Оппозиция ¶
http://solovets-denis.livejournal.com/103705.html
Как я был на Лубянке, или Наш дорогой оппозиционер Шенерович.
На выборах в Госдуму 2007 года к нашей пиар-группе был приставлен охранник из штата кандидата, на которого мы работали. Назовем охранника Ильей. Илья – замечательный парень, очень наблюдательный. Мы подружились. На третий день знакомства, в ходе обеденного разговора «за жизнь», Илья рассказал, что раньше, до того как попасть в охранники кандидата, он работал в ФСБ.
Я понял, что либо он врет, либо «бывших не бывает». Оказалось второе. Паренек из Москвы, офицерское звание. Занимается отслеживанием внутриполитической ситуации. Нашей дружбе уже год с хвостиком. Теперь, когда я приезжаю в Москву, встречаюсь с Ильей в обязательном порядке. Последний мой визит был знаковый: Илья наконец-то встретился со мной не в кафешке (он любит «Му-Му»), а непосредственно на рабочем месте – на Лубянке.
На проходной он сказал обо мне очень много лестных слов. В карманах и в сумке были: два сотовых, оба с камерами и диктофонами; отдельно диктофон Olimpus с выносным микрофоном, крепящимся к одежде (удобно наговаривать мысли, пришедшие в голову); фотоаппарат Nikon D60 (фоткаю понравившиеся виды), фотоаппарат Olimpus-мыльница (заснять какую-нибудь хрень), еще полкилометра каких-то проводов, которыми я никогда не пользуюсь, но которые постоянно таская с собой «на всякий случай». Объяснив на проходной, что и не являюсь шпионом ЦРУ, Моссад и МИ-6 одновременно, дав честное слово, что в заднице нет записывающих устройств, я попал в святая святых отечественных спецслужб.
Экскурсию по подвалам Лубянки мы отложили на неопределенный срок. Пошли в кабинет к Илье, попили кофе (кстати, гуру госбезопасности предпочитают пить кофе в зернах, чай крупнолистовой из заварников). В начале второго часа общения упросил Илью сводить меня и посмотреть одним глазком на «информационщиков». Близкие мне по духу медийщики занимают громадную площадь. Площадь делится на общую, где стоит порядка двухсот компов, в которые уткнулись люди, и рядя закрытых кабинетов, без окон, номеров и информационных табличек. Походил я тенью, подокапывался к двум-трем ребятам, которые, судя по лицу, вообще могли сказать хоть что-то, кроме «нет, не положено». И тут я медленно начал сходить с ума…
Открывается дверь одного из кабинетов. Появляется до боли знакомая и противная лично мне морда Виктора Шендеровича. Да-да, того самого с «Эхо Москвы». Вслед за ним выходит какой-то чекист-великан с каменным лицом, чашкой кофе в руке и сигаретой в зубах. Они перекидываются парой слов, пожимают друг-другу руки. К Шендеровичу подходит охранник и провожает его к выходу. Я смотрю на Илью. Лицо, по всей видимости, выражает достаточно смешанные чувства.
— Что?
— Илья, это был Шендер?
— Шендерович. Так, шагом марш из анабиоза в реальность. Пошли, — говорит Илья.Мы идем в его кабинет.
— Копаете под него?
— В каком смысле? – по лицу Ильи видно, чтол мой вопрос он посчитал бесконечно глупым.Я выдвинул свою теорию, что товарищ Шендерович переборщил с шизофренией на «Эхе», за что и был вызван для профилактической беседы.
— Это тебе Новодворская такую грустную историю рассказала?
— А что эта харя тут делает?
— Харя тут деньги получает за актерское мастерство.
— Илья, не томи. Крыша едет в палату номер 6.
— Что «не томи»? – Илью уже веселит моя реакция на увиденную картинку. – Шендерович у нас кто?
— Оппозиционером числится.
— Правильно. Свободный, сука, журналист, глас правды и всеподавляющей честности. Если бы святым духом питался, мы б его по своим каналам канонизировали. Но так как товарищ жрет в дорогих ресторанах и любит передвигаться далеко не на своих двоих, вместо канонизации произошла проституционализация. (Илья улыбнулся своей фразе; впрочем, слово «проституционализация» он выговорил только с третьего раза)
— Ну, про проститутку я не сомневался. Илья, я тебя год знаю, ты меня аналогично. Привыкни к тому, что мой топорный мозг пиарщика намеков не понимает.
— Да какие намеки? Раньше ему Гусь с Березой бабки давали за его журналистику. В январе 2008 мы эти каналы обрезали, как еврея. А Витя (Шендерович) кушать не разучился. Ну в марте эта сучка нам глазки строить начала, а в июне мы ее уже трахнули. Сейчас оппозиционирует за тележку бабла.
— Но он ведь такое порой выдает…
— Ден, будешь хорошо себя везти и протрешь разлитый кофе с моего стола, я тебя с дамочкой познакомлю, которая ему тексты пишет.
— Свобода слова, Илья, шо пиздец.
— Да он нам, по большому счету, нахер не нужен был. Сам пришел, покаялся. Почему бы и не прикупить?
— Ага…Мы еще долго разговаривали. Илья назвал примерную сумму, которую Шендерович получает за свою оппозиционность. Блин, я столько не получал даже за федеральные выборы. Узнал про интересующих меня журналистов. Соловьев был наречен «основной головной болью», мол, не поддается мужик ни на какие уговоры. Свободный, оказывается, журналист. Не зря он мой любимый. Вообще, 90% брендовых журналистов федеральных каналов контролируются только редакторами каналов. 8% полностью безконтрольны. 2%, в основном брендовые ведущие новостных блоков, контролируются. А вот оппозиция любит бабки получать за свою «чистую правду». Вот вам, ребята, такой маленький пиздец… Свобода оппозиционного слова, однако. Причем, по словам Ильи, никого покупать не стремятся. «Заблочить» их проще и дешевле. Но свободная демократическая оппозиция сама идет, сама просится. Ибо деньги очень нужны.
На прощание я попросил Илью разрешения рассказать это все в ЖЖ (а без разрешения нельзя, я и так там по доброте душевной Ильи оказался).
— И зачем?
— Ну, бомба, Илья. Это бомба. Я до сих пор в шоке.
— По старой традиции: имя меняешь, возраст выдумываешь, звание не указываешь.
— Ну, это я помню.
— Только глупость ты сделаешь.
— Почему?Илья достал из кармана какую-то штуковину, которая после нескольких телодвижений превратилась в подобие миниатюрного бука с сенсорными кнопками (техническое оснащение чекистов меня всегда поражало).
-У него около 10 тысяч читателей, а у тебя?
— Штука, — нагло соврал я.
— Вот и думай, как активно тебя с дерьмом смешивать будут.Мы распрощались. На следующий день я был в Воронеже. Скачал последние выпуски «Особого мнения с Виктором Шендеровичем». И как-то стало обидно за отечественную оппозицию-проституцию. Ну да ладно…
Впрочем, идея примитивна до святой простоты. Я еще в 1999 году высказывал нечто подобное одному человеку из структур (его дача соседила с дачей моего родителя в окрестностях СПб) — назвал это (как всегда у меня — цветисто и красочно): "Подлинная партия полной радикализации либеральных реформ". Не одному мне пришла такая простая мысль. Как видите.
"Я могу понять политиков, запрещающих людям свободно обсуждать и толковать прошлое. Не понимаю только одного: у них-то какие могут быть претензии к Гитлеру или Сталину?"
С.Б.Переслегин