Han Solo пишет:
Мнение советников, в частности Иоанна Каппадокийца, как раз и заключалось в том, чтобы начать реконкисту с завоевания Италии.
Это неверно. вот вам цитата из Прокопия
«Когда он объявил государственным мужам, что намерен собрать войско против вандалов и Гелимера, большинство их сразу отнеслось враждебно к этому плану и оплакивало его как несчастье; у них была свежа память о морском походе василевса Льва и о поражении Василиска; они наизусть перечислили, сколько тогда погибло солдат, сколько денег потеряла казна. Особенно печалились и горевали, полные забот, эпарх двора, которого римляне называют претором, и управитель казначейства, равно и все другие, на которых был возложен сбор государственных или царских доходов, предвидя, что им, придется доставить на военные расходы огромные; суммы что не будет для них ни снисхождения, ни отсрочек.»
Как видим, никакой "Реконкисты", а просто опасения опасной операции, боязнь огромных расходов.
А что же собственно Иоанн? А вот что
«В то время, как другие молча оплакивали роковые обстоятельства, Иоанн, выступив перед василевсом, сказал, следующее: «Уверенность, о василевс, в твоем милостивом обращении со своими подданными дает мне смелость открыто сказать, что могло бы принести пользу твоему правлению, даже если то, что будет сказано или сделано, не покажется тебе приятным. Твоя мудрость так умеет сочетать самодержавную власть со справедливостью, что ты не считаешь преданным себе и заботливо, охраняющим твои деяния того, кто во всем угождает тебе, и не питаешь гнева к тому, кто противоречит тебе, но, взвешивая все единственно ясным разумом, ты часто нам доказываешь, что безопасно для нас восстать против твоих решений. Руководствуясь этим, о василевс, я явился на этот совет с целью предоставить тебе соображение, которое, может быть, сейчас, если тому суждено, вызовет у тебя неудовольствие, но покажет совершенно ясно мою преданность тебе, в чем ты сам будешь мне свидетелем. Если ты, не прислушавшись к моим словам, начнешь войну с вандалами, и эта воина затянется, то мои предостережения придется тебе одобрить. Если же у тебя есть уверенность, что ты, одолеешь врагов, то, конечно, ты можешь не щадить людей, тратить огромное количество денег и во имя этой войны выносить всякие труды, так как победа покрывает все страдания войны. Но если все это находится в руках Божьих и, если мы, основываясь на примерах прошлого, поневоле боимся крайностей войны, то не лучше ли предпочесть спокойствие опасностям борьбы? Ты намереваешься воевать с Карфагеном, до которого, если, идти сухим путем по материку, сто сорок дней пути, а если плыть по морю, надо отправиться на самый край его, пересекая все водное пространство. Поэтому, если что-то случится с войском, гонцу с известием потребуется целый год, чтобы добраться сюда. Допустим, что ты победишь врагов, но закрепить за собой обладание Ливией ты не сможешь, пока Сицилия и Италия находятся под властью других. И если, о василевс, после расторжения тобой мира произойдет с тобой неудача, то всю опасность и бедствия ты навлечешь на нашу землю. Одним словом, от победы тебе не будет никакой пользы, а всякое изменение судьбы в худшую сторону принесет бедствие теперешнему счастливому положению. Прежде чем приступить к делу, следует хорошо обо всем подумать. Для попавших в беду нет смысла в раскаянии, между тем как переменить решение до наступления тяжелых времен неопасно. Итак, выгоднее всего будет воспользоваться как следует тем, что в данный момент является благоприятным».»
Ц№итата большая, но показательная. Иоанн опять же говорит об опасности похода и не уверен в его успехе, призывая и базилевса прикинуть шансы. Правильно говориться и о том, что из Италии и Сицилии можно угрожать Карфагену, но вот призывов к их предварительному занятию нет — это операция не менее опасна.
Han Solo пишет:
Коллега, а вот Прокопий с вами не согласен (цитата на английском)
Ну, давайте разберемся с Прокопием, цитаты я на русском приведу.
Начнем с вопроса о внезапности и информированности командующего. Слово Прокопию
«Он подозревал, что Гелимер, идя из Гермионы следом за ними, в скором времени нападет на них. С правого фланга войску не грозила никакая опасность, так как оно шло близко от берега. Морякам он дал указание все время следовать за войском и сильно от него не отставать, если же поднимется сильный попутный ветер, то, спустив большие паруса, плыть на малых, которые называют долонами, если же ветер прекратится совсем, грести изо всех сил.»
Итак, Велизарий знает об опасности и принял меры предосторожности. Кстати, сразу натыкаемся об информации насчет "беззащитности" византийского флота.
«Велисарий приказал эпарху Архелаю и командующему флотом Калониму не приставать в Карфагене, но держаться от него на расстоянии около двухсот стадий, пока он сам не прикажет им.»
Как видим, флот отнюдь не стоит у берега, ввиду неприятельской крепости, где найдуться суда для абордажа, он должен держаться в безопасеном отталении. Интересно, что чуть позже Прокопий сам об этом обстоятельбстве напрочь забудет...
«Гелимер же следовал за нашим войском, не давая нам этого почувствовать. Только в ту ночь, когда мы ночевали в Грассе, отряды разведчиков той и другой стороны встретились друг с другом, вступили в бой и затем вернулись каждый в свой лагерь. И тут нам стало ясно, что враг находится недалеко от нас.»
Ага, вот уже все прояснилось. Велизарий прекрасно осведомлен, что основные силы противника неподалеку, об этом знает и вся армия. То есть расслабленности нет, люди готовятся к битве. А как готовятся?
«Увидев весьма подходящее место для лагеря на расстоянии тридцати пяти стадий от Децима, Велисарий возвел надежное укрепление и, поместив в него всю пехоту, созвал войско и сказал следующее: «Соратники наступает момент решительного боя»
Что мы имеем? Ромейская армия построила укрепленный лагерь, где осталась пехота. То есть даже при неудаче Велизарий просто отступит в лагерь, обороняемый большими свежими силами! Никакой катастрофы произойти не может. А что планировал противник?
«В тот день Гелимер приказал своему племяннику Гибамунду с двумя тысячами вандалов опередить остальное войско и двигаться по местности, расположенной слева, с тем расчетом, чтобы Аммата из Карфагена, Гелимер с тыла, а Гибамунд слева, сойдясь вместе, без особого труда окружили неприятельское войско.В этом тяжелом случае мне пришлось подивиться мудрости божественной и человеческой. Бог, далеко провидя будущее, по своему усмотрению определяет, как идти делам; люди же, совершают ли они ошибки или должным образом все обдумывают, не знают, когда что-либо случается, ошиблись ли они или поступили правильно; они делают это для того, чтобы открыть дуть судьбе, ведущей к тому, что было предрешено ранее. Если бы Велисарий организовал поход, не приказав Иоанну идти впереди войска, а массагетам двигаться на левом фланге войска, нам невозможно было бы спастись от вандалов. Однако и при таких планах Велисария, если бы Аммата явился точно в назначенное время, а не прибыл на четверть дня раньше срока, дела вандалов никогда, не были бы в таком ужасном положении.»
Вот мы видим характерную для Прокопия аффектацию — если бы Велизарий не организовал охранение (мера, предусмотренная военными наставлениями уже черт-те сколько веков) на походе, от вандалов не спастись. При этом полководец прекрасно знает, что вандалы рядом. Кем бы был Велизарий, если бы не организовал охранения. А вот план Гелимера вызывает вопросы. Одновременный удар и окружение тремя независимыми отрядами вообще штука очень сложная, она требует точной координации, надежной связи. Были ли эти условия в случае вандалов? Как показала практика — нет, не было.
Дальше будет большая цитата собственно о бое.
«Велисарий оставил свою жену и укрепление под охраной пехоты, с конницей же двинулся вперед. Он считал это время невыгодным для того, чтобы начинать сражение всем войском; он хотел сначала в перестрелке и мелких стычках конницы испытать силу неприятеля и только тогда вступить в сражение всем войском. (13) Послав вперед архонтов федератов, он с остальным войском и своими личными копьеносцами и щитоносцами двигался следом. Когда федераты и их архонты оказались в Дециме, они увидели тела убитых двенадцати своих товарищей из отряда Иоанна, а рядом с ними тела Амматы и некоторых вандалов. Услышав от местных жителей рассказ обо всем случившемся, они были огорчены и не знали, куда им теперь идти. Когда они пребывали в подобном недоумении и с вершины холмов осматривали расстилающуюся перед ними страну, с юга показалось облако пыли, а затем и множество вандальских всадников. Тогда они послали к Велисарию, прося его как можно скорее прибыть сюда, поскольку, говорили они, на них навалились враги. Мнения архонтов разделились. Одни хотели идти на наступающих врагов, другие говорили, что для этого у них недостаточно сил. Пока они спорили между собой, варвары под предводительством самого Гелимера приближались к ним; они двигались дорогой, которая находилась между той, по которой шел Велисарий, и той, по которой шли массатеты, сразившиеся с Гибамундом. Поскольку местность по ту и другую сторону дороги была холмистой, они не могли видеть ни поражения Гибамунда, ни укрепления Велисария, ни тем более дороги, по которой двигался отряд Велисария. Когда вандалы и римские федераты оказались близко друг от друга, то оба войска охватило чувство соперничества, кто из них скорее займет самый высокий из находившихся там холмов. Он казался удобным для расположения, и те, и другие предпочитали вступить в бой с неприятелем отсюда. Опередив римлян, вандалы захватили холм, оттеснили врагов и, получив преимущество, обратили их в бегство. Отступая, римляне достигли местечка в семи стадиях от Децима, где находился копьеносец Велисария Улиарис с восьмьюстами щитоносцами. Все думали, что отряд Улиариса, приняв их, построится и пойдет с ними на вандалов; однако, соединившись, и те, и другие сверх ожидания что есть сил бросились бежать и стремительно вернулись к Велисарию. И тут я не могу сказать, что случилось с Гелимером, как это он, имея в руках победу, сам добровольно отдал ее неприятелю. Разве что и наши безрассудные поступки следует отнести к воле Бога, который, решив, что с человеком должно произойти несчастье, прежде всего накладывает свою руку на его разум и не позволяет, чтобы ему на ум пришло что-нибудь толковое. Если бы он немедленно начал преследование, я думаю, сам Велисарий не выдержал бы его натиска, и все наше дело совершенно погибло.Столь огромно было число вандалов и таков был страх, наведенный ими на римлян. Если бы он, с другой стороны, сразу же двинулся к Карфагену, он легко истребил бы весь отряд Иоанна, воины которого по одному и по двое расхаживали по равнине и обирали лежавшие трупы. Он спас бы и город со всеми его богатствами, завладел бы нашими судами, находившимися неподалеку, и отнял бы у нас всякую надежду на обратное возвращение и победу. Но он ничего из этого не сделал. Медленно спускаясь с холма, он, оказавшись на равнине, увидел труп брата и предался плачу и стенаниям; занявшись его погребением, он упустил столь благоприятный для него момент, вернуть который он уже никак не смог. Велисарий же встретил бегущих, приказал им остановиться, привел их в надлежащий порядок, глубоко их пристыдил, а затем, услыхав о смерти Амматы и о преследовании вандалов Иоанном, разузнав все, что было нужно, о местности и о неприятеле, быстрым маршем двинулся на Гелимера и вандалов. Варвары, уже потерявшие строй и не готовые к бою, не выдержали их нападения; и бросились бежать изо всех сил, потеряв многих убитыми. К ночи сражение закончилось.»
Итак, давайте подумаем. В тылу у Велизария надежное укрепление, где сосредоточена масса пехоты. Он отлично знает, что вандалы близко. Внезапности у противника нет, а возможность отступить у ромеев есть. А вот вандалы не видят ни лагеря ромеев, ни движения их основной конницы! Внимание, вопрос — как мог Гелимер броситься в битву, если он не знал, что конница ромеев рядом, а? Гелимер поступает естественно — он видит конный отряд ромеев, бьет его, а затем остановливается. Не потому, что брата непременно надо похоронить немедля, а потому, что Гелимер планирует удар с трех сторон и ждет вестей от Гибамунда и Аммата. Вполне логично. А преследовать разбитый отряд протьивника всеми силами — это в данной ситуации глупость.
Тут и возникают вопросы к товарищу Прокопию. Первый — отчего это победа в руках Гелимера? Атаковать он не собирается, не зная что Велизарий с конницей вышел из лагеря. Даже если бы он атаковал, разбита могла быть только конница римлян, а их лагерь и пехота оставались в резерве. Второй — как это вандалы могли захватить ромейский флот, если он к Карфагену не приближается по прямому приказу Велизария?
Подытоживая, можно сказать, что Прокопий зря стенает — кампания вовсе не висела на волоске, у роммев при Дециме был запас прочности, и побольше, чем у вандалов. Действия же Гелимера — не случайность и не прихоть, а следствие планирования, оказавшегося не отвечающим реальной ситуации.
А византийской разведке есть над чем подумать 
Я решил чуть-чуть подыграть византийцам 
