Мы пойдём другим путём или Цирк Штрассера ¶
Германия, начиная войну, рассчитывала, что Великобритания останется нейтральной. Когда же та все-таки выступила на стороне Франции, в Германии поднялась волна истерической ненависти к «коварному Альбиону». Местью должно было стать уничтожение военно-морской мощи на пока еще недоступных островах при помощи цеппелинов. Император Вильгельм II долгое время запрещал использование дирижаблей для бомбардировки городов и решительно определил вначале список целей и запретных областей, однако реальность отличалась от замыслов. Отсутствие средств точной ориентации в ночное время привело к тому, что командиры цеппелинов сбрасывали свои бомбы чаще на мирных жителей, чем на военные объекты.
...
Активный изобретатель дирижаблей, фон Цеппелин не остался фанатичным приверженцем только этой идеи, он ясно осознавал и огромный военный потенциал аэропланов. Вскоре после начала войны Цеппелин организовал компанию по изготовлению бомбардировщика, способного нести 1000-кг бомбу.
...
Эрнст Хейнкель вспоминал: «Что же касается моей работы в области создания пикирующих бомбардировщиков, то она имеет свою историю. Начавшаяся война разлучила меня с Гельмутом Хиртом. До меня доходили слухи, что этот известный летчик служит в армии, а его авиационное соединение базируется в местечке Менц. В конце лета 1915 года, находясь в Бранденбурге, я получил довольно длинную телеграмму от отца Гельмута. В ней мне предлагалось прибыть 1 сентября в Штутгарт в дом Клейна, директора одного из заводов, принадлежавших промышленнику Бошу.
...
В Штутгарте я оказался под вечер и поехал домой к Клейну. У него собралось довольно интересное общество, которое, откровенно говоря, привело меня в некоторое смущение. Первое, что бросилось мне в глаза, это круглая голова и большие белые усы графа Цеппелина. Передо мной был человек, которому я благодарен за то, что он своим подвигом привел меня в авиацию. Кроме того, я увидел окладистую бороду Роберта Боша, одного из крупных промышленников Германии. Здесь был и отец Гельмута Хирта, который мне слегка поклонился. Клейн представил меня собравшимся и сообщил все, что знал обо мне. Меня коротко ввели в курс дела.
Старый граф Цеппелин, осознавший, что его военные дирижабли к тому времени стали прекрасной мишенью для самолетов Антанты, прибыл сюда с единственным желанием создать большой самолет или дирижабль, который мог бы сбросить огромную бомбу на лондонскую гавань. Он полагал, что волна от такого взрыва потопит там все суда. Участники совещания пытались доказать ему, что взрыв от большой бомбы поднимет воду вверх и не создаст достаточно мощной волны, а поэтому его идея ошибочна. Цеппелин не был согласен с выдвинутыми доводами, но спорить прекратил.
Выступавший в качестве консультанта профессор Солман доказывал, что ни дирижаблестроение, ни самолетостроение не в состоянии на нынешнем этапе создать конструкцию летательного аппарата, способного произвести такую бомбардировку. В заключение своего выступления, ссылаясь на Роберта Боша, он сказал, что у того имеется план создания большого бомбардировщика, который вполне можно реализовать. Взявший слово Бош заявил, что он готов представить собравшимся план и попытался вкратце изложить его суть. Из его доклада выяснилось, что идея большого бомбардировщика возникла у Гельмута Хирта, о чем он и сообщил своему отцу. Сам Бош узнал о ней от старого Хирта. В своем письме Гельмут Хирт также сообщал отцу, что без моей помощи такой самолет невозможно будет построить. Поэтому меня пригласили в дом Клейна для важного разговора.
Мы долго обсуждали возможную конструкцию аэроплана, способного производить бомбардировку по Лондону. В конце совещания я заявил, что смогу спроектировать такой самолет, но для теоретических расчетов и деталировки его мне нужна помощь. В теоретическом плане я просил привлечь к работе своего бывшего преподавателя профессора Баумана. Собравшиеся согласились.
Внезапно граф Цеппелин, до этого несколько минут над чем-то напряженно думавший, произнёс
— Нет, мы пойдем не таким путём. Не таким путем надо идти.(с)
Если нельзя сбросить одну бомбу и утопить все корабли в гавани — значит надо сбросить по бомбе на каждый британский линкор. Даже новейшим из них бомбы в 1000 кг хватит.
На возражения, что дирижабль слишком велик и неповоротлив, чтобы точно прицелиться с небольшой высоты (в том числе вспомнили про совершенно неудачную попытку бомбометания L-5 у Доггер-банки, стоившей Флоту Открытого Моря погибшего крейсера и позволившую британцам довести до порта Льва), он спросил:
— А кто говорит про прицеливание с дирижабля? Господин Хейнкель если не ошибаюсь, сейчас работает над морским истребителем и разведчиком? Нет, я не впал с маразм и знаю, что с бомбой в 1000 кг он сможет летать исключительно сверху вниз — но именно это от него и потребуется! Потому что к цели его доставит один из новых дирижаблей, имеющих повышенную грузоподъёмность и высоту полёта. Так что всё что от самолёта потребуется — за время полёта до высоты в один километр или даже 500 метров придать бомбе направление прямо на корабль противника. После сброса ему остаётся выйти из пикирования, сфотографировать тонущий линкор и лететь на стыковку с носителем.
Несмотря на определённый скептицизм присутствующих, было решено всё-таки проработать и этот вариант. Предварительные прикидки показали, что на новых дирижаблях можно разместить до 3-х таких самолётов с бомбами, после чего идею было решено проверить на практике. Этому сильно способствовала поддержка Петера Штрассера («сумасшедший лейтенант» не забыл «летающих сарделек» и очень хотел продолжить дискуссию о том, кого же считать «царем зверей»).
Без проблем не обошлось, по результатам первых испытаний пришлось усиливать конструкцию, плохо выдерживавшую скоростной напор, а также дорабатывать конструкцию для захвата троса, выпущенного с Цеппелина, но к лету 1917 года первые два носителя каждый с тремя пикирующими бомбардировщика были готовы к боевому применению.
Какое-то время патрулирование их было почти безрезультатно (большие корабли не показывались, применять тяжелые бомбы поставленные на разрыв с замедлением по эсминцам и лёгким крейсерам смысла не имело, а полёты днём над Скапа-Флоу были крайне опасны из-за британской авиации), но звёздный час настал.
17 ноября 1917 года наконец-то были обнаружены британские линейные крейсера. И техника, и люди отработали на "отлично", Рипалс получил попадание рядом с погребом главного калибра и затонул от взрыва боекомплекта, Корейджес от взрыва в воде рядом с кормой потерял ход и был добит Кайзером. Британская эскадра, шедшая на помощь и информированная о произошедшем, повернула и ушла с максимальной скоростью при виде обычного патрульного Цеппелина.
Последствия:
К берегам Германии британские ЛК больше не суются и вообще с баз стараются выходить пореже.
На каждом корабле и базе на любое свободное место стараются воткнуть ещё одну зенитку, Арк-Ройал поспешно переводят из Средиземного моря в Северное.
Начато переоборудование в АВ всего подходящего.
Т.к. для эсминца 1000 кг не надо, а самолёт 100 кг вполне поднимет — все занимаются пикировщиками.
Дирижабли, как ценный антифлотский и антипапуасский девайс, не вымирают, а переходят с ДВС на паровые турбины (благо места для конденсаторов море, а подогрев газа даже повышает подъёмную силу) и живут и здравствуют у англичан, французов и американцев, занимаясь в основном патрулированием и с появлением РЛС плавно мутируя в ДРЛО.
Кораблестроительные программы после войны выглядят не совсем так, как в РИ.
А как без ног рулить? 
Про "не попасть" с пикирования — подробностями поделитесь? 
. уже после Мидуэя стало ясно, как серый пень, что у линкоров нет будещго... 
. имелось ввиду, видмо, что пикировщик с бомбой цепляеться к бомберу ( пых-х-х-х 
), и сбрасываеться на цель, ну а потом как уже сказано. Получаеться бюджетная планирующая бомба, что то типа "Мистеля".
Ракеты подходящие имелись --еще можно было найти стариков их производивших серийно. Может --не наю насколько была развита фармакопея -- разработать алкалоидный коктейль на короткое время повышавший реакцию и лишающий страха...