Таким образом Ромейская империя получила несколько лет мира. Император и его советники не сомневались в том, что перемирие не продлится долго, и приложили все усилия к укреплению военных сил и финансов империи. В то же время Константинополь развил активнейшую дипломатическую деятельность.
Созданная ранее система союзов устойчиво обеспечивала безопасность восточной границы, к тому же хорошо защищенной военнопоселенцами-акритами. Хулагуиды по прежнему нуждались в западном союзнике против мамлюков и нелояльных турок, ибо их главные силы отвлекались на восток – Улуг Улус раздирала «великая распря» между Хайду и Хубилаем. Монголы-«негудерцы», закрепившиеся в Афганистане и управляемые ставленниками Хайду из рода Чагатаидов, установили контроль над Систаном и совершали набеги на земли хулагуидских вассалов в Фарсе и Кермане, которые были столь опустошительными, что жители славного Ормуза вынуждены были забросить свой город на материке и переселиться в «Новый Ормуз» на остров. С другой стороны не прекращалась война с Египтом. В 1282 ильхан Абага умер от белой горячки; к власти пришел его брат Тегудер-Ахмад, ревностный мусульманин (май-июнь 1282 г.). В 1282-83 Тегудер вел переговоры о мире с Египтом, но они кончились тем, что мамлюки заключили в тюрьму монгольских послов (1283 г.).
Смена власти в Ильханстве привела к перетасовкам в пограничном с Византией Румском султанате, где власть делили по Галису (Кызыл-Ирмаку) два султана из рода Сельджуков – Гияс-эд-дин Кей-Хосров III, правивший в Конье, и его кузен Гияс-эд-дин Масуд II (сын покойного Из-эд-дина и брат перешедшего на византийскую службу Сиявуша), правивший в Кайсери и Сивасе. Гияс-эд-дин Кей-Хосров III в 1284 году был убит по приказу ильхана Тегудер-Ахмада, который передал весь султанат Масуду. Но мать убитого султана попросила помощи для своих двух внуков у беев Писсидии Эшрефгулларов и с этой целью пригласила их войско в Конью. Преемником Гияс-эд-дина Кей-Хосрова III был провозглашен его племянник Ала-эд-дин Кейкубад III, сын Фаремурзы – брата покойного султана. Вскоре Тегудер-Ахмада низложил и убил сын Абаги Аргун (лето — осень 1284 г.). Следуя политике отца и продолжая борьбу с Хайду и мамлюками, Аргун подтвердил союз с Византией, и в то же время утвердил на престоле Коньи юного Ала-эд-дина Кейкубада III. Масуд вынужден был довольствоваться востоком. Впрочем ильхан назначил в Конью нового великого визиря (по совместительству выполнявшего функции монгольского баскака) – Фахр-эд-дина Казвини, наделенного полномочиями покойного Сулеймана Перванэ. Во всех этих событиях Византия, отвлеченная ожесточенной войной на западе, не могла принять участия, но с новым ильханом Аргуном были подтверждены прежние союзнические отношения.
Отдельной статьей в восточной политике Византии проходил другой вассал Хулагуидов – Трапезунд. Естественно восстановленная Константинопольская империя с чувствами крайнего недовольства смотрела на Трапезунд и никак не могла допустить равенства по императорскому титулу для трапезундских Великих Комнинов. Но Ласкарисы, овладев Константинополем, не могли ради внешних, «престижных» демаршей пренебречь налаживанием отношений с Трапезундом – важнейшим торговым партнером, пунктом, в который приходили караваны с востока, перегружая восточные «дефицитные товары» на венецианские, генуэзские – и теперь уже и византийские корабли. Необходимо было приобрести влияние в Трапезунде, и опора была найдена среди политических партий, развившихся в самом Трапезунде.
Трапезундская империя была основана при поддержке Грузии и по инициативе Тамары, и до монгольского нашествия была сателлитом Грузинского царства. На первых порах, т. е. до конца XIII в., трапезундские цари женились большею частью или на туземках (из знати населявших край родственных грузинам племен лазов и чанов), или на грузинских принцессах из дома Багратиони. Однако засилье «лазов» сильно задевало интересы греков. Греческая знать в крае была немногочисленна, но ее поддержкой являлся греческий городской патрициат, теперь разбогатевший на трансконтинентальной торговле. К 1280ым годам греки вступили в борьбу с «грузинской» партией, опираясь на поддержку Византии.
Сразу же после завоевания Константинополя император Иоанн VI Ласкарис обратился к юному Трапезундскому императору Иоанну Комнину, предлагая ему руку своей старшей (от первого брака) дочери Евдокии, и приглашая его посетить Константинополь. Иоанн, как раз оказавшийся в ситуации конфронтации с туземной знатью, с готовностью принял предложение. В 1284 году властитель Трапезунда высадился в Золотом Роге. «Протокольные» конфликты были достаточно быстро урегулированы – Иоанн Комнин признал старшинство Иоанна Ласкариса. В свою очередь Иоанн Ласкарис признал за Иоанном Комнином титул василевса. Правда лишь Ласкарис мог теперь титуловаться как «василевс ромеев», правитель же Трапезунда получал титул «василевс Востока, Иверии и Заморских стран». Торговый договор, предложенный трапезундским патрициатом, был согласован и утвержден, и вскоре в святой Софии юный государь Трапезунда обвенчался с 14-летней порфирородной Евдокией.
Вскоре выяснилось, что «лазы» не намерены так просто отдавать грекам власть в Трапезунде. В 1285 году Грузинский царь Давид осадил Трапезунд и при поддержке «туземной» партии овладел им, поставив у власти сестру Иоанна Комнина Феодору, бывшую замужем за одним из грузинских царевичей. В 1286 году, как только было заключено перемирие с Венецией, император снарядил в Трапезунд военно-морскую экспедицию. Одновременно были приведены в действие дипломатические рычаги, и вскоре новый ильхан Аргун направил царю Грузии приказ не вмешиваться в трапезундские дела, а Восточно-Сельджукский султан Масуд пообещал Византии военную помощь. В итоге, когда в июле 1286 года византийская эскадра вошла в гавань Трапезунда, она не встретила сопротивления. Иоанн Мегас Комнин вернулся на свой трон, везя с собой юную супругу из дома Ласкарисов и новорожденного наследника, Алексея, появившегося на свет в Константинополе (где император Иоанн VI Ласкарис имел удовольствие лицезреть своего первого внука). «Греческая партия» уверенно взяла власть в Трапезундском царстве, и поддерживала ориентацию на Константинополь на протяжении всего правления Иоанна Комнина.
Укрепляя дружбу с Хулагуидами, византийская дипломатия в то же время деятельно налаживала контакты с улусом Джучи, который в Великой Распре занимал враждебную Хулагуидам позицию, но в 1280ых вышел из войны, хотя с Хулагуидами и сохранялась определенная напряженность. Правителем наиболее близкого к границам Византии улуса Золотой орды являлся Ногай, кровник Хулагуидов, чьи братья были убиты в Иране по приказу Хулагу. После вышеописанных событий с восстанием Ивайло Ногай к 1280 году довершил покорение Болгарии. Воцарившийся в Тырново Георгий Тертер стал вассалом Ногая, но Тырновское царство включало в себя теперь лишь половину Болгарии – князья Браничево, Видина, Средеца стали вассалами Ногая независимо от Тырнова. В 1280ых годах Ногай уже прочно контролировал распавшуюся и подчиненную Болгарию.
Если Хулагуиды, стесненные войной на два фронта с Египтом и Чагатаидами, сами нуждались в союзе с Византией, Джучиды были в состоянии создать самую реальную угрозу империи. Поэтому еще с 1270ых годов византийская дипломатия обхаживала Ногая. Как и в РИ, удалось достичь соглашения, и пусть регулярные «дары», отправляемые из Константинополя в Исакчу (столица Ногая на нижнем Дунае), весьма напоминали дань, император Иоанн VI мог рассчитывать как на прочный мир на северной границе, так и на военную помощь Ногая в случае вторжения с запада (равно как Ногаю византийские серебряные «ставраты» верно служили для подкупа золотоордынских нойонов). Отношения с ханами Золотой орды в 1280ых выстраивались при посредстве Ногая, и митрополит Максим, назначенный в 1283 году на Киевскую кафедру взамен умершего Кирилла, сначала отправился к Ногаю, а затем, с его уполномоченными – в Сарай за ярлыком.
Русь в этой ситуации подвергалась воздействию византийской дипломатии преимущественно по церковным каналам. Обе страны в середине XIII века оказались перед выбором – конфронтация или соглашение с монголами. Никейская империя изначально занимала враждебную монголам позицию – отряд, присланный Иоанном Ватацем, сражался с монголами в составе Сельджукской армии в битве при Кеседаге в 1242 году, а сын Ватаца Феодор II одно время поддерживал враждебного монголам султана Из-эд-дина. Но, как описывалось выше, после падения Багдада Никея переориентировалась на тесный союз с монголами, который, в ситуации смертельно опасной угрозы с запада, обеспечивал империи прочный тыл на востоке. К этому же времени на Руси Данил Галицкий, потерпев поражение от Бурундая, смирился с монгольским сюзеренитетом. В 1259 году выдвиженец Данила, митрополит Кирилл, прибыл в Никею к патриарху Никифору Влеммиду. Содержание переговоров осталось тайной. Кирилл, бывший хранитель печати Данила, был поставлен собором русских епископов, и лишь теперь получал утверждение от патриарха. Ранее Никея, собирая под верховенством своего «вселенского патриарха» православную ойкумену, пошла на ряд уступок национальным церквям – были признаны Тырновское патриаршество и автокефалии Сербской и Трапезундской митрополий. Однако Русь ни тогда, ни теперь не сделала попыток добиться церковной независимости. Русские иерархи сознавали, что зависимость от Константинополя благотворна для Русской церкви – ибо в отличии от Болгарии и Сербии на Руси не было единой светской власти, и нельзя было допустить превращения Церкви в орудие враждующих князей. Эта идея была отражена в Константинопольских соборных деяниях.
«Изначала установлено, чтобы вся русская церковь была пасома и управляема одним митрополитом: так пошло с того времени, когда русские сподобились получить именование по Христу и подчинились нашей великой Христовой, кафолической и апостольской церкви. Конечно, не просто, как это сказал бы кто, и не случайно божественные оные мужи устроили, дабы многолюдный, тьмочисленный, можно сказать, почти бесчисленный тот народ, имел одного предстоятеля и всеобщего учителя. Но так как великая русская земля разделена на многие и различные мирские княжества и на столько гражданских областей, что имеет многих князей, , которые не менее разделены по своим стремлениям, как по делам и местам, так что многие восстают и нападают друг на друга и поощряются к раздорам, войнам и к избиению своих единоплеменников: то божественные оные отцы, провидя сие божественным Духом, как ученики мирного и кроткого Христа,... принимая во внимание, что не на добро и не на пользу им будет, если и церковная область распадется на многие части, что напротив, единый для всех митрополит будет как бы связью, соединяющею их с ним и между собою, установили там одну власть духовную, за невозможностью привести к единству власть мирскую. Прекрасно рассудили они, что подчиненные одному духовному предстоятелю и вождю находились бы в мире между собою: ибо все почитали бы одного главу, поставленного по образу истинного и первоединого главы — Христа, из которого, говоря словами божественного апостола, все тело церкви составляется и совокупляется и приводится к единству веры.»
Тем не менее определенные уступки на переговорах Кирилла с Никифором Влеммидом были русской стороной получены – относительно поставления русичей на митрополичью кафедру. Если ранее митрополиты назначались исключительно из Византии, поставления же Иллариона и Климента Смолятича были каноническими «бунтами» против Константинополя, то теперь было заключено соглашение, согласно которому грек и русич должны были поочередно занимать кафедру Русского митрополита. Данные об этом сохранил Никифор Григора.
«Было решено раз и навсегда, что им будет править один первосвященник ... и что этот иерарх будет подчинен Константинопольскому престолу ... он будет избираться поочередно из этого (русского) народа и из тех, кто рожден и воспитан здесь (т. е. в Византии), так, чтобы после смерти каждого следующего митрополита происходило чередование в наследовании церковного правления в этой стране; таким образом связь между двумя народами, укрепляясь и утверждаясь, послужит единству веры..».
Главным же вопросом, обсуждавшимся на переговорах, были отношения с монголами. Поражение Данила ставило крест на проектах борьбы с Ордой на Руси в то же время, когда Византия пошла на тесный союз с монголами. Исходя из этого Никифор и Кирилл выработали единую политику в отношении монголов. Византийское дипломатическое представительство в Сарае участвовало в переговорах, результатом которых было дарование ханами обширных привилегий Русской церкви. В то же время сам митрополит Кирилл по возвращении из Византии уехал во Владимир, где оказывал всемерную поддержку Александру Невскому, чья политика в отношении монголов совпадала с византийской.
В 1280ых годах ситуация осложнялась двоевластием в Орде между Ногаем и ханами Сарая. В данный период Византия находилась в альянсе с Ногаем, а митрополит сидел в подконтрольном Ногаю Киеве. На далеком же Владимирском севере, Ногаю не подвластном, Константинопольское «благословение» принадлежало союзнику Ногая, великому князю Владимирскому Дмитрию Александровичу.
Но наиболее пристальное внимание имперской дипломатии было обращено на запад.
Продолжение следует.
