От как-то так:
Отдел пропаганды и агитации ЦК КПСС.
В этом здании на Старой площади, он оказался впервые и чувствовал себя неуверенно. Все же, некий флер… ну не диссидентности, конечно, но не вполне советской идеологии, его окружал давно, и вызов в ЦК КПСС воспринимался напряженно. Мало ли?
Заведующий отделом ЦК, человек из числа почти всесильных «завов», разговаривал дружески, вел себя спокойно, упомянул о нескольких спектаклях, сознался, что слушал записи песен собеседника. И лишь потом перешел к делу:
— Вижу, Владимир Семенович, вы все думаете, к чему бы это вас в ЦК вызвали, а?
— Не без того – согласился певец. Но раз гитару взять не просили – наверное, по делу.
— Гитару в следующий раз – улыбнулся собеседник. А дело такое… вы сыграли в кино несколько замечательных ролей большевиков-подпольщиков. «Опасные гастроли», «Интервенция»… фильмы пользуются популярностью, и в этом ваша огромная заслуга. Вам будет предложена роль такого же плана в новом, остросюжетном фильме. Но роль более значительная, роль, не побоюсь этого слова, выдающегося, но неоднозначного исторического деятеля. Впрочем, фильм будет снят на основе исторических данных и касаться только дореволюционной деятельности большевиков, а к ней партия отношения никогда не меняла, вклад этой фигуры в нашу революцию огромен и несомненен. Вот впоследствии… но это уже за рамками фильма.
Закрытый предварительный показ, кинозал ЦК КПСС.
На экране отгремела еще одна серия выстрелов, возникли интерьеры подпольной квартиры, и главный герой склонившись к соратнику и рубанув ладонью воздух, узнаваемым хрипловатым голосом произнес:
— И запомни Камо, революции без вины правящего класса — не бывает!
— Тысяча чертей, Коба! – откликнулся тот. Мы возьмем этот проклятый банк!
Сидящий в зале зав улыбнулся и откинулся в кресле. Фильм «Огненные годы» казался удачным.
Отдел пропаганды и агитации ЦК КПСС.
— Я ознакомился с текстом вашей рецензии для «Советского искусства» — весомо произнес завотдела. В сущности, статья острая, может быть нелицеприятная, но верная. Однако есть ряд вопросов.
Вот скажем, замечание «…из полутора часов экранного времени, 50 минут занимают схватки, погони и перестрелки, при этом десять минут из пятидесяти на фоне песен, 15 минут романтические отношения главного героя, а остальное время используется лишь для заполнения пауз между первыми двумя…». Тут ЦК с вами полностью согласиться не готов. Фильм имеет и идеологическое содержание, тема, как вы понимаете, контролируется нами, и не стоит в рецензии дезориентировать зрителя.
Тут зав улыбнулся, и добавил:
— Я ни в коем случае не хочу поправлять ваши подсчеты времени, но давайте все же кроме схваток и любви к девушке, упомянем и минут десять на любовь к партии? Этот вопрос в фильме затронут, и такой положительный момент опустить было бы необъективно, как вы думаете?
— Ну… — протянул критик – в сущности, конечно, фильм нельзя назвать идеологически невыдержанным…
— Вот и замечательно – подхватил хозяин кабинета. Далее, с вашей оценкой актерской игры Владимира Высоцкого я согласен. Действительно, для роли Кобы излишнее увлечение антуражем и романтичностью, даже по сравнению с ролью Жеглова пошла в ущерб передаче внутреннего мира героя. Хотя определенный характер все в фильме есть, согласитесь.
— Неоднозначный характер – кивнул, запоминая рецензент. С определенной степенью жесткости…
— Именно, именно – вновь не дал развить мысль глава Агитпропа. Вот и у Михаила Боярского актерская игра послабее, чем в «Трех мушкетерах». Хотя тут надо учесть, что его персонаж, Камо, все же не главный герой фильма. И со штампами в ролях, как это у вас: «Андрея Миронова как многократно использованный собирательный подпольщика интеллигентного и Николая Караченцова как еще более затертый образ подпольного «пролетария от сохи» далеки от реалий той жестокой исторической эпохи…» я вполне согласен. Да и роль Бюль-Бюль Оглы как молодого национального меньшевика, в ходе фильма осознающего свои заблуждения, пытающегося спасти большевиков и погибающего от рук жандармов, действительно навязший в зубах штамп.
А вот роль Дурова, совместившего обобщенного представителя партийного центра и наставника в боевых искусствах, пожалуй, следует назвать новым ходом. У нас обычно изображают таких представителей инфантильно-теоретизирующими, как бы отстраненными от фронта классовой борьбы — а это не верно. Центральный аппарат – в тоне вельможи на долю секунды послышалась резкость, не укрывшаяся от чуткого уха собеседника, — не есть оторванные от переднего края бюрократы!
— Эта роль — одна из немногих в фильме, точно следующих принципу историзма – мгновенно развил мысль посетитель. Хотя сюжет слишком стремителен, чтобы быть внятным, и роль Центра оказалась не до конца раскрыта!
— Вот-вот – последовал согласный кивок. Ну и что касается роли Яковлевой.
Он взмахом ладони пресек непроизнесенные возражения, и продолжил напористо:
— Буду говорить откровенно, обвинения в порнографии, мне не нравятся. Что такого произошло? Ну, показала актриса грудь и, простите за выражение, ползадницы. В нашем кино это уже случалось, и ничего страшного не приключилось. Не нужно этого вот, ханжества! Режиссер показал, что революционеры были людьми из плоти и крови, тем более речь идет о молодых людях. Более того, сцена Яковлевой в роли подруги молодого Сталина не только покажет молодому зрителю положительный момент идеологически правильного поведения…
— Вы имеете в виду… — осмелился перебить критик, но перебивать хозяина этого кабинета не следовало, в его голосе снова скрежетнул металл:
— Вы позволите мне закончить?
Выждав еще секунду почтительного молчания, он продолжил:
— Если образ революционера станет романтически-привлекательным… если не сказать грубее, то это надо считать правильным. А некоторая десакрализация в результате этого главного героя фильма, будет отвечать требованиям текущего момента.
— Я все понял – выждав, сообщил рецензент. Текст с правками будет готов уже сегодня.
Фильм имел огромный успех не только в СССР, но и за его пределами.
