Альтернатива от Грибоедова и Могултая ¶
Человек, который хотел быть королем: Грибоедов, Киплинг и мистер Дэниэл Дрэвот
Как известно, у Киплинга есть рассказ "Человек, который хотел быть королем" — о Дэниэле Дрэвоте, который хотел стать царем в Кафиристане, и стал, притворившись воплощенным божеством — но был низвергнут подданными, когда те убедились, что он всего лишь человек.
Грибоедов тоже хотел стать автократом-царем на Востоке. И мог бы стать — и тут уж подданные бы его не свергли. Эта история была широко известна когда-то в СССР благодаря тыняновскому роману "Смерть Вазир-Мухтара".
Бегичев вспоминал о Грибоедове: "Он был в полном смысле Христианином и однажды сказал мне, что ему давно входит в голову мысль явиться в Персии пророком и сделать там совершенные преобразования; я улыбнулся и отвечал: "Бред поэта, любезный друг". — "Ты смеешься, — сказал он, — но ты не имеешь понятия о восприимчивости и пламенном воображении азиатцев! Магомет успел, отчего ж я не успею?" И тут заговорил он таким вдохновенным языком, что я начинал верить возможности осуществить эту мысль".
Надо сказать, что Грибоедов был, судя по всему о нем известном, деистом. Но понятие "христианский мир" для него имело смысл "цивилизованный, свой мир", и он не сомневался ни в общественно-необходимом историческом значении религии вообще для поддержания социального порядка и относительной цивилизованности (Макаров: "Ваше Превосходительство, Вы не верите ни во что, но почему же Вы креститесь на парадах?" Май-Маевский: "Капитан, вы слишком молоды и не понимаете, что для простого народа это необходимо"), ни в том, что из всех авраамитических религий цивилизующую роль в умных руках способно играть только христианства. Однако в одном Бегичев ошибся: Грибоедов совершенно не собирался внедрять в Персии христианство (это было собственное умозаключение Бегичева). О совершенном преображении, которое он собирался делать в Персии, можно судить по составленному им проекту совершенного преображения Закавказья.
Сам проект и сведения о нем можно видеть по адресу:
http://az.lib.ru/g/griboedowas/text_0160.shtml
Суть дела в том, что в 1828 году Грибоедов выступил перед начальством с проектом образования в Закавказье фактического автономоного государства наподобие владений Ост-Индской компании в Индии. "Завказская компания", как эта штука называлась, должна была получить от государства 120 тыс. десятин свободной пахотной земли, все казенные садовые земли в Закавказье, целый ряд монополий (в том числе на использование всех новых видов сырья, которые будут обнаружены в Закавказье, и на все имеющие быть открытыми новые способы обработки старого закавказского сырья), право свободного мореплавания и порт Батум (который надлежало еще завоевать у Турции) с правами порто-франко и в полной собственности компании (а не Империи). Например, предлагалось "право разведения и собирания некоторых произведений в диком состоянии в крае сем находящихся, употребление коих жителям края доселе неизвестно: дикой лен, каперсы и прочее, что должно быть определено с точностью по прошествии трех лет, право разведения и собирания в нынешнем грубом состоянии предоставить Компании наравне с жителями закавказскими, а извлечение из оных пользы, жителям края доселе неизвестной, предоставить Компании исключительно на 50 лет".
Это, так сказать, территория. Население Грибоедов собирался комплектовать так: 1) предполагалось поселить на землях компании армян-переселенцев из Персии, имеющих по своему желанию вернуться в Россию по условиям будушего мира с Ираном; 2) Грибоедов просил о праве Компании покупать русских крепостных у их владельцев и переводить их на земли Компании; 3) масса самих закавказцев, желая получить доступ к видам хозяйства, ремесла и сырья, укрепленных в монополию Компании, вынуждена была бы коммендироваться в ее подданные, потому что только так могла бы этот самый доступ получить. Кроме того, население земель Компании и ее служащие освобождались от целого ряда податей и повинностей, что дополнительно стимулировало бы местное население переходить на земли и службу Компании.
Все лично свободные люди, поступавшие в распоряжение Компании, становились фактическими подданными Компании (а не Империи), сохраняя личную свободу. "Переселенные из Персии армянские семейства [предлагалось] представить в ведение Компании, на условиях какие между ими и Компаниею заключены будут". Русские крепостные, купленные компанией, получали личную свободу и освобождались от крепостной зависимости, однако становились "государственными крестьянами" Компании, обязанными работать на ее плантацих (на условиях, оговоренных Компанией) сроком 50 лет, то есть прикреплялись к Компании в целом и к труду, который та им опредеделяла; по прошествии 50 лет (т.е. около 1880 г.) они и их потомки полную свободу. Таким образом, Компания желала иметь государственно-феодально-зависимых работников, однако без ухудшения, а с улучшением их статуса: статус переселенных армян не ухудшался, а статус купленных крепостных в огромном масштабе улучшался: оставаясь "государственными крепостными" Компании, они получали все личные права, освобождались от многих (в частности, всех натуральных — подводной, постойной) государственных повинностей, а прикрепление их касалось только работы, а не досуга и жизни вообще: они были обязаны работать именно на плантациях Компании по ее указанию. Кроме того, их обязанности в отношении Компании (в частности, та самая работа на плантациях) должны были быть заранее регламентированы в особом "условии" заключавшемся при покупке и переселении крепостного между Компанией и ним; это радикально отличалось от помещичьей эксплуатации в России, регламентации не подлежавшей и ограниченной только аппетитами владельца и его страхом за свою жизнь (идея регламентации повинностей крепостных в пользу помещиков обсуждалась при Николае и тот с ужасом отказался, опасаясь реакции дворянства (" московский военный генерал-губернатор Д. В. Голицын... предложил Николаю I «прямо ограничить власть помещичью инвентарями», сделав их обязательными и «взяв в пример и основание известный указ Императора Павла об ограничении работ крестьян на помещиков тремя днями в неделю». Николай... ответил: «Я, конечно, самодержавный и самовластный, но на такую меру никогда не решусь, как не решусь и на то, чтоб приказать помещикам заключать договоры: это должно быть делом доброй их воли [...]"). Реальное положение, в которое попали бы сии крестьяне, стало потом предметом споров.
Компания располагала бы собственными войсками, а Президент Компании получал право объявлять от имени Компании войны и заключать мир. Кроме того, наместник имперских сил на Кавказе должен был войти в состав правления Компании и обеспечивать ее (по заранее выданной Империей привилегии) необходимой военной помощью, то есть Компания могла и Империю привлекать на свои войны!
Как вспоминает Мураьев, "Грибоедов... сделал проект о преобразовании всей Грузии, коей правление и все отрасли промышленности должны были принадлежать компании наподобие Восточной Индии. Сам главнокомандующий [Кавказом] и войска должны были быть подчинены велениям комитета от сей компании, в коем Грибоедов сам себя назначал директором, а главнокомандующего членом; вместе с сим предоставил он себе право объявлять соседственным народом войну, строить крепости, двигать войска и все дипломатические сношения с соседними державами. Все сие было изложено красноречивым и пламенным пером".
Заодно Компания учреждала собственное министерство просвещения, — ставила своей задачей устройство собственных школ и внедрение технических новшеств.
Короче говоря, Грибоедов вознамерился завести под своим началом автономное государство на образцовых началах просвещенного абсолютизма, с населением, находящимся по большей части в поземельной зависимости от этого государства, причем часть этого населения (те самые купленные в России крепостные) еще и была бы прикреплена к определенному труду на это государство. Классическая Вавилония Хаммурапи с авилумами и мушкенумами, только без рабов-вардумов. Каково пришлось бы населению в этом государстве, зависело бы только от самого государства и его правителей — как и во всяком государстве вообще. "Стартовые условия", во всяком случае, были много лучше имперских: с переселенцами Компания заключала договоры, а купленные крепостные сохраняли прикрепление к труду, но получали личные права и прочие свободы, то есть их статус сравнительно с российским при покупке их Компанией резко улучшался; об их 50-летнем прикреплении к труду на Компанию опять же заключаться с ними должны были условия (сам пункт о прикреплении был принудителен, но существенно то, что заключалось "условие", то есть регламентация их дальнейшей эксплуатации); кроме того, резко уменьшались государственные подати и повинности, лежавшие раньше на этих крепостных (помещичьи крепостные состояли в двух зависмостях: и работали на помещика, и наказывались и управлялись его личным произволом вне права, и несли подати и повиннности в пользу Империи, отчаянно завидуя крестьянам государственным; с переходом их в распоряжение Компании оная Компания как бы замещала для них помещика — то есть по первой своей зависимости они становились из частнозависимых государственно-зависимыми, — а объем податей и повинностей по второй зависимости резко снижался).
Генерал-интендант Кавказского корпуса Жуковский, давший на весь проект резко отрицательный отзыв, проливал крокодиловы слёзы о будущей участи этих самых русских крепостных, поступающих в распоряжение Компании:
"Без сумнения российских крестьян может Компания купить сколько угодно при нынешнем упадке в России цен на имения, в большом количестве задолжавшихся в банках неоплатно. Но какие виды для бедных крестьян российских. Плантации для растений колониальных не могут быть иначе как в самых нездоровых местах, откуда жители природные бегут в горы во время жаров летних. Европейцы в их колониях употребляют к таковым плантациям негров или ссылают преступников, а тут крестьяне российские должны будут служить вместо негров и преступников. Не говоря уже о человечестве, за которое вся Европа вступается теперь в запрещении торга неграми, не почувствует ли Россия оскудение в народонаселении, а с тем вместе в рекрутировании войск, в доходах казенных государственных и в содержании земских повинностей, в России, ибо смертность на плантациях будет непомерная, и она должна будет наполняться людьми русскими".
Цена этих слёз становится ясна из других мест того же отзыва Жуковского, где он пишет:
"[Проект Компании требует] поселяющимся на землях Компании иностранцам, нововодворяемым армянам и природным российским поселенцам [добровольным и купленным крепостным] предоставить навсегда в отношении казенных повинностей все права колонистов, а в отношении к Компании должны исполнять условия, при переселении заключенные с ними. Они освобождаются от постоя, дачи подвод и проч. И вообще не обязаны непосредственно к платежу каких-либо повинностей в казну.
На такие права кто не пожелает из России и из здешних мест переселиться в подданство Компании, с условиями какие компании будут угодны, когда свобода от обязанностей казне и службе общественной обещается?! Но кто же будет правительству российскому служить рекрутами, постоем, подводами и прочими повинностями, от коих подданные Компании освобождаются?"
Это пока о поселенцах из-за пределов Закавказья. А вот теперь тот же Жуковский пишет о свободных и крепостных закавказцах, поселяющихся на территории Компании:
"Относительно прочих поселенцев и крестьян приобретаемых в Грузии то платежу податей в казну поступает с них наравне с [российскими] помещичьими крестьянами, исключая земских повинностей, отправляемых не в натуре, но деньгами.
Таким образом и грузины и татары поспешат в подданство компании, чтобы освободиться от повинностей правительству".
И в конце суммарно: "...Права, выпрашиваемые подданным Компании, свобода от личных податей и земских повинностей, будут делать более счастливыми подданных Компании, нежели подданных правительства"!
Итак, бедное русское население будет мереть на плантациях со страшной силой, но при этом автор восклицает: "На такие права кто не пожелает из России и из здешних мест переселиться в подданство Компании, с условиями какие компании будут угодны" (включая то самое условие о 50-летнем прикреплении к плантациям) — и цена его слез касательно населения становится ясна. И в самом деле, в другом месте на слова Грибоедова "в нужде и недостатках всякого рода редко преуспевают добродетели" Жуковский возражает: "Видим диких и нагих лапландцев, по нашему понятию беднейших, а по ихнему довольных, и имеющих добродетели в высшей степени государственные, сколько понятия их достигают". И опять же становится ясна цена его рассуждению о бедных русских мужичках.
Тынянов этому рассуждению поверил — и зря. Никаких великих жертв от крепостных переселенцев не потребовалось бы, напротив. Компания должна была получить право покупать крестьян и переводить их к себе; это право и так имел любой помещик на новых землях. Но только от самой компании зависело, будет ли она покупать крестьян с разлучением семей, вопреки их твердому нежеланию переселяться и пр., и можно не сомневаться, что под руководством Грибоедова она бы в этом смысле вела себя по-человечески. При реальном опыте такой колонизации (уже вне проекта Грибоедова) на Мугани колонистам-великороссам жилось превосходно, а своим переселенцам компания к тому же, повторю еще раз, должна была давать освобождение от казенных повинностей: "Они освобождаются от постоя, дачи подвод и проч. и вообще не обязаны непосредственно к платежу поселенцев и крестьян, приобретенных в Грузии". В частное владение они тоже не попадали бы. Компания не претендовала и на прикрепление их к земле по модели российского крепостничества.
Таким образом, реально Грибоедов просто хотел создать за Кавказом автономное образование, устроенное по принципам "просвещенного абсолютизма"; оно было бы ассоциировано с Россией, оно не имело бы своей сплошной территории (в отличие от Ост-Индской компании), — но оно было бы чем-то вроде огромного корпоративного государства, в котором жизнь была бы устроена намного справедливее и законнее, чем в Империи как таковой. А право покупки крестян с выводом на новые места и так принадлежало куче народа, и желая этого права, Компания еще никакого одиума (даже того, который и не считался одиумом — например, покупка крестьян с выводом в Новороссию не рассматривалась по тем временам как одна из жестоких сторон крепостного права и порядков в целом; на принудительное переселение смотрели так же, как при соввласти — на принудительное распределение и перевод в такой-то город. Жестокостью считалось бы переселение в бедственные условия жизни, а не переселение само по себе; характерно, что декабрист Бурцев на самом деле проект одобрил, а крепостник Жуковский — осудил) на себя еще не брала.
Компания, кроме того, смогла бы неограниченно подкупать самых разных чиновников Империи. Ни высших сановников, ни императора купить она, конечно, не могла бы — никаких денег не хватит. Но влиять путем подкупа на аппарат и конкретные его решения — это да. Грибоедов видел, что и Ост-Индская компания может чего-то добиваться в Англии, его Завказская тем более могла бы в России. Кроме того, на ряде территорий он стал бы просто королем. В пределах Российской империи Закавказская компания могла владеть только земельными участками, где не располагала гражданской властью, кроме власти собственнника. Но уже Батум должен был стать владением просто Компании, а не Империи, и Паскевич начал уже готовить захват Батума именно как будущего порта Компании. Кроме того, Компания должна была получить права вести войну и заключать мир без санкции Российской империи (естественно, не обязывая этим ни к чему саму Империю), а Империя обязывалась ей, в общем и целом, помогать своими кавказскими войсками. Это означало бы, что Грибоедов и Паскевич — тогдашний наместник Кавказа — завоевали бы пол-Ирана, причем эти пол-Ирана отошли бы не России, а Компании — и вот тут появилось бы то самое королевство в чистом виде. Приятность туть была еще и та, что распространение и обычных-то российских порядков на эти владения для них была бы грандиозным улучшением, а уж порядков Компании — тем более; а в России все это не вызвало бы упреков в крамоле.
Можно ли даже во сне поверить, что Российская Империя дала бы санкцию на все это? Трудно сказать. Вообще говоря — конечно, не должна бы. Но если бы это было так очевидно, то Грибоедов не взялся бы за это дело; а между тем заговорить и окрутить он мог кого угодно, от декабристов до Империи. Если уж он взялся за это дело, то, чем черт не шутит, может, и "успел" бы. Жуковский был против, но Паскевич (сам боясь собственной смелости) — в общем, за, и еще тьма народа была за, а материальная заинтересованность могла бы довершить остальное.
Тегеранское убийство всё это перечеркнуло.
"The only thing wrong with capitalism is capitalists. They're too damned greedy" (с)
