Касательно русского N-word (Nорманизм, Аркона славян-русов как Ганза)

Был ли такой подход к Nорманизму?

рассмотрим 2 периферийные зоны восточной Европы, являющиеся пределом экспансии славян – Мекленбург/Рюген и Русская равнина.
Центробежное распространение славян из Карпатско-Паннонского региона в условиях аварской гегемонии по территориям восточных германцев привело к образованию новых политий, которые стали позже мелкими и крупными государствами, составляющими известный сейчас мир.
В отдельных регионах, славянская колонизация началась раньше. В частности, восточными пределами распространения является Волга, хотя устойчивые и долгосрочные племенные объединения сумели закрепиться только по Северскому Донцу – северяне и Оке – вятичи. На территории Русской равнины очевидно стоящие на более высоком культурном, культурном и экономическом уровне из-за контактов с римским, германским миром славяне активно доминировали и ассимилировали балтские, финно-угорские племена. На краях ареала (Финский залив и северные озерные системы) проникновение происходило в конкуренции и/или где возможно даже в кооперации со скандинавами. Также как славяно-финская конкуренция за леса и пахоты могла происходить бесконфликтно – места хватало всем, так и славяно-скандинавская конкуренция в области торговли и эксплуатации пространств Русской равнины могла, да и происходила в условиях мягкой конкуренции.
Другая волна экспансии по Одре дошла до Балтийского моря, где, контролируя удобный водный путь в Центральную Европу, оказалась около ключевых путей в Северное море через проливы, а также во Фризию. Конкурентно-мутуалистические многовекторные и многополюсные отношения сложились в треугольнике скандинавы-германцы-славяне между славянскими племенными союзами, Франкской (далее Германией), датскими, урманскими, свейскими племенами.
При этом в условиях экспансии викингов на западе и контроля данами проливов большую роль для славянского торгового центра Аркона (конкурирующей с Хедебю и прочими раннесредневековыми германскими аналогами будущей Ганзы) играла восточная торговля, где поднимался словенский Новгород. Собственно из лингвистических и транспортных соображений и фактов известно об основании выходцами с южнобалтийского побережья этого города.
Очевидно, что ассимилировав остатки восточногерманского племени ругов (другие остатки которого оказалась вообще в будущей Норвегии - Рогаланн), переняла экономические традиции и по субстратной группе переиначенное в славянской манере племенное название (руги->ружи/руяне->рузы Ruzzi (Баварский географ, =ободриты)->русы (по аналогии с оглушением в «прусы»)). Отметим, что лингвистическая эволюция названия ругов в будущей Норвегии происходила в другом окружении и превратилась в руги->роги.
При этом частая двойственность наименования русов-ободритов может быть объяснена как формирование разных групп населения – надплеменную полиэтничную гибкую космополитичную «русов», ориентированных как ассимилированная ими субстратная группа ругов на морскую экспансию и торговлю, и собственно славянский племенной союз ободритов, занимавшийся более сухопутными делами и торговлей по рекам, впадающим в Балтику. Логично, что в группу «русов» могли вступать любые «охотники» за яркой жизнью, из любого окружающего славянского племени.
На побережье Балтики пришедшие с юга славяне и с севера скандинавы основывали славяно-скандинавские эмпории, где осуществляли балтийскую торговлю, как отмечено выше, преимущественно в восточном направлении и через проливы. Очевидно, что военная, торговая и военно-торговая конкуренция в западном направлении, Северном море была запретительно высока, поэтому преимущественно развивалась в восточном направлении, где была неисчерпаемая ресурсная база территории, а также выход на среднеазиатские (монопольно), ближневосточные (монопольно) и византийские (конкурентно Великой Моравией, Венгрией, Болгарией) рынки.
Можно отметить повышенную активность появившихся на Балтике славян. Кто-то объяснит это «пассионарностью» вырвавшегося из паннонско-моравского центра и завоевавшего новую территорию народа, кто-то контролем над ресурсной базой и торговыми путями, что давало в том числе и военные ресурсы и мотивацию. Вплоть до 12-13 веков балтийские славяне активно соперничали со скандинавами, совершая набеги в том числе и на Данию. Явно с момента появления на балтийских берегах славяне были не менее сильны и пассионарны, чем «викинги». Скандинавы в системе отношений с русами Арконы явно привлекались этим центром и как отдельных «молодцы/богатыри», ищущих работу в портовом городе или защищающих купцов или выступающих в походы, организованные этими самыми купцами/торговой компанией с целью торговли и/или для организованных поиска наживы. Уровень самостоятельности военной группы на Балтике определяется прежде всего наличие корабля и возможностью организовать дальний поход припасами и начальным капиталом. Аркона и служила таким центром финансирования. Независимые же скандинавы –«викинги»- под предводительством ярлов – владельцев кораблей выступали от собственно скандинавских регионов и предпочитали искать добычу в Западной Европе. Восточная Европа не могла предложить легкой наживы и требовала как договоренностей с «местными» обладателями ключей от рек, так и заключения «пактов о ненападении» с местными славянскими племенами. На востоке это было невозможно без участия Арконского финансового центра, Новгорода и далее на юг славянских племенных союзов.
Пути с Балтики на юг Русской равнины и далее за моря активно развивались в 8 и 9 веках. При этом можно предполагать из-за тесных культурно-этнических связей с местными племенами и меньшего военного ресурса более мирное сотрудничество балтийских славян (руян-русов), преимущественно в виде торговли – «купцы», а скандинавского компонента – фактически пиратско-грабительских дружин – «викингов/варягов», не обремененных балтийскими товарами, скорее военно-захватническую экспансию, где возможно основывающую, в условиях военно-политического вакуума, «русские каганаты». Последняя тенденция чрезвычайно усилилась с начала IX века в условиях ослабления контроля Хазарским каганатом степи и славянских племенных объединений на Русской равнине из-за нашествий венгров и печенегов (огузских племен). Поэтому уже в 830-х годах зафиксирован «Русский каганат» (при этом, что в 860 на Константинополь напал «неизвестный грекам народ» «росов») через упоминание народа росов в Бертинских анналах.
К 850-860-м годам неурядицы в Халифате, сокращение из-за этого торговли в направлении север-юг, а также из-за миграций кочевников на запад, критически ослабили влияние хазар в степи и на Русской равнине, что позволило закрепиться заинтересованным сторонам с Балтики закрепиться на торговых путях через территории восточнославянских племен, а затем триумфально объявить о своем появлении атакой на слабозащищенный Константинополь (все силы были брошены Византией на реконкисту у ослабленного Халифата восточных окраин).
Базой для нападения послужил Киев, откуда в поход выступили, очевидно, сборные русо-скандинавско-славянские силы.
Собственно, с этого момента можно утверждать присутствие русов на Русской равнине, подготовившее базу для участия их в формировании системы власти государства Руси.
В русле предыдущих рассуждений о военно-торговых маршрутах через территорию Русской равнины и распределении ролей между русами-славянами («купцы») и скандинавами («пираты», в меньшей степени купцы) можно сделать предположение о ведущей роли именно купеческой составляющей, по аналогии с, позднее, ведущей роли Ганзы в контроле и финансировании балтийской торговли и торгового «дранг нах остен». При этом можно допустить распределение ролей – условная «Аркона» - финансовый и организационный центр славян балтийских славян, со «связями» с местным «окном в Россию» - Новгородом (словенская «столица»), причем скандинавские «базы» расположены по торговым маршрутам, рядом с «областными центрами»/племенными «столицами» – Старая Ладога, Гнезно, Киев (совмещенный с полянами). В случае «Русского каганата», который мог быть расположен по Дону, Донцу, Днепру, совмещения «пиратской базы» с рядом расположенным племенным центром славян не было, поэтому временный характер «базы» и отсутствие поддержки окружающего заинтересованного населения привело к его исчезновению в рамках жизни одного поколения.
Из признания ведущей роли русов-славян можно сделать предположение о лидирующей роли именно русов, несмотря на мощное и даже преобладающее военное присутствие скандинавов в дружине, и наименование такого союза/«коммерческого предприятия» по имени славянского племени.
К этому же моменту приурочено и официальное явление варягов в виде «призвания» русов в Новгород.
При всей ангажированности Нестора отдельные факты он не счел нужным изменять или не осознал значения этих свидетельств в спорах о роли Рюрика.
Итак, 2 ключевых факта о народе «руси», которые никак невозможно игнорировать, исказить и сложно не понять, особенно специалистам и ученым, занимающихся данным вопросом – славяноязычность и исключение «руси» из списка скандинавских (и германских) народов (дословно в ПВЛ исключены свеи, урмане, даны, готландцы, англяне).
В данном контексте становится особенно разительной и четкой искусственность привлечения и легендарность руководства варяжским войском именно Рюриком. Да, летописцу и заказчикам ПВЛ явно были доступны писаные в те же времена хроники о начале истории Нидерландов, в том силе и с участием призванного Рерика Ютландского, и старательно муссировавшаяся легенда сложившейся со времен Святослава у княжеской элиты мнения о происхождении их от Рюрика.
Сей муж, без сомнения, достоин быть упомянут как основатель – он и принадлежит к фактически королевской династии Скьельдунгов, и владел графством во Фризии, и успешно противостоял в разные момент и данам и франкам, хорошо запомнился христианской церкви. В ксантенских анналах вообще указывается на 845 год как князь ободритов (русов), хотя, вероятнее всего, он владел отдельными землями в славянских пределах и мог набирать в свою дружину русов.
Единственная проблема – в занятости этого персонажа в 860-е годы своими делами в Западной Европе и оторваться для поездки далеко на Восток для защиты словен от других викингов (являясь таким же грабителем) и решения деловых споров новгородских купцов он вряд ли мог.
Зато складывается пазл о появлении крупного отряда из скандинавов и славян, организованного «русами» Арконы (до 9000 воинов дошедших до Константинополя) в 860, из которых большое количество воинов могли остаться в дружинах славянских племенных союзов и при городах.
Эти варяги/русы/скандинавы участовали в первоначальной работе по изгнанию остатков хазарского влияния в племенах северян и радимичей, а затем и в подготовке новых походов против хазар, халифата, Византии в последующие годы (поход Олега в 907).
Осесть могли как близкие к восточнославянским племенам балтийские русы, так и скандинавы.
Поток скандинавов мог подпитываться активно шедшими процессами становления скандинавских государств, в частности завершением объединения Норвегии, после чего множество недовольных викингов эмигрировали на острова Северного моря, в Исландию, открыли Гренландию, но очевидно могли переселиться и на восток.
Понятно, что оседали они временно, надеясь вернуться на родину, и/или поучаствовать в новом походе на богатые южные страны. А славянские жители Арконы предпочитали роль купцов и организаторов, поэтому возвращались домой.
В контексте дискурса о механизме и характере власти особенного внимания заслуживает попытка легитимизации пост-фактум Нестором прав (спустя, 150 лет - в XII веке) Рюриковичей на всю Землю Русскую через добровольное подчинение. Понятно, что этот провластный момент летописи служил и обоснованием прав верховной исполнительной и судебной власти и являлся отражением сложившегося механизма «призвания» и «отозвания» князей в русских княжествах, при всей принятой работоспособности лествицы.
Сюжет «призвания» напоминает элементы военной демократии, выбора военного вождя/ярла для похода.

В дальнейшем, легенда Рюриковичей о происхождении от знаменитого датского конунга, отражающая связи со Скандинавией, умалчивая о связях с бодричами, которые к тому же были до Вендского крестового похода заняты успешным противостоянием немцам и самим викингам, позволяла привлекать и рекрутировать варяжских наемников, поддерживая расстояние между основным населением и княжеской дружиной. Славяне же Русской равнины очевидно предпочитали более мирные профессии, владея землей, закупами, обладая торговыми связями, наконец родственниками.
К генезису же власти относится и дальнейшая устойчивость, действия в рамках консенсуса с местными славянскими элитами.
Пока князь обеспечивал торговые маршруты через города, их население вполне было удовлетворено «призванными» князьями, будь они хоть русами, хоть именно скандинавами.

Очень хороший текст. Только не понял зачем отрицать историчность Рюрика, только на том основании что он конечно же не Хрерик Ютландский?

yyz пишет:
В ксантенских анналах вообще указывается на 845 год как князь ободритов (русов), хотя, вероятнее всего, он владел отдельными землями в славянских пределах и мог набирать в свою дружину русов

... скорее всего наложение имен летописцем. Ободритами правил другой Рюрик. См. генеалогию Фридриха Хемница.

Den пишет:
зачем отрицать историчность Рюрика, только на том основании что он конечно же не Хрерик Ютландский?

Я конечно в этом черновике много бессвязного, неотшлифованного налил, но вроде не отрицал.

yyz пишет:
с участием призванного Рерика Ютландского, и старательно муссировавшаяся легенда сложившейся со времен Святослава у княжеской элиты мнения о происхождении их от Рюрика.
Сей муж, без сомнения, достоин быть упомянут как основатель – он и принадлежит к фактически королевской династии Скьельдунгов, и владел графством во Фризии, и успешно противостоял в разные момент и данам и франкам, хорошо запомнился христианской церкви. В ксантенских анналах вообще указывается на 845 год как князь ободритов (русов), хотя, вероятнее всего, он владел отдельными землями в славянских пределах и мог набирать в свою дружину русов.
Единственная проблема – в занятости этого персонажа в 860-е годы своими делами в Западной Европе

Я не отрицаю, что был такой товарищ, засветившийся и в Ксантенских анналах на территории ободритов/"русов", начиная с 845 и далее до 860-х гг покуролесивший во Фризии. Я согласен, что кто-то из его родственников или дружинников принимал участие в новгородских и константинопольских событиях 860-х гг. и далее высказывал претензии на гегемонию по "пути из варяг в греки".

Во всяком случае с благодарностью принимаются замечания на провисание и нечеткость проведения генеральной линии статьи.

Den пишет:
генеалогию Фридриха Хемница.

имхо тут обратное занесение легенды из ПВЛ. во всяком случае после и синхронно со славянскими именами в династии - Вышан, Дражко, Славомир появление резко скандинаво-германских Годлиб/Готтлиба (Годолюб, Годелейб, Годлав), Хрорика, Сивар, Трувор очень странно. Можно конечно притянуть временный захват власти в землях ободритов/русов скандинавской дружиной Готтлиба, Хрорика, Сивара, Трувара, которых позве выкинули и они кто вернулся за запад (Хрорик Ютландский во Фризию, Сивар, Трувар в Новгород), но у меня и так замысел висит на предположениях.

Восточная политика восточных германцев, скандинавов и распространение русов
Несмотря на географическую близость, не находила достаточного отражения взаимосвязь восточных германцев, славян и скандинавов, потому что эти процессы приходятся на достаточно темные века с точки зрения письменных и археологических источников.
Необходимо обратить внимание на диалектическую взаимосвязь и взаимовлияние восточногерманских и славянских народов на территории Восточной Европы
Если кратко, то движение готов на восток ударной волной не только разбросало протяженную от днепра до силезии раннеславянскую культуру, вынудив часть населения уйти на северо-восток, часть к Карпатам, часть аж до Самары, но и «обидело» восточно-германских ругов.
Для славян это привело к сложным процессам ускорения окончательного распада балтославянского единства, смене сармато-славянского сосуществования на всей территории от Польши до Волги (анты) на германо-славянское (черняховцы) и славяно-кельтское (склавины, с остатками кельтов, ранее уступивших власть германцам), интенсификации романо-славянских экономических, культурных, лингвистических контактов через Карпаты и Паннонию (как потенциального внешнего союзника против восточных германцев).
В свою очередь руги, в процессе движения готов оттесненные и возможно даже подчиненные готами, перешли в лагерь униженных и оскорбленных, что вполне могло привести к их особой роли в дальнейших событиях. В дальнейшем часть ругов перешла в Паннонию, где основала королевство, одно из германских. Очевидно, что связи с прошлым местом обитания в устье Одера остались, и по ним осуществлялись торговля Дунай-Одер.
Тем временем на Русской равнине происходил сложный процесс колонизации различных производственно-экономических ниш двигающимися с востока финно-уграми, с запада балтославянами и собственно балтами и появлением вслед за и вместе с гуннами кочевых тюркских и угорских племен по Волге и в степном поясе.
По Прибалтике, включая Финляндию, есть свидетельства ассимиляции ранее германских общностей финно-уграми, поэтому обратное вторжение туда скандинавов с 6-7 вв. и проникновение в направлении северных озер через белорусские болота на север словен, а вятичей к Оке, начиная с 5 века снимает вопрос об исконности на данной территории славян, финно-угров, балтославян - шел процесс параллельного развития и эволюции разных культурных сообществ, сопровождаясь аккультурацией и ассимиляцией, при которых балтославяне могли культурно «превратиться» в славян или финнов, а финны в славян, не исключая местами и обратного процесса, в том числе и тюркизации по краям ареала.
Тем временем хунну уже вовсю двигались на запад, превращаясь в гуннов (включив индоевропейские кочевые роды, тюркские и угорские), и сокрушили сарматов и остготов.
В Паннонии руги подчинились гуннам.
Эпоха гуннского вторжения является, таким образом, в определённом смысле периодом усиления восточных протославян, которые получили шанс в составе гуннского государства нанести ответный удар прежним противникам в лице восточных германцев.
В этом смысле очевиден вполне возможный повторный контакт ругов со славянами в рамках прогуннского союза народов в районе Паннонии и Карпат.
После поражения гуннов от гепидов очевидно славяне и руги снова оказались на одной стороне – проигравшей, и вынуждены были занять зависимое положение или бежать, в том числе вместе с остатками гуннов в черноморские степи и за Карпаты (вероятнее для славян как некочевников). Здесь можно было бы выдвинуть гипотезу о первом появлении части ругов/рузов на Днепре, вместе со славянами, где они в симбиозе осели на торговом пути Север-Юг, который могли продолжить до Балтики и морем до их исконной территории в устье Одера. Но без археологических и письменных источников это, все же, догадки.
Тем временем наступило время аваров, которые сокрушили гепидов и закрепились на Среднем Дунае, подчинив местное славянское, германское и романизированное население.
Поселившись на Среднем Дунае в Паннонии, авары основали государство, в котором сами заняли место военной аристократии. Опираясь на хринги (деревянные крепости), они держали в подчинении славянские племена, распространению которых в Далмацию, Иллирию и Фракию сами же немало способствовали.
Но, набравшие силу и военный опыт славяне (при том, что уже не слышно о германском и романском населении каганата) вскоре смогли сами успешно бороться с аварами. С 7 века начинается реконкиста славянских земель севернее Карпат и их радиация по всей Восточной Европе, вкупе с появление и очевидно политическим господством по Одеру и в Арконе, становящейся полностью славянской, а учетом длительного сотрудничества остатков ругов-рузов-русов со славянами еще с Паннонии и в рамках торговых контактов Балтика-Ильмень-Днепр/Волга, где им приходилось сообща конкурировать со скандинавскими варягами – такими же купцами и грабителями. У побалтийских славян (Арконы) было преимущество в культурном и лингвистическом единообразии с местными племенами словен, кривичей и вятичей, что и обусловило преимущество в торговле. Культурное и лингвистическое преимущество позволяло нивелировать преимущество скандинавов-свеев в контроле центра Балтики и близости к Прибалтике (где они создавали свои базы), а военный паритет обеспечивался отрядами наемников-русов, в который входили и остатки германцев – как собственно ругов-рузов-русов, так и известные нам славянские лютичи, ободриты, и даже выходцы со всей Скандинавии – свеи, урмане, готландцы, англяне.
В дальнейшем, как описано в предыдущем посте, русы-славяне преимущественно занимались построением торговой сети и системы управления будущей Киевской Руси, помогая собирать территории племенных союзов кривичей, полян, вятичей, древлян, словен в единое государство, а русы-германцы/скандинавы искали добычи в Персии, Византии или же оставались там как наемники-варанги.
Наемниками-кунигусами-князьями они были и для торговых городов по пути из варяг в греки, но естественно не имели и не могли иметь полноты экономической власти, что и очевидно по преобладанию купцов в Новгороде, бояр в Киеве, мелких независимых «дворян» в будущей Владимиро-Суздальской Руси. Это подтверждает и характер наследования власти через лествицу, повторяющую порядок выбора очередного «администратора» из пула наемников.
Среди всех группировок русов победила партия, закрепившаяся в Новгороде, пользуясь связями с местными элитами (Гостомысл и т.д.) и опираясь на мифическое право призвания Рюрика, сперва вытеснившая военным путем, пользуясь неистощимым мобилизационным потенциалом родственных наемников со всей Балтики, нанимаемых в Новгороде, прочих варягов/викингов/скандинавов из Киева (Аскольда/Дира), Полоцка (Роговолда), а идеологически обосновавших к X-XI векам свои верховные права на всю Русь утверждением легенды в качестве общепризнанного факта.

Будет дорабатываться…