Успешный Прутский поход ¶
Цитирую Я. Е. Водарского:
Английский посол в Турции Р.Суттон сообщал 14 (25) июня: «Меня уверяют, что они [турки] уже начали дезертировать в значительном количестве... Кроме того, солдаты очень недовольны и подозреваются в возможности взбунтоваться»{39}. Один из тайных информаторов Петра в Турции, Лука Барка, писал 22 июня: «Войско азийское, почитай, все пришло сюда, токмо остались там двое пашей. И за великой стыд себе причитают турки видеть такое войско, ибо народ плох, ободран, без ружья, и от далекого пути утомлен, и за тем на войну без сердца идут... Хотя войско турецкое есть многочисленно, однакож торопко, нерегулярно, без голов [начальников] умных, которое войско не имеет боязни ни от везиря, ни от других офицеров»{40}. 9 июля, когда турки окружили русскую армию, незадолго до захода солнца, писал Суттон, «к шатру визиря явился янычар и стал кричать: "Будем ли мы лежать здесь, пока не умрем от болезней и невзгод? Пусть все истинные мусульмане идут за мной сражаться с неверными!" Он схватил одно из знамен, стоявших у шатра, и побежал вперед. За ним немедленно последовали другие, схватив прочие знамена, и... собравшись вместе, с обычными криками в беспорядке бросились на врага. Видя такой беспорядок, визирь послал кегаю, с которым в тот момент беседовал и от кого я и узнал эти подробности, возглавить их». Генерал С. Понятовский добавляет в своих воспоминаниях: «Испуская дикие вопли, взывая, по своему обычаю, к богу многократными криками "алла, алла", они бросились на неприятеля с саблями в руках, и, конечно, прорвали бы фронт, если бы не рогатки, которые неприятель бросил перед ними... Сильный огонь почти в упор не только охладил пыл янычар, но и привел их в замешательство и принудил к поспешному отступлению. Кегая [заместитель великого визиря] и начальник янычар рубили саблями -9- беглецов и старались остановить их и привести в порядок. Наиболее храбрые возобновили свои крики и атаковали во второй раз. Вторая атака была не такой сильной, как первая, и турки снова были вынуждены отступить». Третья атака тоже была отбита, и тогда кегая сказал Понятовскому: «Мы рискуем быть разбитыми, и это неизбежно случится».
Янычар и турецкое командование охватила паника. Суттон писал, что «каждый раз они [турки] в беспорядке бежали обратно. После третьей атаки их замешательство и расстройство были так велики, что можно наверняка полагать, что если бы русские контратаковали их, то они бежали бы без всякого сопротивления». Начальник янычар сказал позднее султану: «И ежели бы москва наступала, то бы они [турки] никогда места удержать не могли... уже турки задние почали было утекать, и ежели бы москвичи из лагару выступили, то бы и пушки и аммуницию турки покинули». Это подтверждает и Ла Мотрей, находившийся в турецкой армии: «Это так их [янычар] устрашило, что храбрость их покинула»{41}. И все же на рассвете 10 июля, когда подошла артиллерия, они опять напали на русский лагерь и опять были отбиты. На приказ повторить атаку янычары, по словам Луки Барки, «все отказали, что они наступать не хотят и против огня московского стоять не могут». Суттон писал: «Отпор, данный русскими, так сильно поколебал храбрость турок, что им также не хотелось снова атаковать, как русским -подвергнуться атаке»{42}......Была и еще одна причина опасения потерпеть поражение: когда Понятовский попытался давать советы кегае, тот ответил ему, «что если они будут иметь несчастье быть разбитыми, следуя новому способу вести бой, то вина за это несчастье падет на них, и им обоим отрубят головы: ему, кегае, — за то, что действовал, а Понятовскому — за то, что советовал ему». Таким образом, турки пошли на переговоры, потому что опасались проиграть сражение, и для этого у них были серьезные основания. Это понимали многие современники. Например, Даниель Дефо (знаменитый автор «Робинзона Крузо» и менее известный как один из организаторов английской разведки) в изданной в 1723 г. книге «Беспристрастная история жизни и деяний Петра Алексеевича, нынешнего царя Московии», рассказывая о Прутском походе, писал, что визирь, оценив мужество русских, понял, что бой может кончиться поражением турок, и решил выяснить, нельзя ли воспользоваться сложившимся положением
"Легенды Прутского похода Петра I (1711 г.)"
Развилка. Супруга Петра I, Её Имп. Величество Екатерина Алексеевна серьезно приболела 9 июля 1711 г. (наприм. скушала персик) и весь день провалялась болея в своей постели и не смогла повлиять на мужа с целью заключения мира с турками (русские не знали в каком печальном положении после прошедшего боя находится турецкая армия). В результате чего возобладала "ястребиная" точка зрения о продолжении сражения на следующий день (как писал Ла Мотрей, именно эта точка зрения господствовала первоначально). Битва 10 июля 1711 г. была успешной для русской армии. Деморализованные турки не выдержали и отступили. Но и русские понесли такие потери, что о продолжении войны не могло быть и речи. Между Петром I и великим везирем был заключен мирный договор на условиях "кто чем владеет" (т.е. возвращения довоенной ситуации). Русская армия беспрепятственно вернулась в Россию, где царь Петр (сохранившйи Азов и право держать войска в Польше) продолжил войну со шведами. Колесо истории совершило свой очередной поворот...
Но мы еще дойдем до Ганга,
Но мы еще умрем в боях,
Чтоб от Японии до Англии
Сияла Родина моя.
