Артем пишет:
Что же касается патриотизма и национальной идеи.
Их отсутствие (а вы, как я понимаю, выступаете за НЕОБЯЗАТЕЛЬНОСТЬ наличия национальной идеи) обесценивает любое оружие. Если непонятно, за что сражаться, то и зачем сражаться?
Суть "подлинного патриотизма" (не люблю таких картонных определений — "подлинный", "истинный" и т.д., но ладно, подлинный — так подлинный) состоит, на мой взгляд, в том чтобы просто жить, работать, растить детей, воевать — в общем радоваться жизни. Именно радоваться — это ключевое понятие нормальной жизни. Здесь и сейчас, а не в каком-то виртуальном лимбе. И воевать не за "небо", а за землю. Т.е. за нечто конкретное. Грабим завоеванный город, а не кричим о защите национальной идеи.
А теперь посмотрите на "неподлинных" патриотов. Вы же читали труды, написанные патриотами. Вы ничего не заметили? Все они — патриоты всех времен и народов — выражали почти исключительно грусть, тоску, тревогу, боль, ненависть — их стакан, выражаясь психологически, всегда полупустой, а точнее совсем пустой. Если проанализировать то, что они пишут — от Проханова до Бьюкенена включительно, получается, что нет и никогда не было ни одной нации, которой было хорошо на протяжении хотя бы одного года в своей истории. Все нации были унижены, порабощены, поставлены на грань исчезновения, изнасилованы (в самом прямом, причем, смысле — подобно современным православным батюшкам, значительную часть своей проповеди обращающим на тему интимных отношений (как будто это самая главная тема в жизни церкви), нет, пожалуй, такого патриота всех времен и народов, который бы не оплакивал своих соплеменниц, "уведенных" инородцами; впрочем беда патриота не в этих эмоциях, а в том, что чем более строгого и правоверного патриота мы видим, тем больше вероятность, что он одинок и не может составить конкуренцию гиперсексуальным инородцам, причем, оправдание всегда готово: потому одинок, что в этом виноваты инородцы — так что лично он своим соплеменницам ничем помочь не может и вырвать их из объятий зловредных антинациональных сил может, только предложив им национальную идею; патриотически же настроенным женщинам патриотизм нередко заменяет личную жизнь). Иногда правда, в трудах историков... нет, не историков, а идеологов-патриотов мелькает что-то светлое, описано некое состояние национального довольства, но это всегда — такое далекое-предалекое прошлое, что к жизни современного человека оно точно не имеет отношения. Так что, если верить патриотам, наличное бытие любой нации столь плачевно, что лучше наложить на себя руки, чем так жить. И получается в итоге параноидальное мыслительное пространство, в рамках которого в лучшем случае нация стоит на грани исчезновения, а в худшем антинациональные силы мондиалисты-масоны-евреи-антисемиты и прочие заговорщики выглядывают в квартире у патриота из под дивана, как тот черт, который мешал Лютеру переводить библию.
Да, вот так и получается. А что поделаешь? Когда 20 лет назад "возродители православия" обещали нам "духовность", предполагали ли они, что это все превратится в апокалиптическую борьбу с ИНН, а те немногие люди, которые в православии видят мировую гармонию, будут на подозрении, как агенты сатаны? Такова закономерность любого гностического учения, а на текущий момент (такова уж закономерность человеческой истории) гностическим является любое "учение", которое выводит смысл жизни человека за его пределы — в некие виртуально-духовные сущности. Вот поэтому я еще 15 лет назад выражал стремление к простому, грубому, материалистическому язычеству, поэтому я — за казнь Сократа (ни к чему хорошему его идейный демон нас не привел).
"Я могу понять политиков, запрещающих людям свободно обсуждать и толковать прошлое. Не понимаю только одного: у них-то какие могут быть претензии к Гитлеру или Сталину?"
С.Б.Переслегин