Сотрясатель Вселенной II ранга
Заграница нам поможет!(с) ¶
СССР 1985-1991.
а) Неадекватная моменту и плохого качества система управления
б) Резкое снижение поступления средств, которое, вместе с вызванными им резкими телодвижениями, помогло этой системе рассыпаться именно тогда, а не на 10 — 20 лет позже.
Взяв курс на ускорение социально-экономического развития, пообещав народу круто повернуть экономику «лицом к человеку», новое руководство СССР разработало план двенадцатой пятилетки (1986—1990) по аналогии с довоенными пятилетками — с обширной строительной программой, как план «второй индустриализации». План был одобрен XXVII съездом КПСС и после утверждения Верховным Советом СССР стал законом. Главное внимание в плане было уделено тяжелой промышленности. Роль ключевого звена реконструкции народного хозяйства отводилась машиностроению. Перейти от производства отдельных станков к производственным комплексам и промышленным роботам, внедрить новый класс машин в народное хозяйство, придав ему ускорение, — такова была «генеральная линия» М. С. Горбачева и Н. И. Рыжкова (председатель Совета министров СССР в 1985—1990 гг.) в 1985—1986 гг. Реализация этой линии требовала больших капиталовложений, а также энтузиазма трудящихся. В сентябре 1985 г. на встрече в ЦК с ветеранами стахановского движения и молодыми передовиками производства М. С. Горбачев призвал не сводить дело к рублю, мобилизовать энергию молодежи на решение поставленных партией задач. Энтузиазм молодого поколения надеялись направить на приведение в действие скрытых резервов роста, чтобы немедленно, не дожидаясь технического перевооружения, добиться ускорения. Предполагалось использовать следующие резервы: 1) полностью загрузить действующие мощности, повсеместно переведя их на многосменную форму работы; 2) укрепить трудовую дисциплину, равняясь на опыт передовиков; 3) силами местных рационализаторов и изобретателей проводить механизацию и автоматизацию своего производства. Наконец, предлагалось повысить качество продукции. Действовали привычными методами административного руководства. Убедившись, что моральное поощрение выпуска высококачественной продукции путем введения государственного Знака качества ожидавшегося эффекта не дало, правительство 12 мая 1986 г. ввело государственную приемку по примеру существовавшей на оборонных предприятиях приемки готовой продукции представителями военного ведомства. Начало перестройки было омрачено страшными катастрофами: взрывом атомного реактора на Чернобыльской АЭС 26 апреля 1986 г.; гибелью пассажирского теплохода «Адмирал Нахимов» близ Новороссийска. Во всех случаях причинами катастроф стали халатность конкретных исполнителей в результате падения дисциплины. Однако ключевым для судеб ускорения оказалось падение цен на нефть осенью 1985 г. Валютная выручка СССР сократилась сразу на две трети. Уже одно это неминуемо вызывало экономический кризис. Но на падение цен на нефть накладывались затраты на ликвидацию последствий чернобыльской аварии, позже — землетрясения в Армении, увеличение капиталовложений в машиностроение, потери бюджета из-за снижения торговли алкоголем. При этом нехватка валюты привела к сокращению закупок товаров народного потребления за рубежом. Таким образом, уже в 1987 г. возникла угроза срыва курса на ускорение. Поэтому было решено перейти к перестройке экономической системы как главному средству достижения ускорения. Эта перестройка в 1987—1988 гг. была частичным возвратом к принципам экономической реформы 1965 г., усилению роли прибыли в условиях планового хозяйства. Отныне ускорение становилось целью, а перестройка рассматривалась как средство ее достижения. Самое главное — пришло осознание того, что единственным путем исправления ситуации в экономике является не плановый путь, а путь рыночных отношений. Экономические изменения, инициированные советским руководством, осуществлялись в трех направлениях: 1. Повышение экономической самостоятельности государственных предприятий. 2. Развитие частной инициативы и предпринимательства в тех сферах, где оно было «социально оправданным». 3. Привлечение иностранных инвестиций путем создания совместных предприятий. Осенью 1986 г. Верховный Совет СССР принял Закон об индивидуальной трудовой деятельности. Это был маленький, но клин в основы строя, закрепленные Конституцией СССР, первой победой сторонников частной собственности. Однако развертыванию процесса препятствовало постановление Совета министров «О мерах по усилению борьбы с нетрудовыми доходами» (15 мая 1986 г.). Второй шаг экономической реформы — Закон о государственном предприятии (объединении) 1987 г., предоставивший значительные права предприятиям и их трудовым коллективам. Предприятия должны были стать самостоятельными хозяйственными единицами, не централизованно, а самостоятельно выбирать себе партнеров, закупать сырье и реализовывать продукцию. Однако цены как важнейший рычаг социальной политики государство не решилось сделать свободными, что существенно снижало хозяйственную самостоятельность предприятий. Предприятия получили право внешнеэкономических связей, в том числе создания совместных предприятий и свободной продажи части своей продукции на внешнем рынке. Государство, таким образом, ослабило монополию на внешнюю торговлю, введенную в нашей стране в 1918 г. В то же время большинство производимой продукции, а в иных случаях всю ее государство включало в госзаказ, выводило из свободной продажи, что лишало предприятия свободы самофинансирования. Но было обещано госзаказ постепенно сокращать, включая предприятия в хозрасчетные отношения. Трудовые коллективы получили право (в 1990 г. ликвидированное) выбора руководителей всех рангов и рабочего контроля деятельности администрации.Точка зрения
Идея хозяйственной самостоятельности предприятий была проста и выдвигалась экономистами начиная с 1960-х гг. Каждое предприятие, большое или малое, получало права распоряжения своей продукцией и своими средствами, не ожидая инструкции или реакции центра. Самостоятельность предприятий должна была, по мысли реформаторов, привести к двум результатам — каждое предприятие постарается так начать строить свое производство, чтобы увеличить наличные фонды, каждое предприятие усилит инициативный поиск рынков, свяжется с наиболее удобными (а не навязываемыми сверху) субподрядчиками, почти автоматически оптимизируя внутри- и межрегиональные отношения производственников. Так было задумано, но так не получилось. Хозяйственники, во-первых, попросту увеличили волевым образом цены на свою продукцию; во-вторых, они стали искать оптимальные связи не с посредниками и сопроизводителями, а с местными руководителями, заменившими в данном случае союзных министров. С одной стороны, ослабла зависимость промышленности от Центра. С другой стороны, окрепла зависимость руководства предприятий (а соответственно и самих предприятий) от непосредственного политико-хозяйственного руководства — на районном, городском, областном уровне, на уровне краев и автономных республик и, главное, на уровне союзных республик. Изменения коснулись всей системы управления. В своей борьбе за либерализацию управления Горбачев выступил против гигантских союзных министерств. Делу придали большую общественную значимость. Второстепенные министерства были распущены в кратчайшие сроки, первостепенные резко сокращены. В пределах одного года численность служащих центральных министерств была сокращена с 1,7 до 0,7 млн человек. Пропаганда провозглашала резкое сокращение управленческого аппарата и без того плохо управляемой страны неким триумфом рациональности над безумием брежневского администрирования. Нужно отметить, что некоторое время огромная, неповоротливая и, конечно же, недостаточно эффективная машина управления еще вела по инерции огромную страну. Но первые же серьезные проблемы в отдельных отраслях вели к кризису всей системы.Точка зрения
Нервная система может быть очень плохой, но если ее отключить, останавливается и жизнедеятельность. Министерства, охватывавшие всю страну, совместно с партийным аппаратом представляли собой нервную систему государства. Резкое сокращение масштабов и функций министерств лишало Советский Союз той нервной системы, которая объединяла экономическое и иное пространство. Если центральная власть пустила экономику в свободное плавание, то это еще не значило, что сразу же потеряли силу республиканские партийные комитеты. Решение Горбачева сделало невозможное возможным: руководители предприятий на Украине, в Белоруссии, других республиках стали искать третейских судей естественного управленческого процесса в Киеве, Минске, других региональных столицах, отнюдь не шедших в ногу с московским экспериментатором. Теперь иметь заступника в республиканской столице оказалось важнее связей с Москвой. Одним махом страна оказалась перед фактом раскола на 14 гигантских вотчин, пятнадцатая, самая большая — Россия не имела своего республиканского партийного комитета. Она-то и начала страдать более других, ощущая губительную несогласованность в работе хозяйственного механизма. Здесь лежат корни фантастического «сепаратизма» России, ее парадоксального желания «уйти в себя» в условиях острейшей взаимозависимости экономики Советского Союза. Закон о кооперации был принят Верховным Советом СССР в мае 1988 г. по докладу Н. И. Рыжкова. В марте 1988 г., пропагандируя проект закона на IV съезде колхозников, Горбачев сделал упор на необходимость раскрепощения человеческой активности, возвышения творчества и мастерства, вовлечения каждого гражданина в управление делами общества. Официально Горбачев осуждал политиков, открыто отстаивавших необходимость частной собственности. В ноябре 1988 г. на заседании Президиума ВС СССР он критиковал «товарищей из Эстонии» по этому вопросу. «...Частная собственность, — говорил он, — это, как известно, основа эксплуатации человека человеком, а наша революция совершалась именно для того, чтобы ее ликвидировать, передать все в собственность народа. Пытаться восстановить ее — значит толкать назад, это глубоко ошибочное решение». Тем не менее Закон о кооперации стал самым серьезным шагом к восстановлению частной собственности. Кооперативы платили государству налоги, в то время как государственные предприятия, кроме налогов, автоматически перечисляли часть прибыли государству. Кооперативы оказались в выигрышном положении — они могли платить работникам зарплату в 2—3 раза выше, чем на госпредприятиях. При этом выпускалась та же продукция и использовались государственные средства производства. Подобная политика расколола трудовые коллективы. Кроме того, кооперативы стали главным каналом перевода безналичных денег в наличные, что заставило правительство страны на порядок увеличить производительность печатного станка, т. е. денежную эмиссию. До этого миллиарды безналичных рублей на счетах госпредприятий существовали только для взаиморасчетов, на них ничего нельзя было купить, они не давили на товарную массу. Теперь огромная денежная масса раздавила товарную. Менее чем за год опустели полки в магазинах и на складах. Социально-экономическая ситуация в стране резко обострилась. Наконец, кооперативы демонополизировали право госпредприятий на внешнеэкономическую деятельность, которое те получили в 1987 г. по Закону о госпредприятии (объединении). Это право использовалось для перекачки товарной и денежной массы за рубеж. В 1989 г. начались социально-экономические преобразования аграрного сектора. На мартовском (1989) пленуме ЦК КПСС было решено отказаться от сверхцентрализованного управления агропромышленным комплексом, распустить созданный в 1985 г. Госагропром СССР, а также свернуть борьбу с личным подсобным хозяйством, развернутую в 1986—1987 гг. Эта борьба велась под знаменем борьбы с нетрудовыми доходами и сильно подрывала производство сельскохозяйственной продукции. Отныне признавалось равенство пяти форм хозяйствования на земле: совхозов, колхозов, агрокомбинатов, кооперативов, крестьянских (фермерских) хозяйств. Признание целесообразности, а затем необходимости строительства фермерских хозяйств с выходом крестьян из колхозов свидетельствовало о признании руководством страны серьезного кризиса сельскохозяйственного производства. Поскольку к концу 1980-х гг. стало очевидно, что «важнейшая внутриполитическая задача» — Продовольственная программа — провалена, срок ее выполнения был перенесен на конец 1990-х гг. К ее решению подключались все типы сельских хозяйств и горожане, любители садов и огородов. На рубеже 1989—1990 гг. стало очевидным, что необходим переход к рынку во всех отраслях народного хозяйства (кроме оборонной и тяжелой промышленности). Однако государство не торопилось отказываться от монополии на управление экономикой. В связи с этим была сделана попытка найти золотую середину — провозглашен переход к модели «регулируемого рынка», т. е. план и рынок должны были сочетаться. Этот переход был закреплен соответствующим постановлением Верховного Совета СССР «О концепции перехода к регулируемой рыночной экономике в СССР» в июне 1990 г. В основе концепции «регулируемого рынка» лежала программа «арендизации экономики» (главный разработчик — академик Л. Абалкин), которую предстояло начать реализовывать с 1991 до 1995 г. Предполагалось перевести на аренду 20% промышленных предприятий. На первом этапе (1990—1992) предполагалось использовать как директивные методы управления, так и экономические рычаги, роль которых постепенно должна была возрастать. На втором этапе (1993—1995) ведущее место отводилось уже экономическим методам руководства. Не осознавая полностью масштабов кризиса экономики СССР, разработчики этой программы не понимали, что внедрение любых экономических реформ должно идти гораздо быстрее, а не растягиваться на годы. В июле 1990 г. на встрече Президента СССР М. С. Горбачева и председателя Верховного Совета РСФСР Б. Н. Ельцина была достигнута договоренность о разработке альтернативной программы. Была создана комиссия под руководством академика С. С. Шаталина и заместителя председателя Совета министров РСФСР Г. А. Явлинского.Точка зрения
Комиссия Шаталина — Явлинского подготовила общесоюзную «Программу 500 дней». В качестве первого решающего шага предусматривалась стабилизация финансово-денежной системы. Цены на основные продукты и товары планировалось сохранить на неизменном уровне, и лишь по мере стабилизации рубля они должны были «опускаться» по группам товаров при сохранении контроля над ценами на другие товары. В Программе были также предусмотрены такие меры, как разгосударствление и приватизация экономики, вопросы структурной перестройки хозяйства, внешнеэкономической деятельности и валютной политики, социальной защиты населения и т. д. Было решено на основе программ Абалкина и Шаталина — Явлинского выработать единый компромиссный вариант, хотя эти программы были концептуально несовместимы. В итоге, поскольку «Программа 500 дней» предусматривала лишение государства монополии на экономическую власть, она была отклонена. Новая цель экономической реформы потребовала новых законов. Они довольно быстро принимались Верховным Советом СССР. Эти законы затрагивали основы экономических отношений в СССР, вопросы собственности, земли, деятельность предприятий в СССР, организацию местного самоуправления и местного хозяйства и многое другое. Новые рыночные законы должны были способствовать регулированию процесса децентрализации и разгосударствления собственности, ликвидации крупных промышленных монополий, созданию акционерных обществ, развитию мелких предприятий, развертыванию свободы хозяйственной деятельности и предпринимательства. К лету 1991 г. было принято более 100 законов, постановлений, указов по экономическим вопросам, но большинство из них не работало из-за противодействия со стороны республиканских органов власти, отстаивавших свой суверенитет. Если в 1986—1988 гг. национальный доход медленно, но рос, то с 1989 г. началось его падение. Реальные доходы населения стали сокращаться. В стране усилился дефицит всех товаров. Цены на них росли. Отчужденность масс от результатов своего труда возросла. Благодаря гласности, курс на которую был провозглашен с 1987 г., все эти проблемы стали все более остро осознаваться людьми. Трудящиеся вышли на улицы с лозунгами протеста. По стране прокатилась волна забастовок. В декабре 1990 г., констатируя обвал экономики и «срыв перестройки», глава правительства Н. И. Рыжков подал в отставку. Она совпала с реформой правительства. Тупик, в который зашла экономическая реформа, был во многом обусловлен нерешительностью правительства СССР в вопросах ценовой политики. По инициативе Рыжкова в 1986 г. в последнюю советскую пятилетку была заложена реформа ценообразования путем освобождения цен прежде всего на сельскохозяйственную продукцию, отказа от государственных дотаций сельхозпроизводства. Горбачев в 1986—1987 гг. придерживался несколько иной позиции. Соглашаясь с необходимостью повышения цен на продовольственные товары, он предполагал одновременно снизить цены на промышленные товары, т. е. провести сбалансированную реформу ценообразования. Однако в 1988 г. Горбачев пересмотрел свою позицию, согласился с Рыжковым, признал необходимость одновременного повышения цен и на продовольственные, и на промышленные товары, обещая сопроводить реформу повышением зарплаты и социальных дотаций. Но до весны 1991 г. союзное руководство так и не решилось на реформу, опасаясь социальных потрясений, которые тем не менее начались и были вызваны растущим товарным дефицитом. В 1991 г. новый премьер-министр СССР B. C. Павлов осуществил денежную реформу. В январе 1991 г. он провел обмен 50- и 100-рублевых купюр на новые. Обмен преследовал две цели: во-первых, выбить почву из-под ног фальшивомонетчиков в стране и за рубежом, так как подделывались чаще всего купюры именно этого достоинства; во-вторых, поставить под контроль и частично обесценить теневые капиталы, которые хранились преимущественно также в этих купюрах. В апреле 1991 г. в несколько раз были повышены цены на товары. Эта мера преследовала цель снять проблему дефицита, сведя на нет сбережения граждан, которые к 1991 г. только в Сбербанке составляли около 400 млрд рублей. Идея «погасить» платежеспособный спрос населения, искусственно снизив его покупательные возможности, была популярна среди руководителей и правого, и левого толка. «Павловское» повышение цен сопровождалось 40-процентной компенсацией вкладов, которой можно было воспользоваться лишь с конца 1991 г. Одновременно вклады граждан в Сбербанк были заморожены — введены ограничения на снятие средств и закрытие счетов. Год спустя именно замораживание приведет к тому, что в условиях гиперинфляции граждане будут не в силах спасти свои сбережения. Однако принятые меры уже не могли спасти положение. Симпатии населения союзного государства были на стороне республиканских руководителей, обещавших провести экономические преобразования не за счет народа, а во имя и во благо народа. Особенно активно выступали против обнищания народа, допущенного руководством СССР, руководители России во главе с Б. Н. Ельциным. «Реформа Павлова» была использована руководством РСФСР для обвинения союзного Центра в антинародной экономической политике. Вместо ускорения социально-экономического развития непоследовательная и непродуманная экономическая политика Горбачева привела к падению производства, снижению уровня жизни населения и его массовому недовольству руководством партии. Административные методы уже не срабатывали, экономическими методами власть овладеть не сумела, становились все более необходимыми новые, политические методы руководства.
http://www.prosv.ru/umk/istoriya/4.html
Но, в принципе, эта же картина на том же Западе есть явление вполне встречающееся:
16 января 1979 года в Иране произошел переворот, шах бежал из Тегерана, начался топливный кризис. Chrysler со своими "дорожными дредноутами" оказался на грани банкротства. Джон Риккардо (John Riccardo), председатель совета директоров корпорации с 1 октября 1975 года, переманил с Ford известного менеджера Ли Якокку (Lee Iacocca). 2 ноября 1979 года его назначили президентом Chrysler. Якокка был поражен беспорядком, царившим в управлении корпорации. Каждый из 35 вице-президентов проводил свою политику, порой никак не согласовывая ее с коллегами. Должность президента была номинальной, пост председателя совета директоров -- неэффективен. Риккардо планировал передать Якокке посты председателя совета директоров и главного директора-распорядителя в течение года. Но это произошло даже раньше -- 20 сентября 1980 года.
http://autopilot.kommersant.ru/search-file.asp?path=/1995/06/01708341.htm
В общем-то в их литературе таких примеров описывается много. И бороться они там с этим б.-м. научились:
Для спасения компании был приглашен известный менеджер Ли Якокка, которому удалось получить крупный заем от федерального правительства, доказав, что закрытие заводов такой гигантской корпорации как Chrysler было бы национальной трагедией Америки. Якокка удалось вывести компанию в ряд прибыльных к 1983 году. Лозунгом тех времен были слова "Если ты можешь найти лучшую машину -- купи". Разработчики старались вовсю, чтобы лучших машин не было. В 1981-м начали производиться новые К-машины. Они помогли найти выход из финансового тупика. Dodge Aries, Plymouth Reliant завоевали рынок, обеспечили прибыль компании, что позволило Крайслеру уже в 1983 году выплатить долг правительству. В том же 1983 году Крайслер открыл новый сектор рынка, начав производство микроавтобусов. Это произвело революцию, изменив жизнь многих американских семей. И сегодня микроавтобусы Chrysler доминируют на американском рынке и составляют около 20 процентов европейского.
Данный пример выбран как совпадающий по времени, Уэлч он вроде попозже, но, возможно, примерно тогда же были и более эффективные кризис-менеджеры.
Соответственно, развилка: В 87 или 88 году Горбачёв не стал изобретать велосипед и слушать , а переманил всё того же Якокку (ещё раз, персоналии обсуждаются) на должность Главного Советника. Вместо толпы теоретиков с красивыми званиями.
Учитывая "перестройку и гласность", может ли американское правительство занять хотя бы нейтральную позицию за приемлемые уступки (типа той же Германии, но не бесплатно). Особенно если им продемонстрировать пару маршалов поагрессивнее и на ушко шепнуть, что если будет совсем кризис, с них станется и шарахнуть по окружающим.
Что опытный американский (или японский?) кризис-менеджер может предложить и что из этого получится в наших условиях?
На что будет похож этот вариант СССР 2008?
