Нерон форева ¶
Вводная матчасть: >! «Итак, 2 апреля 68 года в воззвании в Карфагене (Carthage Nova) Гальба открыто выступил против императора. Но он все еще не соглашался, чтобы его провозгласили его преемником, называя себя военачальником и представителем Сената и римского народа. Он и Виндекс теперь стали фактически союзниками. Гальбу также поддерживал Отон, который занимал пост наместника Лузитании (Португалия) с тех пор, как он вынужден был поспешно покинуть Рим, оставив Поппею императору. Но Отон также мог дать только очень небольшое количество солдат. Поэтому Гальба начал набирать еще один легион из испанцев. Однако этого все еще было не вполне достаточно.
Единственная большая концентрация войск во всей западной половине империи находилась далеко за Рейном; и теперь все зависело от нее. Рейнские армии были распределены между двумя военными округами – находились в Нижней и Верхней Германии. Наместник Нижней Германии был человеком, неспособным принимать решения. Следовательно, хозяином положения стал его коллега в Верхней Германии. Занимавшим эту должность и командующим войсками, расквартированными в Могонтиаке (Майнц), был Луций Вергиний Руф, пользовавшийся глубоким уважением человек из Медиолана (Милан) и один из основных предводителей группы знати с севера Италии. И вот после некоторого перерыва Вергиний двинулся вперед. Он оставил Рейн и направился на юг, по крайней мере с тремя легионами и соответствующими вспомогательными войсками, но ни в коей мере не с теми намерениями, на которые надеялся Гальба, поскольку в этих событиях Вергиний не поддерживал Виндекса, а боролся против него.
Сведения о его действиях, дошедшие до нас, почти полностью затмили антинероновскую политику, которой такие, как он, лидеры считали удобным придерживаться при последующих правлениях. Далеко от правды, например, то, что говорится в его эпитафии, где он или его наследники не упоминают о том, что Вергиний помогал Нерону, а предполагают, что в борьбе с Виндексом он патриотично подавлял угрозу галльского национализма. Плиний Младший упоминает в своих письмах надпись на могиле Вергиния Руфа: «Здесь покоится Руф, что Виндекса в битве осилил, Родине власть передал, но не оставил себе» (Письма Плиния Младшего, VI, 10; IX, 19).
В действительности, однако, не только неточно дано описание целей, которые преследовал Вергиний, но и не сказано, что сам Вергиний преданно действовал в поддержку Нерона. Верно, что могли быть моменты, когда он не намеревался делать этого. Во-первых, он медлил с выступлением, хотя находился в немногодневном переходе от Виндекса, ему потребовалось два месяца, чтобы отреагировать. И когда он наконец выступил, то связался с Виндексом и договорился о встрече с ним, на которой никто из посторонних не присутствовал. Предположительно, они обсуждали, может ли Вергиний присягнуть на верность Гальбе. Но, если так, ничего из этого не вышло, поскольку к концу мая эти две армии пришли в столкновение и вступили в бой. Битва состоялась под Везонтионом (Безансон), Виндекс был разбит и умер, вероятно покончив жизнь самоубийством. Впоследствии говорили, что обе армии настояли на сражении против воли своих командующих, «…войска Вергиния и Виндекса чуть ли не силою заставили своих полководцев – точно колесничих, которые уж не могут удержать вожжи, – решиться на битву и сошлись в жестокой сече…» (Плутарх. Гальба, 6).
Но это была попытка сделать вид, что Вергиний не принимал решения сражаться в защиту Нерона, что на самом деле было не так.
Тогда, в таком важном кризисе, очень высокопоставленный военачальник не счел достойным оставить императора, и легионеры также не покинули его. Нерона часто обвиняли в том, что он никогда не посещал свои легионы, а что касается Рейнских гарнизонов, он недавно сместил и казнил их последних двух командиров. Но, несмотря на это и на задержки в выплате денежного довольствия и несмотря на его артистические вкусы, армии на германской границе остались верными потомку Августа. Что же касается Вергиния, то либо немного позже, либо, возможно, раньше были предложения, чтобы он провозгласил себя императором. Но вместо этого он по велению долга возвратился в свои провинции, и по крайней мере не под стражей. Гальба, услышав о смерти Виндекса, послал Вергинию просьбу о сотрудничестве, а затем в отчаянии удалился в далекий испанский городок Клуния…..
Сенат должным образом объявил Гальбу врагом народа, а Нерон отхватил значительный кус его собственности, на какой только мог наложить руку, пока тот колебался. Тогда в конце апреля, перед битвой под Везонтионом, император сделал вызывающий жест, приняв консульство без коллеги, как поступил Помпей в прошлом веке в другой столь же критический момент. Нерон также начал вербовку в армию, набирая новый легион из моряков в Мизенах, морской базе рядом с Неаполисом. Более того, были назначены два новых главнокомандующих в Северную Италию: Петроний Турпилиан, бывший наместник Британии, который помогал Нерону раскрыть заговор Пизона, и другой бывший консул Рубрий Галл. Чтобы обеспечить их ударной силой, Нерон собрал войско в три легиона, частично из области Данувия, а частично из Британии, которые предназначались для экспедиции на Кавказ, и новая фаланга Александра Великого, сформированная для тех же целей, была отправлена в Галлию, чтобы усилить верноподданный Лугдун.
По утверждению Плутарха, «Тигеллин… был наказан… неисцелимыми телесными недугами»), и возможно вообще уехал из Рима. Инициатива переворота по утверждению того же Плутарха, лежала на его коллеге Нимфидии Сабине (см.: Плутарх. Гальба, 2)….
Что же касается римского народа, Нерон считал, что все еще пользуется народной любовью, и черновик обращения к римскому народу позднее был найден среди его документов. Но население Рима переживало нехватку зерна, а прибывающие корабли везли песок для какого-то придворного представления борцов! Массовое появление оскорбительных надписей показывало, что репутация императора в столице переживает не лучшие времена. Однако Нерона погубили не эти слои населения. Что же касается Сената, армии и народа, Нерон еще смог бы спасти положение, если бы только предпринял энергичные действия. Его большим просчетом было сохранение личного доверия к командирам преторианцев и особенно к Нимфидию Сабину, что оказалось фатальным.
Сообщение о победе Виргиния под Везонтионом было более чем уравновешено плохими известиями, которые резко усилили природную склонность Нерона к панике. Ведь 8 июня прибыл доклад, что «взбунтовались и остальные войска» (Светоний. Нерон, 47).
Вероятно, Рубрий Галл – один из двух военачальников, которые были посланы командовать армией в Северной Италии, – теперь решил провозгласить Гальбу, таким образом лишив возможности действовать своего коллегу Турпилиана, который, очевидно, сохранил лояльность императору, но не мог ничего сделать.»
Итого — ситуация на июнь 68 года В Галлии Виндекс уничтожен, и рулит Виргиний с лояльной Нерону Рейнской армией. В Северной Италии две войсковые группировки – Рубрия Галла, перешедшего к Гальбе (по ходу еще не зная о разгроме Виндекса) и лояльного Нерону Петрония Турпиллиана взаимно уравновешивают друг друга. В Риме старшим командиром преторианцев является Тигеллин, но он слег в тяжком недуге, и рулил его младший коллега Нимфидий Сабин, который и осуществил переворот.
Развилка проста – Тигеллин не заболел, сохранил дееспособность и активность. Вряд ли после всех своих подвигов он согласился бы добровольно предать Нерона – риск «ответить за все» был слишком велик. Если не заболевший Тигеллин продолжает рулить преторианцами – Нимфидий Сабин ничего не сможет сделать.
Итак, Тигеллин не заболевает, и преторианцы остаются лояльными Нерону. Разумеется без поддержки префекта претория замордованный сенат не осмеливается и вякнуть. С Гальбой можно не считаться – у него всего один кадровый легион, второй наспех набирается из иберов, и перейти в наступление он не сможет при всем желании.
По приказу императора рейнские легионы Виргиния переходят летние Альпы, соединяются с Турпиллианом и приканчивают в Цизальпине мятежника Рубрия. Зачистка Гальбы в Испании при таковом раскладе – всего лишь вопрос времени. Мятежи подавлены, солдатам выдают донативы, римскую чернь спешно умасливают играми и раздачами. Власть Нерона сильна как никогда.
Что еще учудит наш великий артист, оказавшийся на реально "римском троне" реально в роли "господина и бога"?
Во внутренней политике — недавно провозглашенная "свобода Эллады" недвусмысленно намекает на дальнейшие действия. Греческая полисная знать ждет от Нерона, как отмечал в своем исследовании Ростовцев, дарования гражданства и даже мест в сенате. Греческий восток, переживающий бурный экономический подъем, желает получить свою долю влияния в империи, а не быть бесправной "дойной коровой". Получив это, восток стал бы надежнейшей опорой Нерона — полисная элита на востоке, исполняя литургии и тратя огромные суммы на общественные нужды, умела вести за собой массы. Итогом будет та же ситуация, что и при Антонине Пие, но на столетие раньше:
"Лучшим, т. е. римским, гражданам принадлежит главенствующее положение; остальная масса населения должна им подчиняться. Но главенствующие граждане не обязательно должны быть уроженцами Рима или Италии. Это лучшие люди из всех краев империи. Именно благодаря тому что они — лучшие, они стали римскими гражданами и заняли главенствующее положение; они главенствуют в основных конституирующих компонентах империи, т. е. в городах; долг остальной массы населения — подчиняться этим людям."
Но для поднятия своего подмоченного престижа среди собственно римлян удержавший власть Нерон остро нуждается в ратной славе, победах и триумфе.
И у Нерона такой проект был. В своих планах внешней экспансии "великий артист" пошел очень нестандартным и "креативным путем" — в отличии от всех прочих императоров он решил направить вектор оной экспансии не на север или восток, а на юг.
"В связи с невозможностью первых двух вариантов направления похода остается предположить, что действительным было третье из указанных Дионом Кассием направлений — на юг, в Эфиопию и, возможно, в Аравию. Многое в этом случае становится объяснимым. Поход в Эфиопию и Аравию был вполне в духе римской восточной политики, поскольку отдельные попытки проникнуть туда предпринимались еще Августом (RGDA. 26). Этот поход, безусловно, ассоциировался с традициями Александра Великого, особенно если учесть его аравийское направление, находившееся на путях в Индию. Поход этот не представлял непреодолимых трудностей для римской армии, так как ни Эфиопия, ни Аравия не могли в то время противостоять Риму, и сулил значительную военную добычу. Он вполне мог принести Нерону славу.
Подтверждают ли имеющиеся данные такое направление похода? Готовившийся Нероном отборный легион, в котором можно узнать I Италийский, мог служить только ядром будущей армии вторжения, но как раз в это время на Востоке находились крупные римские силы: в Сирии стояло четыре легиона под командованием Муциана, в Иудее заканчивали подавление восстания три легиона лучшего римского полководца Тита Флавия Веспасиана, еще два легиона находились в Египте (Tac. Hist. I. 10–11). У союзных Риму царей Пальмиры, Эмессы, Эдессы и других приграничных царств можно было получить дополнительные средства и вспомогательные войска. Часть этих сил могла быть использована для похода. К этим войскам должны были присоединиться посланные Нероном вспомогательные войска (Tac. Hist. I. 6), в том числе отряд «силианской» конницы из Галлии (Ibid. I. 70), I Италийский легион, посланный из Британии на Восток XIV Марсов Сдвоенный Победоносный легион, считавшийся лучшим в римской армии (Ibid. II. 11), и, возможно, только что сформированный I Вспомогательный легион. Базой похода, куда собирался направиться сам Нерон вслед за войсками, судя по указанию Тацита (Ibid. I. 70), должен был стать Египет, что определялось его богатейшими ресурсами и выгодным стратегическим положением. Интересно, что после [92] мятежа преторианцев Нерон собирался бежать именно в Египет (Suet. Nero. 47; Plut. Galba. 2), чтобы, вероятно, воспользоваться имевшимися там силами и средствами для подавления восстания и возврата западной части империи. Обращает на себя внимание и то, что сторонники Веспасиана сумели в 69 г. н. э. чрезвычайно быстро подготовить поход на Рим (Tac. Hist. II. 82–84), для чего ими были, очевидно, использованы ресурсы, приготовленные для восточного похода."
Осуществление этого проекта Великого Артиста было бы для Римской империи воистину мегаразвилкой, за последствия которой потомки простили бы Нерону все "ошибки молодости". Рим получил бы:
1) две новые богатые провинции — "Эфиопию" и "Аравию Феликс".
2) Золотые месторождения Нубийской пустыни, более богатые чем Дакийские — в РИ оные месторождения, активно и серьезно разработанные арабами в VIII-IX веках, обеспечили объем денежной массы для экономики огромного Халифата в период "арабского экономического чуда" IX-X веков.
3) Полный контроль над морскими торговыми путями в Индию и Китай, возможность прямого товарообмена с ними без посредников, исключение посреднической роли купечества Парфии (что влечет за собой смещение торговых путей и резкое ослабление иранской экономики, а значит и иранского государства). И наконец — активное развитие навыков мореплавания и кораблестроения в условиях Индийского океана, а не замкнутого "Mare Nostrum".
4) Доминирование над большей частью Аравии с превращением арабов в федератов, пополнением римской армии многочисленными ауксилиями арабских конных лучников, распространением греко-римской культуры в Аравии.
И если бы в таком мире родился бы Мухаммед — он родился бы в семье респектабельного куриала греко-римской муниципии в Аравии, с детства усвоив греко-римскую культуру и имперскую религию. 
