Михай Витязул — национальный миф
Появление мифа Михая Витязул (Mihai Viteazul) как никакая другая историческая модель иллюстрирует мутации, произошедшие в румынском сознании. Господарь, которому удалось на короткое время, 1599-1600 гг., править в трех объединенных государствах (Молдове, Валахии и Трансильвании), три века спустя, в современной Румынии, начинает восприниматься как объединитель только к середине XIX века. Такого рода интерпретация полностью отсутствует в исторических хрониках XVII века, и даже позже, к 1800 году, в трудах Трансильванской школы. Помимо выдающейся личности Михая, особо выделяются христианская идея и тесные отношения с императором Рудольфом. Наряду с этим амбиция завоевателя часто представляется в качестве побудительной причины действия, занимая в интерпретационной схеме то место, которое позже займет "румынская идея".
У Мирона Костина Михай Витязул охарактеризован как завоеватель Трансильвании и Молдовы — "причина большого кровопролития среди христиан", впрочем, осуждаемого и самими мунтянами (жителями Валахии):
"Опостылело мунтянам правление Михая-воеводы, все с ратью да войнами". Другая интерпретационная проекция, мунтянская (валашская), — Istoria domnilor Tarii Romanesti, принадлежащая перу Раду Попеску, — трактует всех противников Михая одинаково, не делая различий между чужаками и румынами: "покорил Его Величество турков, молдаван, венгров, превратив их всех в ослов". Сочность выражения только подтверждает отсутствие румынской идеи. Неужели Михай Витязул в 1600 году был большим "патриотом", чем эрудированные летописцы конца XVII века?
Даже Трансильванская школа, коей румынское национальное сознание XIX века обязано очень многим, не делает решающего шага, хотя ее целью и было утверждение румынской идентичности и воспитание чувства национальной гордости у румын. Идея единого государства не находит еще своего подтверждения, деяния Михая Витязул не используются в этом смысле. Вот как характеризует его правление Самуил Мику в Scurta cunostinta a istoriei romanilor (составленной в последнем десятилетии XVIII века): "В 1593 году к правлению в Валахии (Tara Romaneasca) приходит Михай Воевода, которого прозвали Витяз (Храбрый). Это был великий воин, он разбил турков, победил трансильванцев (ardeleni), захватил Ардеал (Трансильванию — А.Т.) и отдал его императору Рудольфу". Сегодня такого рода интерпретация многих бы возмутила; тем не менее ее автор является одним из великих зачинателей румынского национализма!
В Hronica romanilor si a mai multor neamuri Георге Шинкай посвящает большой кусок текста правлению Михая, и в особенности его действиям в Трансильвании. Выступая против Энгеля (Engel), он постоянно выстраивает изложение в пользу румын. Ожесточенно защищает личность воеводы, которому дает морально выигрышный портрет в противовес недостаткам его противников. Ингредиенты мифа налицо, хотя сам миф пока отсутствует. Шинкай ставит акценты на национальной гордости, но политически не эксплуатирует идею в смысле национального единения.
Несколько десятилетий спустя, в 1830 году, последователь Трансильванской школы Дамаскин Божинкэ из Баната публикует в Bibilioteca romaneasca биографию правителя под названием Vestitele fapte si perirea lui Mihai Viteazul, printipul Tarii Romanesti. И в этом случае национальная идея ясно не обозначена, акцент сделан на битвах против турков.
Поворотный момент обозначил трансильванец Аарон Флориан, поселившийся в Валахии (Tara Romaneasca), где становится преподавателем бухарестского колледжа "Святой Савва". Михай Витязул занимает существенное место в его работе Ideea repede de istoria printipatului Tarii Romanesti.
Аарон Флориан прибегает к возвеличиванию персонажа и эпохи, посвящая им гораздо больше текста, чем позволяла структура работы: двести страниц — большую часть второго тома, появившегося в 1837 году, вписывая действия Михая в общую линию осуществления румынского национального единения. Единственный упрек в адрес воеводы заключался в его неспособности даровать объединенным румынским территориям подобающую конституцию. Только таким образом он мог бы положить начало новой эре, которая позволила бы румынам — объединенным — развиваться наравне с другими нациями Европы.
Так себе представлял проблему в Бухаресте трансильванец Аарон Флориан. По-другому — молдаванин Когэлничану. Тот, который станет великим зодчим объединения княжеств, в своих ранних работах не являет ни малейшего интереса к национальному потенциалу эпизода, связанного с Михаем Витязул. В Histoire de la Valachie, опубликованной в том же, 1837 году, одновременно с упомянутым томом Аарона Флориана мы видим Михая Витязул, схожего с персонажем, воскрешенным Мироном Костин, не претендующего никоим образом на проект национального объединения. Главной его чертой выступает "непомерная амбиция", которая толкнула его не только к завоеванию Трансильвании, но даже к мечте о венгерской и польской коронах. "Его правление было великолепным своими завоеваниями, но фатальным для Валахии (Tara Romaneasca), заключает Когэлничану, выводя определенную историческую мораль: "имена великих завоевателей навсегда остаются в памяти народа, тогда как князья добродетельные, но миролюбивые, забываются". Михай кажется великим воителем, героем, но никак не объединителем.
И Николае Бэлческу, сам трансильванец, не кажется в своих первых работах (Puterea armata si arta militara de la ]ntemeierea principatului Valahiei p]na acum, 1844; Despre starea sociala a muncitorilor plugari..., 1846) очень уж увлеченным личностью воеводы, уделяя ему место и значение, требуемые соответствующими темами, и не более того.
Однако, после 1840 года, непреодолимое возвышение Михая становится все более очевидным. Возвышение в обеих ипостасях, возможно противоречивых, но в то же время дополняющих друг друга: славного правителя Валахии (Tara Romaneasca) и объединителя румын.
К закреплению первой приложил руку сам господарь Валахии Георге Бибеску (1842-1848), которому нравилось рядиться в потомка великого воеводы. Все это сопровождалось соответствующей и довольно настойчивой пропагандой. Изгнанный с трона в 1848 году, он так и не достиг своей цели — стать вторым Михаем. Однако тщеславные княжеские претензии на его наследие имели свои последствия. Все более напряженная атмосфера вокруг памяти о герое Кэлугэрян (место больших побед Михая) окажет влияние и на Бэлческу, несмотря на его оппозицию режиму Бибеску. Даже в Молдове начинает утверждаться символ Михая. В 1843 году в Введении (Cuv]ntul de deschidere) к курсу национальной истории в Михэилянской академии (Academia Mihaileana) в Яссах Когэлничану говорит о валашском воеводе с гораздо большей симпатией, чем шесть лет назад. Михай сейчас представляется тем, кто объединил разрозненные части древней Дакии.
Символ приобретает свой полный блеск и функциональность в последней и наиболее амбициозной работе Николае Бэлческу: Istoria romanilor sub Mihai Voda Viteazul, начатой в 1847 году и не законченной до самой его смерти в 1852 году. Наблюдается ощутимая эволюция в смысле национальной идеи по сравнению с первыми эссе историка. Цели деяний Михая четко декларируются: национальное объединение. Он "желал создать великую родину на всем протяжении румынских земель". Тем самым реализовал "любимую мечту великих воевод румын", начиная с Мирчи чел Бэтрын, "первого румынского правителя, боровшегося за национальное единение". Правители, таким образом, выражали своими политическими действиями разделяемое всеми чувство, поскольку с самого своего возникновения "в сердцах всех румын неизменной оставалась традиция совместного жития и желание вернутся к нему вновь". Это и объясняет "ненависть румын к венгерским тиранам". Вот почему "всякий раз, когда румынский стяг развевался на вершине Карпат, вся Трансильвания трепетала: румыны — от надежды, тираны — от ужаса". Книга Бэлческу означала премьеру в румынской историографии. Впервые средневековая история румын, трех румынских государств, ясно трактовалась как национальная, как история национального устремления, непрерывно проявляющегося на протяжении веков, как история идеального румынского государства, совершенного и унитарного. Влияние этой работы на румынское национальное сознание, даже с учетом ее относительно запоздалой публикации (частичное издание в 1861-1863 гг., полное — в 1878 и многочисленные последующие переиздания), было значительным. Через Бэлческу Михай решительно и окончательно предстает в качестве главного основателя современной Румынии. Период после объединения княжеств в 1859 году отмечен ростом интереса к личности воеводы, в том числе в Молдове, с одновременным наделением "объединяющими" качествами некоторых молдавских правителей, в первую очередь Штефана чел Маре. Вместе, Михай и Штефан, символизируют истории отдельные, и в то же время — историю общую, так или иначе означающую стремление к единению двух румынских стран-сестер.
Таким образом, мы видим, как, между 1830 и 1860 гг., с заслуживающей внимание интенсивностью накануне революции 1848 года, а позже в период Объединения, Михай Витязул проходит через некий процесс преображения, из христианского героя и воителя вырастая в символ румынского единства. Это годы, когда идеал объединения в единое румынское государство, идеальная Румыния, намеченная в сознании, проектируется на историческое прошлое. Эта национальная ориентация, политическая и историческая, по сути принадлежит одному поколению. Поколению, которое осуществило революцию 1848 года, а позже — объединение княжеств. Поколению, создавшему современную Румынию. В тот же период, как мы видим, часто ссылаются на Дакию, как экспрессию первоначального объединения румынской земли. Два символа, олицетворяющие великое чаяние, — древняя Дакия, на мгновение возвращенная к жизни Михаем Витязул, должная воплотиться в Румынию завтрашнего дня.
.
