Религиозная статистика России ¶
Все эти теоретические споры вызвали у меня желание сделать расчет: а сколько в России православных и вообще верующих?
Вот моя вступительная статья к расчетам численности верующих разных конфессий по разным странам, которую я делал по состоянию на 2000 год:
В своих расчетах численности конфессий по отдельным странам мира и в целом по континентам я был вынужден использовать различные методики, в результате чего данные нередко не совпадают. Причем, это несовпадение проистекает из того, что данные по континентам ориентируются на статистику посещения населением религиозных мероприятий, а по отдельным странам – на статистику отдельных религиозных организаций в национальном масштабе. Обе методики присутствуют в главном источнике, которым я пользовался — Народы и религии мира. М.,1999. Однако, и на сайте www.adherents.com картина аналогична, ибо используются несколько прямо исключающих друг друга источников. Я, естественно, стараюсь согласовать данные, но отдаю себе отчет в невозможности достичь полного совпадения результатов статистических методик.
Это приводит к закономерному вопросу: кого считать, а кого не считать членами определенной конфессии? Существует, по меньшей мере, четыре ответа:
Во-первых, членами определенной конфессии (в просторечье верующими) называют активных мирян и духовенство (так определяют свою численность многие протестантские конфессии), причем совершеннолетних и, как правило, лишенных иных интересов в жизни.
Во-вторых, таковыми можно назвать всех формальных членов церкви (т.е. прошедших систему инициаций: крещение, религиозное бракосочетание и т.д.). Эта группа гораздо шире первой и включает большую часть населения страны (за исключением социалистических стран, хотя, если рассматривать современные социалистические страны Азии – Китай, Вьетнам и др., здесь ситуация с религиозной принадлежностью населения достаточно сложная и требует особой методики учета). Причем, среди традиционных конфессий доля этой второй категории в несколько раз больше, чем среди новых, недавно образовавшихся или недавно проникших в страну религиозных организаций, которые, действительно, по большей части состоят из неистовых адептов первой категории.
В-третьих, не стоит забывать о различии между организованной религией и конфессией в целом, которая включает также людей, непосредственно неорганизованных в официальную систему, но приверженных соответствующим верованиям. Подобный индивидуализм характерен, надо сказать, не только для современного Запада, но и для иных цивилизаций. Сюда следует также прибавить тайные культы, процветающие в последние два тысячелетия (проблема учета приверженцев тайных культов вносит настоящий хаос в религиозную статистику: с одной стороны, например, среди медиевистов до сих пор нет единства по поводу соотношения ересей и официального католицизма в Средние Века, и есть исследователи, которые считают их равновеликими и даже отдают предпочтение ересям, а с другой «громкость» существования той или иной мелкой конфессии или секты часто принимают за ее масштаб, а это далеко не всегда неверно).
Наконец, в четвертых, есть еще фактор религиозно-культурного единства. Т.е. любой представитель конкретного общества может быть отнесен к господствующей и исторически существующей в этом обществе конфессии. Это правило срабатывает как при переходе к более крупным культурологическим таксономическим единицам: например, американец, живущий в преимущественно протестантском штате чувствует свою принадлежность к конкретной конфессии: баптистской, методистской или иной, но окажись он в католической стране, он ощущает свое единство с иными протестантами в единой надденоминации протестантов, а в Индии или мусульманских странах на него с католиком смотрят в целом как на христиан; так и при национально-культурной идентификации: например, армянин, живущий за пределами Армении в подавляющем большинстве случаев григорианин, хотя в самой Армении среди армян есть приверженцы иных христианских конфессий и даже армяне-мусульмане (для него религиозная принадлежность служит индикатором этнического самоопределения и способом сохранения своей национальной принадлежности в инонациональной среде). Пример с армянам (и, кстати, с евреями) – особый, ибо здесь мы имеем дело с национальной религией (а ведь христианство в целом могло стать НАЦИОНАЛЬНОЙ религией армян – АИ), совпадающей в целом с этническими рамками, но ведь есть примеры превращения в этнические индикаторы и самых распространенных конфессий: поляк, живущий в России и теряющий связь с католицизмом, неизбежно русеет за 10-20 лет.
В реальности все гораздо сложнее. Причем не только в странах Дальнего Востока (где один человек может исповедовать две и даже три религии одновременно: неразрешимая проблема для статистики!) В Швеции до сих пор формально каждый подданный королевства – лютеранин, поскольку и по сей день обязан платить церковную десятину (точнее 1%). С 1951 года желающие могут отказаться от членства и уплаты десятины. Делается это явочным порядком, при подаче соответствующего заявления в налоговые органы. 12% населения так и сделало, но это в большинстве своем приверженцы других христианских конфессий и иных религий. Остальные 88% населения можно отнести к лютеранам в основном по третьему типу классификации, поскольку формально относит себя к лютеранской церкви лишь 53%, а остальные 35% никак не проявляют себя в религиозном отношении. Выплата ими «церковной десятины» может быть оценена просто как стремление предоставить в распоряжение правительства средства для реставрации и содержания памятников старины (зданий соборов и т.д.) и скорее говорит о заботе по поводу привлечения в страну туристов, чем о религиозности жертвователей. А шведы, живущие в США и Канаде, наоборот, довольно ревностно сохраняют лютеранство, ибо – в противном случае – быстро ассимилируются окружающим населением.
Можно ли назвать всех евреев иудаистами (опять-таки не в смысле соблюдения или несоблюдения обрядовых тонкостей и участия в религиозной жизни, а смысле приятия определенной национальной идеи, связанной с религией)? Есть ли атеисты в мусульманских странах (даже светских), ибо, например, в Турции – борьба с мусульманским клерикализмом – лаицизм обернулся творением национальных пантюркистских мифов (большей частью кабинетных)? Индусом стать нельзя, а можно только в следующем рождении родиться в определенной касте, а стало быть, никакого атеизма в Индии тоже не может быть? Аналогичная ситуация – в Японии, где все японцы (кроме осатанелых христиан-сектантов) синтоисты. Современный Китай как будто являет пример массового атеизма в начале XXI века, но коммунистическая идеология на народном уровне давно переросла в обычный для Китая культ знаменитых и достославных людей.
"Я могу понять политиков, запрещающих людям свободно обсуждать и толковать прошлое. Не понимаю только одного: у них-то какие могут быть претензии к Гитлеру или Сталину?"
С.Б.Переслегин