Македонская Америка - канон

Тема навеяна не очень научной, статьей (главой из книги), посвященной пропавшему флоту Александра Великого.

Предлагалось поискать его следы в просторах индийского и Тихого океанов и до Перу. Конечно, такой маршрут особого энтузиазма вызвать не мог.

Однако, если предположить, что флот все таки успел выйти в море, дабы выполнить последнюю волю Александра (флот чуть раньше собрали, Александр чуть попозже умер, интриги диадохов на выбывание лишних конкурентов) и обогнуть таки Африку, продемонстрировав всем окрестным племенам штандарт Державы, то вырисовывается интересная картина:

Доклад Дыбовского Андрея Петровича на заседании Русского географического общества 14 мая 2009г. : Мореходная реконструкция неизвестного похода флота Александра Македонского в 323-321 гг. до н.э.

утверждает, что неизбежен занос кораблей в Атлантику с реальными шансами дойти до Нового Света(живыми ли — другой вопрос).

Поскольку запас питьевой воды ограничен, рассмотрим оптимальную ситуацию — флот (что от него осталось после потерь и ремонтов в пути) унесло бурей в районе Либерии с сильнейшим сносом к западу. Такая буря конечно ведет к массовой гибели судов и экипажей и рассеянию кораблей.

Кроме того, из статьиДревние инженерные решения по мореходности судна (По материалам доклада на Всесоюзной конференции Советского национального общества истории философии естествознания и техники (СНОИФЕТ), “Историческое развитие представлений о наилучшей форме корпуса”, представленного в феврале 1985 года). следует, что разные типы судов по разному приспосабливались к штормованию и, соответственно, были бы разнесены штормом друг от друга.

О возможности древних кораблей, их экипажей и пассажиров пережить даже двухнедельную бурю может свидетельствовать даже апостол Павел

Развилка и ее последствия обсуждалась многими коллегами от АИ на 6 форумах, предлагались и отбрасывались варианты, старые таймлайны рвались и писались новые, великие империи возникали и гибли в снегах малого ледникового периода и от эпидемий, занесенных ирландскими монахами. После чего все снова шло в топку и начиналось сначала в целях большей достоверности. Выкладываемое — немногое, уцелевшее под натиском кислоты сомнения, написанное опираясь на то, что выяснилось в прошлых итерациях и советах тех, кто эти итерации разрушил.

На нашем форуме эта тема обсуждается уже почти 6 лет.
Начало (2010-2012гг): Македонская Америка (флот Александра, огибая Африку был застигнут бурей...),
Продолжение (2012-2016гг): Македонская Америка (флот Александра, огибая Африку был застигнут бурей...) (продолжение),
Третья десятка страниц (2016-2018гг): Македонская Америка (флот Александра, огибая Африку был застигнут бурей...) (продолжение 2),
пока не переместились в эту тему (с середины второй страницы пошел новый канон и обсуждение) куда и прошу размещать комментарии к таймлайну

Итак, внимайте:

Из родины Солнца, счастливой земли

По морю сюда наши предки пришли...

Последняя воля Бога

Автором нижеследующего текста является коллега Гера

Когда Александр прибыл в Пасаргады и в Персеполь, ему очень захотелось спуститься по Евфрату и по Тигру до Персидского моря, увидеть впадение этих рек в море, как видел он впадение Инда, и поглядеть, каково это море. Некоторые писали, что он задумал пройти морем вдоль большей части Аравии, мимо земли эфиопов, Ливии, номадов, по ту сторону горы Атлант и таким образом прибыть в наше Внутреннее море. Покорив Ливию и Карфаген, он, по справедливости, мог бы называться царем всей Азии. Цари персов и мидян, управлявшие совсем малой частью Азии, несправедливо называли себя великими царями. Другие же говорят, что он хотел плыть отсюда в Эвксинское море, к скифам и к Мэотиде, некоторые — что в Сицилию и к берегам Япигии: его начинали беспокоить римляне, слух о которых расходился все шире.
Я не могу в точности сказать, каковы были намерения Александра, и не собираюсь гадать об этом. Одно, думаю я, можно утверждать, что замышлял он дела не малые и не легкие и не усидел бы спокойно на месте, довольствуясь приобретенным, если бы даже прибавил к Азии Европу, а к Европе острова бретанов. За этими пределами стал бы он искать еще чего-то неизвестного и вступил бы, если бы не было с кем, в состязание с самим собой. И я поэтому с одобрением отношусь к тем индийским софистам, о которых рассказывают следующее: Александр застал их под открытым небом, на лугу, где они обычно и проводили время. При виде царя и его войска они только и стали делать, что топать ногами по тому месту, где стояли. Когда Александр через переводчиков спросил, что это значит, они ответили так: «Царь Александр, каждому человеку принадлежит столько земли, сколько у нас сейчас под ногами. Ты, такой же человек, как все остальные, только суетливый и гордый; уйдя из дому, ты прошел столько земель, сам не зная покоя и не давая его другим. Вскоре ты умрешь и тебе достанется столько земли, сколько хватит для твоего погребения».
И здесь Александр одобрил и эти слова, и тех, кто их сказал; действовал же он все равно по-другому, как раз наоборот. Сам он в душе лелеял необъятные планы: после покорения всех стран к востоку от моря переправиться из-за вражды к Карфагену из Сирии, в Африку, затем, пройдя все просторы Нумидии, направить свой поход на Гадес, ведь молва утверждала, что именно там находятся столбы Геркулеса. оттуда проникнуть в Испанию, которую греки называют Иберией, по реке Иберу, и пройти мимо Альп к побережью Италии; оттуда уже недалеко до Эпира. Поэтому он отдает приказ правителям Месопотамии — заготовить строительный материал на Ливанских горах, свезти его в сирийский город Тапсак, приделать кили к 70 кораблям — все они септиремы — и спустить их в Вавилонию. С царей Кипра он потребовал медь, пеньку и паруса.
В Сузах отпраздновали свадьбы и он сам, и его «друзья». Он, по словам Аристобула, взял в жены старшую дочь Дария, Барсину, и еще младшую из дочерей Оха, Парисатиду. Была уже его женой и Роксана, дочь бактрийца Оксиарта. Гефестиона он женил на Дрипетиде, дочери Дария, сестре своей жены: он хотел, чтобы дети Гефестиона и его были двоюродными. Кратеру он дал в жены Амастрину, дочь Оксиатра, Дариева брата; Пердикке — дочь Атропата, сатрапа Мидии; Птолемея, телохранителя, и Эвмена, царского секретаря, женил на дочерях Артабаза, одного на Артакаме, другого на Артониде; Неарха на дочери Барсины и Ментора; Селевка на дочери Спитамена, бактрийца.
[img]http://upload.wikimedia.org/wikipedia/commons/2/2f/TheweddingsatSusa,AlexandertoStateiraandHephaistiontoDrypetis(late19thcenturyengraving).jpg[/img]
Затем увенчал он Неарха в награду за путешествие от земли индов по Великому морю, — он в это время уже прибыл в Сузы, — затем Онесикрита, кормчего корабля, на котором ехал царь, и еще Гефестиона и остальных телохранителей. Александр велел Гефестиону вести большую часть пехоты к Персидскому морю, а сам посадил на суда щитоносцев, агему и небольшой конный отряд «друзей» и вместе с ними стал спускаться по реке Эвлею к морю. Александр, проплыв вдоль побережья Персидского залива расстояние между устьями Эвлея и Тигра, поднялся по Тигру до самого лагеря, где Гефестион расположился со всем войском.
Рассказывают, что некий Аполлодор один из «друзей» Александра назначенный стратегом войская наместника Вавилонии Мазея имел брата, гадателя по внутренностям жертв Пифагора. И будто бы он попросил его по возвращении Александра из страны Индов о их благополучии. На что Пифагор совершив все положенное увидел что в печени животного не хватает одной доли и Гефестиону в ближайшее время угрожает недуг. Аполлодор получив такое известие решил про себя что обо всем поведать царю полагая что это ему будет полезно и он будет вознагражден. Узнав об этом Александр тот же час помчался в Эктабаны вместе с конной агемой. Там принеся жертву Богам и Асклепию в особенности велел окружить Гефестион всемерной заботой, воздержатся от пьянства и отлучив от опеки его личного врача Главкия. Тому действительно нездоровилось однако вовремя пресеченная болезнь отступила. Проведя там некоторое время, он устроил гимнасические игры и привел в покорность коссеев. После он вместе с Гефестионом, не желая более отпускать того от себя, вернулся в Вавилон и призвав к себе Аполлодора и Пифагора и подробнее расспросил их обо всем, требуя устроить гадания и в свою пользу. Осуществив по поводу Александра еще одно расследование Пифагор, также увидел что животного нет одной доли, о чем честно поведал царю. На вопрос, что это предвещает, он ответил, что великое несчастье. Александр не только не рассердился на Пифагора, но стал оказывать ему больше уважения за то, что он честно сказал ему правду. Известно что и в последствии Пифагор пользовался большим уважением гадая Пердикке и Антигону.
Возвращаясь в Вавилон, он встретил посольство от ливийцев: ему воспели хвалу и увенчали его как царя Азии. За ними пришли посольства из Италии, от бреттиев, луканов и тирренов. Говорят, прислали посольство и карфагеняне; пришли послы от эфиопов и европейских скифов; пришли кельты и иберы просить дружбы. Эллины и македоняне впервые услышали их имена и увидели их одеяния. Рассказывают, что они поручали Александру рассудить их взаимные споры. Тогда-то в особенности Александр и самому себе, и окружающим явился владыкой мира. Тогда же он посылал гонцов чтобы в связи с гаданиями Пифагора выяснит свою дальнейшее предназначение, на что немедленного ответа не получил но явилось в Вавилон в скорости большое посольство из храма Зевса-Амона и египтян. О чем говорили эти философы Александру бывшие при дворце не сообщают, за то Арист и Асклепиад много говорят о якобы явившемся тогда же посольстве римлян. Якобы Александр, встретившись с этим посольством, осмотрел парадную одежду послов, обратил внимание на их усердие и благородную манеру держать себя, расспросил об их государственном строе — и предсказал Риму будущую его мощь. Чему я не склонен верить так как ни Птолемей, сын Лага, ни Аристобул ничего не говорят о нем.
Александр застил, в Вавилоне флот, поднявшийся из Персидского моря вверх по Евфрату где начальником был Неарх и другой, прибывший из Финикии: 2 пентеры от финикийцев, 3 тетреры, 12 триер и около 30 тридцативесельных судов. Их всех в разобранном виде доставили из Финикии к Евфрату, в город Фапсак; там их собрали и сбили, и они уже по реке спустились к Вавилону. Был у Александра, выстроен еще флот, для которого он велел нарубить в Вавилонии кипарисов; в ассирийской земле только этих деревьев и много, других, годных для кораблестроения, нет. Корабельщики, гребцы, водолазы, добывавшие багрянок, и прочие труженики моря толпами шли к нему из Финикии и с остального побережья. У Вавилона Александр вырыл гавань, где могла пристать тысяча военных кораблей; возле гавани выстроил верфи. Миккалу клазоменцу он вручил 500 талантов и отправил его в Финикию и Сирию с поручением набрать людей, знакомых с морским делом: одних соблазнить платой, других купить. Он задумал заселить побережье Персидского залива и тамошние острова. Земля эта казалась ему не менее богатой, чем Финикия. Флот он готовил, чтобы напасть на арабов под тем предлогом, что это единственные из здешних варваров, которые не прислали к нему посольства и ничем не выказали ему ни доброжелательства, ни уважения. На самом же деле, мне кажется, Александр был просто ненасытен в своих завоеваниях.
Аравийское побережье, по рассказам, не меньше, чем индийское; около расположено множество островов, всюду имеются гавани, в которые может войти флот и возле которых можно основать города, в будущем цветущие и богатые. Все это рассказал Александру отчасти Архий, которого он послал на тридцативесельном судне исследовать путь к арабам; он дошел до острова Тила, а дальше проникнуть не осмелился. Андросфен, посланный на другом тридцативесельном судне, прошел вдоль некоторой части Аравийского полуострова. Из посланных дальше всех зашел кормчий Гиерон из Сол, получивший от Александра тоже тридцативесельное судно. Ему было приказано проплыть вдоль всего Аравийского полуострова до Египта и Героополя. Дальше идти он не осмелился, хотя и проплыл вдоль значительной части Аравии. Вернувшись к Александру, он сообщил ему, что полуостров этот поражает своей величиной: он лишь немного меньше земли Индов и глубоко вдается в Великое море. Люди, плывшие с Неархом от индов, видели эту землю, прежде чем повернуть в Персидский залив: она лежала недалеко, и они чуть-чуть не пристали к ней; кормчему Онесикриту этого хотелось. Неарх же говорит, что этому воспротивился он сам, так как после плавания по Персидскому заливу он должен сделать доклад Александру о том, за чем он был послан. А послан он не за тем, чтобы плавать по Великому морю, а чтобы ознакомиться с прилегающей к морю страной, ее обитателями, пристанями, колодцами, людскими обычаями, с тем, плодородна она или бесплодна. Именно благодаря этому решению войско Александра и уцелело. Оно не осталось бы цело, если б они поплыли дальше за аравийские пустыни, откуда, говорят, повернул обратно и Гиерон.

Вернувшись в Вавилон, Александр застал Певкеста, пришедшего из Персии; с собой он привел тысяч 20 персидского войска. Привел он немало коссеев и тапуров: ему сказали, что из племен, пограничных с Персией, это самые воинственные. Явился и Филоксен с войском из Карии, Менандр с войском из Лидии и Менид во главе со своей конницей. В это же время явились и посольства из Эллады; послы эти, сами в венках, подойдя к Александру, надели на него золотые венки, словно он был богом, а они феорами, пришедшими почтить бога. Пока строили триеры и рыли гавань возле Вавилона, Александр часто производил учения на воде: триеры и те из тетрер, которые были на реке, неоднократно вступали в примерные сражения; состязались между собой гребцы и кормчие, и победители получали в награду венки.
В дворцовых дневниках стоит следующее: Александр пировал и пил у Медия; выйдя от него, он вымылся, лег спать, опять обедал у Медия и опять пил далеко за полночь. Уйдя с пирушки, он вымылся, вымывшись, немного поел и тут же заснул, потому что уже заболел лихорадкой. Его вынесли на ложе для жертвоприношения, и он совершил его по своему каждодневному обычаю; возложив жертвы на алтарь, он улегся в мужской комнате и лежал до сумерек. Тут он объявил военачальникам свои распоряжения относительно выступления в поход и отплытия: сухопутные войска должны быть готовы к выступлению через четыре дня; флот, на котором будет находиться и он, отплывает через пять. Затем его на постели отнесли к реке; он взошел на судно, переправился через реку в парк, там опять вымылся и лег отдыхать. На следующий день вымылся опять и принес положенные жертвы; улегшись в комнате, он беседовал с Гефестионом и Медием. Находясь среди друзей он пожелал взять с со своего преданейшего друга клятву что даже если не станет лучше и болезнь и слабость продолжит его мучения Гефестион не смотря ни на что выступит в море через три дня с половиной флота. Царь же проследует за ним позднее с большей частью войск по суше и оставшимся флотом. Военачальникам было приказано явиться с рассветом, где он пообещал подтвердить свое решение в широком кругу. Распорядившись этим, он немного поел; его отнесли в комнату, и лихорадка целую ночь не оставляла его. На следующий день он вымылся и, вымывшись, принес жертву. Неарху и прочим военачальникам было велено в подготовке похода во всем слушать Гефестиона и быть готовыми к отплытию через три дня. На следующий день он опять вымылся, завершил положенные жертвоприношения и возложил жертвы; лихорадка не утихала. Тем не менее, призвав военачальников, он снова подтвердил с ними свое решение. Вечером он вымылся и, вымывшись, почувствовал себя плохо. На следующий день его перенесли в дом рядом с бассейном, и он принес положенные жертвы. Было ему худо, но все же он пригласил главных морских командиров и опять отдал приказ об отплытии, взяв с Гефестиона в присутствии них клятву. Затем когда они все вышли он долго беседовал с ним за дверями. На следующий день его с трудом принесли к жертвеннику; он принес жертву и все-таки еще распорядился относительно отплытия.
И так как срок приказанный им уже подошел Гефестион и другой с болью сердце но не смея ослушатся божественного отбыли в гавань к войску и подняли якоря двигаясь по Ефрату к морю. Некоторое время, несколько дней, плывя по реке они еще пересылались гонцами с дворцом на что Александр продолжал неизменно настаивать на своей воле. Вместе с мужем в путешествие проследовала и его супружница Дрипатида, собираясь она прозорливо настаивала на своей сестре Статире не желая долгой разлуки, когда Александру донесли эту просьбу он молчаливо согласился будто предчувствуя трагедию. Ведь по прошествии всего короткого времени погибнет их мать оставшаяся в Вавилонии Сисигамбис, будет убита и другая жена царя Парисатида.
Однако вернемся к Александру, на следующий день, чувствуя себя плохо, он все же совершил положенные жертвоприношения и приказал, чтобы стратеги находились в соседней комнате, а хилиархи и пентакосиархи перед дверьми. Ему стало совсем худо, и его перенесли из парка во дворец. Вошедших военачальников он узнал, но сказать им уже ничего не мог; голоса у него уже не было. Ночью и днем у него была жестокая лихорадка, не прекратившаяся и в следующую ночь и следующий день. Так записано в дворцовых дневниках. Дальше рассказывается, что солдаты захотели увидеть его, одни, чтобы увидеть еще живого, другие потому, что им сообщили, будто он уже умер, и они вообразили, думается мне, что телохранители скрывают его смерть. Большинство же, полное печали и любви к царю, требовало, чтобы их впустили к Александру. Рассказывают, что он лежал уже без голоса, но пожал руку каждому из проходивших мимо него солдат, с трудом приподымая голову и приветствуя их глазами. В дворцовых дневниках говорится, что Пифон, Аттал, Демофонт и Певкест, а затем Клеомен, Менид и Селевк легли спать в храме Сараписа, чтобы узнать у бога, не будет ли полезнее и лучше принести Александра в храм и умолять бога об излечении. Раздался голос, исходивший от бога: не надо приносить Александра; ему будет лучше, если он останется на месте. «Друзья» так и объявили; Александр же умер, словно смерть и была для него лучшим уделом. Говорят «друзья» спросили у Александра, кому он оставляет царство? Он ответил: «Наилучшему». Другие рассказывают, что к этому слову он прибавил еще: «Вижу, что будет великое состязание над моей могилой».
Он умер на четвертый день от отплытия и на пятый весть достигла Гефестиона. Тяжелая печаль обрушилась на все войско но еще больше она ударила по любимому товарищу умершего, когда к тому обратились начальники войска, прежде всего Гиерон, Архий и Бахиас, он не в силах сбросить себя оковы клятвы приказал продолжать путь и надолго впал в горестную задумчивость. Говорят он не проронил не слова на протяжении двух недель бессильно отдавшись воле злого стихийного рока. Сатрапам и военачальникам у изголовья почившего даже и не пришло в голову взывать его обратно, ни Пердикка, ни Птолемей не сделали этого, занятые раздорами с Мелеагром и новопровозглашенным царем Арридеем. Лишь Неарх говорят с частью флота порывался догнать Гефестиона, но по какой то причине отказался от этого.

Существует много слов что Александр посылал возлюбленного своего Гефестиона на Аравию или наказывал не углубляясь ее делами двигаться дальше в обход Ливии с тем чтобы исследовать тамошние дальние воды, составить карты и основать поселения на путях, по истечении задуманого быть во Внутренном море. Мы не знаем трудов его биографов, сами же они и люди бывшие с ним теряются для нас. Стоит только предложить что Аравия была потеряна для македонян так как о большом походе сушей не могло быть уже и речи. Онесикрит сообщает нам что он делал короткую остановку в большом проливе отделяющем Аравию от Материка и будто бы повелел плыть вокруг Ливии, чтобы установит ее протяженность, выполняя последний долг перед царем обещая по возвращении через Геракловы Столпы отпустить тех кто пожелает, и будто сам он хотел поселится в уединении на родине где имел множество влиятельных родственников и уважение Антипатра. Однако зная Александра мы можем положить что он не удовлетворяясь сделанным все еще мечтал о завоеваниях, полагая что можно все таки достичь дальнего края Индии и неизвестно далекого Катая с обратной стороны, через Геракловы Столпы и наказывал возлюбленейшему Гефестиону узнать такие пути, которые мог полагать короче от Ливии возможно последовав тайному знанию египетских философов. Несмотря на невероятие я этому склонен верить, иначе бы Гефестион обогнул во главе столь большого флота Ливию и явился у Геракловых Столпов, чему нет известий и значит мог напрвиться и достичь дальней части волшебной страны Офира, как называют Индию финикияне. Ведь если следовать Эратосфену то если бы не существовало препятствия в виде огромного пространства запдного океана Атлантов, то можно было бы проплыть из Иберии в Индию по одной и той же параллели. И о том же нам говорит Диодор Сицилийский сообщая что финикияне из Гадира бывали уже вынесены бурей к превеликому острову, лежащему на запад от Ливии на расстоянии многих дней морского пути и он прежде по отдаленному своему от прочего света положению был неизвестен, но там есть сообщаемые реки, леса, горы, бесчисленные сады с плодами, приятными водами разделяемые, деревни там также богато выстроенные, и питейные дома в садах прекрасно расположенные везде встречаются, для охоты много там зверей всякого рода, которых изобилие делает пиры веселыми и пребогатыми. Неизвестно мог ли Александр доподлинно это знать и стремится в дальнейшем или же божественно прозревая ожидать большего в обладании миром. Предвещая предлагаемое Страбоном для нас размышление что обитаемым миром мы называем тот, в котором живем и который знаем, возможно, что в одном и том же умеренном поясе два обитаемых мира и даже больше, особенно поблизости от параллели, проходящей через Афины, которая проведена через Атлантический океан. И что дать точные сведения о всей земле и обо всем веретене, о котором он говорит выше, — это дело другой науки; например, поставить вопрос: обитаемо ли веретено также и на противоположной четверти? Конечно, если оно и обитаемо, то не такими людьми, как у нас, или мы должны рассматривать его как другой обитаемый мир, что вероятно. Александр наущая Гефестиона, вместе с которым они были соучениками Аристотеля проповедовавшего сферичность Ойкумены, в этом искании стремясь хоть душою вместе осуществить задуманное и пророчески вторя вместе с Медеей Луция Сенеки:

смирились теперь моря и любой приемлют закон,
и не нужен Арго, что был слажен самой Паллады рукой,
любая ладья повсюду плывет.
Нигде никаких нет больше границ, на новой земле встают города,
ничто не оставил на своих местах мир, открытый путям:
индийцев поит студеный Аракс, перс из Рейна и Альбиса пьет.
Пролетят века, и наступит срок, когда мира предел разомкнет Океан,
широко простор распахнется земной,
и Тефия нам явит Новый Свет, и не Фула тогда будет краем земли…

Продолжение текста коллеги Геры

Экспедиционный флот что был собран в Вавилонских гаванях на Ефрате состоял из пяти специально построенных флагманских пятидесятивесельных пентер каждая могла загрузить на борт до 100 тонн груза и имела экипаж в 350 человек, две тетреры-гоплитогагос по 300 еπιβάται каждая, не считая команд, в основном женщин и квалифицированных мастеров и шесть триер-гиппогагос, перевозящих кавалерию и домашний скот. Основную массу флота составляли 100 диер(9000 человек) и 30 тридцативесельных унирем(2400 человек).
Вспомогательная часть флотилии состояла из грузовых палубных кораблей, треть из которых составляли транспорты(σιταγωγοὶ ὁλκάδες) грузоподъемностью 5 тысяч талантов или 130 тонн, остальные простые коммерческие транспорты для перевозки пассажиров и смешанных грузов грузоподъемностью 3 тысячи талантов – всего 200 кораблей. Большие торговые суда могут иметь команды до 30 человек, меньшие 15-20 +"каютные служители"-diaetarii — всего по условных 30 человек на судно — 6000 человек.
В целом, на 143 основных и 200 вспомогательных судах в путь отправлялось около 21 тысяча человек — матросов, гоплитов и офицеров, поселенцев, слуг и мастеровых
Команды матросов как минимум на треть состояли из финикиян, еще треть были малоазиатами и киприотами, остальные места делили приглашенные греки, египтяне и набранные местные по побережью местные рыбаки — халдеи и эламиты — в среднем по 20 матросов на каждом судне, их большее число на больших кораблях компенсируется в меньшим в основной массе коммерческих судов – округленно около 7 тысяч человек — 3500 финикиян, 2000 эллин-малоазиатов и киприотов, 1000 местных рыбаков вавилонян остальные египтяне и эгеадские греки
Остальные 14 тысяч человек плывут в качестве гребцов-гоплитов и пассажиров-ἐπιβατηγοὶ, в подавляющей массе это грекомакедонская пехота — около 8000 ахейцев, ионийцев и македонцев + еще 2000 малоазийской легкой пехоты + 1000лучников и дротикометателей из приведенных Певкестом ираноговорящих "зуавов"+ 400 кавалеристов персов + 2600 рабочих, слуг и рабов — вавилонян, эламитов, персов, сирийцев и индийцев.

Греческая диера, не хорошо использовать в нашей альтернативе столь явный латинизм "бирема", по ссылке реальная реконструкция диеры"Ивлия" [url="http://www.nauticalpark.org/books/Zemlja/r...BookWEB-13.pdf"]http://www.nauticalpark.org/books/Zemlja/r...BookWEB-13.pdf[/url]

В июне 323 года не упуская благоприятных ветров дующих из аравийской пустыни флот вышел из Шат эль Араб и за три месяца достиг Ормуздского пролива. Командование было поручено адмиралам Гиерону, Андросфену, Архию и Бахиасу — каждый для удобства вождения вел свою группу, флот был разделен на четыре относительно компактных группы, сигнализация впереди идущим была оговорена специальными оставляемыми знаками или отдельными посыльными. Шли по отработанной каботажной методике не удаляясь из прямой видимости берега. В сентябре после последней большой остановки в пределах "Пакс Македона", вслед изменившимся ветрам с северо-востока от материка он идут вдоль Адраманта на юго-запад. Акватория хорошо исследована, потери случайны. Больше сложностей возникает при переходе открытым океаном без ориентиров к Африканскому Рогу. Здесь возможны расхождения в прокладке курса отдельными группами, однако не столь значительны карта звезд знакома и мимо Рога промахнутся сложно. Скорее всего некоторая задержка на сбор отбившихся и пополнение воды и припасов при помощи местных жителей Пунта, имеющих давние торговые контакты, остановка не более месяца.
Подгоняемых все еще благоприятным ветрами и помогающим Сомалийским и затем Мозамбикским течением флотилии снова выстраиваются гуськом вдоль берега. Несмотря на краткие остановки средняя скорость очень хорошая до 2 узлов уже к февралю 322 года они успевают проскочить побережье Кении и Танзании до влажного сезона и периода штормов и приближаются к тропику Козерога. "Зимой попутный северо-восточный муссон благоприятствовал плаванию от Мальдивских островов к южной оконечности Африки", пишет Т. Хейердал. Северная часть Индийского океана образно именуется "морем муссонов". Сезонная смена господствующих ветров — муссонов — является главной чертой метеорологического режима этой части океана, определяющей и поверхностную циркуляцию вод. Действительно, зимний муссон и Муссонное течение способствуют плаванию парусных судов в юго-западном направлении. Для летнего сезона характерно противоположное направление муссона, соответствующим образом перестраивается и поверхностное течение. Эта природная закономерность издавна использовалась мореходами в Индийском океане. В кенийском порту Момбаса несколько лет назад я видел арабские парусники, ожидавшие наступления летнего муссона, чтобы плыть к берегам Персидского залива и Аравийского полуострова, откуда они прибыли с зимним северо-восточным муссоном. Но "море муссонов" имеет свою границу, за которой воздействие муссонов прекращается. Она проходит примерно по 10° ю. ш., тогда как южная оконечность Африки находится в умеренных широтах, около 34° ю. ш. Поэтому зимний муссон не будет сопровождать мальдивский парусник до мыса Игольного. Выйдя из зоны муссонов, он должен попасть в штилевую полосу, а затем в сферу действия юго-восточного пассата и Южного Пассатного течения. Здесь при общей тенденции сноса судна в западном направлении возможны два варианта: во-первых, имеется возможность обогнуть огромный Мадагаскар с севера и попасть в воды Мозамбикского течения, направленного на юг между Мадагаскаром и Африканским континентом. Моряки парусного флота рассказывали о коварстве ветров и водных круговоротов в Мозамбикском проливе. Недаром для африканцев с их немореходными лодками этот пролив был непреодолимой преградой, а вопреки географической логике Мадагаскар был заселен с востока малайскими мореплавателями, пускающимися в плавание на своих легких суденышках. Второй вариант — плыть в южной ветви Пассатного течения, вливающегося затем в Агульясское течение, и с ним обогнуть Африку. Это мощное устойчивое течение, сохраняющее направление на юг-юго-запад зимой и летом. Его скорость не менее 1,5 узла. Известно, что плавание вокруг мыса Игольного, особенно если дует юго-западный ветер штормовой силы, вершина мореходного искусства. При юго-западном ветре появляются очень крутые, горообразные волны, обрушивающиеся с огромной силой на палубы судов. Известно, что их не выдерживали даже современные стальные супертанкеры. Тем не менее, несмотря на встречный штормовой ветер, судно даже небольшой осадки все же продвигается на запад с Агульясским течением. В подобной ситуации оказался в 1958 году одиночный мореплаватель Джон Газуэлл на небольшой яхте "Трекка". Когда задул юго-западный ветер, он лег в дрейф, но за 10 часов яхта все же прошла на запад добрых полсотни миль.
Именно этот участок я считаю наиболее опасным для наших мореплавателей, с момента выхода под пассатное воздействие с момента вступления в Мозамбикский пролив и до прохода Капа. Тут их поджидают первые серьезные потери, проход Мозамбикским проливом в эту пору более опасен, на Мадагаскар в эту пору с февраля по май обрушиваются циклоны, пик штормов у юго-восточного побережья Африки в приходится на середину февраля — середину марта. В этот период возможна не менее чем месячная остановка – возможно в областях протообразований предМономотапы. Либо движение может пусть и замедлится но продолжатся. Следующую наибольшую опасность здесь представляет «противоход» Агульяс- Great Lagullas-Stream – очень опасная зона повышенного штормового волнения. После преодоления мыса Доброй надежды совокупные потери можно представить до 15-20% состава флота и здесь мае возможна более длительная остановка 322 года возможна более длительная остановка. Этому есть и внешние факторы. Помимо сильных встречных влажных западных ветров в «летний» период, это особенности Бенгельского апвеллинга, если летом он довольно спокоен и неупорядочен, то зимой происходит резкая интенсификация, наблюдается ускорение сгона поверхностных вод от материка и рост пассатной силы ветра которая резко возрастает в широтном направлении. Если остановку делать короткую, всего на пару месяцев – дальнейший путь в июне–августе выпадет на самый пик пассатов зимнего периода Южного полушария. Это будет создавать серьезную помеху дальнейшему движению и угрожать выносом в открытое море при пересечении опасного рубежа.

Поэтому остановка на Капе была достаточно долгой, по видимому в этом районе, климатически близком путешественникам, может рассматриваться мысль о основании промежуточной колонии на возможных последующих регулярных путях. А пока будут просто отдыхать, чинить суда, выпустят на выгул скот, проведут пахоту и сев, соберут урожай, будут охотится, ловить и заготавливать впрок. Преодолев условный рубеж Капа и увидев Атлантический океан в качестве долговременной остановки был выбран район бухты Салданья, Известный не только одним из крупнейших разливов нефти с танкера(252 тыс тонн) в 1983 году и не только визитом эскадры Элфинстона в памятном 1794 году, сколько самой южной в мире находкой костей неандертальца. Несмотря на в целом умеренный и привычный для большинства поселенцев климат Капских гор они выбрали не самое удачное место разбив свои посевы на фриганах западных склонов, которые более всего подвергаются влаге приносимой из океана. Из-за особенно сильных дождей августа собранный урожай был весьма скуден и земля была не слишком плодородна и вообще этот дикий край не показался эллинам благоприятным, На этот момент потери в судах до 20% , в людях до 30% — соответственно, осталось 3 флагмана, оба «пассажирских лайнера» затонули, но большинство эпибатов было пересажено на другие суда(моряки геройски спасали полковые бордели), 80 диер и 18 триаконтор, из коммерческих судов потери были неожиданно низки, 170 экипажей могли продолжать путь грузовых кораблей. Общее число путешественников сократилось до 16 тысяч человек – это только подготовка к основному прыжку. В течении долгой остановки показавшие полную мореходную несостоятельность но все еще оставшиеся на плаву шесть триер-гиппогагос были разобраны на ремонт остающихся кораблей и постройку двух новых коммерческих грузовых диер, груз и животные перевозимые на них были равномерно распределены по судам на освободившиеся по убыли экипажей и истощения запасов места. Первые вышедшие в октябре группы разведчиков- прокладывателей маршрута, понеся некоторые потери у берега Скелетов все таки вернулись доставив сообщения о дальнейшем маршруте, также стихли сильные влажные западные ветры и наконец можно было продолжить движение флота. В Салданье были оставлены несколько сотен больных и слабых в успевшем отстроится поселении, в ноябре 322 года флот более или менее равномерной массой продолжил плавание вдоль Африки.

Уже имея представление о опасностях Берега Скелетов, флот осторожно продвигался на север держась подальше от берега, вплоть до минования опасного побережья. И лишь севернее Кунеле позволил себе приблизится к суше, к сожалению тем не менее песок Намиба все таки взял положенную жертву. Ветра, иногда меняющие с южного направления на западное, несмотря на отчаянное сопротивление экипажей норовили выбросить не успевших убрать паруса в полосу прибоя откуда уже не было спасения, так погибло 20 «купцов». Район опасен также густыми туманами, миражами мешающими определятся по расстояниям, мелями и сильными приливами. Также у берегов Западной Африки были потеряны еще один флагман, четыре диеры и три триаконторы, в основном потому что около берега во многих местах наблюдаются буруны и сильный прибой. Мест высадки на этом берегу мало; высаживаться, как правило, трудно, а в ряде пунктов возможно только на специально приспособленных шлюпках. Из-за чего моряки не рисковали сверх необходимого высаживаться на берег каждую ночь, привыкая идти даже ночью по огням и звездам. Первое время, в том числе иногда и на восточном побережье Африки когда специально вперед выдвинутые экипажи, сравнительно легко сидящих триаконтор разжигали на приметных местах и мысах большие костры, по которым можно было ориентироваться в сумерках или даже ночью. Однако такая тактика вела с понятным высоким потерям этих кораблей, от этого приходилось постепенно привыкая отказываться сохраняя корабли для особо важных случаев.

В апреле 321 года прибывая в районе Гвинейского побережья и пройдя дельту Нигера решено снова сделать большую остановку На побережье Ганы корабли вытаскиваются на ремонт, устанавливают контакты с чернокожим населением и возможно пытаются основать поселение, в отличие от Капа здешний экваториальный климат совершенно не способствует тому сельскому хозяйству что они привыкли, скорее всего они ограничиваются лишь небольшими опытами с посевами, заготавливая продовольствие путем торговли с местными, собирательством съедобного и охотой. На этот момент флотилия насчитывает 2 флагмана и 75 диер, 9 унирем и 140 торговых кораблей и чуть более 13 тысяч человек. Остановка в примерно два месяца заканчивается и в июне 321 года флот продолжает движение, идя на запад вдоль Гвинейского побережья, у путешественников растет уверенность что они на правильном пути.
Атлантический же океан в приэкваториальных широтах имеет наименьшую ширину, с востока и запада его ограничивают массивные участки суши Африки и Южной Америки.
Зимой южного полушария юго-восточный пассат проникает до экватора и несколько севернее, в сторону Гвинейского залива и северной части Южной Америки. В теплую половину года основные направления движения воздушных потоков сохраняются, но экваториальная ложбина расширяется к югу, юго-восточный пассат усиливается, устремляясь в область пониженного давления над Южной Америкой, и вдоль ее восточного побережья выпадают осадки. Западные ветры в умеренных и высоких широтах остаются господствующим атмосферным процессом. Летом и особенно осенью над акваторией Атлантического океана между северным тропиком и экватором зарождаются тропические ураганы, которые с огромной разрушительной силой проносятся над Карибским морем, Мексиканским заливом, Флоридой, а иногда проникают далеко на север, вплоть до 40° с.ш.

В приэкваториальных широтах существует два пассатных течения — Северное Пассатное и Южное Пассатное, перемещающиеся с востока на запад. Между ними на восток движется Межпассатное противотечение. Северное Пассатное течение проходит вблизи 20° с.ш. и у берегов Северной Америки постепенно отклоняется на север. Южное Пассатное течение, проходящее южнее экватора от берегов Африки на запад, достигает восточного выступа южноамериканского материка и у мыса Кабу-Бранку разделяется на две ветви, идущие вдоль берегов Южной Америки. Северная его ветвь (Гвианское течение) достигает Мексиканского залива и вместе с Северным Пассатным течением принимает участие в формировании системы теплых течений Северной Атлантики. Южная ветвь (Бразильское течение) достигает 40° ю.ш., где встречается с ответвлением циркумполярного течения Западных ветров — холодным Фолклендским течением.
В августе 321 года двигаясь вдоль побережья на траверсе современных Либерии и Сьерра-Леоне, они попадают в зону неожиданного шквала предвестника казалось бы небольшой морской бури. Как зарождаются те разрушительные силы, что подобно Бичу Божьему, обрушиваются на Американский континент, отголоски которых ощущаются даже далеко в глубине континента сокрушительными торнадо? Они зарождаются именно здесь в приэкваториальных масштабных подъемах гигантских потоков воздуха вверх в тропосферу, где сталкиваются в во всей своей мощи юго-восточные и северо-восточные пассаты, и противоположные им муссоны с запада, а Мексиканский водяной насос неизменно качает свои мехи. Именно здесь поначалу небольшие бури и шторма прорастают в могучие силы во всей красе наблюдаемые из космоса.
С июля по сентябрь к северу от параллелей 8°-10° северной широты вероятность их зарождения особенно возрастает, основными эпицентрами тропических циклонов считаются наряду с Малыми Антилами острова Зеленого Мыса, к которым уже так близко приблизились наши одиссеи. Буря, налетевшая неожиданно и казавшаяся поначалу лишь небольшим шквалом, разметала флот будто непослушный ребенок надоевшие игрушки.

Итак, Великий флот, обогнувший уже большую часть Африки и после большой стоянки в районе Нигера двинувшийся дальше, теперь же все более начавший поворачивать к северу, приняла в свои неласковые руки налетевшая как убийца из за угла буря. Впрочем, для многих кораблей она и стала таким убийцей.

Видя невозможность укрыться у берега корабли стали готовиться к схватке за жизнь. Снабженные бульбами весельные корабли развернулись носами к волне и приготовились веслами удерживать курс. Торговые же суда, не имевшие ни такого количества весел придающих устойчивость бульб, вынуждены были ступить на более рискованный путь. Навархи поневоле становились по ветру, присобрав паруса, чтобы, двигаясь вместе с волнами, избежать их сокрушающих бортовых ударов. Части флота стали все более разделяться...

Буря длилась 3 недели. Ветер то немного стихал, то усиливался вновь, но продолжал оставаться западным, а позднее и юго-западным. В периоды легких затиший корабли пытались вновь сойтись, более свободно рыская по курсу

Раньше других решилась судьба тяжелых парусных транспортов. Обладающие наивысшим отношение масса/весельность они были отнесены к северному побережью Бразилии и выброшены на протяжении 500км примерно от нынешнего Форталезы до Сан-Луиса. Из 50 кораблей добрались до противоположного берега около 30 с 600 выживших. Поскольку часть кораблей оставалась на плаву, у попавших в беду людей в ближайшие годы и даже месяцы была возможность добраться до соплеменников, благо среднее расстояние между высадившимися было полтора десятка км.

Другой жребий ждал легкие транспортники. Наибольшая парусность(считая и корпус) относительно массы вела к тому, что сравнительно с остальными кораблями их сильнее сносило ветрами к югу и берег они увидели лишь южнее устья Сан-Френсиску. Поскольку ветер был уже практически вдоль берега, суда могли маневрировать и не были выброшены на берег. Несколько дней продолжалось маневрирование с целью собрать потерявшихся. При наличии нескольких десятков кораблей и видимого побережья сии эволюции не представляют значительных трудностей для опытных мореходов. До 70 транспортных судов удалось собрать вместе, правда 10 из них уже не годились к дальнейшему походу и были оставлены после перегрузки. Тянущееся на запад побережье привело их к мысли, что это все еще Африка, берег которой вновь повернул к югу, очертаниями своими напоминая материк Большого Зуба с двумя корнями, первый из которых был пройденным мысом доброй надежды а второй начинался перед ними. Переборов упадок духа и убедившись, что больше ждать некого, корабли отправились дальше вдоль побережья к далекому дому на север через юго-запад.

И совсем иная участь ожидала казалось бы лучше других подготовленные к выживанию в бурю весельные корабли.

Идущие на веслах диеры, монеры и даже пентеры изо всех сил день за днем старались держаться носом к волне, в результате чего скорость сноса у них оказалась куда меньше чем у тихоходных грузовозов и в результате наигравшись шторм оставил их рассеянными в западной части Центральной Атлантики. Сами потери были меньше, чем у транспортников, легче попадавших под удар волны и бившихся о берег, но рассеяние по пространству примерно 200х200км оставшихся на плаву 70 галер находились друг от друга на среднем расстоянии 24 км. Однако по закону больших чисел некоторое количество кораблей должно было оказаться в пределах видимости. Дальше началось движение в сторону приблизительного центра эскадры, как его представляли навархи судов, группы судов выстраивались в линии для более качественного прочесывания поверхности океана. При этом корабли продолжали общее движение на запад в надежде догнать транспортники с припасами, обеспечивающими саму возможность возвращения домой. В итоге до 2/3 кораблей обнаружив друг друга распустили паруса и хорошим ходом шли на запад, стараясь вытянуться в линию для более надежного обнаружения потерянных. Остальные шли туда же(транспортники), некоторые же повернули обратно, но идя против течения и господствующих ветров они были обречены.

Навархи флота не знали, что течения отнесли их куда севернее грузовых судов, но понимали, что если в ближайшее время они не достигнут земли или суда с основной частью припасов, то они погибнут без питья и еды. Ветер, весла и попутное течение позволяло идти со скоростью до 7 узлов, что давало до 280 км/сут. За неделю пути они прошли около 2000км, когда впередсмотрящий на уцелевшей пентере (он сидел выше всех) закричал наконец [del][/del] Геа, геа! Это был остров Гваделупа

Всего на остров высадилось с 40 диэр, 4 монер и 1 пентеры около 4 тыс моряков и солдат во главе с Гефестионом.

[HTML_REMOVED]Эльпидия[HTML_REMOVED]

Но отложим пока историю северных покорителей городов и народов и посмотрим, как дела у самой южной части флота.

В ней оказались легкие грузовозы, они не пытались идти носом к волне а старались держать нос по ветру, и их сносило этим ветром все дальше к югу, вынеся к юго-восточному побережью Бразилии.

Увидев землю к северу от себя командиры решили, что Океан смилостивился и выбросил их у берегов все той же Африки, вновь повернувшей на юг, принимая форму Большого Зуба.

К счастью буря перед окончанием несла их не к берегу а почти параллельно ему и команды, маневрируя смогли избежать больших крушений и подобрать тех, кому все же не повезло. Подождав отставших, флот двинулся дальше, огибать "Африку", уходящую все дальше к югу.

Незнакомые растения и животные вызывают у них все большее недоумение и растерянность.

Наконец они встречают огромный залив, являющийся эстуарием Ла Плата. Некоторые полагают, что это устье далекого Ганга, но большая часть полагает, что это Южный рукав Нила, изображенный на карте Гекатея Милетского. Понятно, что это не река, текущая с юга на север, но возможно, что она вытекает оттуда же, откуда и Нил.

Учитывая общую потрепанность кораблей, усталость команд, необходимость пополнить припасы принято решение о большой стоянке.

42 корабля с примерно полутора тысячами человек на борту бросили якоря у южного берега эстуария, высадившись на земле, которую назвали Τράπεζα της Ελπίδας — берег надежды, что позже сократилось до Эльпидия.

Итак, в октябре 321г до н.э., неподалеку от устья реки называемой местными ливийцами Йи (неподалеку от нашего Монтевидео), суда были вытащены на берег скот был выпущен на выгул, люди начали распахивать ближайшие поля, вырубая лес на поселок. Пока группы легковооруженных разведчиков были разосланы по окрестностям, решено было отправить пару кораблей дальше вдоль берега на юг и один, самый быстроходный и легкий корабль послан был исследовать новонайденную большую реку и как можно дальше для установления возможности дальнейшего анабазиса.

Большинство высадившихся составляли македонцы, ионийские греки, критяне и карийцы — около восьмисот, остальные общины были представлены фрагментарно небольшими группами, за исключением финикийских моряков и главным образом персидских кавалеристов с близкородственными общинами наемных иранских горцев. Могущие обещать в будущем заметное напряжение эти ренегаты были морально подавлены, не выступая пока против подчиненного положения.

Весна 320 года впервые внесла уверенность материальном благополучии и подняла дух колонистов, был собран весьма неплохой урожай, что вкупе с обилием дичи и рыбы далеко отодвинуло угрозу голода.

Одновременно из дальней разведки вернулся и посланный корабль. Его навклер, Каистробий из Памфилии был человек недюжинной воли и способностей, какой только и мог за столь долгое изнурительное путешествие сохранить в хорошем состоянии корабль, высокий дух и порядок в экипаже, продолжить искать путь вперед когда все остальные обессилели и разуверились. За три месяца движения в глубь речного мира он зашел сначала в Уругвай, несколько поднявшись по нему вернулся назад и углубился вверх по Паране. Пройдя около 250 парсангов(5,2км) он миновал устье Парагвая, правильно определив Парану за более крупную реку. Оттуда он поднялся еще почти на 300 парсангов до водопада Гуайра (граница Бразилии и Парагвая), сделавшего дальнейший путь на север невозможным.

Зато на берегах реки от впадения Игуасу до Гуайры он наткнулся на селения оседлых туземцев, чьи жены на своих огородах выращивали тыквы и маракуйю (бразильско-парагвайский сельхоз очаг), пока мужчины охотились на пекари. Несколько дикарей было схвачено и взято с собой для дальнейших расспросов.

Рассказать об истоках южного Нила туземцы не смогли, они знали только, что за водопадами река тянется все дальше на север, до новых водопадов, а потом еще дальше, и где она кончается ведают только духи лесов и болот Урупиру и Караима, которые одни могут дойти до начала Реки, ибо ступни их вывернуты назад. Ни о каких царствах эфиопов они тоже не слышали, жили вокруг них охотники, еще более дикие, чем они.

Экспедиция на юг была далеко не столь успешной. Из посланных 2 кораблей вернулся только один, и его капитан Азибал рассказал о все более пустынных и негостеприимных берегах, о все более свирепых ветрах, погубивших в итоге его спутника.

После возвращения Каистробия от северных порогов и Азибала с южного берега всем стало ясно, что попытка вернуться неугодна богам ибо от 20 тысяч, вышедших из Вавилонии осталось меньше полутора тысяч, пути вперед не видно, путь назад приведет в лучшем случае к возвращению пары кораблей. Потому, по эллинской традиции, решено было основать колонию в новой земле. Но сперва обычай и здравый смысл требовали избрать главу — ойкиста, чей голос всегда был решающим в спорах, кто устанавливал законы и отдавал приказы. Такова была издавна роль ойкиста и именно сейчас он был необходим как никогда. Каистробий и Азибаал среди моряков, Главкий и Горгий среди воинов, Пантордан среди македонцев и Мардоний среди персов пользовались заслуженным уважением, но возглавить колонию должен был один. Им оказался Леоннат сын Антипатра, из порученцев Александра, сумевший навести порядок среди остатков флота, прибитых к берегу и привести их сюда.

Навклеры и офицеры, команды судов и пассажиры поклялись своими богами подчиняться ему и помогать от сердца и без лукавства.

Первым своим приказом Леоннат велел принести на каждом корабле жертвы Гестии ради благого начала. Каждый из навклеров взял огонь со своего корабля и в сопровождении плывших с ним людей принес к общему жертвеннику в центре еще не воздвигнутого города. От этих огней был зажжен домашний огонь новой родины колонистов — Эльпидии. Все другие огни были потушены и только этот разгорался все ярче, и собравшиеся у одного огня провозгласили себя одним народом, собравшимся у одного огня на жертвеннике, огня, которому предстояло гореть пока стоит город. От этого огня один за другим были возжжены огни в очагах домов поселенцев.

Но пусто было в этих домах. Не было еще семей у семейных очагов. Поэтому после прокормления первой из задач Леонната было найти женщин для пришельцев. Не впервой уже было эллинам и финикийцам родниться с варварами и дети колонистов от местных женщин вырастали полноправными гражданами колоний. Именно тут лежала одна из причин столь быстрого роста колоний в эпоху Великой Колонизации.

Эта земля лежала пустой, не было здесь поселений туземцев, только малые кланы бродили по берегам рек, охотясь и ловя рыбу. Единственным исключением были поселениях у порогов "Южного Нила", о которых рассказывал Каистробий и захваченные там туземцы.

Экспедиция готовилась тщательно — нужно было отобрать и починить лучшие из оставшихся на плаву кораблей, приготовить припасы и снасти для ловли рыбы, выбрать гребцов и ловцов в экипажи.

В 317 году экспедиция из 18 кораблей вышла в путь. Экипажи составляли всего по 20 человек, ибо обратно они планировали плыть куда большим составом.

Конечно, немногочисленным ранним земледельцам было практически нечего противопоставить махайрам пришельцев, знающих, благодаря заранее допрошенным пленным, расположение их селений. В предрассветном тумане высаживались они выше и ниже селений, окружая еще спящих. Женщин связывали и волокли на корабли, сопротивлявшихся мужчин безжалостно убивали. В плен их не брали, ибо место на кораблях берегли не для них.

Более тысячи женщин везли осевшие корабли, возвращаясь к новому дому мимо разоренных селений и пораженных ужасом тупари.

После этого были и новые, уже меньшие экспедиции, но такого успеха уже не было. Устрашенные антиподы бежали в ужасе на север, за водопады Гуайры, прячась в протоках. Теперь к демонам болот и лесов они добавили и белых демонов реки — Илина, в жертву которым топили самых храбрых врагов, предварительно вырвав их сердца, чтобы съесть их храбрость.

Несколько дальних походов привели к решению женского вопроса и бегству антиподов за водопады, а также и к резкому уменьшению их численности из за резкого падения числа женщин. Рабов было добыто очень мало, поскольку места на кораблях резервировались в первую очередь для женщин, а позднее пуганый народ был настороже и разбегался. Кроме того, среди местных племен, и в еще большей степени среди новых жен стали распространяться неведомые ранее на этой земле болезни. С трудом новые экспедиции смогли частично компенсировать убыль женщин, уцелевшие же племена же спасались от болезней как и от пришельцев, бегством на север, за пороги.

Рабынь у пришельцев тоже практически не было, поскольку в первую очередь каждый искал жену.

В итоге верхи и низы не могли разделяться по наличию/отсутствию рабов. Не могло лечь в основу богатства и владение землей — ее слишком много, а рабочих рук мало, и реально ты владеешь только тем, что можешь обработать. Деньги — на месте нет богатых рудников, к тому же купить можно только то, что произведено, да и торговля носит только внутренний характер. У элиты колонистов оставался только один ресурс — корабли, без которых трудно было бы организовать рыболовство, являющееся на первых порах главным источником пищи.

Именно от кормчих, ставших владельцами кораблей и произошли Великие Дома Эльпидии, сделавшие имена первых кораблей родовыми (род Борей, род Тромерос-"грозный", род Ферон-"летящий" и пр.). Корабли составляли основу экономического могущества новой знати и делали это могущество наследственным. Пусть родоначальник был греком, македонцем, финикийцем — общность занятий и интересов выковывала их единство и роднила их.

Тогда же возник и первый конфликт — составлявшие примерно треть колонистов иранцы обладали лидерами из персидских офицеров десанта, среди которых были и представители старой знати, которые при этом были непричастны к морскому делу, среди них не было кормчих и других морских офицеров. Дело могло закончиться взрывом и кровью, но здравый смысл с обеих сторон возобладал. Было заключено соглашение, по которому в буле — совет полиса наряду с 42 кормчими входили и 8 персов, представляющих свою общину. Пока эта община была сплочена, их голоса звучали достаточно громко в совете, но со временем национальные границы размывались, большую роль начинали играть корпоративные интересы, и морские роды стали превалировать, потомки же персов, не восходящие к тому или иному кораблю стали неофициально именоваться младшими. И поскольку путь в море был им заказан, со временем они реализовали свою власть в оставшейся доступной им форме — в контроле за большою частью стад размножившегося скота: коней, коз и овец (просто владение землей, как я уже писал, реальной власти не давало)

Итак, к 300г население состояло из почти тысячи семей(более 200 человек умерло не оставив потомства), старшие дети уже начали создавать свои семьи, таким образом население составило около 4000 человек.

Персы большею частью пашут(ремесленников и рыболовов среди горцев немного), образовав около десятка поселений по сотне примерно человек, знать управляет и пасет растущие понемногу стада, немногие ремесленники обосновались в Палаполе, где есть и резиденции допущенных к правлению персидских офицеров. Македонские землепашцы предпочитают селиться хуторами ближе к городу, греки и финикийцы — в самом Палаполе, где развернуты верфи по починке и обслуживанию родовых судов, а также переработке улова, и конечно основные мастерские и храмы.

Т.о. в городе живет немногим больше половины жителей Эльпидии.

После смерти Леонната во главе колонии стал архонт Филота сын Каистробия. Его отец оставил ему корабль в прекрасном состоянии, преданную команду, крепкое хозяйство, уважение среди других навклиров. Именно их поддержка и помогла ему возглавить полис. Так, поколение за поколением все выше поднимались тридцать семь Великих Домов Эльпидии (часть навклеров не оставила потомства). Все больше гордились они чистотой своей крови и брали себе жен только среди своих или среди немногих других потомков женщин, взятых со старой родины. Именно из таких семей, или же от незаконных сыновей знати вырастали при некотором везении Малые Дома.

Лишь представители Великих Домов могли становиться архонтами, владеть кораблями, становиться ойкистами новых колоний.

Из Великих и Малых домов выходило жречество, капитаны(не хозяева) кораблей, члены Совета при архонте.

В выборах участвовали все, но голосовали не по одному а по фратриям — наследникам тех, кто плыл на одном корабле, что как правило давало Великим Домам решающий голос.

За следующие 100 лет население разрослось до 10 тысяч, население все больше перемешивается, знать окончательно приобрела наследственный и сакральный характер, узурпировав божественное происхождение, отражая нападки неубиваемым аргументом: "если ты потомок Гермеса, почету твой предок не был кормчим?" В быту распространился смешанный греко-арамео-гуаранийский язык, на котором говорили все, греческий же был языком аристократов и образованных людей, образующих высший и средний слой Палаполя.

Поселения земледельцев продвигались все дальше в долину Йи, до 50 км от берега, еще дальше уходили пастухи со стадами коз и овец. Росло и население Палаполя. Впрочем, недавно уже была основана колония Тартосса в 60 км к востоку во главе с представителями младших ветвей Великих Домов.

Потихоньку велась торговля с местными охотничьими племенами обеих берегов Ла Платы, все еще переживающими разгул эпидемий, и обзаводящимися некоторым количеством метисов (готовые пошалить эльпидские торговцы и достаточно легкомысленные и жадные до безделушек антиподки).

Полностью вписавшись в Новый мир колонисты Эльпидии вступили в период бурного роста...

Около 200г до.н.э. казалось бы непримечательное событие привело к значительным последствиям для региона.

Началось с того, что один из молодых аристократов — Фороник попался на соблазнении чужой жены. И он сам и обиженный принадлежали к высшей знати и архонт не хотел ссориться ни с одним из них. Потому Фороник был присужден к изгнанию, но его Дому позволили снарядить для него корабль и превратить изгнание в экспедицию к порогам Нила. После нескольких экспедиций за женами столетней давности земли ниже порогов обезлюдели и не приносящие доход плавания были прекращены.

Но по прошествии ста лет испуг прошел, тупари снова размножились, выращивая тыквы и охотясь на пекари. Захватив нескольких потерявших осторожность туземцев Фороник допросил их, но не стал грабить поселения, а предложил союз одному из вождей. Фороник предоставлял железные орудия, семена новых культурных растений, домашнюю птицу и помощь в набегах, а вождь давал пищу и работников.

Племя процветало и усиливалось, Фороник богател и время от времени отправлял корабль домой, торговать маракуйей, листьями мате, и конечно же добытыми в совместных походах рабами.

Другие Великие Дома открыли свои фактории для торговли с племенами севера, продавая им оружие и инструменты и натравливая друг на друга. Так началась великая экспансия тупару и так началось рабовладение в Эльпидии

Первоначально рабы использовались для низких работ — вычерпывать воду из трюмов кораблей, прислуживать в домах аристократов, но шло время, обнаруженные северные племена росли в числе, а благодаря торговле и в умениях, и к 100г до н.э. первые обрабатываемые рабами поля появились на берегах междуречья Нила(Параны) и Хапи (Уругвая).

К этому времени число эльпидцев достигало уже 40 тыс. большая часть которых жила в 6 полисах, последним из которых был основанный на южном берегу эстуария Дельфинополь.

Первый из полисов уважительно именовался старейшим — Палаполем. Город достиг 10 тыс. и больше не рос, поскольку регулярно сбрасывал излишки населения в новые колонии, сплавляя заодно и слишком активных младших детей из Великих Домов.

Потомки персов, смешиваясь с другими народностями, активно распространялись по долине Йи. Еще севернее и к западу кочевали стада молившихся Ахуре потомков персидских офицеров, образовавших 6 Малых Домов. Впрочем, сами они себя малыми не считали, в городах бывали редко, что и помогало им избегать конфликтов с жителями полисов, а также сохранять память о своей вере и культуре.

С появлением рабов на полях Эльпидии зародился и новый хозяйственный уклад — поместье. Хозяин с семьей и охраной и семьи отдающих хозяину половину урожая геоморов — землепашцев из рабов. Их дети вырастали в рабстве и не знали другой участи, что помогало избегать волнений. Благодаря постоянному притоку с севера число геоморов быстро росло. В окрестностях полисов земли уже были давно поделены и поместья занимали незначительную долю земель, но в Дуопотамии поселений почти не было и новый вид хозяйства, будучи выгоднее стал там господствующим. Размеры поместий ограничивались лишь числом геоморов, которых к началу н.э. стало уже около 15тыс. пока еще небольшой ручеек дешевого хлеба потек в приморские города, обращаясь в серебро и товары для туземцев, позволяющие приобретать новых рабов. Рабы стали появляться и в богатых мастерских на подсобных, неквалифицированных работах. Так начала усиливаться городская верхушка, не принадлежащая к благородному сословию.

По мере роста богатства городов начала расти и специализация ремесел и качество изделий городских ремесленников. Теперь жителям сел в долине Йи, потомкам персов (их число приблизилось к 20тыс) стало выгоднее покупать инструмент не у своих а у городских мастеров в обмен на те же зерно, лен, мясо и пр. Увеличилось число смешанных браков, усилилось смешение языков, все более склоняясь в пользу греческого, обладающего в Эльпидии большей культурной традицией (язык суда, делопроизводство, письменности, язык элиты).

Общее число эльпидцев достигло 100тыс в двух десятках небольших в основном полисов, из которых 3 располагались на южном берегу, торгуя с местными охотниками. Сюда же, в южные земли бежали те из геоморов, кто еще не успел забыть о свободе и находил в себе достаточно сил и хитрости чтобы бежать.

Постепенно Эльпидия обрастала варварской периферией.

Прежде всего, это вождества листрогонов в районе порогов Нила(Параны), от южного тропика до болот между Нилом и Хапи(Уругваем), которые чем дальше к западу тем больше сворачивали к северу к бескрайним топям Пантанала.

К югу их земли ограничивались лесами за Хапи, к востоку горами, но и доступные земли достигали 500 км с севера на юг и 200-300 с запада на восток и легко способны были прокормить до полумиллиона человек даже при примитивном земледелии, и это при том, что население к началу н.э. там едва достигло 100тыс. Даже людоедство не могло замедлить их рост, поскольку компенсировалось многоженством со вдовами съеденных врагов. Кроме того съедали теперь только самых доблестных врагов и вождей, простые же пленники уходили на плантации юга в обмен на оружие, инструменты, бусы, тонкие ткани и пр.

Далее, это бежавшие с плантаций на берегах Хапи (берега Нила вблизи Китринийского моря сильно заболочены).

Некоторые из беглецов уходили вверх по реке Ахара, где и прятались среди озерных лагун. Другие же шли болотными тропами на северо-запад, заплатив местным проводникам украденным скотом. И те и другие смешивались с местными, принимая их имена и делясь с ними навыками.

Так сложились два племенных союза — каритийцы на реке Ахара и керандийцы, к югу от Нила и до Тукаваки (одной из множества Рио Саладо, впадающей в океан чуть севернее мыса Норте).

Первый из союзов был вскоре разгромлен дружинами обозленных рабовладельцев и загнан в недоступные для кораблей верховья, второй же, укрывшись за болотами окреп и сделался грозен соседям. А соседями для союза оказались давно уже не знавшие оружия малочисленные колонисты южного берега. местные давно уже торговали с ними мясом и мехами, теперь же все больше набиралось таких, которые считали несправедливым, что все богатства этой земли достаются пришедшим из за моря чужакам, превратившим их в рабов и преследующих их на своих кораблях.

Керандийский союз рос, беглецы приносили новые умения, они научились делать крупные но легкие пироги, вмещающие до 15 человек, но при этом такие, что их можно было переносить на руках и пройти там, где было не пройти эльпидцам. Мужчины племени вооружались не только дубинками и копьями, но и заимствованными у пришельцев луками.

Богатства пришельцев манили их. Начались набеги на плантации, но после первых их успехов эльпидцы поставили заставу около устья Хапи и несколько их кораблей постоянно готовы были теперь обрушиться на пытающиеся проскользнуть пироги. Тогда керандийцы решили ударить в другую сторону.

около 50г.н.э. до 60 пирог были спущены на воду одной из рек, впадающий в море южнее Нила. Пройдя в стороне от всех сторожевых постов пироги повернули на восток и под утро высадились у Анфелы — молодой колонии, насчитывающей чуть больше полутора тысяч человек. Лишь пара десятков из них имела хорошее оружие и те не были готовы собраться и биться вместе. При таком превосходстве все сопротивлявшиеся вырезались, остальные вязались. Судьба женщин в захваченном городе понятна и лишь недостаток места на пирогах избавил большую их часть от участи третьей жены. Когда разгул несколько утих, на пироги и лодки колонистов было загружено все найденное железо. Но вождь керандийцев оказался достаточно мудр, чтобы захватить с собой и мастеров, способных научить как растить скот и собирать урожай, как добывать и ковать железо, чтобы можно было не зависеть от подачек эльпидцев.

На следующий день пироги оставили разграбленный город и дымящиеся остовы не взятых с собой больших эльпидских кораблей, дабы оставшиеся не воспользовались ими, и не вызвали подкрепления, пока торжествующие победители не скроются в протоках.

Эльпидия была в гневе и ужасе. Никогда еще варвары не могли набраться сил и смелости, чтобы открыто напасть на эльпидцев, никогда еще не был разграблен ни один из полисов. Дерзость керандийцев требовала должного ответа. Но кто возьмет на себя роль мстителя, кто пойдет пешком там, где не пройти кораблям, кто готов найти и покарать врагов вдали от родного моря, там где бессильна мощь великих домов Эльпидии?

И ответ был найден — те, кто издавна привык жить вдали от моря, те, кто издавна владеет лучшими из коней, те, кого пренебрежительно называли малыми домами, кто стоял во главе потомков иранских горцев, пахарей и пастухов долины Йи.

Первым из них был глава дома Бехтунов (от бехдин — благая вера) Кавад. Именно к нему обратились палапольские отцы с предложением взять под свою руку земли Керандии к югу от Дельфинополя, который от себя добавил обещание ежегодно выплачивать некую сумму на нужды вооружения и снаряжения. По некотором размышлении Кавад решил, что предложение судит роду почет и славу и решил отправить на юг своего младшего сына Бероза и с ним пять сотен молодых охотников с семьями и потребным скотом.

Так сын Кавада ступил на землю, где его потомки будут провозглашены царями. Первый год он обживался на новом месте со своими людьми, охотники отправлялись снова и снова, чтобы разведывать тропы и переправы, пастбища и водопои, а также следы людей. За это время керандийцы снова попробовали выйти в море, но не смогли прорваться мимо сторожевых пентеконтер. На следующий же год, оставив сотню мужей сторожить стада, Бероз с четырьмя сотнями конных выступил в поход. Сотни двинулись по пампе широким изгоном, полосой в два десятка км в направлении, где ожидались поселения керандийцев. Заметив поселение воин давал сигнал, к этому месту подтягивалась его полусотня и предавала все огню и мечу. Пленных вязали и вели на юго-восток, где и продавали поджидающим кораблям. Больше десяти селений было разорено за этот поход. Охваченные паникой варвары бежали кто куда мог: дни в западные болота, другие на север от Тукаваки, третьи пытались скрыться на пирогах на юго-западе, в верховьях той же Тукаваки, четвертые же слали послов к Берозу, обещая покорность в обмен на милость.

Милость была дана покорившимся и Бероз вступил во владение землями между Нилом и Тукавакой, составлявшими около 15тыс км2 пампы, не считая болот на востоке и западе. На этих землях жили до 3 тысяч его новых подданных, изъявивших покорность или просто взятых в плен. Жили там и дикие керандийцы, покорности не изъявившие и не бежавшие, но готовые сражаться и ответить набегом с пирог на конный набег.

к 100 году каритийский и керандийский союзы насчитывают вместе до полусотни тысяч человек, примерно столько же геоморов трудится на полях аристократов.

Коренных эльпидцев уже почти 300 тыс,

из них в Дуопотамии около 5тыс владельцев поместий с семьями и корабельными дружинами,

на керандийском берегу 30 тыс в 5 полисах во главе с Дельфинополем, 3 тыс с родом Бехтунов пасут скот и защищают побережье от керандийцев, также под властью Бехтунов до 7 тыс местных.

Порядка 70 тыс пашут землю и пасут скот в долине Йи.

Основная же часть эльпидцев продолжают расселяться по плодородным северным берегам Китринийского моря, где около 190 тыс человек живет в полисах от устья Нила и Хапи и до мыса Полонио

примерная карта на 100г н.э..

границы Эльпидии (красный) и 3 племенных союзов: керанди (темно-коричневый), карити (светло-коричневый) и тупари (голубой).

выделены районы локализации в Эльпидии потомков персов (сиреневый)

эстуарий — Китринойское море (желтое от взвеси)

р.Парана — Нил (Южный Нил)

р.Уругвай — Хапи

р.Рио Негро (делит Уругвай на северную и южную части) — Ахара (местн.)

р.Рио Саладо (к северу от мыса Норте) — Тукавака (местн.)

Между тем, если с ближними варварами удалось управиться, сдерживая керандийцев силами рода Бехтунов и их дружин, осевших к северу от Тукаваки, а каритийцев — силами оставшихся иранских родов в долине Йи и набегами по Ахаре на речных кораблях охотников за рабами, то живущих в 5 тысячах стадий вверх по течению Нила листрогонов никто особо не опасался. Они были далеко, они были разобщены, они были готовы на все, чтобы получить оружие и украшения с юга, легко ввязываясь в межплеменные войны и продавая пленников на юг.

Между тем это были люди, постоянно готовые к войне, с завистью и жадностью смотревшие на корабли южных торговцев и думающие, как много богатств можно награбить в их селениях. Теперь у них было и оружие южан, купленное ценой своей крови и при удобном случае они не прочь были обратить это оружие на самих южан.

Пока они были разобщены — можно было натравливать тупари против ава и ава против каиава.

Так было, пока среди них не появился Вайоро. Как и его собратья, он пользовался оружием эльпидцев, но с куда большей эффективностью. Среди своих воинов он ввел железную (хоть и варварскую) дисциплину. Показавший спину в бою отдавался крокодилам, а его жены — храбрецам. Не исполнивший приказа разрубался на части ибо своим неповиновением разрубал единство племени. Побежденные вожди шли в ритуальную трапезу, если были достаточно храбры, а их воинам предлагался выбор между рабством в Эльпидии и вступлением в его армию. Женщины же продолжали обрабатывать поля и кормить воинов. За полтора десятка лет ему покорились все племена в районе от Гуайры и вниз по течению до болот. Впрочем, поток рабов на юг не уменьшился, поскольку боевые пироги тупари как стаи барракуд ринулись вверх по течению до водопада Урабупанги. Воин, не одержавший победы по законам Вайоро не мог жениться и завести потомства.

Но достаточно большая часть подданных нового царства все же не могла принять участие в столь дальних набегов, врагов стало катастрофически не хватать и молодежь заволновалась.

Немногие беглецы с юга рассказывали не только о богатствах тамошних городов, но и о том, что они не недоступны для храбрецов. Песни о набегах керандийцев и о падении Анфелы дошли и до селений тупари, воспламеняя сердца юных.

И в 143 году (463 от Высадки) Вайоро на совете вождей провозгласил Великий поход.

Почти две с половиной сотни тысяч человек ходили под его рукой. Тридцать тысяч копий готовы были подняться по его приказу (конечно не считали рабов). Тысяча пирог ждала своего часа, чтобы наполниться добычей. Половина мужчин, из тех, что уже завоевали свое право на это имя, остались хранить покой царства.

Но и тех, кто вышел в поход было больше, чем всех жителей Палаполя, со всеми женщинами и детьми.

И пусть на головах воинов тупари не было шлемов а на груди — доспехов, но копья их жаждали крови а сердца не знали жалости.

Боевые пироги тупари обрушились на привычные к миру полисы северной Эльпидии. Малочисленные дружины аристократов гибли или бежали вместе с жителями. часть из них отступала на южный берег, в Дельфинополь. Наученный горьким опытом керандийских набегов город был укреплен и после приложения некоторых усилий подготовлен к обороне. Также почти не пострадали виллы знати на берегах Хапи, находящиеся несколько в стороне от пути северных варваров. Часть же эльпидцев решила отгородиться от размалеванных демонов океаном, к которому не были приспособлены их скорлупки. Так были основаны колонии на берегах соленых озер Патус и Лагоа Марин, названных эльпидцами Эремийским и Асфалийским морями (морем спокойствия и морем безопасности).

Постепенно выжившие оградились стенами, руки их привыкли к оружию, на богатых лесом Эремийских берегах спускались на воду новые, боевые корабли, к носам которых снова, как в старину пытались приделать тараны. Теперь врагов старались встретить на подступах и разбить на воде. костяком боевой силы стали дружины аристократов во главе с родом Андромахидов, не потерявшим своих земель и владений, прикрытых на юге пахлаванами рода Бехтунов, не дававших врагам пересечь Тукаваку и болота запада.

Северяне тоже призвали на помощь жителей долины Йи, также привычных к стычкам с каритийцами, но эта попытка обернулась катастрофой: пока конные дружины пытались поспеть за вражьими кораблями на на потомков персов обрушились дождавшиеся своего часа каритийцы и устроили там резню и повальный грабеж, унося все железное, украшения и угоняя скот с оставленных пустых пепелищ. После этого добровольцы конечно вернулись к себе у увязли в вендетте с каритийцами, оставив прибрежные полисы своей судьбе.

Чтобы переломить ситуацию разобщенным полисам необходимо было объединить силы, был создан союз с общей казной, армией и флотом, проэдром которого был провозглашен правитель Дельфинополя Деитарх Андромахид.

Год за годом все дальше к северу встречали вражьи пироги боевые хеландии Эльпидии, в двухстах стадиях от устья Нила были поставлены крепости, закрывающие путь в Эльпидию, ответные походы достигали порогов, разоряя тамошние селения и освобождая немногих пленных, наконец, после 10 лет изнурившей обе стороны войны, наступило затишье.

Страна начала оправляться от катастрофы. За эти десять лет население северных полисов упало почти вдвое до 160тыс, поселения на южном берегу наоборот выросли за счет эмиграции до 80 тыс, также до 10 тыс поселились на северных эремийских берегах.

Население долины Йи тоже резко упало до 50 тыс. Много женщин и детей погибло и было угнано каритийцами, оставшиеся без семей мужчины уходили на южный берег, под руку Бехтунов, где женились на местных девушках с примесью керандийской крови. Все это привело к тому, что с керандийскими подданными Бехтунам подчинялось до 20тыс.

Количество геоморов, как ни странно, только выросло. Долина Хапи оказалась почти не затронута вторжением, а пленные отправлялись в цепях на работы, пополняя число геоморов, доведя его до 80 тыс. Впрочем большая часть пленных — мужчины, направленные на самые тяжкие работы. Старый источник рабов иссяк с началом войны, новый — с ее концом.

Таким образом, население Эльпидии составило к концу войны 400тыс, считая рабов, умножающих богатства страны.

Оглянемся на царство тупари.

Великий Вайоро умер в разгар войны и резня между наследниками дала возможность эльпидцам собраться с силами. тяжелая война в итоге привела к тому, что соседи потеряли страх а окраины, не желая ехать за смертью стали отпадать. В итоге 1 из наследников занял место отца и принялся наводить порядок. Молодежь смогла убить своего врага, усмиряя окраины и устрашая соседей, не согласные с такой политикой бежали кто на север, кто на юг, а кто и на восток, в сторону морского побережья, благодаря своим военным и хозяйственным навыкам легко сметая мелкие местные кланы. Так начался новый виток экспансии гуарани, приведший в том числе и к тому, что уже через 100 лет побережье Бразилии в районе южного тропика оказалось достаточно густо для каменного века заселено раннеземледельческими племенами, что открыло эльпидским мореходам новое направление добычи рабов.

Само же царство наследников Вайоро ударными темпами стало осваивать железное дело и другие ремесла, пришедшие с пленными эльпидцами.

Поскольку женщины в походы не ходили, а вернувшиеся получали в жены вдов погибших, численность практически не упала, а когда подросло новое поколение, так и вовсе продолжила расти, как будто и не было этих ужасных потерь.

Каритийский союз тоже не проиграл — им удалось изрядно ослабить соседей, от рабов приобрести полезные навыки, в том числе и в коневодстве. Теперь их набеги усилились, многие крестьяне предпочитали бежать на юг, бросая свою землю и становясь издольщиками на чужих полях. Это не было резким изменением, скорее постепенным смещением центра сил. Помощи от городов побережья не было, те обвиняли их в том, что они бросили соседей в час беды и оставили одних биться с листрогонами. Также и к переселенцам на побережье, плохо знающим язык и оставляющим мертвых гнить под солнцем отношение было как к второсортным.

В долине Йи скапливалось недовольство.

Несколько иначе складывалась ситуация в долине Тукаваки, тут Бехтуны опирались на старый договор с Дельфинополем, изначально сюда переселялись воины, крестьян, как в долине Йи почти не было и постоянные стычки и набеги поддерживали пахлаванов в готовности. К тому же изначально часть керандийцев покорилась Каваду, успев с того времени породниться с его пастухами, поэтому стычки на границе никогда не достигали такого ожесточения, как на севере. Поэтому Бехтуны в случае серьезного конфликта с одним племенем всегда могли заключить союз с другим, продавая им железные наконечники для стрел и копий или даже предложив взять одну из дочерей вождя младшей женой. Авторитет Владык Коней был достаточно велик в пампе, чтобы всякий вождь почел за честь такое предложение.

Так, постепенно положение Бехтунов становилось двойственным — с одной стороны они были древним эльпидским родом, защитниками полисов от варваров, почетными гражданами Дельфинополя, с другой же — они становились одним из племен, кочующих по степи, сильнейшим из них и способным возглавить керандийцев, если появится у них общая цель. В конце концов Бехтунам предстоял выбор, и когда придет время им придется его сделать.

Поселенцы на берегах Эремиды решили не возвращаться — обилие лесов вокруг позволяло им строить корабли по более низким ценам, чем старые города, небольшие полоски лесов вокруг которых давно были вырублены.

Теперь эльпидский флот, частные корабли и общественные, боевые, купеческие или рыболовные большею частью сходил на воду Эремийского моря (оз. Патус)

Между тем хозяйство басилеев Дельфинополя и проедров Эльпидского союза начало лихорадить. В первые десятилетия их частная мощь опиралась на обширные поместья в Дуопотамии и на большой приток пленных рабов. Однако, поскольку большая их часть была мужчинами, опасными на свободе, то они использовались на тяжелых работах и сравнительно быстро умирали не оставив потомства, что вело к уменьшению царской доли в экономике и увеличении доли полисов и других аристократов. Города, после исчезновения опасности тоже не горели желанием отдавать свои средства на личную дружину своего проэдра, а с малой дружиной и походы невелики и добыча соответствующая. Цари и знать Эльпидии начали оглядываться по сторонам в поисках новых источников рабов и рабочей силы. Одним из таких источников, как уже говорилось, стали беженцы из долины Йи, становившиеся арендаторами на царских полях и полях знати. число разорившихся крестьян росло в предшествующий период и из за послевоенной дешевизны рабского труда, с которым не могли конкурировать свободные малоземельные крестьяне.

Снова среди недовольных начали распространяться полушепотом легенды о истинном царе — Царе Справедливости, кто наделит каждого землей, для кого справедливость будет важнее лишней монеты в кошельке.

Температура в котле поднималась все выше, но взрыв прогремел не здесь.

Отступление: о национально-мировоззренческо-философской самоидентификации Эльпидцев

На берег надежды прибыли полторы тысячи греков, македонцев, финикийцев и персов. Могли ли они сохранить свою индивидуальность на протяжении веков? Очевидно нет. Крайняя узость демографической базы вела к большому количеству перекрестных браков и усвоению детьми "сборной солянки" из того, что сохранили отцы, из писаний и преданий разных народностей, папавших в плавильный котел.

Школы для детей верхушки — создавались для всей верхушки и учили там всему а не каждого своему. Естественно, преобладал греко-македонский субстрат за явным культурным преимуществом, но и остальные не исчезли.

Также сказители пели детям сказы о Рустаме и Исфендияре, и слушали их невзирая на предков.

Смешивались верования, со временем появлялись тексты типа:

«В начале сотворил Ахура Урана и Гею. Те же вступили в союз и породили Олимпийцев. Злобный же Ариман создал в ответ Тифона и множество чудовищ.

Первейший из Олимпийцев Дий (Зевс) породил могучего героя Геракла и он прошел по земле и уничтожил в стране Восхода всех чудовищ Аримана. И бежали Тифон и его дети в страхе на Запад и преследовал его Геркулес, называемый еще Мелькартом до края земли и воздвиг он там великие Столпы, дабы никогда не могли вернуться чудовища, терзавшие землю. Самый могучий их наследников Геракла — Александр сказал — да будет в мире один закон — закон Правды Ахуры, непокорные же да смирятся. И собрал он могучих воинов и покорил все земли до последнего моря Восхода.

В это время Тифон пересекши океан подчинил себе Землю Заката и всех ее жителей и обрек их на муки и бедность и голод и злодеяния. Благой Ахура в своей великой жалости повелел Александру: собери флот великий и отправь его через море, дабы и в тех землях склонились люди перед волей Ахуры и Его посланниками эльпидцами и повержен был Тифон и дети его.»

но со временем население росло, росло расслоение — имущественное, географическое, хозяйственное...

Сильное влияние греческой традиции и генов гуарани вело к повышенной конфликтности социума.

Когда появились противоречия, потребовались и их осмысление — почему я прав а он нет. Спрос рождает предложение и вот перед нами мыслители, на основании Древних пытающиеся выстроить картину мира и на её основе правильное устройство государства, общества и человека. Для этого у них есть записи Первых и захваченные с собой книги. Может показаться, что персы тут в проигрыше — но посмотрим на гречском: Киропедия Ксенофонта, описание Персии Геродота, где приведены "исконные иранские ценнности": скакать на коне, стрелять из лука и говорить правду, первое есть привязка к хоре и пастухам, последнее — идеологический базис, железно подкрепленный зороастризмом Ахеменидского толка, который принесли с собой иранские горцы и офицеры (Един Ахура а боги народов — служители Его)

Итак:

Аристократия — наследники старых порядков взяли на вооружение архаичную теорию крови богов как права на власть, носительницы сакрального благополучия страны и пр.

Полисный средний класс — идею свободы, за которую надо бороться не только руками и мечами, но при нужде и зубами. Ибо свобода для них — возможность участвовать во власти, которой они в данный момент лишены. Эту линию я условно называю греческой.

Наконец внеполисная элита и полисная беднота требуют защиты от сильных и видят ее в царской власти, откуда и исходит Закон и Правда (иначе царь не настоящий) эту линию я и назвал условно персидской.

Поэтому с точки зрения этнической могло быть конечно крупных конфликтов, они были:

а) внутриполисными социальными

б) межполисными конкурентными

в) между хорой и полисами — межукладными

г) грабежами и набегами извне — варварскими

примерно в таком порядке.

И до разрастания этих конфликтов в полномасштабный кризис — единой Эльпидии быть не могло, ибо полисы готовы были сражаться за самостоятельность — это все же потомки греческой культуры.

Зато отсутствие разделяющих географических преград позволило в отличие от греков эльпидцам объединиться под эгидой сильнейшего эпоху грядущего кризиса.

но вернемся к истории Эльпидии

...Температура в котле поднималась все выше, но взрыв прогремел не здесь.

Дело в том, что основным населением долины Йи были крестьяне, не ходившие в дальние походы, добывая рабов а пахавшие свой удел и не слишком богатые, чтобы позволить себе хорошие доспех и оружие. Каритийцы же в верховьях Ахары, позволяя женщинам вскапывать их огороды, сами предпочитали набеги, считая их делом настоящих мужчин.

И наши селяне все больше нуждались в поддержке Эльпидии.

Причем, как мы видели, знать и басилевсы тоже были заинтересованы в организации военных походов, дающих пополнение работникам на их полях, причем желательно с женщинами, как уже привычными к такому труду, так и позволяющими воспроизводить новые поколения геоморов.

Такое совпадение интересов привел к тому, что на северном направлении выход из кризиса стали искать в войне с каритийским союзом. На стороне Эльпидии было и то, что к началу 3 века н.э. каритийский союз был в полуокружении.

С запада на них можно было ударить долиной Ахары, низовья которой постепенно осваивались Эльпидией;

с юга — через долину Йи, традиционное направление стычек с персидскими знатными родами и их дружинами;

с востока же теперь можно было опереться на полисы Эремийского моря.

При попытке же откочевать на юг каритийцы неизбежно столкнулись бы с куда более дикими и свирепыми племенами гуарани, отходящими на юг от державы Тупари вниз по долине Хапи.

В итоге селения долины Йи признали свое подчинение басилеям Эльпидии, обязались платить подать и снабжать центральную армию вместе со своими конными отрядами.

---

Эльпидия к 200г

сиреневые стрелки — распространение гуарани, в центре — все та же держава тупари, вокруг — племена помельче

оранжевым — рост территорий, под контролем эльпидцев (не обязательно хозяйственно освоенные, как скажем берега Нила, сильно заболоченные и под угрозой набегов тупари — там только крепости и необх. инфраструктура)

Но песчаные лиманы на севере никому особо пока не нужны и я их не включил. Центр северных территорий — наш Порту-Аллегре.

территория каритийцев выросла и стала нависать над долиной Йи

Керандийцы все более переходят на скотоводство, откуда и быстрый рост территорий, но прибрежные болота им не нужны.

Их территория примерно между Тукавакой и горами/холмами Оёли, к северу от Тукаваки старые владения Бехтунов, но с севера они все дальше подвергаются распашке по мере роста населения/хоры Дельфинополя и сателлитов

---

В таких условиях разгром каритийцев был только вопросом времени. В 207-219гг снова и снова обрушивались на каритийцев войска гетайров. Все большее преимущество получали конные отряды, в отличие от корабельных легко способные догнать пешего врага. толпы пленных отправлялись работать на чужие поля, тысячи беженцев пытались укрыться в северных лесах, объединенные силы кланов уходили в ответные набеги, но силы их слабели.

Наконец, вожди запросили пощады, обещали никогда не ходить в набеги на южные земли, выплачивать ежегодную подать, выдать заложников в поставленную в центре их земель крепость Деметрия (в честь басилевса) на берегах озера Ласари.

Через это планировалось также приобщить будущих вождей к цивилизации и сделать их еще одной опорой царской власти против своеволия знати или непокорства дехкан долины Йи (почему каритийцев и не попытались извести под корень).

На гребне успехов Деметрий ощутил себя истинным Александром, покорителем народов, Великим в веках и прочая...

Участь каритийцев должна была постигнуть и кочующих в пампе жителей дикой керандии. И здесь было решено пойти тем же путем — использовать силы и опыт сатрапа ближней Керандии Кавада.

Однако на самом деле ситуация на юге была совсем иной.

Во первых, к Бехтунам на юг шли не крестьяне, шли воины, всадники, а с ними и богатство всадников — табуны и отары.Бехтуны не чувствовали нужды в помощи и защите, скорее сами ощущая себя защитниками прибрежных городов

Во вторых, изначально подчинив себе часть керандийцев, Бехтуны избежали ситуации жесткого противостояния, а впоследствии смешанные браки превратили вражду во взаимодействие а взаимодействие в дружбу.

В третьих, керандийцы перенимая у соседей их опыт хозяйства, все больше тоже переходили к скотоводству и коневодству, чему пампа весьма способствует. Это вело к куда более широкому распространению керандийцев на юге чем каритийцев на севере, что затрудняло нанесение ударов по ним, а также к более высокой мобильности их воинов, что помогало их воинам наносить ответные удары.

Все эти факторы привели к тому, что задуманная война обернулась катастрофой.

Спусковым крючком к трагедии послужила отправка басилеем к сатрапу Керандии Каваду хелетомая (чиновника) из северных провинций, привычного к совсем другим персам и другим отношениям с варварами.

Хелетомай предложил Каваду, совместно с царем обрушиться на соседних керандийцев, суля ему вместо привычных даров из Дельфинополя (которые оставались все те же полторы сотни лет, в то время как численность Бехтунов в Керандии росла) поля в Дуопотамии и рабов из совместно добытых пленных. Учитывая, что дочери вождей многих племен становились младшими женами витязей из его рода, а значит ему предлагали напасть на своих родичей, и затем сделать их своими же рабами, Кавад пришел в ярость, хелетомай продолжил настаивать и начал грозить, переходя к оскорблениям. В итоге царский чиновник был убит.

Кавад же, призвав на совет глав знатных семейств под его рукой и керандийских вождей, совершил великое жертвоприношение ягуара и крокодила на горе Оёли и провозгласил себя царем, а Дельфинополь, отказывающий ему в старой дани — мятежником и призвал воинов в поход за славой, и богатством, а также обещая восстановить Правду на земле и помощь Небес и Митры лично вставшим под его знамена.

Персидская традиция, сохраненная в преданиях знатных иранских родов, сохранившихся писаниях древних (как скажем строки Геродота о том, что истинный перс должен уметь скакать на коне, стрелять из лука и говорить и хранить Правду) попыталась взять реванш за столетия пребывания на периферии.

В Дельфинополе недооценили смычки Бехтунов с Керандийцами и количество конных воинов, которые смогли выставить восставшие. Большая часть войск была еще на севере, только готовясь к походу. О мятеже узнали, когда Кавад уже подходил к столице, наспех собранные войска во главе с сыном базилевса были разбиты и не успел Деметрий опомниться, как воины Кавада были уже во дворце. Небольшой отряд царских аргироспидов был сметен пахлаванами Кавада, пал и сам Деметрий. В горячке боя погибла и семья базилевса, кроме 2 его дочерей, старшую из которых Кавапд взял одной из своих жен, младшую же отдал своему сыну Митридату.

В городе начался хаос и кровавая вакханалия. Погибли многие представители Великих Домов, возводившие свой род к Первым Кормчим. Керандийцы восстанавливали Правду и Справедливость, ибо насправедливо же, что столько богатств принадлежит изнеженным трусам а не храбрецам. Но со временем, опираясь на собственных воинов Кавад навел порядок в городе.

Тем не менее положение его было нелегким: основные силы эльпидцев были невредимы, царская агема и дружины гетайров, закаленные в боях с каритийцами, жаждали мести за убитых царя и родичей, хлеб, поставлявшийся в Дельфинополь из Дуопотамии и с долины Йи, перестал подходить, озлобленные резней и голодом дельфинопольцы ждали только удобного момента, чтобы восстать.

И когда собранный флот перевез на южный берег первые отряды гетайров, Дельфинополь вспыхнул. Начались уличные бои, где эльпидцы имели преимущество, зная город и обладая поддержкой жителей. Кавад был выбит обратно в пампу, а вскоре и за Тукаваку. Начались изнурительные стычки и набеги, в которых преимущество постепенно склонялось на сторону эльпидцев. Их оружейные мастерские были куда многочисленнее нескольких кузниц в ставке Кавада Митреумгарде, к тому же вскоре разоренной в одном из набегов. Добычи у Кавада был все меньше и все больше керандийцев оставляло его лагерь. Кавада все дальше выдавливали в Дикую Керандию, где его наследники должны были превратиться в таких же дикарей, как другие керандийцы. Спасением для него могла бы стать новая база, достаточно удаленная, чтобы не пасть как его старая ставка, но и желательно с возможностью пахать и тем самым обеспечивать едой кузнецов, воинов и знать. Но где найти такую землю?

И тут, милостью Митры, не иначе, один из его керандийских ближников вспомнил о рассказах одного пришедшего с запада охотника о селениях дальних предгорий, где горы почти пронзают небо белыми клыками. В этих селенийх, по слухам, также жили люди, обрабатывающие землю, а близость гор давала надежду на руды и работу для кузнецов.

Так, в 225г, через 4 года жестокой войны начался исход Кавада и людей, оставшихся ему верными в земли, что позднее будут названы Кхшатрой.

Несмотря на пережитую гражданскую войну, Эльпидия вышла из нее более крепкой и консолидированной, чем вошла. Больше не было полунезависимых Бехтунов, чуждых правящему классу, Керандия могла торговать только напрямую с Дельфинополем, с которым не могла соперничать далекая и бедная Кхшатра. Снова были распаханы поля к югу от Тукаваки, хотя ряды ремесленников и торговцев росли быстрее, чем пахарей — теперь они работали и торговали с Керандией без посредничества Кавада. Не было больше знамени у дехкан долины Йи, зажатых между племенами побережья и каритийцами, многие из которых поучаствовали в войне с Кавадом и хвалились наградой перед сородичами. Когда затих звон мечей начала расти и торговля Каритии с Эльпидией.

В следующие десятилетия быстро росли и полисы у Эремийского моря — свободные и плодородные земли, близость гор с рудами, а также каритийцев, которых можно было использовать как недорогую(по эльпидским меркам, если не считать рабов) рабочую силу. Постепенно корабли стали двигаться все дальше к югу, но им мешали противные ветра и течения, сносящие корабли назад. Та же проблема стояла перед жителями Эремии уже почти сто лет при движении из Дельфинополя к дому. Многовековой опыт океанского кораблестроения и кораблевождения привел к идее "косого хода", под углом к ветру, когда корабль может разгоняться постоянно, а не только до скорости ветра, для чего подбирали новые виды парусов, такелажа и креплений рея. Так, к середине века из Гефестия начал распространяться косой парус, позволивший начать куда более глубокие исследования северного побережья.

К тому времени некоторые из племен гуарани дошли до океана и стали расселяться там.

В Эльпидии же подросло новое поколение аристократов, жаждущих сотворить дела, достойные предков и вернуться домой со славой, добычей и рабами.

Но все соседи были или усмирены или малодоступны и поход на них обошелся бы дороже возможной прибыли (Кхшатра, керандийцы и тупари). Поэтому слухи о новых племенах северного побережья были для них манной небесной.

Готовы стаи кораблей,

лишь стоит кинуть клич.

Летят пенители морей,

искатели добыч.

Небольшие эскадры быстрых истиофоров одна за другой двинулись на север, воюя и торгуя, создавая базы и уходя все дальше. Со временем антиподы научились прятаться от набегов с моря, приходилось договариваться с местными, обещая им безопасность и даже оружие в обмен на добычу, которую они добудут уже сами. В общем использовалась схема, ранее действовавшая с тупари. Жаждущие же быстрого успеха шли все дальше, к непуганным племенам, пока в 273 году не произошла историческая встреча эльпидского истиофора с унесенными бурей бахийскими рыбаками, потомками тех, кто был вынесен бурей на берег Бразилии около экватора.

Так впервые за почти 600 лет встретились потомки двух частей Великого Флота Александра.

Погибшего во время смуты Деметрия сменил его младший сын Деифонт, благополучно закончивший войну с Кавадом и керандийцами, усмиривший волнения каритийцев и персов из долины Йи, расселив последних по всей стране, что привело к их быстрой ассимиляции. Попутно прошло несколько компаний против ближних племен гуарани, возобновивших практику набегов.

Деифонта сменил его сын Андромах, пытавшийся продолжать закручивать гайки,подчиняя своей власти аристократию. При нем в 269г была открыта Бахия (теперь обоснование дальних походов не провисает в воздухе, поскольку дальние берега не пусты и навстречу волне гуарани идет волна тупи). Побережье покрывается сетью факторий, налаживаются торговые контакты с прибрежными поселениями. Наибольшую выгоду от этого получила знать, издавна мерявшая могущество в кораблях и Гефестий, ставший главной перевалочной базой торговцев. Именно здешние мастера и начали постепенно переходить к косому парусу, что позволило резко сократить время в пути и увеличить товаропоток.

Усиление знати пришло в противоречие с политикой царя и породило напряжение в верхах.

Ксанф, близкий родич правящего басилея, возглавил недовольных.

277г Почему неожиданно умер Андромах — история молчит, но Ксанф практически сразу вступил в брак с вдовой покойного Ктименой (имевшей уже 9 летнего сына Лаэрта), после чего был провозглашен басилеем.

Конкурентом Ксанфа в борьбе за власть был женатый на сестре Ктимены Главк из рода Клеметеридов, сын Роксаны дочери Кавада, внук Алкмены дочери Деметрия, по отцу брат Алкида, открывшего Бахию. Он опирался на ресурсы Гефестия и дружбу с вождем воспитывавшемся в его доме (как заложника) вождя каритийцев Микенсия (Мекенша). Он начал тайно распускать слухи о неслучайности смерти Андромаха и причастности к ней Ксанфа и Ктимены.

279г Сочтя почву достаточно подготовленной он похитил племянника и бежал в Гефестий, уже открыто распространяя свои обвинения и провозглашая себя защитником царевича Лаэрта. Но большая часть Великих Домов не пошла за полукровкой Лаэртом, другом варвара. Каритийцев перекупили, Гефестий стал все больше страдать от перебоев в торговле и в итоге Лаэрту предложили удалиться.

У Лаэрта оставались только ресурсы его рода, недостаточные для продолжения борьбы, но достаточные для того, чтобы он не стал бесславным изгнанником.

280гСохранившие ему верность и веру в его удачу моряки и дружинники, корабельные и оружейные мастера и прочие люди его Дома, снарядив семь кораблей двинулись на север, к открытой его братом стране, надеясь там, среди своих дальних родичей, достичь величия и славы, достойной его рода.

А в это время в Эльпидии Ксанф, уверенный теперь в своей безопасности, начал проводить политику предшественника, не обладая его легитимностью, почему и царствовал куда меньше Андромаха, свергнутый соединенными силами нескольких Великих Домов. Признанный виновным в убийстве Андромаха и ущемлении свобод Эльпидии (читай своеволия Великих Домов) он был казнен.

На трон взошел Ареофой из Горгидов, принадлежавших кому же исконному Великому Дому, что и Андромахиды. Он плоть от плоти старой знати, ставленник гетайров, проникнутый их интересами и убеждениями. Эльпидия все дальше сползает к "феодализму".

При нем также появились браки младших представителей аристократии с каритийской верхушкой

К 300г

Только к Югу от Китринойского моря, в ближней Керандии жило до 300 тыс, считая и Дельфинопольцев и ассимилирующихся керандийцев.

В старой Эльпидии (вместе с долиной Йи) жило уже почти 800 тыс человек,

К северу от них около 100 тыс каритийцев (их могло бы быть и куда больше, но походы Деметрия сильно уменьшили их число)

На Эремийских берегах население росло быстрее, чем в других регионах, достигнув 80 тыс.

Наконец, на берегах Хапи трудились 200 тыс. геоморов (конечно, они трудились и на соледобыче и в рудниках и в мастерских, но больше всего их было в Дуопотамии, где им позволяли жить и плодиться) — потомков пленных керандийцев, каритийцев, тупари, жителей побережья, даже мятежных персов. Им было запрещено пользоваться, иметь и даже брать в руки оружие и они должны были отдавать господам половину урожая, получая взамен безопасность. 20 тыс элдьпидцев жили в том краю, благодаря всех богов за дарованное своим потомкам процветание.

Таким образом, население Эльпидии выросло к 300г до 1,5млн человек.

Гуарани — постоянно помнили о том что там за Рекой люди с огромными богатствами и однажды Вайоро уже сумел добыть их. Так что раз в поколение происходила очередная война/набег очередного вождя северных листрогонов.

(Крум болгарский, Аспарух, Аскольд и Дир, Олег, Симеон Болгарский, Игорь, Святослав, Владимир, Ярослав — набигаторов за 250 лет.)

Сотни лет в железном веке должны также привести к созданию приличных городищ и складыванию варварских протогосударств в среднем и верхнем течениях Реки.

Плотность населения мала — племена занимают лучшие земли и переходят на другие после истощения этих.

Коней и скота очень мало — эльпидцы специально не везут, а одомашнить диких — нужно много времени. К тому же это люди реки и при набегах предпочитают пироги, где кони — помеха. Но постепенно скот все же распространяется: мясо, молоко, шерсть — пока это удел верхушки.

Централизованность — несколько десятков союзов максимум по 10 тыс мужиков. Верховный орган — собрание этих мужей-воинов. Есть вожди с дружинами, главные на войне. У них же и сакральная сила. У Вайоро власти было побольше, но его наследники в борьбе за воинов раздавали привилегии и теряли власть

К 300г культура железа распространилась по всему бассейну Параны, захватив и верховья Уругвая.

Наиболее развитым был союз тупари, располагавшийся к югу от порогов и потому наиболее активно торговавший с Эльпидией. Не всегда сохраняя свое единство, тупари тем не менее продолжали расселяться к востоку от границы болот, сперва вдоль берегов Параны (эльпидского Нила), затем на юго восток, на берега верхнего Хапи, и дальше, до верховий р.Аой, недалеко от устья которой стоял Гефестий, крупнейший из полисов Эремиды. западнее же они вышли к холмам, бывшим северной границей Каритии.

Это соседство привело к череде набегов, ибо в богатых каритийских землях было чем поживиться. слава и добыча приманивали новых поселенцев и таким образом к северу от 30 градуса и до верховьев уругвая образовался союз ава, признающий над собой главенство тупари, впрочем скорее номинально.

Выше порогов Гуайры долину Параны населяли 8 племен союза аче, впрочем союзом их можно было назвать весьма условно, поскольку родство не помешало им погрязнуть в усобицах и сварах, делая их мало опасными для соседей.

Дальше к востоку, вдоль побережья расселялся союз каиава, мало связанный с племенами центральных равнин, исключая торговлю плодами моря с ближайшими соседями. Земли союза тянулись от границ Эльпидии до южного тропика. Эти племена были наиболее втянуты в эльпидскую сферу торговли и постепенно вассализировались.

Наконец еще дальше к северу находились союзы:

мбья — заселявшие верховья р.Такантинс,

чирипа — в долине р.Сан-Франсиску и

пай — побережье до 15градуса ю.ш.

Керандия: условно делится на 3 части:

1)Восточнее горы Оёли и северного притока Тукаваки. тамошние кланы условно подчиняются Эльпидии. К югу от Тукаваки городов нет — эльпидцам холодно, а керандийцы кочуют. Ставки родовые там есть, как у половцев, но это другое. Продают мясо и шерсть на железо и керамику и пр. Но и напасть вполне могут. Жадность она штука такая

2) Те, кто живет западнее — посредине между Кхшатрой и Эльпидией. И нашим и вашим. Товаров больше от эльпидцев, но в Кхшатре меньше расизма, среди пахлаванов у вождей немало родни, в общем резерв, откуда кхшатры черпают новые силы для экспансии. Граница области постепенно сдвигается к северу в перспективе до болот Рио Саладо. Нападут вообще влегкую, причем скорее на Эльпидию чем на Кхшатру (тут родня а там богатства), хотя тут вопрос пропорции (родовая месть, стада отбить...)

3) неудачники. Их вытесняют победители в южное заречье, менее плодородное, более холодное, но там, в отдалении от Эльпидии и Кхшатры может вырасти оседлое хозяйство независимой Дальней Керандии: закупаться всем в северных городах очень далеко, потому придется самим заняться развитием ремесла и СХ. Будет нечто вроде енисейских киргизов.

Оценим вмещающий ландшафт Эльпидии:

Ближняя Керандия — порядка 50-70тыс км2 (примерно 500-600х100-120км), при плотности 15чел/км2 получаем 0.7-1млн, значит только за счет внутренней колонизации население может вырасти с 300тыс в 2-3 раза, а ведь близость моря позволяет доводить плотность до 30чел/км2 (впрочем это скорее в момент климатического оптимума, поэтому более 1 млн в ближайшие века я не жду)

Старая Эльпидия — примерно равна по площади Ближней Керандии, но плодороднее (теплее) и богаче полезными ископаемыми, почему вместимость там полагаю до 2 млн, т.е. опять же есть возможности для 2.5х кратного роста при возможности вывода колоний к северу, что еще замедляет рост.

Дуопотамия — потенциально площадь раза в 2 больше чем у Ближней Керандии, но там большое количество болот, площадь которых все растет. Ее преимущества в наибольшей близости от мест покупки у местных рабов.

В общем тут наиболее активно будет развиваться плантационное хозяйство, отводящие воду каналы и вместимость ландшафта где-то 2 млн, что дает возможность 10-ти кратного роста

Карития — полуварварская провинция, потенциальный резерв для континентальной экспансии, на данный момент более 50тыс км2, с плотностью более 15чел/км2 получаем до 800тыс, при этом есть возможность удвоить эту цифру, заселяя земли к северу. На данный момент каритийцев только 100тыс, т.е 2чел. на км2, что слишком мало для создания давления на северные земли, значит еще лет 150-200 континентальной экспансии не предвидится.

Эремия — порядка 70 тыс км2, близость моря, приемлемая плотность 20-30чел/км2, что позволяет расселить 1,5-2млн человек и к тому же свободно распространяться к северу, где протяженность доступного побережья втрое превышает протяженность побережья Эремии, но где меньше удобных бухт но больше потенциально враждебных дикарей.

Т.о. нынешняя территория Эльпидии(350тыс км2) легко может вместить 7,5-8млн человек без признаков перенаселения и до 10млн при появлении признаков скудости. При условии же покорения земель до истоков Хапи(250тыс км2) и активной колонизации Северного берега(2000х50=100тыс км2) вырасти еще миллионов на 6.

Итак, мы видим, что плотности населения в Эльпидии таковы, что выгоднее проводить внутреннюю колонизацию уже освоенных территорий чем осваивать новые земли.

Земли дальней Керандии куда холоднее и менее плодородны.

Земли Дуопотамии надо отбивать у болот.

На севере от Каритии уже расселяются племена ава, по общественному устройству не сильно отличающиеся от каритийцев.

Торговля и набеги помогают выделиться племенной верхушке, которая желает иметь Эльпидские оружие, ткани, зеркальца и украшения и пр.

Отнять это силой — у каритийцев самих мало, до эльптдских городов надо прорываться через каритийцев — приходится торговать.

Но для торговли нужны средства а их на том уровне развития можно добыть только обирая покоренные племена.

Так к северу от Каритии постепенно образуются дружинные вождества, собирающие дань с окрестных племен а потом реализующие эту дань у эльпидских торговцев на берегах Хапи. Эти вождества формально независимы но экономически все более привязываются к Эльпидии

Но примерно то же самое происходит и в Каритии с тем отличием, что каритийская знать через браки с младшими дочерьми младших домов прямо интегрирована в эльпидскую, хотя и на условиях подчиненности "чистокровным".

Единственное направление движения, где активно кипит жизнь — Бахийская Дуга, путь к наиболее развитому торговому партнеру. Для безопасности плавания нужны перевалочные базы в удобных бухтах, а поскольку везде быть сильными нельзя, эти базы могут существовать только с согласия местных жителей, для чего эти местные должны видеть свою выгоду от присутствия местных и в то же время видеть силу пришельцев, чтобы у накачанных адреналином по уши молодых ватаг была опаска налетать нахрапом с целью грабежа.

Оптимальна здесь база в виде дружественного племени, заинтересованного в безопасности проплывающих кораблей.

Здесь можно реализовать часть товара, причем со временем все большую, ибо поселение начинает богатеть на перепродаже соседям закупленного, расти, ибо люди тянутся к богатству, укрепляться, чтобы защитить свое богатство, прирастает военной силой с помощью которой подчиняет округу. т.е. идет тот же процесс, что и в долине Верхнего Хапи.

Соответственно года до 400 эта система будет поступательно развиваться.

К тому времени население Ближней Керандии достигнет 750 тыс,

Старая Эльпидия достигнет численности в 1,5 млн, постепенно замедляя рост в связи с ростом смертности в переполненных городах и эмиграцией в соседние регионы

Дуопотамия продолжает потреблять пленных в непрерывных взаимных стычках племен и родоа аче, тупари, ава... Севернее Рио-Саладо(имя?) вдоль Нила городов и крепостей нет — заболоченные земли, гораздо выгоднее обустраивать берега Хапи вплоть до земель ава, платя северянам за каждого пойманного беглого. Население провинции перевалило за 450тыс из которых 400тыс — геоморы.

Население Каритии достигло 400тыс из которых треть — переселенцы с переполненных земель юга

Наконец Эремия продолжает быстро расти и богатеть достигнув 300 тыс

Всего таким образом в Эльпидии скопилось 3,4млн человек.

Также заселена и вся Керандия до болот, отделяющих ее от Гран Чако. На ее просторах пасут стада до 200тыс чел, уже грызущихся между собой за земли, стада и жизнь.

К северу в племенных союзах Тупари, Ава и Каиава примерно по 300тыс человек, порядка 600тыс в восьмиколенном союзе Аче. Союзы Мбья, Чирипа и Пай невелики — порядка 100-150 тыс в каждом.

Деметрий:
Очень кратко по Эльпидии 4в. н.э. или 7в. от Высадки.
_____редактировал serGild_______
290-318 г.г. Басилевс Алкид. Взял кхшартский "город" Фешабур в Керандии, переименовал его в имени себя – Алкидий. Помирившись с кхшатрами, женил на шахской дочке своего сына Никелая.
318-330. Басилевс Никелай. Первые годы его царствования были спокойны, но потом запорожные тупари затеяли очередной «Великий поход на Юг». В одном из столкновений басилевс был убит.
330-335. Басилевс Никандр, сын Никелая. На трон сел в двадцать лет, по натуре – воин, но плохой правитель. Убит царедворцами на охоте, свалили на листрогонов.
335-360. Басилевс Феогност, сын Никелая, брат Никандра. Поставлен на трон в четырнадцать лет царедворцами, которые первое время правили от его имени, вертя малолетним басилевсом как вздумается. Некоторое время власть была в руках у его матери Ктимены, второй жены Никелая. Потом басилевс подрос, после очередного набега тупару показал, на что способен, приобрел популярность в армии. Расправился с некоторыми влиятельными вельможами, кого казнил, кого отправил на фронтир. Вернул обратно Алкидий, захваченный кхшатрами в начале его царствования. Умер от болезни на пике своего могущества.
360-372. Басилевс Александр, сын Феогноста. Царствование ничем примечательным не было. Мелкие набеги тупару, столкновения с кхшатрами на границе. Пережил своих детей и второго брата – Амфитриона.
372-402. Басилевс Деифонт, сын Феогноста. Один из достойнейших государей. Победитель тупару, поднимаясь на кораблях по Паране, уничтожал их пачками. Когда в Эремии отбивал набеги племен ава и каиава в Дельфинополе трон попытался захватить его племянник Ксанф, сын Амфитриона (примерно в 390). Однако полевая армия и большая часть Великих Домов поддержала Деифонта и Ксанфу удалось бежать в Кхшатру (именно из за вскрывшихся контактов с нею его и не поддержали Великие Дома). Поскольку сыновья Деифонта были убиты Ксанфом, трон достался зятю басилевса Тимею

[HTML_REMOVED]Кхшатра[HTML_REMOVED]

О восстании Кавада Бехтуна в 221г н.э. или в 541г от основания Палаполя рассказывают разное:

[url=http://samlib.ru/n/niarhija/kavad.shtml]Сказ о шахе Каваде, его войнах и странствиях[/url] — поют сказители у кхшатров.

[url=http://niarchia.4bb.ru/viewtopic.php?id=44]О падении Дельфинополя[/url] — рассказывают у эльпидцев.

Сколько в них правды а сколько вымысла — судить читателям.

Мы же обратимся к фактам.

Итак, куда же ушли оставшиеся верными Каваду? Где обрели они новую родину?

Небольшая справка:

Ансильта (культура) — одна из первых культур, где существовало примитивное сельское хозяйство на территории современной Аргентины, где в настоящее время расположены Мендоса, Сан-Хуан и Сан-Луис. Удивительная и загадочная культура Ансильта существовала дольше, чем какая-либо иная культура Аргентины — более 2000 лет, начиная с примерно 1800 г. до н. э. и по начало 6 в. н. э. Вероятно, данная культура является предком народов уарпе.

Это уже одно из племен Андской культуры, наследницы древнего Чавин, исчезнувшего незадолго до прихода Великого Флота на запад. Учитывая, достаточную распространенность предков уарпе можно предположить и немалую их численность, скажем тысяч 30-40, разбросанных в предгорных долинах, орошаемых ледниковой водой. Естественно, им нечего было противопоставить даже тысяче конных воинов, вооруженных кописами (меч с режущим клинком), копьями и луками. Со временем к Каваду подтягивались все новые пахлаваны с берегов Тукаваки, отставшие члены семей, керандийцы, вновь поверившие в удачу вождя. За несколько лет у него собралось до 20тыс человек, из которых 6 тыс были способны сражаться (много некомбатантов, женщин стариков, детей погибли при взаимных набегах, не в силах защищаться, многие не решились на тяжелый переход, многие не вынесли пути). Впрочем, с Кавадом пришли не только воины, но и оставшиеся преданными его роду кузнецы, кожевники, оружейники. Так что вскоре железные орудия начали свое распространение с юго западной границы Анд, а также и пшеница, ячмень и даже виноград. Со временем все это позволило поднять интенсивность хозяйства новых подданных Кавада, началась распашка новых полей, которые можно было успеть обработать с новыми орудиями труда и культурными растениями.

Противопоставив себя "греческой" культуре Кавад поднял на щит поклонение Создателю неба и земли Ахуре и семи Великим Духам, служащим Ему, из которых наибольшего почтения удостоился покровитель его рода Митра, вышедший из пещеры, дабы сокрушить дэвов и установить мир на земле. Те же, кому поклоняются в эльпидских храмах — и есть дэвы, ибо не учат воздавать должное Ахуре.

Постепенному слиянию завоевателей и покоренных в один народ способствовала приктика многоженства среди верхушки завоевателе, могущей себе позволить подобное. Снова дочери старейшин, или просто красивейшие из дочерей Уарпе пополняли гаремы Бехтунов.

Так появилась Кхшатра — "Благое Царство" (кроме того, один из благих духов Кхшатра Вайрья является покровителем металлов и небесной тверди)

К моменту смерти Кавада в 232г ему подчинялось около 60 тыс человек.

На престол сел его сын Митраферн(до 254г), женатый на дочери Деметрия.

Учитывая, что примерно треть подданных это пришельцы, рассчитывающие на некоторую долю от дани, коей обложены местные, доля прибавочного продукта на каждого совсем не велика. И потому отряды кхшатров продолжают обходить все новые долины в горах и предгорьях, в надежде найти новые селения и взять их под свою и царскую руку. И в процессе поисков выяснилось, что народ уарпе действительно не одинок.

информация к размышлению:

1) Кондоруаси. Возникла около 200 года до н. э. на территории современной провинции Катамарка. Представители культуры занимались выпасом ламы, сельское хозяйство играло лишь вспомогательную роль.

2) Культура Сьенага (1-600гг).

3) Культура Тафи.

4)Культура Ла-Канделария: существовала в период 200—1000 гг. н. э. на центральной и южной андской территории провинции Сальта, а также в центре и на севере провинции Тукуман.

5) Культура Аламито: существовала в период с 400 года до н. э. по 650 г. н. э. в провинции Катамарка. Испытала значительное влияние культуры Кондоруаси.

6) Культура Лас-Мерседес: существовала в период с 400 года до н.э по 700 год н. э. на возвышенностях Сумампа и Гуасайян в провинции Сантьяго-дель-Эстеро.

7) Культура Сан-Франциско: существовала в период с 600 года до н. э. по начало новой эры на восточных долинах Жужуя.

Доисторическая Аргентина

http://webmandry.com/images/stories/2013/07/015/karta_argentini.gif

тут можно найти большинство упомянутых топонимов.

Как видно, от сан Рафаэля до Жужуя более тысячи км, 40-50 дневных конных переходов не считая дневок. Год за годом, все дальше и дальше, приобретая навыки дальней разведки и покорения племен уходили в походы вожди кхшатров, добывая себе земли и данников, а покоренным — защиту, новые орудия труда, новых животных (коз и овец), новые посевные культуры, новую веру. Кхшатры не запрещали кланяться старым богам, полагая их служителями Ахуры, но требующие человеческих жертв объявлялись девами и идолы их уничтожались именем Митры.

На протяжении жизни Митраферна (до 254г) и его сына Тиридата (до 271г) вышеперечисленные племена были покорены и добавили Кхшатре еще до 70 тыс человек. Росло и население первоначальных земель, составив около 50 тыс уарпе и 30 тыс кхшатров (составляющих боевую и культурную основу царства), в число которых включали как наследников персов так и керандийцев.

Куруш(до 283г), сын Тиридата правил всего 12 лет, но смог воспользовавшись смутой в Эльпидии посулами и обещаниями переманить к себе еще порядка 5 тыс человек, обладающих многими полезными навыками в ремеслах и земледелии, в отличие от постоянно приходящих на службу шахам керандийцев, способных только пасти скот и биться на конях дротиками и стрелами. Эти керандийцы были отличными разведчиками, принесшими Кхшатре немало новых подданных в приандских долинах, однако именно пришедшие из Эльпидии умели прокладывать каналы и выращивать пшеницу, ячмень и виноград, дубить кожи и пользоваться гончарным кругом, добывать и ковать железо, делая из него лемехи для плугов и мотыги, топоры и ножи и многое другое, облегчающее жизнь окружающим, то, что до восстания Бехтуны получали в Эльпидии и продавали керандийцам.

Так что, не смотря на то, что Фешабур был в итоге взят Ксанфом Эльпидским и разрушен, Куруш считал себя в выигрыше.

Виштаспа (до 301г), брат Куруша, умершего молодым и бездетным.

Продолжается освоение местными горцами новых знаний и умений, что сильно укрепляет среди них авторитет Ахуры и Митры а также и посланных Небом шахов. Аналогично высок их авторитет у недавних керандийцев, из простых пастухов при удаче и внимательности могущих стать господам людей и слушающими слова царя.

Население Кхшатры к 300г составили 160 тыс горцев и 40 тыс кхшатров, 2/3 из которых были потомками керандийцев, что позволяло собрать при нужде до 4 тыс воинов (часть осталась со стадами, часть для порядка в покоренных долинах), из которых полтысячи пахлаванов были неплохо вооружены.

Шах Спитридат Благословенный (251-332г), третий сын шаха Тиридата

302г произошло столкновение с Эльпидией. Очередная попытка прикормленных керандийцев угнать пленных для продажи Кхшатре привела к ответному походу оказавшегося неподалеку с дружиной басилея. К походу присоединились и прикормленные союзные племена восточной Керандии. В результате битвы шаху пришлось отступить, но и у эльпидцев уже кончались припасы.

В итоге заключили мир: Зоны влияния в Керандии были поделены приблизительно посредине между Кхшатрой и Эльпидией, через разделяющие пампу в этих местах болота. Раздел по виду равный был все же впользу Эльпидии — ей достались более плодородные земли, к тому же на юге граница Керандии поворачивала к востоку, в результате Эльпидская Керандия оказалась вдвое населеннее Кхшатрийской. Это обуславливалось и куда большей экономической мощью Эльпидии, впрочем расходуемой на прикармливание однють не толькокерандийцев.

Наконец военный аспект раздела был в том, что он проходил примерно по линии, куда дружины эльпидцев могли дойти за приемлемое время в приемлемом числе не съев по пути все припасы.

Впрочем, разумеется, разделение было достаточно условным и не мешало как враждовать племенам из одной сверы влияния так и дружить племенам из разных сфер. Не мешало оно и сманивать керандийских удальцов на службу шаху с перспективой попадания в высший слой, чего не могла предложить Эльпидия.

Установив границы с Эльпидией, Кхшатра готова была продолжить экспансию по другим направлениям.

Основа земледелия Кхшатры – питаемые ледниковыми реками плодородные долинs на восточных предгорьях Анд от района Мендоза до Сальты. Их общая площадь – около 50тыс км2, и в принципе они свободно могут прокормить до 1 млн человек (земледелием), а обрабатывает их только 160 тыс. (а значит есть потенциал для шестикратного роста)

Поэтому главная ценность для знатных кхшатрийцев не земля, а люди. И предыдущие годы показали, где их можно найти – на севере, в речных долинах гор и предгорий.

Если на юге эльпидцы уже привыкли к постоянной малой войне, набегам и отражению оных, города укреплены и вооружены, то на севере совсем другая картина. Быстро кхшатризирующиеся (оторвавшись от родины) керандийские разведчики полны религиозного энтузиазма, подкрепленного экономикой: жить становится лучше и сытнее на глазах – это явное доказательство могущества и доброжелательности к ним их нового бога Митры. Их разведка и поиск новых племен приобретает характер священной миссии. Все выше в горы готовы они забраться в то время как их семьи (до 2/3 кхшатрийских керандийцев) кочуют и растят скот по пустынным предгорным саваннам Гран-Чако. Около 320 года начинает распространяться высокое седло, что резко облегчает передвижение по склонам гор. А горы на запад поднимаются все выше, за 6 км вырастают высочайшие на континенте вершины. И разведчики идут на север. При успехе за ними приходит войско, закрепляя присоединение нового племени к державе.

Вскоре, поднявшись на высоту 4 км, они впервые поднялись на холодные альпийские луга боливийской Пуны

(плато Альтиплано, 135км с востока на запад и 835 км с юга на север, площадь почти 100тыс км2, имеются месторождения самородной меди, а также цинка, свинца и серебра и величайшие в западном полушарии запасы оловянной руды)

и нашли там огромные солончаки. Потребность удаленной от моря Кхшатры от соли была очень высока и вскоре наверх потянулись караваны за солью.

К концу долгого и мирного царствования Спитридата число кхшатров достигло 75 тыс (2-3 жены пока в порядке вещей, элита покоренных племен не прочь породниться). Земледельцев уже 200 тыс, улучшается качество обработки земли, рацион питания, продолжительность жизни. Золотым веком Кхшатры было названо это время, идеальным государем считали его потомки.

Но подлинная эпоха величия Кхшатры была еще впереди.

Митридат (279-351г)

334г После смерти Спитридата Благословенного трон унаследовал его сын Митридат.

Его царствование началось с конфликта с Эльпидией, вызванного конфликтом между керандийцами. В процессе переговоров басилей Амфитрион предложил новому шаху назваться его младшим братом, ведь басилей потомок старшей дочери Деметрия а Митридат — младшей. Митридат в ответ заявил, что он потомок старшего сына Кавада Великого, а басилей — младшего, и потому старшинство за шахом.

Впрочем, острота конфликта была невелика из за трудности коммуникаций, а также поскольку основной интерес обеих государств лежал на севере, к тому же в более сильной Эльпидии аристократия однють не горела желанием усиливать власть басилея и не слишком поддерживала его своими дружинами.

В итоге битва одноруких не могла вестись с сильным ожесточением и решительными результатами, сведясь к серии набегов малыми силами. В итоге, когда в 238г базилевс умер, с его братом и преемником был заключен мир.

Стороны разменяли пленных остались при своих и решили не затрагивать вопрос о старшинстве.

По мере роста численности кхшатрийские скотоводы все дальше продвигались на север по саваннам Гран-Чако вдоль предгорьев Анд. Параллельно им поднимались все выше в горы разведчики новых малых народцев, один за другим приводимых под высокую руку Кхшатры.

Но в 350г все изменилось. Один из отрядов, разведывающих новые земли, обнаружил у некой горы серебряные самородки. Их было столько, что вскоре туда отправилисьмногие желающие обогатиться. Люди ехали на север, задыхались и умирали в разреженной атмосфере на высоте около 4 км. У горы вырос поселок сереброискателей, кормившийся благодаря пасущимся на горных лугах козам и ламам (не говоря о взятой с собою за серебро муке). Это была гора Потоси

Наконец и у Кхшатры появился свой крупный источник драгоценного металла, можно было перейти в расчетах от эльпидской монеты к серебряному кхшатеру с профилем шаха на лицевой стороне.

Царь Митридат правил семнадцать лет и умер в 351г. а при его преемниках Кхшатра навсегда изменилась, из далекой полуварварской окраины став одной из крупнейших держав континента.

Артафар (318-379гг)

в 362г после 10 лет его правления на северной окраине Кхшатры произошел инцидент, навсегда изменивший ее судьбу.

Началось с того, что партия серебродобытчиков столкнулась с компанией туземцев, считающих, что это они должны собирать здесь серебро. Произошла стычка и туземцы бежали. Но вскоре они вернулись с подмогой. орды антиподов обрушились с разных сторон на поселок, убивая сопротивляющихся и хватая сдающихся. Лишь нескольким кхшатрам удалось вскочив на коней прорваться на юг и бежать. Их рассказ встревожил власти Кхшаты — страна активно использовала серебро для торговли с Эльпидией, чьи мастера были искуснее и многочисленнее.

Потому на следующий год к горе Потоси был послан отряд из сотни пахлаванов, сотни разведчиков и полтысячи кхшатров и керандийцев, призванных восстановить добычу серебра, поставить на месте поселка укрепление и начать обеспечивать его мясом коз и зерном по возможности.

Разведчики начали обследовать горные долины вокруг Потоси, с каждым годом уходя все дальше и дальше, пока в конце концов один из отрядов не увидел, выйдя из очередного ущелья новый, затерянный мир.

Это была огромная равнина, со всех сторон окруженная горами. На высоте 3-4км она тянулась с юга на север около тысячи км. На юге ее лежали солончаки Уюни, на севере — озеро Титикака, перед разведчиками же открылась центральная часть плато, где на берегах озера Поопо паслись стада лам и альпак. Землю эту населял необычный народ. Это он воздвиг самый загадочный остров континента, названный позднее Тиуанако, в то же время называемый Тайпикала. Поныне множество людей ломают головы, пытаясь понять, как передвигали и обтесывали эти многотонные глыбы, какие летательные аппараты и лазеры использовали пришельцы, чтобы помочь несчастным индейцам...

Что же происходило в это время на просторах Боливийского Альтиплано, на высокогорных степях и полупустынях пуны?

Информация к размышлению

Культура Тиауанако на данный момент не едина:

Старый центр — Чирипа уже полтысячи лет как разрушен и в регионе полицентризм:

1.Кала-Уйуни (юго-западная оконечность полуострова Тарако) — крупный региональный центр площадью около 15 га, объединяет под своей властью весь полуостров Тарако.

2.Лукурмата в долине Катари. В это время появляются первые поселения в районе Коани-Пампа, которая потом станет житницей Тиуанакского государства. По-видимому, первые приподнятые поля были воздвигнуты там уже в III в. до н.э. – II в. н.э.

3.Сам Тиуанаку в это время достигает приблизительно 20 га.

4.Конко-Ванкане в 28 км к югу от Тиуанаку, в Мачаке

5.культура Пукара на северном берегу Титикаки.

http://www.tiwanakuarcheo.net/5_4suyusandinos/frAndesCS.html

В 4в Тиуанаку подчиняет себе земли сначала в южной части бассейна Титикаки, а затем на севере.

Первым, по-видимому, был подчинен полуостров Тарако. Население здесь резко сократилось и, скорее всего, было переселено в Тиуанаку.

Вскоре такая же судьбы постигла и Конко-Ванкане, церемониальные постройки которого были заброшены.

Как и когда правители Тиуанаку поставили под свой контроль долину Катари неясно, но это, по-видимому, произошло достаточно мирно, поскольку Лукурмата не испытывает никакого упадка, а наоборот, становится вторым по величине городом.

В Тиуанаку идет активная перестройка. Жилища на месте Каласасайи сносятся, поверх начинается сооружение этого комплекса. То же самое происходит в Акапане: жилища сносятся, освободившееся пространство используется для ритуалов. В это время был достроен «Подземный храм» и первая, самая ранняя версия Акапаны. Также существенно расширилась жилые кварталы – остатки жилищ и очагов встречаются в 300-метровой зоне вокруг Каласасайи. Только к концу V в. н.э. Тиуанаку превращается в полноценный город площадью в 1 кв. км.

http://rekhmire.ru/topic221.html

На момент контакта Тайпикала/Тиауанако — несомненный гегемон региона, опираясь на союз с Лукурматой на востоке покоривший Кала-Уйюни на западе и угрожающий Конко-Ванкане на юге

Очевидно, что южане постараются блокироваться с Оруро на оз. Поопо и пастухами юга.

Именно у жителей Оруро и произошла стычка со старателями Кхшатры и именно к берегам Поопо вышли со временем кхшатрийские разведчики.

Итак,

В 366г разведчики находят примерно в 100км от Потоси выход к Альтиплано у восточных берегов Поопо.

Эти берега уже обжиты пастухами лам и альпак.

Начинается вторая стадия конфликта — борьба за стада, перерастающая в борьбу за пастбища.

Расположенный к северо западу от озера Оруро слишком слаб, чтобы противостоять пахлаванам и в 369г город захвачен, там оставлен крупный отряд и пара родов пастухов. Постепенно приводятся к покорности окрестности озера Поопо.

Война становится достаточно выгодной для кхшатров — на новых землях не только новые стада но и люди, подданные, за счет которых можно снарядить новых пахлаванов.

Попутно происходит знакомство с культурой пукинов, с землей и образом местного хозяйства. В частности, завязываются связи с Конко-Ванкане.

Помимо серебра на горе Потоси обнаруживаются залежи олова и меди, что позволяет развернуть металлургический комплекс на месте.

Важность региона и рост его значения ведет к тому, что туда направляется один из царевичей — Спитама (недавно перешагнувший тридцатилетие).

К 377г он располагал уже силами порядка 3,5 тыс, причем местный оружейный комплекс позволил ему довести число пахлаванов до 700. К этому времени появились посланцы с севера, представители Конко-Ванкане, предложившие союз и совместный поход на Тайпикалу.

Вдохновленный перспективой превзойти своего предка Кавада, Спитама решает, опираясь на новых союзников, подчинить всю страну пукинов.

Войско кхшатров шло теперь уже не за добычей — воины шли, чтобы остаться. силы пукинов громились в открытых сражениях (впрочем после первых сокрушительных ударов до такого доходило редко), среди пукинских поселений ставились укрепления для отрядов кхшатров, чьей обязанностью было держать округу в повиновении и собирать подати.

Решающий успех был достигнут в 379, когда удалось перетянуть на свою сторону жителей п-ова Тарако. Тайпикала признала владычество кхшатров.

Спитама (345-403г)

В год, когда Земля среди Гор, казалось, была покорена с юга пришло известие — старый шах умер.

В 380г Спитама с большой частью армии выступил на юг, чтобы занять отцовский престол.

Воспользовавшись ослаблением кхшатров в 381г пукины попробовали взять реванш, одновременно с вышедшей из Тайпикалы армией восстали многие покоренные, было взято несколько укреплений, переметнулись на сторону северян жители Тарако, но Конко-Ванкане остался верен союзу, как и большая часть южан.

А уже в 382г Спитама прибыл в земли пукинов с армией в 5 тыс человек, с тысячей пахлаванов (учитывая опять же возможности Потоси). Кроме того местные союзные вожди привели еще пару тысяч пеших пукинов, соблазненных перспективой грабежа противников.

К 385г все было кончено. Тайпикала была окружена и отгорожена стенами от своих картофельных полей, рыболовы на тростниковых ладьях загонялись кхшатрийскими лучниками с таких же ладей обратно в город.

Несколько месяцев осады и Город пал к ногам завоевателей.

Следующие годы Спитама посвятил освоению новых земель, установлению связей с торговыми партнерами пукинов.

Плодородные долины Кочабамбы на востоке были покорены и стали житницей для старателей, кузнецов и оружейников близлежащей горы Потоси.

Поселения Уюни на юге Альтиплано поставляли соль.

Рыбаки из приморских долин Азапа и Мокуегуа — рыбу, водоросли и иные дары моря.

Оруро стал центром переработки шерсти, куда пастухи пригоняли свои стада коз, лам и альпак.

Но центром новых владений все же становился покоренный город Тайпикала, находящийся в посреди наиболее населенной области на южных берегах Титикаки. Здесь был поставлен дворец наместника, сюда переехали желающие достичь больших успехов жители союзного Конко-Ванкане.

Покоренные роды пастухов становились клиентами кхшатрийских родов, пасущими их стада. Их родовая знать роднилась с кхшатрами и училась говорить правду, скакать на коне и стрелять из лука.

керандийский вождь на службе у Кхшатры

При этом огромные залежи меди и олова позволяли вооружать новых воинов кописами и акинаками, обеспечить наконечниками их копья и стрелы, одеть в броню все новых пахлаванов, присягнувших на верность царю и Митре.

кхшатрийский пахлаван

Последнее облегчалось тем, что местное божество Илла Кон Тики Вира Коча был по смыслу имени отождествлен с кхшатрийским Творцом Агурой, называемым также Йазедом.

Легенда же о вышедшем из скалы Виракоче была истолкована в свете Митраизма — Митра и Виракоча объявлялись Саошьянтами, спасителями людей от дэвов-демонов, пришедших к предкам кхшатров и пукинов в давние времена (пригодились легенды о павшей в давние времена Чирипе, некогда объединявшей все южное побережье Титикаки).

Это позволило кхшатрам принять некоторые из местных обрядов, облегчая сближение с покоренными пукинами.

городки пукинов

К началу нового века число покоренных пукинов и иных жителей севера достигла 350тыс,

земледельцев южных долин — до 320тыс

кхшатров — 170тыс

Итого 840 тыс человек под властью Спитамы Завоевателя

[HTML_REMOVED]Бахия[HTML_REMOVED]

Гера пишет:

Группа поселенцев оказавшаяся выброшеной в Северо-Восточной Бразилии была в гораздо более тяжелом положении чем их южные собратья.
Они были вынуждены высадится в конце августа 321 года на побережье называемого в соседней параллельной реальности штатом Сеара северо-восточной Бразилии. Большая часть кораблей была разрушена штормами или посажена на мели. Крайне мало имущества удалось спасти, на берег был переправлен в основном мелкий домашний скот и небольшие запасы зерна. Первоначально путешественников собралось всего около тысячи человек и все совершенно разных национальностей, наибольшую группу, почти треть, составляли финикийцы, за ними вплотную шли малоазийцы, македонцы составляли лишь маленькую группу, не больше сирийцев с арамейцами и египтянами. Однако тем не менее они до времени удерживали неоспоримое руководство.
По счастливому стечению обстоятельств один из руководителей флота, Бахиас оказался, заболев, на транспортнике и смог возглавить спасшихся В скором времени также неподалеку от них к берегу прибило еще несколько кораблей. Число населения увеличилось и несоизмеримо выше поднялся их дух. Пользуясь инерцией привычной субординации, Бахиас сосредоточил на себе нити управления, навкратиский грек по происхождению, быстро наладил отношения со всеми общинами во избежание любых конфликтов при в целом равном налаживании быта уцелевших. До нас не дошли циркулирующие среди поселенцев планы на дальнейшую судьбу предприятия, однако известна их индиферентность — поселенцы не предприняли никакой попытки продолжить дальнейшие изыскания или попытаться установить связь с кем то ещё. Хотя были в состоянии снарядить еще некоторое число целых кораблей. Колонисты не основали какого либо одного значительного полиса — для подобной концентрации отсутствовала какая либо одна доминирующая сила. Населяющие местные прибрежные леса и степные возвышенности дикари были слишком малочисленны и примитивны чтобы представлять угрозу, также напротив первоначальная сельскохозяйственная бедность и зависимость на этом этапе от охоты и собирательства способствовали к расселению небольшими семейными и родовыми группами. Все они разместились порознь отдельными общинами вдоль берега, обычно на расстоянии дневного перехода рядом друг к другу и поддерживали тесные отношения. Занимались в основном рыболовством на первых порах игравшем на первых порах главную роль, собирательством, разведением сохранившихся свиней, разводили коз и кур, совершенно малого количества уцелевших коров и лошадей. Ремесло подвергшись значительному упрощению все же не исчезло совсем, не было забыто и железо, хотя оказалось сильно потеснено медными, каменными и даже костяными орудиями. Посевы привезенных с собой семян злаковых из Азии и гвинейского берега Африки в первые десятилетия играли совсем небольшую роль в питании, ограничиваясь огородничеством, сводясь к первым агроопытам в новых условиях. С установлением сельскохозяйственного календаря, опытами в ирригации, защитой от наводнений, тайфунов и ветровой эррозии уже в последующие века земледелие получало всё более важную роль. В прибрежных лесах и поймах рек прочное место занял рис, выше на засушливых редколесьях плоскогорий обосновалось сорго не нуждающееся в особом уходе и нетребовательное к влаге. В промежутках между ними и на лесных росчистях засевались ячмень и меньше рожь. Земледелие начального периода нельзя назвать примитивным, несмотря на преобладание мотыги, не был забыт и плуг. С течением времени освоившиеся земледельцы научились получать даже по два урожая в год, высевая более терпимые к влаге ячмень и рожь весной, а влаголюбивые рис, ямс и бобовые осенью.
Однако несмотря на весь прогресс в земледелии первых жителей бахийской амфиктионии нужно называть народом рыбаков и пастухов, так как рыболовство и разведение главным образом мелкого и домашнего скота(свиней, коз и птицы) обеспечило выживание поселенцев в изначальный период и определило облик хозяйствования. Крайне немногочисленные на первых порах и очень дефицитные коровы стали основным мерилом благосостояния и положения на многие столетия вперед.

Нам неизвестно имелись ли серьезные общественные столкновения в первые же годы, несмотря на отсутствие жесткой консолидации система показала достаточную устойчивость, кроме того действовала общая тяга к стабильности и соглашению среди незнакомой природной среды вокруг них. Видимо примерное количественное равенство национальностей привело отсутствию амбиций отдельных коллективов внутри колонии. Политическое влияние такой компромиссной фигуры как Бахиас к тому же наделенный по инерции некоей внешней официальной силой, играло скорее всего немалую роль. Какой то общей полисной организации поселенцы на первых порах не создали, однако когда в конце III века до.н.э. на общем подъеме хозяйственной жизни начали выделяться первые наиболее успешные общины вырастающие в поселки, сильнейший ураган обрушился на побережье и смыл несколько небольших рыбацких поселений, их жители основали несколько в глубине берега один полис-соседскую общину, назвав его Битабахой, уже через многие годы после смерти первого гегемона амфиктионии.

Гера пишет:

О социальной организации изначальных бахийцев мы можем составить себе довольно ясное представление. Патриархальная семья составляла основы как социальной так и политической жизни. Моногамия по вполне понятным причинам была подавляющей формой брака, однако возможны были и случаи полиандрии. Политически взаимоотношения сообщества поселенцев разбросанных небольшими группами на расстоянии один-два дня друг от друга по побережью и на столько же в вглубь материка можно охарактеризовать, пользуясь эллинским термином, как амфиктиония — конфедерация соседских и родовых-«большесемейных» общин. То есть фактически самостоятельные общины связанные с другом помимо родственных отношений какими то общими меж общинными религиозными праздниками, ярмарками, сельскохозяйственными работами. В качестве общих меж общинных авторитетов выступают жрецы особо распространенных и теперь общесинкретизированных культов, возможно из бывших офицеров флота.
Была ли ранняя бахийская амфиктиония кастовым обществом? В том общепринятом виде который мы понимаем конечно еще не была, границы пока не являлись такими четкими, не было запретов на переход, никак не ограничены были браки. Однако уже в тот момент бахийское общество можно было разделить на три основные страты. Наиболее низкую и угнетенную долю населения составляли рабы, так называемые пай/пайи, по видимому от др-греч. paio — бить, ударять, и pais — слуга/служанка, мальчик/девочка, буквально означает человека которого можно безнаказанно подвергать избиениям. Это значение кажется ближе истине, абсолютное большинство рабов составляли выходцы из местных первобытных племен, которые в основном продавались своими бродячими кланами как лишние рты в малолетнем возрасте. Впоследствии этот же термин распространялся и на всех прочих рабов, как купленных так и захваченных военнопленных в основном из тех же дикарских племен. Основную долю населения составлял простой общинный люд декране с арамейского буквально муж, мужчина — свободные люди вне зависимости от рода занятий, играющие в некоторых случаях важную роль в народных собраниях, собираемых впрочем лишь в исключительных случаях. Доминирующую роль среди бахийцев играли теоры(от др-греч смотреть — θεωροί) или по другому хазиты — представляли собой старейшин и родовую верхушку, знать увязывала свое положение с сакральными жреческими функциями, распорядителей обрядов и жертвоприношений, мероприятий и полевых работ — они закрепили за собой монополию на знание, письменность, календарь, астрологию и медицину, сохраняя и дополняя их, стремясь закрыть тайными мистериями, ритуалами и табуированием дорогу сюда непосвященным. Функцию закрытого языка и письма образованной элиты взял на себя эллинский, вернее уже его упрощенное койне. Языком простонародья стал арамейский вобравший в себя заметное число слов обозначающих местную флору и фауну.
Однако теоры/хазиты как сословие знати несло сугубо прикладные экономические и управляющие функции, постепенно, на фоне укрепления и роста поселений и формирования соседских общин-полисов, из среды жреческой знати выделились плегоры(ии) (от сильно искаженных глаголов др-греч. πληρόω — букв. убежденный, уверенный в чём то и собирать, вести за собой(напр. агора)), тут в значении мудрец, учитель, а на практике высшие жрецы овладевшие светскими атрибутами монарха, вождя-жреца, в системе которых рядовые теоры исполняли функции чиновников и старост. Земля бывшая общественной и став государственной, фактически также была в руках плегория, в последствии плегор мог дарить её своим теорам, однако на этом раннем этапе основным его доходом пока еще оставались "дары", которые пока сохранили характер добровольных приношений. В более позднее время к доходам плегоров добавится дань от подчиненных мастемин (букв арам. подчиняться), чаще варварских племен или более мелких вассальных поселков. Однако политическое положение «плегоров» не было еще достаточно устойчивым, они именуются «лучшими среди равных», «лучшими среди своих». На рубеже эры среди бахийцев социальное расслоение еще более усиливается. Основным мерилом богатства и средством обмена была корова — "дарующая жизнь", её нельзя было убить, это каралось смертью, в целом её жизнь ценилась выше жизни даже свободного человека, говядину можно было есть только в нескольких строго определенных днях в году.
Религия пронизывала всю жизнь бахийского общинника. Постоянно сталкивавшийся с трудностями и опасностями на первых порах незнакомого мира, он надеялся, что обрядовыми действиями сможет предотвратить грозящие ему неприятные неожиданности со стороны и естественных и сверхъестественных сил. Поэтому производственная деятельность непременно сопровождалась как сугубо практическими мероприятиями смысл и значение которых было понятно только избранным, так и совершением «наукоподобных» магических ритуалов и произнесением заклинательных формул или стихотворных обращений к сверхъестественным силам. Знание магических текстов, реализованное в ходе соответствующих процедур, и считалось подлинным логосом — словом/истиной; именно она обеспечивала человеку успех во всех делах и жизненное благополучие. Поскольку в ритуале важен не только «выбор» текстов, ни и то, как они произносятся, постольку даже самая совершенная система письменности не гарантирует правильного произношения и должной интонации, а ошибка может нарушить действенность обряда. Священное слово должно было сохраняться в первоначальном виде вечно, и для облегчения запоминания, заучивания разрабатывались особые приемы. Всё это было прерогативой жреческого сословия и как основной источник их благосостояния и возвышения тщательно оберегалось от посторонних.

Однако это являлось лишь одной гранью мировоззрения населения бахийской амфиктионии. На Древнем Востоке развитие мысли осуществлялось в условиях деспотических государств, уходя от внешних проблем и погружаясь в проблематику, касающуюся индивида, его самосовершенствования — раз сам мир изменить нельзя — и абстрактного миросозерцания. Как некто Гегель отметил, что восточный народ убегает в "пустую абстракцию как в бесконечное; это встречается преимущественно у индусов, которые истязают себя и углубляются в состояние наиглубочайшей абстракции.... таким образом, живут без всякого духовного содержания, кроме как знания абстракции; содержание этого знания есть, таким образом, нечто совершенно конечное. Это, следовательно, не почва для свободы". Учение при этом преподносится как завершенное знание, не требующее дополнительного обоснования, и чаще всего — как система некоторых нравственно-религиозных кодексов и норм — что внешне сложилось под влиянием внешних депрессивных условий и в бахийском обществе, и повлиявшие на многие последующие столетия его истории. Следует отметить что массивная варварская периферия только консервирует подобные традиционные отношения. Почему же не произошло замыкания, консервации и окончательного ухода по "индийскому пути"? Бахийском обществе были и иные глубинные силы, те которые уже изначально скрывались и в его национальном характере. Как также справедливо отметил некто Андрэ Боннар "...греческий народ был совершенно таким же народом, как и всякий другой... Его цивилизация распускалась и взращивалась на том же черноземе суеверий и мерзостей, на котором выросли все народы мира... Именно этот примитивный, легковерный и жестокий народ изобрел... цивилизацию — нашу с вами цивилизацию". Непосредственно сами греки не составляли первоначально её заметной части, однако являлись самой социально активной частью сумевшей занять преимущественное элитарное положение в форме той же жреческой верхушки. И они всё равно оставались тем же "народом моря", как финикийцы и значительная часть эллинизированных переднеазиатов, сходных возможно по главному признаку — атональности, принципу соревновательности, во всем от индивидуальных до общественных форм. Эллины не желали вводить себя в какие то рамки и нормы, смиряться с внешними обстоятельствами — они стремились их преодолевать, не ставить содержание на службу форме, а использовать её как инструмент.

Гера пишет:

Парадоксальная и позитивная ситуация когда получавшая казалось бы от элитарности и закрытости знания наибольшие дивиденды эллинизированная верхушка несла сама в себе по сути противоречивый импульс — не давая стагнировать системе в целом. Внешне это вылилось в культ борьбы, противостояние хаосу как средство достижения цели. Типично образ хаоса, в основном в форме океана или первоначальной пропасти, хтонических чудовищ, тут также вобравший борьбу с неблагоприятной и непривычной природной средой, силой четко определяемой как враждебной, противостояние с ним влекущее упорядочение земной жизни составляет главный пафос мифологии вообще. По одной из египетских версий, мир зарождается из первоначального хаоса – океана: он и производит на свет солнце – Ра, которое "изрыгает" бога воздуха Шу и его женскую ипостась Тефнут. У Гомера нет понятия "хаос", – все происходит от бога Океана, "предка богов", но близко к Хаосу понятие "глубочайшей бездны", Тартара.
Персонификация главного отрицательного персонажа-антагониста произошла в образе "Темногривого" имеющего как хтонические признаки первоначального хаоса Тифона/Рушуфа/Сета, так и несколько неоднозначные Посейдона. Ему противостоит главный защитник человека "Звездохитонный" Геракл/Мелькарт/Осирис, богочеловек, бог-сын напрямую борющийся и неустанно побеждающий воскрешением. Верховный, почти не персонифицированный, бог-отец "Господин" Ваал-Засем/Шамаш/Зевс/Бел, занимает в этом конфликте почти созерцательную позицию целиком занятый исполнением основных мирозаконов — таких как движение солнца, смена времен года, дня и ночи — так как имеет некое отношение к его творению. Вспомогательную роль несет юный бог-пастух "Охотник" Адонис/Цедек/Таммуз и богиня луны "Ночная" Афина/Анат/Астарта, которые друг с другом в некоей форме брачных отношений, при этом Астарта в то же время мать Геракла/Мелькарта от вроде как бестелесного солнцеликого демиурга Зевса-Шамаша. Еще один вспомогательный бог "Лучезарный" Аполлон/Эшмун/Иолай способствует воскрешению Геракла в следствии злодейского убийства оного Тифоном/Тиаматом. Любопытным является совмещение полномочий в наиболее важных областях жизни человека, так за плодородие в какой то части отвечают все божества одновременно, также как за движение светил, и за посмертное существование, к этому даже подключен совместно с "Звездохитонным" и "Лучезарным" и хаос, в своем конструктивном начале(Посейдоне) даруя попутный ветер мореплавателям и улов рыбакам.
В основе культа лежали жертвоприношения богам — регулярные и специальные. Совершение первых было важнейшей составной частью образа жизни всех слоев общества. Мир существует благодаря богам, а они живут жертвоприношениями, поэтому ради своего и всеобщего благополучия должно одаривать богов, чтобы заручиться их расположением. В целом жертвоприношения были относительно просты и совершались в каждой семье — в огонь, который поддерживался постоянно, бросали частицы пищи. Эти обряды выполнял, как правило, сам домохозяин, и они назывались "домашними", тесно смыкаясь к поклонением умерших предков. Обрядами сопровождались и трудовые процессы — запряжка в плуг быков, начало пахоты, сева, жатвы, молотьбы, ввод и вывод скота из хлева, начало сооружения пруда, колодца, закладка сада, постройка жилых и хозяйственных помещений и тому подобное, а также любое событие в личной или семейной жизни.
«Торжественные» обряды отличались особой сложностью и пышностью, основанными на «священном знании». Человек понимал, что ему не сравниться в могуществе с богами, однако верил, что если настойчиво просить и щедро одаривать их, то они, в свою очередь, помогут ему. Не случайно еще долго определяющим оставался материальный фактор — жертва, а степень благочестия измерялась ее размерами. Жертвоприношение стало рассматриваться как самостоятельная магическая сила, способная вершить судьбами людей, как основа мироздания. Показательно, что в ряде мифов творение мира непосредственно связывается с первичным жертвоприношением.

К рубежу эры численность свободных бахийцев уверенно перевалила за 30 тысяч и установился устойчивый демографический рост. Бахийское население начинает расселяться на всё новые територии углубляясь в глубь материка в саванну-каатингу и проникнув в долину Парнаба. В первые десятилетия новой эры усиливаются и превращаются в заметные города Гергамалы(Макау) на востоке, Гипсурания(устье Парнаиба) и Камосин на западе, Солы(Собрал), Ареофойис(озера реки Куруа), Морабит(МорадаНова) и Парнаб(Терезина) в глубине материка. Каждый из являлся столицей небольших "полисов-княжеств" управляемых своими наследственными плегориями, подчиняющими свою ближайшую хору-округу куда обычно входили по две-три более мелких большесемейных общин. Растет эффективность хозяйства, оно начинает приобретать все более товарный вид, устанавливаются оживленные торговые связи, так запад давал железо и рабов, восток — соль и золото, северное побережье — дары моря, а с юга везли медь. Универсальной единицей обмена по прежнему оставались коровы, в обиход также входит и золото, месторождения которого найденны на восточной окраине бахийских територий. Хозяйственно-экономическое влияние бахийской амфиктионии начинает во всё больше мере сказываться на окрестные примитивные племена, так восприняв от бахийцев скотоводство, прежде всего коз, и возделывание совершенно простого и неприхотливого в уходе сорго — повлекло взрывной рост их численности. В сочетании с конкуренцией среди отдельных племен за продукцию бахийской металлургии и ремесла это вызывало рост столкновений между отдельными группами и складывание первых союзов племен на периферии амфиктионии — Шоко, Вамоэ, Амара, Катембри и Гамелы.
Усиливается конкуренция и непосредственно между полисами, все большую силу и влияние набирает находящийся на границе с саванной Ареофой/Ареобейт, находящийся неподалеку старейший Битабах клонится к упадку. Также растет находящийся на самом краю известных земель Парнаб богатеющий на торговле с дикими племенами, местность вокруг которого также богата железным рудами.

Гера пишет:

Примерно в конце 60х годов плегорием Ареофойа утвердился некий Бисара из семьи Хариатов. Сын мелкого архонта небольшого приграничного городка, он расширил полученные им в наследство владения и поднял могущество и престиж Ареобейта. Бисара заботился об установлении дружественных отношений, установив союз в Морабитом и Солами. Он заключил брачный союз с Камоссой, его жена получила в приданное богатую деревню на границе между ними. Брак укрепил политическое положение и общее благосостояние Бисара. Старое соперничество между Ареобейтом и Битабахом продолжалось и закончилось в начале 80х годов сравнительно бескровным подчинением приморского Битабаха. Тем самым Бисар стал правителем довольно значительного по территории и самого населенного государства-"плерия". У него был сильный характер, он жестко контролировал собственных чиновников и нижестоящих жрецов. Как правитель обладающий судебной властью выделялся строгостью наказаний виновных, так собственно из нескольких дошедших судебных примеров мы видим несколько случаев когда убийство чужой коровы приравнивали к убийству человека и казнили преступника отрубанием рук.
Около 86/87 года Бисаре наследовал его сын Адасандр, который по преданию считается отцеубийцей. Тем не менее он последовательно продолжил политику своего отца и расширил границы Ареобейта. Делом почти всего его правления стала борьба с Камоссой. После смерти камоссинской жены Бесара её брат Перисад хотел снова занять деревню, которая была дана ей в качестве приданого. Вначале успех сопутствовал Перисаду и ему удалось взять в плен противника, однако затем ситуация поменялась. После долгого противостояния оба правителя пришли к соглашению. Адасандр взял в жены дочь Перисада, она в свою очередь получила ту же деревню в приданое. После этого во избежание недоразумений в будущем Адасандр возвел на месте поселения укрепление Пентекоста. В последнем десятилетии века Адасандр вел войну с неким скотоводческим племенем, чилва или тильва, жившем в глубине редколесной саванны. Помимо военных действий была предпринята и политическая диверсия. Понимая что мощь племени в его единстве, он направил в лагерь противника своего сановника, чтобы тот сеял раздоры. Тем не менее война была очень долгой, около 16 лет, так как тильва помогали сначала Камосса и затем некоторые другие племена. В конце концов они были побеждены и были принуждены платить весомую дань, территория государства выросла в 1,5 раза, и оно стало самым развитым и заметным в Бахийской Амфиктионии. Подъем
могущества Ареофойя вызвал зависть со стороны правителя Сол и отношения между этими двумя государствами стали напряженными. По видимому прямых военных действий между собой не при Адасандре, не при его сыне Дионе не велось, хотя отношения все более обострялись. Тут стоит отметить что войны не велись в привычном нам понимании, сам тогдашний термин "война" имеет перевод в словосочетании "желание коров" — то есть представляли собой форму организованного разбоя против того или иного враждебного соседского клана. Боевые действия велись небольшими группами личных дружинников редко превышающих 50-60 воинов в одном месте в виде набегов и мелких стычек, часто в форме индивидуальных поединков, где после гибели и ранений нескольких человек сторона посчитавшая себя наиболее пострадавшей покидала поле боя. Потеря в столкновении даже пары десятков воинов могло оказать далеко идущие последствия на всё княжество и его долгосрочные перспективы.
Ни Диону, ни его сыну Вайсилиду не удалось в течение середины II века сломить сопротивление Сол. Эту задачу смог выполнить только основатель новой династии правителей Ареобейта. Все последующие плегоры из рода Бесаридов были слабыми властителями, и около 242 года используя недовольство народа некий советник последнего правителя теор Савсаний убил его и занял престол. Неуверенный в достигнутом положении он перенес свою столицу в Пентекосту и лишь по прошествии нескольких лет вернулся в Ареобейт. Однако самым важным свершением Савсания и его сына Каласия было сокрушение и подчинение в 250-60х годах плерия Солы. Перипетии этой войны охватили всю западную часть бахийского мира. Крупный торговый город Парнаб не имел значительного свободного населения и жизненно зависел от торговых связей и рынков Ареофойя, в таком же положении находился и Гипсураний. Оба поселения, Гипсураний и Парнаб, были сами молодыми из "старых городов" и самыми немногочисленными по числу свободных граждан, жреческая власть там была сравнительно слабо развита и их скорее можно было охарактеризовать торговыми республиками с решающим голосом народных собраний. Торговля шла преимущественно через устье Пернаба и океан, прямой сухопутный путь во внутренние области Амфиктионии был труден и опасен. Он проходил по племенным землям Гамел, союза племен ставшего в последние столетия достаточно сильным и многочисленным. Гамелы были союзниками плегора Сол, которые многие годы контролировали их. Также на стороне Сол и Гамелов негласно выступал и Камоссин, получавший с торговцев пошлины за проход и ночные стоянки купцов на своей территории. Поначалу успех сопутствовал противникам Ареофойя, его наступление на Солы было отражено и перешло на этом участке в затяжную фазу, Парнабу удалось купить военную силу крупного союза Амара, его многочисленные воинские отряды переправились при помощи парнабцев через реку. Однако гамелы нанесли амарам несколько серьезных поражений и сами перешли в наступление переправившись на левобережье. Они одержали еще ряд побед и разрушили многие поселения, после чего с добычей спокойно вернулись к себе обратно. Эффект рейдов гамел был столь значителен что племенной союз Амара так и оправился от потрясения. В начале 260х годов они самоустранились от боевых действий и переместились далее на запад за Токантий к устью Амазонии основав там новый более обширный аравакский племенной союз со старым названием Амара. К этому времени Ареофойю и Парнабу удалось найти новых союзников в борьбе с Гамелами, они привлекли их южных соседей племена Катембри. Эти два племенных союза имели давние счеты, и теперь усиленно снабжались оружием и всем необходимым. Столкновения отличались большим кровопролитием и ожесточением, катембри были более многочисленны, но гамелы превосходили их в сплоченности и шаг за шагом теснили южан, в конце концов заставив отступить далее на юго-запад. Казалось бы Гамелы и их друзья Солы должны торжествовать, однако в ходе изнурительной длящейся более десяти лет войны они понесли слишком чувствительные потери и оказались на грани истощения. Губительный удар был нанесен около 265года когда соединенные отряды парнабцев и начавших действовать более активно гипсуранцев обрушились на родовые селения гамел, им на помощь пришел и отряд Каласия, обойдя войска Сол скованные основной армией Ареофойиса. Вместе они основательно разорили местность севернее реки Поти. В результате гамелские вожди были сокрушены а сам племенной союз вышел из войны отступив на юг в бывшие земли катембри. Судьба оставшихся в одиночестве Сол была предрешена и 267году они сдались на милость победителя после двухмесячной осады города поистине огромной по местным меркам союзной армией в 1000 воинов и слуг.
Ареобейт-Ареофойис на исходе 260х годов стал поистине гегемоном, с этого момента можно уже говорить об объединенной державе-предимперии, а не о Амфиктионии. По завершению войны устрашенный Камоссин подтвердил все старые клятвы и поспешил заключить новый полувассальный договор. Вскоре своих представителей с богатыми дарами прислали Гергамалы признавая себя вассалом.
Подлинная централизации державы произошла лишь при новых правителях. В более раннее время в некоей области Пакатис обитало вассальное племя скотоводов подчиненное городу Битабаху. Вождем этой довольно небольшой группы в третьей четверти I века был некто Лал, он был полукровкой лишь наполовину декранской крови. Собственно, единственная заслуга оказавшаяся достойной упоминания, что он достаточно вовремя углядел момент заката своего сюзерена и своевременно поменял его на нужного. С тех пор потомки Лалов были отмечены и приближены властителями Ареобейта. Один из них, Темисока, в отгремевшей войне был одним из начальствующих в некоем отряде "равасессе", состоявшем из профессиональных воинов прошедших более чем пятнадцатилетнюю войну, и по видимому не слишком многочисленном. Для войны они снова как их предки вернулись к использованию лошадей, если и не для боя непосредственно, то для доставки на его место — термин "равасессе" по видимому упрощенная калька арамейского "rawixe" и "d-as-sesye", что в сочетании "сидеть верхом на лошади". Вообще это первое бахийское сведение об достаточно системном использовании на войне лошади, снова размножившиеся от буквально считанных единиц на саваннах континента, они начали осваиваться человеком буквально заново скорее всего не ранее начала новой эры.
В 269 году Темисока, " завоевав симпатии правительницы", зарезал Каласия и его сына-наследника, затем узурпировал престол плегоров Ареофойиса — основав новую династию Лалов, собственно правление его собственное и двух его сыновей. Низкое происхождение Лалов и "неправедное" занятие ими престола осуждалось и в последующие века, тогда же сопротивление определенных кругов было весьма активным. Темисока Лал стал очень способным и деятельным правителем, он обрушил на страну масштабные репрессии, по видимому несколько преувеличенные впоследствии, преимущественно пострадали его противники из высшей касты теоров. Но при этом оказался значительно укреплен административный аппарат, государство обрело некоторые светские черты. При Лалах было завершено подчинение Ареофойису отдельных областей Бахийской Амфиктионии, бывшие ранее почти самостоятельными княжествами. Темисоке удалось подорвать положение плегоров, так и не ставшее достаточно твердым, сведя до разряда высшего чиновничества(аналогичного епископам позднего Рима/Византии-"глав магистратов") — архонтов-старейшин, отделив от них военную, светскую и судебную власть. Даже после низвержения Лалов процесс оказался необратим и сохранил следы прежнего положения лишь в административном делении областей Бахийской Амфиктионии на "плерии" — "старые" и "новые". Не всегда это происходило без вооруженной борьбы, так была уничтожена правящая семья Камоссы — впрочем это могло быть связано и с тем что правители города имели определенные права на престол Ареобейта. Темисока пренебрегал религией, хотя формально занимал пост высшего духовного правителя страны, и повышал налоги — среди простого народа-декран, были слышны как симпатии так и ропот против низкородной династии — Темисока опирался прежде всего на оформившуюся в ходе долгих завоевательных войн армию и аскаренов(семит.-арамей. askar — солдат), ветеранов получавших значительные наделы на окраинах державы. Темисока Лал против своих противников и ненадежных знатных семей практиковал их депортацию, так они переселялись на другой конец державы или в приграничье на свободные неосвоенные земли. Обработанная и орошенная конфискованная земля мятежников в центральных районах иногда раздавалась аскаренам, ей же одаривались военные командующие отдельных отрядов. В пяти километрах южнее Ареобейта за пределами поселения на берегу искусственно созданного озера он возвел укрепленную резиденцию Битлал, куда стекались все нити управления его державы.
После смерти Темисоки его политику продолжили и его сыновья Адахна и Сенаила. За наступившие годы единого строгого порядка и общего мира Бахийская держава достигла заметных высот и достатка. Гражданский мир, свободная торговля и ограничение произвола чиновной знати содействовала экономическому процветанию. Именно такую картину блистательного и изобильного царства запечатлели для себя первые эльпидийские путешественники около 275 года. И такое положение могло просуществовать еще достаточно долго если бы не вмешались внешние факторы.

Гера пишет:

Династия Лалов в борьбе с местнической знатью, пытаясь подорвать их связь с "природными" доменами и клиентелой, использовала любые доступные приемы. Так, когда умирал один из "князей"-архонтов любого плерия, его сыну-наследнику, имевшему прямые наследственные права, чтобы стать правопреемником нужно было каким либо образом показать и подтвердить свою лояльность царствующим гегемонам — допускалось всё, от неординарно богатых подарков(заметно больше обычных ежегодных даров-откупных) до выдачи или казней возможных противников режима Лалов. Влиятельные дома должны были отсылать своих отпрысков в Битлал "на услужение", где они будучи фактически на положении заложников, воспитывались. Впрочем такое Лалам еще не в полной мере удавалось, иногда династы сохраняли свое положение даже вопреки еще не закрепившимся правилам.
Андрогет, сын архонта Гергамал Элекесандра, по видимому так же был отдан на воспитание в малолетстве, и отметился уже тогда честолюбием и дерзостью, оскорбив каким то образом правящего "царя", по видимому еще Темисоку, он сбегает из Битлала. Где он скрывался до более дееспособного возраста неизвестно, скорее всего неподалеку от владений своего отца в клиентских их Дому варварских племенах Шоко. Его отца, по сообщениям весьма благожелательного к правящим гегемонам, поступок сына по всей видимости никак не затронул. Однако дорога к наследству для Андрогета стала закрыта. Дело шло к передаче Гергамал в домен Лалов через женитьбу одного из них, Сенаила на Прокриде, дочери Элекесандра.
Около 273 года от Р.Х. или 594 года по местному летоисчислению побережье Бахии открывают для себя эльпидийцы, открытие носит случайный характер и принадлежит некоему Алкиду благополучно вернувшемуся с известиями домой. Однако уже на следующий год он приводит сюда уже четыре корабля, торгово-исследовательские экспедиции предприимчивых эльпидийских торговцев из Эремии следуют одна за другой и уже в следующем десятилетии торговое сообщение становится регулярным. Регионы обмениваются продуктами собственного ремесла, с севера в основном везут крупный рогатый скот, шкуры, местные ткани и керамику, драгоценные и поделочные камни, слюду, медь и соль. С эльпидского юга поступает более качественная в целом ремесленная продукция, также отправляют зерно, лошадей, шерсть, оружие. Эльпидские торговцы изначально монополизируют всю транспортную составляющую, что также сглаживает некоторое неравенство торгового баланса. На торговом маршруте вдоль побережья ими закладывается цепочка перевалочных стоянок-факторий, для отдыха команд, пополнения припасов и ремонта, через них же идет оживленная туземная торговля, главным образом рабами. Все эти пункты называются "мандрами"( от μάνδρα, букв. ограда, стойло, загон для скота), этимология совершенно понятна, так как использовались они в первую очередь для отдыха скота в долгом океанском путешествии, а также для сбора перед перевозкой скота другого рода, двуногого, и имели порядковое числительное. Наиболее крупными и известными впоследствии стали Альфамандра(Натал), Романдра(Рио-де-Жанейро), Капамандра(Куритиба), Сетамандра(Сантус), Витамандра(Витория). Самой крайней точкой торгового проникновения на начальном этапе стали Гергамалы, через этот своеобразный порто-франко шла практически вся торговля двух стран. Отношение династии Лалов к пришельцам было достаточно сдержанным, несмотря на очевидные плюсы торговли свободные их перемещения по стране не приветствовались.
Во внешне блестящем фасаде империи Лалов начали проступать первые едва заметные трещины, Темисока и его сыновья как уже было сказано в первую очередь опирались на армию, армия живет войной, в тоже время действительно адекватные противники в регионе с некоторых пор отсутствовали. В конце 270-начале280 годов Лалы организовывают несколько последовательных походов на варварские конфедерации Гамелов как своих старых противников, и их соседей Вамоэ, заставив обоих платить тяжелую дань. Однако эти походы носили лишь поверхностный грабительский характер, поспособствовав лишь централизации этих племен и соединению в заметный враждебный блок. Милитаризация и социальный дисбаланс общества прикрывались высокими налогами, что только усугубляло недовольство. Постепенно Лалы все таки вынуждены были сокращать военные расходы и ограничивать пожалования, что еще более сузило их социальную базу.
На этом фоне растет значение рабовладельческого хозяйствования, в первую очередь из-за дефицита рабочей силы, ветераны-аскарены и их командиры получали земли, часто на новозавоеванных землях, и становясь хозяйствующими субъектами нуждались в рабочей силе. К концу III века численность свободного населения Бахии едва перевалила за 300 тысяч. Общинное крестьянство нарушать старые патронажные связи и переходить в издольщики на новые земли не спешило, излишние рабочие руки общины всегда была возможность вывести на выселки на малозаселенный фронтир, наемный труд был слабо распространен из-за низкого околорабского статуса батрака работающего на другого человека. Также условия земледелия на неосвоенных и часто засушливых территориях требовали большой концентрации рабочей силы, пусть и низкой квалификации. Это показывало крайнюю выгоду и необходимость больших рабовладельческих хозяйств — постепенно в общественном устройстве Бахии начинает выделяться слой зажиточных землевладельцев и рабовладельцев — мариев — хозяев(от общесемитского mr; арабское mra, mar-at — мужчина, арамейское mari, mari-a — господин, хозяин, египетский иероглиф mr — соратники, сопутники(колл.), хауса muri-ma — спутник всадника). Эти хозяева с большой буквы выделяются из общего слоя пожалованных служилых аскаренов, к ним примыкают зажиточные "кулаки" из общей массы свободных общинников декран. Они сохраняют тот же полувоенизированный служилый характер и тесно связаны с государством, их благосостояние в большей части стоит на экономических методах принуждения и можно сказать в целом противостоит чиновно-жреческому положению теоров.
Со временем сословие мариев становилось бы весьма крепкой опорой для светского государства династов типа Лалов. Но этого времени уже не оказалось.

На далеком Юге, в 282 году завершается очередной раунд противостояния аристократических группировок. После неудачной попытки захвата власти претендентом на престол малолетним Лаэртом и стоящим за ним Главком из дома Клементеридов проигравшие вынуждены покинуть родину и по обычному эллинскому обычаю отбыть в изгнание. После поспешных сборов путь их лежал на север по уже известным проложенным маршрутам. Свой путь они заканчивают в Альфамандре в устье Потены, на самой границе земель гегемонов-проэдров Бахийского союза. Далее в Битлал ко двору нового "царя"Адахны из более чем трёхста изгнанников с дарами в поисках милости следуют только Главк с Лаэртом и ближайшими спутниками. Адахна, старший сын умершего Темисоки, только занял родительских престол, смущен и насторожен нежданными гостями с Юга, ему везде видятся интриги и коварство врагов династии. С Главком и Лаэртом обращаются максимально учтиво, но при этом осторожно и холодно как с чужаками с неизвестными намерениями. Милость проэдра выражается в разрешении эльпидским эмигрантам остаться на поселение на границе в Альфамандре и выделении всей округи в безраздельное пользование на какое угодно время. Им разрешается заниматься любой деятельностью и торговать в Гергамалах, с освобождением от любых налогов и пошлин, торговать или перемещаться по любой другой земле далее Гергамал запрещается. Впрочем Главк с соратниками вполне удовлетворен полученным, положение им видится как совершенно временное, ни Главк ни молодой царевич вовсе не собираются отказываться от политической борьбы на покинутой родине. Через активно перемещающихся эремийских торговцев поддерживаются контакты с тайными единомышленниками, засылаются соглядатаи. Оба внимательно следят за состоянием дел в Эльпидии. В это время к ним по видимому и примыкает скрывающийся в горах Борботура сын архонта Гергамал Андрогет. Возможно архонт Элекесандр все же тайно поддерживал связь со скрывающимся сыном и сам направил его к пришельцам стремясь установить прямые контакты к взаимной выгоде. Главк и Лаэрт готовились к реваншу и вполне очевидным кажется стремление пополнить свои силы за счет местных авантюристов и изгоев вытолкнутых из своей среды.
В 288 году от тропической лихорадки умирает Главк, однако это не изменяет общих планов эмигрантов. И казалось бы удобный момент наступает в 290 году, во время очередного аристократического заговора убит Ксанф и престол базилеев оказывается временно вакантным — Лаэрт сотоварищи выступает на Юг.

Гера пишет:

На далеком Юге, в 282 году, завершается очередной раунд противостояния аристократических группировок. После неудачной попытки захвата власти претендентом на престол малолетним Лаэртом и стоящим за ним Главком из дома Клементеридов проигравшие вынуждены покинуть родину и по типичному эллинскому обычаю отбыть в изгнание. После поспешных сборов путь их лежал на север по уже известным проложенным маршрутам. Свой путь они заканчивают в Альфамандре в устье Потены, на самой границе земель гегемонов-проэдров Бахийского союза. Далее в Битлал ко двору нового "царя"Адахны из более чем трёхста изгнанников с дарами в поисках милости следуют только Главк с Лаэртом и ближайшими спутниками. Адахна, старший сын умершего Темисоки, только занял родительских престол, он смущен и насторожен нежданными гостями с Юга, ему везде видятся интриги и коварство врагов династии. С Главком и Лаэртом обращаются максимально учтиво, но при этом осторожно и холодно, как с чужаками с неизвестными намерениями. Милость проэдра выражается в разрешении эльпидийским эмигрантам остаться на поселение на границе в Альфамандре и выделении всей тамошней округи в их безраздельное пользование на какое угодно время. Им разрешается заниматься любой деятельностью и торговать в Гергамалах, с освобождением от любых налогов и пошлин, торговать или перемещаться по любой другой земле далее Гергамал запрещается. Впрочем Главк с соратниками вполне удовлетворен полученным, настоящее положение им видится как совершенно временное, ни Главк ни молодой царевич вовсе не собираются отказываться от политической борьбы на покинутой родине. Через активно снующих эремийских торговцев поддерживаются контакты с тайными единомышленниками, засылаются соглядатаи. Изгнанные внимательно следят за состоянием дел в Эльпидии. В это время к ним по видимому и примыкает скрывающийся в горах Борботура сын архонта Гергамал Андрогет. Возможно архонт Гергамал Элекесандр все же тайно поддерживал связь со скрывающимся сыном и сам направил его к пришельцам стремясь установить прямые контакты "через голову" своего царя к взаимной выгоде. Главк и Лаэрт готовились к реваншу и вполне очевидным кажется стремление пополнить свои силы за счет местных авантюристов и изгоев вытолкнутых из бахийского общества.
В 288 году от тропической лихорадки умирает Главк, однако это не изменяет общих планов эмигрантов. И казалось бы удобный момент наступает в 290 году — во время очередного аристократического заговора убит Ксанф и престол базилеев оказывается временно вакантным — Лаэрт сотоварищи выступает на Юг. Мы не можем быть в полной мере уверенными, знал ли Лаэрт или даже имел ли непосредственное отношение к мятежу в Дельфинополе. Тем не менее данные события совершенно не застали Лаэрта врасплох, время морского пути между Бахией и Эльпидией в среднем занимает 2-3 месяца в зависимости от сезона в один конец. То есть с момента гибели Ксанфа и появления со своими людьми Лаэрта никак не могло пройти меньше 4-5 месяцев помимо подготовки к выступлению — весьма не малый срок в накаленной борьбе политических группировок. Никто бы не стал ждать без серьезных причин прибытия еще одного претендента на престол. И при этом Лаэрт прибыл не слишком поздно, по крайней мере до выдвижения Аресия на престол. Можно говорить о сговоре части эльпидской элиты с изгнанниками андромахидами-клементеридами, который все же не дал им решающих шансов. В борьбе с этим кандидатом Великих домов Лаэрт терпит поражение. В городе несколько дней шли уличные бои в которых Лаэрт был серьезно ранен, его отряд выбит из дворца и оттеснен в одну частей порта — отсюда они и эвакуировались в эремийский Гефестион. Торжествующий Аресий взяв страну под контроль собирал гетайрское ополчение для похода в Эремию где укрылся Лаэрт и куда собирались оставшиеся сторонники и клиенты партии андромахидов. До боевых действий и разорений дело не дошло, Великие Дома предпочли далее не нагнетать братоубийственный гражданский конфликт, предложив Лаэрту покинуть страну на весьма почетных условиях. Собрав всех и всё что можно Лаэрт теперь уже навсегда покинул страну и в самом конце 291 года возвращается в Альфамандру.
Участвовал ли Андрогет в походе на Дельфинополь неизвестно, по официальной истории династии считается что весь первый период своей жизни от бегства от "царей" он провел "пастухом" в горах Борботуры, по преданию в этих горах он находит клад сокровища которого пошли на формирование повстанческой армии. Скорее всего клад красивый вымысел, на армию были потрачены родовые сокровища гергамальских архонтов и добыча взятая в южном походе. По возвращению Лаэрта и явному крушению эльпидских планов между ним и Андрогетом заключается соглашение. Эльпидские эмигранты, а это уже почти тысяча воинов, и бахийские инсургенты группирующиеся вокруг Андрогета объединяют свои силы для свержения ненавистных большинству своих подданных Лалов. Изгнанникам обещаны уделы, земли, должности при дворе и армии и возможность реванша в будущем опираясь на более широкие ресурсы. Для скрепления договора в мае 292 года Лаэрт женится на сестре Андрогета Прокриде.
Пока еще действующие гегемоны-протекторы Бахийского союза не сидят сложа руки, на бунтующие восточные пределы государства послана почти вся действующая армия, пятитысячная карательная экспедиция во главе с младшим братом-соправителем Сенаилой. Преодолев засады и засеки гор Борботура Сенаила спускается в верховья Потены где его встречают основные силы Андрогета и Лаэрта. Мятежников почти в два раза меньше, однако у них нет проблем со снабжением в отличие от Сенаилы и они отлично знакомы с местностью, в том числе благодаря легким воинам племен шоко. Мелкими стычками и маневрами они изматывают правительственные отряды, заставив их ноябре 292 года с началом сезона дождей отойти на север в Гергамалы на отдых. Лаэрт и Андрогет имеют более сильный флот и господствуют на море, пока войска Лалов разделены и малобоеспособны, они сажают в январе 293 года все свои отряды на суда и высаживаются прямо в сердце Бахии. Короткий марш от побережья и столица Бахии, уже давно не имеющий стен восьмивратный Арофойис, в их руках, восстание охватывает теперь уже всё государство. Андрогет с Лаэртом из заурядных бунтовщиков с окраин превращаются в силу, Битлал осажден и в марте "царь" Адахна кончает жизнь самоубийством. Хотя весы склонились на сторону Андрогета, тем не менее гражданская война против Сенаилы длится еще два года, большая часть знати и народа поддержали Андрогета в пику ненавистным Лалам, однако и у тех оставались в немалом числе сторонники. Гражданский мир устанавливается лишь к 294 году достижением некоторого компромисса, Сенаила с горсткой верных бежит горными тропами на юг в долину Большого Шику(река Сан-Франсиску). Новая династия Мориев, рода основателей и первых владык Гергамал по сути ограничилась лишь косметическими изменениями оставив в неприкосновенности систему созданную Лалами. Старая удельная аристократия плериев не смогла вернуть себе былое могущество. Продолжало расти экономическое значение мариев и лишь несколько ослаб контроль над теорами, не в ущерб функциям центральной власти. Мории в отличи от Лалов большее значение уделяли религии, при них Битлал развился прежде всего как крупнейший на тот момент на континенте храмовый комплекс. Эльпидские союзники как и было обещано были осыпаны дождем наград, им был даны поместья конфискованные у сторонников прежней династии, посты в преобразованной армии, из эльпидийцев сформирована дворцовая стража, пришельцы получили право на торговые кварталы во всех крупнейших городах. Вполне понятно что единственным слоем чьи ожидания нового не оправдались был простой народ, расходы новых династов не только не упали а еще более выросли.
Не удалось сократить даже хотя бы армию. Пользуясь временным ослаблением Бахии в контрнаступление перешла варварская периферия — в 294-96 объединенные отряды гамел и вамоэ проводят несколько болезненных набегов, в последующие годы бахийцы снова овладели инициативой, пограничная война растянулась еще на десятилетие. 304 годом отмечено первое нападение на Бахию "морских змей".
В I — III веках в глубинных районах континента Южная Америка происходили не менее масштабные миграционные процессы что одновременно и на просторах Евразии. Если на Великое Переселение Народов на территории Евразии обращено внимание многочисленных исследователей, то Западному Полушарию тут повезло гораздо менее, в том числе из-за крайне малого числа источников. Мы можем лишь примерно восстановить картину аборигенных обществ переживавших в те века самую настоящую металургическо-неолитическую революцию. Взрывное расширение экономической базы и более выраженный переход от присваивающего к производящему хозяйству вызвал и быстрый демографический рост наиболее успешных в заимствованиях племен. Первый очаг сложился вокруг периферии Эльпидии из керандийских племен равнины Пампы и тупи-гуаранийских племен концентрирующихся в верхних бассейнах Уругвая и среднем бассейне Параны. Первые выбрали экспансию приандских склонов затем вдоль них распространились и выше на нагорья Антиплано вступив в успешную борьбы с самобытными андскими культурами сформировав кхшатрийскую государственность. Вторые, гуарани, осваивали огромные пространства Гран-Чако и Бразильского плоскогорья, здесь на просторных возвышенностях Мату-Гросу они столкнулись с "длинноухими", другой не менее сильной волной завоевателей. Находясь на ниархийской перифирии регион Истмо-Колумбия самими естественными обстоятельствами был "плавильным котлом" подобным Скандии и он выплеснул несколько волн чибчаязычных завоевателей. Основной удар пришелся на более отсталые группы араваков, которые были либо ассимилированы, либо отступили на восток в высокогорья Гвианы, в Амазонию и даже еще далее в предгорья боливийских Анд. Племена чибча не остановившись на этом и также проникли в Амазонию вплоть до плато Мату-Гросу, однако основная масса осела на склонах Северных Анд от Эквадора и на побережьях Карибского моря и Антлантики до Суринама. Отсюда с Гвианского побережья эти бесстрашные путешественники и беспощадные пираты начали совершать набеги на побережье Бахии, в 304 году упоминается первое пока весьма бестолковое нападение на крайний западный форпост Бахии Фрору(Сан-Луис). Нападавшие с уроном отброшен, весь ущерб несколько сожженных в беспорядке построек. И уже через год в 305 нападение повторяется, "морских змей" теперь заметно больше и они решаются подступить уже к самому укреплению, впрочем без всякого успеха. С этого момента нападения становятся регулярными и распространяются далее по побережью, на борьбу с ними отныне уходят основные силы армии Мориев. Заметно, возрастает значение и численность флота где ключевую роль играют эльпидийские выходцы. Не менее тревожное положение складывается и на варварских окраинах, где в зоне цивилизационной перифирии складываются первые предгосударственные образования. К рубежу IV века завершается формирование государства Амара, многоэтничное по составу основанное говорящими на утраченном языке "предамарцами" господствующими над основной "аравакской" массой население. Отличилось достаточно высоким уровнем земледелия и развитым гидротехническим строительством, центры Амара располагались от Меарона на востоке до Токантиса и полуострова Марага на западе в глубине болотистых лесов на отдалении от побережья. Чтобы было также и весьма кстати в свете набегов пиратов-чибча. Далее на юг располагались караибские земли, которые караибы уже или все же еще, не покинут под напором племен тупи, воинственные по природе и практикующие людоедство врагов они сплотились в борьбе с напором тупи с юга и чибча с запада. В среднем течении Токантиса, на пересечении выгодных торговых путей раскинулась Аласандая, неведомо каким образом чудовищно скалькированая Александрия, государство-город-земледельческая община площадью застройки в 250-260 га, чьи кварталы и улицы населяет более 15 тысяч человек, соперничая с подобными протогородами балканско-анатолийского неолита. Далее на юго-запад в среднем течении Шингу расположилось еще одно земледельческое караибское протогосударство которое также лаконично назовем Шингу, так как о нем совсем мало сведений. Извсетно, что население его многочисленно, управляется архонтами и живет в больших укрепленных городах, в которых укрывается и ведет постоянные войны против прочих варваров, по видимому чибчаязычных. Далее на юго-восток между верхним Парнабом и средним Шику кочуют по гористому редколесью воинственные племена Гамел и Вамоэ, смесь апачей с печенегами, живут небольшими родовыми группами по 60-100 человек , 4-5 родов составляют "орду" признающую верховенство какого либо харизматичного вождя, заняты скотоводством и набегами на Бахию и прочих соседей. Далее на восток живут жэязычные земледельцы большой речной долины Большого(или Старого) Шику, подобно Нилу древнего Египта всё мироздание местных жителей закручено на Старика-Шику, крупнейшую речную систему этой части континента. В первом десятилетии IV века здесь завершается складывание государств, возможно связанное с бегством в эти края последнего Лала Сенаилы с соратниками. В первые десятилетия государство Пара(возможно от общего гидронима Пара — река, Страна Реки, не исключен вариант от греческого πᾰρά — возле, около, вне — как выражение перифирии). Уже имело достаточно оформившуюся "царскую" власть, успешно противостояло набегам кочевых кланов, включило в себя скатившиеся к упадку племенные группы катембри. Вело в целом успешные войны с расположенным на побережье непосредственно в устье Шику "государством" Гала, которое получало непосредственную помощь от эремийских купцов.

[HTML_REMOVED]Ниархия[HTML_REMOVED]

Вернемся к судьбе гребной части флота, занесенной севернее других.

Оставленные бурей посреди океана, разыскав ближайших соседей и сорганизовавшись, менее 3 тысяч человек на 2 с половиной десятках диер, 3 монерах и 1 чудом уцелевшем флагмане двинулись на запад. Припасов для возвращения на восток им не хватило бы, а знающие лично Аристотеля говорили, цитируя учителя:

"К западу от геракловых столбов простирается море... и в короткое время его можно пересечь и достигнуть Индии."

И они оказались частично правы — море и правда удалось быстро пересечь.

В сентябре гребная часть Флота добралась до острова Гваделупа

К моменту обнаружения берега люди уже находились на голодном пайке, досасывая последние сухари. Своих припасов у них не было (остались на отнесенных к югу грузовых парсниках). Чтобы прокормить несколько тысяч мужчин, не умеющих охотиться в тропиках, необходимо было полное ограбление побережья, после чего передвижение к следующему участку, еще не ограбленному. Другие части флота могли остановиться, засеять поля, забросить сети, дождаться урожая. Тут же были боевые гребные корабли с хорошим ходом но малой вместимостью но с большими экипажами. Им остановиться и передохнуть можно было только в месте, содержащем достаточное количество припасов, что требовало земледельческого населения и желательно некоторой государственной организации.

Поэтому, флот двигался в поисках Индии все дальше на запад вдоль Антил, минуя Гаити, берега Кубы, и наконец от берегов Кубы вышел к берегам Юкатана.

Обследуя северо восточное побережье полуострова корабли наткнулись на одну из древнейших гаваней майя — Исла Черритос.

Chontal Maya trade enterprise. The island was first developed as an active port around 300 BC
or earlier and showed continuous occupation during the Formative and early Classic period. The
archaeological investigation of Isla Cerritos revealed a number of large stone warehouse
platforms and the loading area on the southern shore of the island was protected by a 2000 meter
stone breakwater that could easily provide shelter for 300-400 large trading canoes. The
magnitude of this large port facility would confirm that the seafaring Chontal Maya were a
populous, sophisticated, and powerful entity within the complex of early Maya society.

http://www.newworldexplorersinc.org/MayaOrigin.pdf

Там греки наткнулись на лодки торговцев племени чонтиль и, в процессе ускоренного допроса, торговцы, желая отвести напасть от своих поселений на западе, направили на пальцах флот на юго-восток, в сторону Белиза.

Одной из первых жертв тотального грабежа стал молодой городок Муйиль к югу от Косумеля

За ним последовали прибрежные городки Белиза.

Полутысячные десантные отряды рыскали по долине Нью Ривер и окрестностям до Куэйо собирая припасы, в то время, как оставшиеся с кораблями моряки развлекались в Серросе, плотники и кузнецы занимались починкой того, что нуждалось на кораблях в починке.

На что способен полутысячный отряд профессионалов с мечами и в доспехах можно прочесть в истории ФРАНСИСКО МОНТЕХО

Даже ближайшие окрестности реки позволили охватить население порядка полусотни тысяч человек, а значит собранные припасы были вполне достаточны для прокормления Флота, как немедленного, так и постоянного.

Пришельцы были поражены "легкой" жизнью майя. За шесть месяцев работы они могли бы вырастить достаточно пищи, чтобы прокормить себя, и при том достаточно оставалось для торговли и на другие нужды. Остальные шесть месяцев года они могли заниматься чем пожелают.

Разумеется, пришельцы сочли это в высшей степени несправедливым и поспешили исправить ситуацию, найдя местным много интересной работы

Без транспортных кораблей, способных вместить припасы для долгого плавания об океанских плаваниях можно было забыть. Необходимо было перебрать и уже имеющиеся корабли и даже для них требовалось железо и нержавеющая бронза, на крайний случай медь, но ничего подобного в окрестностях обнаружено не было. Хорошо хоть, что близкие болота обеспечивали плохим железом, гнущимся и ломающимся одновременно.

Тем временем изучался язык местных, упорядочивалось управление, становище в Серросе обрастало домами, в домах появлялись женщины, их и детей от них тоже нужно было кормить. Для этого в ближние регионы были отправлены отряды на каноэ пополам с местными гребцами и проводниками. Из долины Нью Ривер они перешли в долину Белиза и дальше на юг, к подножию гор майя до Гондурасского залива.

Попробуем оценить численность майя того времени.

1. в классическую эпоху их число доходило до 13млн.

2. даже простейшая подсека позволяет прокормить 23-25чел с км2 в Юкатане и 75-100чел с км2 в Петене

3. с использованием садов и рыболовства в садках можно прокормить до 200чел/км2

4. используя интенсивные технологии приподнятых полей и каналов в болотистой местности и террас в горной можно довести локально плотность до 700чел на км2

5. площадь Юкатана 180тыс км2, плюс горы Гватемалы получим порядка 250 тыс км2. Это даже при средней плотности 20чел/км2 дает 5 млн чел, добавив незаселенное "пространство войны" между племенами, городами и союзами — оставим 3млн.

6. Учитывая, что максимальное число всего в 4 раза больше этих 5 млн, а также, что 300г до н.э. — в земле майя сухой период (475-250гг до н.э)

Это значит, что народу будет еще меньше, млн 2, с большой региональной диспропорцией

карта городов майя на 300 до н.э. (см. выше) показывает места сгущения: Петен(Тикаль и пр), затем Белиз, как окраина Петена, наконец горная Гватемала и восток северных равнин.

Можно предположить порядка 300тыс на север Юкатана со сгущениями у сенотов, порядка полумиллиона на горы и тихоокеанское побережье, 1млн на Петен и все южные равнины (бассейн Усумасинты, оз Петен и пр) и порядка 100 тыс на Белиз (к концу 1 тыс.н.э. — 400тыс) с плотно заселенными северными равнинами и слабо — южными влажными горами

Т.о. в первые 3-5 лет были покорены жители Белиза, однако за это же время до половины гостей обзавелись походными женами, многие и детьми, удвоим тем количество ртов, которые нужно кормить.

Тем временем, отдельные пары и тройки кораблей были отправлены на разведку к северу и к югу для поиска пути в Индию, но прохода к Западной Большой Воде, о которой говорили туземцы, найти не удалось.

Южная экспедиция обнаружила только дикие берега, тянущиеся все дальше назад, к востоку, и от побережья Панамы повернули назад в связи с истощением припасов.

Северная же группа шла путями торговцев чонтиль, выменивая еду на награбленный в Белизе нефрит и безделушки, дошла до Рио Гранде, но попала в бурю и потеряв 1 корабль с трудом вернулась. В дальнейшем новые экспедиции обнаружили, что и здесь берег чем дальше тем больше поворачивает на восток, преграждая путь на запад.

Между тем корабли старели и вопрос о инструментах и о меди стоял все острее. Конечно, у туземцев удавалось найти медные безделушки, но они приходили из глубины материка, а отрываться от моря греки не хотели. Выручили опять купцы чонтиль, рассказав о том, что медь иногда приходит и с большого острова на востоке, который они тоже посещают. Новая экспедиция пошла по этим следам вдоль южного берега Кубы. След вывел их к бухте Сантьяго де Куба, на юго-восточной оконечности острова где туземцы рассказали (по настойчивым просьбам) что действительно находят иногда ковкие камни.

Для обеспечения себя стратегическим ресурсом решено было основать колонию, благо бухта была удобна для стоянки кораблей. Было перевезено 150 эллинов и 300 майя для подсобных работ и выращивания кукурузы. Колония получила имя Халкидис.

В это время начал вступать в силу новый фактор — болезни старого света. Первым приняло на себя удар население Белиза, затем эпидемии двинулись вглубь материка, от селения к селению, от племени к племени. Обложенные данью племена первыми начали быстро сокращаться в числе, вынуждая пахать самих ниархов, которые впрочем использовали для этого своих женщин (ибо те хотя бы знают как пахать в здешних условиях), что также вело к росту их количества у отдельного горожанина.

Также, это вызвало экспедиции, уже не для покорения новых земель, а для завоза пленных на пустеющие покоренные, тем более, что примерно треть прибывших была главным образом воинами и предпочитала добывать богатства оружием а не орудиями.

И руководство флота, видя рост напряжения и брожение среди воинов, предпочло отпустить их на условиях признания главенства, чем получить бунт на корабле.

За прошедшие годы многие греки, истощенные длительным путешествием и непривычным климатом, ушли из жизни, но до 1000 воинов и моряков, добавив к ним пару тысяч "союзных" майя, решено было отправить в поход на города Севера, дабы привести их к покорности, добыть пленных и обложить данью.

Северные берега Юкатана уступали Белизу в населенности и вскоре Цибильчальтун, Кабах, Зцна склонились перед сариссами боевых фаланг.

Расширяющаяся экспансия привела к распылению сил и ослаблению в каждой отдельной точке. Корабли высаживали отряды грабителей/покорителей по всему побережью Гондураса, и все дальше по берегам Юкатана, доходя уже до устья Усумасинты. Уверенные в своих силах греки отправляли в экспедицию по 4 , 3, иногда даже 2лохоса (по 128=32х4 человек — греки любили точность) с парой сотен союзных легких щитоносцев, не держащих строй но заполняющих промежутки меж лохосами и сотней лучников и пращников. Оставшиеся дома семьи союзников и доля в добыче были достаточной гарантией их верности. Стойкость же от них требовалась лишь достаточная, чтобы продержаться, пока стена копий не сокрушит врага перед собой и не обратит его в бегство.

Для обеспечения удобства высадки и ремонта кораблей на восточном берегу Юкатана у деревушки Келестун, где лиман защищал от частых непогоды выходящая на поверхность подземная река обеспечивала пресной водой была основана колония, где поселились 500 греков с семьями и примерно столько же семей майя за стенами.

(311г до н.э.) Превосходство ниархов сыграло с ними дурную шутку. Они расслабились, легко побеждая разрозненные ополчения вооруженных камнями и палками племен и собирая пленных и дань мукой, золотом и нефритом.

А между тем племена северо-запада, возмущенные действиями захватчиков решились объединиться и сообща сбросить их в море, откуда они пришли. Во главе союза встали летние вожди Цибильчальтуна, Кабаха и Эцны и за каждым из них вышло на бой по три тысячи воинов, уже не раз отведавших кровь и сердце врага.

Когда из Келестуна в очередной раз вышел таксис в сторону Кабаха, гонцы немедленно оповестили союзников, выступивших всеми силами туда же.

В 20 парсангах от берега греки увидели двигающиеся навстречу им клубы пыли и поняли, что предстоит битва. Привычные разгонять скопища туземцев, они выстроились в линии по лохосам, позволив союзникам занять свои места в промежутках и на флангах, после чего запев пеан они двинулись на врагов.

Приняв на щиты град камней коса смерти начала свою работу. Набегающие орущие волны откатывались, оставляя кровавый след. Надо было только идти и ждать, когда мужество оставит врагов, после чего воздвигнуть трофей.

Но разгоряченные битвой они не заметили как новые тучи пыли появились справа и слева от них, пока из этих туч не пошел дождь из утыканных обсидианом мечей, кремневых топоров и просто заостренных кольев. Фланговое прикрытие было сметено в несколько минут и под ударом оказались уже края фаланги. Строй начал рассыпаться и теперь каждый должен был биться сам по себе. Крайние лохосы были обречены, ибо на них пришелся главный удар свежих сил майя, но средние, в очередной раз отбросив поредевшие ряды принявших на себя главный удар жителей Кабаха, понимая что битва потеряна, смогли все же построиться в две колонны и начать отступать, принимая в свои ряды тех, кто смог вырваться из побоища на флангах. Союзные майя, избежавшие гибели давно уже бежали в сторону берега, и за ними, теряя задних, продолжали прорываться греки. Два дня ада пережили выжившие, пока не подошли из Келестуна оставшиеся там три лохоса, оставив последний защищать колонию. Лишь тогда нападавшие прекратили преследование, ибо и они были утомлены до крайности.

Менее сотни из четырех лохосов смогли вернуться обратно, большая часть подданных майя разбежались, меж тем как окрыленные победой участники лиги Пуук подтягивали новые силы, собирали припасы, делили добычу и готовились покончить с ослабленными пришельцами.

Меж тем, пока город готовился к обороне, к Белизу был отправлен корабль с вестью о том, что шестая часть колонистов погибла в один день и еще одной части грозит та же участь. Власти колонии должны были действовать решительно, чтобы не получить восстание и у себя под носом. Оставив полтысячи греков за стенами Серроса, тысяча воинов, призвав равное число союзных туземцев отплыли на кораблях и лодках на помощь Келестуну.

При виде подплывающихкораблей, уже начавшие пытаться штурмовать известняковые стены колонии, члены лиги Пуука предпочли отступить.

Меж тем, решено было используя флот бить врага по частям.

Оставив защиту для стен, три неполных таксиса вновь погрузились на корабли и дошли до гавани Прогрессо, откуда подвергли страшному разгрому Цибильчальтун. Подоспевший на выручку от Кабаха военный вождь был немедленно разгромлен и запросил мира. Мир был дарован ему на условиях того, что дань должна быть не выше оговоренной и при нападении на местные племена пришельцы выступят заодно с ними. В подтверждение чего были выданы заложники из знатнейших семейств и часть добытых в битве у Кабаха доспехов (впрочем, майя клялись, что выдали все).

Затем, высадившись уже у Чампотона таксисы обрушились на Эцну и ее окрестности, предавая все и всех огню и мечу, пока не принудили тамошних вождей к миру на тех же условиях.

При слухе о таком, понесшие наибольшие потери жители Кабаха сами послали послов о мире.

Так, в течение года было покончено с первым восстанием майя.

Была истреблена самая радикальная часть пришельцев, ратовавшая за покорение местных "царств", и возможность экспансии была сильно ограничена.

Отношения с местными стали более упорядоченными, дань ограничена, но открыта возможность для торговли (раньше в этом не видели особого смысла, предпочитая брать так)

И в дальнейшем новые колонии основывались уже не на завоеванных землях а на основе договора с местными (ну, как правило), и рабы все чаще покупались у местных а не захватывались у них.

300г до н.э.

Сменилось поколение. На континенте продолжали бушевать эпидемии. Местные все более исполнялись уверенности, что конец света не за горами и продолжали печально вымирать. Пришельцев сменили их дети-полукровки, 3-4тыс метисов (мужеска полу), большая часть которых считали себя эллинами, детьми Великого Моря, самим Небом предназначенными властвовать над миром. Сравнимое число мальчиков, как и девочек македонцы оставили после себя в местных деревнях, где они останавливались иногда отдохнуть душой и телом. Дети эти были куда более устойчивы к натиску болезней, хотя и воспитывались в местной культуре.

Среди ниархов свои жены, воспитанные в умении руководить местными пахарями пользовались конечно большей популярностью, чем местные женщины, умеющие ткать и готовить, но пашущие всяко хуже мужчин, и понятно не овладевшие командным голосом.

Т.о. к рубежу веков начали формироваться относительно монокультурные семьи (3-4тыс)

К этому времени плавающие вдоль берегов Кубы обнаружили, торгуя с туземцами изделия из золота, что привело к обнаружению россыпей Аримао в центральной Кубе и основании новой колонии Хрисополя.

В связи с прекращением набегов и большими потерями число колонистов в Келестуне уменьшилось до 300, что с женами, детьми и подчиненными майя довело численность населения города до 2 тыс, а рождение новых детей — и до 3. Город взял на себя торговлю между районом Пуук и землями к западу — от ольмеков до хуастеков.

Основная же часть пришельцев осела в городках на берегах Белиза. Тамошнее население было покорено и ослаблять силы, основывая городки в отдалении было опасно — память о восстании выла еще свежа. Иногда происходили стычки в верховьях рек с жителями центральных областей — района Петена, для захвата людей и за контроль над окраинными территориями.

На этом этапе сохранению гуманитарной культуры способствовала традиция совместного обучения мальчиков в гимнасиумах и пр. Наличие некоторого прибавочного продукта позволило сохранить эту традицию, обеспечив достаточно высокую для региона грамотность. Отношение к туземцам строилось на основе Аристотеля (варвар — раб по природе и воспитанию, будь согражданин для белых и господин туземцам, в общем британцы в Индии, сагибы и сипаи...) .

Далее, учитывая, что

475-250гг до н.э. — сухой период в регионе майя

250 до н.э- 125г н.э. — влажный климат, расцвет доклассических майя.

125 н.э. — 250 н.э. — засушливый, катастрофа Эль Мирадора и пр.

250-760 гг н.э. — влажный период, классические майя, засуха 600г совпала с упадком Тикаля.

(Даймонд, Коллапс)

Имеем — еще 50 лет сухой климат, позволяющий «европейцам» адаптироваться и втянуться в местную экономику.

К 270г второе поколение уже стало добропорядочными главами больших семейств (3-4тысх4,5-5детей в семье=13,5-20тыс).

Таким образом, в Белизе проживало 15-17тыс. ниархов, сравнимое число культурно местных метисов и порядка 60тыс местных чистокровок — общинников и рабов — до 90 тыс всего.

Жизнь среди майя, жены майя, сельскохозяйственный уклад, заимствованный у майя не могли не повлиять на религиозно-философское осмысление мира пришельцами:

Крон не просто сверг Урана а Зевс Крона — но это было актом принесения божества в жертву и тем самым актом перетворения и обновления мира. Сюда же ложились и арамейские мифы о творении мира из тел поверженных хтонических чудовищ

Одновременно с этим распростраялись и антимагические концепты осевого времени того же Платона (лучше претерпеть несправедливость чем сотворить ее, мифы, рисующие богов несправедливыми сами неблагочестивы).

В связи с этим все чаще Крона стали рассматривать как нарушителя законов добродетели, организатора жертв себе (поедание своих детей), Зевса же — как прекратившего эту неблагую практику и по праву свергшего недостойного. На этой почве сформировалось одно из течений, отрицающее местную практику жертвоприношений, как Кроническую, в противовес тем, кто вслед за местными рассматривал ее как необходимую для сохранения мира и потому практикуемую богами в т.ч. и Зевсом относительно отца.

После 250г начала расти влажность, прибрежные земли стали все гуще покрываться джунглями и болотами.

Прибудь пришельцы на 100 лет позже — климат истребил бы их лучше чем болезни — туземцев, но теперь на берегах Юкатана жило уже третье, четвертое, пятое поколения от смешанных браков.

К 200г. число законных ниархов достигло 30 тыс, вдвое большее число местных с той или иной примесью крови пришельцев — эта группа была не замкнута, а их лучшая приспособленность к болезням делала их среди местных завидными партиями.

В районах Нито (у оз. Исабель) и Шикаланго (у устья Усумасинты) были основаны еще 2 фактории/крепости/колонии по полторы сотни граждан для контроля торговли в этих направлениях и как перевалочные базы.

К 150г в городах ниархов проживало порядка 45тыс (метисация и смешение культур продолжаются) не считая рабов и хоры.

В торговую орбиту ниархов включаются уастеки на севере и южные племена до Панамы.

Не такими быстрыми темпами растет торговля с восточными островами. Жители Кубы, а также соседних Гаити и Ямайки далеко не так развиты, как жители континента, хотя близлежащие районы потихоньку перенимают навыки более культурных соседей. Колония на Аримао несколько подросла (порядка 150 семей, еще столько же холостяков, вполне довольных местными девушками, и до пары сотен рабов — всего порядка тысячи человек), беднейшая часть жителей мыла золото сама, зажиточная — прикупала рабов, торговая — скупала золото у туземцев и других колонистов.

К 100г чистокровных индейцев в Белизе практически не было, среди номинальных майя были нередки светлые и бородатые и даже встречались те, чьи волосы явно отмечены Солнцем.

Население Белиза на 2/3 состояло из таких туземцев и на треть из ниархов (120/50тыс), превысив в числе население до Прибытия, что неудивительно — уже 50 лет как кончились сухие и неплодородные годы и поля стали плодоносить не в пример больше. Кроме того, растущая торговля позволяла закупать продовольствие в соседних странах, не говоря о рыболовстве, также разнообразящем стол.

Неплохо выросли и колонии на Кубе/Посейдонии (тыс до 5), поставляя уже не только медь и золото но и хорошее железо из Халкидиса, по качеству несравнимое с местным болотным.

Поскольку новых навыков добычи пищи, способных увеличить ее сбор пришельцы не доставили — в Ниархии (Белиз) стал чувствоваться избыток населения, или фаза сжатия. К этому времени уже было десятка два тыс. в колониях на цивилизованном побережье: Гондурас, Юкатан, устье Усумасинты, побережье ольмеков. Появились мелкие фактории на землях хуастеков на севере и Никарагуа на юге, ехали и в города острова Посейдонии, на западе которой где-то около 120г до н.э. был основан как перевалочный пункт в центре пересечения морских торговых путей Посейдонис (Пасештануун).

Именно эти земли, лежащие в стороне от войн континента, лежали свободными и ждали тех, кому не хватало земли в Ниархии, метисированный пролетариат, имеющий много детей и мало маиса чтобы прокормить их.

Когда число ниархов перевалило за 100 тыс этот поток переселенцев начал набирать силу.

В остальной Месоамерике тем временем началось восстановление численности местного населения в связи с тем, что еще болезней из Старого Света не завозили и своего скота, как прекрасного инкубатора новых штаммов, тоже не было.

Тем временем, в 1 в.до н.э. начали подниматься старые центры майя, первым из которых стало царство Кануль с центром в расположенных в 15 км друг от друга Эль Мирадоре и Накбе. Совокупная мощь этих центров господствовала над округой, подчиняя соседние города в центральных областях южного Юкатана.

Торговые связи и с бассейном Усумасинты и с регионом Пуук и с Белизом приводили к росту заимствований. Железное оружие, хотя пока и в малом числе, постепенная диффузия самого железного дела позволяли вооружить малую дружину правителя и легче сокрушать племенные ополчения соседей. Идея письменности уже носилась в воздухе, а отсутствие тысячелетней традиции собственного письма позволяло легко заимствовать чужую, видоизменяя ее под нужды своего языка. Это позволило улучшить и упорядочить сбор и учет даней и податей.

Кроме того, от пришельцев была заимствована идея рабства — человек как товар. Если побежденного правителя можно было отправить на пирамиду, то простолюдинов, пленных можно было при нужде продавать соседям. Таким образом, снижалось социальное напряжение в полисах побережья. Основным объектом эксплуатации становились не местные общины а пришлые разобщенные рабы (конечно в весьма патриархальной форме).

В результате власть правителя Кануля трансформировалась постепенно из власти главы родовой общины во власть вождя дружины (как в РИ произошло только в постклассике), впрочем находясь пока только в начале процесса.

С другой стороны носителем грамотности становилось прежде всего жречество, в поклонении своим богам находящее свою идентичность и потому отрицательно относящееся к пришельцам, несмотря на заимствования. Опять же, процесс диффузии был еще только в начале, пока еще часто правящий род и есть жречество, и основа его идентификации — его связь с землей, правящий род есть канал, по которому боги благословляют землю, земля насыщает народ. Впрочем, и от благословения иных богов через династические браки с правителями прибрежных городов правители Кануля не отказываются.

Впрочем, у Канульского царства были и соперники. Опаснейшим из них было Мутальское царство (Тикаль). Именно оно было соседом ниархов и подвластных им туземцев четумаль. Именно оно быстрее других приобретало у соседей железные инструменты и оружие, тамошние дружины были многочисленны и вооружены копьями и большими мечами.

Подчинив Пачан (Вашактун), Муталь стал угрожать Канулю (в РИ именно Пачан в это время главенствовал над Муталем, но здесь Муталь ближе к ниархам и быстрее заимствует технологии), укрепившись в Саиле (Шанантунич) он стал угрожать южной Ниархии, из (Сейбаля) Муталь контролировал среднее течение Усумасинты. Это был грозный враг и, как это не раз бывало в истории, грозный враг вызвал объединение своих соседей против него.

в 52г.до н.э. новый ахав Кануля Юкнун Инчак Как (Великая Огненная Лапа Ягуара — все РИ) заключил двойной династический брак с гегемоном Ниархийского союза Геракулем Ицамнаахом.

Этот союз переломил ход конфликта.

Ниархийские архитекторы помогали укреплять пограничные города, оружейники продавали Канулю оружие, согласованные походы не давали Муталю сосредоточить все силы на одном враге...

Конечно, силы Муталя были далеко не исчерпаны. Торговые связи с южными горцами давали золото, медь и нефрит, что позволяло вести контрабандную торговлю с лигой Пуук через фактории рядом с устьем Усумасинты.

Воины Муталя были многочисленны и храбры а их мечи и копья — остры, но воинов Кануля и ниархийских мечей было больше а храбростью и остротой они не уступали мутальским.

К концу Iв до н.э. династия Муталя пала и на престол сел младший 5 летний сын Канульского ахава

1 в н.э. был золотым веком Кануля.

Его первенство признавали города Пуука и жители южных гор. Копан на востоке и городки бассейна Усумасинты на востоке слали гонцов и изъявлением почтения и те возвращались домой, потрясенные величием Холмов Агавы — Чикайвица, резиденции царей, где на вздымавшихся ввысь пирамидах парили легкие как облака храмы, созданные под руководством ниархийских мастеров.

Город рос и ширился, все новые болота покрывались каналами и приподнятыми полями, все больше деревьев шло на пережигание известняка для храмов и дворцов.

Торговцы шли все дальше, захватывая в свою орбиту земли Гватемалы и Сальвадора, Центрального нагорья и Оахаки, восточных островов и северных уастеков, не подозревая, что конец близок и через сто лет холмы Агавы станут легендой — еще одним мифом о Золотом Веке.