Сейчас онлайн: Reymet_2
Faergal пишет:
свевов и ругов, которые на тот момент в союзе с Гибульдом
Хунимунд и Эдика явно были против 
"На самом деле, каждый мир, который выдумывает альтисторик, становится реальностью в одной из параллельных миров. Задумайтесь об этом, прежде чем писать очередную лажу..." (с) Снусмумрик
"Плоха та АИ, которая не мечтает стать ГИ" (с) Q-silver
Faergal пишет:
унимунд и Эдика явно были против
Против чего?
Против союза с остготами. Свеи и примкнувшие к ним руги, эрулы, скиры, гепиды и сарматы при Болии.
"На самом деле, каждый мир, который выдумывает альтисторик, становится реальностью в одной из параллельных миров. Задумайтесь об этом, прежде чем писать очередную лажу..." (с) Снусмумрик
"Плоха та АИ, которая не мечтает стать ГИ" (с) Q-silver
Faergal пишет:
Против союза с остготами. Свеи и примкнувшие к ним руги, эрулы, скиры, гепиды и сарматы при Болии.
А, вот вы о чем. Ну так я и писал что остготам придется "заровнять" их, чтобы добраться до алеманнов. Хунимунд кажется и был самым упорным врагом остготов и душой антиготской коалиции. И именно его союзником был Гибульд. После разгрома на Болии согласно версии Лоттера значительная часть свевов ушла к алеманнам и влилась в их ряды.
Вообщем солидарен с последним высказыванием Крысолова в данной теме на параллельном форуме. Кхм 
"На самом деле, каждый мир, который выдумывает альтисторик, становится реальностью в одной из параллельных миров. Задумайтесь об этом, прежде чем писать очередную лажу..." (с) Снусмумрик
"Плоха та АИ, которая не мечтает стать ГИ" (с) Q-silver
В это же время войска Льва готовились к кампании против варваров на Балканах – Первая Презентальная армия Аспара и Фракийская походная армия Анагаста разворачивались в Мезии чтобы встретить гуннов, а Вторая Презентальная и походная Иллирийская армии под командованием Марцеллина (за исключением оставленной в Африке вексилляции Сабиниана) отплывали из Карфагена в Диррахий чтобы развернуться в Иллирии против остготов. Здесь следует коснуться вопроса что представляла собой военная организация и армия ВРИ при Льве I.
Демонтаж системы домината в правление Аркадия и в последовавшее регентство Антемия, когда на смену былому военно-бюрократическому режиму приходила более «либеральная» система управления с широкой опорой на сенат, население столицы, на курии, с предоставлением широким массам горожан права на участие в политической жизни и местном управлении, отразился и на армии, которая восстанавливается и реорганизуется в регентство Антемия. Правительства префектов Аврелиана и Антемия, приходившие к власти на волне «революции» при Аркадии, целым рядом мер установили прочный контроль правительства над армией, призванный не допустить военных мятежей и узурпаций, столь нередких в истекшем IV столетии. Полномочия военачальников были сильно урезаны и ограничены лишь военным командованием. Срок полномочий армейских магистров был ограничен пятью годами. Главными инспекторами войск, стали магистры оффиций, в сферу компетенции которых перешло и снабжение войск. В период с 415 по 424 гг. поэтапно у магистров войск было изъято право назначения офицерского состава армии, и передано ведомству квестора священного дворца (имперского канцлера). Какого-то сопротивления этому акту со стороны офицерства не последовало, во многом потому, что правительство вновь предоставило возможность выслуживаться воинам, в том числе и варварского происхождения, не имевшим серьезных связей в столице и поднимавшимся исключительно благодаря заслугам (именно в этот период на постах магистров и военных комитов появляются Плинта, Ардабур, Ариобинд, Арнегискл, Иоанн Вандал и Аспар).
Последовательное разделение военного командования и административных полномочий "замкнуло" разнородные политические интересы на императора и создало взаимодополнением функций чиновников возможность взаимоконтроля, снизив степень зависимости императоров от армии. Офицерский корпус состоял из профессионалов, выслужившихся, благодаря личным качествам, из низов, любого (в том числе и варварского) этнического происхождения. Все известные нам данные о магистрах войск позволяют утверждать с уверенностью, что они не были крупными землевладельцами (обладание небольшими поместьями вовсе не исключается; чаще всего это были проастии). Частые перемещения по службе из одного региона в другой делали офицерство не заинтересованным в приобретении земельных владений по месту дислокации, что не давало возникать связям интересов военных с землевладельческой знатью и делало их целиком зависимыми от императора, от жалования и выслуги.
Страшные поражения, которые восточно-римская армия потерпела от Аттилы в 447 году привели к уничтожению значительной части войск, а опустошение гуннами балканских провинций – к ослаблению системы конскрипции в регионах, ранее служивших основным источником рекрутов. В то же время распад державы Аттилы привел к переселению в империю значительных группировок готов, аланов и даже гуннов. В этой ситуации Аспар предложил программу восстановления численности войск Фракийской и одной из Презентальных армий за счет широкого привлечения варваров-наемников, по большей части готов. За три года (457-460 гг. ) Аспару удалось претворить в жизнь этот замысел; отряды государственных федератов передавались даже в Восточную армию. Быстрое решение проблемы пополнения армии создали Аспару репутацию мудрого государственного деятеля.
Вербовка варваров в федераты производилась Аспаром не «списком», по договору с тем или иным племенным вождем, а индивидуально по контракту для каждого воина. В главе каждой тагмы федератов стоял командир в ранге трибуна, который нередко был этническим варваром, но практически всегда – кадровым римским офицером. В плане снабжения они целиком зависели от имперского интендантства по главе со специальными офицерами – опционами. Прежняя система «военного постоя» федератских бригад была уничтожена и тагмы федератов снабжались и оплачивались централизованно. «Аспар имел множество готов и многочисленных комесов и держащихся их людей, которых он называл федератами и на которых отводятся федератские анноны». Федераты проходили определенную подготовку и подчинялись римским военным порядкам. Фрагмент Малха о том что во время мятежа при Зеноне Ираклий Эдесский был убит своими бывшими подчиненными-готами, которые мстили за жестокие наказания, применяемые для введения в отрядах федератов «римской дисциплины», свидетельствует о вполне регулярном характере сформированных Аспаром федератских корпусов.
Пожалуй на протяжении всего V века Восточная Римская империя не имела столь многочисленной и боеспособной армии, как в царствование Льва до африканской катастрофы. Согласно полному списочному составу начала V века Первая и Вторая Презентальные армии должны была насчитывать по 6 000 конницы и 24 000 пехоты, восточная – 6 000 конницы и 20 000 пехоты, фракийская – 4 000 конницы и 20 000 пехоты, иллирийская – 2 000 конницы и 18 000 пехоты. При Аспаре соотношение родов войск было иным – Шувалов пишет об увеличении роли и численности конницы, которое проводил Аспар, очевидно обобщая неудачный опыт войн с Аттилой. Можно предположить, что численность кавалерии в набранных им армиях доходила до трети личного состава, и преобразования Аспара представляются прообразом военных реформ Анастасия и Юстиниана, созданная которыми конница малым числом громила многочисленные армии вандалов, готов и франков.
Катастрофа в Африке привела к краху всю систему внутреннеполитических отношений ВРИ, резко ослабив престиж и позиции императора Льва, что вызвало эскалацию «конфликта Льва и Аспара». Убийство Аспара повлекло за собой мятеж большей части его Презентальной армии во главе с комитом Теодорихом Страбоном (в то время как Вторая Презентальная ранее погибла в Африке), миграции паннонских остготов в империю и образованию федератского королевства готов в Мезии и Дакии Прибрежной. Лев (в последние годы) и Зенон пытались восстановить армию за счет усиленной вербовки исавров, что привело лишь к деградации восточно-римской армии. Ибо во-первых в исаврийских формированиях господствовал махровый трайбализм, формировались они по [del][/del] кланам, и возглавлялись клановыми вождями, такими как Илл и Трокунд; во-вторых же исавры никогда не славились как всадники, и в армии Зенона возвращается преобладание пехоты над конницей как 5:1, характерное для римских армий IV века, что сводило на нет результаты преобразований Аспара. В конечном итоге армия Зенона не смогла эффективно противостоять ни готам Теодориха Великого, ни подошедшим к Дунаю кочевникам-болгарам, в первые годы Анастасия уничтожившим в битве всю походную армию Иллирика.
Что же касается готов, служивших Аспару – судьба их оказалась навсегда связана с империей. Согласно Вольфраму Теодорих Великий привел на Балканы из Паннонии 18 000 воинов, а увел в Италию не многим более 20 000; это означает что подавляющее большинство фракийских готов-федератов, которые после гибели Теодориха Страбона признали своим предводителем Теодориха Великого чтобы отстоять свои права, не пошли с ним в Италию и остались в Византии. Как пишет Вольфрам, «из этих последних вышли далеко не худшие солдаты из тех, которых позднее Юстиниан двинул против италийского остготского королевства». Не последовали за Теодорихом в Италию и многие представители готской знати, среди которых были Амальские роды Андагиса и Анделы и два будущих известных византийских военачальника Годигискл и Бесс. После ухода паннонских остготов правительство снова взяло полный контроль над оставшимися, из них был сформирован «федератский корпус», которым при Анастасии командовал Виталиан. Как пишет Шувалов, «их прежние племенные структуры были разрушены, и они постепенно романизировались, сохраняя наследственный статус военных поселенцев; многие из них в VI веке носят римские имена и мало чем отличаются от солдат, набранных из потомственных римских граждан». Принцип индивидуальной вербовки федератов, осуществлявшийся Аспаром, вел к «разрушению племенных стркутур», и в перспективе к романизации. Последовавший за убийством Аспара мятеж Теодориха Страбона, обративший подразделения римской армии в подобие «народа-войска», а затем приход на Балканы паннонских остготов с их «племенными стркутурами» задержали этот процесс, но не остановили его.
Как отмечалось выше в дискуссии, в данной АИ, где нет африканской катастрофы, не будет никакой нужды в убийстве Аспара – позиции Льва и так чрезвычайно прочны. А значит созданные им федератские тагмы остаются в составе римской армии, процесс романизации поселившихся в империи готов неуклонно продолжается, а военные инновации Аспара закрепляются и развиваются, что в перспективе выведет римскую армию на «юстиниановский» уровень на десятилетия раньше.
georg пишет:
Частные перемещения по службе из одного региона в другой делали офицерство не заинтересованным в приобретении земельных владений
georg пишет:
не будет никакой нужны в убийстве Аспара
Просьба исправить ошибки — должно быть "частые" и "нужды".
georg пишет:
Просьба исправить ошибки
Сделано.
Я очень не люблю слова унтерменши, но глядя как воюют и правят укронаци...
На ФАИ коллега задал вопрос о восточных рубежах, так что ответ запощу и сюда:
"Восточные границы я счел просто недостойными упоминания, бо там тишина и покой. Шаханшах Пероз резидирует в Гургане и отчаянно сражается с кидаритами. Приск указывает, что послы Пероза в 464 г. требовали от Льва субсидий для борьбы с кидаритами, дабы предотвратить их вторжение, но получили отказ, так как "в этой борьбе персы защищали лишь себя". Вторично субсидии были потребованы в 466 г. в связи с вторжением сарагуров из Предкавказья в Албанию и Атропатену, которое очень обеспокоило персов, уже длительное время находившихся в состоянии войны с кидаритами в Средней Азии. Но Лев снова выпроводил персов ни с чем — сарагуры сами прислали в Константинополь посольство, прося принять их в союз. Наконец, мы имеем у Приска сообщение о том, что и 468 г. в Византию прибыло персидское посольство, сообщившее о победе Пероза над кидаритами и осаде города Балаама.
Арабы-киндиты, покорившие Неджд, вот-вот выйдут к границам империи и захватят остров Йотабу в Акабском заливе, но опасности так же не представляют — их вождь Амрулькайс, враждуя с Лахмидами, сразу-же попросился в федераты к империи.
Так что тишина и покой на обозримую перспективу. Пероз в конечном итоге кидаритов разгромит, но тем лишь выйдет на прямой контакт с эфталитами, которые покажут персам такую "мать Кузьмы", что:
"В мирное даже время никто не мог мужественно и без страха смотреть на эфталита или даже слышать о нем, не то что идти на него войной открыто, когда все живо помнили бедствия и поражения, нанесенные ими царю ариев и персам. Уста всех громко восклицали; "Если мы приговорены к смерти и царь царей хочет лишить нас жизни, пусть лучше сам царь прикажет умертвить нас, чем посылать нас к эфталитам, которые истребят нас, и это навеки обесславит как нас самих, ариев, так и страну нашу""
(Лазарь Парпеци).
Так что Лев совершенно спокойно выделил из восточной армии вексилляцию Ираклия Эдесского с участием арабских федератов, и послал ее в 467 на вандалов через Египет и Триполитанию. "
georg пишет:
Шаханшах Пероз резидирует в Гургане и отчаянно сражается с кидаритами
Но я с нетерпение жду когда таймлайн дойдет до 481 года 
СИГ!СИГ! "На самом деле, каждый мир, который выдумывает альтисторик, становится реальностью в одной из параллельных миров. Задумайтесь об этом, прежде чем писать очередную лажу..." (с) Снусмумрик
"Плоха та АИ, которая не мечтает стать ГИ" (с) Q-silver
Прошу простить за задержку, так вышло.... завтра (то бишь сегодня) продолжим.
Faergal пишет:
когда таймлайн дойдет до 481 года
Ну что я могу сказать... С учетом того что в отличии от РИ правления Зенона ВРИ на сей год стабильна, на западе основные проблемы решены (и оттуда можно затребовать подкрепления из тех же недорезанных вестготов), двум Презентальным армиям некуда девать силушку богатырскую, а Ардабур Младший вернулся на незаслуженно отнятый у него пост magister militum per Orientum — обстоятельства в самом деле очень благоприятные. И правительство императора Маркиана II просто не сможет отказать восставшим против персидского ига угнетенным армянам в помощи — "общественность" не поймет...
Faergal пишет:
СИГ!СИГ!
"Удача благоволит храбрым"...... а идеологические оттенки изменились назначительно : click here
И идея привести рыжебородых готов в Ктесифон нравится все больше.
К войне готовился и Эврих. Еще осенью 468 года, по возвращении из Галисии, король атаковал до сих пор не покорявшиеся ему города Тарраконской Испании. Цезарея Августа (Сарагоса) была взята, но Тарракона и Барселона на побережье, а на севере – горные округа Басконии и Кантабрии остались не покоренными, и времени на их захват уже не было. Теперь приходилось стягивать все наличные силы в Толозе, чтобы противопоставить их грядущему нападению императора. В Испании кроме незначительных гарнизонов остались лишь вандалы Теодориха, охраняющие Бетику. Вестготская армия весной 469 года собиралась в Бурдигале.
Изначальная численность вестготов про поселении в Аквитании является спорным вопросом. В Италии на пике могущества Алариха, когда на его сторону после гибели Стилихона и устроенной Олимпием резни варваров перешли «оптиматы», навербованные Стилихоном из разгромленных войск Радагайса, его войско начитывало чуть-ли не 40 000. Но многие отряды позднее покинули его и даже вернулись на римскую службу. Главные же потери вестготы, вытесненные римскими военачальниками сперва из Италии, а затем и из Галлии, понесли не столько в боях с легионами Флавия Констанция и Бонифация, сколько от голода и болезней – Констанций, мастер военного маневра, неоднократно умудрялся блокировать готов и заставить их голодать, а ослабленных голодом косили болезни. Походы везиготов по Италии и Галлии под предводительством Атаульфа стали для них «дорогой смерти», на которой оставалось множество трупов. К моменту когда Валия подписал с Констанцием соглашение о переходе вестготов на римскую службу, у них оставалось от 15 000 до максимум 20 000 воинов, о чем свидетельствует размер хлебных поставок, предоставленных Римом измученному народу в обмен на верную службу против вандалов и аланов в Испании.
Примерно в таком количестве вестготы поселились в Аквитании. Но уже в начале 420ых годов они получили мощное подкрепление – гревтунги, после Адрианополя обосновавшиеся в Паннонии под предводительством Алатея и Сафрака, теперь, возглавляемые подросшим «амальским королем» Витерихом, сыном Видимира, под натиском гуннов покинули Паннонию и прибыли в Галлию, где примкнули к вестготам. Численность группировки Витериха неизвестна, но сам факт того что он вскоре поднял мятеж против короля Теодрида и сам попытался захватить Толозскую корону, свидетельствует о том что его группировка была не маленькой. Полвека объединенные готы прожили в благодатной Аквитании.
«Каждый знает,- писал Сальвиан,- что Аквитания и Новемпопулания — главные провинции Галлии. Они располагают весьма плодородной почвой, красивой и приятной для удовольствий. Повсюду виноградники и улыбающиеся лужайки, чередующиеся с возделанными полями. Везде фруктовые деревья, тенистые леса, ручьи и волнистые нивы. Земледельцы, кажется, владеют здесь земным раем».
И хотя вези вели постоянные войны с вандалами, свевами, римлянами и гуннами, в которых (особенно в битве на Каталунских полях) должны были нести большие потери, тем не менее за полвека численность их (которую с присоединением гревтунгов Витериха можно довести ориентировочно до 25 000 бойцов) должна была увеличится. Кроме того следует принимать во внимание, что к ним примыкало немало новых отрядов, к примеру разгромленных испанских аланов (вокруг Тулузы можно встретить немало аланских топонимов); или обосновавшихся на островах у берегов Жиронды и Сентонжа, а затем разгромленных и подчиненных Теодорихом II и Эврихом саксов (которые в режиме строгой экзогамии как этнос дожили в Аквитании аж до VII века). «Именно победители обычно становятся и более многочисленными, и более сильными», как писал Прокопий Кесарийский. Наконец совсем недавно Эврих покорил и включил в свое войско галисийских свевов.
Таким образом, если император Антемий сумел собрать под свои знамена 50 000 воинов (10 000 италийских войск, 9 000 бургундов, 12 000 галльских войск Павла, 12 000 бриттов «риотама» и 6 000 франков), то Эврих, даже с учетом оставления нескольких охранных подразделений в Испании, мог противопоставить Антемию войско численностью около 40 тысяч. Постоянные войны, ведомые «Толозскими королями», выковали боеспособную армию, служба в которой была столь привлекательной, что на службу к королям вестготов шли высшие римские военные комиты и дуксы, как например Арборий и Кирилл при Теодорихе II или Винцентий и Викторий при Эврихе.
В отличии от РИ, где Арванд подставил бриттов под удар вестготов при Деоле, Риотам не перешел Луару. Бритты встали лагерем у Аврелианума, где собрал свою галльскую армию комит Павел и куда вскоре подошел Хильдерик со своими франками. Императору с италийской армией приходилось двигаться из Италии; на это и сделал ставку Эврих, предприняв попытку разгромить северных союзников императора до прибытия Антемия. Перейдя весной в наступление, Эврих ввел свою аквитанскую флотилию в Луару и форсировал реку между Андекавами (Анжер) и Туроном (Тур). Вестготы двигались к Аврелиануму (Орлеану) начисто разоряя территорию (чем Эврих рассчитывал принудить противника к генеральной битве).
Антемий и Рицимер в общем предвидели подобный ход Эвриха. До прибытия императора функции верховного командующего в Галлии должен был от империи императора осуществлять Павел, получивший достоинство «военного магистра с империем». Правая рука покойного Эгидия, Павел неоднократно побеждал вестготов, но главное – его авторитет признавали и бургунды, и франки, и бритты, и только он в отсутствии императора мог эффективно возглавить коалиционную армию. Согласно распоряжению императора бургунды под командованием Гундобада, недавно получившего звание «магистра конницы Галлии», выдвинулись к Аврелиануму на соединение с союзниками как только стало известно о движении Эвриха к Луаре.
Как только Гундобад прибыл в Аврелианум, Павел выступил навстречу вестготам. Обе армии сошлись на берегах Луары напротив Турона. Силы были примерно равными; у вестготов было преимущество в коннице, у союзников – в пехоте. Один из флангов каждой армии упирался в Луару, поэтому вся конница сосредотачивалась на другом фланге. Павел выставил в первую линию свою галльскую пехоту и франков Хильдерика, сделав ставку на то чтобы продавить пехотой вражеский центр. Во вторую линию были выставлены бритты. Бургунды составили кавалерийский фланг, а свою аланскую конницу Павел оставил в резерве.
Битва началась атакой пехоты Павла и Хильдерика на вестготскую пехоту – галло-римляне и франки ринулись на противника бегом, и, метнув секиры и ангоны, врезались в строй вестготов, который начал ощутимо прогибаться. Гундобад поддержал атаку пехоты, двинув вперед свою бургундскую конницу, но Эврих, введя в бой главные силы своей кавалерии, опрокинул и погнал бургундов. Вестготская конница вышла союзникам во фланг; с другой стороны саксы, поднявшись на своих циулах вверх по Луаре, высадились в тылу у союзников. Амвросий развернул вторую линию, и бритты вступили в схватку с вестготской конницей и давними противниками – саксами.
Меж тем Павел, бросившись со своими аланами навстречу разбитым бургундам, помог Гундобаду остановить их и развернуть в новую контратаку на вестготскую конницу. По фронту в это время кипел чрезвычайно упорный бой; вестготы стояли твердо, но уступали в пешем бою более многочисленным франкам и галльским ауксиллариям, которые, орудуя мечами, прорубались через центр противника. Вскоре боевой порядок пехоты вестготов под натиском северян прогнулся настолько, что необходимость отступления стала очевидной. Эврих, прикрывшись кавалерийским резервом, в порядке отвел свою потрепанную армию; у союзников не было сил преследовать.
Сражение при Турнонах серьезно обескровило армии и вестготов, и союзников, которые одержали победу лишь «по очкам». Эврих беспрепятственно переправился через Луару и отошел к Пиктонам (Пуатье), Павел со своей стороны так же перешел реку и расположился в Турнонах, не решаясь наступать. Прибытие императора Антемия и Рицимера с 10-тысячной кавалерией снова усилило союзников. Двинувшись в Аквитанию Первую, они отбили Лемовик и прочие города этой провинции, ранее захваченные вестготами. Пиктоны так же были захвачены; Эврих не пытался дать новое генеральное сражение, и, огрызаясь, отходил за Дураний (Дордонь).
В Африке Антемиол со своей римско-мавританской армией весной выступил из Карфагена, соединился в Альтаве с войском Масуны и двинулся к Септему. Морем туда же направилась восточно-римская военная эскадра комита Домициана. Берберы-гомара, обосновавшиеся в Тингитанской Мавритании и вступившие в союз с Эврихом, пытались остановить римское вторжение, но были разгрмлены, после чего Масуна совершил опустошительный рейд по землям этих своих давних врагов. Септем был блокирован с суши и моря, но готы, в изобилии снабженные припасами оборонялись отчаянно, и осада затянулась на все лето. В сентябре Септем капитулировал, и германцы были окончательно изгнаны из Африки.
Меж тем на Балканах разворачивалась другая война. Денгизих с войском гуннов и вассальных готов вышел на берег Дуная, где был встречен магистром Фракии Анагастом, сыном того самого Арнегискла, который пал в битве с Аттилой при Утуме. Анагаст послал к Денгизиху своих приближенных, чтобы спросить, по какой причине Денгизих хочет начать войну. Денгизих с презрением отправил послов Анагаста назад, а через своих послов предупредил императора Льва, что если он не даст земли и денег царю и войску гуннов, то войны не миновать. Лев выслушал послов и отверг все требования, после чего Денгизих вторгся на римскую территорию.
Аспар с Первой Презентальной армией и Анагаст с армией Фракии мастерски расставили ловушку варварам – Анагаст дал гуннам и готам возможность перейти Дунай, и после, ловко маневрируя, завлек его к Балканским горам. Когда орда втянулась в горные проходы, Аспар преградил им путь, меж тем как Анагаст, выйдя варварам в тыл, захлопнул ловушку, заблокировав воинство Денгизиха в горной долине. Попытки гуннов прорваться из окружения привели лишь к огромным потерям – римляне, заняв и укрепив перевалы, легко отбивали все атаки. Дальнейшие события были описаны Приском Панийским:
Гунны, по недостатку в припасах терпя голод, послали в Римское войско поверенных, и предлагали сдать себя Римлянам и быть у них в повиновении, если получат от них земли для поселения. Военначальники Римские отвечали им, чтоб они обратились с посольством к императору. Но варвары объявили, что они хотят заключить мир с ними самими, и что не могут долго откладывать его, потому что терпят голод. Начальники Римского войска, посоветовавшись между собою, обещали доставить им съестные припасы, пока получат от к императора разрешение. если только они разделят свое войско на столько отрядов, сколько было их в Римском войске. Таким образом полководцы Римские могли бы удобнее заботиться о каждом отряде особо, нежели обо всех их вместе и из честолюбия наперерыв стали бы прилагать старание о снабжении их припасами. Гунны приняли охотно сделанное им через их поверенных предложение, и разделились на столько отрядов, сколько было Римских. После того Хелхал, родом гунн, наместник Аспара и главнокомандующий над начальниками Аспаровых легионов, пришед к готскому отряду, который достался этим легионам, и который был многочисленнее других, призвал к себе благороднейших готов, и начал им говорить, что даст готам земли, но не для них самих, а в пользу гуннов; что гунны, не занимаясь земледелием, будут, как волки, приходить к готам, и похищать у них пищу; что готы, находясь в состоянии рабов, будут работать для содержания гуннов, хотя готское племя было всегда в непримиримой вражде с гуннским, и предки его поклялись избегать вовеки союза с гуннами; что таким образом, не говоря о лишении своей собственности, готы окажут еще и презрение к отеческим клятвам; что, хотя он, Хелхал, и гордится тем, что он гунн, однако ж из любви к справедливости объявил им все это и дал совет о том, что надлежало делать. Готы, смущенные этими словами, и полагая, что Хелхал говорит это из расположения к ним, соединились и истребили всех бывших у них гуннов. Как будто по данному знаку между обоими народами начался бой. Узнав о том, Аспар и начальники другого войска построили своих в боевой порядок, и убивали всякого варвара, кто бы ни попался.
По словам Вольфрама действия Аспара и Хелхала «могли бы войти в классический справочник на предмет «как победить варваров»». Орда Денгизиха была полностью истреблена, пленные проданы в рабство, а голова сына Аттилы, воткнутая на копье, украсила форум Константина. С этого момента гуннская орда исчезает со страниц истории.
Не столь удачно сложились обстоятельства в Паннонии. Весной там собралась коалиционная армия против остготов. Ее численность была впечатляющей. Свевский король Кунимунд соединил свои войска с войском Алариха, короля герулов, со скирами под началом их короля Эдекона (отца Одоакра), а также с сарматскими вождями Бевкой и Бабаем, вспомогательные отряды прислали руги и гепиды. Римский посол уговаривал союзных вождей дождаться вступления в Паннонию армии Марцеллина, но союзники, возгордившись многочисленностью своего войска, отказались слушать и атаковали остготов, не дождавшись Марцеллина. Битва у реки Болия в Паннонии была чрезвычайно кровопролитной и упорной, но в итоге остготы под предводительством своих королей Теодимира и Валамира одержали полную победу, Марцеллин, высадившись в Салоне и выйдя на Саву, узнал о разгроме коалиционной армии. Остготы обрушились на скиров и свевов, разоряя их поселения. Свевский король Кунимунд с частью своего племени отступил вверх по Дунаю в Винделицию, где свевы, осев в районе Кастра Регины (Регенсбурга), подчинились алеманам (в РИ позднее, после разгрома алеманнов Хлодвигом, эти свевы снова обрели независимость и вошли в дальнейшую историю Европы под именем баваров). Другая часть свевов и все племя скиров (точнее то, что от него осталось после разгрома) под предводительством братьев Одоакра и Хунульфа, сыновей павшего на Болии короля скиров Эдекона, двинулись на римскую территорию, во Внутренний Норик, прося убежища. Марцеллин прикрыл их отступление и организовал снабжение.
8 000 – 10 000 отличных бойцов, ненавидящих готов, были отличным подкреплением для армии Антемия, и Марцеллин, связавшись с Равенной, начал от имени Антемия переговоры с беглецами. Вскоре был подписан договор, согласно которому скиры и свевы должны были расселиться несколькими отдельными «префектурами» в Северной Италии, в Транспадане, в качестве лэтов, с обязательством выставлять в римскую армию всю молодежь. На текущий момент все воины были зачислены на службу и получили «аннону» — благодаря возвращению Африки Западная империя снова могла сытно кормить солдат. Служить пришельцы должны были под командованием римских офицеров, которых должен был подобрать Рицимер; впрочем Одоакр и Хунульф и сами получили высокие чины.
Кампания в Галлии заканчивалась. Рицимер, взяв большую часть своих сарматских всадников, вернулся в Италию чтобы руководить расселением скиров и свевов и формированием из них новых ауксилий. Остальная армия Антемия встала на зимние квартиры на линии Луары, где было удобнее организовать снабжение.. Павел и Хильдерик расположились в Битуриге, бритты – в Нивернуме; наконец сам император Антемий с гвардией зазимовал у бургундов в Лугдуне, налаживая связи с федератами. Главным событием осени было прибытие в Лугдун Сигемера, сына короля рипуарских франков, который женился на дочери короля бургундов Гундиоха (и племяннице Рицимера). За свадебными торжествами шли переговоры, приведшие к обещанию Сигемера весной привести на помощь императору 8 000 франкской пехоты, которым император обещал соответствующее содержание и оплату. Таким образом силы Антемия возросли на 16-18 тысяч воинов, что давало решающий перевес над вестготами.
Остготы направили в Константинополь посольство, выражая недоумение по поводу враждебности императора и обещали быть верными федератами империи. Лев, план которого по уничтожению остготов явно провалился, заключил с ними соглашение, решим предпринять тщательную подготовку нового нападения. Марцеллин получил консульство на 470ый год, но его экстраординарное командование Второй Презентальной армией было прекращено, и Вторым Презентальным магистром (должность которого оставалась официально вакантной с момента смерти Василиска) был назначен зять императора Зенон Исавр. Вторая Презентальная, отведенная в Македонию, была пополнена исаврийскими отрядами, призванными заменить оставленную в Африке вексилляцию Сабиниана.
Интересно какая судьба в этом мире ждёт не только Антемия, но и Рицимера. Очевидно он тоже будет более долгоживущим и будет продолжать свою деятельность после 472 года.
На протяжении всего истекающего 469 года Эврих, ведя боевые действия в Галлии, в то же время лихорадочно искал союзников. В Северное море была направлена посольская флотилия с богатыми дарами, предназначенными для покупки помощи саксов и фризов. Переговоры увенчались успехом – на будущий год саксы обещали высадится на побережье Галлии. Но гораздо большего успеха агенты Эвриха добились далеко на востоке, в Паннонии, у братского народа остготов.
Остготов давно не устраивала опустошенная Паннония, и они мечтали об основании королевства на римских землях. Народ, по выражению Иордана «с великим криком» в РИ годы после Болии требовал от королей переселения. К тому же позиция Константинополя стала явно враждебной, субсидий император не платил, торговля фактически прекратилась, а у границ стояли римские армии. Пусть остготы победили одну коалицию – империя могла организовать вторую. Бытие остготов в Паннонии оставалось ненадежным.
Зимой 469-470 годов Тиудимир предпринял рейд вверх по замерзшему Дунаю. Пройдя через земли ругов, которые после Болии вступили в союз с остготами (скрепленный династическим браком Февы, сына короля ругов Флактицея, с амальской княжной Гизо), король остготов обрушился на ушедших к Кастра Регине свевов и на приютивших их алеманнов. Алеманны не ожидали зимнего вторжения, и, по словам Иордана, Тиудимир «победил, разорил и чуть ли не подчинил как племя свевов, так и алеманнов, которые были во взаимном союзе».
Во время этого похода или сразу же после него и явились к Тиудимиру агенты Эвриха. Они предлагали остготам переселиться в Галлию и основать королевство в бассейне Родана, где остготы могли бы жить в благодатной стране за счет римских налогоплательщиков. По словам посланцев, будущей весной все силы римлян будут связаны боями с армиями вестготов и саксов, и остготам останется лишь пройти через земли алеманнов в Галлию и ударить в тыл римлянам.
Предложение выглядело очень заманчивым. У остготов никогда не было столь богатого урожая – ведь прошлой осенью они собрали урожай с полей побежденных свевов и скиров – и к весне оставались приличные запасы продовольствия, с которыми можно было начинать переселение. Задача пройти через побежденных зимой алеманнов не казалась сложной, а дальше перед остготами простиралась бы благодатная Галлия. Народ бурно поддержал озвученное королями предложение, и решение о переселении было принято.
Император Антемий со своей стороны планировал стянуть весной 470 года все силы в один кулак и развернуть наступление в Аквитанию. Но галльская армия Павла не смогла в срок атаковать вестготов — огромная флотилия саксов появилась в устье Лигера и атаковала Намнеты (Нант). Предводитель бриттов Арморики Будик, оставленный охранять побережье, был разбит превосходящими силами саксов, а Намнеты были взяты и свирепо разграблены. Прося у Павла срочной помощи, Будик сообщал что саксы поднимаются вверх по Лигеру. В этой ситуации Павел, вместо того чтобы идти на соединение с императором, выступил на нижний Лигер против саксов. От Рицимера, который должен был привести войска из Италии, так же не было вестей. Антемий оставался в Лугдуне лишь с 6 000 всадников (гвардейскими схолами, наемными гуннами и частью сарматских гентилов), когда стало известно что Эврих со своей армией движется вверх по долине Дурания в Арвернию (Овернь). Комит Экдиций, зимовавший с одной из схол в своей родной Арвернии, при известии о приближении готов поднял ополчение и заперся в столице округа Августонемете, вскоре осажденном Эврихом.
Император, соединив под своим командованием кроме собственных схол так же бриттов Аврелиана и бургундов Гундиоха, располагал 26 000 воинов; за вестготами оставалось значительное численное превосходство. В то же время Августонемет, расположенный на утесистой горе и хорошо снабженный, был очень сильной крепостью. Поэтому решено было тревожить вестготов набегами, уклоняясь от генерального боя и ожидая прихода Рицимера и Сигемера. Рипуарские франки шли с севера; о Рицимере не было ни слуху, ни духу. Посланные в Италию гонцы вернулись с сообщением что Рицимер задержал выступление, а затем – о том что остготы идут в Галлию и Рицимер выступил в Рецию, чтобы предотвратить их прорыв.
Рицимер еще весной получил от дукса Внутреннего Норика Урса сообщение о каких-то масштабных приготовлениях остготов. Патриций насторожился – остготы вполне могли угрожать нападением и Италии, о безопасности которой он всегда заботился прежде всего. Рицимер не выполнил приказ императора о выступлении в Галлию и задержался в Вероне почти на месяц, к исходу которого получил точные известия – остготы всем народом снялись из Паннонии и движутся вверх по Данубию. Патриций немедленно выслал посланцев к алеманнам и сам выступил в Рецию с 4 000 своих сарматских гентилов и всеми воинами принятых в Италии скиров и свевов.
Зимнее вторжение остготов заставило алеманнов сплотится. В РИ Гибульд числился их королем именно с 469-470 годов, так что к началу 470 года племена если еще и не сплотились в единую федерацию, то были к этому готовы. Когда пришли известия о движении остготов, а затем и прибыли посланники Рицимера, алеманны начали сбор общего войска племенной федерации. Остготы, продвигаясь с семьями, стадами и речной флотилией, шли довольно медленно, и Рицимер успел преодолеть перевал Бреннер, присоединить к своему войску отряды дукса Реции и альпийских федератов, и выйти к Августе Винделиков, соединившись с алеманами. Происхождение Рицимера от свевских королей, его положение и слава давали ему огромный авторитет среди варваров, и алеманнские вожди без колебаний подчинились его командованию в войне с остготами.
Остготы меж тем прошли через Норик Прибрежный. Римское население сидело в укрепленных городах, и остготы не тратили время на попытки осады и штурма. Продвигаясь дальше, они опустошили земли свевов-баваров, которые под их натиском отходили вверх по Данубию, и у переправы через Лех встретили армию союзников. Двадцатитысячной армии остготов противостояло почти вдвое больше воинов, охваченных лютой ненавистью к врагу (алеманны – за зимнее нападение, скиры и свевы – за Болию и изгнание из Паннонии.) Армией союзников командовал опытный римский полководец – Рицимер. Сокрушительные конные атаки остготов были отбиты на всех участках, затем Рицимер ввел в бой резерв и разбитые остготы укрылись в своем лагере.
Этой же ночью остготы под покровом темноты отступили, но Рицимер развернул преследование. Остготы, погрузив на суда и плоты женщин и детей и бросив стада, отступали вниз по Данубию, отбиваясь от наседавших преследователей.
Меж тем в Галлии дела так же принимали удачный для римлян оборот. Эврих рассчитывал пробиться на северо-восток, чтобы поддержать прорыв остготов. У императора не хватало сил его остановить, но вестготы не могли двинуться за Лигер, не покорив Арвернию; в противном случае слишком велик был риск быть отрезанными, если Павел, справившись с саксами, подойдет с севера. Поэтому, соорудив осадные машины, Эврих дважды предпринимал штурм Августонемета, но город, обороняемый Экдицием, успешно отбивал все атаки. Поняв, что дальнейшие штурмы грозят чрезмерными потерями, Эврих перешел к осаде, напряженно ожидая известия о вступлении остготов в Галлию, чтобы с двух сторон взять в клещи армию императора. Экдиций регулярно совершал из города вылазки, нанося осаждающим ощутимый урон, с другой стороны на армию Эвриха нападала римская и бургундская кавалерия.. Бои под Августонеметом, позднее прозванном «галльской Троей», тянулись почти все лето.
Наконец к Антемию подошло подкрепление в составе 8 000 рипуарских франков Сигемера, и почти одновременно пришло известие о событиях на нижнем Лигере. Комит Павел сразился с саксами Одовахера при Андекавах и разбил их, но сам был тяжело ранен в сражении и вскоре скончался. Подошедший на соединение с галльской армией король Хильдерик и комит Хильдебрандт организовали «поднятие на щит» галльскими легионами юноши Сиагрия, сына Эгидия. Хильдерик и Хильдебрандт (принявший фактическое командование армией Павла) добили саксов, изгнав их из Намнетума, и теперь шли на помощь императору.
Эврих забеспокоился. Галло-франкская армия, идя с северо-запада, могла отрезать его в теснинах Центрального массива, и вестготы попали бы в окружение в Арвернии между армиями Сиагрия и Антемия. В то же время вестей об остготах все не было, и Эврих с горечью осознал, что если эти вести теперь и придут, они не будут добрыми. Спалив осадные сооружения, король отошел от Августонемета и долиной Дурания отступил к Кадурку.
Кампания 470 года в Галлии завершилась наступлением объединенной римской армии вниз по Дуранию, осадой и взятием Кадурка (Кагора). Эврих, не имея достаточно сил чтобы сразится с 40-тысячной армией императора, не мог помочь гарнизону. Во время осады шли переговоры императора с Сиагрием и франками, темой которых был статус Сиагрия. Антемий, нуждавшийся в помощи Суассона и франков, пошел на широкие уступки – Сиагрий получил титул «принцепса Дальней Галлии» со всей полнотой военной и гражданской власти в регионе. По правовому статусу «принципат» соответствовал РИ позднейшим византийским экзархатам (собственно «экзарх» и является греческим синонимом латинского «принцепс»).
В Испании весной 470 года Сабиниан, Антемиол и Масуна высадились в Бетике. Теодорих с вандалами пытался атаковать, но силы римлян и их мавританских союзников были слишком велики – вандалы, осознав невозможность удержаться в Бетике, отступили в Лузитанию, а вся Бетика признала власть императора. У вестготов не оставалось сил защищать свои владения в Испании, а местные общины не испытывали ни малейшей симпатии к вестготскому правлению. Готский комит Гельдефред сидел в Эмерите, комит Гаутерит – в Толете, дукс Винцентий – в Цезареавгусте (Сарагосе); иных готских гарнизонов в Испании не оставалось. Сил дать римлянам полевое сражение у вестготов и вандалов не хватало. Антемиол и Сабиниан двинулись к Августе Эмерите, столице Лузитании на Гвадиане, но вестготы не стали ее защищать и ушли в Толет. Двинувшись на восток, Антемиол занял Картахену и Валенцию, установив связь с непокорившимися вестготам приморскими городами Тарраконской Испании. К концу кампании 470 года вся Испания южнее Тага (Тахо) вернулась под власть Римской империи.
А меж тем на востоке разыгрывалась трагедия остготов. С боями, преследуемые Рицимером, они отступили через Норик Прибрежный, и у Виндобоны узнали что в Сабарии стоит Марцеллин с армией Иллирика и рядом выделенных ему подразделений Второй Презентальной армии, а так же с примкнувшими в полном составе к римской армии сарматами Бабая и герулами Алариха. Император Лев не упустил шанса довершить начатое и решить остготскую проблему окончательно. Зажатые между двумя мощными вражескими армиями, вторично разбитые и блокированные, остготы, у которых закончилось продовольствие, терпели голод. В остготском лагере вспыхнули болезни, от одной из которых, заразившись, умер король Тиудимир. Вилимер, оставшись единственным королем, начал переговоры с Марцеллином и Рицимером (эти два полководца, в прошлом люто враждовавшие, теперь сошлись на поле боя как союзники).
Остготам было предъявлено требование либо сдаться и поступить на службу империи в качестве простых наемников, либо убираться за Данубий, подальше от границ империи. К этому моменту у остготов оставалось не более 12 000 воинов и никаких запасов продовольствия. Для поселения на новом месте не было ни скота, ни семенного зерна, а пробиваться на север предстояло через земли таких могущественных соседей как лангобарды. Положение остготов было реально безвыходным, и они осознали это. В октябре 470 года народ-войско Паннонских остготов капитулировал перед Римом.
Сдавшиеся остготы были разделены пополам между Западной и Восточной империями – каждой досталось по 6 000 воинов. На востоке из них сформировали 12 вексиллационов федератов, которые были распределены между всеми восточно-римскими презентальными и региональными армиями. На Западе 4 000 остготских всадников были включены Рицимером в его кавалерийский корпус, где над остготами численно преобладали сарматы, а 2 000 были весной 471 года направлены нести службу в Африку.
Граница империи в Паннонии прошла по Драве, Сирмий и Сингидун снова были заняты римскими гарнизонами. Область между Дравой и озером Балатон была передана тисским сарматам Бабая, подписавшим с Константинополем федератный договор и обязавшимся выставлять отряды «симмахов» во время военных кампаний. Частью Паннонии к северу от Балатона завладели теперь герулы, основавшие там королевство с центром в Сабарии, и так же объявленные союзниками Рима.
Уже осенью 470 года, после провала переселения остготов в Галлию, Эврих понял что война проиграна. Потеря всей Испании была лишь вопросом времени, но и в Галлии не было возможности успешно отразить в будущем году новое наступление императора. Перевес слишком очевидно оказался на стороне Рима. Теперь, пока еще было что уступить, следовало попытаться договориться. В декабре 470 года в Арелат, где расположился на зимовку император, прибыл Лев Нарбонский в качестве полномочного посла вестготского короля. Лев предлагал возвращение к ситуации 450 года – вестготы готовы покинуть «незаконно» захваченные земли в Испании и Нарбоннской Галлии, вернуться в границы, установленные федератными договорами с Валентинианом III и по прежнему служить Риму как федераты. В то же время Лев ставил на вид, что война с вестготами на уничтожение очень дорого обойдется империи и обескровит ее.
В Арелате предложения Эвриха пали на подготовленную почву. Императорская казна была пуста; продолжение войны означало необходимость введения экстраординарных поборов, грозивших подорвать столь успешно начатое «лечение ран Африки». В то же время было очевидно, что уничтожить вестготов за одну кампанию не удастся. В императорском консистории все аргументы Льва Нарбонского были признаны справедливыми.
В марте 471 года в Арелате был подписан договор между империей и королем вестготов. Вестготы сохраняли две провинции – Аквитанию Вторую и Новемпопулану – и обязались выставлять войско против врагов империи. Нарбоннская Галлия и Испания были покинуты готскими гарнизонами и возвращены под римское правление.
И хотя предстояло еще наводить порядок на возвращенных территориях и добивать в Испании вандалов, которые, уйдя в Галлецию, обосновались там на месте уничтоженных свевов, но в основном ближайшие годы стали для Рима периодом долгожданного мира.
На начало 471 года восстановленная Западная империя представляла собой слабоуправляемую структуру – если в Италии и южной Галлии еще действовали аппараты преторианских префектур, то в возвращенных в состав империи Испании и Африке римская управленческая система была почти целиком разрушена.
В Африке одним из следствий господства вандалов был небывалый для римского времени упадок городов и деградация сословия муниципальных землевладельцев. Римский государственный аппарат был совершенно дезорганизован вандальским завоеванием. На территории Проконсульской Африки (Зевгитаны), все земли которой были розданы в поместья вандальским воинам и знати, власть перешла в руки вандальских «тысячников». Теперь на эти земли возвращались былые римские собственники или их дети. Им еще предстояло сформировать городские курии и организовать управление, пока же в провинции распоряжались чиновники префектуры.
Положение прочих африканских провинций – Мавритании, Нумидии, Бизацены, Триполитании –в системе Вандальского королевства определялось тем, что они являлись поставщиком денежных и натуральных податей, в то время как sortes Wandalorum, совпадавшие с территорией Проконсульской Африки, обладали налоговым иммунитетом. Хотя в этих провинциях не было произведено массового расселения вандалов, однако и здесь одним из наиболее существенных результатов «варварского» завоевания был упадок городов и подрыв городского землевладения. До вандальского завоевания основным источником благосостояния средних слоев африканских провинций было производство на экспорт сельскохозяйственной продукции – как зерна, так и оливкового масла (этой «античной нефти», использовавшейся для широчайшего круга не только пищевых, но и технических, и бытовых нужд), которое Африка производила в «великом изобилии», и, как писал в IV веке один сирийский купец, снабжала маслом «все народы». Установление господства вандалов, почти непрерывно воевавших с империей, привело к прекращению внешней торговли и разорению широкого слоя средних и мелких землевладельцев-предпринимателей. Сверх того, поскольку столь характерная для позднеримского законодательства забота о сохранении городских ordines была чужда вандальскому государству, средние и мелкие землевладельцы — куриалы — оказались беззащитными перед лицом крупных земельных собственников, сумевших ужиться с вандальским режимом. Одно из произведений Драконция, африканского поэта времени вандальского господства, представляет собой рассуждение на тему о могуществе богатых граждан. «Богатство,— пишет Драконций,— всегда делает тиранов..., богача окружают слуги, друзья, к его услугам толпа клиентов... Что за свобода? Требуют, чтобы гражданину было позволено разорять граждан,... лишать жен мужей, а отцов — их детей... Другом домов могущественных людей (potentes) будет тот, кто, являясь свободным, захочет быть сателлитом». Любопытно отметить, что земельные магнаты Мавритании и Нумидии, по-видимому, не только сохранили свои владения, но и значительно расширили их за счет подорванной вандальским нашествием земельной собственности городов. Об этом свидетельствует содержащееся еще в декрете Валентиниана III от 445 г. упоминание о том, что отдельные частные лица используют собственные вооруженные отряды для захвата и грабежа чужой собственности.
Вандальское государство, не имевшее организованной бюрократии, мало вмешивалось во внутреннюю жизнь провинций, лежавших вне пределов sortes Wandalorum. Налоговая система Вандальского королевства носила примитивный характер; она представляла собой скорее сбор «дани» с завоеванного населения, чем тщательно разработанную организацию сбора податей. Судя по данным биографии Фульгенция, сбор налогов осуществляли прокураторы, которые назначались по отдельным муниципальным округам из числа состоятельных римлян. Таким образом города, хотя и разоренные, и обедневшие, оставались единственной управленческой структурой в этих провинциях, а куриалы по прежнему несли ответственность за сбор налогов (их положение при этом зачастую оказывалось хуже чем в городах ЗРИ, где от ответственности личным имуществом за сбор налогов куриалов освободил еще Юлий Майориан).
В процессе отвоевания Африки именно города стали опорой римлян – городские слои связывали надежды на лучшее будущее с возвращением в состав империи и единого средиземноморского рынка (и соответственно – доходов от экспорта). Во всех провинциях, куда вступала армия Марцеллина, городские советы оказывались единственной властью, с которой Рим мог иметь дело. Горожане восстанавливали укрепления городов и создавали отряды ополчения. На 471 год в Мавритании, Нумидии, Бизацене и Триполитании городские советы оказались единственной властью, а окрестные землевладения были «приписаны» к городским округам. Что касается императорских землевладений, там крестьяне организовывались в сельские общины, имевшие квазимуниципальный статус. Таким образом муниципальная община, управлявшая обширным сельским округом, оказалась основным управленческим звеном в отвоеванной Африке.
Еще большей самостоятельность местных общин оказалась в Испании, где римская бюрократическая власть по факту рухнула еще в 450ые годы. На протяжении двух десятилетий полуостров был ареной войн и набегов – вестготы сражались со свевами и римскими провинциалами, свевы – с вестготами и римскими провинциалами, римские провинциалы – с теми и другими, зачастую «подчиняясь» тем или иным варварским королям и выплачивая им дань. В ситуации, когда охрана общих интересов и регулирование отношений между общинами были необходимы, понимание этого выливалось в объединение самоуправляющихся общин в «конвенты». Укрепленные «столицы» конвентов стали центрами антиварварской борьбы, осуществляемой силами местных ополчений. Борьба конвентов со свевами в Галлеции и Лузитании была перманентной. Вот содержание погодных записей Идация:
В 457 г. свевы разделились на три партии и запросили мира у галисийцев. После сражения с римлянами свевы, прикинувшись мирными, вступили в Уликсипону. В 459 г. между свевами и галисийцами вновь возникла вражда и начались бои. В 460 г. мир между ними омрачился. В 463 г. начались столкновения. В 465 г. свевы свирепствуют против авнонского плебса….
Как видим испанские муниципии самостоятельно ведут «сражения» и заключают договоры с варварами. В других регионах ситуация была сходной. В РИ в Тарраконской Испании Эвриху потребовалось два года, чтобы сломить сопротивление местных ополчений, но при его преемнике в этой провинции вновь вспыхнуло восстание, возглавляемое неким «тираном» Петром из Тортосы; подавив его, вестготы конфисковали большую часть земель у римских землевладельцев провинции. В Бетике местные городские общины к концу V века превратились в муниципальные республики, платящие дань вестготам, и ушли под власть Византии когда вестготские короли, перебравшиеся в Испанию, к середине VI века попытались установить в Бетике свою реальную власть. На севере округа басконов, кантабров и астуров, прилегающие к Бискайскому заливу, а так же саппов и бардулов в позднейшей Старой Кастилии управлялись независимо, и вестготы сумели в РИ покорить их лишь в 570ых годах (кроме басконов, с которыми вестготы так и не справились до самого арабского завоевания).
Таким образом и в Испании провинциальные управленческие структуры были разрушены, и сотрудничество с местными общинами представляло собой единственную возможность наладить управление.
В Южной Галлии, остававшейся в составе империи, управленческие структуры местной преторианской префектуры функционировали, но имелась иная проблема – могущество местных магнатов, уже давно проявлявших своеволие. В 455 году совет южно-галльской знати, собравшийся в замке Угерн, провозгласил императором Авита (9 июля 455 г.) и вручил ему императорские одежды и регалии. После гибели Авита местная знать создала вооруженные отряды и захватила власть в префектуре, поставив во главе ее Паония; в то же время знать Лугдунской провинции призвала Гундиоха Бургундского. Тогда только выступление Эгидия (который, командуя войсками в северной Галлии, выступил на юг, разбил бургундов и подавил мятеж) позволило Майориану удержать край.
В то же время и здесь, в Галлии, муниципии были главной опорой императорской власти и центрами сопротивления варварам; при этом характерной особенностью галльских муниципий было совмещение в одних руках функций епископа и «дефензора народа», что превращало избираемого городской общиной епископа в лидера муниципии. В ряде случаев во время вторжений варваров епископы возглавляли сопротивление городов, как например Экзуперий, отстоявший Толозу от вандалов, или знаменитый Аниан, епископ Орлеана (в миру архитектор), возглавивший оборону при осаде этого ключевого города Галлии Аттилой. Эврих, легко находивший общий язык с магнатами, в то же время урезал самоуправление муниципий, назначая туда комитов, и запрещал избирать новых епископов на место умерших. Таким образом города представлялись важнейшим оплотом империи.
В этой ситуации восстановление былой административной системы империи, в которой городские советы были «мальчиками на побегушках» у провинциальных чиновников, было явно нереальным, и предстояло искать пути нового государственного устройства. Сам император Антемий прибыл с Востока, где в первые десятилетия V века были проведены «либеральные реформы». Были расширены права городских курий и городского самоуправления. В провинциях регулярно созывались провинциальные собрания представителей городов, имевшие право посылки депутаций к императору. Согласно закону 426 г. право на участие в общественно-политической жизни получил достаточно широкий круг граждан — постоянных жителей города. Ипподромы превратились фактически в народные собрания, где горожане своими "аккламациями" влияли не только на избрание и деятельность городских магистратов, но и на деятельность государственных чиновников, иногда даже, по выражению Прокопия Кесарийского, "демократствуя над архонтами". Избираемые городами "дефензоры народа" и епископы получили право частичного контроля над деятельностью чиновников. Города получили право иметь военные клубы и тренировать ополченцев – димотов ( фактически этим были восстановлены старые римские городские военно-молодежные клубы I века — "collegia uvenium"). Хотя димоты не были приспособлены для действий в поле, но благодаря их наличию города успешно держали оборону и без военных гарнизонов.
Политическая программа муниципальных элит восточных провинций была выражена в произведениях знаменитого философа, ученого (ученика Ипатии и изобретателя одной из самых ранних моделей астролябии) политического и церковного деятеля (закончившего жизнь митрополитом Киренаики) Синезия. "Совещательность" в управлении империей выдвигается Синезием как принцип. Причем обращает на себя внимание отличие его акцентов от традиционных концепций. Речь идет не об индивидуальном советнике и советчике-философе и не о соответствующих консультативных органах государства (официальные — сенат, государственный совет, тем более — придворных). Синезий предполагает более широкий круг советчиков — не связанных с государственной службой, но сведущих в общественной жизни и государственных делах, образованных и понимающих нужды государства. Синезий говорит о том, что «собственная его (императора) природа недостаточна для попечения о всяком деле». Необходим не какой-то избранный императором круг его личных советчиков типа «мозгового треста», а большая «открытость» доступа к императору лиц «со стороны». Особый раздел речи в связи с этим подчеркивает роль депутаций от городов и провинциальных собраний, что исключало бы произвол или назначение на административные посты лиц, неприемлемых и нежелательных для провинциалов. Синезий выступает против монополии государственной администрации в решении государственных дел. Провинциальная элита, настроения которой выражал философ, считала необходимой большую открытость императорской власти по общественным делам, возможность непосредственных контактов с ней по волновавшим ее вопросам.
Идея Синезия сводилась и к тому, что основная функция императорской власти должна была быть военной и он должен сосредоточиться на этих задачах. Император-полководец, прежде всего профессионал, такой же «мастер сражения, как сапожник в производстве обуви». В дела гражданского управления ему особенно вникать и не надо, во всяком случае, видеть в них свою главную, важнейшую функцию. Существующий же аппарат при поддержке и вкупе с муниципальными элитами вполне обеспечит нормальное течение гражданской жизни и управление в провинциях. Императору тогда придется лишь по конфликтам и призывам с мест вмешиваться и выправлять положение. В речи Синезия мы находим совершенно определенную программу «притирки» интересов и политики государства, центральной администрации и государственного аппарата к интересам провинций и муниципий — процесс, который интенсивно шел в Восточной империи в V веке.
Антемий, выросший на востоке и получивший образование в Александрийской академии, несомненно был знаком с произведениями Синезия, и предложенная им программа в текущих условиях представлялась единственно осуществимой для восстановления государственной организации ЗРИ. К осуществлению этой программы император и приступил по окончании войны.
После заключения мира с вестготами Антемий не вернулся в Италию и остался в Арелате, на время превратившемся в императорскую резиденцию. Император считал неотложной задачей наведение порядка в Испании, которую намеревался посетить лично. От возвращения в Италию Антемия удерживала так же и перспектива оказаться там в зависимости от Рицимера. И раньше являвшийся по своему положению почти что соправителем императора, Рицимер за время войны еще больше укрепил свое положение. Разгром остготов доставил ему «великую славу», в том числе и в глазах римского сената, но главное – ауксилии, навербованные из поселившихся в качестве «лэтов» в Транспадане скиров и свевов были теперь преданы Рицимеру, который занимался их расселением и снабжением, и под командованием которого они прошли дунайскую кампанию, отомстив ненавистным остготам за Болию. Благодаря включению в римскую армию скиров, свевов, а так же части покоренных остготов, под командованием Рицимера в Италии находилась армия в 10 000 кавалеристов (сарматских и остготских гентилов) и 12 000 пехотинцев (скирских и свевских лэтов), состоящая почти целиком из варваров и лояльная не императору, а своему командующему. Это и было главной причиной того что Антемий не спешил возвращаться в Италию. Содержание и оплата армии Рицимера осуществлялось по большей части за счет поставок из Африки, а управление Африкой Антемий завязал лично на себя, и назначенная там Марцеллином и Антемиолом администрация подчинялась напрямую императору, минуя преторианскую префектуру Италии. Обладание Африкой, охрану которой осуществляли «подаренные» Львом 3 000 всадников и 8 000 пехотинцев Сабиниана Магна – римлян, навербованных в Иллирике — а так же базирующаяся на Карфаген военная эскадра Домициана, позволяло императору, находясь вне Италии, держать своего «патриция» в рамках. Оставшись в Галлии, император немедленно приступил к увеличению собственных военных сил.
Гвардейские схолы, в состав которых император включил прошедших с ним все кампании гуннов Марцеллина, насчитывали теперь 3500 кавалеристов – кроме старых схол тяжелой кавалерии (Schola scutariorum prima, Schola scutariorum secunda, Schola armaturarum seniorum, Schola gentilium seniorum, Schola scutatorium tertia) из гуннов были созданы две схолы конных лучников – saggitarii prima и saggitarii secunda. Кроме того, в армию Антемия были зачислены легионы «бриттонов». Амвросий Аврелиан, получив перед возвращением в Британию официальное назначение «принцепсом Британии» (в таком же статусе, какой Сиагрий получил в «Дальней Галлии») и 2 000 остготских федератов, присланных Рицимером, в обмен разрешил всем желающим из своих воинов остаться на службе у императора. Около 4 000 бриттов – ветеранов прошедшей кампании – изъявило желание остаться в Галлии. Из них было сформировано 4 легиона, которые получили почетное наименование «амброзиаки» в честь Амвросия Аврелиана. Сверх того 4 новых легиона вербовались Экдицием в Галлии из горцев Центрального массива – по регионам, в которых они вербовались, они должны были получить наименования «арверны прима», «арверны секунда», «габалы» и «рутены». Их предстояло еще обучить и дополнить мавританскими лучниками, навербованными Антемиолом в Африке, доведя их численность до стандартной численности позднеримского легиона в 1200 солдат; офицерский и унтер-офицерский состав новых галльских легионов был набран из иллирийских воинов Сабиниана.
В мае 471 года Антемий с гвардейскими схолами и «почетными амброзиакскими легионами» (так же получившими пополнение из нумидийских стрелков, уже обученных обращению с мощными луками гуннского типа) вступил в Испанию. В Тарраконе, Барселоне, Тортосе, и далее по всему маршруту следования императора через Цезареавгусту в Толет Антемия встречали восторженные толпы испанцев. Истерзанная страна, связывавшая с возвращением императора надежды на прекращение вечной нестабильности, избавление от страха набегов и грабежей, на водворение порядка и безопасности, встречала августа как мессию. Соединившись с Антемиолом, император двинулся в Галлецию, преследуя отступивших туда вандалов Теодориха. К осени кампания была закончена — после нескольких боев подавляющий перевес сил императора и тотальная враждебность провинциалов убедили остатки вандалов в бесперспективности борьбы. 5 000 сдавшихся вандальских всадников, зачисленных в федераты, пополнили армию императора.
Зиму 471-472 годов Антемий провел в Бетике, в Гиспалисе (Севилье). В этом благодатном краю можно было без проблем снабжать войска и принимать многочисленные депутации испанских общин. Фактически этой зимой в Гиспалисе заседала общеиспанская ассамблея, обсуждавшая новое устройство страны. Вся полнота местного управления в муниципальных и племенных (на севере) округах, административная, финансовая и полицейская власть оставалась в руках муниципальных советов, причем по восточно-римскому образцу обеспечивалось право на участие в управлении всех полноправных граждан общины. Наместники испанских провинций – Галлеции, Лузитании, Бетики, Испании Картахены и Испании Тарраконы – были назначены из представителей местной же знати, на которых указали депутации. Два раза в год в столице каждой провинции представители муниципий должны были съезжаться на провинциальное собрание и решать там спорные судебные и налоговые вопросы, при необходимости посылая депутацию к императору. Единственными представителями центра, введенными в местный управленческий аппарат стали «скринарии» — чиновники преторианской префектуры, поставленные во главе канцелярий наместников испанских провинций.
Император планировал набор в Испании, среди привыкшего к войне населения, новых военных сил. По полному легиону предполагалось навербовать в горных округах басконов, кантабров, астуров и бардулов, где прославленные в римской военной истории ауксилии набирались еще во времена Траяна и Марка Аврелия. Сверх того планировалось навербовать три тысячи всадников из местных римлян. Испания в то время была «страной коневодов», дававшей в IV веке лучших лошадей для римской армии. Ресурсом, из которого Антемий предполагал набрать всадников, были «младшие сыновья джентльменов». Землевладельцы центральной Испании поголовно разводили лошадей, с детства привыкали к седлу и были практически «природными всадниками», а за прошедший период «лихолетья» привыкли к оружию. В былые времена младшие сыновья куриалов мечтали стать государственными чиновниками в провинциальном управлении; теперь вакансии подобного рода оказались в дефиците по причине «сокращения штатов», а былая борьба с варварами в сочетании с наступающим возрождением Римской империи возбуждала у молодежи мечты о воинской славе. Многие знатные юноши откликнулись на призыв императора, который назначил из своих гвардейцев офицеров, унтер-офицеров и кампидукторов для обучения новых испанских вексиллационов. Вербуемые в Галлии и Испании войска предполагалось свести во «Вторую Презентальную армию» Запада и поставить ее под командование Экдиция с назначением его вторым презентальным магистром (до сих пор единственным презентальным магистром на Западе числился Рицимер).
В мае 472 года император Антемий покинул Гиспалис и выехал обратно в Галлию.
Вернувшись в Арелат, император занялся организацией обучения новонабранных частей, а так же вопросами дислокации и снабжения Второй Презентальной армии Запада, которая должна была теперь располагаться в стационарных лагерях в окрестностях Немауса и Арелата. Внебрачный сын императора Антемиол в ранге военного комита стал помощником презентального магистра Экдиция.
Особое внимание уделялось и благоустройству Африки, которой управляли наиболее доверенные соратники Антемия. Феликс Магн, во время прошедшей войны занимавший должность префекта претория Галлии и обеспечивавший тыл и снабжение, был назначен префектом Африки (император не вернул отвоеванную Африку под юрисдикцию преторианской префектуры Италии, а учредил пост префекта Африки по аналогии с восточной должностью префекта-августала Египта), а военным комитом Африки оставался Сабиниан Магн, ранее сражавшийся вместе с Антемием против гуннов и готов на Балканах.
Меж тем на Востоке император Лев пребывал на вершине славы – все его внешнеполитические предприятия увенчались полным успехом, вандалы и остготы были уничтожены. «Партия Аспара» в сенате притихла, сам Аспар, назначенный ответственным за восстановление Дунайского лимеса, оставался в Сердике. Первая Презентальная армия Аспара дислоцировалась в диоцезе Дакии, меж тем как Зенон возглавлял Вторую Презентальную армию Востока, расположившуюся в окрестностях Константинополя. Сын Зенона и Ариадны, родившийся как раз в победоносном 467 году, и названный в честь деда Львом, был весной 472 года провозглашен цезарем, чем расставлялись все точки относительно престолонаследия. В мае 472 года Леонтия, вторая дочь императора, была выдана замуж на Маркиана, старшего сына Антемия, в честь чего Лев устроил грандиозные игры в Константинополе. Вскоре после этого новобрачные в сопровождении богатого приданого и внушительной военной свиты – 1500 кадровых кавалеристов, отлично экипированных, в основном галатов по происхождению (ставших теперь личными букеллариями Маркиана) по via Egnatia отправились на Запад, и в августе 472 переправились из Диррахия в Бриндизий.
Старик Аспар, оттесненный от политической власти, тем не менее неуклонно укреплял свой военный престиж, еще более возросший после уничтожения гуннской орды. Теперь под его руководством осуществлялась грандиозная программа восстановления Дунайского лимеса в том виде, к котором сам же Аспар некогда организовывал его перед нашествием Аттилы – с линиями крепостей и кастелл и двумя военными речными флотилиями – выше и ниже дунайских «Железных ворот». Меж тем как магистр Фракии Анагаст занимался укреплением рубежей в Скифии, сам Аспар, расположившись в Сердике, взял на свою ответственность лимес Дакии Прибрежной и Верхней Мезии, а еще западнее укреплением рубежа по Дунаю и Драве занимался Марцеллин. Проект, составленный Аспаром с учетом опыта гуннских войн, был рассчитан на несколько лет, и имел целью надежно прикрыть Балканские провинции. Не забывал Аспар и о поддержании своего престижа в столице, народ которой любил его за меры по благоустройству города, в частности — постройку акведука и цистерны, давшей воду тысячам горожан. Теперь, обнаружив в освобожденном от готов Сирмии мощи святого Анастасия, Аспар устроил их торжественное перенесение в столицу, сопровождавшееся грандиозным народным празднеством.
Рицимер, лично посетивший берега Дуная во время кампании против остготов, теперь, согласно достигнутым договоренностям, включился в проект Аспара со стороны ЗРИ. Поселившиеся в Паннонии герулы, хотя и признавшие себя федератами, были довольно диким племенем, и уже начали тревожить мелкими набегами Норик; с другой стороны, хотя в прошедшей войне алеманны и выступали на стороне Рима, но усиление власти короля Гибульда, пытавшегося теперь объединить все алеманнские племена, внушало тревогу за безопасность Италии. Пограничные дукаты Реции и Внутреннего Норика, прикрывавшие альпийские проходы в Италию, требовали усиления; военный же округ Норика Прибрежного, где когда-то дислоцировались два полных легиона лимитанов (в отличии от комитатских легионов, насчитывавших 1200 солдат, легионы лимитанов сохраняли численность старых легионов за вычетом первой когорты), практически прекратил свое существование – легионы еще во времена Аэция были постепенно «раздерганы» выделением вексилляций на более важные для империи фронты, оставшиеся же небольшие отряды, которым совсем перестали платить, разваливались. В то же время Норик Прибрежный представлял собой важнейшую позицию в Подунавье на случай конфиктов с герулами и могущественными алеманами.
Согласно распоряжению Рицимера был восстановлен военный дукат Норика Прибрежного. Оставшиеся отряды лимитанов вновь были взяты на жалование и подлежали пополнению местными добровольцами; кроме того, в провинции были размещены несколько отрядов германских лэтов, преимущественно скиров. Дуксом Норика Прибрежного был назначен Одоакр, хорошо знавший провинцию и находившийся в дружеских отношениях с ее «неформальным лидером», святым Северином; с поста дукса Норика Прибрежного началась римская военная карьера Одоакра.
В июле 472 года, отдав последние распоряжения в Галлии, Антемий с гвардейскими схолами выступил в Италию. Пройдя Кандибонским проходом в Лигурию, император пересек Аппенины и через Этрурию двинулся к Риму. В том самом местечке Бронтон, где в 467 году римляне встречали нового императора, теперь, когда надежды, связанные с его воцарением, сбылись, депутация сената и народа Рима встречала императора-триумфатора. Антемия встречали с неистовым восторгом – ведь сенаторы Рима недавно получили обратно свои африканские поместья, а народ – восстановленные раздачи хлеба, вина и масла. Ликующие толпы приветствовали августа на улицах Рима; он проследовал через триумфальную арку, воздвигнутую впервые более чем за столетие. Грандиозные игры с театральными представлениями, гонками колесниц и «звериной травлей» (изюминкой которой были экзотические хищники, доставленные на игры в Колизей из Африки впервые со времен ее захвата вандалами) продолжались более месяца – празднование триумфа Антемия сменилось празднованием свадьбы прибывших в Рим Маркиана и Леонтии. Город «купался в море блаженства»: в театрах, на рынках, в преториях, на форумах, в храмах и гимназиях по-всюду декламировались веселые свадебные стихи (fescennini); все серьезные дела были забыты. Город, исполненный надежд на блестящее будущее, ликовал, и поэты в восторженных панегириках называли Рим обителью законов, гимназией наук, курией сановных должностей, вершиной мира, отечеством свободы. Финалом празднеств было торжественное возведение Маркиана в достоинство цезаря – церемония, начавшись на Марсовом поле, где нового цезаря поднимали на щите гвардейцы-схоларии, затем переместилась на форум Августа и наконец в Большой Цирк. Так же как и Лев на Востоке, Антемий на Западе назначал официального преемника императорской власти, причем оба римских императора давали друг другу гарантию признания и поддержки своих преемников – Маркиана и Льва Младшего.
«Цирковые партии», приветствовавшие императора славословиями в Колизее и Большом Цирке, были не просто организациями болельщиков; это были клубы, включавшие состоятельных граждан и даже сенаторов, способные обеспечить содержание лошадей, возниц и театральных трупп; но теперь это были по восточному образцу еще и военные организации. Антемий и в РИ создал в Риме военные клубы «цирковых партий», тренировавшие городских ополченцев; во всяком случае Иоанн Антиохийский отмечает что во время осады Города Рицимером за императора сражались «димы». Молодые граждане не только тренировались в палестрах, но и проходили военную подготовку под руководством отставных солдат; «коллегии ювениум» предполагалось воссоздать во всех муниципиях Италии.
Остаток 472 года и весь 473 год Антемий провел в Риме, резидируя в Палатинском дворце. В Риме производились работы по ремонту общественных зданий, префект Города Мессий Север, сменивший Сидония Апполинария, вел реставрационные работы в Колизее, было воздвигнуто новое пышное общественное сооружение, посвященное освобождению Африки — Rostra Vandalica. Рицимер, не желая отставать от императора, возводил за свой счет большой храм на склоне Квиринала – церковь святой Агаты в Субуре, украшенный великолепными мозаиками. Храм был передан Рицимером арианскому духовенству, которое свободно оправляло в Риме свой культ. Папа Симплиций вынужден был мириться с начинанием могущественного военачальника; тем более что в городе не прекращались языческие празднества. В марте 473 года снова праздновались луперкалии в присутствии императора. Святыней Луперка или Пана была темная пещера у подошвы Палатина. По преданию, аркадец Евандр посвятил ее богу полей, и в этой же волчица вскормила Ромула и Рема; здесь стояла древняя бронзовая группа волчицы-кормилицы. Празднество луперкалий происходило главным образом у этой пещеры и совершалось ежегодно 15 февраля, после чего 18-го следовала фебруалии, или очищение, города от воздействий злых демонов. В этот день луперки — юноши, которые входили в состав коллегии, организовывавшей празднество, без всякого смущения являлись перед народом прикрытые только фартуками из шкур жертвенных животных; они расходились по улицам города, держа в руках кожаные ремни, и наносили женщинам этими ремнями удары в правую руку, дабы передать им благодать плодородия. Приверженность к луперкалиям, к этому древнейшему нацио-нальному обычаю, была так велика у римлян, что они не могли расстаться с ними даже тогда, когда были уже в большинстве христианами.
(Вообще в римском сенате в это время сохранялась значительная языческая партия, а традиции предков хранились в римской аристократии так упорно, что даже консулы того времени (включая даже исповедующих христианство), следуя дорогим воспоминаниям о древних обычаях, держали священных кур, изучали авгурии и соблюдали другие предписания, которые некогда религия великих предков связывала с должностью консула. Хотя языческие храмы в Городе оставались закрытыми со времен прекращения публичного культа Феодосием Великим, за городской чертой функционировали храмы и совершались запрещенные законом жертвоприношения, на что власти (состоящие из тех же римских сенаторов) закрывали глаза. Но в отличии от Рима с его богатой и влиятельной знатью, позиции язычества в Италии и провинциях были давно и безнадежно подорваны. В муниципиях должность епископа из главы христианской общины превратилась в выборную муниципальную магистратуру, причем крайне важную. За период III-IV веков правительство не раз налагало руку на собственность муниципий, конфискуя для государственных нужд земельные владения городов; но Позднеримское государство второй половины IV-V веков не могло посягнуть на имущество Церкви. Уникальность положения христианского епископа была в том, что он являлся членом могущественной «параллельной структуры» в поддержке которой государство нуждалось; но в то же время епископ был по факту городским магистратом, избираемым гражданами муниципии. Поэтому именно в руках епископа сосредотачивались имущества, предназначенные для городских нужд – передача Церкви городских имуществ гарантировала их от посягательств фиска. На Церкви и ее имуществах оказалась вся «социалка» — финансирование больниц (и содержание штата врачей), приютов, богаделен и пр., на Церкви же — создание стратегического запаса продовольствия, который можно было выбросить на рынки в кризисной ситуации, сбалансировав цены (задача, ранее лежавшая на курии, но с обеднением куриалов перешедшая к епископу). В ряде городов на церковном бюджете оказались школы, и даже содержание и ремонт систем водоснабжения и канализации. Церковное имущество являлось таким образом имуществом муниципальным, необходимым для жизнедеятельности города, и гражданин, жертвующий на Церковь, знал, что по факту он жертвует на город. Куриалы, а в крупных городах даже и сенаторы стремились к занятию должности епископа как почетной и важной магистратуры. Разумеется влияние и престиж христианской церкви в этой ситуации чрезвычайно выросли, и к 470ым годам города — основная «ячейка» позднеантичного социума – были почти целиком христианизированы, я язычество держалось либо среди рафинированных аристократов, либо среди дремучего крестьянства.)
В то время как император оставался в Риме, цезарь Маркиан отбыл в Африку в качестве ее полномочного правителя. Весной 473 года была организована новая военная кампания против берберов-гомара, ставившая целью отбросить варваров за хребет Рифа и наладить прямую безопасную сухопутную связь между Карфагеном и Септемом. Маркиан с Сабинианом и Масуной наступал с востока, в то же время Экдиций с подразделениями Второй Презентальной армии Запада переправился из Испании в Септем. Гомара были разгромлены и отброшены на юг; осенью Экдиций и Маркиан восстановили укрепленные города Ликсус, Зилис и Оппидиум Новум, вдоль новой пограничной линии, (в то время как отвоеванные ранее Тингис и Теруан оказались теперь в тылу) и объявили о воссоздании Тингитанской провинции, которая теперь была названа Мавританией Второй и вошла в состав Африканской префектуры (ее границы примерно совпали с границами РИ Испанского Марокко).
В Европе алеманны, заключившие союзный договор с Рицимером, вели себя пока мирно. В северной Галлии военачальник Сиагрия Хильдебрандт при поддержке франков и британской флотилии Думнонии предпринял морскую экспедицию на захваченные саксами острова у берегов Арморики, выжигая пиратские гнезда. Но наиболее активную деятельность развернул в Британии Амвросий. Вернувшись в 471 году на остров и обосновавшись в Лондинии, Амвросий, располагая официальным императорским назначением «принцепсом Британии» и тысячей букеллариев-готов, отлично экипированных из императорских арсеналов в Кремоне и Мантуе – силой, подобной которой не располагал еще ни один из «верховных королей» — потребовал признания своей власти на территории всего диоцеза Британия. Коэлинги, ранее независимо правившие севером, должны были склониться перед имперским принцепсом. В 473 году старик Амвросий, затребовав воинов от правителей Камбрии и от королей Кента – Эска и Окты — предпринял поход за Трент и в сражении при Камбодуне разгромил войска Коэлингов – братьев Мора Эбраукского и Гургуста Регедского и их кузена Дивнуала Бринейхского. Готская кавалерия блестяще продемонстрировала свою эффективность, разгромив отряды служивших Коэлингам федератов-англов, предводительствуемых вождями Вилгисом и Эсой. Осадив Эборак, Амвросий навязал Коэлингам договор, согласно которой все три короля Севера признали его верховную власть и обязались выплачивать дань. В свою очередь Амвросий обязался оказывать им помощь против пиктов, поход в земли которых был запланирован на следующий год.
В январе 474 года в Рим пришла весть, грозившая разрушить наладившуюся стабильность Римской империи – август Востока Лев Великий скончался на семьдесят третьем году жизни и семнадцатом году славного правления.
Не смотря на блестящие успехи в деле восстановления Римской империи, Лев, умирая, оставлял после себя непростое наследство. Историк Малх Филадельфийский и в этом мире сопроводил бы его смерть написанной в РИ фразой:
«Император Лев был счастливейшим из бывших до него царей. Он был грозен как подвластным, так варварам, до которых дошел слух о нем; такова слава, которую он оставил в массе людей. Но я не думаю, чтоб это было счастье — похищать имения у подвластных, вечно содержать доносчиков по этому предмету, в случае недостатка других доносчиков быть самому обвинителем, собирать золото со всех концов земли и копить его у себя, лишая города прежнего их благосостояния — они уже неспособны вносить те налоги, которые прежде платили».
Не смотря на славу и престиж, которые стяжал император, недовольство было значительным. Огромные затраты на победоносную вандальскую экспедицию серьезно подорвали финансы империи, а доставшаяся ВРИ часть вандальской добычи оказалась лишь малой толикой от затраченных сумм, да и та вскоре ушла на Запад же в качестве субсидий на войну с вестготами. Финансовый гений последних лет правления Льва, префект претория Востока Эритрий, сумел стабилизировать финансы, но сделать это удалось лишь повысив налоги и прибегнув к экстраординарным поборам; кроме того, казну пополнили конфискациями у обвиняемых по различным судебным процессам. Впрочем, не смотря на репрессии, оппозиция на момент смерти Льва отнюдь не была сломлена – в сенате оставалось немало противников императора, выражавших интересы полисов, недовольных налоговой политикой правительства. В городах же полисная элита откровенно фрондировала.
Трон должен был унаследовать ребенок, и организация управления империей при малолетнем августе стала главной «головной болью» умирающего Льва. В ВРИ имелся вполне успешный прецедент – царствование малолетнего Феодосия II. Но тогда префект Антемий, возглавлявший правительство, пользовался широкой общественной поддержкой, как в столице, так и в провинциях. Столь же популярной фигуры для регентства у Льва не было – Зенон, отец маленького цезаря, помогший Льву оттереть от власти Аспара, явно не был человеком, способным стяжать общественные симпатии. Константинопольская аристократия видела в Зеноне варвара, «дикого горца», и презирала его как такового. Массы горожан так же были настроены недружелюбно, виной чему было поведение в столице и провинциях исаврийских воинов Зенона, которые, из поколения в поколение занимавшиеся набегами и разбоем, в качестве солдат проявляли просто поразительную «простоту и наивность», ведя себя в полисах «по законам гор». В 470 году Зенон, отозванный с должности магистра Востока, плыл из Антиохии в Константинополь и остановился на Родосе; сопровождавший его отряд исавров занялся грабежами, и был атакован горожанами, к которым вскоре присоединились моряки стоявшей в порту военной эскадры; в итоге Зенон вынужден был бежать с острова. В этом же году в Константинополе исавры-гвардейцы, «сильно возмутив» торговцев на рынке, «побудили народ» (ton demos) «на бросание камней». Разгорелось побоище, перешедшее в полномасштабные уличные бои, и только ночь положила конец восстанию. Зенон вынужден был убрать исаврийские отряды из Города и держать их в лагерях вне столицы, но в 473 году на Ипподроме снова начались беспорядки, в ходе которых «взбунтовавшимся народом» было «перебито много исавров».
Лев мог опереться на ортодоксальную Церковь, которая поддерживала его в противостоянии Аспару (Аспар, будучи сам арианином, отстаивал принципы веротерпимости – в свое время он заступался как за обвиненного в несторианстве Феодорита Киррского, так и за лидера монофизитов Тимофея Элура). Но Зенон и у Церкви находился на подозрении, ибо уже успел проявить свои симпатии к монофизитству. Будучи назначен военным магистром Востока, Зенон привез с собой в Антиохию своего друга, монаха Петра Валяльщика, видного монофизита. Петр, начав при попустительстве Зенона монофизитскую агитацию, смутил весь город. В Антиохии среди горожан не было монофизитского большинства; но Петр вступил в общение с еретиками-аполлинаристами, через компромиссные формулировки склонив их к монофизитству. В результате поднявшейся смуты патриарх Антиохии Мартирий был низвергнут, и его место занял Петр Валяльщик. Император Лев, твердо державшийся постановлений Халкидонского собора, немедленно пресек неуместную инициативу зятя – Петр был смещен и заточен в константинопольском монастыре акимитов, а в Антиохии избран православный патриарх Юлиан.
Наконец оставалась так и не решенная проблема Аспара. Располагая преданностью двух созданных лично им армий – Первой Презентальной и Фракийской, овеянный «ратной славой», давно и прочно связанный с сенатской оппозицией – Аспар имел возможность начать гражданскую войну и попытаться захватить власть в империи. Трезво оценивая соотношения военных дарований Аспара и собственного зятя, старый император не мог быть уверенным в том, что военных группировок, в которых он не сомневался – Второй Презентальной армии Зенона и Восточной армии Ираклия Эдесского – хватит для поддержания стабильности в государстве и обеспечения трона его внука.
В этой ситуации нужна была поддержка из вне. И если Аркадию, обеспечивая трон за своим малолетним сыном Феодосием, пришлось привлечь в качестве гаранта его прав шахиншаха Ездигерда I, у Льва был куда более надежный и перспективный гарант – западный коллега, август Антемий. Западная империя не была так сильна со времен Флавия Констанция, и имела все возможности решающим образом повлиять на ситуацию на Востоке. Хорошо зная Антемия и его принципы потомственного римского патриция, Лев не сомневался что Антемий, дав гарантии, будет их придерживаться. Переговоры о гарантии августом Запада положения и трона своего будущего несовершеннолетнего восточного коллеги были проведены в 473 году, и окончились заключением официального договора, предусматривавшего «контур» политической системы регентства. Антемий должен был опекать Льва II до его совершеннолетия, защищая его трон от любых посягательств; в то же время отец мальчика-императора, Зенон, должен был с титулом «василеопатора» возглавить правительство ВРИ. При этом Зенон отнюдь не получал полноты власти – он получал право непосредственного решения по «текучке», но важнейшие государственные дела должны были докладываться сенату и решаться его постановлениями. Глава сената Константинополя, патриций и консуляр Флавий Евтолмий Татиан, должен был выступать в качестве представителя Антемия, контролирующего государственные дела Востока от его имени.
Лев I умер со спокойной душой – созданная система «сдержек и противовесов» на первый взгляд гарантировала стабильность. Тот же Аспар не был опасен правительству, которое мог поддержать оружием август Запада; в то же время и сам Аспар получал определенные гарантии своего положения благодаря «независимому арбитру», сидящему в Риме. Первые месяцы царствования Льва II казалось целиком оправдывали расчеты покойного. Воцарение мальчика прошло согласно предусмотренному сценарию — «выборы» императора были перенесены с Марсова поля в Эвдоме на Ипподром, где Льва II провозгласили императором «войско, сенат и народ»; исавры в церемонии не участвовали — солдаты приветствовали императора на латыни, чего исавры сделать бы не смогли; официально было объявлено, что опеку над малолетним императором берет сенат, и все государственные дела будут докладываться в курии на Августеоне.
Но стабильность положения сохранялась недолго — противоречия, разделявшие правящие круги ВРИ никуда не делись. Старый придворный круг Льва, возглавляемый вдовствующей августой Вериной и ее «интимным другом», магистром оффиций Патрикием, теперь утратил большую часть власти и влияния (которыми обладал при Льве благодаря тому неофициальному влиянию, которым пользовалась Верина), сама вдовствующая императрица никоим образом не намерена была мириться с второстепенным положением. Верина начала «обрабатывать» зятя, которого так же отнюдь не устраивало его положение зиц-председателя. Зенон, сознавая отсутствие прочной опоры среди «сената и народа», понимал, что только увеличение исаврийской военной группировки обеспечит ему усиление личной власти. Но это увеличение было невозможно без санкции сената – префект претория Эритрий, опираясь на поддержку сената, отказывал Зенону в деньгах. Болезнь мальчика-императора, в ходе которой опасались за его жизнь, простимулировала Верину и Зенона к решительным действиям – хотя император на этот раз поправился, все «заинтересованные лица» осознали, что в случае возможной смерти болезненного ребенка целиком утратят свое положение.
Под контролем Верины остались средства «приватных имуществ» императорской семьи, а так же ведомство «комита патримониев», которые можно было использовать для подкупа. Летом 474 года Верина и Патрикий, используя эти средства, начали серию интриг, призванных привести Зенона к реальной власти. Были инспирированы ложные обвинения в заговоре в адрес сыновей Аспара – Ардабура и Патрикия, а так же Вивиана и прочих старых соратников Аспара. В результате сенат погряз в дрязгах, грозивших парализовать работу правительства. Пустив в ход все наличные средства, Верина и Патрикий подкупили часть сенаторов, в то же время устраивая масштабные раздачи для народа от имени Зенона и Верины. Смерть старика Татиана, «обезглавившая» сенат, подала Верине сигнал к решительным действиям. В сентябре 474 года семилетний император прибыл в дворцовый Консисториум на заседание сената и заявил, что решил приобщить своего отца к управлению империей и короновать его как соправителя. Предложение «чтобы василеопатор и презентальный магистр Зенон взял скипетр императорской власти» было «принято большинством голосов». Верина (перед этим лично устраивавшая раздачи и «народные гуляния»), и Лев II, державший отца за руку, представили Зенона народу на Ипподроме, причем Верина своей речью добилась «возгласов одобрения» в честь зятя, который тут же был коронован. Наиболее «отличившиеся» противники Зенона из сената, включая Патрикия и Вивиана, предпочли покинуть город.
Зенон срочно начал формировать новые военные подразделения из исавров, объявив масштабный призыв в войска своих соплеменников-горцев, причем клановые вожди должны были сами создавать собственные племенные отряды, командовать ими и получать для них содержание. Кроме того, в столицу были вызваны вексилляции из восточной армии. Вкупе со Второй Презентальной эти войска должны были составить силу, достаточную для противостояния Аспару. Главной же проблемой оставался Антемий. На Запад была послана депутация константинопольского сената с сообщением о том, что по воле «сената, народа и войска» Зенон избран соправителем своего малолетнего сына, и с просьбой к августу Запада со своей стороны признать законность этого избрания. В частном же порядке Зенон предлагал Антемию весьма важные уступки – ВРИ обязалась платить августу Запада ежегодную солидную «субсидию», а провинции Далмация, Савия и Превалитания, управляемые Марцеллином, должны были перейти под юрисдикцию Запада вместе с Паннонскими федератами. При этом доверенные лица Зенона намекали Антемию, что за оказание помощи в разгроме Аспара возможны и более значительные территориальные уступки в Иллирике.
В то же время Зенон направил нескольких сенаторов в Сердику к Аспару, обещая тому сохранение всех титулов и званий и любые иные почести. Но старая ненависть между семействами Аспара и Тарасикодиссы, тянувшаяся еще с момента интриги, приведшей к обвинению Ардабура в измене и его отставке с поста магистра Востока, была слишком сильна – обе стороны категорически не доверяли друг другу. Из Константинополя шли известия, что Зенон спешно набирает новые нумерии из своих соплеменников-горцев, которым делаются такие денежные выдачи из казны, что префект претория Востока Эритрий, видя как гибнут плоды его тяжких трудов – сбалансированные государственные финансы – подал в отставку. Аспар был очень стар, и Зенон, выторговав у Аспара признание и присягу, вполне мог дождаться его уже недалекой смерти. Но после этой смерти соратникам Аспара угрожала потеря карьерных перспектив в пользу выдвиженцев и соплеменников Зенона. Комиты и офицеры Аспара решительно высказались против признания Зенона императором. На военном совете в Сердике было принято единодушное решение не признавать Зенона императором и обратится в Рим с протестом против осуществленной им узурпации.
В сентябре 474 года Аспар поднял в Сердике знамя военного мятежа. Против Зенона выступили три восточно-римских армии из пяти – Первая Презентальная Аспара, Фракийская Анагаста и Иллирийская Марцеллина. Марцеллин, узнав о событиях в столице, первым снесся с Аспаром и предложил призвать на Восток Антемия. Будучи давним личным другом Антемия, Марцеллина имел в этом деле свои особые виды – как язычник и неоплатоник, связанный с Афинской академией Прокла и языческими куриальными кругами Востока, он видел в Антемии императора, способного оградить его единоверцев от притеснений. Сам Марцеллин на корабле пересек Адриатику (из Салоны в Анкону) и примчался в Рим, чтобы убедить Антемия не признавать Зенона. Антемий дал прибывшей от Зенона депутации константинопольского сената уклончивый ответ, заявив, что обстоятельства его прихода к власти не ясны, и он вскоре направит в Константинополь собственное посольство. В то же время август Запада через Марцеллина установил связь с Аспаром и его военачальниками.
Антемий опасался начинать междуусобицу между Западом и Востоком – ситуация напоминала времена Гонория, когда конфликт, начатый Стилихоном как раз из-за опеки над малолетним августом Востока Феодосием Младшим, привел к страшной катастрофе для империи. Но вести, доставляемые из Константинополя, убеждали Антемия как в непрочности положения Зенона, так и в опасности его правления для будущего империи. Сенатская аристократия ненавидела Зенона как выскочку, и, как исавр, он был непопулярен в массе народа; единственной надежной опорой его были исавры, которым он роздал руководящие посты. Как правитель, Зенон изначально оказался не на высоте. Иешу Стилит указывает, что к Зенону «была ненависть у дворцовых людей». Феофан солидарен с Евагрием Схоластиком, считавшим, что, потакая своему сластолюбию, добравшийся до власти Зенон «судил худо и рабски». Малх писал, что при Зеноне казна оказалась в крайней нужде; оставленное Львом состояние было быстро расстроено в пользу любимцев Зенона, не позаботившихся установить контроль над сбережением доходов.
К моменту, когда от Аспара прибыла в Рим официальная делегация, состоявшая из бежавших из Константинополя сенаторов, император решился. Новому посольству Зенона было категорически отказано в признании, и Антемий потребовал принадлежащей ему по закону опеки над Львом II, заявив что готов отправиться в Константинополь чтобы «урегулировать дела Востока». Зенон, получив отказ, предпринял попытку разгромить мятежников до возможного прибытия западных войск. Вторая Презентальная армия, ранее вызванные из Сирии вексилляции восточной армии и вновь навербованные исаврийские «нумерии» были поставлены под командование исавра Илла, назначенного презентальным магистром. В октябре 474 года у Филиппополя сошлись в сражении армии Илла и Аспара; Марцеллин, проделав стремительный марш из Далмации, успел присоединиться к Аспару. Силы были примерно равными, но Илл сильно уступал Аспару и Марцеллину военными дарованиями. К тому же подразделения Второй Презентальной, сражавшиеся ранее в Африке под командованием Марцеллина, не проявили особого рвения в сражении против прославленного и популярного вождя. Армия Илла была разгромлена. Аспар и Марцеллин немедленно перешли в наступление долиной Гебра. Адрианополь сдался, и Аспар осадил Аркадиополь, где засел сильный и хорошо снабженный исаврийский гарнизон. В то же время Марцеллин двинулся к Фессалонике и осадил эту столицу иллирийской префектуры, поставив под контроль всю Македонию.
В начале ноября 474 года мальчик-император Лев II скончался от очередной детской болезни. Все усилия лучших александрийских врачей оказались бесплодными. Зенон был безутешен – он потерял не только единственного сына, но и легитимность.
А вот брат Элии Верины — Василиск играл какую-то роль в описанных выше интригах (или планируется ли какое-то выведение его в эту альтернативу в дальнейшем?) в РИ поднимал восстание против Зенона и был императором-соперником.
Александр пишет:
А вот брат Элии Верины — Василиск играл какую-то роль в описанных выше интригах (или планируется ли какое-то выведение его в эту альтернативу в дальнейшем?) в РИ поднимал восстание против Зенона и был императором-соперником
(замогильным голосом) Коллега, вы сабж читали? 
georg пишет:
ак известно Василиск, прибыв к берегам Африки, не только дал Гейзериху отсрочку, не высадив своевременно армию на берег, но и оказался никудышным флотоводцем, и при нападении вандальских брандеров у мыса Меркурия растерялся, а затем и бежал. Вверенный ему флот был разгромлен, так и не высадив десант. Гибель в этой катастрофе Второй Презентальной армии резко сместила баланс сил на Востоке в пользу Аспара, начавшего давить на Льва с целью сделать наследником своего сына от знатной римлянки Патрикия. Итогом стало убийство Аспара, мятеж Теодориха Страбона и затяжная смута на Востоке, а так же гибель Западной империи.
Но здесь произошла развилка, породившая альтернативный мир. Прибыв на Сицилию, в Сиракузы, Василиск поел особо ядреных персиков и через 2 недели скончался от кровавого поноса. После смерти презентального магистра старшим по рангу офицером на вандальском фронте оказался магистр Иллирика Марцеллин, который как раз в это время плыл со своим корпусом с Сардинии на Сицилию, чтобы оттуда нанести удар западнее Карфагена. По прибытии Марцеллина на Сицилию он автоматически оказался командующим вместо выбывшего Василиска.
В июле 467 года огромная римская армада под командованием Марцеллина – блестящего флотоводца, уже не раз громившего вандалов на море – отплыла от берегов Сицилии и взяла курс на Карфаген.
Всё понял, спасибо.
Зенона задавят, это понятно. Вопрос — не воспользуются ли ситуацией Эврих, франки и алеманны? пора бы им уже снюхаться и попробовать "обеспечить своё положение" — Эвриху оттягать Испанию, франкам закушать весь север, Британию и прочие бургундии, а также Немаузоарелат, а алеманнам переселиться поюжнее. Что, вкупе с возможными при такой массированной сваре ударами по дунайскому лимесу, способно если не повалить, то существенно повалять ЗРИ и привести опять-таки к квазиюстиниановым границам.
К администрации. По результатам обсуждения на ФАИ и последовавшего доп. изучения матчасти последняя часть таймлайна будет переделана. Просьба удалить ее, после чего будет выложен новый вариант.
sunduk пишет:
пора бы им уже снюхаться и попробовать "обеспечить своё положение" — Эвриху оттягать Испанию, франкам закушать весь север, Британию и прочие бургундии, а также Немаузоарелат, а алеманнам переселиться поюжнее. Что, вкупе с возможными при такой массированной сваре ударами по дунайскому лимесу, способно если не повалить, то существенно повалять ЗРИ и привести опять-таки к квазиюстиниановым границам.
Коллега, вы в РИ помните хотя бы один прецедент, когда варвары в таких масштабах успешно "сговаривались"?
Алеманнам совершенно бесперспективно ломиться на юг — в V веке перевалы Реции надежно закрыты бреонами. И в РИ алеманны в V веке и не пытались набегать на Италию, а ломились в Галлию. Где противостояли им рипуарские франки и бургунды. Риму нужно лишь поддерживать сиих федератов, причем не особо существенно.
Что касается франков — а таковых как единой силы и нет. Есть королевство рипуарских франков и три княжества салических франков — Турнейское, Камбрейское и Токсандрийское. Причем "сговориться" даже друг с другом они никогда не могли. Тем более с вестготами — в РИ при всех войнах Эгидия с вестготами франки выступали как верные союзники Эгидия.
Но даже не это главное. Рипуарские франки целиком отвлечены борьбой с угрожающими их землям алеманнами. Что же касается салиев — им нет ни малейшего резона выступать против Рима. Их сильнейший лидер, Турнейский король Хильдерик, на пару с кузеном-Меровингом, римским комитом Хильдебрантом, только что посадил правителем Северной Галлии своего племянника-римлянина, Сиагрия, причем Антемий сие утвердил. И в РИ до конца жизни Хильдерик был фактически соправителем Сиагрия в Суассонской Галлии и имел с нее "федератскую аннону".
Ну а когда после смерти Хильдерика возмужавший Сиагрий послал франков — не с мальчишкой же Хлодвигом считаться — и случился Суассон. Но до смерти Хильдерика времени еще много, а пока салии всем довольны — Северная Галлия "наша корова".
Так что Эврих пока в изоляции, а его единственные возможные союзники — алеманны — нейтрализованы бургундами и рипуарскими франками.
Ну да все это не актуально, ибо в новом, обоснованном варианте никакой "свары" не будет.