По заключениям комиссии экспертов Государственного научного центра социальной и судебной психиатрии им. В.П.Сербского Министерства здравоохранения Российской Федерации (т. 9 л.д. 13-19, 38-43), Худяков и Аракчеев какими-либо психическими расстройствами не страдали и не страдают, а в момент совершения инкриминируемых действий находились в состоянии простого алкогольного опьянения. 



   Из данных заключений, а также исследованных в суде историй болезни на имя Худякова Е.С. и Аракчеева СВ. следует, что Худяков отмечает плохую переносимость алкоголя, выраженную аффективную неустойчивость в состоянии опьянения, когда веселье может резко смениться злобностью и агрессивностью, в связи с чем старался избегать употребления спиртного. Об обстоятельствах случившегося говорить отказывается, ссылаясь на ст. 51 Конституции РФ, однако не отрицает, что в период правонарушения находился в состоянии алкогольного опьянения, так как не мог не выпить за своего погибшего друга. Ссылается на запамятование своих противоправных действий от опьянения, предполагает, что в тот момент его спровоцировали на агрессивные действия и признает, что желание «пострелять» у него возникало. Высказывает несогласие с квалификацией его действий как похищение человека, считает, что было задержание с целью получения информации, и они ее получили. 



   Аракчеев подробно, с эмоциональной охваченностью излагает обстоятельства происшедшего, уверяя, что виноват лишь в подрыве «Камаза», и то сделал это по приказу Худякова, с целью избежать жертв, поскольку если бы Худяков попытался сделать это самостоятельно, то погиб бы не только он. Расценивает случившееся как «беспредел» со стороны Худякова, которому никто не мог помешать. Худяков был старшим по званию и старшим машины, из-за опьянения представлял опасность для всех, был неуправляем и непредсказуем. Допускает, что «нервному срыву» Худякова могла способствовать гибель солдата у комендатуры. Продолжает утверждать, что в тела пассажиров «Камаза» стрелял не он, а Ефремов. Признает, что во время правонарушения находился в состоянии алкогольного опьянения, однако утверждает, что все осознавал и полностью контролировал свои действия. Сообщает, что употребил спиртные напитки только потому, что находился на могиле друга, однако с недоверием относился к «суррогатной» водке.