Людовик XVII, король Франции ¶
"Не все жители страны приняли установленную в сентябре 1792 г. во Франции республику. Роялистская оппозиция существовала даже в самые опасные времена якобинского террора, но во всеуслышание заявить о себе она смогла только после переворота 9 термидора. Ведь еще в декабре 1792 г. Конвент декретировал, что смертная казнь грозила всякому, "кто предложит или попытается установить во Франции королевскую власть", и это постановление так и не было отменено. Что же изменилось к концу 1794 — началу 1795 г.?
После падения Робеспьера тот же самый Конвент, что совсем недавно рукоплескал всем его предложениям, возвратил в свое лоно изгнанных депутатов. На повестку дня встала задача завершить Революцию, а это, по мнению большинства современников, было невозможно без принятия новой конституции.
Подробнее об этом см. Бовыкин Д. Ю. Как закончить революцию? Термидорианцы в поисках ответа. Рукопись депонирована. М., ИНИОН, N 49064 от 23.03.94. Даже один из декретов Национального Конвента носил название "О способах закончить революцию".
Существовала так и не введенная в действие Конституция 1793 г. Предусматривавшиеся ею демократические нормы, в частности обязательное утверждение законопроекта департаментами или формирование исполнительной власти из 24 человек, вероятно, еще могли бы работать в условиях мирного времени, однако даже в начале 1795 г. они были абсолютно неприменимы.
Разговоры о том, что необходим пересмотр Конституции 1793 г., начались еще весной 1795 г., но только к концу июня специально избранная комиссия, получившая по количеству своих членов название Комиссии одиннадцати, представила для обсуждения свой проект, по которому Франция оставалась республикой с новым двухпалатным парламентом, состоявшим из Совета старейшин и Совета пятисот.
Однако это было несколько позже. А пока, по мнению английского историка М. Ж. Сайденхэма, "первые месяцы 1795 г. были, быть может, самой благоприятной возможностью, которая когда бы то ни было представлялась для реставрации конституционной монархии во Франции". Здесь главные надежды роялистов возлагались, как это ни удивительно, не на эмиграцию и не на графа Прованского, а именно на юного Людовика XVII, который, сам того не сознавая, стал на некоторое время одной из ключевых фигур европейской политики.
Разумеется, 10-летний мальчик не мог возглавить страну в столь бурное время. Но этого и не требовалось. Его достаточно было сделать символом, объединяющим нацию. Тем более что, по мнению французского историка Тюро-Данжена, "сын Людовика XVI мог переехать из Тампля в Тюильри без вмешательства иностранцев, не привнеся с собой ни восстановления Старого порядка, ни крайне непопулярной интервенции. Вернулись бы в 1792 г., а не в 1788".
Внутриполитическая обстановка благоприятствовала реставрации. Растущий на юго-востоке и западе роялизм и поражение воинствующего якобинизма создали условия для компромисса между различными политическими партиями. В июне 1795 г. прямо в Конвенте делегация г. Орлеана осмелилась требовать отпустить на свободу дочь короля, а незадолго до того П. Баррас распорядился, чтобы принцессе принесли все необходимое и дали компаньонку. На этот же месяц приходится и пик ширившихся по стране слухов об официальном признании Конвентом Людовика XVII королем Франции.
Такие влиятельные термидорианцы, как Тальен и Баррас, даже вступили в переговоры с роялистами, выдвигая условия: не копаться в прошлом и сохранить нажитые за время Революции состояния. По другим сведениям, такие переговоры вели даже некоторые члены Комиссии одиннадцати, созданной Конвентом для выработки новой конституции. Историк конца XIX в. А. Вандаль сообщает, что у термидорианцев были планы посадить во главе своего правительства короля-марионетку, и, по его мнению, это не только не ослабило бы власть членов Конвента, но и сделало бы ее более прочной.
Конечно, на пути реставрации были и немалые трудности. Как писал в то время журналист Ж.-Г. Пелтиер, "считается, что крайняя молодость законного короля, несчастного мальчика, заключенного в Тампле,- одна из причин, поддерживающих Республику и Революцию, потому что некоторые партии, расположенные в пользу провозглашения королевства, не знают, как организовать регентство, необходимое для этой монархии".
Любопытно также, и это подчеркивает Е. Б. Черняк, что в стремлении учредить регентство еще раньше обвиняли и жирондистов, и эбертистов, и дантонистов, и робсспьеристов. Насколько это случайно или, что гораздо важнее, беспочвенно? Вариант регентства устраивал и роялистов, поскольку, если бы во главе исполнительной власти встал один человек, то на это место вскоре легко мог бы претендовать роялист (а такие планы, безусловно, были). Кроме того, сам глава исполнительной власти мог бы впоследствии стать регентом.
Ср. в письме Мале дю Пана от 17 июля 1795 г.; "Монархисты потребовали, чтобы ... был учрежден пост главы государства, а не исполнительный совет. Будучи в меньшинстве, они хотели, чтобы регентский совет правил как вице-президент, и это mezzotermine (половинчатое решение — Д. Б.) заставило примкнуть к монархистам часть республиканцев. На сегодняшний день смерть короля рассеяла этот план, и одержал верх проект исполнительного совета". И в самом деле, в Конвенте были подобные предложения.
Конвент через своих уполномоченных вел переговоры сразу по трем направлениям: с роялистами — о провозглашении Людовика XVII королем; с руководителями вооруженного роялистского сопротивления, требовавшими вывоза дофина к армиям в Вандею и Бретань; и с Испанией, ставившей условием заключения мира выдачу детей Людовика XVI, причем Бартелеми, непосредственно занимавшемуся составлением договора, были даны инструкции в крайнем случае обещать, что после восстановления всеобщего мира принца освободят
Смерть малолетнего короля в июне 1795 г. положила конец всем этим планам. "Его смерть — не просто один из наиболее душераздирающих эпизодов революционной истории, — писал Тюро-Данжен, — это значительное политическое событие, которое разрушило проекты роялистов и нанесло серьезный и непоправимый удар по их надеждам. Из-за этой смерти королевская власть покинула Францию".
Имел ли юный король какие-либо реальные шансы стать центром объединения нации? Кажется, что стоило сделать всего один шаг, и история Франции свернула бы на путь конституционной монархии. Каким же образом можно оценить, насколько на самом деле велика была вероятность реставрации?
Мы видим только один способ определить, хотя и с некоторым допущением, наличие в народе монархических симпатий. После принятия новой конституции в августе 1795 г. в условиях, когда "Конвент особенно ненавидели", а "пресса требовала роспуска этого собрания неспособных паразитов, депутаты приняли так называемые "декреты о двух третях", определявшие, что две трети депутатов нового первого созыва будут состоять из бывших членов Конвента, независимо от того, победят ли они на выборах. Это решение вызвало возмущение в стране, и до сих пор нередко историки ставят его в упрек термидорианцам, как свидетельство их ненасытной жажды власти. И дело не только в том, что депутаты пытались оправдать свое решение усилением роялистской опасности и борьбой за сохранение республики. Важно другое: как некогда и конституция 1793 г., новая конституция и "декреты о двух третях" были в сентябре 1795 г. вынесены на референдум, после чего проводились выборы в новый парламент.
И, хотя эти документы собрали необходимое для вступления в силу количество голосов, современники нередко воспринимали плебисцит как крах правительственной политики. Один из них через день после объявления в Конвенте итогов референдума писал: "Во Франции не нашлось и миллиона проголосовавших за республику... республиканцы в меньшинстве... Против Конвента роялисты, недовольные или якобинцы и все бедняки". С ним солидарен и видный термидорианец Баррас, считавший, что декреты встретили самое ожесточенное сопротивление в первичных собраниях именно потому, что там засели роялисты.
А как обстояло дело с выборами, по которым реально обновлялась лишь одна треть депутатов? Монархист Мале дю Пан в декабре 1795 г. писал, что "большая часть новой трети и 160 бывших членов Конвента...- роялисты по убеждению". Одна треть избранных в законодательный корпус, сообщал барон де Френилли, роялистская. С оценкой событий современниками согласны и многие историки. Это тем более показательно, если учесть, что в стране осталось очень мало бывших дворян и монархически настроенного духовенства. "Контрреволюционер в 1794-1795 годах,- отмечает французский историк Ж. Тюляр,- буржуа, обычно активный гражданин" (под "активным" имеется в виду гражданин, имевший право голоса.). Аббат Бротье тогда писал: "Можно по справедливости сказать, что роялизм господствует во Франции во всех умах, если не во всех сердцах". В то же время по весьма трезвой оценке Мале дю Пана, в начале 1795 г. сторонники реставрации во Франции составляли около трети населения, и многие из них как раз и вошли в состав электората.
Предупредив, что в эту эпоху даже количество избранных установить трудно, исследователь Ж.-П. Сюратто, специально занимавшийся изучением этого вопроса, сообщает, что во вновь избранной трети депутатов было 117 роялистов и только 56 республиканцев. Таким образом, можно предположить, что не будь "декретов о двух третях", в стране могла бы произойти реставрация монархии.
Не трудно представить себе, какое впечатление в этой обстановке произвела смерть молодого короля, на которого возлагалось столько надежд. Один из современников вспоминал впоследствии, что "определенно, это событие, справедливо или нет, непоправимо уронило Комитеты в общественном мнении". Сразу же появилось множество слухов и домыслов, "со всех сторон общественное мнение обвиняло Конвент в этой смерти", утверждая, что ребенок был отравлен мышьяком. "
Итак, 10-летний Луи выжил, и на нем, как и предполагалось, сошлось все интересы. Реставрация прошла по результатам проведенного плебсцита.
Разумеется дворянам-эмигрантам от этого легче не стало — регентский совет при десятилетнем короле был составлен из вышеупомянутых "роялистов-буржуа", в основном жирондистов, которые вовсе не собирались отказываться от завоеваний революции. В правительство вошли только местные роялисты, в том числе предводители Вандеи, д`Оттишан (мелкопоместный дворянин) и Жорж Кадудаль (крестьянин), не испытывавшие симпатий к удравшим за рубеж принцам и герцогам. С католической церковью подписан конкордат на подобие наполеоновского.
Что дальше? (C учетом того, что до совершеннолетия короля еще лет 7).
) . 
