Флавий Прокопий Антемий Август - Restitutor Orbis

Разбирая матчасть в процессе обсуждения судеб "попавших" легионов Красса в дебатируемом ныне на ФАИ и Самиздате художественном произведении, не удержался от открытия еще одной "римской" темы. А значит и здесь как бы надо....

Прочитав недавно одну за другой «Падение Римской империи» Питера Хизера и «Позднеримских варлордов» Мак-Джорджа, не удержался от открытия уже давно задуманной темы – успеха организованной императором Львом I экспедиции против вандалов, победа которой являлась последним шансом на спасение Западной Римской империи (не считая конечно пришедших сквозь время легионов Красса ;-) ).

Совершенно очевидно, что вандальское завоевание Африки стало катастрофой, сломавшей хребет Империи. Прорыв варваров на римскую территорию в начале V века был вполне «поправимым делом», ибо восстановление империи, произведенное в последние годы Гонория его новым «патрицием» (а затем соправителем) Флавием Констанцием, выглядело очень впечатляюще. Масштаб достижений Констанция поражает воображение. В 410 г. готы бушевали по всей Италии, узурпатор Константин III в Арелате угрожал захватить всю Западную Римскую империю, а племена, пересекшие Рейн, делили между собой Испанию. Но огромный источник доходов — Африка — остался нетронутым. И всего через несколько лет Рейнская граница была восстановлена, Галлия возвращена, поселенные в Аквитании вестготы шли воевать туда, куда велел Констанций, в Испании аланы и вандалы-силинги были почти уничтожены, и под контроль Равеннского двора вернулись все провинции Испании кроме Галисии, где свевы и вандалы-асдинги вынуждены были грызться за жизненное пространство. Констанций сумел восстановить эффективную армию (половина которой была уничтожена в ходе боев в «черные годы» правления Гонория), правда восстановлена она была в основном за счет масштабного перевода уцелевших пограничных частей лимитанов в состав походных армий. И хотя из вновь навербованных частей примерно треть была набрана из германских племён(ауксилии «аттакоттов», «маркоманов», «бризигавов»), но эти подразделения находились под командой римских офицеров и проходили римскую выучку. В Галлии дислоцировались 12 конных вексиллационов и 30 пехотных легионов и ауксилий (по списочному составу это 6000 конницы и 30000 пехоты, но вопрос о «некомплекте» в этих частях является спорным) под командованием дуксов Арморики, Секваны, Бельгики, Колонии Агрпппины (Кельна) и возглавлявшего «группировку быстрого реагирования» «магистра конницы Средней Галлии». В северной Италии стояло 7 аналогичных конных подразделений и 28 пехотных.

В общем и целом в последние годы правления Гонория римляне бодро смотрели в будущее, не сомневаясь что Рим восстановит былую силу. И язычник Рутилий Намациан, писавший свою поэму при возвращении в Галлию через десять лет после того, как вандалы, аланы и свевы превратили ее в «огромный погребальный костер», и автор галльской христианской поэмы «Carmen de Providentia Dei» проявляют готовность «засучить рукава» и вернуть родной земле свободу и славу.

Потеря процветающей Африки в ситуации когда Италия, Галлия и Испания были начисто разорены варварами, враз лишила ЗРИ большей части ресурсов. Питер Хизер, производя расчет исходя из указанных в эдикте Валентиниана сумм налогов по Нумидии, делает вывод что даже потеря налогов, ранее поступавших из Нумидии и Мавритании Ситифены (сильно уступавших по доходности важнейшим африканским провинциям – Зевгитане и Бизацене), лишила ЗРИ возможности содержать 18 тысяч пехотинцев или 10 тысяч кавалеристов. Потеря же богатейших провинций Африки (не только Нумидии, но и Проконсульской Африки с Бизаценой и Зевгитаной) практически лишила Запад возможности содержать регулярную армию. Историки Рима зачастую полагают, что поздняя империя тратила примерно две трети своих доходов на армию, и эта цифра более или менее верна. Другие сферы, где можно было бы урезать финансирование, отсутствовали, и невозможно было покрыть потери, происшедшие из-за утраты поступлений доходов из Африки. В последней четверти 444 г. в очередном имперском законе признавалось:

«Мы не сомневаемся: всем людям приходит на ум, что нет ничего более важного, чем подготовить многочисленную сильную армию… на случай, если для государства настанут трудные времена. Но из-за различных расходов мы не смогли провести соответствующие приготовления… кои должны явиться залогом всеобщей безопасности… и ни для тех, кто недавно дал присягу, поступив на военную службу, ни даже для закаленной в боях армии тех вспомоществований, что разоренные налогоплательщики выделяют с великим трудом, по-видимому, не хватает, и, судя по всему, из этого источника невозможно получить достаточно поступлений, чтобы одеть и прокормить солдат».

При Аэции империя еще пыталась сохранить «комитатскую» армию ценой величайшего напряжения и «затягивания поясов». В частности были упразднены все налоговые льготы.

«Императоры прежних времен… даровали эти привилегии лицам, пользовавшимся всеобщей известностью в эпоху всеобщего процветания; ущерб другим землевладельцам был наименьшим… Однако в нынешнее трудное время подобная практика не только несправедлива, но и невозможна».

Но долго так протянуть ЗРИ не смогла, и в середине V века регулярная армия на Западе почти исчезает. Уже Аэций не имел сил отбивать вторжение гуннов в Италию до прихода подкреплений с Востока, почему он и не пытался остановить вторжение в Юлийских Альпах, а выстроил рубеж обороны по Падану, куда успели подойти войска Маркиана. Рицимер же отбивал нападения вандалов на Италию, имея на постоянном содержании всего лишь 6 000 регулярных солдат. В РИ он поднял мятеж против Антемия именно с этими силами, а большую армию набрал в Медиолане из варваров. Эти действия Рицимера уже отражали обычную практику ЗРИ в 450ые-470ые годы – империя могла на постоянной основе содержать лишь несколько тысяч регулярных солдат, а для больших кампаний оперативно вербовала отряды «симмахов» («socii») и «федератов» из варваров – германцев, аланов и гуннов. Именно такую армию набрал для похода на вандалов Юлий Майориан, и Сидоний Апполинарий в панегирике ему перечисляет варварские народы «до берегов Танаиса», давших императору наемные отряды; после гибели флота в Испании, когда стало ясно что поход в Африку провалился, Майориан за отсутствием средств распустил эту армию и остался беззащитным перед Рицимером. Разумеется такая армия уже не имела права называться римской, и можно констатировать что потеря Африки привела к исчезновению собственно римской армии на Западе.

В 460ые годы Италия, утратившая последние житницы – Сардинию и Сицилию – захваченные вандалами, сама разоряемая вандальскими набегами на побережье и почти отрезанная вандальским пиратством от средиземноморских торговых коммуникаций (что вело к краху торговли и товарного производства, то есть к постепенной натурализации экономики) с надеждой взирала на Восток, чая спасения только оттуда.

Когда оцениваешь уровень военной помощи Восточной империи Западу в V в., важно учитывать, что в целом сведенная к минимуму около 300 г. угроза со стороны Персии никогда не исчезала совсем. Даже если военные действия велись реже, — да и тогда борьба сводилась в основном к бесконечным изнурительным осадам и незначительным территориальным приращениям, — Сасаниды неизменно присутствовали в стратегических планах восточноримских политиков и полководцев, ибо восточные провинции были главным источником ресурсов империи. Notitia Dignitatum, чей «восточный» раздел датируется примерно 395 г., т. е. уже после соглашения о разделе Армении, сообщают нам о полевой армии в составе 31 легиона (легионы позднеримские по тысяче с копейками солдат) — около четверти от их общего количества на Востоке, дислоцированной в Сирии, наряду со 156 подразделениями лимитанов, размещенных в Армении и Месопотамии (из 305 подразделений по всей Восточной империи). И это в период относительной стабильности! Кроме того Восток принял на себя главный удар гуннов. Еще в 408 г. Ульдин овладел восточноримской крепостью Кастра Мартис в Прибрежной Дакии, а к 413 г. восточноримские власти оценили угрозу в достаточной мере, чтобы начать реализацию программы по сооружению речных заграждений на Дунае и возведению тройной линии стен вокруг Константинополя. Затем, всего лишь несколько лет спустя, восточноримские войска попытались непосредственно пресечь территориальный рост гуннской державы. По-видимому, в 421 г. они предприняли крупномасштабную экспедицию в Паннонию, которая уже была, пусть и временно, в руках гуннов, вызволив из-под гуннской власти большую группу готов и поселив их во Фракии. Следующие два десятилетия прошли в противодействии амбициям Аттилы, и даже после смерти Аттилы восточноримским властям вновь пришлось иметь дело с большей частью «обломков», оставшихся после крушения гуннской империи. Именно Восточную империю уцелевшие сыновья Аттилы выбрали в качестве объекта для нападения в конце 460-х гг. В то же десятилетие, только немногим раньше, восточноримские войска опять-таки были вовлечены в боевые действия против воинственных «обломков» развалившейся военной машины Аттилы под предводительством Гормидака и Бигелиса. Подобно им, в 460 г. и готы Амала из Паннонии вторглись во владения Восточной империи, чтобы получить свои 300 фунтов золота.

Если принять во внимание этот стратегический фон, когда на персидском фронте военные приготовления не могли быть сведены к минимуму, а дунайская граница по вине гуннов требовала больше сил и средств, чем когда-либо раньше, сведения о попытках Константинополя оказать помощь Западу в V в. выглядят как вполне достойные внимания. Несмотря на все тяготы, связанные с отражением Ульдина, регент Востока Антемий направил войска Гонорию в 410 г., когда Аларих взял Рим и угрожал Северной Африке. Шесть легионов (6 000 с лишним бойцов) прибыли в критический момент, вдохнув в Гонория боевой дух именно тогда, когда он уже собирался либо бежать, либо разделить власть с узурпаторами. Этих войск вполне хватило, для того чтобы отстоять Равенну, чей гарнизон помышлял о мятеже, и выиграть достаточно времени, что помогло императору спасти положение (Zosim. VI. 8. 2–3). Аналогичным образом в 425 г. Константинополь отправил свои «презентальные» войска в большом числе с целью утвердить на троне Валентиниана III, а в 430-х гг. Аспар в Африке не позволил Гейзериху завоевать Карфаген и богатейшие провинции региона, оттеснив вандалов в Нумидию и вынудив стать федератами империи. В 440–441 гг. после взятия вандалами Карфагена Восток вновь направил так много своих дунайских и «презентальных» войск для участия в запланированной совместной экспедиции в Африку, что Аттила и Бледа получили уникальную возможность двинуть свои полчища на римские земли на Балканах.

Хотя в 450 г. Аттила пошел на заключение с Восточной империей необычайно великодушного с его стороны договора, Восток даже тогда не уклонился от своего намерения оказать помощь Западу. Войска — мы не знаем, в каком числе, — были направлены на помощь Аэцию в Италию в 452 г., тогда как остальные вооруженные силы Востока достигли значительных успехов в ходе нападения на земли самих гуннов в Подунавье. Как отметил Эдвард Томпсон, сам факт выбора в пользу вооруженной борьбы и всего того, что могло повлечь за собой в 451–452 гг. весьма тяжелые последствия, вместо того чтобы принять великодушный мир из рук Аттилы и отступить, стал свидетельством готовности Константинополя к решительным действиям ради спасения Италии.

Как отмечает Питер Хизер, этот перечень актов вспомоществания включает лишь военные акции и едва ли может считаться исчерпывающим — денежные субсидии так же направлялись на Запад из Константинополя. В свете всего этого упование римлян на Восток выглядело вполне обоснованным.

Как раз в середине 460ых годов Италия получила убедительный пример успешной борьбы Востока с вандалами. Марцеллин, соратник Аэция и Майориана, в это время управлял Далмацией и Превалитанией как назначенный из Константинополя «magister militum cum imperio» (военный магистр с империем) со всей полнотой военной и гражданской власти; по свидетельству лексикона Суды и «Жизни Исидора» Дамаския его власть, по крайней мере военная, была распространена императором Львом на Новый и Старый Эпир, подвергавшиеся морским набегам вандалов, то есть Марцеллин очевидно был назначен Львом magister militum per Illyricum; под командованием Марцеллина кроме "походной армии Иллирика" оказался сильный флот как из далматинских, так и из присланных Львом императорских военных кораблей. В 464 году Марцеллин высадился на Сицилии, разбил вандалов и выгнал их с острова; при этом Сицилия не была передана Западному императору Либию Северу (марионетке Рецимера), которого Восток не признавал, а осталась под управлением Марцеллина. В этой ситуации Рецимер, оказавшийся в отчаянном положении, предпринял те действия, коих требовало от него «общественное мнение» Италии. Марионеточный император Либий Север, не признанный Востоком, своевременно скончался, а депутация римского сената проследовала в Константинополь просить Льва о назначении своего нового западного коллеги.

После продолжительных переговоров между Львом и Рицимером 12 апреля 467 г. был провозглашен очередной западноримский император. Выбор пал на Антемия, восточноримского полководца известных способностей и высокого происхождения. Дед Антемия по матери, которого тоже звали Антемием, был правителем Восточной империи в течение 10 лет (405–414 гг.), занимая должность префекта претория в последние годы правления императора Аркадия и в малолетство его сына, Феодосия II. Отец нового императора, Прокопий, был не менее известным человеком. Являясь потомком Прокопия, узурпатора 360-х гг., и, следовательно, имея отдаленные родственные связи с династией Константина Великого, в середине 420-х гг. он занимал пост командующего римскими войсками на персидском фронте (magister militum per Orientem). Молодой Антемий последовал за своим отцом в армию, где отличился, сыграв в середине 450-х гг. решающую роль в сдерживании того потока, который хлынул из пределов гуннской империи после смерти Аттилы. Вскоре после этого он стал консулом 455 г., патрицием и был назначен командующим одной из центральных полевых армий (magister militum praesentalis). Кроме того, его обручили с единственной дочерью императора Маркиана, Элией Марцией Евфимией. Сидоний сообщает, что после смерти Маркиана в конце 457 г. Антемий едва не стал императором, однако пурпур обошел его стороной. Вместо него императором стал Лев — один из гвардейских командиров, за спиной которого стоял другой magister militum praesentalis, Аспар. Впрочем, Антемий едва ли был сильно обижен, ибо он продолжал служить новому императору в качестве полководца.

Весной 467 г. Антемий прибыл в Италию во главе сильного военного отряда, состоявшего как из навербованных им лично букеллариев, так и из иллирийских вексилляций ВРИ, ведомых магистром Иллирика Марцеллином. Лев также обеспечил согласие Рицимера на возвышение Антемия, и их отношения были скреплены брачным союзом: как только Антемий прибыл в Италию, его единственная дочь Алипия вышла замуж за Рицимера. Соединив способности и происхождение с опорой на Запад (в лице Рицимера) и Константинополь, Антемий стал фигурой, призванной восстановить политическую стабильность на римском Западе.

Антемий отправился в Италию с намерением заняться решением наиболее сложных проблем, с которыми столкнулась его новая империя. Во-первых, он быстро навел элементарный порядок в Трансальпийской Галлии, опустошенной гражданской войной между Рицимером (на стороне которого выступали вестготы и бургунды) и покойным Эгидием. Бургунды признали власть Антемия; их земли (за время войны с Эгидием увеличившиеся за счет захвата Лугдунской провинции) оставались в составе империи. В Северной Галлии (не признававшей власти Рима с момента убийства Майориана) преемник Эгидия Павел так же признал власть Антемия. Из Прованса, Виенны и Аквитании Первой вереницы галло-римских землевладельцев потянулись ко двору и были приняты новым императором. Освященный временем механизм заработал исправно: помышляя о своей карьере, честолюбивые магнаты из провинций устремились к императорскому двору, чтобы в начале нового царствования предложить свои услуги и получить в ответ щедрое воздаяние. Даже вестготский король Эврих начал переговоры об условиях федератского статуса вестготов.

Но главной целью была Африка. Хотя Лев был рад возможности удалить из Константинополя столь опасного для него Антемия, помощь восточноримского императора для отвоевания Африки была практически безграничной. Вероятно, в этом заключался один из пунктов заключенной Львом и Антемием сделки. Вышедшие из-под пера некоего Кандида в конце V в. фрагменты сохранились лексиконе Суда. Здесь мы читаем: «префект претория доложил, что от префектов поступили 47 000 фунтов золота, от комита патримониев — дополнительно 17 000 фунтов золота и 700 000 фунтов серебра, а также деньги, вырученные в результате конфискаций и полученные от императора Антемия». Фунт золота равнялся приблизительно 18 фунтам серебра, так что в целом получается около 103 000 фунтов золота, причем эти средства были получены из всех возможных источников дохода: из собранных налогов (компетенция префектов), из доходов с императорских поместий (прерогатива комита патримониев), а также из сумм, полученных в результате конфискаций, плюс то, что сумел собрать на Западе Антемий. 103 000 фунтов — это 46 тонн золота. Цифра огромная, но вполне достоверная; она красноречиво свидетельствует о масштабах обязательств Льва перед Западом.

Военная мощь, организованная на эти средства, соответственно оказалась весьма впечатляющей. Армада из 1100 судов, почти вчетверо превосходившая по численности флот, сколоченный когда-то Майорианом, собиралась со всей Восточной империи. Цифра опять-таки представляется правдоподобной. Если совершенно обескровленная Западная империя сумела изыскать 300 судов в 461 г., то цифра в 1100 кораблей применительно к столь грандиозному предприятию в целом выглядит соразмерной. На этой армаде отплыла в полном составе Вторая Презентальная армия Восточной империи (6 000 конницы и 28 000 пехоты). Руководство этим грандиозным предприятием было возложено на шурина императора Льва, презентального магистра Василиска, который незадолго перед этим добился значительных военных успехов на Балканах, отражая последние попытки сыновей Аттилы найти убежище к югу от Дуная.

Кроме того Марцеллин с частью иллирийских войск также двинулся на Запад. На этот раз он изгнал вандалов с Сардинии. Третья группировка, сформированная из вексиляций сирийской армии, и состоявшая под командованием комита Ираклия Эдесского, вступила из Египта в Триполитанию, где при поддержке местных жителей приступила к вытеснению вандалов, которые господствовали в их городах с 455 г..

Как известно Василиск, прибыв к берегам Африки, не только дал Гейзериху отсрочку, не высадив своевременно армию на берег, но и оказался никудышным флотоводцем, и при нападении вандальских брандеров у мыса Меркурия растерялся, а затем и бежал. Вверенный ему флот был разгромлен, так и не высадив десант. Гибель в этой катастрофе Второй Презентальной армии резко сместила баланс сил на Востоке в пользу Аспара, начавшего давить на Льва с целью сделать наследником своего сына от знатной римлянки Патрикия. Итогом стало убийство Аспара, мятеж Теодориха Страбона и затяжная смута на Востоке, а так же гибель Западной империи.

Но здесь произошла развилка, породившая альтернативный мир. Прибыв на Сицилию, в Сиракузы, Василиск поел особо ядреных персиков и через 2 недели скончался от кровавого поноса. После смерти презентального магистра старшим по рангу офицером на вандальском фронте оказался магистр Иллирика Марцеллин, который как раз в это время плыл со своим корпусом с Сардинии на Сицилию, чтобы оттуда нанести удар западнее Карфагена. По прибытии Марцеллина на Сицилию он автоматически оказался командующим вместо выбывшего Василиска.

В июле 467 года огромная римская армада под командованием Марцеллина – блестящего флотоводца, уже не раз громившего вандалов на море – отплыла от берегов Сицилии и взяла курс на Карфаген.

Флот римлян двинулся от Агригента по главному торговому маршруту, выбор которого с незапамятных времен диктовался ветрами и течениями Центрального Средиземноморья. С хорошим попутным ветром требовалось не более одного дня плавания, чтобы доплыть от Сицилии до Северной Африки. Достигнув Африки, армада встала на якорь в безопасном месте близ мыса Бон, не более чем в 250 стадиях (около 60 километров) от Карфагена. Таким образом, флот стоял у побережья где-то между Рас эль-Map и Рас Аддар в современном Тунисе — удачное решение, поскольку в летние месяцы здесь господствуют восточные ветры. Гавань близ Карфагена была защищена цепью от вражеских судов; поэтому местом высадки стал залив рядом с Утикой, откуда до Карфагена оставался лишь короткий переход.

Марцеллин, произведя разведку, немедленно высадил войска на берег и приказал строить укрепленный лагерь. Попытка патрульных отрядов вандалов воспрепятствовать высадке была отражена при поддержке корабельных баллист; пехота, высадившись под их прикрытием, сомкнула щиты и оттеснила вандалов от берега. К моменту, когда к месту высадки подоспели более крупные силы вандалов, римляне успели укрепить позицию. Лагерь, защищенный валами и имевший доступ к пресной воде, позволял римлянам уклоняться от сражения пока на берег не будут высажены все войска.

Через несколько дней, когда высадка была практически завершена, внезапно ветер переменился – вместо господствующего в этот сезон восточного задул северо-западный. Гейзерих немедленно воспользовался этой возможностью, и с заготовленными брандерами атаковал римский флот. Вандалы, двигаясь со стороны Карфагена, воспользовались попутным ветром, что дало им возможность самим решить, когда и где вступить в бой.

В РИ как необходимость защищать транспорты с еще не высаженным десантом, так и бестолковые распоряжения Василиска, ни разу в жизни до этого не сражавшегося на море, привели к тому что ветер, который так и не изменил своего направления, прижал снявшийся с якоря римский флот к западной оконечности мыса Бон. Воспользовавшись представившейся им возможностью, вандалы применили брандеры. Транспортные суда — купеческие парусники римского флота – не имевшие весел, попали в очень сложное положение. Все, что они могли сделать, — это попытаться избежать опасности, сомкнувшись с гребными судами, то есть военными кораблями. Боевые корабли, ходящие на веслах, не зависели от ветра, но необходимость спасать от брандеров неподвижные транспорты с десантом парализовала их действия. Прокопий повествует о том, что произошло дальше близ мыса Бон: «Когда огонь таким образом распространился, римский флот охватила паника (что было вполне естественно), сопровождаемая громкими криками, которые перекрывали шум ветра и пламени, ибо солдаты и матросы баграми отталкивали горящие корабли от своих судов, которые в общем беспорядке таранили друг друга. Тут как раз подоспели вандалы; они топили корабли и захватывали солдат, пытавшихся спастись бегством, а также их вооружение в качестве добычи».

В отличии от Василиска Марцеллин имел огромный опыт войны на море, а его иллирийская эскадра, ставшая теперь ядром флота, обладала слаженными экипажами и отработанным взаимодействием. Высадив армию на берег немедленно (как в РИ это сделал позднее Велизарий) Марцеллин избавился от необходимости любой ценой спасать транспорты, и мог свободно оперировать боевыми кораблями. Оставив транспорты на якоре, он вышел навстречу вандалам правильным строем, обрушив на них огонь палубной торсионной артиллерии (в отличии от римского, вандальский флот практически не имел бирем, и легкие корабли вандалов не могли вооружаться крупными баллистами). Вандальские брандеры были успешно взяты далматинскими либурнами на буксир и выброшены на берег, после чего оба флота сошлись в полномасштабном сражении.

Тут и выяснилось, что боевые качества экипажей вандальского флота оставляют желать лучшего. Вандалы на протяжении всех своих морских кампаний придерживались тактики «бей и беги», и уклонялись от полномасштабных боев с римским флотом. Теперь бежать было некуда, приходилось сражаться, и экипажи вандальских кораблей, навербованные в основном из берберов и римских ренегатов, и привыкшие к пиратским рейдам и грабежам, не проявили особого желания умирать за вандалов. Маневренность легких судов вандалов не помогала в схватке с противником, имевшим как тяжелые биремы, так и легкие либурны с отработанным взаимодействием между ними. Вскоре клин римских кораблей прорвал вандальский строй, и римляне, развернувшись, ударили вандалам в тыл, тараня и беря на абордаж их суда. Марцеллин сделал все возможное чтобы отрезать вандалов от гавани Карфагена, поэтому вандальские суда, вырвавшиеся из схватки, пускались наутек кто куда. К вечеру битва завершилась полным рассеянием остатков вандальского флота. Старший сын Гейзериха Гензон, командовавший флотом, погиб вместе с рядом других знатных вандалов.

Завоеванное в этой битве господство на море дало Марцеллину возможность атаковать город с моря. Римская армия, возглавляемая комитом Иоанном, вышла из лагеря и вступила в оборонительное сражение с вандалами, опираясь одном флангом на побережье, а другим – на сады Утики. Вандалы, не желавшие расставаться со своими богатыми поместьями в Зевгитане, приняли бой, и дрались отчаянно. Меж тем как пехота, выстроив «фулькон», отбивала яростные атаки вандалов, кавалерия производила короткие контратаки, не отрываясь от пехоты, а легкоконные гунны, навербованные Марцеллином на рубежах Иллирика, «висели на плечах» у тяжелых вандальских всадников, Марцеллин, выстроив осадные башни на «пузатых» транспортных кораблях, подвел их вплотную к морским стенам Карфагена. Как он и рассчитывал, гарнизон города был ради битвы ослаблен, а римское население города взбунтовалось как только начался штурм. Десант ворвался в город, и через час с небольшим весь Карфаген был в руках римлян, приветствуемых ликующим населением.

Впрочем ни семей, ни имущества вандалов в городе не оказалось. Все они были заранее отправлены в Нумидию, где в неприступной Цирте Гейзерих заготовил тыловую базу. Получив известие о падении Карфагена, король приказал прекратить сражение. Вандалы разорвали контакт и отступили на юго-запад долиной Баграда.

В дальнейших событиях немаловажную роль сыграл тот факт, что вандалы пользовались тотальной ненавистью местного населения. Всего лишь четверть века минула со времен вандальского завоевания Африки, которое выглядело весьма жестоким даже на фоне варварских нашествий на Италию или Галлию. По рассказу Виктора Витенского, вандалы «уничтожили все пожарами и убийствами людей. Они не щадили плодовых деревьев и нарочно рубили их, чтобы лишить пропитания всех тех, кто бежал и прятался в горах и пещерах. Ни одна местность не избежала их жестокости».

Современник и очевидец вандальского вторжения, Посидий Каламенский рассказывает, что вандалы разоряли города и села, обращая в рабов их жителей. «Тех, которые убегали в леса, пещеры, скалы или крепости, они хватали и убивали или беглецы сами умирали там от голода». Вандалы пытали людей, требуя от них драгоценностей причем, «ни старость, ни слабый пол, ни грудные младенцы, которых они отнимали от материнской груди и бросали на землю, не вызывали у них жалости». Часть истязаемых «соглашалась отдать все свое имущество за сохранение им жизни, купив ее ценой своего добра». Но не всегда это вело к спасению. По рассказу Виктора Витенского, вандалы подвергали невероятным пыткам добровольных жертвователей, подозревая, что те принесли только часть имевшегося у них золота. Самим вандалам было безразлично социальное положение местных жителей. Однако имущие могли откупиться или их выкупали родственники, тогда как бедняки умирали под пытками или становились рабами. Дороги были переполнены беженцами, спасавшимися от погрома и неволи. Капреол, епископ Карфагена, сообщал своему корреспонденту: «В настоящий момент все пути к городу перерезаны. Масса врага обрушилась на нас. Повсюду безграничное ограбление провинций. Жители убиты или бежали. Всюду, куда ни посмотришь, картина полного отчаяния».

Овладев Карфагеном, вандалы ограбили церкви и горожан, которых подвергли пыткам. Во время взятия города гибли от меча не только солдаты, но и женщины, дети и старики, что, вероятно, было связано с общенародным сопротивлением вандалам. Все имущество граждан Карфагена вандалы разграбили. «Нужен Эсхил или Софокл, — писал Феодорит, — чтобы описать тяжелые испытания карфагенян, да и они не сумеют нарисовать величину бедствий. Город стал игрушкой в руках варваров... Я видел многих людей, бежавших оттуда, и я почувствовал ужас».

Награбленного в Африке хватило ненадолго. В этом случае варвары обычно переходили к производству. Иное было у вандалов, которые отвыкли от труда, так как более тридцати лет (с тех пор, как перешли Рейн) жили за счет грабежей в Галлии, Испании и Африке. За это время выросло поколение, которое презирало физический труд. Этому поколению, наиболее активному и физически здоровому, требовались новые объекты для грабежа. Поэтому Гейзерих и заботился о создании флота и предпринимал пиратские набеги на прибрежные области Средиземноморья.

В литературе существует мнение о некотором улучшении положения крестьян Африки в связи с уничтожением цензовых налоговых документов, прекращением доставки продовольствия в Рим и исчезновением римской бюрократии. Однако придавать этому большое значение не следует. Уничтожение цензовых документов привело лишь к произволу при раскладке и сборе установленных вандалами налогов. Непомерная эксплуатация местных крестьян при полном пренебрежении их интересами и интересами сельскохозяйственного производства, усиленное внимание к созданию флота и организации пиратских экспедиций — таковы были основные особенности политики вандальского королевства. В религиозной сфере установился вандальско-арианский террор, обрушившийся на всех без исключения местных жителей. Во имя торжества арианства вандалы разгромили донатистов, покончили с движением агонистиков. Католическое духовенство систематически подвергалось ссылкам и конфискациям, церкви и церковное имущество захватывались арианами.

Народное сопротивление, для борьбы с которым создавались специальные карательные отряды, продолжалось на протяжении всего V века. Гейзерих отдал приказ разрушить стены всех римских городов кроме Карфагена, опасаясь восстаний римлян.

Завоевание Африки вандалами весьма отрицательно сказалось и на положении соседних мавритано-берберских племен. Мирные отношения между романизованным населением и мавритано-берберами прервались, их переход к оседлости затормозился. Знать мавритано-берберов ранее могла рассчитывать на выгодные военные должности в римской армии и охотно романизировалась, целые племена служили империи в качестве лимитанов, являясь союзниками римлян в их борьбе против кочевников Сахары и помогая охранять границу от вторжений со стороны степной полосы. Теперь же они вступали в союз с кочевниками и совместно с ними совершали походы в романизованную часть Африки, захваченную вандалами. В Мавритании вдоль южных границ королевства вандалов возникает цепочка мавританских княжеств – Альтава, Уарансенис, Ходна, Бискра – правителями которых становились бывшие римские офицеры из мавританской знати, такие как Мастина Ходнский или Масуна Альтавский. И если берберы Нумидии (Авреса) служили Гейзериху, участвуя в его пиратских рейдах, мавританские «принцепсы» проявляли явную враждебность.

Вандалы отлично знали о чувствах, которые питают к ним римляне, и, отступая от Карфагена, начали начисто опустошать Зевгитану, сжигая и вырезая поселения и оставляя «выжженную землю». Таким образом Гейзерих стремился не только лишить Марцеллина ресурсов Зевгитаны, но и выманить на битву в выгодных для вандалов условиях. И он не ошибся. Риму не нужна была опустошенная Африка, и римская армия двинулась долиной Баграда на юго-запад, преследуя вандалов.

Битва развернулась неподалеку от городка Булла Региум, на Великих Равнинах, удобных для вандальской конницы. Центр римлян составил фронт пехоты по классической позднеримской схеме – тяжеловооруженные скутаты в первых шеренгах, лучники и метатели в задних. Его составили 28 000 пехоты Второй Презентальной армии покойного Василиска и 3 000 ауксиллариев из иллирийской армии Марцеллина. Иллирийцы составили отряды прикрытия позади флангов пехоты на случай если врагу дастся выйти ей во фланг; тыл пехоты был укреплен линией обозных повозок. Большая часть регулярной кавалерии – 5 000 всадников Второй Презентальной – было сосредоточено на левом фланге, который традиционно атаковался кавалерией и охвата которого Марцеллин наиболее опасался; выставивив 4 000 кавалеристов в первый эшелон, сам с 1 000 и своими букеллариями составил вторую линию. Правый фланг, прикрытый холмами, составила 1 000 кавалеристов Второй Презентальной и 2 000 всадников армии Иллирика; кроме того на значительном расстоянии были сосредоточены 1 500 симмахов-гуннов вождя Ильминдзура, навербованных Марцеллином в Иллирии; их задачей был охват фланга противника.

Гейзерих, наученный опытом предыдущего боя, и не подумал таранить римский пехотный «фулькон» своей конницей. Он, как и предвидел Марцеллин, обрушил удар кавалерии на римский левый фланг. Но это был лишь отвлекающий маневр – сильнейшая группировка вандалов котратаковала попытавшуюся перейти в наступление конницу правого фланга и в ожесточенной рубке опрокинула ее. Командовавший флангом комит Иоанн был убит, знамя иллирийцев захвачено, и разбитая римская конница обратилась в бегство. Пытаясь зайти в тыл римской пехоте, вандалы налетели на ряды повозок, защищаемых иллирийской пехотной ауксилией.

В это время на поле боя появился засадный отряд гуннов, вышедший из-за холмов для охвата правого фланга вандалов. Увидев поражение римлян, гунны не задумываясь атаковали победоносных вандалов с тыла, засыпав их градом стрел, а затем атаковав смешавшегося противника холодным оружием.

Меж тем на левом фланге Марцеллин, вступив в бой со своим резервом, не только отбил атаку вандалов, но и опрокинул противника и погнал его в сильном беспорядке. Битва закончилась поражением вандалов на обоих флангах и их стремительным отходом. Впрочем Гейзерих отступил в полном порядке, и Марцеллин, опасаясь засады со стороны все еще сильной вандальской конницы, не решился преследовать.

Победа при Булла Региум отдала римлянам всю Зевгитану – вандалам, не имевшим крепостей и ненавидимым населением, негде было закрепиться. Провинция Бизацена, куда вступил из Триполитании Ираклий Эдесский, так же досталась римлянам почти без единого боя – лишь в районе Сутефула союзные Гейзериху кочевники-гетулы попытались атаковать Ираклия, но он, располагая отрядами арабских федератов и навербованных в Предкавказье гуннов, легко отбил гетулов. Римляне Бизацены восторженно приветствовали армию освободителей и тут же брались за работу по восстановлению городских укреплений. Позднейшие африканские церковные хронисты этого мира превозносили Ираклия больше чем Марцеллина, но это было не более чем тендецией – ни для кого не было секретом что Марцеллин не только исповедует язычество и придерживается религиозных взглядов своего друга неоплатоника Прокла, но и практикует теургию; и тот факт что Бог избрал для освобождения угнетенных православных от тирании еретиков такое орудие, иногда вызывало у церковников когнитивный диссонанс.

После соединения с корпусом Ираклия Марцеллин, располагая теперь на порядок более сильной конницей, развернул наступление на запад при активной поддержке местного населения. Вступив в Нумидию, он занял Тагаст, превратив его в операционную базу, а расположенный неподалеку порт Гиппон-Региум стал базой снабжения. Вторжение в горную Нумидию и осада неприступной Цирты успехом не увенчались, и войска расположились на зимние квартиры, до весны 468 года обмениваясь с противником лишь мелкими набегами.

Итогом кампании 467 года стало возвращение Римской империи четырех провинций – Проконсульской Африки (Зевгитаны), Бизацены, Триполитании и Сардинии, а так же уничтожение вандальского флота и восстановление римского господства на море. Вандалы однако не были окончательно разгромлены, и, укрывшись в горной Нумидии, намеревались продолжать борьбу.

Меж тем в Тулузе за успехами Марцеллина напряженно наблюдал король вестготов Эврих. Во время истекшей войны между Рецимером и Эгидием вестготы сильно расширили свои владения за счет римских территорий. В Галлии была захвачена Нарбоннская провинция до Родана. Еще более обширные территории были взяты под контроль в Испании, где покойный старший брат Эвриха, Теодорих, действуя как военначальник и федерат Рима, отвоевал у свевов 3 провинции – Картахену, Бетику и Лузитанию. После гибели Майориана Теодорих сместил его магистра в Испании, Непоциана, и назначил на его место своего ставленника, аквитанского магната Арбория; теперь же Картахеной, Бетикой и Лузитанией управлял назначенец Эйриха Винцентий (так же аквитанский магнат), с вестготским войском охраняя эти провинции от набегов засевших в Галисии свевов. Только Тарраконская Испания управлялась независимой от вестготов римской администрацией, но римских военных сил там не имелось.

Теперь на переговорах с новым императором Эврих желал сохранить эти территории, и, предлагая по прежнему служить империи как федерат, требовал чтобы император утвердил передачу Нарбоннской провинции в состав Тулузского королевства; что же касается Испании, Эврих желал чтобы император назначил его там «военным магистром с империем», что означало легитимацию передачи Испании под управление Эвриха как римского магистрата. Достаточно быстро стало ясно, что император тянет время и на принятие выдвинутых условий скорее всего не пойдет.

Эврих решил действовать не дожидаясь пока римляне разделаются с вандалами. Пока главные силы империи застряли в Африке, следовало взять под контроль всю Испанию чтобы при возможной схватке с Римом не опасаться удара с тыла. Эврих решил начать с окончательного разгрома свевов. Поскольку свевский король Ремисмунд состоял в союзе с вандалами, Эврих мог пока действовать в Галисии как верный федерат империи, демонстрируя лояльность императору Антемию.

В июле 467 года Эврих долиной Дурриса вступил в Галисию и в генеральном сражении наголову разгромил Ремисмунда, который пал в битве. Столица королевства Брага была взята вестготами. Разгромленные свевы попытались укрыться в горах северной Галисии и вступить в переговоры с Эврихом, предлагая принять королем его назначенца, но король вестготов потребовал сдачи, на что свевы не пошли. Весной следующего года Эврих планировал добить свевов и завладеть Галисией.

Первый же вопрос. Римская Африка до вандалов и после — две большие разницы. Сколько дохода разоренные провинции способны дать в краткосрочной перспективе? Если немного, то неизбежно скатываемся в Реал только действительно при еще более энергичных действиях вестготов и возможно не только их.

Ну с момента завоевания прошла четверть века, а землица благодатная, как писал Прокопий "изобилует всеми продуктами земли в огромном количестве и ни в чем не нуждается".

Судя по монографии Дилигенского о северной Африке — ситуация следующая. Города (кроме Карфагена и нескольких портов) к моменту развилки так и не оправились от последствий вандальского погрома, к тому же куриалы городов Зевгитаны подверглись массовым конфискациям земли в пользу вандалов. Из декрета Валентиниана III от 445 г., посвященного налогообложению Ситифенской Мавретании и Нумидии, можно сделать вывод, что города этих провинций в результате войны с вандалами обезлюдели, советы городских землевладельцев (ordines) во многих случаях фактически прекратили свое существование. «Многочисленные города,— пишет Виктор Витенский,— или совсем не заселены, или заселены немногими обитателями». Виктору было с чем сравнивать — ведь до вандалов Африка была самым урбанизированным регионом ЗРИ.

Но с другой стороны — все источники по периоду 470ых-480ых годов сочетают данные о полном упадке городов со сведениями о процветании частных имений. «Таблички Альбертини», фиксирующие главным образом продажу земельных участков в Бизацене, свидетельствуют о наличии в этой провинции серьезного уровня товарно-денежных отношений, богатых людей, располагавших крупными денежными суммами и большим количеством земельных участков.

Мало того, когда спустя всего 8 лет после описываемых событий Византия заключила мир с вандалами, а пришедший в Италии к власти Одоакр так же заключил с вандалами договор, вандалы прекращают морские набеги и переходят к внешней торговле — оказалось что торговать уже стало выгоднее чем грабить. В Карфагене появляется целый район, населенный местными и иностранными купцами. Африканские сельскохозяйственные продукты — зерно, вино и масло — в изобилии сбывались в Италию и Испанию. Вандальские короли, обладавшие крупным земельным доменом, переходят от морского разбоя к сбыту сельскохозяйственных продуктов и покровительству внешней торговле. Судя по сообщению византийского историка Малха, во время переговоров посольства Гунериха с императором Зеноном в 478 г. одним из основных был вопрос о возмещении убытков, которые понесли карфагенские купцы.

То есть брать Африку собственно самое время — от последствий вандальского завоевания она (как источник натуральной "анноны") уже оправилась, а опустошительные вторжение берберов, при преемниках Гейзериха разорившие Нумидию, Бизацену и Триполитанию, еще не начались.

Но у успеха этой экспедиции есть и другое последствие. Лев к этому времени практически лишил Аспара былого влияния — он остался лишь командующим Первой Презентальной армией, тогда как во Второй Презентальной и региональных армиях Востока, Фракии и Иллирика все командные посты заняли люди Льва, и дедушка Аспар уже не помышлял о возвращении былого влияния.

Гибель в Африке Второй Презентальной армии (которую византийцы так и не смогли восстановить до конца V века) резко сместило баланс сил в пользу Аспара, позволив ему начать новый раунд борьбы за власть. Итогом чего были убийство Аспара, мятеж его армии во главе с Теодорихом Страбоном, вторжение остготов на Балканы и последовавшие две гражданские войны в правление Зенона.

Если же Вторая Презентальная армия вовзращается со славой из Африки — Аспар не будет делать резких движений, остготам на Балканах ничего не светит, и Восток имеет все возможности продолжать оказание помощи Западу.

georg пишет:

Если же Вторая Презентальная армия вовзращается со славой из Африки — Аспар не будет делать резких движений

А у него есть выбор? От власти его уверенно теснят. Исавров опять же начали поднимать. И в Реале военная сила была не на его стороне. Армии Востока и Фракии все равно в разы сильнее Первой Презентальной. В то же время у Аспара пока еще сильные позиции — его поведение при Большом пожаре и успешные действия на северной границе играют на его популярность. А смерть шурина Льву популярности не прибавит.

События в треугольнике Аспар-Зенон-Анагаст тоже идут как в РИ. В общем указанная вами причинно-следственная цепочка не кажется мне очевидной...

Ну и остается вопрос финансов — если доходы Африки составляют скажем половину от довандальского периода, то 9 тыс. пехоты вряд ли спасут Рим. Они выглядят куда менее весомо чем армия Красса

Den пишет:

А у него есть выбор?

Есть конечно. Ту власть, что у него оставалась — первого презентального магистра — у него никто не отнимет, ибо сама Первая Презентальная формировалась им, прошла с ним кучу боев и верна своему командующему, а не императору. Да и состоит в большей части из готов и аланов.

Можно просто дожить свой век в почете (что он собственно и делал уже не один год до африканской катастрофы) а не пытаться посадить сына на трон империи. Другое дело что с РИ гибелью Второй Презентальной армии (навербованной в основном из фракийских и иллирийских горцев и скотоводов Галатии и Ликаонии) соблазн продавить своего "кандидата" стал слишком уж велик.

Den пишет:

И в Реале военная сила была не на его стороне. Армии Востока и Фракии все равно в разы сильнее Первой Презентальной.

Реал знаете ли говорит об ином. Когда после убийства Аспара почти вся Первая Презентальная взбунтовалась и ушла к Теодориху Страбону, Лев оказался совершенно не способным подавить мятеж. Фракийская армия была разгромлена, а с Востока как обычно (о чем я и писал в сабже) не имелось возможности снять большие силы. Страбон полгода осаждал Аркадиополь — почти у стен Константинополя — и в конце концов взял его измором, а у Льва, можно сказать из окна видевшего осаду не было сил спасти город.

Так что совершенно очевидно что после африканской катастрофы "военная сила" оказалась на стороне Аспара, и именно после этого Аспар начал "резкие движения". А до этого несколько лет сидел тихо, и даже когда его старшего сына Ардабура по обвинению в переговорах с персами сместили с поста магистра Востока и предали суду — не предпринял никаких силовых акций.

Den пишет:

События в треугольнике Аспар-Зенон-Анагаст тоже идут как в РИ.

Мятеж Анагаста произошел либо действительно по подстрекательству Аспара (по официальной версии), либо как результат провокации со стороны императорской партии. В любом случае если Аспар не перейдет в наступление — все причины для мятежа Анагаста исчезают.

Den пишет:

А смерть шурина Льву популярности не прибавит.

Каким образом смерть Василиска от болезни может иметь влияние на популярность Льва??? Ее не шибко-то уменьшил и РИ африканский фейл, судя по тому как дружно народ столицы выступил против кандидадуры Патрикия Аспарида в преемники.

В ситуации, обусловленной развилкой, у Аспара нет рычагов давления на Льва, поэтому вопрос о Патрикии вовсе не встанет. За бесперспективностью.

Den пишет:

Ну и остается вопрос финансов — если доходы Африки составляют скажем половину от довандальского периода, то 9 тыс. пехоты

Э-э-э-э-э-э.... откуда 9 ???

Перечитайте сабж. 9 000 пехоты — это только Нумидия и Мавритания Ситифская. Зевгитана и Бизацена (территория современного Туниса) про доходности и уровню производительности с/х была как минимум в два раза богаче.

georg пишет:

Можно просто дожить свой век в почете (что он собственно и делал уже не один год до африканской катастрофы)

Коллега ну если вы так видите... я спорить не буду — вы всяко лучше меня разбираетесь в истории Византии. Просто у меня сложилось иное представление. Имхо он и не думал "доживать". Цель — породниться с императорским домом была перманентной и от нее никогда окончательно не отказывались.

Den пишет:

Просто у меня сложилось иное представление. Имхо он и не думал "доживать". Цель — породниться с императорским домом была перманентной и от нее никогда окончательно не отказывались.

Если бы Аспар ставил эту цель изначально — он перехватил бы дочь Маркиана, которую в РИ выдали за Антемия. Наоборот — на протяжении всей своей карьеры Аспар таких попыток не предпринимал. История с Патрикием была первой такой попыткой.

В данном случае ИМХО совершенно очевидно что на эти действия Аспара и компанию спровоцировало возвышение к трону Зенона, стоящие за спиной которого исаврийские кланы могли вытеснить гото-аланскую группировку Аспара из пищевой цепи.

Поскольку здесь сил продавить своего кандидата у Аспара слишком недостаточно, будет осуществляться план Б — после смерти Льва и воцарения его семилетнего внука Льва II Аспар сплотит вокруг себя всю оппозицию Зенону и сделает все чтобы не допустить его коронации. Педалироваться будет тот момент что опеку над малолетним императором должен взять Сенат, а не его папаша — дыкий горэц.

Ну а когда мальчик таки умрет — тогда уж неизбежно заговорят мечи, а не ораторы.

И учитывая то что отдавать трон Аспаридам никто в Византии не захочет — им понадобится против Зенона "законный претендент" с неоспоримыми правами, которого бы поддержало большинство сената, народа столицы и солдат римского происхождения.

Вот этот!

Такой же зять Льва как и Зенон, но в добавок еще внук императора Маркиана и сын правящего августа Запада.

georg пишет:

Такой же зять Льва как и Зенон, но в добавок еще внук императора Маркиана и сын правящего августа Запада.

Раз уже торкнулись этой темы, забегу и я немного вперед а именно — какая судьба ждет остальных 3 сыновей Антемия?

Кто из них планируется в наследники западной части империи? Антемиол? Ведь он единственный из сыновей Антемия отправился с ним в поход на Запад. И как я понимаю в АИ не погиб в походе? Или авторским произволом? Ну и что с остальными 2

Зы. georg — как всегда крут

Faergal пишет:

Раз уже торкнулись этой темы, забегу и я немного вперед а именно — какая судьба ждет остальных 3 сыновей Антемия?
Кто из них планируется в наследники западной части империи? Антемиол? Ведь он единственный из сыновей Антемия отправился с ним в поход на Запад. И как я понимаю в АИ не погиб в походе? Или авторским произволом?

Антемиол — да. Ромул и Прокопий Антемий не момент развилки были еще мальчиками, а Маркиан был нужен (Антемию?...или Льву?) в Константинополе. Возможно Маркиан был у Льва (выдавшего за него младшую дочь, ту самую, которую Аспар сватал за сына, и сделавшего Маркиана консулом ) "запасным тузом в рукаве" во внутренних разборках в ВРИ.

Как бы то ни было с Антемиолом можно произволить, ибо того сражения, в котором он в РИ пал, здесь и близко не будет. Но его РИ активность и энергия многое обещают. Я думаю его поставили бы на Африку (а кому доверить столь жизненно важный для империи регион как не сыну), и в рамках сего намерен и женить его на дочери мавританского короля Альтавы, Масуны.

Ромул в РИ вроде был женат, но умер молодым и бездетным, так же будет и здесь. Что касается Прокопия — он в РИ имел сына, так что перспективен хотя бы как продолжатель династии. Но не как император — в РИ Ариадна просила Анастасия назначить его префектом претория, но Анастасий ответил что Прокопий Антемий не обладает достаточными для этой должности способностями.

Посему молодой человек будет долгое время в тени старших братьев — Маркиана и Анемиола, сидящих на тронах в Константинополе и Равенне. Но ему обеспечен блестящий брак — Юлиана Аниция (дочь Олибрия Аниция и Плацидии, дочери Валентиниана III), наследница династии Валентиниана-Феодосия. Посему Маркиан, не имея детей (в РИ в его браке с дочерью императора Льва Леонтией была лишь умершая младенцем дочь) сделает преемником трона ВРИ сына Прокопия Антемия и Юлианы Аниции.

georg пишет:

Ромул в РИ вроде был женат, но умер молодым и бездетным, так же будет и здесь

Разве? Вроде после его бегства из Каппадокии о нем нечего в дальнейшем неизвестно. Или Вы трактуете его "выпадание из анналов", как его смерть, вскоре после бегства? Возможно, но не факт, мог просто "затеряться в истории".

georg пишет:

Посему молодой человек будет долгое время в тени старших братьев

Да, 2 младших брата явно были менее даровиты чем старшие... Но зато 2 старших — кадры для кризисного времени подходящие.

georg пишет:

Юлиана Аниция

Это мать 10 летнего консула Олибрия?

Faergal пишет:

Вроде после его бегства из Каппадокии о нем нечего в дальнейшем неизвестно. Или Вы трактуете его "выпадание из анналов", как его смерть, вскоре после бегства?

Бежали они вместе с Прокопием, и оба успешно. Бежали в Италию к Одоакру. Ромул по ходу умер именно там. Причина неизвестна, но скорее всего естественная, ибо Прокопий великолепно пережил Зенона и вернулся в Константинополь при Анастасии, получив назад родовые земли.

Faergal пишет:

Это мать 10 летнего консула Олибрия?

Эта достойная правнучка Галлы Плацидии очень осложнила жизнь Анастасию и сыграла не малую роль в приходе к власти Юстина. Я собственно писал о ней в мире Германа:

"Юлиана Аниция принадлежала к императорской семье, поскольку была дочерью западно-римского императора Олибрия и его жены Плацидии, дочери другого западно-римского императора Валентиниана III (425-455). Таким образом, она была потомком Валентиниана Первого и Феодосия Великого. Кроме того, род Анициев был древнейшим римским сенаторским родом, существовавшим ещё в эпоху Римской Республики, и к этому роду в то время принадлежали виднейшие члены сената Рима в Италии (в т.ч. Боэций), с которыми Юлиана поддерживала оживленные связи. Твердая про-халкидонская позиция Юлианы Аниции была усвоена ею благодаря семейным традициям: она признавала римского папу в качестве главы Церкви и считала совершенно невозможным отход от учения св. папы Льва, каковое легло в основу вероопределения Халкидонского Собора. Как и в случае со многими другими приверженцами православной партии, рождение и происхождение Юлианы изначально предопределяло ее конфессиональную принадлежность.

Юлиана Аниция прославилась еще и тем, что при ее дворе был составлен ряд манускриптов, послуживших компедиумом античной науки (н.п. знаменитый «Венский Диоскорид»), а так же строительством многочисленных церквей, которое она финансировала из своих средств (в том числе крупнейшего в те годы в Константинополе и очень "новаторского" по архитектурному проекту храма святого Полиевкта, на котором был опробован архитектурный план будущей Святой Софии). Как представляется, в кругу Юлианы Аниции жила мечта об отвоевании у варваров западных провинций и восстановлении Римской империи. Поскольку единственным, что соединяло теперь Запад и Восток, была Церковь, «православная партия» считала необходимым поддерживать церковное единство с Римом."

Императрица-мать для Востока была бы во всяком случае очень достойная. И учитывая родословную — дом Антемия не упустит ее руку для одного из членов своей фамилии. В данном случае — самого младшего, но подходящего ей по возрасту.

Да зело неплохо все в династическом плане... но возникает вопрос — что будет с Аспаридами? В том плане что при целой восточной призентальной они ессно бузить не будут, но после смерти Аспара у императора возникнет возможности подчинить первую презентальную лично себе (через своего человека во главе)...

Faergal пишет:

Да зело неплохо все в династическом плане... но возникает вопрос — что будет с Аспаридами? В том плане что при целой восточной призентальной они ессно бузить не будут, но после смерти Аспара у императора возникнет возможности подчинить первую презентальную лично себе (через своего человека во главе)...

А вот это очень обширная тема, которую излагать лучше по ходу таймлайна... благо покойный Гушанин в своей монографии "Военная знать Ранней Византии" маячки таки оставил...

Ок. Будем ждать

Ну и это — проды! проды!

Faergal пишет:

проды! проды!

Намек понят, простите.

Зимой 467-468 годов Гейзерих предпринял попытку начать переговоры с Римом. Его предложения сводились к восстановлению ситуации 430ых годов, когда существовало федератское королевство вандалов в Нумидии; на условиях оставления им Нумидии вандалы обязывались служить Риму и выставлять войско на службу императору. Предложения были отвергнуты – Марцеллин потребовал от вандалов капитуляции. Гейзерих лихорадочно искал союзников. На западе мавританские правители Ходны, Уарансениса и Альтавы (бывшие командиры берберийских федератов империи) и раньше проявлявшие враждебность вандалам, отвергли предложения короля и направили посланников к Марцеллину. Зато на юге вожди кочевников-гетулов проявили заинтересованность. По предложению Гейзериха они должны были получить часть Нумидии к югу от хребта Аврес, включая процветающие оазисы Бискры и Капсы, а так же часть Бизацены.

Весной до 10 000 берберийских всадников вступило с юга в Нумидию. Со своей стороны Марцеллин двинулся с главными силами из Тагаста на запад, целясь на главную цитадель вандалов – Цирту.

Гейзерих, опираясь на горный массив Авреса, предполагал развернуть при поддержке берберов маневренную войну, изматывая римлян и разоряя набегами занятые ими провинции. Но его планы скорректировали действия правителей Мавритании. Еще зимой они вступили в контакт с Марцеллином, который от имени императора утвердил их новый статус. Масуна в Альтаве, Мастина в Ходне, а так же правитель Уарансениса (имя которого до нас не дошло) получили статус «рексов»; подконтрольные им территории стали федератскими королевствами. В обмен на ежегодные субсидии мавританские рексы обязались охранять границы империи и выставлять вспомогательные войска в ее армию.

Теперь мавританцы открыли «второй фронт» в тылу у Гейзериха. Мастина, получив подкрепления от прочих союзников, захватил Бискру и у ее стен разбил гетулов, создав угрозу их кочевьям. Гейзерих, опасаясь что в связи с этим берберийские союзники уйдут от него, поспешил дать генеральное сражение неподалеку от Цирты.

На этот раз битва происходила в долине, окруженной горами. Гейзерих выстроил в первой линии вандальскую конницу, а гетулов, зная нестойкость берберийских кочевников в продолжительном бою, поставил во вторую; они должны были всеми силами поддержать атаку вандалов. В центре стала королевская дружина, на флангах – отряды «тысячников»; кроме того, половина королевской дружины во главе с доверенным комитом Тразамундом была по горным тропам в сопровождении местных проводников-берберов послана в тыл римлянам.

Марцеллин, понимая что удар вандалов, для которых эта битва будет последним шансом, будет сокрушителен, решил дать оборонительное сражение. В первой линии была выставлена пехота Второй Презентальной, во второй – кавалерия, имевшая возможность атаковать сквозь разомкнутый строй пехоты. Сам Марцеллин с иллирийцами составил резервную третью линию.

Гейзерих приказал гетулам, пройдя между вандальскими тысячами, напасть на римскую пехоту и обстреливать ее, вынуждая римскую конницу на контратаку; сам король атаковать не спешил, ожидая выхода Тразамунда в римский тыл, и стремился к этому моменту заставить римлян атаковать, чтобы у них не осталось сил парировать удар Тразамунда. Атака гетулов однако оказалась неудачной – вооруженные дротиками и относительно слабыми луками, они были встречены массированным обстрелом из гуннских луков и откатились, неся потери. Тем не менее ожидаемой контратаки римлян не последовало. Вместо этого Марцеллин приказал фланговым нумериям пехоты, навербованным из фракийских горцев – бессов – выдвигаться вперед по горным склонам. Стоявшие там отряды пеших берберийских горцев Авреса попытались было оказать сопротивление, но, обнаружив что римляне расстреливают их с безопасного расстояния из своих мощных луков, отступили; кавалерия же ничем не могла им помочь на горных склонах. К полудню римский строй принял форму полумесяца, «рога» которого образовали выдвинувшиеся вперед фланговые нумерии.

Меж тем отряд Тразамунда, двигавшийся по горной тропе, был замечен расставленными на вершинах дозорами, когда втягивался в небольшую узкую долину, выходящую во фланг римлянам. Увидев сигнал, Марцеллин бросил навстречу Тразамунду иллирийскую тагму из своего резерва. Иллирийские всадники, потерявшие знамя при Булла Регии, стремились смыть позор; в ожесточенной рубке полегла большая часть тагмы, но пехота из резерва успела занять позицию на возвышенности, преграждавшей выход из долины. Римляне выстроили фулькон, и вандалам оставалось только атаковать вверх по склону во фронт тяжелую пехоту, упиравшуюся флангами в отвесные склоны и поддерживаемую лучниками (которые, стоя выше по склону, прицельно расстреливали атакующих всадников). Тем не менее Тразамунд 4 раза возобновлял атаку, и отступил лишь потеряв большую часть людей.

Гейзерих, дождавшись назначенного часа, наконец начал атаку римской армии по фронту. Вандалы «со страшным ожесточением» атаковали римский строй. Позднее ветераны этого сражения признавали что не видели никогда более страшной мясорубки. Строй пехоты прогнулся; в нескольких местах вандалам удалось врубиться и Марцеллин, спасая положение, бросил в бой силы второй линии. В этот момент, когда ход битвы висел на волоске, и сработал план римского командующего, выдвинувшего вперед фланговые нумерии. Пешие лучники с трех сторон – фронта и обеих флангов – непрерывно поливали вандалов стрелами навесом, и очень редкая стрела не попадала в человека или лошадь. Ряды вандальской конницы простреливались целиком и редели на глазах. Раненые лошади бесились и сбрасывали всадников; «ужасный порыв», с которым атаковали вандалы, быстро иссяк и в их рядах воцарился хаос. Марцеллин, почувствовав перелом, ринулся в бой со всем оставшимся резервом.

Разгром вандалов был полным и окончательным. Гетулы, стоявшие во второй линии, увидев поражение вандалов бежали немедленно. На этот раз римская конница до заката преследовала и рубила бегущих вандалов, истребив «великое множество варваров».

На другой день остатки вандальского войска собрались у стен Цирты. Король Гейзерих был мертв – старик получил рану стрелой во вчерашнем бою, и хотя был спасен дружинниками, но умер ночью во время отступления. Уцелевшие представители вандальской знати во главе с сыновьями покойного короля Гунерихом и Теодорихом собрались на совет в Цирте.

Выяснилось что уцелело не более 10 000 воинов, что берберийские союзники покинули вандалов, и даже горные кланы Авреса, хранившие верность покойному королю, не собираются больше поддерживать битых вандалов и готовы склониться перед Римом. Держаться в Нумидии не было никакой возможности. В связи с этим на повестку дня встали переговоры о капитуляции. Но выступил посол, отправленный покойным Гейзерихом в Испанию к Эвриху; король вестготов писал, что если вандалы вернутся в Испанию, признают Эвриха своим королем и вступят в его войско, он даст им «прекрасные земли» в испанских провинциях.

Это известие вызвало раскол в рядах уцелевших вандалов. Наиболее неукротимые желали идти в Испанию, иные, возглавляемые старшим сыном покойного короля Гунерихом, рассчитывали выторговать приемлемые условия сдачи. В конечном итоге около 5 000 воинов с семьями, возглавляемые младшим сыном короля Теодорихом (которого возглавить «исход» сподвигла его жена, очень энергичная дама, которую в РИ Гунериху пришлось казнить) двинулись по римским дорогам на запад, в Мавританию. Прочие во главе с Гунерихом укрылись в неприступной Цирте и вступили в переговоры с подошедшим Марцеллином.

Выдав римлянам королевскую казну, хранившуюся в Цирте, Гунерих сумел добиться довольно легких условий сдачи. Он сам получил земельные владения в Византии, все его воины сохранили все имущество и должны были вступить в римскую армию. Их отправили в Сирию, в Восточную армию империи, где распределили мелкими отрядами по различным подразделениям.

Теодориху так же удалось задуманное. Из-за спровоцированного покойным Гейзерихом, но запоздавшего вторжения кочевников в Бизацену Марцеллин не отрядил вовремя сильной погони за ушедшими на запад вандалами. Рассчитывая на то что на западе их встретит король Альтавы Масуна, и не ожидая вмешательства короля вестготов, который демонстрировал лояльность императору Антемию, Марцеллин в итоге «упустил» вандалов Теодориха, которые в Цезарее погрузились на присланную Винцентием флотилию и благополучно достигли Картахены, где присягнули на верность Эвриху. Римская эскадра, ранее посланная Марцеллином на захват Балеарских островов, разминулась с вандалами и не успела воспрепятствовать их переправе в Испанию.

Капитуляция Гунериха привела к тому что вся Нумидия вернулась в состав Римской империи. Берберийские горные кланы Авреса вновь подчинились власти Рима, древние «легионные» города Нумидии – Багаи, Ламбезис, Тимгад, Тебеста – вновь окружались стенами и получали римские гарнизоны. Отбив при поддержке Мастины вторжение гетулов в Бизацену и проведя карательный рейд по их кочевьям, Ираклий Эдесский вновь занял и укрепил южные цитатдели Нумидии, выдвинутые в степную зону – Капсу и Бискру.

Балеарские острова так же были заняты, а двинутые по следам Теодориха войска заняли ранее подконтрольную вандалам часть Мавритании. Рим вернул большую часть провинции Мавритания Ситифена (меньшая часть, лежавшая к югу от западного Авреса, составляла теперь «королевство» Мастины в Ходне). Из Мавритании Цезарейской римской провинцией стала теперь лишь прибрежная полоса между Приморским Атласом и морем, и только до Картенны. Южнее этой полосы лежало теперь мавританское федератское королевство Уарансенис, а западнее Картенны даже и побережье принадлежало королю Альтавы Масуне. Его королевство охватывало так же часть бывшей Тингитанской Мавритании; но большая часть этой провинции находилась в руках независимых от Рима берберийских племен с берегов Океана. Вандалы удерживали в этой провинции лишь крепость Септем на африканском берегу Гибралтарского пролива; теперь вандальский комит Септема, узнав о переходе вандалов Теодориха к Эвриху, сдал крепость вестготам Винцентия, что вызвало огромное беспокойство в Риме.

Осенью 468 года префект претория Италии Деций Базилий Цецина прибыл по поручению императора Антемия в Карфаген и начал организовывать управление страной. Были восстановлены провинции Проконсульская Африка, Бизацена, Триполитания и Нумидия; все они, за исключением Проконсульской Африки, управлялись военными дуксами. Мавритании Цезарейская и Ситифенская были объединены в одну провинцию Мавритания, так же ставшую дукатом.

На два года население провинций было освобождено от всех налогов за исключением воинской анноны; к этому времени должна была быть проведена перепись населения и имуществ, по результатам которой льготы в дальнейшем могли предоставляться индивидуально. Только после переписи посессоры, у которых земля ранее была конфискована вандалами, включая римских сенаторов, могли вступить во владение возвращаемыми им землями, и к этому строку должны были подать иски и документы в соответствующие комиссии. Заботясь о платежеспособности африканских земледельцев, правительство Цецины передавало им обрабатываемые участки на эмфитевтическом праве — повинности колонов в пользу землевладельцев были строго зафиксированы, равно как не имел землевладелец и права лишить колона его участка.

До вандальского завоевания до четверти всех обрабатываемых земель в плодороднейших провинциях Африки принадлежало императору; они сдавались в аренду крупным арендаторам – «кондукторам», зачастую наследственным. Теперь эти земли вернулись в собственность императора, и Антемий, прибывший с Востока, решил организовать в Африке императорские поместья по восточному образцу. Крестьянские общины получили самоуправление и должны были сдавать установленную сумму арендной платы окружным прокураторам из ведомства комита патримониев. Всякий желающий обрабатывать пустую землю мог получить ее на самых льготных условиях. Ряды арендаторов в императорских имениях в ближайшие годы пополнила масса освобожденных из вандальского рабства римлян – правительство оказывало содействие в возвращении на родину, но большинству было особо некуда возвращаться, и они, получив подъемные, охотно становились крестьянами в императорских патримониях.

Казна Гейзериха после выдачи щедрой донативы войскам Марцеллина была разделена. Примерно половину вандальской казны получил Антемий, которому предстояло восстанавливать армию на Западе, другая половина отправилась в Константинополь – все же затраты на африканскую экспедицию пробили ощутимую брешь в бюджете Востока, которую теперь частично заткнули вандальской добычей.

Ликование в Риме и всей Италии по поводу победы над вандалами было неописуемым. Конец блокаде, конец страху набегов, разорения и рабства. Сенаторы предвкушали возвращение своих африканских поместий, народ Рима – восстановление раздач. «Рейтинги» императора в Италии взлетели до небес.

Но на горизонте маячила новая серьезная угроза. За лето 468 года Эврих, бросив в Испанию всю мощь вестготов, окончательно добил свевов. Галисия была завоевана вестготами и туда Эврих назначил своего наместника. Сдавшиеся свевы, у которых оставалось не более 5 000 воинов, были включены в вестготское войско. С учетом сумевших переправится в Испанию и присягнувших Эвриху вандалов Теодориха, силы вестготов возросли на 10 000 отличных бойцов, которые, будучи германцами и арианами, должны были довольно легко влиться в состав народа вестготов.

Кроме того в руках вестготов оказался Септем, переход которого под власть Эвриха вызвал в Риме оторопь – все еще помнили стремительный марш Гейзериха от Геракловых столпов до Карфагена. В связи с наступившим сезоном бурь римляне пока ничего не могли поделать с этим прискорбным фактом, но на будущую весну Марцеллин был намерен послать военно-морскую экспедицию в пролив и выбить вестготов из Септема. Требования, предъявленные императором Антемием Эвриху о передаче Септема римлянам были отклонены – король недвусмысленно ответил что обладание Септемом необходимо для безопасности Испании, отдавать которую он никому не собирается. Становилось ясным, что война с вестготами неизбежна, и зимой 468-469 годов император развернул активную дипломатическую подготовку к схватке с Эврихом.

Далее в выходные.

Вооооот! А то все у "соседей"

georg пишет:

Становилось ясным, что война с вестготами неизбежна, и зимой 468-469 годов император развернул активную дипломатическую подготовку к схватке с Эврихом.

Далее в выходные.

Сиагрий, Амвросий, Гундиох, Рицимер(?), Хильдерик, Антемиол, Марцеллин...

Уже осенью 468 года Антемий вел переговоры, собирая армию против вестготов и составляя план кампании. Согласно плану Марцеллин с войсками, сосредоточенными под его командованием в Африке, должен был высадится в Испании и отвоевать у вестготов эту страну, меж тем как главные силы вестготов в Галлии должны были быть атакованы коалиционной армией. В Галлии против вестготов должна была выступить армия в составе италийских войск Антемия и Рецимера, бургундов короля Гундиоха, войск комита северной Галлии Павла и союзного ему короля салических франков Хильдериха, а так же войска бриттов «военного дукса» Британии Амвросия Аврелиана.

Но к концу года стало очевидно что план в целом не осуществим, ибо в наступлении на вестготов не смогут принять участия войска Востока. Положение на рубежах балканских провинций к концу 468 года серьезно осложнилось. С одной стороны хан гуннов Денгизих, сын Аттилы, грозил Константинополю войной; с другой стороны остготы Паннонии нанесли сокрушительные поражение свевам и сарматам, и чрезвычайно усилились, установив контроль над всей Паннонией. Их короли требовали обещанные им 3 000 фунтов золота ежегодно, так же угрожая войной. Аспар советовал пойти на уступки остготам и сосредоточить все силы против гуннов, но император Лев, вдохновленный африканскими победами, решил «разрешить остготский вопрос». Август Востока начал переговоры с сарматами, свевами, герулами и ругами, сколачивая коалицию против остготов. Но действия этой коалиции должны были быть поддержаны римским оружием, и присутствие Марцеллина в Иллирике, военным магистром которого он являлся, было настоятельно необходимо. По приказу императора Льва весной, с установлением навигации, Марцеллин с войсками Второй Презентальной и Иллирийской армий должен был отплыть из Африки в Иллирию. Впрочем, осознавая вестготскую угрозу Африке и не желая терять плоды столь блестящей победы, Лев оставил в Африке достаточно сильную группировку, выделенную из состава как Восточной (корпуса Ираклия) так и Второй Презентальной армий. 3 000 конницы и 8 000 пехоты оставались в Африке под командованием комита Сабиниана, поступая в полное распоряжение императора Антемия. Кроме того на Западе оставалась значительная эскадра военных кораблей во главе с комитом Домицианом.

Отзыв восточных войск на Балканы значительно ослабил Антемия в разгорающемся противостоянии с Эврихом. Было очевидно что группировка Сабиниана недостаточна для экспедиции в Испанию, прикрывать юг которой Эврих поручил вандалам Теодориха, дав им земли в хорошо им знакомой Бетике. Сверх того стало известно, что Эврих заключил союз с берберийским племенным союзом Гомара, занимавшим большую часть бывшей Мавритании Тингитаны и прикрывавшим подступы к Септему. В этой ситуации император постарался всеми возможными методами пополнить африканскую группировку.

Осенью 468 года, в последний месяц навигации, сын императора Антемия Антемиол прибыл в Карфаген в качестве полномочного наместника Африки. От имени отца Антемиол повел переговоры как с мавританскими рексами, так и с вождями берберийских племен Нумидии и Бизацены, после битвы при Цирте покинувшими вандалов и вступившими в римское подданство.

Речь шла о восстановлении военной организации пограничной зоны. До вандальского завоевания в Африке почти отсутствовали подразделения римских лимитанов. Из четырех региональных командующих только комит Тингитаны располагал воинскими силами, состоящими из ал и когорт. Комит же Африки и дуксы Триполитании и Мавритании имели в своем распоряжении 36 «препозитов лимеса», каждый из которых отвечал за охрану от набегов кочевников определенного пограничного сектора. Этими «препозитами лимеса» и являлись берберийские вожди, а их племена и кланы в статусе «гентилов» и несли пограничную службу, отвечая так же и за сохранность переданных им фортификационных сооружений. Взамен они пользовались свободой от каких-либо податей с предоставленных им земель и определенными периодическими выплатами из доходов защищаемой ими благодатной Африки.

При переходе на сторону римлян вожди горных кланов Авреса, а затем и прочие берберийские лидеры желали восстановления своего прежнего статуса препозитов, и с прибытием Антемиола этот вопрос был решен – от имени императора его сын вручил вождям знаки отличия римских офицеров и сделал первую выплату. Взамен берберы не только должны были встать на защиту степных границ, но и дать воинов наместнику. Антемий желал восстановить римскую регулярную пехоту, для чего требовалось значительное количество лучников; но единственным регионом, где август Запада мог теперь набрать «природных стрелков», владеющих луком с детства, была Африка. Антемиолу было поручено набрать владеющих луком рекрутов, которых кампидукторы пехоты Сабиниана обучили бы обращению с гуннским луком.

Рексы Мавритании так же согласились принять участие в походе на Септем и Бетику; особенно усердствовал Масуна Альтавский, давно враждовавший с Гомара. Так что пусть и не такая грозная как если бы ее возглавлял Марцеллин, но группировка для вторжения в Испанию – в составе корпуса Сабиниана, войск мавров и эскадры Домициана – набиралась.

В это же время Антемий деятельно собирал войска для кампании в Галлии.

Италия давно уже не имела собственной многочисленной регулярной армии, но все еще могла выставить значительную группировку кавалерии. 6 000 тяжелых регулярных всадников великолепного боевого качества, составлявших корпус быстрого реагирования под командованием Рецимера (источник – «Позднеримские варлорды» Мак-Джорджа), вербовались из общин италийских «гентилов» — сарматов и аланов.

Сармато-аланские гентилы появились в Италии еще в IV веке. Константин Великий, наголову разгромив сарматов Тисы в 322 году, поселил в северной Италии значительную часть «сдавшихся на милость победителя», а его сын Констанций в 332 году принял в таковом же качестве все племя сарматов-лимигантов, так же поселив часть их в Италии. Позднее Грациан поселил в Италии перешедших к нему на службу аланов, а при Аэции целая федератская бригада аланов расселилась в окрестностях Плаценции. Согласно Нотиции, в первой четверти V века в Северной Италии имелось не менее 15 колоний сарматских гентилов.

Гентилы были для римлян «чужеродным телом» — само их название говорит о том что им было дозволено сохранять свою родовую организацию и жить по своим обычаям в отведенных им округах, ведя обособленное существование. Сармато-аланские кочевники поддавались романизации и даже христианизации гораздо туже чем германцы, и в V веке главной отличительной чертой гентилов была их приверженность к родовым языческим культам. Не платя никаких повинностей, живя по своим обычаям и общаясь с властями через специальных римских офицеров – префектов гентилов – сармато-аланские гентилы несли для империи лишь одну повинность – praebitio, то есть обязанность посылки в римскую армию всей своей молодежи. Сарматских рекрутов, выросших в седле и в Италии сохранявших свои качества «природных всадников» распределяли по различным подразделениям регулярной кавалерии.

(В свете всего изложенного «сарматы» фильма «Король Артур» с Клайвом Оуэном и Кирой Найтли являются очень исторически достоверными; нужно лишь понимать что эти самые Борса, Ланселот, Гавейн и прочие, оставаясь сарматами и язычниками, были уроженцами Италии ;-)).

В описываемое время сарматские гентилы служили уже исключительно в Италии; много лет сражаясь под командованием Рецимера, они были ему вполне преданы и в РИ без колебаний выступили с Рецимером против Антемия.

Кроме 6-тысячной сарматской конницы имелись схолы императорской гвардии (scholae palatinae), так же состоявшие из кавалерии и подчиненные магистру оффиций. Согласно Нотиции в первой четверти V века числилось 2 500 палатинцев, составлявших 5 схол по 500 кавалеристов — Schola scutariorum prima, Schola scutariorum secunda, Schola armaturarum seniorum, Schola gentilium seniorum, Schola scutatorium tertia (Not. Dig. Occ., IX, 4-8). Три схолы «скутатов», 2 схолы «арматов» и одна схола «гентилов». И скутаты и арматы были тяжеловооруженными кавалеристами; разница состояла в том, что арматы были сильнее бронированы и в частности носили «анатомический» панцирь, в то время как скутаты несли кольчужный доспех и кавалерийский щит. Схола «гентилов старших» формировалась из тех же сарматских гентилов путем отбора наиболее отличившихся воинов; в прочих схолах служили как варвары, так и римляне. Антемий, приведя с собой с Востока большой отряд своих фракийских букеллариев, довел схолы до комплекта, распределив своих фракийцев среди скутатов и арматов так, что они отныне составили костяк императорской гвардии.

Таким образом военные силы Италии на начало 469 года составили 8 500 регулярной кавалерии; кроме того Марцеллин, возвращаясь на Восток, отослал Антемию из Африки своих гуннских наемников, что дало италийской армии еще 1 500 конных лучников, доведя общий состав армии до десяти тысяч всадников. При этом пехота практически отсутствовала – нет никаких сведений о наличии в Италии этого времени регулярной пехоты. После Аэция Запад полагался на набор племенных отрядов германских симмахов, с наймом которых после распада державы Аттилы проблем не бывало. Но сейчас навербовать их было попросту негде. На среднем Дунае свевы, герулы, скиры и руги, побуждаемые агентами и деньгами Константинополя, готовились обрушится на остготов и не могли дать воинов. Посему относительно пехоты приходилось полагаться на Галлию и Британию.

В южной Галлии к моменту воцарения Антемия римских регулярных войск не было, и единственной армией, на которую здесь мог рассчитывать император, были бургунды. Они были давними и верными союзниками Рецимера, на сестре которого был женат бургундский король Гундиох, и сражались за него против Эгидия и против алеманнов. Силы бургундов не шли ни в какое сравнение с вестготскими – кровопускание, сделанное бургундам гуннами на берегах Рейна чувствовалось до сих пор, и максимально возможной численностью войска бургундов на 469 год представляется 10 000 воинов. В подавляющем большинтсве бургунды, подобно вандалам, были всадниками. Теперь король Гундиох, получив от императора подтверждение владения провинцией Лугдунская Первая, готов был выступить против вестготов.

Но собственно римские военные силы в Галлии на 468 год сохранялись исключительно на севере.

В IV веке Галлия наряду с Иллирией и Фракией давала Римской империи лучших воинов. Галлы сохраняли высокую боеспособность, и по свидетельству Аммиана Марцеллина галльские рекруты никогда не пытались уклониться от призыва, рубя себе пальцы, как это нередко делали «потомки квиритов» в Италии. Галльские легионы имели значительные особенности в вооружении – в частности ими были массово приняты на вооружение франкская боевая секира («франциска») и франкский вариант пилума с зазубренным лезвием наконечника («ангон»). Яркий образ галльских легионеров нарисован Аммианом Марцеллином в описании осады персами Амиды, в гарнизон которой входило два галльских легиона – Магненциаки и Децентиаки. По описанию Аммиана они были прекрасно обучены строю и очень искусны в полевом бою, но не умели ни обслуживать осадные машины, ни выполнять фортификационные работы; к тому же нередко нежелали подчиняться приказам своих командиров и даже грозились их убить. В конечном итоге эти два подразделения буквально заставили командование организовать ночную вылазку, увенчавшуюся полным успехом.

На страницах Аммиана через ряд сражений проходят овеянные славой легионы и ауксилии Галлии – Корнуты, Бракхиаты, Батавы, Регии, Иовианы, Геркулианы.. Возвращенные в Галлию Валентинианом I после гибели Юлиана, они понесли серьезные потери на Фригиде, и, едва восстановленные, были в начале V века выведены Стилихоном в Италию. Там, понеся серьезные потери в сражениях с готами, галльские легионы образовали костяк армии Флавия Констанция, с которой он приступил к восстановлению империи, но уже не вернулись в Галлию. Большинство подразделений, славные имена которых звучат в описании Аммианом победы Юлиана при Аргенторате, в первой четверти V века согласно Нотиции числятся в Италии (где все эти легионы благополучно исчезают в середине V века).

Тем не менее походная армия Галлии при Флавии Констанции была восстановлена, и новые ее подразделения получили в честь императора Гонория наименование «гонориаки». Восстановление произошло в значительной степени за счет перевода в состав походной армии подразделений лимитанов рейнской границы, в дислокации которых на Рейне уже не было смысла, когда варвары были «повсюду» и для борьбы с ними требовались маневренные группировки. По Нотиции при Флавии Констанции в Галлии дислоцировались 12 конных вексиллационов и 30 пехотных легионов и ауксилий (по списочному составу это 6000 конницы и 30000 пехоты) под командованием дуксов Арморики, Секваны, Бельгики, Колонии Агрпппины (Кельна) и возглавлявшего «группировку быстрого реагирования» «магистра конницы Средней Галлии». Но вопрос о «некомплекте» в этих частях и об их подлинной численности является спорным. Можно лишь констатировать что основную силу «магистра конницы» составляли 2 федератские бригады (по 3 000 всадников) принятых на римскую службу аланов, одна из которых дислоцировалась в Валенции (Валансе) на Родане, а другая в Аврелиане (Орлеане) на Луаре.

Какие изменения произошли с галльской армией до середины V века – нет никаких данных, можно лишь по последующим событиям констатировать что она значительно уменьшилась в непрерывных сражениях с вестготами, франками, бургундами, алеманнами и наконец гуннами. О структуре римской армии в Галлии середины V века дает понятие Иордан, перечисляя группировки, участвовавшие в эпической битве на Каталунских полях. В его перечислении фигурируют «лэты», «рипариолы», «армориканцы», и наконец орлеанские аланы Сангибана.

Относительно термина «рипариолы» все достаточно ясно – это подразделения бывших лимитанов рейнского лимеса, отведенные в Бельгику, и возможно еще сохранившие наименования и значки старых рейнских легионов.

Лэты к середине V века отличались от «рипариолов» лишь в силу традиции. Изначально лэты были смесью германцев, «сдавшихся на милость победителя» и освобожденных из германского плена галло-римлян. Их селили на пустующих землях в виде общин государственных колонов, обязанных той же повинностью что и гентилы – «praebitio», выставления в рекруты всей достигшей призывного возраста молодежи. К V веку в северной Галлии было до 12 префектур лэтов – «тевтоны», «свевы», «батавы», «лингоны», «нервии»….. В IV веке выставленных ими рекрутов распределяли по различным подразделениям, но в воссозданной Флавием Констанцием походной армии Галлии и тем более в армии Эгидия из лэтов уже формировались довольно сплоченные ауксилии.

В отличии от гентилов лэты V века довольно успешно романизировались, имели полное римское гражданство и обладали всеми привилегиями ветеранов. Поскольку рипариолы оказались в том же положении (ветераны владеют землей с привилегированным статусом, а вся молодежь обязана идти в армию) разница между этими двумя «военными кастами» северной Галлии оставалась чисто формальной.

Эгидий командовал римской походной армией в Галлии на момент гибели Майориана, после каковой отказался подчиняться Рецимеру и стал независимым правителем. Теперь, с уходом Либия Севера и воцарением Антемия преемник Эгидия комит Павел официально признал императором Антемия и проявил готовность напасть на вестготов. Какова на тот момент была численность уцелевшей после битв Эгидия с вестготами и бургундами «походной армии Галлии» — нет даже косвенных данных. Мак-Джордж в «Позднеримских варлордах» вычисляет ее следующим образом. Согласно Григорию Турскому с Хлодвигом приняло крещение 3 000 воинов; при этом Григорий отмечает что это была только половина франкских воинов Хлодвига (вторая половина креститься не пожелала). На тот момент Хлодвиг располагал лишь франкскими воинами своего Турнейского королевства, ибо прочие королевства еще не успел подгрести. В битве при Суассоне против Сиагрия выступали войска двух франкских королевств – Турнейского Хлодвига и Камбрейского Рагнахара, причем их силы были примерно равными, составляя таким образом около 12 000 бойцов. Прочие короли франков – король салических франков Токсандрии Харарих и король рипуарских франков Сигиберт – в этой войне не участвовали, что не мешало Хлодвигу и Рагнахару набрать добровольцев в их землях. Как бы то ни было цифра 12 000 бойцов представляется минимальной численностью франков при Суассоне.

Сиагрий рассчитывал сокрушить Хлодвига и Рагнахара в генеральном сражении; следовательно его армия не уступала по численности франкской. Таким образом Мак-Джордж приходит к выводу что Сиагрий располагал армией в 10-12 тысяч. Цифру в 12 000 солдат у Павла и затем Сиагрия примем здесь и мы. При этом согласно расчетам Барнарда Бахраха 2 000 из этих 12 000 были аланскими тяжеловооруженными всадниками из бывшего отряда Сангибана. Большая часть галльских аланов, выступив на стороне Эгидия, прорвалась в 464 году Италию, где аланы были разгромлены и уничтожены Рецимером, но по Бахраху не менее 2 000 всадников должно было остаться на Луаре. Таким образом мы можем принять численность армии Павла – Сиагрия в 12 000, из которых 2 000 конницы аланских гентилов и 10 000 пехоты из лэтов и рипариолов.

К этой численности стоит добавить еще одну перечисляемую Иорданом галльскую военную группировку – армориканцев. В расчет относительно Суассона они не вошли, так как представляется достаточно очевидным что в битве при Суассоне они не участвовали. Мало того – к моменту вторжения по каким-то неизвестным причинам находились в конфликте с Сиагрием и вышли из под его власти (что возможно и дало Хлодвигу возможность напасть). Иначе невозможно объяснить почему Сиагрий, будучи разбит при Суассоне, бежал к вестготам, в то время как Арморика еще почти 10 лет не покорялась Хлодвигу. Очевидно что Арморика уже не признавала Сиагрия своим правителем, каковым он являлся ранее.

Численность воинов армориканцев (учитывая что Хлодвиг, располагая 6 000 франков, почти 10 лет не мог ее покорить) можно определить в где-то в 5 тысяч воинов. Частично это были британские военнопоселенцы Корнуая и Котантена во главе со своими «королями» (в основном пехота), частично – воины-багауды, служившие муниципиям Арморики, и представлявшие собой легкую конницу, прекрасно умевшую маневрировать в лесах и искусную в партизанской войне.

Наконец правитель северной Галлии все еще располагал поддержкой франкских федератов. Эгидий с такими силами не смог бы устоять против вестготов, не имей он за спиной франков. Теперь в планируемой Антемием кампании против вестготов вместе с войсками Павла готов был выступить король Хильдерик с 6 000 франков.

Таким образом Галлия в общей сложности давала императору Антемию 32-тысячную армию. В составе 12 тысяч регулярных римских войск комита Павла, 5 000 военнопоселенцев Арморики, 9 000 федератов бургундов и 6 000 федератов франков.

И наконец свою лепту должна была внести Британия. Ее «риотам» Амвросий Аврелиан, одолевший и Вортигерна, и саксов, благодаря поддержке из северной Галлии, теперь готов был вернуть долг и выступить на помощь северной Галлии под знаменем законного императора Рима. Иордан, описывавший кампанию Риотама, говорит о прибытии его войска в Галлию на кораблях, то есть из Британии. На острове в это время ситуация представлялась довольно безопасной – разбитые саксы и англы были загнаны в несколько прибрежных анклавов (Сассекс, Кент, Норфолк-Саффолк и Линдсей); на севере потомки Кунеды в Гвинете успешно сдерживали скоттов, а Коэлинги – пиктов. «Последний римлянин» Британии выступил на помощь императору Рима с британским войском. Очевидно это была пехота при незначительных конных дружинах, причем пехота, как минимум умевшая держать строй – учитывая описание Иорданом битвы при Деоле (где в РИ был разбит Риотам) как долгой и упорной, можно относительно высоко оценить уровень войска, доставившего столько хлопот вестготам не смотря на неожиданность нападения. Численность британской армии, высадившейся в Галлии, тот же Иордан определяет в 12 000 воинов.

Итак, весной 469 года, как только растаял снег на перевалах Альп, император Антемий выступил в поход со своим патрицием Рицимером и 10 000 кавалерии. Пройдя через перевалы в Сабаудию, император планировал присоединить к своему войску бугрундов и двинуться к Битуригу, куда должны были подойти Павел, Хильдерик и Амвросий.

georg пишет:

Выяснилось что уцелело не более 10 000 воинов

Коллега а какова же изначальная численность если после нескольких поражений их 10 тыс.?

Den пишет:

Коллега а какова же изначальная численность если после нескольких поражений их 10 тыс.?

При переправе через Гибралтарский пролив Гейзерих насчитал под своим руководством 80 000 человек — с женщинами, детьми и рабами. То есть около 15 тысяч воинов ИМХО. Учитывая что от момента взятия Карфагена и попила Зевгитаны на поместья воинам успело вырасти поколение — к моменту развилки 20 000 воинов пожалуй было. Думаете погибло бы больше половины?

И это... у меня там сверху ляпсус.

georg пишет:

Большая часть галльских аланов, выступив на стороне Сиагрия, прорвалась в 464 году Италию, где аланы были разгромлены и уничтожены Рецимером

Имелось в виду "на стороне Эгидия", Сиагрий еще мелкий был. Просьба исправить.

georg пишет:

Думаете погибло бы больше половины?

Ну вы автор — вам решать. Но было пара серьезных поражений и совсем уж эпический разгром... не считая "теплых чувств" местных которые тоже в процессе во что-то должны выливаться. Имхо если нужно чтобы 10 тыс. уцелело надо все же прописать более организованное отступление.

georg пишет:

Просьба исправить.

Сделал

Den пишет:

Но было пара серьезных поражений и совсем уж эпический разгром... не считая "теплых чувств" местных которые тоже в процессе во что-то должны выливаться. Имхо если нужно чтобы 10 тыс. уцелело надо все же прописать более организованное отступление.

А сколько по вашему могло уцелеть при текущем сценарии?

georg пишет:

А сколько по вашему могло уцелеть при текущем сценарии?

Да на самом деле не глобально меньше. Тыс. 7 вполне без натяжек. Половина армии всяко уходит если окружения не было — даже при самом интенсивном преследовании. В принципе на дальнейший сценарий насколько я могу судить это не сильно повлияет.

Прода!!!Хорошо

Ну и мои скромные "5 копеек":

georg пишет:

После Аэция Запад полагался на набор племенных отрядов германских симмахов, с наймом которых после распада державы Аттилы проблем не бывало. Но сейчас навербовать их было попросту негде.

georg пишет:

Таким образом Галлия в общей сложности давала императору Антемию 32-тысячную армию. В составе 12 тысяч регулярных римских войск комита Павла, 5 000 военнопоселенцев Арморики, 9 000 федератов бургундов и 6 000 федератов франков.

ИМХО, послы обоих Августов попытаются привлечь к походу рипуарских франков и опять таки имхо у них вполне может получится, и вот почему:

1. Аккурат в 469 году принц рипуарских франков Сигемер сочетался браком с бургундской принцессой в Лионе. Через Гундиоха их можно и привлечь.

2. Причина сего брака — поиск союзника в борьбе с алеманами. На этом можно сыграть и пообещать помощь в борьбе с оными после войны с вестготами. (ну + добыча как же без нее...)

   Лев отозвавший вторую презентальную для своих собственных планов (это после грандиозных приготовлений, всеобщих жерт на "правое дело", громкого пафоса в начале и достигнутых успехов) вполне может это компенсировать небольшой субсидией для рипуарских франков в качестве стимула....

Faergal пишет:

ИМХО, послы обоих Августов попытаются привлечь к походу рипуарских франков и опять таки имхо у них вполне может получится, и вот почему:
1. Аккурат в 469 году принц рипуарских франков Сигемер сочетался браком с бургундской принцессой в Лионе. Через Гундиоха их можно и привлечь.
2. Причина сего брака — поиск союзника в борьбе с алеманами. На этом можно сыграть и пообещать помощь в борьбе с оными после войны с вестготами.

Это да, но боюсь что именно алеманнская угроза (алеманны на тот момент объединились под властью надплеменного короля Гибульда и пытаются активно лезть в Галлию) и не даст рипуарцам принять участие в кампании против вестготов. Достаточно и того что они прикрывают Галлию от алеманнов, это уже серьезная помощь.

Faergal пишет:

Лев отозвавший вторую презентальную для своих собственных планов (это после грандиозных приготовлений, всеобщих жерт на "правое дело", громкого пафоса в начале и достигнутых успехов)

Лев декларировал поход в Африку и все грандиозные приготовления производились для отвоевания Африки, так что лица он ничуть не теряет. К тому же чрезмерно усилившиеся к 469 году паннонские остготы опасны для Италии не меньше чем для Иллирика, так что возвращение войск на Балканы вполне себе и в интересах ЗРИ. Антемий уводит с собой в Галлию практически все наличные силы, оставляя Италию беззащитной, зная что от возможного вторжения через Норик ее защитит Марцеллин.

georg пишет:

Это да, но боюсь что именно алеманнская угроза (алеманны на тот момент объединились под властью надплеменного короля Гибульда и пытаются активно лезть в Галлию)

Стоп. Гибульд с 470 вроде начал править, а в Галлию полез большими силами только в середине 70-х — когда его власть окрепла. Или я что напутал?

А в принципе... не может ли Лев пойти по другому пути (спрашиваю потому как плохо представляю себе его характер )

А именно — послушать Аспара и выплатить требуемое остготами.... и более того попытаться в качестве за выплаты привлечь остготов как федератов (временно — пока не решатся проблемы на западе) империи в поход на алеманнов — тем самым прикрывая тылы франкам. Ну а после — геноцидить их в свое удовольствие....

Faergal пишет:

Гибульд вроде с 470 вроде начал править, а в Галлию полез большими силами только в середине 70-х

У Вольфрама в его "Готах" он в 469 году — году битвы на Болии — уже фигурирует как король алеманнов.

Но вы были правы — Галлии он на тот момент не угрожает, ибо Гибульд был союзником свевов против остготов, и в 469 году войско алеманнов вроде даже выступило, но не успело на Болию.

Так что рипуарцев привлечь можно. Алеманны в 469 году смотрят в противоположную от Галлии сторону.

Faergal пишет:

А именно — послушать Аспара и выплатить требуемое остготами...

Если Лев этого не сделал в РИ, тем более не сделает здесь, где в Вторая Презентальная не погибла. Остготы растут слишком стремительно, уже разгромили сарматов-садагов, свевов и скиров, набегают на всех соседей и даже на западно-римский Внутренний Норик. Не допускать чрезмерного усиления варваров на границе — базовый принцип политики.

Faergal пишет:

поход на алеманнов

Чтобы предпринять поход на алеманнов, нужно заровнять свевов и ругов, которые на тот момент в союзе с Гибульдом. То есть вы предлагаете Льву своими руками сотворить новую варварскую державу на среднем Дунае.

georg пишет:

Так что рипуарцев привлечь можно

А алеманы — как и в РИ против остготов — и решение всего готского вопроса. Мне нравится