Анекдоты.....маразмы.......в общем смешинки (старая темка закрылась) (продолжение)

Шах и мат, атеисты!

ПТУРЩик — "Аметисты — это те кто в бога не верит!" (с)

ПТУРщик пишет:

Шах и мат, атеисты!

Кошмар и мракобесие, если честно...

Ivto пишет:

Кошмар и мракобесие, если честно...

ну вот такое наше время...

Ivto пишет:

Кошмар и мракобесие, если честно...

Фоменковщина и петриковщина в чистом виде... Вас что это удивляет?

Мужчина пришел поиграть в гольф.

Подходит к кассиру и говорит: "Мне, пожалуйста, игру на 18 лунок и кедди.

Кассир ему: "Все кедди уже на поле, но мы только что получили партию новейших кедди-роботов."

Мужчина взял с собой на поле робота.

Робот всю игру давал ценные советы, подавал правильные клюшки, в результате мужчина завершил игру с лучшим счетом.

Через неделю возвращается и сразу:

— Мне, пожалуйста, игру на 18 лунок и кедди-робота!

Кассир:

— К сожалению, от роботов пришлось избавиться, на них было слишком много жалоб.

— Каких еще жалоб? Кто стал жаловаться на таких замечательных роботов?

— Они были из полированного алюминия — сильно блестели на солнце и слепили игроков.

— Так почему вы просто не покрасили их черной краской?

— Мы и покрасили, а уже на следующий день четверо из них не вышли на работу, два подались на пособие по безработице, один ограбил кассу и еще один выдвинул свою кандидатуру на пост президента.

Спецфонды украинской библиотеки

В отпуск Путин планировал поехать с Медведевым

ПТУРщик пишет:

Шах и мат, атеисты!

Типичное православие-с

Леонардо — попаданец! Вот только откуда? Из наше мира или из мира ЗВ?

Поттер – нашей юности полёт.

(пять эпизодов из жизни Hogvarts Air Force с прологом, эпилогом и лирическим отступлением)

Пролог

где-то в СССР, июль 44 г.

Капитан Заикин – комэск и без пяти минут ГСС — лежал под своим Лавочкиным, надвинув шлемофон на глаза. Три вылета сегодня он уже сделал, и предстояло, как он понимал обстановку, ещё как минимум два. Адъютанта, бегущего от штабной землянки, он, не увидел, а скорее почувствовал, но шевелиться не стал – а вдруг не им, вдруг вторую поднимут? Хотя, это всё — детские мечты, поднимут их сейчас, как миленьких и пошлют прикрывать танкистов, как раз время Мишку менять.

— Паша! Заикин! — закричал адъютант, не добегая до стоянки, — подымай восьмёрку к танкистам!

---

Через час с небольшим вернувшиеся пилоты никак не могли вспомнить, как погиб их командир – комэск и без пяти минут Герой, капитан Заикин. Одни говорили, что его срубила зенитка при переходе линии фронта, другие – что он столкнулся с юнкерсом, третьи – что он зевнул атаку охотника при отходе от цели. В той густой мешанине, что творилась в небе, что-то разобрать было невозможно. Через три дня капитана Заикина признали погибшим, его записки по тактике взял себе новый комэск, он же оставил на память и томик Джека Лондона. Трофейную золингеновскую бритву отдали механику, письма и новенькую Звезду отослали матери в Ленинград. А других вещей комэск Паша Заикин за свои двадцать с чем-то лет и не нажил.

Эпизод первый. Я буду летать.

Где-то в Англии, 199… г.

— Как вы себя чувствуете?

Паша открыл глаза и увидел перед собой старика с ласковыми глазами и длиннющей белой бородой.

— Оба на! – удивился он, – права, стало быть, бабка-то была, Христос натуральный, а я не верил, всё смеялся.

— Как вы себя чувствуете? – повторил свой вопрос старик, — вы можете разговаривать?

Разговаривать Паша мог, но сейчас его больше волновал вопрос, как так получилось, что он – комсомолец и безбожник – попал в рай, тогда как по всем канонам ему место именно что в аду. Видимо бабка отмолила. Эта мысль так захватила капитана Заикина, что он даже не обратил внимание на окружающую обстановку, хотя это и следовало бы сделать.

— Вам нужно лежать, — продолжал старик, — к утру вам станет легче. Не волнуйтесь, вы у друзей.

"Вот ведь влип, – подумал Паша, — не иначе к власовцам попал. От ласковый какой, вербовать будет." На этой мысли он и отрубился.

---

Когда Паша проснулся, на койке рядом с ним кто-то лежал. Присмотревшись, Паша увидел худого черноволосого мальчика.

— Эй, брат, — окликнул соседа капитан, — не будь сукой, скажи, где мы?

— Как где? – приподнялся мальчик, — в больнице.

— А где больница-то, в какой стране?

— Э-э-э… ну, можно считать что в Англии.

"Ну, слава богу – союзники."

— А ты как сюда загремел?

— Да, блин, бладжер прозевал, охотник на выходе из пике подловил…

— У-у-у-у… понимающе протянул бывший комэск, — а на чём летал-то?

— На Нимбусе двухтысячном.

Из всех союзнических самолётов капитан знал только Харрикейн, и сильно радовался, что это знакомство не затянулось надолго. Название Нимбус ничего ему не говорило. да и ладно, Нимбус, так Нимбус — мало ли техники всякой воюет.

— Ну, не переживай, брат, я вот за год четыре аппарата сменил – и ничего, железа ещё наклепают. А что твой ведомый-то прозевал, а? Это ж давно известно, что на выходе из пике нашего брата и подлавливают.

— Какой ведомый? – удивился мальчик, — не было у меня никакого ведомого.

— Так вас в одиночку посылают? Ну, дела, совсем вам тут плохо приходится, я вижу.

— Не, не в одиночку, команда у нас, шестеро…

— Вот и видно, что команда – прозевали охотника, растяпы. Ладно, выжил – умней будешь, меня тоже в первый раз свалили по глупости, ничего, мы им ещё накостыляем…

— Конечно, оживился мальчик, — обязательно накостыляем. Эти зелёные и летать-то толком не умеют, они и меня дуриком взяли. Но больше – фигу, не подловят.

— Ты не зарывайся, дружище, летать-то они умеют, — охладил пыл мальчика капитан, который к мастерству "Зелёных сердец" относился очень даже уважительно, — но и мы не вчера родились, что-нибудь придумаем.

---

— Ладно, откинулся в кресле Дамблдор, — в конце-концов не так уж и важно, как он здесь появился, главное что мы с ним делать будем? Похоже, придётся оставить в школе.

— Но как? Что он тут будет делать?

— Да что угодно, — легкомысленно улыбнулся директор, — да хоть Огриду на огород навоз в тачке возить, какая разница? Есть ли у него магические способности?

— Ни малейших.

— Ну, значит, и вправду пусть навоз возит.

---

— А сколько дудок у твоего Нимбуса, — продолжал мучить своего соседа комэск.

— Дудок? – непонимающе отозвался мальчик.

— Ну, точек, точек сколько?

— Не знаю…

— Да-а-а, знание матчасти на высоте, ничего не скажешь. А про качество, кроме того, что оно "суперское" ты что-нибудь можешь сказать?

— Не-а…

— Эх-х-х… — сокрушённо вздохнул комэск, — и тут то же самое — присылают зелень, и воюй как знаешь.

---

— Огрид, окликнул Дамблдорр великана, — ты слышал про того странного человека, который вчера буквально свалился нам на голову?

— Да, господин директор, — прогудел великан.

— Мы решили направить его к тебе. Займи его чем-нибудь полезным, пусть не скучает. У тебя в хижине поживёт, попривыкнет.

— Конечно, конечно, — обрадовался школьный сторож, которому уже преизрядно надоело в одиночку отбрехиваться от назойливой и любопытной троицы любимых учеников.

---

— Да нет, смотри, — капитан крутил руками, — ты заходишь вот так, а твой ведомый в этот момент…

— Змейкой?

— Да, змейкой, ножницы называется. А вторая двойка висит вот здесь, чтобы из облака не налетели. Понял?

— Понял.

— А потом идёшь в раскачку, — капитан опять замахал руками, показывая как, — чтобы над точкой у тебя скорость была максимальная. Не болтайся зазря – сожрут в момент.

---

Из неотправленного письма:

"… такие дела, Мишка. Комиссию не прошёл – говорят магических способностей не хватает, поэтому пока летать не дают. Только не верю я им – ты же помнишь, я и в клубе и в училище первым самостоятельно вылетал. И на Лавке без инструктора полетел. так что про способности это они лапшу вешают. Наверное проверяют, это понятно – свалился я на них неизвестно откуда, а тут тоже своя война идёт. А пока меня отправили на перековку – вожу местному огороднику дерьмо всякое в тачке. Кормят просто на убой, если бы не тачка, я бы так растолстел, что ни в один самолет не влез бы. Перековка странная, представляешь, я спросил у начальника – огородника этого – сколько план, сколько я тачек должен в день перекатать? Так два дня не мог ответа добиться, потом приходит, говорит – три тачки до обеда, две после. И это план? Помнишь курсантами аэродром строили? Сколько мы там лопатой махали? А тут – пять тачек, смех, да и только. А летать я ещё буду, обязательно буду. Ко мне тут пацан один заходит – ух, огонь-парень. Если не срубят сразу – классный боец получится. Ну, пока, Мишка, передавай привет ребятам, кто живы ещё …"

---

— Вот! — Гермиона ворвалась в Гриффиндорскую гостиную, радостно размахивая большим свитком, — Нашла!

— Что? Говори! — хором закричали Рон с Гарри.

— Он же говроил, что летал, правильно? Значит, способности у него были. Вот… вот… сейчас, ага, слушайте, это про Бадера…

— Бадера? — удивился Гарри, — знаменитую ищейку дрим-тим? Но он же летал, летал долго…

— Да, в том-то и дело! На четвёртом курсе, готовясь к матчу, он попал под огонь сумасшедшего шипокрыла, и полностью потерял магические способности. После этого он пятнадцать лет искал средство, чтобы их восстановить. Он стал таким травознатцем, что наш Снейп ему в подмётки не годится. И нашёл! И стал самой знаменитой ищейкой!

— Ну, побежали! — в азарте Гарри готов был сорваться к Паше посреди ночи.

— А чего бежать-то? — рассудительно возразил Рон, — надо сначала зелье сделать, а потом уже и к Паше. Гермиона, ты сможешь сварить это самое зелье Бадера?

— Это не совсем его зелье, — пустилась Гермиона в никому не нужные подробности, — он его не сам изобрёл, а нашёл, путешествуя между…

— Неважно, — перебил её Гарри, — ты сможешь его сделать?

— Да, но только…

— Что "только"? — резко погрустнел Поттер, — опять придётся лезть к Снейпу в шкаф?

— Да, но не в этом дело. Бадер пишет, что это средство чрезвычайно опасное, маленькая доза не поможет, а большая может оказаться смертельной.

Но Гарри уже успел хорошо изучить своего нового товарища:

— Он рискнёт, я уверен. Что нам необходимо?

— Прежде всего нам нужна пузырчатая замазка, потом понадобится немного усладэля из Хогсмида и фунтов 10-15 тех противных шипастых груш, которые мы резали на прошлом травоведении. Да, Рон, тот крысотоник, который ты покупал для Струпика, тоже понадобится. И нам нужно заказать стеклянный куб, витую трубку и горелку.

— Да-а-а… — задумчиво протянул Рон, — не удивлюсь, что варево получится ядовитым.

---

Комэск Заикин лежал в углу хижины, пускал бумажные самолётики и насвистывал что-то протяжное и грустное.

— Привет, Гарри, — сказал он вошедшему Поттеру. — А я вот тут бездельничаю. Огрид сказал, что у него больше нет для меня навоза, а также он сказал, что Дамблдорр не одобрил мой проект вырыть канал для полива огорода. Тоска…

— Паша, — из-за сильного волнения Гарри говорил не очень чётко, — мы кажется нашли способ тебе помочь. Вот, — он протянул бутылку, — только… — Но закончить он не успел — бывший комэск быстро открыл пробку, с наслаждением понюхал и моментально проглотил дьявольское варево. Гарри даже не успел сказать ему, что без заклинания "just do it!" зелье не подействует, но Паша всё проделал нужным образом и без подсказки, только заклинание произнёс на каком-то странном языке – budem, hloptci. Впрочем, так оно было даже и лучше.

— Паша, ты же мог умереть!

— Ни фига, пацан, не боись. От этого ещё ни один летун не умирал. Ну спасибо, ребята, удружили. Рецепт-то, небось, Гермиона нашла, а?

— Да, кто ж еще-то.

— Ух, молодец, девка. Вот ведь повезёт с женой кому-то.

— Паша! — радостно завопил Гарри, — Ты будешь летать!

— Конечно, — улыбнулся капитан, — а как иначе? Как же можно не летать?

Эпизод второй. Слётки.

Где-то в Англии, 199… г.

— Равняйсь! Смир-р-р-на-а-а! Товарищ начлёт! Группа курсантов для проведения лётных занятий построена! Дежурный Финнеган!

— Здравствуйте, товарищи курсанты!

— Здра-жла-тащь-кптан!

— Вольно!

— Вольна-а-а!!!

— Сегодня, товарищи курсанты, мы будем отрабатывать групповой полёт по маршруту в двухэскадрильном составе. Финнеган! раздайте пособия!

— Ну вот, — противным голосом протянул Малфой, увидев, как дежурный начинает раздавать слегка обтёсанные палки с кое-как привязанными веточками, — опять "пешим по-лётному", надоело уже. Если мой папа узнает…

— Курсант Малфой!

— Я, — неохотно ответил Драко.

— Три наряда Слизерину!

— Э-э-э… Сэр, — не по делу встряла всезнайка Гермиона, — вы хотели сказать, наверное пять баллов с…

— Я хотел сказать, курсант Грейнджер, три наряда Гриффиндору за разговоры в строю и пререкания со старшим по званию.

Строй притих, ученики начали молча разбирать учебные пособия. Вчерашнего кросса вокруг Запретного леса было достаточно, чтобы понять – новый учитель шутить не будет.

---

— Как вы думаете, Альбус, — профессор Макгоннагал отвернулась от окна, — не слишком ли он жесток с ними?

— Что вы, Минерва, беспокоиться не о чем. Вы только посмотрите, прошло всего две недели, а какие результаты. Даже Снейп доволен, не правда ли, Злодеус?

— Человек, стараниями которого эта троица уже две недели как не спасает мир, достоин восхищения.

— Да, но эти его странные "наряды вне очереди". И зачем, скажите, мыть пол в столовой, если с этим прекрасно справлялись и домовики?

— Зато, заметьте, Минерва, это действует гораздо лучше наших баллов.

— Но зачем он заставляет их…

— Хе-хе, чтоб служба мёдом не казалась.

— Похоже, Снейп, в вашем лице мистер Заикин нашёл верного подражателя.

— Конечно. Разве я могу не восторгаться человеком, который безо всякого волшебства сумел сделать то, что мне не удавалось в течение доброго десятка лет, применяя всё моё искусство? Кстати, и пол в столовой стал заметно чище.

— Но что скажут родители?

— Родители? Родители нам скажут только спасибо, я в этом уверен.

---

— Мальчики! Пора вставать!

— Ой, да ну…

— Па-а-а-дъё-о-о-м! Сорок секунд на личную гигиену и заправку кроватей! Построение во дворе, ушей не опускать! Время пошло!

— Артур, что они делают? – недоумённо спросила миссис Уизли, глядя, как Фред, Джордж и Рон, громыхая сапогами, выскакивают на заснеженный двор.

— Не волнуйся, дорогая, — мистер Уизли внимательно глядел на секундомер, — новый учитель дал им задание на каникулы. – Они должны встать, почистить зубы, заправить кровати и четыре раза обежать вокруг двора, пока вот эта стрелка не сделает два круга.

— Но зачем?

— Не знаю, дорогая. Так положено.

— Они так изменились за этот семестр. Никаких взрывов, никаких кусающихся ложек, никаких ползучих ушей. Ты представляешь, они вчера сами, без напоминания почистили камин. Правда, почему-то из дома исчезли все зубные щётки.

— Так, что у нас дальше? – мистер Уизли повернул длинный свиток, — Ага, понятно. Рота, смирна-а-а! Приступить к уборке территории!

Округлившимися от изумления глазами миссис Уизли смотрела, как её сыновья в одних трусах и сапогах бодро работают большими фанерными лопатами. Валивший со вчерашнего дня снег сводил на нет все их старания, что ничуть не убавляло их энтузиазма. Очнувшись от ступора, она всё-таки вспомнила о завтраке и пошла в дом. И уже почти совсем не удивилась, когда на кухне её младшая дочь, представившись дневальным, доложила, что во вверенной части всё благополучно, происшествий нет, рота занята, согласно распорядку…

---

Из письма:

"…и мы всегда будем рады принять Вас в нашем скромном доме. Дорогой Паша – позвольте мне так вас называть – трудно переоценить всё то, что вы сделали для нашей семьи. Фред, Джордж и Рон только о вас и говорят. Стоит только мне сказать, что "Паше это не понравится", как они тут же…"

---

— Ну что ж, товарищи курсанты, вывозную программу все прошли успешно. Большинство из вас вылетело самостоятельно, кое-кто даже освоил пилотаж в зоне. Можно приступать к боевому применению. Вечером старосты раздадут график индивидуальных занятий.

— А как же квиддич? – непроизвольно вырвалось у Гарри.

— Забудь о квиддиче, Поттер.

— Что? – в изумлении ахнул весь строй. – Как?

— У нас теперь будет другая игра, — весело продолжил комэск, – и я ручаюсь, она вам понравится. Квиддич – это детство. Бирюльки. Теперь вы будете играть в серьёзную игру. Настоящую.

— Какую? – Поттер смотрел на учителя во все глаза, он ни на секунду не сомневался, что Паша придумал им самую лучшую игру на свете.

— Кубанскую этажерку. Ты готов, Гарри?

Эпизод третий. Если завтра война.

Хогвартс, 199… г.

Учебный метломаран медленно, кругами набирал заданный эшелон. Сидя на хвостовой балке, Рон изо всех сил старался, чтобы хотя бы с земли не было видно, как его трясёт. Хотелось, чтобы всё это наконец-то побыстрее закончилось.

— Фертигмахен! – пашина палочка засветилась зелёным светом и начала издавать противный скрежещущий звук. Рон приподнялся и, как положено, приложил палочку к левой стороне груди.

— Комикаре адандаре!

Плавным толчком Рона выкинуло в пустоту. С едва слышным шелестом промелькнули прутья хвостового оперения. Пора! Резким движением Рон отвёл палочку от груди, вскинул руки вверх и со всей мочи заорал: "репаративо катапультаменто!". Два маленьких веника просквозили по рукавам, и весело затрепыхались над головой.

---

— Ну?

— Гарри! Это…это… — запыхавшийся и счастливый Рон не мог произнести ни слова.

— А я что говорил, а? – Гарри весело хлопнул друга по плечу. – А ты :"ой, не раскроется, ой, убьюсь". Ну, теперь давай – в понедельник пойдёшь с расчековкой .

---

— Веник спортивно-пилотажный, модель 12. — бубнил Рон под нос, старательно водя пером, — руководство по эксплоатации. Укладка ВСП-12 производится посредством упаковки изнутри древком вперед в рукава таким образом, чтобы V-образная метка на 16 хвостовом пруте совпала с... А где Гермиона?

— Как где, — усмехнулся Гарри, — в туалете. Ей вчера прислали "Основы магодинамики", так что дня три мы её точно не увидим.

---

— Двадцать один, двадцать два, двадцать три… — как зачарованный считал Рон, глядя на метлу, кружившуюся в тусклом небе.

— Что же он не выводит? – всполошилась Гермиона.

— Что не выводит?! – Взъярился вдруг Поттер, — я говорил тебе, что центровка ни к чёрту! А вы упёрлись, как бараны…

— Ой, беда, — забеспокоился Огрид, — эдак и убиться может.

— Может, ещё как может…

— Заикин! – разнёсся над всем Хогварцем усиленный магофоном голос Дамблдорра, — покинуть метлу!

— Тридцать восемь, тридцать девять… — продолжал считать Рон.

— Паша! Паша! — отчаянно закричал Гарри, — Паша! Дёргай яйца!

И тут, как будто Паша и вправду услышал отчаянный крик своего любимого ученика. На сорок третьем витке от метлы отделился тёмный комок и камнем пошёл к земле. Ещё через мгновение все с облегчением увидели, как из рукавов пилота выскочили две маленькие метёлочки, просели и плотно встали в поток, принимая на себя вес спасенного лётчика. Освобождённая метла, ушла по длинной и красивой дуге и исчезла за горизонтом. Глухой удар совпал с общим криком ликования. На Пашу смотрели как на выходца с того света.

---

Из отчёта:

"…необходимо:

— довести центровку до 37,5% САХ;

— улучшить поперечную устойчивость на виражах;

— ликвидировать магодинамическое затенение 12-го, 27-го, 164-го и 571-го хвостовых прутьев;

— указать з-ду изготовителю на качество полировки метловища;

— обеспечить быстрое выстёгивание стремян в перевёрнутом положении;

— устранить вибрацию узла крепления хвостовых прутьев к метловищу.

В целом модель отвечает заявленным ЛТХ. При условии устранения перечисленных недостатков, рекомендовать к запуску в серийное производство."

---

— Хорошо, ветра нет, — лениво протянул Рон, глядя как из кружившего над бывшим квиддичным полем Гранд-Улёта пачками вываливаются первоклашки.

— Угу, — не открывая глаз бросил Гарри, — первачкам самое то. Только всё равно кто-нибудь на колесо сядет, а кто-нибудь на Дракучую Иву улетит.

-Ой-ой-ой… — раздался рядом тягучий и противный голос, — наш великодушный Гарри жалеет бедных перворазничков. Ты бы лучше себя пожалел, Поттер.

— Ему нечего себя жалеть, Малфой, — отрезала Гермиона, — в отличие от тебя, прыгать он умеет.

— О, да! – расхохотался Драко, — это очень важное умение, если приходится летать на таких гробах, — и Малфой махнул рукой в сторону капониров Гриффиндора, где стояли такие знакомые и родные, но, увы, но безнадёжно устаревшие и изношенные Гранатины. – Мой папа долго смеялся, когда узнал, на каком старье вы тут показываете чудеса высшего пилотажа.

— Твой отец, Драко, — процедил сквозь зубы еле сдерживающий себя Гарри, — не может отличить пилотажки от стратега. И смеяться он может сколько ему угодно.

— У тебя устаревшие сведения, Поттер. Мой папа теперь разбирается в этом вопросе не хуже вашего любимчика Паши. По крайней мере он не стал ждать, пока ваши умельцы это… Ха-ха-ха… "улучшат качество полировки метловища"… Гы-гы-гы. Он уже решил вопрос матчасти для всего слизеринского гешвадера. Так что, тренируйся в прыжках, Поттер, тренируйся. До встречи в небе, избранный ты наш.

— Всё равно, Малфой, я тебя сделаю хоть в бум-зуме, хоть в догфайте. – вскипел Гарри, -будь ты хоть на Юберфлугбессене!

— Бери выше, Поттер, — ликованию Малфоя не было предела, — мой папа не поскупился на Штаубягдштурмкампффлугзугшаугер.

Да-а-а-а… — Рон озадаченно чесал в затылке, глядя на удаляющуюся спину Малфоя, — Штаубшаугер – это круто.

---

— А вот это, — мистер Уизли с явной натугой потащил из ящика нечто большое и угловатое, завёрнутое в промасленную бумагу, — это я купил в Саутгемптоне у какого-то очень странного мугла. Он ходил и приставал ко всем с этой железкой, так что я не удержался.

— И что это?

— Я не знаю, и никто не знает. И даже Гарри, который столько лет прожил с муглами, и тот ничего не может сказать, зачем бы это могло использоваться. Может вы, Паша, сможете мне помочь? – и мистер Уизли потянул за край свёртка. Показалось что-то чёрное и блестящее. Не веря своим глазам, бывший комэск в нетерпении схватил свёрток и рванул бумагу.

— Березин! – благоговейно прошептал Заикин и аккуратно положил пулемёт на стол.

---

Упираясь ногами в траву, Гарри притормозил метлу на белой черте и надвинул очки на глаза.

— Я полсотни третий, прошу старт.

— Полсотни третий, старт разрешаю, — прозвучал в ухе голос Гермионы. – Давай, Гарри!

Новенькая метла слегка непривычной конусовидной формы, резко сорвалась со старта и, после короткого разбега, свечой взмыла в небо. Едва дождавшись окончания разбега, Гарри, уже привычным движением поджал ноги и зафиксировал штаны-обтекатели. Заложив крутой и стремительный вираж, Гарри бросил метлу на другой берег озера.

— Ортунгсгёрат! – чуть не хором крикнули все находящиеся в диспетчерской башне. Все уже знали, когда Гарри крутит пилотаж в зоне, на это стоит посмотреть. Как всегда, самый чёткий экран получился у Гермионы.

— Не, ну что делает стервец, а? – восхищённо бил себя кулаком по колену Паша, — три наряда я ему… Не-е-е-… за это – все пять. Ты только посмотри, что он вытворяет, а? Ну, паразит! – и, хлопнув себя ещё раз в восхищении по колену, Паша побежал на поле, куда заходил на посадку Гарри Поттер на первом серийном Брумфайтере Mk-IV bis.

http://sevich.livejournal.com/138693.html

Поттер — нашей юности полёт.

(пять эпизодов из жизни Hogvarts Air Force с прологом, эпилогом и лирическим отступлением)

Эпизод четвёртый. The battle of the Hogvarts.

Хогвартс, 200… г.

— Пошли, — Гарри сплюнул грязь пополам с кровью, — уже всё, они улетели.

— Да? – приподнялся Рон из-за кучи битого кирпича, — а я уж и не надеялся, что это когда-нибудь закончится.

— Ровно 23 минуты, я засекал.

— А где Гермиона? Где все?

— Они в подвале. Успели прыгнуть в аварийные камины. Вроде все успели.

— Кроме нас кто-нибудь взлетел?

— Нет. Оливера срубили на старте, Невилл врезался в капонир, Седрик не добежал до метлы.

— А ты молодец, двоих свалил.

— А что толку, Рон!? Ты что не понял? Они же все Брумфайтеры пожгли. Все до единого! На чём мы теперь летать будем, а? Они ведь завтра опять прилетят, чем, скажи мне, мы отбиваться будем? – Гарри махнул рукой и медленно побрёл к развалинам, которые ещё полчаса назад были Гриффиндорской башней. Он так и не убрал веники, и они волочились за ним, цепляясь за камни и скрюченное железо, мешая ему идти. Рон отстегнул магошют и хотел было бросить его, но вбитый в голову приказ оказался сильнее. Кое-как запихав растрёпанный и подпалённый ВСП в сумку, Рон бросился догонять друга.

---

— Я считаю, Гарри возвысил голос и даже как будто приподнялся над трибуной, — что и на Гранатинах мы можем сбивать Юберфлугбессены. И даже Штаубшаугеры.

— А как? – заорал с места Том Маглагген, — Чжоу летала лучше нас всех, но её свали, просто и не заметили.

— Как, как, — взъярился вдруг Заикин, — а как мы в 41-м на Чайках Юнкерсы валили, так и тут надо!

— Чжоу… — Гарри продолжал с трудом, тот бой до сих пор не давал ему покоя, — Чжоу мы не доучили. Мы так и не смогли вбить ей в голову, что однажды вывалившаяся нога может стоить ей жизни. Она считала, что это пустяк, и вот – непристёгнутый обтекатель, потеря скорости, и… — Гарри горестно махнул рукой и сошёл было с трибуны, но в последний момент будто что-то толкнуло его обратно.

— Через неделю. Ровно через неделю и не позже я собью первый Штаубшаугер. Все поняли?

---

Из газеты "На страже Хогварца":

"Бить врага, как бьёт его Гарри Поттер!

Вчера на Хогварц приближалось две девятки Шлахтбаррендеро и двенадцать Штаубягдштурмшаугеров. Стервятники имели приказ стереть Хогварц с лица земли. Но служба обнаружения не спала. Батальонный маготехник 2-го ранга Гермиона Грейнджер умело, отработанным движением произвела Ортунгсгёрат и увидела отметки на экране. Как и положено по инструкции, она обвела палочкой участок и отчётливо произнесла: " энграндецименто!" Сомнений не оставалось – это слизеринские стервятники летят, чтобы разрушить последний оплот мира и свободы – Хогварц! Но маготехник Грейнджери не зря все вечера проводит за изобретением новых заклинаний. Дать бойцам новое сильное оружие – вот о чём она думает всё время. "Микрохертцен!" – кричит Гермиона, и уже ни у кого не сотаётся сомнений – это летят Шлахтбаррендеро и новые, недавно поступившие на вооружение Штаубягдштурмкампффлугзугшаугеры. "Ничего, — говорит командир Гриффиндорского полка Заикин и поднимает в воздух дежурное звено. В нём всего четыре самолёта, но имя каждого лётчика заставляет врага содрогаться от ужаса. Гарри Поттер – известный ас, тот самый, который уже не раз заставлял Юберфлугбессены валиться в землю, первый вышел навстречу врагу. Всего три дня назад он обещал своим товарищам сбить первый Штаубшаугер, и вот, настало время выполнить обещание. Заход, молниеносная атака, и расхваленный слизеринской пропагандой новейший Штаубягдштурмкампффлугзугшаугер с воем идёт к земле. Проход, петля, и ещё один слизеринский ас нашёл себе могилу на гриффиндорской земле. Верная Гранатина, полётами на которой наш герой всего ещё год назад вызывал восхищение всей школы, не подвела своего хозяина. Но что это? Поттер видит, как один из Штаубшаугеров прорвался и заходит в хвост его ведомому. "Ронни! – кричит Поттер, но увлечённый атакой на Баррендеро, Рон Уизли не замечает смертельной опасности. Спасти напарника – таков девиз истинного гриффиндорца, и Поттер бросается наперерез стервятнику. Ещё один файербол попадает прямо в ненавистную зелёную змею, и враг, дымя, начинает уходить. Но не тут-то было. Поттер вырывается вперёд и машет рукой, как будто приглашая напарника докончить начатое дело. И Рон Уизли блестяще завершает атаку! Это только Слизеринские авиаторы в погоне за личной славой любой ценой наращивают собственный счёт. Нет, не таков Гриффиндорский лётчик, не таков Гарри Поттер. Выполнение боевой задачи – вот главное для гриффиндорца. Такими их воспитал директор Дамблдорр, этому их учил и боевой наставник кавалер ордена Мерлина первой степени Пол Заикин."

---

— Да что уж… — Рон положил руку на плечо Джинни, — у него уже три часа, как магзут кончился. Да и… — Рон замолчал, ему не хотелось рассказывать сестре, как в безумной схватке Гарри сбил два Юбербессена, но сам стал жертвой неизветсно откуда вынырнувших Штаубшаугеров, как он вывалился из горящей Грнатины, и как слизеринцы хладнокровно подожгли его магошют. – Пойдём уже. Спать пора.

— А вдруг он сейчас придёт, представляешь, а здесь тишина, и никто ему вдверь не откроет.

— Как это никто. Охрана на воротах. Она его пустит, нас разбудит.

— Нет, Рон, ты не понимаешь, Джинни скинула руку и сделала несколько шагов по направлению к озеру, — из своих, понимаешь, вернулся человек, а его никто из своих не встречает.

— Ну, хорошо, давай ещё постоим.

---

— Рон, — Паша протянул ему бумагу, — принимай эскадрилью, вот приказ.

— А Гарри как же?

— Если бы Гарри был жив, он бы уже вернулся.

— Но я не могу…

— Лейтенат Уизли! – голос друга Паши мгновенно превратился в голос командира полка Павла Заикина, — отставить сопли! Вам приказано принять вторую эскадрилью. Через полчаса – ко мне за полётным заданием.

— Есть, — козырнул Рон. – разрешите выполянть?

---

— Итак, Поттер, вы утверждаете, что вас сбили вот здесь?- костлявый женский палец ткнул в расстеленную на столе карту.

— Да, профеесор Умбридж.

— И вы говорите, что сами упали в лес, а ваша метла в озеро.

— Да.

— Но, судя по донесениям Рона Уизли и Павла Заикина, слизернцы подожгли ваш магошют, как вам удалось избежать тяжёлых травм?

— Они подожгли только один веник, профессор Умбридж, к тому же я упал на мягкий кустарник, и…

— Продолжайте, продолжайте, Поттер.

— там меня нашёл Арагог. В его пещере я отлежался, пока моя нога…

— Поттер! Вам самому-то не смешно? Вы хотите убедить меня, что вас приютил и спрятал паук-людоед, который, как известно…

— Но он не любит Слизерин! Потому что…

— Я продолжаю. Который, как известно, состоял в близкой связи с так называемым наследником Слизерина, а возможно и с самим Салазаром. Может хватит запираться, Поттер? Может вы расскажете наконец нам все до конца и откровенно. Сколько вам заплатила слизеринская разведка, чтобы вы посадили на их территории новейший истребитель?

— Это Гранатина-то новейший? Да её любой слизеринец уже сто лет как до последнего винтика изучил!

— Вот, кстати, Поттер. Этот документ, — и профессор Амбридж протянула Гарри кусок пергамента, — ясно и однозначно показывает, что три года назад именно вы, Поттер, проводили курс начальной лётной подготовки для известных слизеринских стервятников Крабе и Гойла. Это ваша подпись?

— Да, моя.

— Вы, надеюсь, понимаете, что это – не что иное, как содействие врагу, что по условиям военного времени карается крайне строго.

— Но я выполнял распоряжение профессора Злея! Это было наказание за…

— Если вы думаете, Поттер, что то, что вы подчинялись известному и заклятому врагу Министерства и Хогвартса, заочно приговорённому к смерти, облегчит вашу участь, то вы ошибаетесь.

— Но ведь не только я подчинялся, все ученики тогда выполняли его распоряжения.

— Сейчас, Поттер, разговор идет не о всех учениках, а о вас лично. Итак: пособничество врагу, сдача в плен и передача секретных сведений. Подумайте, хорошенько подумайте над своей участью.

---

— Значит, слушай сюда, сука, — министр Фадж почувствовал под лопаткой что-то твёрдое и очень неприятное, — либо завтра Поттер командует Гриффиндорским полком, а эта дура валит отсюда курьерской скоростью, либо мы тебя по-тихому Арагогу скормим вместе с костюмом и портфелем. ты понял?

— Что вы себе позволяете? – попробовал возмутиться министр, — вы себе не представляете, что я могу…

— Усохни, гнида, — жарко продышали в министерское ухо, — я на Шкапина вырос, там таких, как ты, на хор ставили в день по дюжине. Короче, если не хочешь, чтобы завтра тебе вместо утреннего кофе в постель подали слизеринскую аваду кедавру, ты рвёшь на хрен все протоколы, а Умбридж отправляешь заведовать складом просроченных портянок на Диксон. Окей, ми-ни-стер?

— Окей, дрожащим голосом ответил Фадж.

— Ну вот и славно. А всё же жидкий министр нынче пошёл, не тот, не тот. Попробовал бы кто такой финт с Алексей Иванычем провернуть. Да и дядька Винстон вряд ли на такой дешёвый гоп-стоп купился бы. Ладно, иди, министерствуй.

---

— Ну всё, Гарри, — Паша подписал последнюю бумагу, — командуй. А я пошёл в Министерство. Буду тамошнюю породу улучшать по мере сил, так сказать, и возможностей. Буду оттуда следить за вами, раздолбаями.

— Паша, ты там сразу насчёт ЗИПа распорядись, а то у нас прутьев на два хороших ремонта, а дальше всё – полк на земле останется.

— Не будет тебе прутьев для Гранатин, Поттер, не будет.

— Как так, Паша, ты же сам понимаешь, что…

— Не будет тебе прутьев, Гарри, а будет тебе через неделю 36 штук новых Брумфайтеров. Так что не за красивые глаза и твой стильный шрамик я тебя от этой Умбридж выцарапывал, сейчас самое веселье начинается. И мы веселиться будем, и вам скучать не дадим.

Лирическое отступление.

"…вас гонят под наши файерболлы мугловские комиссары. Перестреляйте их, и выходите к нам. В Слизерине всегда с почётом принимали чистокровных волшебников. Закончим эту бесполезную войну. Гриффиндорцы – вы отважные лётчики, но ваши мётлы годятся лишь для того, чтобы катать на них старушек. Вас становится с каждым днём всё меньше и меньше. Хватит верить гнилой пропаганде муглокровок и сладким сказочкам Дамблдорра! Гарри Поттер! Драко просил тебе передать, что он отдаст тебе свой личный Штаубягдштурмкампффлугзугшаугер и с почётом примет тебя в свой гешвадер. Хватит, говорю я вам! Маги не должны проливать кровь магов!..."

— На фига ты это слушаешь? – Рон, неумело штопавший свой комбез, уколол палец и тихо матюгнулся.

— Интересно же, — Паша повернулся и положил ноги на спинку кровати, — назначат они за мою голову пять тысяч галеонов или на трёх остановятся?

Тем временем передача закончилась, и приёмник захрипел бодрым маршем:

У нас нет места трусам, паникёрам,

мы мир сжуём, как постный доширак,

и маглокровки долбанные скоро

познают наш магический кулак.

лети вперёд зелёная машина,

хоть целый мир мы вызовем на бой,

непобедим гешвадер Слизерина

и белокурый бестия Малфой.

— Да ну их в задницу, — Гарри направил палочку на приёмник, — абстелленнахсукабыстро! Приёмник испуганно хрюкнул, заткнулся и вскочил на шкаф. На всякий случай.

— Ха-а-а-рошее заклинание, — протянул Паша минут через 15, когда затих жизнерадостный ржач. – Сам сочинил?

— Гермиона подсказала, — буркнул Гарри, спровоцировав очередные четверть часа радостного и громкого выражения хорошего настроения.

— Рон, кончай с комбезом возиться, — возьми гитару лучше.

— Ага, завтра мама приезжает, как я с такими дырками буду?

— Рон, ты, видимо, что-то позабыл. Тебе больше не надо брать у Перси его старую робу и штопать её долгими зимними вечерами. Тебе надо пойти в ХОЗУ, и там, согласно вещевому аттестату, тебе выдадут много разных интересных предметов. Некоторые из них ты даже сможешь надеть на себя.

— Нет, Гарри, — Паша ради такого дела даже скинул ноги с кровати, — ему не надо идти в ХОЗУ, потому что я туда уже сходил и поставил в нужном пергаменте закорючку, которую наш Рон гордо именует подписью. Ему надо только засунуть руку под койку, после чего решить, в чём он хочет встречать миссис и мистера Уизли – в лётном комбезе, как старый воздушный ас, или в парадной форме, как нормальный гриффиндорский офицер.

Ещё пару минут Рон для порядку помучился с напёрстком и иголкой, а потом сдался. И вся комната под негромкий гитарный перебор тихо затянула любимую песню.

В метлу попало файерболлом

и расфигачило на раз.

Мы больше не вернёмся в школу,

пойдут занятия без нас.

Напишут имя на заборе,

кусок метлы снесут в музей,

портрет повесят в Гриффиндоре,

лишь только усмехнется Злей.

Сорвутся совушки с насеста

и похоронки понесут.

Заплачет мама и невеста,

друзья тихонько помянут.

Последний куплет протянули так жалобно, что у Гарри на глазах непроизвольно выступили слёзы.

— Да, — вдруг донёсся из угла тихий голос, — и мы так же много лет назад сидели в землянке при свете магзутовой коптилки, поминали погибших и пели грустный песни.

— Сэр, — Гарри попытался вскочить, но запутался в одеяле. Паше хватило выучки встать как положено, Рон испуганно отбросил жалобно звякнувшую гитару.

— Да что вы, ребята, сидите, — всё так же тихо сказал Дамблдорр, подхватывая инструмент у самого пола. – Рон, сыграй нам ещё что-нибудь.

— Сэр, задыхаясь от собственной наглости, сказал вдруг Рон, а может вы сами?

— Ну-у-у-у… Ах, старикам всегда приятно вспоминать, какими они были в молодости. – Дамблдорр перехватил гитару поудобнее, пальцы пробежали по струнам, и старый, не раз уже битый по пьяни инструмент, вдруг отозвался жгучим упругим мотивом:

В кастильском небе метла летела

навстречу смерти, такое дело.

Ты смел, как Чкалов, ты крут, как Зорро –

о, команданте, о, Дамблдорро!

О, запах дыма, огонь пожара,

о, Барселона, Гвадалахара.

Прощай, мучача, вернусь не скоро.

О, команданте, о, Дамблдорро!

Навстречу бою летел твой чато,

текла хакуна, лилась матата.

Смерть лучше плена, или позора

О, команданте, о, Дамблдорро!

Ещё не затих последний аккорд, как директор Хогвартса вышел, неслышно притворив за собой дверь.

— Гермиона, я…

— Не говори ничего, Рон, не говори ничего, я тебя умоляю. Ещё день, выйдет солнце, и весь этот кошмар начнётся сначала. Вы будете поднимать в воздух ваши Гранатины, а потом возвращаться. А мы будем считать, считать и недосчитываться. А потом вы опять улетите, а мы опять будем думать, скольких из вас мы ещё не досчитаемся к вечеру. А пока этот вечер наш, наш целиком. Представь, что нам опять по 12 лет, и всё, что нас тревожит, это кубок по квиддичу…

— Джинни, я не могу…

— Послушай, Гарри, послушай меня внимательно. Ты можешь придумывать сколько угодно причин, чтобы не брать меня на задание. ты можешь сколько угодно ставить мне неудов в лётной книжке. Мне плевать. Гранатиной я владею не хуже любого другого из твоего сквадрона. Кроме тебя, мне в хвост никто зайти не может, даже мой разлюбезный братец. И поэтому, либо ты меня берёшь своим ведомым, либо это сделает Дин Томас, ты понял?

— Хорошо, Джинни, я возьму тебя на задание своим ведомым. Но с одним условием.

— Каким, Гарри?

— В первом вылете ты не делаешь ничего, ты просто держишься за мой хвост. Ты не сбиваешь Штаубшаугеры и Юбербессены, ты не бросаешься на каждый проходящий Шлахтбаррендеро. Ты даже не нервничаешь, когда тебе кажется, что меня сейчас свалят, понятно?

— Но, Гарри, но как так можно?

— Джинни, ты безупречный летун, ты потрясающий летун. Но ты — никакой боец. Видит бог, я так хотел бы, чтобы ты сидела вместе с Гермионой и нанизывала прутья. Но если ты не можешь иначе – я сделаю из тебя бойца. Клянусь, если ты будешь беспрекословно выполнять всё, что я говорю, из тебя выйдет такой боец, что сам Малфой не рискнёт с тобой связываться.

— Гарри… Я… честное слово, я сделаю всё так, как ты говоришь.

— Но пасаран, любимая.

— Death and destruction, дорогой.

Эпизод пятый. Лети вперёд, стальная эскадрилья.

Хогвартс, 200… г.

— Я не знаю, что вы там думаете у себя в министерстве, но я знаю точно – без прикрытия я своих учеников на Дурмштранг больше посылать не буду. – Дамблдорр в ярости хлопнул кулаком по столу так, что феникс чуть не утонул в котелке с воспоминаниями. – Не буду! А если вы, господин Фадж, станете настаивать, то я заставлю вас лично отнести каждую похоронку по адресу. Каждую!

— Дамблдорр! – министр был в отчаяньи, — если мы не сделаем этого, их новенькие Шлахтбаррендеро не оставят от Хогварца камня на камне!

— Брумфайтеру не хватает дальности долететь до Дурмштранга. Без прикрытия Штаубшаугеры будут сбивать наши Свупдастеры как на полигоне.

— То есть вы отказываетесь выполнять распоряжение Министерства?

— Да и категорически.

— Ну знаете, Дамблдорр, за это можно и палочку на стол выложить.

— Не вы мне её давали, Фадж, не вам её у меня и отбирать.

— Хорошо, этот вопрос мы рассмотрим на коллегии. Всего хорошего, Дамблдорр. Я сообщу, кому вам надлежит передать дела.

---

— Джинни, — Гарри прищурившись смотрел на выруливающие Свупдастеры, — всё-таки как-то очень неправильно получается…

— Гарри, либо мы летим сегодня, либо Баррендеро прилетают к нам завтра, а Дамблдорра снимают. У нас есть варианты?

— Но это новое заклинание, мы даже не знаем, сработает ли оно.

— У Гермионы сработало.

— Угу, один раз.

— Ну, и у меня один раз сработало. Ну, почти сработало, совсем чуть-чуть не получилось. А у тебя и Рона не вышло даже первый слог произнести. Значит, лечу я, и точка.

— Джинни, но…

— … твою, Гарри, — потеряла терпение Джинни, — вали-ка ты отсюда, да постарайся, чтобы над Дурмштрангом было поменьше зелёных, когда мы туда прилетим. Ещё неизвестно, кому из нас хуже придётся.

---

— Йоу, Эрни! Это га-араздо круче, чем пугать магловских старушек Гранд-Улётом!

— Стэн, не зевай!

— Будь, спок, шеф! Но пасаран! Слыш, а, ну как клёво-то! Ни один зелёный не ушёл, я ваще в отпаде.

— Большие! – прорезался звонкий голос Джинни, — отличная работа! Домой!

— Маленькие, спасибо за прикрытие, — проговорил Эрн своим спокойным голосом, — домой!

— Хэй, милашка! – опять заорал Стэн, — не хочешь провести вечерок с геройским парнем, а?

— Ща шарахнут тебя кедаврой на отходе, геройский парень, будет тебе вечерок.

— Уау, красотка! Какой-такой шарахнут, ты чо? Все эти ваши привады кадавра ничо не стоят в сравнении с хорошей очередью из Березинской спарки! – и Стэн любовно погладил пулемёт, на котором уже было 11 насечек. А когда они приземлятся, появится ещё одна.

Свупдастер сделал последний круг над целью. Пересчитав метломараны, пристраивающиеся к нему для отхода, Эрни улыбнулся – сегодня без потерь. Над Дурмштрангским метлодромом поднимался жирный чад. Обломки Шлахтбаррендеро, разметало взрывами по всей округе. Ещё три Штаубягдштурмкампффлугзугбесена, попытавшиеся взлететь, догорали чуть в стороне.

---

— Джинни! Джинни, ну! Как?

— Гермиона, это было очень просто: пенденте депозито – и наши Брумфайтеры летят в два раза дальше! Суспендидо реципеенте тоже работает, но хуже – скорость сильно падает. А пенденте депозито – это то, что надо! Всё, теперь им хана! С прикрытием они ничего нам не смогут сделать. Гермиона, ты – гений, честное слово!

Из приказа:

"За разработку нового вида боевой техники наградить:

бригмаготехника 1-го ранга Грэйнджер Гермиону орденом Мерлина второй степени"

— А где Гарри?

— Джинни он…

— Что!?

— Ну, Джинни, ну не волнуйся. Он уже не первый раз так. Вернётся.

— Рон, как же так?

— Ну, понимаешь, когда мы прошлись над их метлодромом, они как с цепи сорвались. Все на нас навалились. Гарри мне ещё перед вылетом говорил: "Не ввязываемся и оттягиваем их на юг, чтобы они в Дурмштранг не успели." Мы так и думали, что если они на завтра налёт готовят, то все на подскоке и сидят. Так и получилось. Крутились, как караси на сковородке, и от себя их не отпускали, и на юг оттягивали. Вот. А уже когда уходить начали, тут пара зелёных, как снег на голову. И на Маклаггена – он приотстал чуть. Ну, Гарри только и крикнул мне "уводи!". Я потом смотрю – этот Маклагген в хвосте ковыляет, а Гарри нет. Джинни, ну…

— Что, Джинни? Что? А я его ещё послала перед вылетом…

— Эх ребятки, ребятки, — раздался рядом сокрушённый голос Огрида, — а я вот тут вам чайку принёс. Да вы не убивайтесь раньше времени, не таков наш Гарри, чтобы… О! Блин! Ну, я ж говорил! Вот он идёт. Да не туда смотрите! Ниже, ещё ниже.

И тут все наконец увидели точку над самым горизонтом, почти неразличимую на фоне леса. Сделав несколько рискованных манёвров, так, что у всех перехватило дыхание, Гарри с несвойственной ему небрежностью плюхнул аппарат на метлодром.

— Ну всё, — сняв шлем и сделав глоток чая, выдохнул Гарри, — отлетался Малфой. – И в изнеможении опустился на землю.

— И-и-йесс!!! – потряс окрестности громкий вопль, — Качать Поттера!

---

— Я его сразу узнал. Он ещё Гойлу заорал: "Не трогай!" и палочку тянет. Если бы он не помешал Гойлу, мне бы хана. Никак не успевал уйти. А так, Гойл шарахнулся и Малфоя зацепил, пока они крутились, я хоть развернуться успел. Смотрю, а Малфой уже в лоб несётся, палочку выставил. А я по нулям. И файерболы все расшвырял, и Березин до железки отстрелял, а кедаврой попасть в лобовой – это без шансов. Да и не успеваю я, кедавра штука долгая. Ну, и тут я… Ну, в общем, шарахнул, чем пришлось. И Малфою досталось, и самого зацепило. Я уж думаю, хватит ему, и потихоньку домой разворачиваюсь. Ан нет, прицепился, как клещ и шарашит файерболами. Я кое-как уворачиваюсь, но чую – что-то пакостное он мне готовит. И тут я – вниз, он за мной. В последний момент вытянул, а Малфой вот земли покушал, теперь не встанет. Думал, что и мне придётся, шутка ли – почти вертикально шёл. Но обошлось. Ну я потихоньку, блинчиком и – домой. Гермиона, ты не посмотришь, что там с метлой? Чинить надо, что-то хрустнуло…

— Не надо её чинить, Гарри. Отлетался твой Брумфайтер. У тебя ж перегрузка, небось за десятку была.

---

Гарри выходил из столовой с единственной мыслью о десятичасовом оздоровительном сне, когда Гермиона потянула его за рукав.

— Гарри, — на два слова.

— О, нет, Гермиона, ну, пожалуйста, я спать хочу – просто умираю.

— Гарри, я не хотела при всех. Чем ты шарахнул Малфоя?

— Гермиона, отпусти меня, а?

— Я отпущу тебя спать сразу, как только ты ответишь на мой вопрос. Итак?

— Ну, послушай, какая в конце-концов разница? Шарахнул и шарахнул. Главное, что он мёртв, а я пока жив. А если ты меня отпустишь, я проживу ещё какое-то время.

— Гарри, я хочу знать. Это очень серьёзно.

— Зачем тебе? Я сделал это один раз и, поверь, совершенно не горю повторить этот опыт.

— Это связано с Тем Кого …

— Да, Гермиона, да. Именно с ним это и связано. Чтобы свалить Драко я призвал Сатану. Теперь я могу идти спать наконец?

— Господи, Гарри, неужели ты не можешь называть его как-нибудь по-другому?

— Во-первых, это не он, а она. А, во-вторых, ей совершенно всё равно, как её называют. И блокбастеров "Сатана – дочь Воеводы" или "Сатана превращается в Днепр" она тоже не смотрит. Хочешь назову её истинное имя? Настоящее. Хочешь, нет? Пятнадцать Пэ ноль восемнадцать эм. Ты довольна? Хочешь ещё? Пожалуйста. Заклинание пуска звучит на серпентарго, но ты запоминай, вдруг пригодится, ты же у нас способная. Шлюссель ауф шиссен, клярлампе люхтет, ворстуфе, хауптстуфе…

— Хватит, Гарри, хватит. Я не могу это слушать. Но я не понимаю, как ты не побоялся…

— А кто тебе сказал, что я не испугался. Ещё как испугался. Но Дамблдорр, когда давал мне заклинание красной кнопки, так и сказал: "Гарри, может настать тот момент, когда у тебя не останется другого выхода. Но если ты – настоящий Гриффиндорец, то у тебя получится." Правда, после этого он добавил, что сам так и не рискнул ни разу воспользоваться этим заклятием.

— Боже мой, Гарри, боже, мой! Мне страшно подумать, какие ещё страшные заклятия ты скрываешь, и что ты ещё можешь сотворить, когда ты будешь уверен, что другого выхода нет.

— Ну, Гермиона, не всё так страшно. Поверь, для Драко я не пожалел самого-самого. А осталось так, по мелочи – парочка голубых железок, саддлер… Был стилет, но я его Рону на Рождество подарил… А, ну ещё десяток Кентов нам Джордж с Фредом из своего магазина подогнали. Кстати, хочешь парочку – забавная игрушка, тебе понравится. Только её надо с Гранд-улёта пускать, нормальную метлу переворачивает. А ещё, слушай, есть…

Всё-всё-всё, Гарри, топай дрыхнуть. Кстати, у тебя не болел шрам, когда ты призвал, Того Кого…

— Разумеется, болел, да ещё как. Но согласись, полезно в наше время иметь личный радиационный датчик, нес па? А немного головной боли – цена небольшая, ты уж мне поверь.

---

— Ну что, Гарри, — Паша поднялся из кресла навстречу бывшему воспитаннику, — со звёздочкой тебя.

— Спасибо, Паша, — Гарри стеснительно потрогал только что вручённую звезду Мерлина первой степени. – Вечером ждём. Сам понимаешь – положено. А то и на Дурмштранг с нами слетаешь, разомнёшься. Не забыл ещё в министерском кресле, как метлой-то управлять, а?

— Ох, Гарри. Веришь – нет, когда мы с тобой на двух Гранатинах против десятка Юберфлугбессенов вылетали, ей-богу легче было. А теперь… а, — Паша махнул рукой. Но через секунду, кинув взгляд на лежавший на столе пергамент, перестал балагурить и жаловаться на тяжёлую министерскую жизнь.

— Слушай сюда, Гарри. Хотел тебя через пару недель вызвать, но раз уж сам зашёл. Слизерин скоро раздолбают. Это уже всем понятно, дело пары месяцев, максимум полугода. Скажи, твой заместитель по лётной созрел на выдвижение?

— Джинни? Вполне. Только с вакансиями, сам понимаешь.

— Вот и двинем её на твоё место, а тебя… В общем, есть дело, как раз такой, как ты, нужен. Я-то уже никуда. Короче, подумай, посоветуйся…

— А что советоваться-то, Паша, ты ж мне и не сказал ничего. А если сейчас и скажешь, то чую я, что гриф на твоих словах стоять будет такой, что… Ладно, не тяни, согласен я.

— Да я и не сомневался. – Паша перегнулся через стол и немного картинно кинул Гарри небольшой свиток.

— Джет сваббер, — прочитал Гарри заголовок, а что это такое?

— Вот и узнаешь.

Эпилог.

Где-то в Англии, 201… г.

— Ну что, девочки, пойдём, — Паша приобнял Гермиону и Джинни и мягко подтолкнул их в сторону дома. – Соколы ваши часа через полтора вернутся, мы как раз салатиков накрошим, картошечку почистим.

— Нет, Паша, ты иди, а мы ещё постоим, — Гермиона, приложив руку ко лбу, не отрываясь смотрела, как Суперсоник Джанитор исчезает в ярком июльском небе. – Успеем мы салатики покрошить.

— Ну успеем, так успеем, — Паша присел на камень и закурил папироску. – А вообще, вы, девочки, зря волнуетесь. Джанитор – хорошая метла. Надёжная. Не психуйте.

— А я и не психую, — Джинни присела рядом с Пашей, — я своё год назад отпсиховала, когда у Гарри на этом Джаниторе бафтингом все прутья поотрывало. Дай огоньку что ли.

— Ничего себе! – Паша деланно рассмеялся, — на Дурмштранг ходила – не курила, а тут – на тебе. – и вдруг как-то даже сник. Долго рылся в карманах, потом зажигалка всё не хотела разгораться, — Снятся полёты-то, а, Джинни?

— Уже и не снятся, Паша. Лет пять как.

— И мне тоже не снятся. Почти.

— Ладно, повернулась к ним Гермиона, — и правда, чего мы тут куксимся? Пошли, пока мужики наши летают, по стопарику вмажем, ага?

— Точно, — повеселел Заикин, — у меня как раз для такого случая кое-что припрятано. – и он быстро и резко зашагал через поле. Джинни чуть-чуть задержалась, как будто запнулась или просто камешек в босоножку попал.

— Гермиона, я…

— Что?

— Давно хотела тебя спросить, почему ты всё время вот так стоишь, ладонь козырьком, смотришь вдаль…

— Ты ж знаешь, я сама не своя, когда к Рону в дивизию новые мётлы приходят. Его-то Гарри вывезет, не вопрос. А вот дальше… Ты помнишь, что было, когда у него в полку три катастрофы подряд Джет Сваббере случилось?

— Да уж… Как не помнить. Я не об этом. Ты ж лучше всех экран делала. На башне до сих пор твой ортунгсгёрат вспоминают. А тут стоишь просто и смотришь, как точка в небе исчезает.

— Знаешь, Джинни, с одиннадцати лет вокруг меня сплошные заклинания, палочки волшебные, хвосты единорога, слёзы феникса… Никто ничего не делает без заклинаний. Оладьи поджарить – одно заклинание, в магазин сходить – другое. Зелёных сбивать – десятка два только сама придумала. Погибших и то заклинанием хоронят. Только вот не придумали ещё таких заклинаний, чтобы Рон вылетел на новой метле, а я с ума не сходила бы. Так что ортунгсгёрат этот мне ни к чему. Ладно, давай Пашу догонять. Ты майонез оливковый купила?

— Да, и грейпы тоже. Всё, как ты просила.

http://sevich.livejournal.com/138276.html

Карел Чапек, "Двенадцать приемов литературной полемики, или Пособие по газетным дискуссиям".

Вступление автора

Это краткое руководство рассчитано не на участников полемики, а на читателей, чтобы они могли хотя бы приблизительно ориентироваться в приемах полемической борьбы. Я говорю о приемах, но никак не о правилах, потому что в газетной полемике в отличие от всех других видов борьбы — поединков, дуэлей, драк, побоищ, схваток, матчей, турниров и вообще состязаний в мужской силе, нет никаких правил — по крайней мере у нас. В классической борьбе, например, не допускается, чтобы противники ругались во время состязания. В боксе нельзя нанести удар по воздуху, а потом заявить, что противник нокаутирован. При штыковой атаке не принято, чтобы солдаты обеих сторон клеветали друг над друга — это делают за них журналисты в тылу.

Но все это и даже гораздо большее — совершенно нормальные явления в словесной полемике, и трудно было бы отыскать что-либо такое, что знаток журнальных споров признал бы недозволенным приемом, неведением боя, грубой игрой, обманом или неблагородной уловкой. Поэтому нет никакой возможности перечислить и описать все приемы полемической борьбы ; двенадцать приемов, которые я приведу, — это лишь наиболее распространенные, встречающиеся в каждом, даже самом непритязательном сражении в печати. Желающие могут дополнить их дюжиной других.

1. Despicere (смотреть свысока — лат.), или прием первый. Состоит в том, что участник диспута должен дать почувствовать противнику свое интеллектуальное и моральное превосходство, иными словами, дать понять, что противник — человек ограниченный, слабоумный, графоман, болтун, совершенный нуль, дутая величина, эпигон, безграмотный мошенник, лапоть, плевел, подонок и вообще субъект, недостойный того, чтобы с ним разговаривали. Такая априорная посылка дает вам затем право на тот барский, высокомерно-поучающий и самоуверенный тон, который неотделим от понятия "дискуссия". Полемизировать, осуждать кого-то, не соглашаться и сохранять при этом известное уважение к противнику — все это не входит в национальные традиции.

2. Прием второй, или Termini (терминология — лат.). Этот прием заключается в использовании специальных полемических оборотов. Если вы, например, напишете, что господин Икс, по вашему мнению, в чем-то неправ, то господин Икс ответит, что вы "вероломно обрушились на него". Если вы считаете, что, к сожалению, в чем-то не хватает логики, то ваш противник напишет, что вы "рыдаете" над этим или "проливаете слезы". Аналогично этому говорят "брызжет слюной" вместо "протестует", "клевещет", вместо "отмечает", "обливает грязью" вместо "критикует", и так далее. Будь вы даже человек на редкость тихий и безобидный, словно ягненок, с помощью подобных выражений вы будете наглядно обрисованы как субъект раздражительный, сумасбродный, безответственный и отчасти ненормальный. Это, кстати, само собой объяснит, почему ваш уважаемый противник обрушивается на вас с такой горячностью: он просто защищается от ваших вероломных нападок, ругани и брани.

3. Прием третий известен под названием Caput canis (здесь: приписывать дурные качества — лат.). Состоит в искусстве употреблять лишь такие выражения, которые могут создать об избиваемом противнике только отрицательное мнение. Если вы осмотрительны, вас можно назвать трусливым ; вы остроумны — скажут, что вы претендуете на остроумие ; вы склонны к простым и конкретным доводам — можно объявить, что вы посредственны и тривиальны ; у вас склонность к абстрактным аргументам — вас выгодно представить заумным схоластом, и так далее. Для ловкого полемиста попросту не существует свойств, точек зрения и душевных состояний, на которые нельзя было бы наклеить ярлык, одним своим названием разоблачающий поразительную пустоту, тупость и ничтожество гонимого противника.

4. Non habet (здесь: констатировать отсутствие — лат.), или прием четвертый. Если вы серьезный ученый, над вами легко одержать победу с помощью третьего приема, заявив, что вы тугодум, болтливый моралист, абстрактный теоретик или что-нибудь в этом роде. Но вас можно уничтожить и прибегнув к приему Non habet. Можно сказать, что вам не хватает тонкого остроумия, непосредственности чувств и интуитивной фантазии. Если же вы окажетесь именно непосредственным человеком, обладающим тонкой интуицией, вас можно сразить утверждением, что вам недостает твердых принципов, глубины убеждений и вообще моральной ответственности. Если вы рассудочны, то вы ни на что не годитесь, так как лишены глубоких чувств, если вы обладаете ими, то вы просто тряпка, потому что вам не хватает более высоких рациональных принципов. Ваши подлинные свойства не имеют значения — нужно найти, чего вам не дано, и втоптать вас в грязь, отправляясь от этого.

5. Пятый прием называется Negare (здесь: отрицать наличие — лат.) Cостоит в простом отрицании всего вашего, всего, что вам присуще. Если вы, к примеру, ученый муж, то можно игнорировать этот факт и сказать, что вы поверхностный болтун, пустозвон и дилетант. Если вы в течение десяти лет упорно твердили, что (допустим), верите в чертову бабушку или Эдисона, то на одиннадцатом году о вас можно заявить в полемике, что никогда еще вы не поднимались до позитивной веры в существование чертовой бабушки или Томаса Альвы Эдисона. И это сойдет, потому что непосвященный читатель ничего о вас не знает, а посвященный испытывает чувство злорадства от сознания, что у вас отрицают очевидное.

6. Imago (здесь: подмена — лат.) — шестой прием. Заключается в том, что читателю подсовывается некое невообразимое чучело, не имеющее ничего общего с действительным противником, после чего этот вымышленный противник изничтожается. Например, опровергаются мысли, которые противнику никогда и не приходили в голову и которых он, естественно, никогда не высказывал ; ему показывают, что он болван и глубоко заблуждается, приводя в примеры действительно глупые и ошибочные тезисы, которые, однако, не принадлежат ему.

7. Pugna (избиение — лат.) — прием, родственный предыдущему. Он основан на том, что противнику или концепции, которую он защищает, присваивают ложное название, после чего вся полемика ведется против этого произвольно взятого термина. Этим приемом пользуются чаще всего в так называемых принципиальных полемиках. Противника обвиняют в каком-нибудь непотребном "изме" и потом разделываются с этим "измом".

8. Ulises (Улисс (Одиссей) — символ хитрости — лат.) — прием восьмой. Главное в нем — уклониться в сторону и говорить не по существу вопроса. Благодаря этому полемика выгодно оживляется, слабые позиции маскируются и весь спор приобретает бесконечный характер. Это также называется "изматывать противника".

9. Testimonia (свидетельства — лат.). Этот прием основан на том, что иногда удобно использовать ссылку на авторитет (какой угодно), например, заявить — "еще Пантагрюэль говорил" или "как доказал Трейчке". При известной начитанности на каждый случай можно найти какую-нибудь цитату, которая наповал убьет противника.

10. Quousque... (доколе... — лат.) Прием аналогичен предыдущему и отличается лишь отсутствием прямой ссылки на авторитет. Просто говорят: "Это уже давно отвергнуто", или "Это уже пройденный этап", или "Любому ребенку известно", и так далее. Против того, что опровергнуто таким образом, не требуется приводить никаких новых аргументов. Читатель верит, а противник вынужден защищать "давно опровергнутое" — задача довольно неблагодарная.

11. Impossibile (здесь: нельзя допускать — лат.). Не допускать, чтобы противник хоть в чем-нибудь оказался прав. Стоит признать за ним хоть крупицу ума и истины — проиграна вся полемика. Если иную фразу нельзя опровергнуть, всегда еще остается возможность сказать: "Господин Икс берется меня поучать...", или "Господин Икс оперирует такими плоскими и давно известными истинами, как его "открытие...", или "Дивись весь мир! Слепая курица нашла зерно и теперь кудахчет, что...". Словом, всегда что-нибудь да найдется, не так ли?

12. Jubilare (торжествовать — лат.). Это один из наиболее важных приемов, и состоит он в том, что поле боя всегда нужно покидать с видом победителя. Искушенный полемист никогда не бывает побежден. Потерпевшим поражение всегда оказывается его противник, которого сумели "убедить" и с которым "покончено". Этим-то и отличается полемика от любого иного вида спорта. Борец на ковре честно признает себя побежденным; но, кажется, ни одна еще полемика не кончалась словами: "Вашу руку, вы меня убедили". Существует много иных приемов, но избавьте меня от их описания; пусть уж литературоведы собирают их на ниве нашей журналистики.

ТЫЦ

Кому как, но с моей персональной ТЗ, граждане, составившие нижеприведенный список(составь они его в реале) достойны стать объектом внимания ФСКН. причем не только за подчеркнутое(взято из Вконтакте)

Блин, я половины этих исполнителей не знаю.

А где "Лесоповал" с Кругом?

dim999 пишет:

Рейтинг: + 2 —
ссылка на сообщение Отправлено: 19.02.13 17:20. Заголовок: Поттер — нашей юнос..

Поттер — нашей юности полёт.
(пять эпизодов из жизни Hogvarts Air Force с прологом, эпилогом и лирическим отступлением)

Что только не придумают! Я как-то видел фанфик по Гарри Поттеру где была попаданка-летчица из ВОВ.

А еще в одном фанфике вскользь упоминался... Мир императора Германа.

Кто 66 лет назад мог подумать, что песня зазвучит совсем по-другому?...

http://www.sovmusic.ru/download.php?fname=azer_msk

ПТУРщик — А теперь есть "Песня настоящего москвича" — "... у мэня машина ест, ВАЗ-2106! И квартир в Кузминки я купиль! ..." (с)

Конгресс США принял закон, согласно которому из 8 белых пешек на шахматной доске 2 должны быть черными, а одна голубой.

Розовую забыли

ОБРАЗНОЕ МЫШЛЕНИЕ

Как-то перед Днем Победы руководство решило пригласить в нашу контору ветерана — летчика-истребителя. В назначенное время ветеран прибыл. Им оказался невысокий сухощавый старичок, пиджак которого был густо увешан

БОЕВЫМИ орденами. Однако перед аудиторией ветеран выступать стеснялся.

Тогда мы зазвали его к себе на кафедру и, грешным делом, налили ему 100 граммов. Старец неожиданно лихо употребил стакан, содрогнулся и заявил, что к встрече с народом готов.

Для встречи выбрали большую аудиторию амфитеатром человек на 150.

В первом ряду расположился личный состав кафедры политической истории, в основном, дамы, достигшие пенсионного возраста еще тогда, когда их кафедра называлась "История КПСС".

Все пошло как по маслу. Ветерану задавали заранее подготовленные вопросы, он что-то отвечал, завкафедрой политистории в полудреме привычно вежливо улыбалась, словом, "Дело уверенно шло на рационализацию" (бр. Стругацкие, "Сказка о тройке"). Вдруг кто-то задал внеплановый вопрос:

— Скажите, а "Мессершмитт" трудно сбить?

Ветеран на секунду прикрыл глаза, как бы обращаясь в прошлое, затем оглядел орлиным взором аудиторию и отчеканил:

— Вот что я вам скажу, сынки. "Мессер" завалить — это все равно, что

тигрицу в жопу вы@#ать! А я их три сбил!!