Вопрос ув. Георгу

ВЛАДИМИР пишет:

Тогда вопрос: есть ли вообще официальное мнение у православной церкви? По любому вопросу.

Коллега, вы кажется плохо понимаете сам принцип "официального мнения". У Церкви, не пытающейся строить теократию, каковой является РПЦ, официальное, так сказать общеобязательное мнение формируется только по тем вопросам, каковые касаются спасения души. По этим вопросам есть "официальное мнение" — постановления Вселенских и признанных равносильными с ними поместных соборов, догматы Церкви, "официальная экзегетика", толкующая Писание в рамках православной догматики, и т.д..

Вопросы, не имеющие прямого отношения к душевному спасению ("неправомыслие" по которым не влияет на спасение души в отрицательном смысле, отдаляя человека от Бога) не имеют и "официального" ответа на них Церкви как выходящие за рамки ее компетенции. При этом отдельные верующие и даже иерархи могут как граждане данного социума высказывать мнение по любому вопросу, но это будет именно "частное мнение".

georg пишет:

не имеют и "официального" ответа на них Церкви как выходящие за рамки ее компетенции.

То есть взаимоотношения человека (в т.ч. православного христианина) с языческими божествами выходят за рамки компетенции Церкви? Т.е. — не относятся к спасению души.

georg пишет:

По этим вопросам есть "официальное мнение" — постановления Вселенских и признанных равносильными с ними поместных соборов, догматы Церкви, "официальная экзегетика", толкующая Писание в рамках православной догматики, и т.д..

Однако, если память мне не изменяет, соборы высказывались не только по душеспасительным вопросам, а труды отцов церкви — также охватывают самые разные сферы.

Dorei пишет:

Вы в курсе?

Так же как и в курсе, что существуют иные — не"альтернативные" и неконтрацептивные способы. Соблюдение менопаузы, например.

ВЛАДИМИР пишет:

То есть взаимоотношения человека (в т.ч. православного христианина) с языческими божествами выходят за рамки компетенции Церкви?

А вот не надо пытаться подменить понятия Мы вроде говорили об "отношении", а не о "взаимоотношении". "Отношением" в данном случае является ответ на вопрос, кем с точки зрения христианина являются боги языческого пантеона — "Силами Небесными", служителями Творца, либо "бесами". Данное "отошение" на спасение действтельно никак не влияет.

"Взаимоотношения" с языческими богами у христианина быть не может, равно как не может он скажем участвовать в оправлении культов ислама или иудаизма. Возникновение "взаимоотношений" является отступничеством от христианства.

При этом вполне можно считать например древних славянских богов благими силами Творца, но при этом воспринимать язычество как "неправую веру". На том же основании, на котором таковым воспринимается иудаизм — "Новый Завет отменил Ветхий".

ВЛАДИМИР пишет:

соборы высказывались не только по душеспасительным вопросам

Высказывались. Но на уровень обязательных догматов веры это не возводилось, и сейчас об этих высказываниях вспоминают только в историческом плане.

ВЛАДИМИР пишет:

а труды отцов церкви — также охватывают самые разные сферы

Отец Церкви — такой же человек своего времени, и может писать по всем волнующим его вопросам, но "официальным" его мнение не является. Я имею как христианин полное право игнорировать любое мнение Отцов Церкви, если оно не является соборно утвержденным догматом веры. Равно как принимать любое мнение, несогласное с мнениями Отцов, если это мнение не является ересью, осужденной авторитетным церковным судом.

georg пишет:

Данное "отошение" на спасение действтельно никак не влияет.

Но предположим, что они "бесы". И тогда их определение как "сил небесных" существенно повлияет на спасение (практика "общения" с ангелами и т.д.)

georg пишет:

"Взаимоотношения" с языческими богами у христианина быть не может, равно как не может он скажем участвовать в оправлении культов ислама или иудаизма

Уже то, что православие допускает их (культов ислама и иудаизма) существование уже содержит элемент "взаимоотношения". Иначе православные вообще отказались бы от какого бы то ни было общения.

georg пишет:

При этом вполне можно считать например древних славянских богов благими силами Творца, но при этом воспринимать язычество как "неправую веру". На том же основании, на котором таковым воспринимается иудаизм — "Новый Завет отменил Ветхий".

Я Вам уже говорил, что мне очень импонирует данная т.з. (которая, к тому же, вполне соответствует историческому материализму: помните, как у нас в советских учебниках объясняли принятие православия на Руси — естественной необходимостью). Только вот 90% христиан (и в т.ч. 90% православных) сочтут эту т.з. еретической.

georg пишет:

Но на уровень обязательных догматов веры это не возводилось, и сейчас об этих высказываниях вспоминают только в историческом плане.

Учитывая роль исторической традиции в православии, это почти равноценно. Вот Вы, конечно же знаете, что иконопись развилась не ранее IV века н.э., но будете ли Вы спорить с человеком, утверждающим, что уже апостол Лука писал иконы, причем именно те, которые выдают за его творения?

georg пишет:

Отец Церкви — такой же человек своего времени, и может писать по всем волнующим его вопросам, но "официальным" его мнение не является. Я имею как христианин полное право игнорировать любое мнение Отцов Церкви, если оно не является соборно утвержденным догматом веры. Равно как принимать любое мнение, несогласное с мнениями Отцов, если это мнение не является ересью, осужденной авторитетным церковным судом.

Вот это самое настораживающее. Я конечно понимаю всю условность термина "официальный", как и Вы поняли, что я имею в виду. Но религия не состоит только из догматов. Существует литургическая практика, конфессиональная этика, эстетика, в конце концов... Ладно, это потом, а еще тогда Вам один конкретный вопрос: как Вы относитесь к явлению "младостарчества" в современной Русской Православной Церкви?

Маруся пишет:

Через сотню лет "отбитого" начали пинать второстепенные державы, через полтораста — третьестепенные.

Я бы не назвал Австрию и Россию 1783 года "второстепенными", а Египет 1833 года "третьестепенной" державой. Все-таки он был сильнее Болгарии и Сербии 1912, которые Вы, видимо, имели в этом смысле в виду.

ВЛАДИМИР пишет:

Но предположим, что они "бесы".

А предположим и иное . Критерий подхода к данному вопросу как раз достаточно четко определен в приведенной мной статье Трубецкого:

Молиться человек может о чем угодно — и о прощении своих грехов, и о наслании болезни на личного врага. И всякая молитва может быть услышана: весь вопрос — кем. Бог приемлет молитву, идущую из чистого сердца, из сердца, очищенного от гордости, себялюбия и злобы, молитву, проникнутую духом любви к Богу и ближнему. Сатана приемлет и другие молитвы, если они направлены к нему или к его бесам и, исполнив их, он может таким образом овладеть душой человека.

В морально-безразличном политеизме нет молитв дозволенных и запретных. Политеист молится обо всем и относит свои молитвы не к одному объекту культа, а ко многим, ассоциируя каждую определенную категорию своих молитв с каким-нибудь определенным религиозным образом; каждый образ получает свое особое название или кличку, но все они безразлично именуются «богами». Психологически каждый «бог» политеистического пантеона есть известный комплекс ассоциаций, связанных с процессом молитв определенной категории, возникающий в сознании молящегося лишь в этом процессе, и, таким образом, функционально связанный с данной категорией молитв. С этой точки зрения пантеон в своем целом есть как бы символ общей суммы потребностей, о которых считает нужным и возможным молиться данный народ.

Но, подходя к тому же вопросу не с психологической точки зрения, а с точки зрения христианской догматики, и рассматривая отдельных «богов» не только как объекты молитв, но и как субъекты (потенциальные или реальные) исполнения этих молитв, мы должны признать, что большинство их является бесами. Только те «боги», к которым направляются молитвы, связанные с нравственно ценными переживаниями, могут рассматриваться как неясно осознанные элементы подлинно божественного образа или образов ангельских.

ВЛАДИМИР пишет:

И тогда их определение как "сил небесных" существенно повлияет на спасение (практика "общения" с ангелами и т.д.)

Никак не повлияет. Ибо ни одному христианину не придет в голову вступать во "взаимоотношения" с языческими богами (да же осознанными как "элементы подлинно божественного образа или образов ангельских"), как не приходит ему в голову исполнять ветхозаветные предписания какой-нибудь книги Левит. Ибо и в этом случае культы древних богов автоматически воспринимаются как "ветхозаветные", упраздненые с пришествием Спасителя.

ВЛАДИМИР пишет:

Уже то, что православие допускает их (культов ислама и иудаизма) существование уже содержит элемент "взаимоотношения". Иначе православные вообще отказались бы от какого бы то ни было общения.

Снова просьба не подменять понятия. Христианин общается с адептом другого культа как с человеком, гражданином данного социума и т.д. Но при этом не входит ни в какие отношения с исповедываемым им культом. Вот если бы христианин пошел бы в мечеть или синагогу и участвовал бы в богослужении, либо стал бы проповедывать данные культы, это было бы "взаимоотношением" не с человеком, а именно с культом и его объектом. Но это для христианина есть вероотступничество.

ВЛАДИМИР пишет:

Только вот 90% христиан (и в т.ч. 90% православных) сочтут эту т.з. еретической.

Цифирка не репрезентативная. Хотя если говорить не об христианах вообще, а об "околоцерковной среде" — цифра вполне адекватная. Но данная среда отнюдь не составляет большинства христиан, не блещет познаниями и широтой кругозора, и является готовой жертвой для нижеупомянутых "младостарцев" (а не будь их — для тоталитарной секты).

ВЛАДИМИР пишет:

Учитывая роль исторической традиции в православии, это почти равноценно.

Нет. Историческая традиция неизбежно меняется при изменении условий социума, в котором она существует (мелкий пример — когда христиане крестили кераитов, решением несторианского собора им было рекомендовано в пост употреблять молочную пищу, воздерживаясь от мясного. Манихеи, обратив в свое учение уйгуров, заставили их отказываться от животной пищи вообще и разводить огороды).

С изменениемя условий бытия неизбежно меняется и сознание, и с ним:

ВЛАДИМИР пишет:

литургическая практика, конфессиональная этика, эстетика, в конце концов...

— все это меняется (в той же литургической практике храни Церковь жесткую неизменность — славянская Библия Кирилла и Мефодия в принципе не могла бы появится).

Догматы вероучения как основа правой веры и душевного спасения — остаются неизменными.

Попытка любой религиозной общины оставить неизменным не только основы вероучения, но и вещи бытовые — неизбежно ведет к вырождению данной общины в замкнутую секту и "выпадению из исторического процесса".

ВЛАДИМИР пишет:

но будете ли Вы спорить с человеком, утверждающим, что уже апостол Лука писал иконы, причем именно те, которые выдают за его творения?

Нет не буду. Пускай верит как ему угодно — ибо сие момент не существенный . Основ вероучения не касающийся. Сам же останусь при своем мнении.

ВЛАДИМИР пишет:

как Вы относитесь к явлению "младостарчества" в современной Русской Православной Церкви?

Не напоминайте Но хочу заметить, что это мое отношение разделяют и мои знакомые священники.

georg пишет:

Христианин общается с адептом другого культа как с человеком, гражданином данного социума и т.д. Но при этом не входит ни в какие отношения с исповедываемым им культом

Но сюда не входят католические и православные иных патриархатов.

ымы пишет:

православные иных патриархатов

Ну от вас коллега не ждал — так привык с вашей стороны к профессионально-юридической четкости формулировок. Каким боком "православные иных патриархатов" являются "адептами другого культа"? Где догматические различия?

Что касается католиков — тут тоже нет единого мнения по поводу того, считать ли их еретиками (в сущности все догматические различия с ними сводимы к компромиссным формулировкам, но как раз на компромиссы посттридентское католичество не способно). Тем не менее раз компромиссов нет, налицо "догматическое различие", а стало быть культовое общение с католицизмом так же не должно иметь места. Вот почему подавляющее большинство православных относится резко негативно к совместным с католиками "экуменическим богослужениям", устраиваемым ранее митрополитом Смоленским и по совместительству сигаретным магнатом Кириллом.

georg пишет:

Каким боком "православные иных патриархатов" являются "адептами другого культа"?

Никаким. Я для одного экзальтированного коллеги уточняю.

georg пишет:

Что касается католиков

ЕМНИП, было разрешение молиться в католических храмах.

ВЛАДИМИР пишет:

явлению "младостарчества"

а это чего?

georg пишет:

Попытка любой религиозной общины оставить неизменным не только основы вероучения

Пардон, может я что-то путаю, или Вы нечетко выразились, но "официально" нет ни одной церкви, которая бы меняла основы вероучения. Учитывая их сакральный характер.

georg пишет:

связанные с нравственно ценными переживаниями

Вот это самая щекотливая фраза в статье Трубецкого. Ибо нравственные ориентиры тоже меняются, и то, что кажется "приличным" человеку начала ХХ века, недопустимо для человека XV века, и наоборот. Я не говорю о каких-либо экстремальных случаях, это может быть повседневной рутиной жизни, с которой мы сталкиваемся горадо чаще, чем с убийствами или изнасилованиями.

georg пишет:

Не напоминайте

А почему их вообще не исключить из православного общения? Тем более, что в нормальном Средневековье их место было бы среди изуверских сект, вроде хлыстов.

georg пишет:

Попытка любой религиозной общины оставить неизменным не только основы вероучения, но и вещи бытовые — неизбежно ведет к вырождению данной общины в замкнутую секту и "выпадению из исторического процесса".

Нет, я говорил только о том, что для любой конфессии бытовая часть религии не менее важна, чем абстрактно-догматическая. Более того, если бы не было этих бытовых особенностей, конфессии остались бы на уровне отвлеченных философских школ. Никто же не считает "владимиросоловьевство" конфессией (не смотря на его неоднозначные отношения с православием), но "толстовство" — вполне. И отделило его от православия не абстрактное "непротивление", а вегетарианство и другие прозаические вещи.

Кстати, рыская в поисках материалов по православной педагогике, набрел на полемику Андрея Кураева с адвентистами (к сожалению, уже потерял ссылку, но, ЕМНИП, на его сайте), где он гениально (а я всегда отдавал ему должное) убеждает адвентистов, что православие и есть почитание субботы, и следовательно... Но Кураев немного лукавит, ибо не только почитание субботы отделяет адвентистов от прочих христиан. И не с него все там началось, мягко говоря.

georg пишет:

как не приходит ему в голову исполнять ветхозаветные предписания какой-нибудь книги Левит.

Однако многие протестанты пытаются их исполнять.

ымы пишет:

ЕМНИП, было разрешение молиться в католических храмах.

Более того, перешедший из католицизма в православие священник сохраняет свой сан. И наоборот.

ратибор пишет:

а это чего?

Ну я уже почти представил его в "дополнительной главе" к КИНДЕРРЕЙХу — см. мой пост № 4430 в этой теме. И большинство приведенных в начале темы материалов тоже его касаются.

И еще одна статья с МИССИОНЕРСКОГО и все-таки официального сайта Уфимской епархии (и мои комментарии к ней):

Алексей Осипов,
профессор Московской духовной академии

Почему Православие есть истинная вера
(Лекция по основному богословию, прочитанная в
Сретенском училище 13 сентября 2000 года)
http://www.k-istine.ru/apologia/apologia_osipov-3.htm
В настоящее время все мы находимся в такой жизненной ситуации, когда уже никоим образом и никакими стенами не можем отделить себя от окружающего мира. Какова она? Мы живем в мире религиозного плюрализма. Мы оказались перед лицом такого множества проповедников, каждый из которых предлагает нам свои идеалы, свои нормы жизни, свои религиозные воззрения, что предыдущее поколение, или мое поколение, пожалуй, не позавидует вам. У нас было проще. Основная проблема, перед которой мы стояли, была проблема религии и атеизма.
У вас, если хотите, появилось нечто гораздо большее и гораздо худшее. Есть Бог или нет Бога — это только первая ступень. Ну, хорошо, человек убедился, что есть Бог. А дальше? Вер много, кем ему стать? Христианином, а почему не мусульманином? А почему не буддистом? А почему не кришнаитом? Я не хочу перечислять далее, сейчас так много религий, вы их лучше меня знаете. Почему, почему, и почему? Ну ладно, пройдя сквозь дебри и джунгли этого многорелигиозного древа, человек стал христианином. Все понял, христианство — это лучшая религия, правильная.
Но какое христианство? Оно столь многолико. Кем быть? Православным, католиком, пятидесятником, лютеранином? Опять несть числа. Вот перед какой ситуацией оказалась сейчас современная молодежь. При этом представители новых и старых религий, представители неправославных конфессий, как правило, гораздо больше заявляют о себе, и имеют значительно большие возможности пропаганды в средствах массовой информации, чем мы, православные.
Итак, первое, перед чем останавливается современный человек — это множество вер, религий, мировоззрений. Поэтому сегодня мне бы хотелось скоро, очень конспективно пройтись по этой анфиладе комнат, которая открывается перед множеством современных людей, ищущих истину, и посмотреть хотя бы в самых общих, но принципиальных чертах, почему все-таки человек должен, не только может, а действительно должен на разумных основаниях стать не просто христианином, но христианином православным.

Все-таки здесь анахронизм. В XV веке среднестатистический образованный человек мог еще сомневаться в существовании антиподов и прочих иных миров, и его страна и его вера могла представляться непропорционально большой, но сейчас… когда всем со школьной скамьи (если не раньше) известно о существовании сотен стран и миллиардов людей, которые отнюдь не есть православные и даже христиане. Тем не менее (опять же благодаря современной системе СМИ) эти миры существуют, процветают и веками не испытывают потребности в принятии православия или иного христианства. Христианство, хотя и многочисленно (впрочем, многочисленность приверженцев чего-либо никогда не бывала в христианской апологетике доказательством истинности), но не составляет в современном мире даже арифметического большинства (как и в прошлые века; например, в 1500 году христиан было не более 20% населения Земли). Православные же, по самым оптимистическим оценкам, составляют в начале XXI века 3% человечества.

Уже это одно обстоятельство способно породить у верующего самые причудливые эмоции (а лекция, как будет видно дальше, преимущественно построена на эмоциях). От ужаса по поводу безблагодатности девяти десятых окружающего мира до туманного мнения, встречающегося у некоторых современных православных авторов, которые вынуждены решать проблему 3% — мнения о том, что остальные люди будут судимы христианским богом по делам их и т.д. Как и для всякой конфессии, которая не составляет большинства населения, и не была ни разу, кроме эпохи раннего средневековья, во главе цивилизации, определяющей развитие человечества (или хотя бы значительной части его), для православия возникает проблема оправдания, но не существования других вер и конфессий, а самого себя. Обычно (даже если ограничиться ареалом авраамических религий) эта проблема решалась в национальной разрезе – религиозные ценности отождествлялись с национальными (у евреев, армян, грузин, иранцев-шиитов, даже у католических преимущественно народов – поляков и ирландцев). Но это неизбежно будет приводить к абсолютизации и сакрализации не только национальной идеи, но и элементов национального быта. Насколько это сочетается с христианством (и в частности с православием), судить самим христианам. Бердяев временами допускал такую возможность («Философия неравенства»).

Итак, первая проблема: "Религия и атеизм". Приходится встречаться на конференциях, очень значительных, с людьми, которые действительно образованы, действительно ученые, не верхогляды, и приходится сталкиваться постоянно с одними и теми же вопросами. Кто такой Бог? Есть ли Он? Даже: зачем Он нужен? Или, если Бог есть, то почему Он не выступит с трибуны Объединенных Наций и не объявит о Себе? И такие вещи можно услышать. Что можно сказать на это?
Этот вопрос, как мне кажется, решается с позиции центральной современной философской мысли, которую легче всего выразить понятием экзистенциальности. Существование человека, смысл человеческой жизни — в чем основное ее содержание? Ну, конечно, прежде всего в жизни. А как же иначе? Какой смысл я переживаю, когда сплю? Смысл жизни может быть только в осознании, "вкушении" плодов своей жизни и деятельности. И еще никто никогда не мог и во веки веков не будет считать и утверждать, что конечный смысл жизни человека может быть в смерти. Здесь и лежит непроходимый водораздел между религией и атеизмом. Христианство утверждает: человек, эта земная жизнь является только началом, условием и средством подготовки к вечности, готовься, тебя ожидает вечная жизнь. Оно говорит: вот, что необходимо для этого сделать, вот каким необходимо быть, чтобы вступить туда. А что утверждает атеизм? Нет Бога, нет души, нет вечности и потому верь, человек, тебя ожидает вечная смерть! Какой ужас, какой пессимизм, какое отчаяние — мороз по коже от этих страшных слов: человек, тебя ожидает вечная смерть. Я уже не говорю о тех, скажу мягко, странных обоснованиях, которые приводятся при этом. Одно это утверждение заставляет содрогнуться человеческую душу. — Нет, избавьте меня от такой веры.

Человеку, как живому существу, свойственен инстинкт самосохранения, желание жить во что бы то ни стало («Живому псу лучше, нежели мертвому льву») – кстати, это свойство сближает человека с животным царством, поскольку желание жить – не что иное, как звериный инстинкт, и те, кто чурается подобного родства, должны всячески подавлять его в себе. Но тут совсем другое. Здесь высказывается т.з. – «я не хочу, чтобы так было, значит так не может быть в реальности». На языке философии это называется крайней формой солипсизма. Действительно, что предпочесть: желаемое или действительное. Надеюсь, ни одному здравомыслящему человеку не приходит в голову, что они всегда и везде тождественны. Коллективное желание? Но ведь если все человечество единодушно проголосует на референдуме за то, чтобы человек мог летать с помощью взмахов ладоней, они все равно не полетит (и вообще, опытный молитвенник любой конфессии просит у бога только то, что не нарушает законов природы). Когда же мы приходим к врачу, нас (в т.ч. верующих) все-таки интересует не «желаемое», а «действительное», и если врач будет говорить нам то, что мы «хотели бы» слышать, а не то, что есть на самом деле, мы просто обратимся к другому врачу. «Содрогание души»? Но ведь в рамках христианства есть немало других моментов, которые не меньше «содрогают душу» (гибель мира, страшный суд, уничтожение «грешников»). Так что отличие здесь количественное, но не качественное. Пора бы уж привыкнуть. Я мог бы ограничиться знаменитым древнегреческим афоризмом: «Смерти нет. Поскольку пока я есть, ее нет, а когда она есть, меня нет». И это не софизм. Попробуем представить себе ситуацию «меня нет». Ведь это не только будущее, но и прошлое. Были тысячи, миллионы, миллиарды лет, а «меня не было»! Были легионы, каравеллы, Моцарт, знамя над рейхстагом, восходы, закаты, зрели ягоды в лесу, взрывались сверхновые, а меня не было! Автору не кажется, что это столь же несправедливо, как и мнение, что «меня не будет»? И его душа не содрогается от данного утверждения? Мужество, сила духа и подобные материи состоят в том, что человек – единственная и неповторимая личность имеет силу воспринять реальность, вне зависимости от того, нравится она ему или нет, восхищает или ужасает. И если автор вполне примирился с фактом своего несуществования в прошлом, что мешает ему примириться с аналогичным фактом несуществования в будущем? Факт разумности человека и его способности осознать свое существование и свою смерть вовсе не есть основание полагать, что смерти нет. Человеческое сознание обладает колоссальными способностями игры – моделирования реальностей. Но следует отдавать себе отчет, что помимо конструирования миров есть реальность. И эта реальность существует вне нас и наших знаний о ней. Надеюсь, это никто не отрицает.

P.S. А почему бы христианскому богу, если он есть на самом деле, не выступить с трибуны ООН? Не вижу в этом ничего богохульного. А вот в противном случае на ум приходят уфологи, которые тоже утверждают, что НЛО – реальность, что они летают, но контактируют только с «избранными», а обратиться к широким массам не желают, потому что «они стесняются журналистов» (с) Луи де Фюннес.

Когда человек заблудится в лесу, ищет дорогу, ищет путь домой и вдруг, находя кого-то, спрашивает: "Есть ли отсюда выход?" А тот ему отвечает: "Нет и не ищи, устраивайся здесь, как можешь", — то поверит ли он ему? Сомнительно. Не начнет ли искать далее? И найдя другого человека, который скажет ему: "Да, выход есть, и я тебе укажу признаки, приметы, по которым ты сможешь отсюда выйти", — то не ему ли он поверит? То же самое происходит и в области мировоззренческого выбора, когда человек оказывается перед лицом религии и атеизма. Пока у человека еще сохраняется искра искания истины, искра искания смысла жизни, до тех пор он не может, психологически не может принять концепции, утверждающей, что его как личность, и, следовательно, всех людей ожидает вечная смерть, для "достижения" которой, оказывается, необходимо создавать лучшие экономические, социальные, политические, культурные условия жизни. А далее все будет о, кэй — завтра вы помрете, и вас отнесем на кладбище. Просто "замечательно"!

Опять психология путается с онтологией. Мысли о том, что тот, кто говорит желательное нам, может элементарно соврать, автор не допускает.

А образ мира, как враждебного леса, откуда надо бежать, слишком красноречив (см. ниже).

Я сейчас указал вам только на одну сторону, психологически очень существенную, которой, как мне кажется, уже достаточно для каждого человека с живой душой, чтобы понять, что только религиозное мировоззрение, только мировоззрение, которое принимает за свою основу Того, Кого мы называем Богом, позволяет говорить о смысле жизни.

Ну вот. Автор признал факт психологизма своих рассуждений. Более того, он сознательно выносит смысл жизни за пределы самой жизни. Т.е., чтобы согласиться с автором, надо признать, что все окружающее смысла не имеет, а смысл имеет только то, что незримо. А собственно, почему? Почему смысл объекта обязательно должен находиться за пределами объекта? Если лишить смысла окружающую реальность, следующим логическим выводом будет постулирование нереальности и иллюзорности этой самой окружающей реальности, но христианская философия, по непонятной причине, почему-то не делает этого солипсистского умозаключения.

Итак, я верю в Бога. Будем считать, что мы первую комнату прошли. И, поверив в Бога, я вхожу во вторую… Боже мой, что здесь я вижу и слышу? Народу полно, и каждый кричит: "Только у меня истина". Вот задача-то… И мусульмане, и конфуциане, и буддисты, и иудеи и кого только нет. Много тех, среди которых находится теперь христианство. Вот стоит и он, христианский проповедник, посреди других, а я ищу, кто же прав-то здесь, кому же верить?
Тут имеются два подхода, может быть их и больше, но я назову два. Один из них, который может дать человеку возможность убедиться, какая религия есть истинная (то есть объективно соответствует человеческой природе, человеческим исканиям, человеческому пониманию смысла жизни) заключается в методе сравнительно-богословского анализа. Довольно долгий путь, тут нужно хорошо изучить каждую религию. Но далеко не каждый может пройти этим путем, нужно большое время, большие силы, если хотите, соответствующие способности для того, чтобы изучить все это — тем более, что это отнимет столько сил души…
Но есть и другой метод. В конце концов, каждая религия обращена к человеку, ему она говорит: истина вот какова, а не что-то другое. При этом все мировоззрения и все религии утверждают одну простую вещь: то, что сейчас есть, в каких политических, социальных, экономических, с одной стороны, и духовных, моральных, культурных и т.д. условиях — с другой, живет человек — это ненормально, это не может его устроить и даже если кого-то лично это и удовлетворяет, то подавляющее число людей в той или иной степени от этого страдает. Это не устраивает человечество в целом, оно ищет чего-то другого, большего. Стремится куда-то, в неизведанное будущее, ждет "золотого века" — настоящее положение вещей никого не устраивает.
Отсюда становится понятным, почему существо каждой религии, всех мировоззрений сводится к учению о спасении. И вот здесь-то мы и сталкиваемся с тем, что уже дает возможность, как мне кажется, сделать обоснованный выбор, когда мы оказываемся перед лицом религиозного многообразия. Христианство в отличие от всех других религий утверждает нечто, чего другие религии (и тем более мировоззрения нерелигиозные) просто не знают. И не только не знают, но когда сталкиваются с этим, то с негодованием отвергают. Это утверждение заключается в понятии т. н. первородного греха. Все религии, если хотите даже все мировоззрения, все идеологии говорят о грехе. Называя, правда, это по-разному, но это неважно. Но ни одно из них не считает, что природа человека в настоящем его состоянии больна. Христианство же утверждает, что то состояние, в котором все мы, люди, родились, находимся, растем, воспитываемся, мужаем, созреваем, — состояние, в котором мы наслаждаемся, развлекаемся, учимся, делаем открытия и так далее — это есть состояние глубокой болезни, глубокого повреждения. Мы больны. Речь идет не о гриппе и не о бронхите и не о психическом заболевании. Нет, нет, мы психически здоровы, и физически здоровы — можем задачи решать и в космос летать — мы глубоко больны с другой стороны. В начале бытия человеческого произошло какое-то странное трагическое расщепление единого человеческого существа на как бы автономно существующие и часто противоборствующие между собой ум, сердце и тело — "щука, рак да лебедь"… Какой абсурд утверждает христианство, не правда ли? Все возмущаются: "Я ненормальный? Извините, другие может быть, но не я". И вот здесь-то, если христианство право, и заключен самый корень, источник, того, что человеческая жизнь как в индивидуальном, так и во всечеловеческом масштабе, ведет к одной трагедии за другой. Ибо если человек серьезно болен, а он ее не видит и потому не лечит, то она погубит его.
Другие религии не признают этой болезни в человеке. Отвергают ее. Они считают, что человек — это здоровое семечко, но которое может развиваться и нормально и ненормально. Его развитие обусловлено социальной средой, экономическими условиями, психологическими факторами, обусловлено многими вещами. Поэтому человек может быть и хорошим и плохим, но сам он по своей природе хорош. Вот главный антитезис нехристианского сознания. Я не говорю нерелигиозного, там и говорить нечего, там вообще: "человек — это звучит гордо". Только христианство утверждает, что настоящее наше состояние — это состояние глубокой поврежденности, причем такой поврежденности, что в личном плане человек сам не может исцелить его. На этом утверждении строится величайший христианский догмат о Христе как Спасителе.
Эта идея является принципиальным водоразделом между христианством и всеми прочими религиями.

Ну вот! Автор, который демонстрировал способность подниматься до высот абстрактной философии, вдруг, совершенно немотивированно, демонстрирует почти полное незнание догматики нехристианских религий. (Оговоримся сразу: к религиям вообще можно отнести, помимо христианства, иудаизм, ислам, буддизм, скорее всего, зороастризм и его производную – митраизм; иные мелкие верования могут претендовать лишь на звания сект, а «языческие» верования древних греков, египтян или современных японцев или индусов – все-таки не религии, а национальные культовые верования). Например, в исламе, согласно Корану, Адам совершил грех, который распространился и на его потомков (хотя самому Адаму даровано прощение). В иудаизме специально не акцентируется внимание на первородном грехе как таковом, но библейский рассказ, на основании которого христиане делают вывод о первородном грехе, присутствует, и несовершенство человека по сравнению с райским периодом подразумевается, как само собой разумеющееся. В буддизме же человек греховен-несовершенен-болен просто по факту своего существования и появления на свет. Греховность человека занимает также большое место в зороастризме и митраизме. И полагать, что зороастрийцы считают, что человек может «спастись» сам – без заветов Ахура-Мазды и Зердешты – его пророка, может только человек, совершенно не сведущий в догматике зороастризма. То же самое касается ислама: без его принятия человек однозначно плох. Иудаизм стоит на грани национального культового верования, поэтому факт (отчасти признаваемый ветхим заветом), что неевреи-неиудаисты вполне могут быть приличными людьми, подмывает представление об исключительности его заповедей. Буддизм также стремится стать «единственной дорогой» спасения человека, который самостоятельно спастись не способен. Собственно, такова любая религия, ибо если хоть одна религия допустит мысль о возможности человека «быть хорошим» вне ее, тут же появится простой и естественный вопрос о смысле ее существования. Следовательно, религии просто обречены ненавидеть не только друг друга, но и всех внерелигиозных людей, поскольку сам факт их (иных религий и внерелигиозных людей) существования является хулой на религию. Все поучения всех религий наполнены с одной стороны описанием совершенно фантастических «счастливых случаев», которые произошли с их адептами, поскольку те «верили» (достоверность этих случаев более скептическая часть религиозной конфессии вынуждена принимать на веру, чтобы «не обидеть» единоверцев), а с другой – столь же многочисленными описаниями всяческих несчастий и погибели неверующих. И в этом как раз и заключается первородный грех, но не человека, а религии. В этом отличие религии от национальных культовых верований, которые базируются не на универсалистском желании переделать весь мир, а на простом стремлении консолидировать определенную нацию. Таким образом, расхождение христианства и иных религий не принципиальное, а персональное – спастись с т.з. христианства можно только через принятие конкретного божества. Можно здесь копнуть глубже и поинтересоваться самим фактом появления религий, т.е. развитием представления о неправильности окружающего мира, глубокого подозрения и недоверия к нему, но не будем отвлекаться, и посмотрим как религии (в данном случае христианская) обосновывают свое утверждение о всеобщей греховности – неизлечимой человеческими средствами болезни человечества:

Теперь я попытаюсь показать, что христианство в отличие от других религий имеет объективное подтверждение данного своего утверждения. Давайте обратимся к истории человечества. Посмотрим, чем оно живет всю доступную нашему человеческому взору историю? Какими целями? Конечно же, оно хочет построить Царство Божие на земле, создать рай. Одни с помощью Бога. И в этом случае Он рассматривается не более как средство к благу на земле, но не как высшая цель жизни. Другие — вообще без Бога. Но важно другое. Все понимают, что невозможно это Царство на земле без таких элементарных вещей, как: мир, справедливость, любовь (само собой понятно, какой может быть рай, где идет война, царит несправедливость, злоба и т.д.?), если хотите, уважение к друг другу, снизойдем и до этого. То есть все прекрасно понимают, что без таких основополагающих нравственных ценностей, без их осуществления невозможно достичь никакого благоденствия на земле. Всем понятно? Всем. А что делает человечество всю историю? Что делаем? Эрих Фромм хорошо сказал: "История человечества написана кровью. Это история никогда не прекращающегося насилия". Точно.
Историки, особенно военные, могли бы, думаю, прекрасно проиллюстрировать нам, чем наполнена вся история человечества: войны, кровопролития, насилия, жестокости. Двадцатый век — по идее, век высшего гуманизма. И он показал этот верх "совершенства", превзойдя пролитой кровью все предыдущие века человечества вместе взятые. Если бы наши предки смогли посмотреть на то, что произошло в двадцатом веке, они содрогнулись бы от масштабов жестокости, несправедливости, обмана. Какой-то непостижимый парадокс заключается в том, что человечество по мере развития своей истории делает все точно наоборот основной своей идее, цели и мысли, к которой изначала были направлены все его усилия.
Я задаю риторический вопрос: "Может ли вести себя так умное существо?" История просто издевается над нами, иронизирует: "Человечество, поистине, умно и здраво. Оно не душевнобольное, нет, нет. Оно просто творит немножко больше и чуть-чуть хуже, чем это делают в сумасшедших домах".
Увы, это факт, от которого никуда не уйти. И он показывает, что не отдельные единицы в человечестве заблуждаются, нет и нет (к сожалению, только единицы не заблуждаются), а это какое-то парадоксальное всечеловеческое свойство.

Вам это не напоминает сетования старой девы: «Вокруг так много насилия и секса!» Автор умышленно не замечает в окружающем мире ничего, кроме всеобщих несчастий, горя, несправедливости и т.д. Нет, очень может быть, что такова его жизнь. Его экзистенция. Но зачем отождествлять свой жизненный опыт с историей всего человечества? Ведь в жизни всего человечества и каждого из нас сумма радостей гораздо превосходит сумму несчастий. А автор, испытывал ли он радость побед и свершений: когда забиваешь гол в неприступные ворота команды противника, обнимаешь милую любимую девочку, водружаешь знамя победы над крепостью врага, слышишь пение птиц на фоне алеющего востока, отвечаешь на первый вопрос своего ребенка, смакуешь вкус прекрасных вин и разносолов, читаешь интереснейшую книгу, видишь итог многолетней работы, находишь решение сложной математической задачи, проникаешь взором в удаленные уголки космоса, просто смеешься удачной шутке? Все это тоже наша жизнь. Можно ее превратить в сплошную юдоль страданий, причем своими собственными руками, именно для того, чтобы жизнь не казалась прекрасной, но можно сделать ее такой, что под конец не жалеешь о прожитых годах. Несчастья и лишения – небольшая плата за радость жизни (к тому же единственной и неповторимой). Баланс все-таки положительный. В противном случае нас всех бы уже давно не было. Не все мы – великие музыканты, славные полководцы, великие писатели, брутальные красавцы и т.д. Но каждый человек может найти свое место в жизни, а если потребуется – отдать жизнь за победу. Например, я начисто лишен музыкального слуха. Конечно, было бы неплохо, если бы я его имел и, как следствие, стал бы великим музыкантом. Но не испытываю по этому поводу никаких комплексов. А если бы я заявил, что музыкальный слух греховен, все композиторы, музыканты и певцы – грешники, нравственно – не уметь петь, уметь петь – безнравственно, а после смерти вся эта компания отправится в ад? Подоплека такой «борьбы с грехами» понятна и видна невооруженным глазом. Обида на реальный мир. Ненависть к нему. До каких пор неудачники будут портить кровь остальному человечеству? Точнее, почему на них вообще стоит обращать внимание? И если автору надо выделить то, что отличает христианство от остальных религий, то это не идея первородного греха, а культ убогости и неумелости, отказ от борьбы за жизнь под предлогом всеобщей греховности. Подавление в себе жизненных сил, под предлогом их греховной первородности. Ни ислам, ни зороастризм не считают убогость нормой жизни. Да и христианство бывает разное. В принципе, христианство должно дойти до буддизма хинаяны, который просто объявляет любое движение, любой процесс греховным, но почему-то оно останавливается перед этим последним шагом; окончательно стать «не от мира сего» христианству мешает ветхий завет. Что касается кликушествования насчет близкой кончины мира, на что указывает авария водокачки, это сопровождало историю христианства на всех его этапах, каждый век казался христианам апокалиптическим, и в этом люди прошлых веков поспорили бы с автором. А последнее заявление о заблуждении всего человечества по сравнению с единицами – типичное сектантство. И нельзя кивать на великих ученых, которые одни «знали истину», а никто другой не знал. Сколько прошло лет, прежде чем открытие Коперника о вращении Земли вокруг Солнца появилось на страницах учебников в качестве трюизма? Гораздо менее двух тысяч. С какого-то момента (вполне в рамках человеческой истории и в результате человеческих, а не сверхъестественных усилий) эту премудрость может осилить каждый человек, кроме заведомых дебилов. То же самое ждет и теорию эволюции, и другие современные узконаучные идеи. А если возраст идеи сопоставим с возрастом человеческой цивилизации, но до сих пор только единицы восприняли ее, это наводит на определенные выводы, отнюдь не в ее пользу.

Если посмотрим теперь на отдельного человека, точнее, если у человека хватит нравственных сил "к себе оборотиться", на себя посмотреть, то он увидит картину не менее впечатляющую. Апостол Павел точно ее охарактеризовал: "Бедный я человек, делаю не то доброе, что хочу, а то злое, что ненавижу". И действительно, каждый, кто хотя немного обратит внимание на то, что происходит в его душе, соприкоснется с самим собой, то не может не увидеть, насколько он духовно болен, насколько подвержен действию различных страстей, порабощен им. Бессмысленно спрашивать: "Зачем ты, бедный человек, объедаешься, опиваешься, лжешь, завидуешь, блудишь и т. др.? Ты же этим убиваешь самого себя, разрушаешь семью, калечишь своих детей, отравляешь всю атмосферу вокруг себя. Зачем бьешь себя, режешь, колешь, зачем губишь свои нервы, психику, само тело? Ты понимаешь, что это губительно для тебя?" Да, понимаю, но не могу этого не делать. Василий Великий как-то воскликнул: "И не зарождалось в душах человеческих более пагубной страсти, нежели зависть". И, как правило, человек, страдая, не может справиться с собой. Здесь, в глубине своей души каждый разумный человек постигает то, о чем говорит христианство: "Делаю не то доброе, что хочу, а то злое, что ненавижу". Это здоровье или болезнь?!

А вот здесь отрицается то, чем христианство всегда так гордилось. Свобода. Действительно, если я свободен, я свободно выбираю – грешить мне или не грешить. А если я не могу сделать этого выбора, по причине первородной греховности, например, я не свободен. Дает ли тогда принятие христианства эту свободу? Нет, как оказывается. Потому, что грешников в рамках христианства едва ли не больше, чем вне его пределов, и они сами это признают. Либо они врут, что они грешники и лишены тем самым свободы, либо говорят правду, и тогда получается, что христианство никакой свободы не дает, а лишь дает еще более острое осознание своей несвободы. Одним словом, попытка христианства присвоить себе все сразу – и свободу, и рабство по отношению к божеству, причем одновременно, и еще и рабство по отношению к греху – производит ужасную мешанину в понятиях.

В то же время для сравнения посмотрите, как может меняться человек при правильной христианской жизни. Те, которые очистились от страстей, приобрели смирение, "стяжали, — по слову преподобного Серафима Саровского, — Духа Святого", приходили к любопытнейшему с психологической точки зрения состоянию: они начинали видеть себя худшими всех. Пимен Великий говорил: "Поверьте, братие, куда будет ввержен сатана, туда буду ввержен я"; Сисой Великий умирал, и лицо его просветилось, как солнце, так что на него невозможно было смотреть, а он умолял Бога дать ему еще немного времени на покаяние. Что это? Лицемерие какое-то, смиренничание? Да избавит Бог. Они, даже в мыслях боялись согрешить, потому говорили от всей своей души, говорили то, что действительно переживали. Мы же этого совсем не чувствуем. Я переполнен всякой грязью, а вижу и чувствую себя очень хорошим человеком. Я хороший человек! Но если что-то и сделаю плохо, то кто без греха, другие не лучше меня, да и виноват не столько я, сколько другой, другая, другие. Мы не видим души своей и потому столь хороши в своих глазах. Как разительно отличается духовное зрение человека святого от нашего!
Так вот, повторяю. Христианство утверждает, что человек по своей природе, в его настоящем, так называемом нормальном, состоянии глубоко поврежден. Этого повреждения, к сожалению, мы почти не видим. Странная слепота, самая страшная, самая главная, которая присутствует в нас, — это есть невидение своей болезни. Это действительно самое опасное, потому что когда человек увидит свою болезнь, он лечится, идет к врачам, ищет помощи. А когда видит себя здоровым, то отправит к ним того, кто говорит ему, что он болен. Вот тяжелейший симптом той самой поврежденности, которая присутствует в нас. А что она есть, об этом однозначно со всей силой и яркостью свидетельствует как история человечества, так и история жизни каждого человека в отдельности, и в первую очередь каждому человеку его личная жизнь. Вот на что указывает христианство.
Скажу, что объективное подтверждение только одного этого факта, одной этой истины христианской веры — о поврежденности человеческой природы — уже показывает мне, к какой религии я должен обратиться. К той, которая вскрывает мои болезни и указывает средства их излечения, или к религии, которая замазывает их, питает человеческое самолюбие, говорит: все хорошо, все прекрасно, нужно не лечиться, а лечить окружающий мир, нужно развиваться и совершенствоваться? Исторический опыт показал, что значит не лечиться.

Итак, перед нами человек-перевертыш. Белое для него черное, плохое – хорошее, святость – грех, грех – святость (юродивые, они ведь никуда не делись!) Причем, здесь присутствует определенная система: человек не просто воздерживается от самооценки, по причине своей неспособности к ней (греховность), а намеренно говорит о себе хуже, чем он есть на самом деле. То есть врет. Заведет такой человек паром на середину реки, тут у него проснется осознание своей греховности, и он скажет пассажирам, что водить не умеет, понеже глуп, неучен и немощен. Он «спасется», а они потонут. Что здесь? Особая форма психологического извращения, когда самые сирые скромники втайне претендуют на слишком многое, потому и стараются преуспеть в унижении, чтобы заработать возвышение – в том, перевернутом мире, религиозной реальности, где происходят «счастливые случаи», а все неверующие сами вешаются и топятся?

Ну, хорошо, дошли до христианства. Слава Тебе, Господи, нашел истинную веру, наконец-то. Вхожу в следующую комнату, а там опять народу полно и вновь крики: моя христианская вера самая лучшая. Католик призывает: посмотри, сколько за мной стоит — 1 миллиард 45 миллионов. Протестанты самых различных деноминаций указывают, что их 350 миллионов. Православных меньше всех, всего 170 миллионов. Правда, кто-то подсказывает: истина не в количестве, а в качестве. Но вопрос в высшей степени серьезный: "Где же оно, истинное христианство?"

Дальше идут уже внутрихристианские разборки, иногда довольно смешные – чего стоит хотя бы обвинение католицизма в склонности к язычеству. Но в целом, вспоминаю, что когда я в 17 лет прочел Ф.Ницше, то подумал после: может он преувеличивает? Ну там — "свинцовые мерзости немецкой жизни" — тяжелое детство пасторского сынка... Разве бывают люди, которые способны отягощать свою жизнь столь противоестественными комплексами, причем умышленно? Разве историческое христианство – не религия силы духа, победы и радости? И не где-нибудь в потустороннем мире, а в реальной истории? Но дело не в формах, а в содержании. Верования делятся не на авраамические и языческие, они делятся на верования в богов и в демонов. Боги были всегда, а демонов выпустил Сократ… Опять приходим к тому же самому…

КОРОЛЬ И ШУТ – ПИВНОЙ ЧЕРЕП

Шелестит листва,

В лесу шипит змея,

Плывут по небу облака,

Высоко луна.

У пруда я их встретил,

Парни пили и ели.

Весёлый пир вершили свой,

Выпить все хотят со мной.

Выпей с нами пива парень, 

Не стесняйся, пей скорей, 

И ты поверь, уж мы то знаем 

Толк в напитках, пей скорей, 

Пей, не жалей!

Уклонятся не стал я,

Выпил странного пива.

Плывут по небу облака,

Понесло меня.

Голова летит моя над землёй,

Руки ноги попрощались со мной,

Попозже тело улетело,

Боже, как это надоело!

Выпей с нами пива, парень, 

Не стесняйся, пей скорей, 

И ты поверь, уж мы то знаем 

Толк в напитках, пей скорей, 

Пей, не жалей!

Говорила мне мать не зря:

«Пить с чужими, сынок, нельзя,

С людьми ещё туда-сюда,

С демонами никогда».

Выпей с нами пива парень, 

Не стесняйся, пей скорей, 

И ты поверь, уж мы то знаем 

Толк в напитках, пей скорей, 

Пей, не жалей!

Сувенир теперь моя голова,

Гладкий череп, в нём живые глаза,

Замечательная пепельница,

Много денег стоит она.

Я нынче строг к себе. Друзья

Пиво пьют без меня.

Скачать здесь: http://www.zaycev.net/pages/203/20392.shtml

ратибор пишет:

а это чего?

Ну вот еще, например — http://old.russ.ru/journal/ist_sovr/99-02-09/babas.htm

коллега, вы уж определитесь там, вы язычник или атеист? а то вот НАСТОЯЩИЕ язычники, они как-то атеистов не больно жалуют

Han Solo пишет:

а то вот НАСТОЯЩИЕ язычники

Хан, хоть Вы не начинайте...

Что значит НАСТОЯЩИЙ язычник? Смельдинг — язычник, я тоже, но признавать друг друга настоящими... (как минимум я признавать его язычником в полном объеме не готов).

Радуга пишет:

Хан, хоть Вы не начинайте...
Что значит НАСТОЯЩИЙ язычник? Смельдинг — язычник, я тоже, но признавать друг друга настоящими... (как минимум я признавать его язычником в полном объеме не готов).

Вот потому коллеги (не сочтите за обиду) язычники и слили так называемым мировым религиям. Прошло тысячелетие, а они ничему не научились. Имхо — к сожалению

Den пишет:

Вот потому

А если поднять вопрос про то, кто же например НАСТОЯЩИЙ христианин Например себя как бы считаю , а вот гностиков не готова Так что не в терпимости дело

Маруся пишет:

Так что не в терпимости дело

А в ее степени

Радуга пишет:

Что значит НАСТОЯЩИЙ язычник?

Ну уж как минимум не атеист.

А если атеист, то так и надо писать — "атеист, мол, но питаю симпатии к языческой эстетике, хотя фкурить ее не могу".

Den пишет:

Вот потому коллеги (не сочтите за обиду) язычники и слили так называемым мировым религиям. Прошло тысячелетие, а они ничему не научились.

Не понял связи. Честно.

Han Solo пишет:

коллега, вы уж определитесь там, вы язычник или атеист?

Ну а Вы как думаете, кто я? Вы меня не первый год знаете. Впрочем, Вы почти угадали:

Han Solo пишет:

"атеист, мол, но питаю симпатии к языческой эстетике, хотя фкурить ее не могу".

Ну почему не могу? Могу. В остальном все верно.

Дело только в этом "почти".

А вообще атеисты — это христиане. Они наших богов отвергли

А вот ОФИЦИАЛЬНАЯ позиция православной церкви по вопросу о младостарчестве:

Определение Священного Синода
об участившихся в последнее время случаях злоупотребления
некоторыми пастырями вверенной им от Бога властью
вязать и решить

В последнее время участились случаи злоупотреблений в духовнической практике, негативно сказывающиеся на состоянии церковной жизни.

Некоторые священнослужители, получившие от Бога в Таинстве Священства право на духовное руководство паствой, считают, что таковое право означает безраздельную власть над душами людей. Не памятуя о том, что отношения между духовником и духовными чадами должны строиться на основе взаимного уважения и доверия, таковые пастыри переносят сугубо монашеское понятие беспрекословного подчинения послушника старцу на взаимоотношения между мирянином и его духовным отцом, вторгаются во внутренние вопросы личной и семейной жизни прихожан, подчиняют себе пасомых, забывая о богоданной свободе, к которой призваны все христиане (см.: Гал. 5, 13). Подобные недопустимые методы духовного руководства в некоторых случаях оборачиваются трагедией для пасомого, который свое несогласие с духовником переносит на Церковь. Такие люди покидают Православную Церковь и нередко становятся легкой добычей сектантов.

Некоторые духовники объявляют незаконным гражданский брак или требуют расторжения брака между супругами, прожившими много лет вместе, но в силу тех или иных обстоятельств не совершившими венчания в храме. Случается, что духовник настаивает на расторжении брака между супругами, когда один из супругов не принадлежит к православной вере. Иные монашествующие духовники запрещают своим духовным чадам вступление в брак и принуждают их к принятию монашества на том основании, что монашество якобы выше брака. Некоторые пастыри-духовники не допускают к причастию лиц, живущих в «невенчаном» браке, отождествляя таковой брак с блудом; запрещают своим духовным чадам вступление во второй брак на том основании, что второй брак якобы осуждается Церковью; запрещают супружеским парам развод в том случае, когда в силу тех или иных обстоятельств семейная жизнь становится для супругов невозможной.

Имеют место случаи, когда пастырь «не благословляет» тому или иному из своих прихожан жениться или выходить замуж по любви, но предлагает «по послушанию» вступить в брак с лицом, рекомендованным самим пастырем.

Также имеют место случаи, когда пастырь запрещает пасомым обращаться за медицинской помощью, препятствует исполнению пасомыми своих гражданских обязанностей — участию в выборах, службе в Вооруженных Силах. Некоторые пастыри навязывают пасомым те или иные политические взгляды. Иные духовники считают учебу в светских учебных заведениях ненужной или вредной для спасения. Подобные требования не только нарушают право каждого христианина на принятие самостоятельных решений, но и входят в противоречие с действующим законодательством.

Участились случаи создания теми или иными пастырями таких церковных общин, в которых жизнь строится на авторитете самого пастыря, подкрепляемом негативным отношением к церковному Священноначалию, а также к другим пастырям и приходским общинам. Таковые пастыри забыли о том, что их задача — вести людей к Богу, а не группировать прихожан вокруг самих себя. В подобного рода приходах создается атмосфера собственной исключительности, несовместимая с духом соборности, на которой зиждется Православная Церковь.

В заседании Священного Синода 28 декабря 1998 года под председательством Патриарха имели суждение об участившихся в последнее время случаях злоупотребления некоторыми пастырями вверенной им от Бога властью вязать и решить (Мф. 18, 18).

Постановили:

1. Имея в виду участившиеся жалобы мирян на канонически неоправданные действия отдельных пастырей, указать священникам, несущим духовническое служение, на недопустимость принуждения или склонения пасомых, вопреки их воле, к следующим действиям и решениям: принятию монашества; несению какого-либо церковного послушания; внесению каких-либо пожертвований; вступлению в брак; разводу или отказу от вступления в брак, за исключением случаев, когда брак невозможен по каноническим причинам; отказу от супружеской жизни в браке; отказу от воинского служения; отказу от участия в выборах или от исполнения иных гражданских обязанностей; отказу от получения медицинской помощи; отказу от получения образования; трудоустройству или перемене места работы; изменению местожительства.

2. Напомнить всем пастырям Русской Православной Церкви, несущим духовническое служение, о необходимости в духовнической практике строго следовать букве и духу Священного Писания и Священного Предания Православной Церкви, заветам святых отцов и каноническим установлениям, а также о недопустимости для православных пастырей вводить в духовническую практику какие-либо нравственные и иные требования, выходящие за рамки предписанного означенными установлениями, и, по слову Спасителя, возлагать на людей бремена неудобоносимые (Лк. 11, 46).

3. Напомнить всем пастырям-духовникам о том, что они призваны помогать своим пасомым советом и любовью, не нарушая при этом богоданную свободу каждого христианина. Подчеркнуть, что беспрекословное послушание, на котором основывается отношение послушника к старцу в монастырях, не может в полной мере применяться в приходской практике во взаимоотношениях между священником и его паствой. Особо указать на недопустимость для пастырей вмешиваться в вопросы, связанные с выбором жениха или невесты кем-либо из их пасомых, за исключением случаев, когда пасомые просят конкретного совета.

4. Подчеркнуть недопустимость негативного или высокомерного отношения к браку, напомнив всем священнослужителям правило 1-е Гангрского Собора: «Аще кто порицает брак и женою верною и благочестивою, с мужем своим совокупляющеюся, гнушается или порицает оную, яко не могущую внити в Царствие, да будет под клятвою». Особо подчеркнуть, что принятие монашества является делом личного выбора христианина и не может совершиться «по послушанию» тому или иному духовнику.

5. Напомнить монашествующим о недопустимости, согласно 21-му правилу Гангрского Собора, «принимать подвижничество в повод гордости», «превозноситься над живущими просто» (то есть состоящими в браке) и «вопреки Писаниям и церковным правилам вводить новости». Правило 10-е того же Собора гласит: «Аще кто из девствующих ради Господа будет превозноситися над бракосочетавшимися, да будет под клятвою».

6. Напомнить пастырям о том, что Православная Церковь, настаивая на необходимости церковного брака, с уважением относится к гражданскому браку, а также к такому браку, в котором лишь одна из сторон принадлежит к православной вере, в соответствии со словами святого апостола Павла: Неверующий муж освящается женою верующею, и жена неверующая освящается мужем верующим (1 Кор. 7, 14).

7. Напомнить пастырям о том, что в своем отношении ко второму браку Православная Церковь руководствуется словами святого апостола Павла: Соединен ли ты с женою? Не ищи развода. Остался ли без жены? Не ищи жены. Впрочем, если и женишься, не согрешишь; и если девица выйдет замуж, не согрешит... Жена связана законом, доколе жив муж ее; если же муж ее умрет, свободна выйти, за кого хочет, только в Господе (1 Кор. 7, 27-28; 39).

8. Напомнить пастырям о необходимости соблюдения особого целомудрия и особой пастырской осторожности при обсуждении с пасомыми вопросов, связанных с теми или иными аспектами их семейной жизни.

9. Особо указать на недопустимость для пастырей создания вокруг себя таких общин, в которых имеет место оппозиционное и критическое отношение как к высшему церковному руководству, так и к другим пастырям и приходским общинам.

10. Подчеркнуть недопустимость использования церковного амвона для проповеди тех или иных политических взглядов.

11. Призвать епархиальных Преосвященных обратить особое внимание на то, как пастырями вверенных им епархий осуществляется духовное окормление паствы. Усилить надзор за строгим соблюдением пастырями установлений и норм Православной Церкви, касающихся различных аспектов духовнической практики.

12. Призвать верующих Православной Церкви обращаться к своему правящему архиерею во всех случаях, когда пастырь-духовник превысил данную ему Богом власть вязать и решить. Напомнить православной пастве о том, что советы духовника не должны противоречить Священному Писанию, Священному Преданию, учению святых отцов и каноническим установлениям Православной Церкви; в случае же расхождения таковых советов с указанными установлениями предпочтение должно отдаваться последним. В связи с этим обратить внимание на слова преподобного Симеона Нового Богослова о том, как должны строиться отношения между духовным чадом и духовником: «Молитвами и слезами умоли Бога послать тебе бесстрастного и святого руководителя. Также и сам исследуй Божественные Писания, особенно же практические сочинения святых отцов, чтобы, сравнивая с ними то, чему учит тебя учитель и предстоятель, ты смог видеть это, как в зеркале, и сопоставлять, и согласное с Божественными Писаниями принимать внутрь и удерживать в мысли, а ложное и чуждое выявлять и отбрасывать, чтобы не прельститься. Ибо знай, что много в эти дни стало прельстителей и лжеучителей».

13. Епархиальным Преосвященным довести настоящее постановление до сведения священнослужителей, монашествующих и мирян Русской Православной Церкви.

    Патриарх Московский и всея Руси АЛЕКСИЙ II

    ( Журнал Московской Патриархии, № 1, 1999 г.)

Взято с http://kuraev.ru/smf/index.php?topic=62369.msg640041

Некоторые духовники объявляют незаконным гражданский брак или требуют расторжения брака между супругами, прожившими много лет вместе, но в силу тех или иных обстоятельств не совершившими венчания в храме. Случается, что духовник настаивает на расторжении брака между супругами, когда один из супругов не принадлежит к православной вере. Иные монашествующие духовники запрещают своим духовным чадам вступление в брак и принуждают их к принятию монашества на том основании, что монашество якобы выше брака. Некоторые пастыри-духовники не допускают к причастию лиц, живущих в «невенчаном» браке, отождествляя таковой брак с блудом; запрещают своим духовным чадам вступление во второй брак на том основании, что второй брак якобы осуждается Церковью; запрещают супружеским парам развод в том случае, когда в силу тех или иных обстоятельств семейная жизнь становится для супругов невозможной.

Обратите внимание: не я, который любит рекламировать свои сексуальные подвиги, "еще неизвестно реальные или мнимые" (С), а патриарх говорит почти теми же словами.

Радуга пишет:

я тоже, но признавать друг друга настоящими...

Культы Астарты, Одина и Аматерасу — тоже были непохожи. Вы — северный язычник, я — южный.

ВЛАДИМИР пишет:

Они наших богов отвергли

Простите, но это не ваши боги, поскольку вы в их существование не верите. А если бы верили, то этих бы текстов не писали.

georg пишет:

Ибо и в этом случае культы древних богов автоматически воспринимаются как "ветхозаветные", упраздненые с пришествием Спасителя.

С тем отличием, что ветхозаветная традиция считается христианами "божьей", чего нельзя сказать (опять же с т.з. многих, слишком многих христиан) о язычестве. Если евреев, например, I века до н.э. любой христианский историк (тот же упоминаемый мной Тальберг) называет "обладающими истиной", то за язычниками признается лишь "искра божия", да и то не всегда.

Han Solo пишет:

Ну уж как минимум не атеист.

ВЛАДИМИР пишет:

Дело только в этом "почти".

А если языческое мировоззрение не противоречит научно-атеистическому?

Христиане низвели наших богов на уровень мелких бесов, тем самым извратив истинное понимание богов язычества. Наука, философия — они ведь не Израиле появились, а в языческом мире.

Han Solo пишет:

но это не ваши боги

Вы не понимаете отличия языческих богов от богов религиозных?

Боги языческих верований — олицетворение сил природы. Они реальны. И не нуждаются в доказательстве своего существования. Если бы люди вообще не приносили им жертв, они все равно существовали бы, как существуют (объективно) законы природы.

ВЛАДИМИР пишет:

А если языческое мировоззрение не противоречит научно-атеистическому?

Так ведь противоречит же! Чисто организационно даёт несколько больше возможностей учёному крутиться не становясь безбожником (да и то когда как), так и современное христианство такую возможность даёт.