Но основные события развернулись во Франции. Получив в 1587 году крупный заем от Елизаветы Английской, Генрих де Бурбон собрал крупную армию и заключил союз с курфюрстом Пфальца, который в обмен на обещание отдать ему в случае успеха города Мец, Туль и Верден двинул на помощь гугенотам 10-тысячную армию, которая в сентябре 1587 года вторглась в Лотарингию и несмотря на отчаянные попытки лотарингских принцев отбросить захватчика, 17 сентября пфальцские войска подошли к французской границе, и провинция Шампань также оказалась оккупированной. Переправившись через Сену и Понну, они двинулись к Луаре, пересекли Берри, чтобы как можно скорее воссоединиться с армией гугенотов, которая в это время была расквартирована в Пуату и в Сентонже. Генрих III, которому с трех сторон грозили одновременно немцы, Лига и гугеноты, задумал довольно смелый план, по которому собирался разом избавиться от всех своих противников. На юго-запад он отправил одну из своих армий под командованием герцога Жуайеза, в надежде, что эта армия разобьет Генриха де Бурбона и даст возможность герцогу Гизу беспрепятственно пройти на Восток, а уж там герцога наверняка сомнут немцы. Видя опасность и желая любой ценой добиться, чтобы встреча войск Лиги с войсками немцев произошла в Гатине (на севере Луары), Генрих III приказал тщательно охранять, а если понадобится, то и разрушить все мосты, переброшенные через реку на отрезке между Орлеаном и Шарите.
А тем временем герцог Жуайез ускоренным маршем добрался до Пуатье, имея под началом восемь тысяч человек и две тысячи лошадей и желая дать бой гугенотам, чтобы помешать их воссоединению с союзниками. Столь стремительное наступление встревожило Генриха де Бурбона, и он срочно вернулся в Гиень, чтобы там набрать дополнительное войско.
Жуайез следовал за ним по пятам и вечером 19 октября оказался неподалеку от города Кутра, где остановилась армия гугенотов. Бурбон, который теперь чувствовал себя готовым принять бой, решил начать наступление на рассвете следующего дня.
И вот взошло солнце, осветив стоящие лицом к лицу два войска, и сражение началось.
С самого начала бой был жарким. Яростно нанося удары направо и налево, хватая противника за горло, разрывая на части, убивая на месте, обезглавливая, роялисты и гугеноты без устали уничтожали друг друга в течение нескольких часов. В конце концов войско Бурбона, хотя и меньшее по численности, добилось преимущества, и королевская армия обратилась в бегство, оставив на поле боя три тысячи убитых, в том числе четыре сотни дворян и самого герцога Жуайеза. В Париже нарастала паника. Все ожидали, что после этой победы гугеноты всем своим войском двинутся к Луаре, переправятся через нее южнее Шарите, доберутся до Монтаржи и соединятся с немцами.
Однако Генрих де Бурбон промедлил и 24 ноября Генрих де Гиз во главе отрядов Священной (католической) лиги нанес поражение пфальцким войскам при Вимори. Возросший авторитет Гизов в католическом лагере вызвал опасения короля, который стал склоняться к соглашению с протестантами. Откровенно опасаясь Гизов больше чем гугенотов Генрих III запретил герцогу Гизу приезжать в Париж. Не смотря на это Генрих де Гиз прибыл во французскую столицу 10 мая 1588 года. Когда Гиз приехал в город, люди встречали его как спасителя; женщины осыпали его цветами. Народ только что не нес его на руках. Генрих III был в ярости и когда Гиз прибыл во дворец представиться королю, то вместо поздравлений по поводу победы, был встречен строгими упреками – зачем он приехал в Париж.
12 мая король решился подавить движение в Париже, королевские войска (около 6 тыс. чел.) заняли главные тракты города: но было уже поздно – в городе вспыхнуло восстание против короля ("День баррикад"). Вскоре горожане, благодаря численному перевесу, одолели королевских солдат. Тогда король вынужден был послать за герцогом Гизом, в надежде, что тот успокоит взбунтовавшихся парижан. Но вместо этого, вдохновленный успехом испанцев в Англии, Генрих де Гиз прибыв в Лувр в сопровождении 400 вооруженных дворян, предъявил королю ультиматум с требованием об отречении от трона. 13 мая Генрих III предпринял попытку бежать из Парижа в Шартр. Но схваченный городской милицией был возвращен под конвоем в Лувр, где его под угрозой применения силы заставили подписать отречение в пользу престарелого Карла де Бурбона, представлявшего католическую ветвь рода Бурбонов, который таким образом взошел на французский трон трон под именем Карла X. Впрочем, все понимали, что он лишь переходная фигура, должная узаконить передачу власти в руки Генриха де Гиза, который был возведен в звание генерал-капитана и назначен майордомом (наместником королевства). Сам Генрих III де Валуа после отречения был сослан в один из ближайших к Парижу монастырей, где содержался под строгим надзором до 20 июля 1589 года, когда стране объявили, что последний король из рода Валуа "скончался от желудочных колик".
Однако главный претендент на трон – Генрих де Бурбон отказался признать это решение и заявил о своих правах на престол. Правда, его позиции были весьма слабы. Разгром Англии лишал гугенотов английской поддержки, а официально оформленное отречение Генриха III в пользу Карла де Бурбона обеспечило тому поддержку роялистов и королевской армии (в реальной истории перешедшей на сторону Генриха де Бурбона, после того, как Генрих III назначил его своим преемником). Но это не помешало ему объявить себя королем и возобновить военные действия, начав весной 1588 года наступление на город Дре.
В ответ герцог Генрих де Гиз выступил из Парижа во главе с 24-тысячным войском с целью сразиться с гугенотами. В июне 1588 года при Иври – торговом пункте на реке Ере, в Нормандии, произошло сражение, в котором католики одержали победу. Генрих де Бурбон бежал на юг, где опираясь на подконтрольные гугенотам территории (т. н. "Соединенные Провинции Юга") продолжил борьбу. Хотя количество гугенотов оценивалось примерно в 1,2 млн. чел., что составляло всего 8% от общего состава населения Франции, но угроза полной победы католиков заставила их мобилизовать все свои силы. Кроме того, некоторые города юга были полностью в их руках (Монтобан, Ла-Рошель, Милло, Кастр, Нерак, Клерак, Монпелье и др.). Около 2 тыс. аристократов и менее знатных лиц насчитывалось среди гугенотских общин. К ним относились, например, семейства Буйон, Роан, Шатильон, ла Форс, ла Тремуй. Они были владельцами собственных замков и в случае необходимости могли выставить собственные армии из числа своих многочисленных арендаторов. В сентябре 1588 года на чрезвычайной ассамблее в Ла-Рошели они решили продолжить вооруженное сопротивление. Ассамблея распорядилась о наборе войск, выплата жалованья которым должно было осуществляться, где возможно, за счет общественных фондов. Контролируемая гугенотами часть Франции была разделена на восемь военных округов (cercles), под верховным командованием Генриха де Бурбона. Благодаря чему, к началу следующего года ими была собрана 25-тысячная армия, способная сопротивляться королевским войскам, начавшим поход против гугенотов на юго-запад, и 24 июня взявших штурмом Сен-Жан-д'Анжели. 4 августа, после десятидневной осады, сдался Клерак. Однако при Монтобане католики встретили стойкое сопротивление. Осада тянулась с 21 августа по 18 ноября, королевская армия буквально растаяла вследствии дезертирства, измены и эпидемии чумы. Из 20 тыс. человек в строю осталось лишь 4 тыс. Генриху де Гизу пришлось отступить, и даже начать мирные переговоры с гугенотами. Но зима миновала, а результат так и не был достигнут. В апреле 1589 года Генрих де Гиз собрал свою армию в Нанте, откуда предпринял наступление в западном направлении и столкнулся с большой армией гугенотов под командованием Генриха Кондэ, опустошившей Бретань и Пуату. 15 апреля королевские войска разгромили Кондэ при Иль-де-Рье. Вслед за победой была построена крепость (в реальной истории Форт-Луи), господствовавшая над прилегавшими к Ла-Рошели землями. В середине лета восемь тысяч солдат короля стали лагерем близ городских стен. Но вместо того чтобы немедленно штурмовать Ла-Рошель, Генрих де Гиз предпочел начать осаду другой гугенотской твердыни, расположенной несколько южнее — Монпелье. Осажденные ожидали помощи от Генриха де Бурбона, но 2 августа 1589 года молодой монах, доминиканец Жак Клеман выдав себя за протестанта проник в лагерь гугенотов, нашел доступ к Генриху де Бурбону – и в то время, как тот читал поданное им прошение, заколол его кинжалом, лишив гугенотов их предводителя. И хотя сам Клеман заплатил за это своей жизнью, но он добился поставленной цели – после кончины Генриха де Бурбона протестанты распались на несколько враждующих группировок. Наиболее умеренные из них предпочли пойти на компромисс с королем и вымолить себе прощение. Непримиримые избрали своим предводителем Генриха Кондэ. Но у него возникли сложности с набором войск и денежные проблемы. Когда в октябре он предпринял наступление в направлении Монпелье, то обнаружил, что путь прегражден королевской армией, и не отважился дать сражение. Тем самым обрекая Монпелье на капитуляцию, которая произошла 18 октября 1589 года.
Кампания 1589 года серьезно ослабила позиции гугенотов. Кроме пяти городов они утратили контроль над нижним Лангедоком. Еще держалась Ла-Рошель, но она систематически отделялась от других территорий, находясь фактически в блокаде. Еще хуже было то, что эти неудачи вдохновили крестьян на более активные действия против протестантов. Еще Колиньи в свое время жаловался на то, что крестьян очень легко поднять на погром гугенотов. И в начале 1590 года доведенные до отчаяния многолетней войной и постоянными грабежами крестьяне в ряде южных провинций восстали, серьезно затруднив положение на этих территориях гугенотов.
Стремясь восстановить свой контроль над охваченными пламенем мятежа территориями Генрих Кондэ был вынужден пойти на жесткие репрессии. Целые села сжигались, а их жители полностью уничтожались не взирая на возраст и пол. Разьяренные гугеноты не щадили никого. В ответ ожесточившиеся крестьяне, часто под предводительством местных католических священников, устраивали безжалостные расправы над всеми заподозренными в сочувствии гугенотам и сжигали замки сеньоров-протестантов. Напуганные размахом движения многие исповедующие протестантизм аристократы начали переходить в католический лагерь, официально отрекаясь от своих "заблуждений" и возвращаясь в лоно римской католической церкви. Королевская власть относилась к таким "раскаявшимся" довольно милостиво, сохраняя за ними титулы и имущество. Но при этом обрушивая жестокие репрессии на головы "упорствующих". На территориях возвращенных под власть Короны протестанты, даже из "благородного сословия", подвергались всевозможным утеснениям. Заподозренных в содействии Кондэ либо казнили, либо отправляли на каторгу (как правило гребцами на галеры), их имущество конфисковывалось, а женщин и детей отправляли "для покаяния и на перевоспитание" в монастыри и католические школы. Тех же, кто приносил клятву на верность королю облагали повышенными налогами и ставили на постой солдат.
Правда, воспользоваться столь благоприятным моментом для возобновления наступления католики не смогли по внутренним причинам. 9 мая 1590 года скончался король Карл X, объявивший своим наследником Генриха де Гиза, который и взошел на трон под именем Генриха IV. Кроме того, королевская казна была пуста и требовалось собрать средства для финансирования боевых действий. Нужда в деньгах вынудила Генриха де Гиза в очередной раз обратиться за помощью к испанскому королю. Но Филипп II уже израсходовавший на поддержку "божьего дела" во Франции за период 1587-1590 годы около 1,5 млн. дукатов на этот раз выдвинул условие – получение денег увязывалось с браком ставшего наследником французского трона Карлом де Гизом (сыном Генриха) с испанской инфантой Изабеллой Кларой Евгенией. Правда невеста была на пять лет старше жениха, но на такую "мелочь" никто не обратил внимания. Тем более, что это брак был выгоден и Гизам – по материнской линии Изабелла была из рода Валуа, и имела право на французский престол. Таким образом брак между Карлом и Изабеллой окончательно укреплял и узаконивал восхождение на трон Гизов.
Осенью 1590 года Генрих IV повел армию на юг, стремясь захватить Беарн, бывшую личную вотчину Генриха де Бурбона. Приближение королевской армии вызвало раскол среди чинов Беарна, большинство которых стали склоняться с прекращению борьбы. Что, впрочем, легко объяснялось тем, что одновременно с этим, у границ сосредотачивалась крупная испанская армия, готовая, по мнению гасконцев, в любой момент оккупировать этот последний осколок Наваррского королевства. 15 октября, в По беарнские штаты пошли на капитуляцию и лишь умоляли короля о прощении. Двумя днями позже был отправлен в отставку губернатор-протестант и назначен на его место католик. 19 октября официально объявили о союзе Беарна и Наварры с Францией. В то же время было дано распоряжение о восстановлении католического богослужения на обеих территориях, равно как и о возвращении собственности церкви.
Аннексия Беарна Францией подорвала моральный дух защитников Ла-Рошели, последнего крупного оплота гугенотов в стране. Осажденные как с суши, так и с моря ларошельцы не могли рассчитывать самостоятельно, без помощи извне, снять блокаду. Некоторое время они уповали на Кондэ, ставшего после смерти Генриха де Бурбона новым лидером протестантов. Однако многие гугенотские города отказались поддержать его, что привело к затруднениям для Кондэ в сборе денег, необходимых для армии. Он довольно успешно сражался против королевских войск на юге, но постепенно оказался в безвыходном положении в Севеннах. Таким образом, он был не в состоянии прийти на помощь Ла-Рошели. 26 октября крепость решила сдаться на милость короля. Мнения католиков разделились: одни были сторонниками сурового наказания мятежников, другие желали, чтобы наказание понесли лишь предводители. В конце концов Генрих IV склонился к тому, чтобы проявить милосердие. Ларошельцам была сохранена жизнь, имущество и даже вера, но отнюдь не укрепления и привилегии. У них не было иного выбора, кроме капитуляции. В связи с этим к королю направили делегацию. На следующий день его армия вступила в город, получив строжайшие указания не обижать жителей. 18 ноября, определив свои правила для городской администрации, Генрих IV покинул Ла-Рошель, оставив в городе в качестве гарнизона четыре полка.
В некотором смысле корона обошлась с ларошельцами милостиво, но они лишились всего того, что придавало им совершенно исключительную степень независимости среди прочих французских городов. Управление крепостью было передано королевским чиновникам, а их доходы присвоены короной. Законная власть, которой официально обладал городской муниципалитет, была передана гражданскому и уголовному судьям, действовавшим под началом местного сенешаля. Утрата Ла-Рошелью привилегий, которыми она обладала еще с XIV века, оставила ее беззащитной перед суровостью королевской налоговой политики. Она должна была теперь уплачивать пошлины на импорт и экспорт товаров, и выплачивать ежегодную субсидию, для того чтобы освободиться от тальи. Корона получила также непосредственный доступ к соляным месторождениям близ Ла-Рошели, с которых извлекала высокие пошлины.
Что касается религии, то ларошельцы должны были согласиться с возрождением католичества. Корона разработала положение о реорганизации церковных округов, поддержке священнослужителей и патронаже католической церкви над больницами. Протестантская церковь в центре города превратилась в католическую, хотя гугенотам и разрешили построить новый храм. Были предприняты шаги, чтобы получить от Рима разрешение учредить епископство в Ла-Рошели. Гугенотам запрещалось селиться в городе, если они не жили в там до 1590 года. Что, в купе, привело к росту численности католического населения, которое, спустя десять лет составило большинство, хотя гугеноты продолжали занимать господствующее положение в торговой и морской жизни Ла-Рошели.
Падение Ла-Рошели в 1590 году почти неизбежно вело к капитуляции гугенотов в центральных районах страны. Правда это произошло не сразу, а только после того, как в мае 1591 года королевские войска после десятидневной осады безжалостно разграбили город Прива, что привело другие города к покорности и отказу от борьбы. 28 июня 1591 года в городе Нанте Генрих IV издал эдикт, по которому гугенотам гарантировалась неприкосновенность и право исповедовать их религию, что привело к их умиротворению. И хотя этот эдикт запрещал протестантам занимать государственные должности и накладывал на них ряд ограничений, но уставшие от войны и не видя никаких иных перспектив, кроме бегства из страны, большинство гугенотов пошло на заключение мира и признание власти короля. Принц Кондэ в обмен на полное прощение (и щедрое вознаграждение в 100 тыс. ливров) сложил оружие, официально объявил о своем возвращении в католицизм и отказавшись от своих прав на престол присягнул на верность королю. Во Франции наконец-то воцарился мир.
Что имело последствия и за ее пределами, поскольку победа католиков во Франции окончательно деморализовала мятежников в Нидерландах, где большинство склонилось к соглашению с испанской короной. В 1592 году в Брюсселе было подписано соглашение, по которому мятежные провинции складывали оружие и признавали власть Испании, но при этом Нидерланды выделялись из числа остальных владений короны, получали широкую автономию (но при этом лишались права свободной торговли с Испанией) и передавались под управление одному из родственником короля Филиппа II. Покончив таким образом со своими делами в Европе, Испания наконец-то смогла вернуть свои взоры на Восточное Средиземноморье, где в это время события шли своим чередом.
Также как огнестрел --арабов а книгопечатанье --китайцев 
А европейская цивилизация, сюрприз-сюрприз, выросла из греческой. 