21 октября 2008 года
Ударный авианосец 2 Атлантического Флота СОА медленно дрейфовал на рейде Канар. На борту «Адмирала Колчака» было тихо и спокойно. Нежно целовали ласковые волны Атлантики серо-стальные борта военного корабля. Авиагруппа только что закончила штатные отработки, техники сняли вооружение с самолётов, а пилоты, весело шутя и перебрасываясь шлемами, спустились в столовую.
На палубе осталось только два самолёта, ждавшие своей очереди на заправку. Чуть в отдалении дрейфовали эсминцы и крейсера группы поддержки. Радисты принимали шифровку от флагмана панамского флота – «Даниила Нарышкина»; «ракетный линкор» Панамы сообщал, что загрузился высокопоставленными пассажирами, а также водой и припасами, и планировал в течении получаса прибыть в расположение флота. Через сутки стартовали объединённые учения панамского и американского флотов – «Атлантика-2008». После учений флоты должны были отправиться в кругосветное плавание, приуроченное к инаугурации нового президента Панамской Республики, а по совместительству – прямого потомка Эльотонки. В Панаме была давняя традиция – на президентский пост баллотировались исключительно эльотонкиды.
Контр-адмирал Хабенский тяжело опёрся на фальшборт и затянулся сигаретой. Взглянув на горизонт, он заметил громаду «Нарышкина», медленно разрастающуюся на фоне закатного солнца. Корабли прикрытия и сопровождения были пока что невидимы. Противно заверещала личная рация. Адмирал Атлантического флота Гьяррэн вызывал Константина в каюту. Ему вчера привезли ящик «Кристалл», и адмирал изволил распить шипучий напиток в узкой компании.
Тем временем, в реакторном отсеке происходили странные вещи. По мере приближения «Нарышкина» начало пробиваться странное фиолетовое свечение. Спустя двадцать минут, когда «линкор» Панамы был уже в полутора милях от авианосца, свечение достигло максимума, и окутало весь район нахождения Объединённого Флота Америки…
— Что за чертовщина, Джеймс? – адмирал 3 Флота США Александер Рипли заметил на горизонте странную фиолетовую вспышку – что там, дьявол побери, происходит?
Тут он в ужасе замолчал. Из фиолетового сияния медленно проявились силуэты огромных военных кораблей. По сравнению с ними его «Нимитц» был не так уж и велик. Особенно его поразил флагманский авианосец, на котором золотом в закатном свете горели славянские буквы: «Адмирал флота Александр Колчак»…
-Ура, господа! Первый запуск БАК прошёл успешно. Никаких побочных эффектов не выявлено.
В ЦЕРНе открывали шампанское…
— Боевая тревога! Всему личному составу занять посты! — разорялась сирена на "Колчаке". В ангарах прогревались хищные птички КБ Туполева-Эндера, операторы БИУС с напряжением смотрели на экраны вычислителей. Спустя уже 20 минут в воздухе патрулировали две эскадрильи ТуЭн-45. С панамского ТАВКР поддержки взлетали Су-27КМ советского производства.
Чужие корабли (а кораблей подобных очертаний в британском флоте не водилось с гарантией) делали точно то же самое.
Нащупав частоты друг друга, два стальных чудовища начали выяснять, кому же принадлежит данная территория.
— Говорит контр-адмирал Атлантического Флота СОА Константин Хабенский. Назовите себя и свою государственную принадлежность!
На "Нимитце" был, мягко говоря, шок. Мало того, что в Атлантике откуда ни возьмись, появилать мощнейшая авианосная группировка, так её адмирал ещё и на русском говорит! После непродолжительных поисков был найден русскоговорящий переводчик.
— На связи адмирал Флота США Александер Рипли. Кто вы и что тут делаете?
— Как Социалистические области Америки? Это вообще, что за херня? Адмирал, вы перепили в честь наступающего Хэллоуина? — Госсекретарь США был раздражён. Его вытащили из постели и несли чушь.
— Мистер государственный секретарь! Передо мной находится мощный авианосец, который может нас тут всех утопить. Рядом с ним корабль, который больше русского "Петра" в полтора раза, а ракет на нём — в два раза больше. Мы, если вы не знаете, у берегов Европы. Вам рассказать приблизительный сценарий, который будет иметь место в случае начала боестолнковения?
— Хорошо, адмирал. Ждите, я с вами свяжусь.
Внезапно Объединённый Флот СОА и Панамы окутало такое же сияние, как и три часа назад, и корабельная группировка исчезла. Ошарашенный Рипли смотрел на чистое море и не верил своим глазам.
В ЦЕРНе остановили работу коллайдера...
В отличие от людей, еноты существа более склонные к взаимовыручке. Возможно, это из-за их меньшего размера – что бы выжить в борьбе с хищниками и суровой природой, маленьким зверькам пришлось разработать сложные правила поведения.
Не раз и не два зафиксирован такой случай – два соседних племени енотов смертельно враждуют друг с другом. При встрече енот одного племени обязательно постарается убить енота другого. Взяв деревню другого племени, они истребляют всех, в том числе женщин и детей. Но… стоит появится в окрестности третьему племени, которое будет угрожать обоим, то еноты объединятся, на время забудут старые обиды и начнут войну с чужаками. Как только они решат, что угроза устранена, междоусобица вспыхивает вновь.
Традиционно еноты объединяются и против сил природы. Например, произошло наводнение. Враждовавшие племена вместе отстроят свои деревни, а потом достанут прикопанный топор войны. Не раз и не два подобное поведение вгоняло в шок людей. Во время второй мировой еноты СОА и Великоенотского рейха на Южном фронте частенько оказывали помощь друг другу. Рыли врагам окопы, если у тех не было шанцевого инструмента, делились теплой одеждой, продуктами, договаривались о перемирии, чтобы забрать раненых с поля боя… Прибывшие советские и немецкие военные советники долго матерились, но поделать ничего не могли. Ходят легенды, что порой еноты одалживали снаряды и патроны у противника, но это всего лишь легенды. В Европе еноты тоже пытались ввести подобный принцип. Не раз и не два к офигевшим немцам и русским приходил енот под белым флагом с просьбой помочь вырыть окоп, а то тут земля каменистая, дотащить пушку, подкинуть теплой одежды… или наоборот, с предложением помощи одеждой, продовольствием, техникой… Но стоило противнику хоть раз не помочь енотам, не мотивируя причин, как вместо парламентеров приходили разгневанные солдаты и танки.
Но подобные добрососедские отношения не мешали енотам сражаться с противником с невероятной яростью и упорством, а потом вырезать целые области.
Частенько в людских государствах наблюдается грызня между армией, милицией и госбезопасностью. Но у енотов есть еще один игрок – преступный мир. Для них вполне нормально, если милиция усердно ловит преступников, а как только в город приезжает какая-нибудь комиссия из центра, или если в расследование вмешивается госбезопасность – охота на преступников прекращается, и начинается подковерная борьбы с комиссией или госбезопасностью. Причем преступники тоже участвуют в этой борьбе в союзе с милицией или госбезопасностью – крадут документы, устраняют ненужные личности…
Еще одна черта енотов – не каждая победа им нужна. У них считается позорной победа в войне над заведомо гораздо более слабым противником. Но если противник был равным, то все территориальные и имущественные приобретения победителя считаются законными, и даже побежденный не будет говорить о несправедливости этих приобретений. То есть, к примеру, когда Антанта отрезала от Германии часть территории и отобрала колонии после Первой мировой, для енотов это было нормально(правда ненормальными являются ограничения на армию и флот). А вот захват Смоленска Речью Посполитой в Смутное время они бы осудили.
Конечно, еноты не раз сталкивались с проблемой оценки силы противника. Именно поэтому и них территориальные споры почти так же часты, как и у людей.
Но на протяжении веков всегда попадались еноты, которые не соблюдали обычаев енотов. В двадцатом веке их было особенно много. Традиционно это еноты, познавшие всю «прелесть» человеческой цивилизации. Их очень не любят. Очень. По старинному обычаю, им выщипывают всю шерсть, или отрезают хвост. Иногда снимают шкуру.
Лёвушка спал. Несмотря на стук колёс и мерное повизгивание рессор вагона, мальчик спал. Я, небрежно накинув рубашку, и вытряхнув из портсигара последнюю сигарету, вышел покурить. В вагоне отвратительно воняло кислой капустой и дешёвыми сортами табака. Живописно раскинув руки, у соседнего купе стоял какой-то рабочий, обдавая всех густым перегаром. Нагло уставившись на меня, он медленно затянулся, и, сплюнув на некогда дорогой ковёр под ногами, медленно процедил:
— Господа, бля… кончилась ваша власть, суки.
Однако ж, стоило мне протянуть руки к кобуре до того спрятанной под курткой, испуганно залебезил:
— Товарищ, да что вы… Я ж не со зла, бес попутал, вы уж извините, меня, дурака, и вы, дамочка, извините тоже… — после чего быстро шмыгнул вдоль коридора, и исчез в сумраке тамбура.
Анна стояла у окна, задумчиво вглядываясь в непроглядную темень американской ночи, и курила.
— И доколе это будет продолжаться, хотела бы я знать? Почему эти хамы повсюду нынче? Почему, а? – и разрыдалась. Я, не умея хоть как-то утешить женщину, молча гладил её по голове, и приговаривал:
— Временно всё это, Аннушка, временно. Кончится это, срок дай, только.
— Но ангелы хранят отверженных недаром,
Бездомному везде под солнцем стол и кров,
И для него вода становится нектаром,
И корка прелая — амброзией богов. – ты это хочешь сказать? — продекламировала моя супруга Бодлера – Никогда, ты слышишь, НИКОГДА больше ничего не будет! После этой проклятой войны, после этой трижды проклятой революции, после твоего ареста, ничего уже не будет, ты хоть это понимаешь? Кто мы, где мы? Зачем мы?- нервно, срываясь на крик, закончила Анна.
Тут начали открываться двери купе, и раздались сонные голоса пассажиров:
— Совсем уже оборзели, людям поспать ночью уже не даёте! Успокойтесь, что ли! – на этой гневной тираде двери купе захлопнулись, и в коридоре вновь воцарилась первозданная тишина.
— Пойми…
— Ничего я не желаю понимать. НИЧЕГО и НИКОГО! Я понимаю только, что я ухожу. Не спрашивай куда, это не твоё дело. Я всё решила. Лёвушка остаётся тебе, вещей у меня всё равно нет. Я взяла денег, сколько мне потребуется. И не спорь, ладно?
Тут поезд начал тормозить, и Анна, по своему обыкновению, стремительно, пошла в сторону выхода. Я стоял, несколько ошеломлённый, хотя подобное развитие событий назревало уже давно. Где-то глубоко в душе я был готов к её уходу, но, как всегда, он случился слишком внезапно, и слишком резко…
Поезд мерно, ровно стучал по рельсам. Лёва мирно посапывал. Ребёнок не получил от матери даже прощального поцелуя, и для него должно было стать шоком пробуждение. Я уже знал, что он спросит, проснувшись: «Пап, а где мама?» — и я не буду знать, что ему ответить. – Ушла? А как это? Куда ушла, когда придёт… Поэтому, я просто молчал, и писал. Стихи ложились удивительно легко:
нас двое, лишь двое, и солнце мрачнеет,
но так же улыбчиво светит для нас,
да, это конец, и оно не успеет
согреть тебя в этот мертвеющий час.
Нас двое, лишь двое в мире безлунном,
А все остальные ушли в небеса,
По лестницам, песням, стихам и по струнам
Ушли в неземные, пустые леса.
Нас двое, лишь двое, и мне остаётся
Отдать всё тепло, прижавшись к тебе,
И пусть твоё сердце чуть долее бьётся
Чем то, сколько богом положено мне.
22.08.30
Тут без стука распахнулась дверь купе, и на меня уставились стволы двух наганов. К наганам прилагались двое офицеров Внутреннего Политического Управления. За их спинами маячил давешний рабочий, приговаривавший:
— А вот он, буржуй, тарщ командир. И пистолетик у нево имеецы. А баба евонная сбегла ужо, поди. От такого-то что не сбежать…
Все свои слова он сопровождал каким-то холопским подёргиванием неожиданного длинного, пушистого хвоста, и гаденькой клыкастой усмешкой.
— Документики приготовьте, гражданин. Ребёнок чей? Ваш? На него документы есть? Та-ак, что мы тут имеем… Ага, гражданин СССР, Николай Степанович Гумилёв… С какой целью в Америке, а, Николай Степанович? На вас ориентировочка имеется, от советских товарищей. Пройдёмте с нами…
Министр по делам колоний Уинстон Черчилль сидел перед огромной картой Азии. Только что он провёл красной тушью линию, соединявшую британский Тегеран и британский же Пекин. Линия, правда, эта была прямой только в воображении Его Величества и членов Палаты лордов. На деле же она шла через Голландскую Индию, или – как вариант, через дикие горы Афганистана. Этот вариант он не рассматривал, как заведомо невозможный и жутко затратный. Будущая Трансазиатская Магистраль (аналогия с русским Транссибом, или енотской Великой Американской Магистралью прослеживалась напрямую), должна была соединить вторую по важности колонию британской короны с главным её форпостом на Ближнем Востоке.
Голландскому вице-королю было уплачено так много денег, что над этой взяткой было сломано немало копий, как в кабинете монарха, так и в Парламенте. И закипела работа.
От Тегерана потянулись сразу две стальные нитки. Навстречу им, из Пекина тянулись две такие же. Потом, в труднодоступных районах будут строить по одной, но грандиозный проект предусматривал именно две колеи. Экономический эффект обещал быть если не гигантским, то уж большим и быстроокупаемым точно.
Шёл 1909 год. А спустя 4 с половиной года все остановилось. Загвоздка была в том, что новый вице-король Индии Клаус Хофланд ван Хеемстра в вежливой форме отказал Черчиллю. Отказал в праве прокладывать британскую ветку по голландской территории. Наплевав на предыдущие договорённости, и опираясь на окрепшую германо-голландскую дружбу – просто отказал. На все увещевания британской и французской дипломатий, кабинет министров Утрехта попросту не реагировал. Более того, Александрия и Панама активизировали рейдерские действия на тихоокеанских коммуникациях. Австралийский флот банально не успевал за быстроходными енотскими крейсерами и линкорами, а если и успевал, то либо позорно отступал, либо тонул от залпов новейших крупповских и эльтанских 11-дюймовок, установленных на дредноутах типа «Меньшиков». Скоротечная панамо-австралийская война привела лишь к заключению позорного Окъеннского (РИ-Окленд, столица Новой Зеландии) мира между Канберрой и Панамой, по которому Австралия уступала Панамской Империи Гавайские острова и Фиджи. А вот это уже напрямую угрожало британской торговле – альфе и омеге экономики.
После потери особо крупного конвоя, британское правительство выдвинуло ультиматум ООА – либо те прекращают пиратские действия на Тихом, либо получают полноценную войну. Голландия тут же выдвинула встречный ультиматум, суть которого заключалась в предъявлении претензий на территорию северного Пакистана (по которой, кстати, шла часть Трансазиатской Магистрали). Вспыхнул старый спор между Францией и Германией по поводу всё тех же Эльзаса и Лотарингии. Россия предъявила претензии на Галицию и Проливы. Европа была беременна войной, когда в Александрии прогремел роковой выстрел, оборвавший жизнь молодого наследника престола ООА.
Старт мировой бойне №1 был дан.
Поначалу действия на Атлантике велись с переменным успехом, пока главнокомандующим не был назначен Александр Васильевич Колчак. После этого флот ООА вырвался из тесных объятий Карибского бассейна, и вышел на океанские просторы. Сверхуспешные действия молодого русского адмирала привели Адмиралтейство в замешательство, а после потопления «Нельсона», «Сент-Винсента», двух систершипов «Инвисибла», и вообще, разгрома британского флота при Азорских островах, британская военная машина наконец-то обратила своё внимание на Запад. Уж больно нагло действовал Колчак. Его соединения были замечены даже у африканского побережья. Уже были потеряны Азоры. Германские и голландские войска взяли Париж. Казалось, Антанта безнадёжно проигрывает. Как тут, у Восточного Побережья появился Royal Navy в силах тяжких. Весь Атлантический Флот ООА был у Ньюфаундленда, прикрывая десантную операцию, когда с тыла на него обрушилась вся мощь Британской Империи. Первый флот мира ответил, и ответил достойно.
Хвалёные американские «сверхлинкоры Куиниберти» не могли на равных противостоять английским дредноутам. Слабое бронирование, слабый главный калибр, плохая остойчивость – всё сыграло свою роль. А главные, и единственные преимущества енотских линкоров – высокая плотность огня и прекрасная оптика не сумели дать енотам даже шанса на победу – в условиях дистанционного боя, и – подавляющего численного преимущества врага. Из боя вышло лишь 3 линкора и пара крейсеров – и то, лишь спрятавшись за дымом от горящих и тонущих кораблей – ещё сутки назад гордости огромного государства. 280-мм пушки главного калибра енотских линкоров сумели серьезно повредить лишь один корабль противника – сосредоточенный залп «Императрицы Нартэи», «Эльотонки Бессмертного» и «Графа Миниха» накрыл «Нептун». После боя он был отбуксирован на стоянку в Марсель, и стоял там до конца войны. Ну а британские же 305 мм рвали енотские бронепояса в клочья, насквозь прошивая борта, до машинных отделений и пороховых погребов.
Адмирал Колчак порывался остаться с гибнущим флотом, и умереть вместе с ним, но его подчинённый, кавторанг Риннэк Сьянир (будущий адмирал Атлантического Флота, прошедший с Колчаком всю Вторую Мировую), попросту ударил прославленного флотоводца секстантом по голове, и спрятал в стенной шкаф. Он понимал, что ему в лучшем случае светит трибунал и, как было принято на флоте – рея (о худшем из приговоров императорского военного трибунала он предпочитал не задумываться), но считал что жизнь Александра Васильевича намного ценнее. Однако ж, всё обошлось. Сьянир вывел остатки енотского флота в Бостон, где его прикрыла береговая артиллерия. После чего пошёл сдаваться в отделение Внутренней Стражи, квартировавшее на флагмане. По дороге его перехватил отлежавшийся Колчак, выбил еноту все зубы, сломал два ребра, и разжаловал до мичмана. Однако ж, выгородил перед особистами, безбожно наврав с три короба, и с тех пор приблизил талантливого офицера к себе. Риннэк достаточно быстро вновь выслужился до старой должности, к концу войны был даже повышен до каперанга. После чего успешно командовал новыми линкорами, участвовал вместе с Колчаком в разработке знаменитых кораблей типа «Анна» — самых успешных енотских линкоров времён ВМВ, но сохранил почтительный трепет перед своим командиром до самой смерти — никак не мог забыть трёпку, учинённую ему адмиралом.
Кстати, именно он вытащил Касабланку из тюрьмы, чем спас кораблестроительную программу СОА в послевоенные годы, и предопределил развитие надводного флота на десятилетия вперёд.
Голландское королевство.
После Войны за Испанское Наследство Голландия была одной из ведущих европейских держав, обладавшей вторым по силе флотом в мире, и второй армией континента. На неё сделала ставку английская корона, видевшая в ней противовес усиливающейся Франции. Однако, численность населения Голландии не шла ни в какое сравнение с французской. После двух франко-голландских войн, Утрехт, понимая, что долго маленькая Голландия не выстоит против могучей Франции, начал искать помощь на стороне. На востоке поднимала голову усиливающаяся Пруссия. Именно с ней начала дружить вторая морская держава мира. Пруссия стала, по выражению одного из министров Голландского Королевства, Эгмонта Барбе, «европейской шпагой Голландии». В обмен на фактически беспошлинную торговлю, и беспрепятственный проход прусских судов через Штральзунд, Пруссия воевала на стороне Нидерландов. Весь 18 век прошёл под знаком союза Голландии и Пруссии. Более того, в середине 18 столетия Винсент I Валлейн взял в жёны одну из многочисленных племянниц Фридриха Великого. Союз окончательно оформился в Северную Конфедерацию к концу 18 века. В противовес этому геополитическому монстру Франция начала активное сближение со Священной Римской Империей.
Наполеоновские войны.
После падения Директории, Наполеон до последнего откладывал войну с могущественным северным соседом. Но неумолимая геополитическая логика заставила его повернуть свои победоносные армии к Северному Морю. Австро-Венгрия была включена в орбиту Бонапартистской Франции, Италия послушно легла под Наполеона, были покорены Португалия и Испания, и только Конфедерация была единственной преградой, перекрывавшей императору путь к европейскому господству. После громкого поражения под Эссеном могучая внешне Конфедерация была рассечена надвое. Но в битве под Гентом великий император и полководец был убит прорвавшимися сквозь французский строй штурм-группами енотов. Енотская пуля оборвала жизнь блистательного Буонопарте.
После смерти Наполеона в его империи был организован вариант Александра Македонского. А ответного вторжения всех европейских армий Франция, лишённая своего императора, не выдержала и запросила мира. Россия, оставшаяся в стороне от всеевропейской войны, усилилась, и полезла в Турцию.
Крымская война 1839-1843 гг.
России, более сильной по сравнению с реалом, в этой войне противостояла коалиция Португалии, Франции и Британии. Некоторую помощь русским оказывала, впрочем – Голландия. Результат – как в РИ.
Из энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона.
"Енотаевск — уездный город Астраханской губернии, на правой стороне реки Волги. В 1776 г. по всемилостивейшему разрешению ИИ.В. Екатерины II в данной местности была основана переселеческая колония енотов. В том же году Енотаевск назначен уездным городом. Две церкви. Двухклассное городское мужское училище и два приходских училища — мужское и женское. Больница на 15 кроватей; в 1891 г. содержание ее обошлось в 2410 руб. Пароходная пристань...,
Население Енотаевск с 1870 г. почти не увеличилось и в 1891 г. состояло из 2314 душ (1210 мужчин и 1104 женщины) а также 3778 душ енотов обоего пола...
Главные занятия жителей — скотоводство, земледелие и рыболовство...
Из озимых хлебов сеется только рожь, а из яровых — пшеница (кубанка), затем немного овса, проса, гороха и горчицы; разводится еще картофель весьма любимый енотами; в урожайные годы пшеница родится сам-15, а просо — сам-50...
Рыболовством наиболее занимаются еноты, также и казаки в станицах, лежащих ниже Енотаевска, где в прежнее время сильно развито было жиротопление из сельди (бешенки), ныне идущей исключительно на посол; в уезде до 40 рыбных промыслов, из которых наиболее значительны: Ветлянинский и Копановский — на реке Волге, Екатерининский — на реке Даниловке, Черногрядинский...
См. "Астраханский справочный листок", 1892 г., №№ 13, 14 и 16: "К истории города Енотаевск", где указана и литература о городе.