В том же году Мартин Афонсу де Соуза по приказу губернатора Нуну да Кунья оккупировал Даман.
В Диу было начато строительство церкви Св. Фомы, которая в 1544 г. была превращена в собор Кастелу.
Такие действия португальских колонизаторов вызывали крайнее недовольство и возмущение Бахадур-шаха, который чувствовал, что его суверенитет попирается захватчиками. Сожалея об уступках, сделанных португальцам, он решил избавиться от чужеземного ига и призвал правителей Малабара изгнать португальцев из Индии. Одновременно он обратился с просьбой о помощи к турецкому султану Сулей-ману, обещая оплатить направление турецкого 10-тысячного войска для борьбы против "франков".
В марте 1537 г. Нуну да Кунья прибыл в Дели и сумел уговорить Бахадур-шаха согласиться на встречу с ним. Султан отправился в лодке навестить Нуну на борту его судна, сопровождаемый 30 знатными людьми. При возвращении на берег произошла стычка, во время которой Бахадур-шах был убит. Один источник, написанный индийцем Абул Фаглом, рассказывает об этом так: "Султан вернулся к своей лодке, но священник преградил ему путь. Султан в раздражении выхватил меч и разрубил его пополам. Затем он прыгнул в лодку, но португальские суда окружили лодку, и завязалась битва. Султан бросился в воду и утонул в волнах. Его спутники также погибли".
После смерти Бахадур-шаха один из потомков султана Дели Мир Махомед Заман собрал 5000 сторонников, которые провозгласили его султаном. Он отправил гонца к Нуну да Кунья, пообещав ему значительную часть побережья в обмен на признание и помощь в войне с Моголами. Португальцы согласились, однако Заман был разгромлен Моголами и подчинился их власти.
Когда Бахадур-шах обратился за помощью к Сулейману I, тот немедленно ответил согласием, так как считал, что его долг поддержать полумесяц во всех случаях, когда он приходил в конфликт с крестом.
В 1538 г. султан отправил из Суэца в Красное море большую эскадру из 70 судов и 7000 солдат, в их числе было много хорошо вооруженных янычар. Командовать эскадрой султан поручил Хадиму Сулейман-паше по прозвищу Евнух. Это был человек пожилой и настолько тучный, что с трудом мог встать на ноги будто бы даже с помощью четырех слуг. Прибыв в Аден, он повесил его шейха на рее своего флагманского корабля, а город отдал на разграбление янычарам, превратив его территорию в турецкий санджак.
Таким образом вход в Красное море оказался в руках турок.
Поскольку индийский мусульманский союзник турок Бахадур-шах умер, Сулейман-паша Евнух послал в качестве подарка султану в Стамбул богатые сокровища из золота и серебра, которые Бахадур-шах оставил на хранение в священном городе Мекке.
Затем вместо того, чтобы искать португальский флот и дать ему морское сражение в Индийском океане (как приказал султан), в котором благодаря превосходству в артиллерии у него были реальные шансы на победу, Сулейман-паша Евнух предпочел воспользоваться попутным ветром, пересек Индийский океан и подошел к западному побережью Индии.
По авторитетному свидетельству венгерского капитана Хуци, Сулейман-паша очень боялся португальцев и всячески избегал встречи с ними. Хуци сообщает, что завоевание Адена "было осуществлено в соответствии с дальновидным планом паши с тем, чтобы было где укрыться в случае, если он будет разбит португальцами".
В начале сентября 1538 г. он высадил около Диу 600 янычар, которые при поддержке нескольких огромных пушек (их волоком перетащили через Суэцкий перешеек) осадили португальскую крепость27.
Оборону португальского гарнизона возглавил Антониу да Силвейра. Солдаты гарнизона сражались отважно, причем большую помощь в обороне крепости оказывали женщины.
Когда неожиданно начался шторм, Сулейман-паша отвел свой флот к Махува, где была тихая гавань, и оставался там 20 дней. Вернувшись к Диу 28 сентября 1538 г., он подверг артобстрелу бастион, которым командовал Франсишку Пашеку. Защитники бастиона согласились его оставить при условии, что им будет позволено, сдав оружие, пройти к главной крепости. Но турки, как всегда, не сдержали обещание и принудили 64 португальцев стать гребцами на галере Сулейман-паши. После этого Сулейман-паша отправил записку Антониу да Силвейра, советуя ему сдаться, так как силы слишком неравны. Но тот прислал ответ, составленный в столь оскорбительных выражениях, что это взбесило Сулейман-пашу, и он отдал приказ начать
штурм крепости .
Португальцы оказали стойкое сопротивление. Сулейман-паша направил нескольких пленных в Диу, чтобы уговорить Антониу да Силвейра сдаться, но тот ответил решительным отказом. Тогда 4 октября Сулейман-паша начал яростную бомбардировку Диу, которая продолжалась беспрерывно 20 дней. Многие защитники крепости были убиты и ранены, порох и провизия были на исходе. Из прежнего гарнизона в 600 человек осталось только 250 способных держать оружие. Стремясь создать у защитников крепости впечатление, что он намерен снять осаду, Сулейман-паша отвел от порта несколько галер, в то время как в действительности он подготовил войско в 14 тысяч человек для решающей атаки на крепость. После яростного артобстрела форт был осажден со всех сторон.
В конце дня там осталось лишь 40 человек способных носить оружие. Стены форта были разбиты, порох полностью израсходован.
Сулейман-паша Евнух потребовал от правителя Гуджарата (преемника Бахадур-шаха) снабдить его армию продовольствием, а самому лично явиться на борт его флагманского судна. Но тот не сделал ни того, ни другого. Зная о трагической участи шейха Адена, он считал турок более серьезной угрозой, чем португальцев.
В этот момент к туркам пришло известие о том, что португальцы отправили из Гоа большой флот для помощи осажденному гарнизону в Диу. Вот как описывает эти события их очевидец и участник венгерский капитан Хуци: "Через два месяца, когда появилась португальская эскадра, которая доставила помощь их людям, пашу охватил великий страх, особенно когда он узнал, что португальцы превосходят его по числу и силе. С обеих сторон уже палили пушки, надеясь запугать противника, и казалось, что вот-вот начнется кровавая битва с непредсказуемым исходом. Мы все ощутили, что столкнулись с огромной опасностью, когда паша приказал поставить пушки на палубу и заполнить цистерны водой, как если бы мы собирались участвовать в морском сражении. Однако в действительности турки отказались от битвы и бежали. Мы участвовали в этой кампании с 50 военными судами и 4 галерами целый год от дня святого Иоанна Крестителя в 1538 г. до того же дня в 1539 г."
Как видно из этой цитаты, Хуци использует слова "мы" и "турки" для обозначения войск Сулеймана-паши. Хуци был участником конфликта на стороне турок, но при этом в душе отнюдь не сочувствовал им.
Интересно, что описание этих событий во многом совпадает с рассказом Сиди Али. Оба свидетельствуют, что турки очень боялись встреч с португальским флотом. Турецкий командующий был готов к поражению в битве при Диу и считал осторожность обязательным спутником храбрости.
5 ноября 1538 г. Сулейман-паша Евнух снял осаду крепости и отступил. Его флот
пересек Индийский океан и ушел обратно в Красное море. Здесь он казнил правите
ля Йемена (как раньше казнил правителя Адена) и поставил его землю под управле
ние османского губернатора.
Захватив в плен в портах Аравии 140 португальцев, он отрубил им головы, а затем уши и носы и, засолив их, отправил султану Османской империи. Прежде чем вернуться в Стамбул, он совершил хадж в Мекку и только после этого предстал перед султаном, который вознаградил его за преданность, сделав одним из везирей с правом заседать в Диване. После этого турки не пытались больше распространять свою власть на Индию.
6 ноября 1538 г. в Диу прибыл из Гоа португальский флот под командованием
Гарсия де Норонья, задачей которого было оказание помощи осажденной крепости.
Поскольку в этом уже не было необходимости, солдаты Нороньи занялись работами
по восстановлению крепости, сильно пострадавшей во время осады.
Султан, однако, продолжал бросать вызов португальцам в Индийском океане. Контролируя Красное море, он наталкивался на серьезные препятствия в Персидском заливе, выход из которого был для него закрыт, так как португальцы держали в своих руках Ормуз и, следовательно, контролировали Ормузский пролив. В результате султан лишался возможности эффективно использовать в торговых и военно-морских целях обладание Багдадом и портом Басра в дельте Евфрата.
Судьба снова улыбнулась султану, когда турецкий паша Басры в 1550 г. сумел овладеть важными портами Эль-Катиф и Буссора на арабском берегу Персидского залива.
Сулейман I строил теперь планы завоевания обоих берегов Персидского залива для того, чтобы выбить португальцев из Ормуза и установить свое безраздельное господство над морскими коммуникациями Персии и Аравии.
В качестве первого шага к достижению этой цели султан решил укрепить крепость Эль-Катиф, поставить там тяжелую артиллерию и защитить бухту большим числом кораблей. (Позже Эль-Катиф стал центром новой османской провинции Эль-Хаса.)
Однако об этих приготовлениях скоро узнал персидский правитель Ормуза — союзник португальцев. Португальцы сохранили за ним часть его суверенитета, освободили от уплаты дани, оставили на своих местах персидских чиновников.
Эта комбинация устраивала обе стороны. Будучи шиитами, персы враждебно относились к туркам, и этот фактор толкал к сближению католиков-португальцев и мусульман-персов.
Узнав о турецкой угрозе, правитель Ормуза послал быстроходную каравеллу в Гоа просить помощи у португальцев. Туда же прибыли посланцы шейхов островов в устье Евфрата, просившие португальской помощи, чтобы изгнать турок со своих земель.
Вице-король Афонсу де Норонья (1551-1554) созвал совет, чтобы выслушать всех этих посланцев и прочитать письма, которые они привезли. Было решено послать на помощь Ормузу сильную эскадру в составе 7 галеонов, 12 боевых галер и 1200 человек под командованием племянника вице-короля Антониу де Норонья.
На этот раз люди были тщательно подобраны. Они получили большее жалованье, чем обычно. Эта мера была принята с учетом опыта прежнего вице-короля Жоржи Кабрала. Когда, вступая в должность, Афонсу де Норонья сделал ему замечание, что солдаты получают слишком высокое жалованье, Жоржи Кабрал ответил: "Вам пока неизвестно, как португальские солдаты сражаются в Индии, а когда вы это узнаете, вам придется извиниться". К чести Афонсу де Норонья следует сказать, что он не стал пренебрегать советом более опытного администратора и проявил особую заботу об обеспечении хорошим жалованьем солдат и экипажей кораблей.
1 апреля 1551 г. эскадра Антониу де Норонья вышла из Гоа и взяла курс на Ор-муз, куда прибыла в конце апреля.
Прежде всего Норонья-младший созвал военный совет с участием персидского правителя и португальского коменданта крепости. Персы предложили передать в его распоряжение 3 тыс. воинов и необходимые суда для их транспортировки. Этим войском командовали Рас Шарафе и Маримашите. На подготовку и снабжение артиллерией этих транспортных судов ушло два месяца.
Имея большой опыт морских войн, португальские капитаны учитывали все возможные варианты развития событий и случайности, так как от этого зависел исход кампании. Норонья послал 10 кораблей с задачей заблокировать порт Эль-Катиф, с тем чтобы турки там не получили подкреплений из Басры.
В конце июня весь португальско-персидский флот вышел из Ормуза и присоединился к блокаде Эль-Катифа. В то время как корабли стояли на рейде, португальцы и персы в лодках подошли к берегу. Турки на лошадях вошли в море, пытаясь помешать высадке, но в рукопашном бою были обращены в бегство.
Произведя успешную высадку, португальцы и персы вырыли траншею вокруг форта, что заняло примерно сутки. После этого они приступили к осаде крепости и в течение восьми дней вели ее обстрел из пушек. Турки наносили ответные артиллерийские удары. Огонь осаждающих нанес форту столь сильный ущерб, что на девятый день 400 турок покинули крепость через потайной ход. На рассвете следующего дня осаждающие овладели фортом Эль-Катиф. Один солдат с Мадейры рассказал хронисту Диогу де Коуту, как он вошел в форт через большую брешь, пробитую в стене португальской артиллерией.
Антониу де Норонья передал этот форт Расу Шарафе, но тот сказал, что охрана его будет стоить дороже, чем стоит он сам. Поэтому было решено взорвать крепость.
Но когда саперы подготовили взрывчатку, с горящего дома упала искра на бочку с порохом. В результате взрыва погибли 40 португальцев. Через несколько дней турки вернулись с подкреплением из 80 кавалеристов-арабов, но стремительный натиск португальцев снова заставил их отступить.
После этого Антониу де Норонья с 18 судами вошел в Персидский залив и направился к устью Евфрата с намерением изгнать оттуда турок. Однако ночью разразилась буря, и девять кораблей вышли из строя. Тем не менее юный адмирал решил продолжать плавание с оставшимися девятью судами. Одновременно он направил письмо бежавшему от турок султану Басры.
Но Али-паша, турецкий комендант Басры, был человеком очень хитрым. Ему, конечно, очень хотелось отрубить голову юному адмиралу, но он понимал, что хитрость поможет ему больше, чем оружие. Как пишет в связи с этим С. Уэлч, "если Восток не мог сравниться с Западом по оружию, он был стар и опытен в искусстве, сделавшем знаменитым змея из садов Эдема".
Поставив под контроль все морские пути, Али-паша перехватил письмо адмирала к султану Басры. Затем он сфабриковал письмо, якобы пришедшее к нему от этого султана, в котором тот обещал передать португальскую эскадру в руки Али-паши.
Сочинив эту ложь, он собрал большую толпу и зачитал им эту фальшивку. В этой толпе были и два пленных итальянца. На следующий день Али-паша освободил их из плена, точно зная, что они побегут навстречу португальской эскадре. Так оно и случилось. Антониу де Норонья вернулся со своей эскадрой в Гоа, решив больше не проявлять бесполезного милосердия в отношении этих "вероломных" арабов.
Уход португальского флота в Гоа не успокоил, однако, турецкого султана. Он понимал, что хитрость и коварство Али-паши помогли только отсрочить решающий удар, который Португалия неизбежно нанесет, если турецкие войска в устье Евфрата не получат подкреплений.
В мае 1552 г. в Ормуз пришли лодки из Красного моря с известием о том, что турки готовят атаку на эту крепость, но подробности были почти не известны. Комендант Ормуза поручил одному опытному моряку проникнуть под видом торговца к берегам южной Аравии, в Аден и Оман и собрать сведения о планах султана и о силе его эскадры. Тот прекрасно справился с заданием и вернулся в Ормуз с известием, что в Суэце находились 24 корабля, готовые идти в Персидский залив. Комендант Ормуза отправил две каравеллы в Калайате (юго-восточная Аравия). В случае появления турецкого флота одна из каравелл должна была немедленно идти к Ормузу, предупредив по пути Маскат и другие португальские крепости об опасности. Если вражеская эскадра будет состоять более чем из 20 судов, другая каравелла должна была отправиться в Индию, чтобы просить подкреплений у вице-короля.
Все продовольствие и боеприпасы в Ормузе были перенесены из города в форт. Новый комендант Мозамбика Диогу де Мешкита должен был сообщать о грозящей опасности всем кораблям, шедшим из Португалии.
В середине 1552 г. из Суэца вышла большая турецкая эскадра с 16 тысяч солдат под командованием египетского адмирала Пири-бея. Это был знаменитый пират, имевший большой опыт морских сражений в Средиземном море и поступивший на службу к турецкому султану.
По сведениям Коуту, эскадра Пири-бея насчитывала 25 кораблей, но турецкая хроника говорит о 30 судах.
К счастью для португальцев, после выхода из Суэца путь турецкой эскадре надолго преградили густой туман и плохая погода.
В августе корабли Пири-бея появились у южных берегов Аравии и атаковали Маскат. Одна из галер, несших там сторожевую службу, устремилась к Ормузу. В погоню за ней бросился сын Пири-бея. Капитан галеры стал бросать деньги своим гребцам-рабам, и она оторвалась от преследователей.
Получив известие о приближении сильного турецкого флота, комендант Ормуза приказал эвакуировать город. Самые бедные граждане, в большинстве своем персы, в том числе 300 персов-христиан, были собраны в деревне Магостан, остальные были эвакуированы на о. Кешм, имевший неприступные скалистые берега. Комендант Ормуза, португальцы, а также персидский правитель и знатные персы предпочли укрыться за стенами форта. Это было хорошо укрепленное сооружение со многими бастионами. Прибытие туда по воле случая 300 человек с кораблей, отнесенных бурей к Ормузу, увеличило число защитников крепости до 900.
В конце августа 1552 г. защитники крепости неожиданно получили новое подкрепление. В бухту Ормуза вошел одномачтовый корабль одного индийского мусульманина, которого португальский король сделал дворянином. Он принял христианство и португальское имя Антониу де Са, получив прозвище Турок. Узнав об опасности Ормузу, он прибыл туда из Индии за 20 дней. Он взял гребцов-индийцев и, опасаясь, что они, как только появятся грозные турки, поддавшись панике, прыгнут в воду, приковал их цепями к веслам, как только корабль вышел в открытое море. Это и помогло ему прибыть в Ормуз в столь короткий срок.
Одновременно Эштеван Гомиш, торговый королевский агент в Кальяте, узнав о приближении турецкой эскадры, помчался на маленьких персидских суденышках (терранкин) в Гоа, чтобы предупредить об этом вице-короля. Получив это известие, вице-король стал спешно готовить эскадру для помощи Ормузу.
В конце октября 1552 г. вице-король во главе огромного флота из 80 кораблей (в том числе 30-40 большого тоннажа) отплыл из Гоа. Через несколько дней попутный ветер доставил эскадру в Диу. Здесь их ждали письма коменданта Ормуза, доставленные быстроходной каравеллой.
Когда сын Пири-бея не смог догнать сторожевое судно, он вернулся, чтобы соединиться с эскадрой отца. По пути он встретил судно, эвакуировавшее женщин из Маската, и сделал последних невольницами, а двух старых капитанов заставил грести веслами как рабов.
Пири-бей обрадовался добыче, привезенной сыном, так как рассчитывал получить за этих женщин большую компенсацию от португальцев, за что надеялся заслужить похвалу от султана.
Об этом Пири-бей начал переговоры с комендантом осажденной им португальской крепости в Маскате Жуаном де Лижбоа. Он направил к нему португальца, принявшего ислам, по имени Жуан де Барка, который уверял коменданта, что Пири-бей — благородный человек и всегда держит свое слово. Если португальцы сдадутся, Пири-бей предоставит им корабли, чтобы они могли вернуться в Индию.
В осажденном форте Маската была уже на исходе вода и практически не было продовольствия. Жуан де Лижбоа созвал офицеров и огласил им это предложение турок. Было решено, что комендант и иезуит-капеллан лично встретятся с Пири-бе-ем, чтобы тот подтвердил свои предложения. Встреча состоялась, на обоих произвела хорошее впечатление искренность Пири-бея. Они поверили данному им слову и приняли его условия.
После 18 дней сопротивления и непрерывной бомбардировки 50 португальцев вышли из форта.
Коуту рассказывает, что как только безоружные португальцы оказались в руках Пири-бея, тот "забыл" о данном слове и нарушил условия мира, "как делали всегда эти турки". По свидетельству этого хрониста, он заставил пленных грести на галерах, перевез на свои суда из крепости артиллерию и увез много ценной добычи. Форт был стерт с лица земли.
Этот успех возбудил аппетит Пири-бея. Легкость предприятия привела его к заключению, что португальские крепости не были такими сильными, как об этом говорили. Приятной неожиданностью для него было то обстоятельство, что ни один из арабских и персидских правителей побережья не поднял оружия в защиту португальцев.
Приказ султана предписывал ему перед атакой на Ормуз прибыть в Басру для получения необходимой помощи в людях и судах. Однако он не выполнил этот приказ, так как считал, что наверняка возьмет Ормуз только теми силами, которыми он располагал.
Штурм Ормуза начался 17 сентября 1552 г. За несколько дней до этого защитники крепости получили ободряющее известие, которое сильно подняло их моральный дух. Капеллан-иезуит из Ормуза отец Гонсалу Родригеш рассказывает нам, что персидский правитель распространил известие о пророчестве шерифа Мекки. Оно гласило, что Бог прогневался на мусульман и что закон Ислама скоро закончится.
Воодушевленная этим пророчеством тысяча защитников Ормуза была одержима одним страстным желанием — во что бы то ни стало продержаться до прибытия подкреплений из Гоа.
Был пасмурный и душный день. Турецкая эскадра подошла к берегу в двух километрах от форта. Пири-бей тотчас же начал высадку войска и артиллерии. Выяснив численность турок и их позиции, португальцы отступили, укрывшись в крепости, и стали принимать меры, необходимые для отражения предстоявшей атаки.
В порту находились под защитой форта 40 торговых судов. Все они были расснащены, а с некоторых даже были сняты мачты. Галеон "Каранжа" был пришвартован к форту, а его пушки были нацелены на турок и готовы открыть огонь.
Каждый бастион крепости защищала рота солдат. Самым безопасным местом считали башню над складами, и в нее были переведены комендант Ормуза Алвару де Норонья, персидский правитель Туран-шах с семьей и главный судья.
Несколько дней турецкая артиллерия вела непрерывный обстрел крепости. Однако эта бомбардировка не причинила ей вреда. Дело в том, что стены форта были построены из особого белого известняка, который служил амортизатором, и большие ядра, которыми стреляли турки, не пробивали стены, а застревали в них. Ядра, таким образом, не причиняли ущерба осажденным, а скорее стали украшением крепостных стен. Хронист Диогу де Коуту сообщает, что если бы даже турки хотели это сделать, ядра вряд ли удалось бы разместить с большей симметрией.
На четвертый день осады Алвару де Норонья отправил на одномачтовом гребном судне гонца в Гоа с просьбой о помощи. Опасаясь, что гонец погибнет, он послал через некоторое время второго курьера.
Коменданту приходилось сдерживать боевой пыл своих солдат, привыкших сражаться с врагом в открытом поле на суше или на море. Вынужденное долгое безделье надоело португальцам, и они рвались в бой, требуя от командующего более решительных действий.
Пири-бей, будучи хорошим психологом, пытался использовать это обстоятельство в своих интересах. По его приказу турецкие солдаты подплывали ночью на лодках к стенам форта и оскорбляли португальцев, называя их трусливыми кроликами, боящимися открытого честного сражения вне стен крепости. "Скоро вы все будете погребены под развалинами вашего форта", — говорили турки. Эти оскорбления выводили из себя португальских солдат, которые не могли понять, почему Алвару де Норонья не разрешает им броситься на турок.
Временами солдаты готовы были даже взбунтоваться, но влияние, авторитет и такт коменданта успокаивали людей. Он не уставал объяснять солдатам, что героические поступки хороши только тогда, когда они приносят пользу. "Лучший ответ на наглость турок — это наша неприступная крепость, — говорил комендант. — Я не могу рисковать Ормузом — самой драгоценной жемчужиной Португалии на Востоке".
В то же время и португальская артиллерия не причинила ощутимого ущерба в турецком лагере. Устав от бесполезной артиллерийской дуэли, продолжавшейся без какого-либо эффекта 16 дней, Пири-бей решил действовать иначе.
Он прибег к обычному испытанному средству турок — к обману.
Среди пленных, захваченных турками в Маскате, был один артиллерист по имени Балейру. Этого человека Пири-бей послал к Алвару де Норонья с предложением освободить всех пленных из Маската в обмен на большой выкуп. Не зная, верить этому или нет, комендант отослал Балейру обратно без ответа.
Но Пири-бей не собирался так легко отказываться от своего плана. Неизвестно, каким образом, но он узнал, что из Индии на помощь Ормузу уже идет большой флот. Поэтому он решил снять осаду крепости. Понимая, что его 20-дневная осада Ормуза может окончиться безрезультатно, он теперь сделал ставку на получение большого выкупа, чтобы подарить султану хотя бы деньги. Для этого Пири-бей отвел турецкую эскадру на некоторое расстояние от форта, и она встала на якорь вне досягаемости португальских пушек. После этого Пири-бей предпринял последнее усилие, чтобы получить богатый выкуп за португальских пленных.
Он послал к берегу лодку с белым флагом и группой пленных. Среди них были итальянский моряк, двое фидалгуш (дворян) из Маската, жена коменданта Маската и еще двое пленных. Они передали Алвару де Норонья подарки Пири-бея: богато украшенный лук и седельную кобуру для пистолета. Парламентер-итальянец объяснил, что паша готов вести переговоры о выкупе за всех пленных из Маската.
Первым импульсом Алвару де Норонья было желание наказать "всех этих трусов", которые сдались туркам. Два дня он держал всю депутацию под арестом. На третий день он приказал дать им новые одежды и привести к нему. Выразив свое негодование, он сказал, что готов выкупить только двух пленных, а остальных вернул туркам.
Могут завязнуть и о Европе временно придется забыть... 
