ijin пишет:
что мы знаем о закате карьеры Линь Бяо?
предлагаю вниманию коллег часть своего доклада о Линь Бяо, который я делал в нашем военно-историческом обществе:
К середине 1960-х в КНР сложилась непростая ситуация: зажравшаяся государственная верхушка, как и в СССР 20 лет спустя, была озабочена вопросом «как сделать народную собственность личной?» (в серьезных исследованиях их ещё с советских времен цинично именуют «прагматиками»), а творческая интеллигенция слишком близко приняла провозглашенный Мао лозунг «Пусть расцветают сто цветов» и принялась активно плевать в кормящую её руку (одновременно с нашими «шестидесятниками»). Председатель Мао понимал, что если не принять мер, то всё может закончиться плохо, благо были примеры Венгрии и Польши в 1956-м, поэтому как вспоминал потом Кан Шэн, Мао считал что классы и классовая борьба существуют и при социализме, и потому для решения этой проблемы он начал Культурную революцию. 8 августа 1966 г. ЦК КПК утвердил тщательно детализированную им программу «16 пунктов», где он объявил: «Доверьтесь массам, уважайте их инициативу, забудьте о страхах и не опасайтесь волнений». В общем, сохранить коммунистический Китай должны были представители того же демографического слоя, что двадцатью годами позже активно участвовали в разрушении Советского Союза – молодёжь, распираемая неудовлетворенными сексуальными желаниями и стремлением переделать весь мир. Однако, если в последние годы СССР они трясли патлами или панковскими гребнями на шумных рок-концертах, считая это «борьбой с тоталитаризмом», то мудрые китайцы нашли этой энергии более полезное применение. 1 августа Мао Цзе-дун написал приветственное послание молодёжной организации «Хунвейбин» («Красногвардейцы», но в СССР по идеологическим соображениям термин переводили как «Красные охранники»), созданной 29 мая в средней школе при Пекинском техническом университете, а 5-го написал дацзыбао (самодельная рукописная газета, дословно – «газета больших иероглифов») под названием «Огонь по штабам!», направленную против тех, кто «свил буржуазное гнездо в штабе партии». Затем в августе созданные по образцу «Хунвейбинов» по всей стране молодежные организации начали наводить порядок. С китайским размахом и китайской же суровостью члены этих организаций заставляли виновных совершать публичные покаяния в совершенных преступлениях и проступках, а затем отправляли их искупать вину трудом. Так, например, один из лидеров прозападной фракции в КПК Дэн Сяопин был снят со всех постов и направлен простым слесарем на тракторный завод в провинции Цзянси. Со временем по образцу хунвейбиновских стали появляться организации молодых рабочих и служащих, которые называли себя «цзаофань» («бунтари») и занимались тем же самым. Это было совершенно не похоже на «перестройку», инициированную Михаилом Горбачевым в СССР, где почти все преобразования навязывались указанием сверху и были личной идеей Горбачева – напротив, в Китае почти все реформы были инициированы снизу и подхвачены верхами.
С конца декабря в Шанхае цзаофани после четырёхчасового боя захватили местный горком партии, а 6 января 1967 г. устроили стотысячный митинг на главной площади города. На нем первый секретарь горкома партии, мэр города и другие члены городской администрации публично признавались в своих преступлениях, после чего цзаофани при поддержке командования шанхайского гарнизона приступили к формированию новых органов городской власти. Мао, узнав об этом, призвал всю страну учиться на примере Шанхая .
Те же, против кого были направлены действия хунвейбинов и цзаофаней, тоже не сидели в бездействии – ещё в 1966 г. в Пекине был создан «Комитет объединенных действий» из детей высокопоставленных кадровых работников, этакие московские «Волчата» made in China. Весной 1967 г. подобные организации начали появляться по всей стране, их члены нападали на хунвейбинов, избивая и убивая их, а в конце мая в Ухане произошёл объединительный съезд 53 таких организаций, новый союз был назван «Миллион героев». Именно «Миллион героев» летом 1967 г. спровоцировал волну схваток по всей стране, когда в одной только Ухани было убито более 100 хунвейбинов и цзаофаней и около 2000 тяжело ранены. В окрестностях расположенного на Янцзы города Ибиня произошли вооруженные столкновения с участием десятков тысяч человек, в Чанша враждующие группировки обстреливали друг друга реактивными снарядами (оружие для этого получали, вскрывая эшелоны с грузами, предназначенными сражающемуся Вьетнаму; иногда даже снимали орудия с боевых кораблей) . К осени «Миллион героев» был разгромлен, но страна неуклонно скатывалась к гражданской войне, тем более что затем правительству пришлось утихомиривать и хунвейбинов – как известно, буйные бунтари хорошо разрушают, но плохо делают что-то полезное. В результате, пришлось обращаться к последней надежде вменяемого государства в тяжёлой ситуации – армии.
Линь Бяо отлично выполнял чётко сформулированные приказы, и из 29 революционных комитетов провинций, автономных районов и городов центрального подчинения (которые организовались вместо дискредитировавших себя партийных комитетов) 20 возглавляли генералы НОАК, а остальные – армейские политкомиссары. Когда же 3 июля 1968 г. Мао приказал немедленно прекратить беспорядки, то именно армия подавляла особенно буйных хунвейбинов. Так, в августе 1968 г. в Наньине, столице Гуанси-Чжуанского автономного района, в ходе боев армии с молодёжью было убито 2.324 человека, около 10.000 были арестованы . В стране снова наступил мир, и она постепенно стала оживать. Главная цель была достигнута – произошёл слом нарождавшейся партийной бюрократии и Китай не скатился в подобие горбачевской «перестройки».
Примечательно, что в СССР, которым руководила точно такая же зажравшаяся партийная бюрократия, события в Китае и судьба коллег нашли живейший отклик, была развернута мощная кампания шельмования Культурной революции. Даже далёкий от официоза Владимир Высоцкий написал две песни («Возле города Пекина…» (1966 г.) и «Мао Цзедун – большой шалун» (1967 г.)), прекрасно ложащиеся в общие установки отдела пропаганды ЦК КПСС. Советские учёные и журналисты изощрялись в попытках изобразить пагубность Культурной революции для экономики. Например, кандидат исторических наук Б.Т. Колосков в своей книге смаковал экономическое отставание Китая от стран Запада: по национальному доходу на душу населения КНР уступала Японии в 11 раз, Великобритании, Франции, ФРГ в 16-19, США – в 37 раз; в 1968 г. на душу населения стали было произведено в 22 раза меньше, чем в Италии, в 28 раз меньше, чем во Франции, в 41 раз меньше, чем в США, в 49 раз меньше, чем в ФРГ и т.п. , и при этом автор старательно пытался забыть, что США не были до 1911 г. отсталым полуфеодальным государством, на территории которого потом 38 лет шла гражданская война, усугубленная иностранной интервенцией. Вот с такой же логикой через 10 лет другие советские «исследователи» будут обосновывать необходимость отказа от социализма для того, чтобы комсомольские деятели могли стать долларовыми миллардерами.
В апреле 1969 г. состоялся IX съезд КПК (примерно две трети его депутатов и половина членов ЦК были военными), на котором Линь Бяо был избран единственным заместителем Мао, а затем была принята новая конституция, согласно которой Линь Бяо официально объявлялся преемником Мао Цзе-дуна. Это был наивысший взлёт карьеры Линь Бяо. К тому времени в партии сложились три основные группировки: военные во главе с Линь Бяо, вожаки Культурной революции в главе с женой Мао Цзе-дуна Цзян Цинь и его зятем Яо Вэнь-юанем и «прагматики» – представители административно-хозяйственных кругов во главе с премьером Чжоу Эньлаем и Дэн Сяопином. Практически сразу после съезда, вожаки Культурной революции и склонные к сотрудничеству с Западом «хозяйственники» объединили свои усилия против Линь Бяо. По их мнению, он не только получил слишком много власти, но и его позиции по вопросам внешней и внутренней политики (налаживание отношений с СССР, неприятие сближения с США, социалистические принципы вместо частнособственнических в экономике) сильно противоречила их установкам. II пленум 9-го созыва (август-сентябрь 1970 г.) выявил обострение фракционных противоречий внутри КПК. Линь Бяо пытался использовать пленум для получения поста председателя КНР, рассчитывая на открытую поддержку верхов НОАК. Его жена – член политбюро ЦК КПК Е Цюнь – накануне и в ходе работы пленума активно пыталась склонить ряд руководящих деятелей к поддержке претензий Линь Бяо. Все это не укрылось от внимания Мао Цзэдуна, и было, вероятно, расценено им как попытка военного министра подорвать его неограниченную власть. На этом пленуме выявились и разногласия по вопросам внешней политики: было впервые объявлено о крутом повороте в отношениях с США, а Линь Бяо не поддержал инициированные Мао Цзэ-дуном и Чжоу Эньлаем перемены во внешней политике, в результате чего взаимоотношения Мао Цзэдуна и его официального преемника явно обострялись. Сложившейся ситуацией воспользовались непримиримые враги – «прагматики» и фракция «культурной революции», на время объединившие свои усилия для ослабления влияния военных. После II пленума сторонники как Чжоу Эньлая, так и Цзян Цинь делали все возможное, чтобы убедить Мао Цзэдуна в неизбежности военного переворота, руководителем которого должен стать Линь Бяо . Поэтому в декабре 1970 г. преданные Линь Бяо командующий Пекинским военным округом и его политкомиссар были заменены людьми Мао, другие верные Мао функционеры был дополнительно введены в Военную комиссию ЦК КПК. В марте 1971 г. в связи со 100-летием Парижской коммуны в пекинской печати появилась передовица, где утверждалось, что если не будет установлен контроль народа над армией, то дело может дойти до измены и «ослабления коммунизма». Последующие публикации в центральной и провинциальной печати четко отражали недовольство партийного аппарата доминирующей ролью армии в жизни страны. Например, в августе, к очередной годовщине НОАК в передовых статьях центральных журналов подчеркивалось, что наряду с улучшением качества товаров и повышением производительности труда необходимо повышать качество подготовки к армии к защите государства – фактически, вместо положенных к тожественному дню поздравлений руководство НОАК обвинили в низком уровне подготовки армии. Эти публикации вызвали (особенно в провинции) целую компанию, цель которой сводилась к убеждению армии заниматься решением военных, а не политических проблем. Параллельно с этим, с начала 1971 г. газеты всё реже стали писать о Линь Бяо как о заместителе, преемнике и ближайшем соратнике председателя Мао .
В результате, Линь Бяо понимал, что его лучшие дни прошли, он на грани отставки и, скорее всего, суровой расправы, поэтому к марту 1971 г. маршал погрузился в глубокую депрессию. И тут за дело взялся его сын Линь Ли-го, который в возрасте 25 лет был заместителем начальника оперативного отдела ВВС и хорошо понимал, что в случае падения отца он тоже лишится всего. Поэтому с октября 1970 г. он вместе с товарищами стал разрабатывать планы покушения на председателя Мао для захвата власти в стране. Эти планы были будто позаимствованы из низкопробных боевиков (поднять в воздух целый авиакорпус и разбомбить личный поезд Мао, или взорвать нефтехранилище в Шанхае, когда этот поезд будет проходить мимо и т.п.). Сам Линь Бяо в те месяцы сильно болел и фактически отошел от руководства НОАК и какой-либо политической борьбы, поэтому можно предположить, что Линь Ли-го действовал исключительно в собственных интересах – ведь регент при главе миллиардной страны обладает поистине неограниченной властью! О дальнейшем можно только строить предположения, ибо политическая борьба в Китае – это даже не «бой бульдогов под ковром» (как говорил Черчилль про СССР), а «бой бульдогов под ковром в Летнем дворце Закрытого города». Вероятнее всего, на мой взгляд, дело обстояло так – действовали заговорщики настолько топорно, что об их планах вскоре узнала госбезопасность, и тогда Линь Ли-го с матерью, также занимавшей высокое положение в государстве и желавшей его сохранить, решил бежать. 13 сентября 1971 г. Линь Ли-го и Е Цюнь силой или убеждением заставил отца подняться на борт самолёта министра обороны и взлетели. Видимо, из-за спешки на борту не было ни второго пилота, ни штурмана, ни радиста и даже не был проверен запас горючего, поэтому самолёт разбился в Монголии и все, находившиеся на его борту, погибли .
Случившееся настолько озадачило руководство КНР, что для простых китайцев человек №2 в государстве просто исчез. Чтобы скрыть отсутствие маршала, пришлось даже отменить традиционный военный парад 1 октября 1971 г. (в годовщину провозглашения КНР) – это представлялось меньшим злом по сравнению с необъяснённым отсутствием Линь Бяо на этом параде. Председатель Госсовета КНР Чжоу Эньлай официально сообщил о гибели Линь Бяо, «собиравшегося перебежать к советским ревизионистам» только через полтора месяца после гибели самолёта с маршалом на борту над территорией МНР. Лишь в августе 1973 г. на Х съезде КПК китайское руководство представило официальную версию: «антипартийная группировка» Линь Бяо предприняла контрреволюционный заговор, который был разгромлен. После съезда была развёрнута компания «критики Линь Бяо и Конфуция», которая продолжалась в 1973-74 годах и была объявлена «главным большим делом всей партии, всей армии и народа всей страны».