АльтКригсмарине ¶
Воскрешение старой темы по результатам слёта 6.5
Исходная тема уже того, краткое содержание:
dim999: Было большое обсуждение на одном из альтфорумов с участием коллеги САС. К сожалению, пока темы не нашёл, но друг друга так и не убедили. Общие положения: 1. В 1933 позиции Геринга сильнее, а Редера слабее РИ. Плюс Гитлер ознакомился с историей ПМВ на море. Короче, никаких тяжёлых кораблей после 1933. Те предприятия судпрома, что уже есть и сложно перепрофилировать — выпускают большими сериями шнельботы, ПЛ малой дальности и малотоннажные транспорты. Если конструкторы подумают головой — получится что-то похожее на проект 450.http://atrinaflot.narod.ru/3cutters/06mdk450/0450.htm 2. Высвободившиеся ресурсы идут на авиацию (в основном) и танки, в связи с чем их значительно больше. Как побочный эффект — для Люфтваффе борьба с флотом — штатная задача, 109 и 110 могут нести 250 кг бомбу, бомбёры — отрабатывали работу по кораблям. 3. Больше авиации — таки добили КВВС, флот в условиях господства чужой авиации и много-много торпед и мин с ПЛ и шнельботов не очень играет, высадочных средств хватает. 4. Бороться с серьёзным десантом Британии в 1940 нечем.
http://wap.alternativahist.b.qip.ru/?1-7-30-00000177-000-10001-0
И небольшое обсуждение на Цусиме:
http://wap.tsushima4.b.qip.ru/?1-6-40-00000039-000-200-0
http://wap.tsushima4.b.qip.ru/?1-6-40-00000173-000-0-0-1214495888
По результатам обсуждения 6.5 нашел в мемуарах Редера и Дёница б.-м. подходящую (и даже более раннюю) развилку:
http://militera.lib.ru/memo/german/raeder_e/07.html
Столь упорно настаивать на замене своих устаревших боевых кораблей военно-морской флот заставляло международное положение. За весьма краткий срок, прошедший после получения Польшей независимости в результате войны, эта страна создала сильную армию, превосходящую как количественно, так и вооружением нашу армию, ограниченную по численности количеством 100 000 человек. Данциг{40}, не доставшийся Польше по Версальскому мирному договору, был открытым, беззащитным городом, который Польша старалась заполучить всеми возможными способами. Представлялось вполне возможным, что когда-нибудь Польша может попытаться силой завладеть этим городом, а в конце концов так же поступить и с Восточной Пруссией, отделенной от своего отечества «польским коридором» шириной в 60 миль. Вооруженный захват Мемеля{41} литовскими [186] добровольцами и Вильны{42} — польскими солдатами в 1922 году при молчаливом попустительстве других государств ясно демонстрировал нам, какая судьба может ждать Данциг и Восточную Пруссию, если Германия не будет иметь возможности оказать немедленное и энергичное сопротивление. А поскольку Польша была союзником Франции, то Германия вполне могла оказаться в противостоянии не только с польской, но и французской армией.
В 20-х годах нами были проработаны три варианта организации обороны в случае такого внезапного нападения:
а) «Восточный вариант» предусматривал нанесение германскими вооруженными силами контрудара в случае вторжения Польши в Восточную Пруссию. Этот контрудар должен был быть нанесен в направлении Гдыни, крупнейшего польского порта и военно-морской базы, расположенной на побережье Балтики в 10 милях западнее Данцига. Операцию должен был бы осуществлять флот, поскольку армия не могла бы оказать поддержки. Кроме обстрела незаконченных польских береговых оборонительных сооружений из тяжелых орудий старых линкоров, военно-морской флот должен был бы закрыть вход в порт Гдыня минными полями. Проведенная успешно, такая операция могла бы в значительной степени обуздать польскую агрессию.
б) «Балтийский оборонительный вариант» предусматривал оборону балтийского побережья — в особенности входа в него — от польских военно-морских сил, усиленных французским флотом. Франко-польский военный пакт предусматривал, что французское правительство могло предоставить эскадру в составе 2 линкоров, 4 крейсеров, 4 эскадренных миноносцев, 3 подводных лодок и 1 минного заградителя для защиты польского побережья Балтики и морского порта, в котором производилась бы высадка французских войск. Естественно, что самым эффективным ответом на подобные операции было бы скорейшее осуществление «Восточного варианта», при котором германские минные поля и соединения легких кораблей у входа в Балтику могли бы воспрепятствовать проникновению французских [187] боевых кораблей, транспортов и экспедиционных сил в акваторию Балтики.
в) «Вариант защиты германской морской торговли» предусматривал участие Франции в войне на стороне Польши. Поскольку жизненно важный импорт Германии через ее морские порты составлял 60 000 тонн в день, военно-морской флот мог надеяться оказать помощь торговым судам лишь в том случае, если его состав будет увеличен по крайней мере на три «карманных» линкора. При обязательном условии, что их союзник Англия останется нейтральной.
...
Воодушевленный начавшейся реконструкцией пусть даже немногих легких крейсеров и торпедных катеров, флот понял, что строительство новых линкоров тоже не за горами, и стал обдумывать, что должны представлять собой эти новые корабли. Поскольку их водоизмещение должно было оставаться в пределах 10 000 тонн, выбирать приходилось между надежно бронированными и соответственно более медленными кораблями, типа мониторов или кораблей береговой охраны, либо быстрыми кораблями со среднего калибра орудиями и облегченной броней, но с большей маневренностью. Переводя это на язык тактико-технических характеристик, обсуждались три типа вариантов: корабли с орудиями калибра 305 мм, 200-миллиметровой броней и скоростью хода в 21 узел; корабли с орудиями калибра также 305 мм, но с более мощной броней в 280 миллиметров и соответственно скоростью хода только 18 узлов; корабли, по своим характеристикам стоящие ближе к линейным крейсерам, с орудиями калибра 280 мм и с легкой 100-миллиметровой броней, но способные развивать скорость в 26 узлов.
В 1927 году, когда эти вопросы впервые начали обсуждаться, мнения разделились. В то время я выступал за более мощно бронированные, но медленные корабли, как более всего соответствующие условиям на Балтике, где они, вероятнее всего, и будут применяться, — мнение, которое [181] не разделял адмирал Зенкер, тогдашний начальник адмиралтейства. Затем, после долгих споров и раздумий, мы с ним остановились на корабле типа крейсера, вооруженном шестью 280-миллиметровыми орудиями главного калибра, восемью 150-миллиметровыми орудиями, оснащенном 100-миллиметровой броней и имеющем скорость хода в 26 узлов. По своей огневой мощи и бронированию такой корабль превосходил бы крейсера иностранных флотов водоизмещением 10 000 тонн, хотя и несколько уступал бы им в скорости хода. Но, с другой стороны, он мог бы уйти от столкновения с гораздо более крупными и мощными линкорами за счет своей более высокой скорости хода. С точки зрения двигательной установки он тоже представлял собой относительно новый тип крейсера; гребные винты его приводились в действие не паровой машиной, а восемью дизелями, что позволяло намного увеличить его радиус действия. Проект такого корабля был разработан техническим советником Лауданом, сотрудником проектного отдела адмиралтейства, в сотрудничестве с машиностроительным заводом Аугсбург — Нюрнберг (MAN).
После одобрения технического проекта началась битва за принятие рейхстагом и выделение финансирования на строительство «карманного» линкора{39} «А», как этот новый корабль проходил в документах флота, хотя уже тогда предполагалось, что по завершении строительства корабль этот получит имя «Пруссия».
...
Новая должность в структуре вооруженных сил не сулила мне легкой жизни в том числе и потому, что министр обороны Грёнер недооценивал флот. Бывший министр, Гесслер, последний генерал-квартирмейстер накануне прекращения военных действий, отвечал на искреннее [169] сотрудничество военно-морского флота полным доверием. Министр Грёнер, отставной армейский генерал, не делал секрета из того, что он отнюдь не пылал любовью к флоту. В течение нескольких первых лет своего пребывания на посту министра он, докладывая в рейхстаге флотские вопросы, каждый раз подчеркивал тот факт, что он не является «энтузиастом флота». Подобные публичные акценты весьма вредили ВМФ. Удовлетворение тех или иных нужд флота должно было зависеть не от чувств, питаемых законодателями, но от благоразумного их рассмотрения и решения.
...
Политическая атмосфера по отношению к флоту совершенно изменилась по сравнению с той, в которой я приступил к выполнению своих новых обязанностей в Берлине. Большая заслуга в этом принадлежит кабинету Брюнинга, в котором сам канцлер Брюнинг и военный министр Грёнер стойко поддерживали флот. Из состава депутатов рейхстага нашими неизменными союзниками были доктор Тишбайн от Мекленбурга и доктор Хамахер от Рейнской провинции. Депутат Шёпфлин от социал-демократической партии и депутат Клёкнер от партии «Центр» также весьма благожелательно относились к запросам флота. Делегат от социалистической партии Штюклен, в обязанности которого входило представление флотского бюджета, делал это весьма объективно, как и его помощник, депутат Эрзинг от партии «Центр».
...
В ходе маневров мы постепенно пришли к пониманию того, что нам необходима морская авиация, которая действовала бы в тесном взаимодействии с надводным и подводным флотом, причем ее личный состав должен был быть отлично знаком с применением военно-морских сил и тактико-техническими данными кораблей. Пока мы оставались связанными условиями Версальского мирного договора, нечего было и думать об обзаведении самолетами и летным составом. Но в октябре 1928 года военный министр Грёнер получил согласие правительства на приобретение нескольких самолетов — и только для экспериментальных целей, но ни в коем случае не для создания воздушного флота. Военно-морскому флоту, по счастью, удалось наложить свою руку на некоторое количество гидросамолетов, а также заполучить необходимый для их эксплуатации [190] подготовленный личный состав. Версальский договор давал военно-морскому флоту право иметь противовоздушные орудия. Флот интерпретировал эту статью как приобретение объектов для учебных стрельб по воздушным целям. Соответственно, была создана организация, замаскированная под нейтральной вывеской «Авиационные услуги». Эта организация сыграла огромную роль в развитии будущей морской авиации. Естественно, все это было окутано покровом строжайшей секретности, особенно установка и опробование зенитных орудий, которое проводилось только в самых укромных уголках страны. Никто из посторонних не мог наблюдать совместные учения надводных кораблей флота и его морской авиации.
Под руководством капитана 1-го ранга Зандера было создано ядро из авиаторов, принимавших участие в Первой мировой войне. Затем ядро это разрослось за счет приданной ему группы отборных молодых людей, потенциальных кадетов, которым давали год летной подготовки, прежде чем они поступали на службу на флот. Такая деятельность не являлась прямым нарушением Версальского договора. Однако вся эта весьма многообещающая программа сошла на нет после 1933 года, когда рейхсмаршал Герман Геринг стал командующим германскими военно-воздушными силами и монополизировал практически все летные средства для своего люфтваффе, нанеся этим громадный урон флоту и его задачам. [191]
...
Вице-адмирал Зенкер со своей стороны работал над разрешением той же задачи в качестве командующего флотом. Он шел путем разработки тактики, соответствующей имевшимся у него средствам. Торпедные катера отрабатывали внезапные ночные атаки, причем большое внимание уделялось взаимодействию крупных боевых кораблей и торпедных катеров. Ставка делалась на ночные операции с [188] целью компенсировать малую численность германских кораблей по сравнению с силами неприятеля. Линкорам отводилась задача прорвать вражеский заслон и дать торпедным катерам шанс нанести удар по цели. Значительная часть времени посвящалась отработке артиллерийской стрельбы и управления артогнем.
...
http://militera.lib.ru/memo/german/raeder_e/06.html
Тем временем адмирал Зенкер, начальник адмиралтейства, несправедливо обвиненный в участии в деле Ломана, решил подать в отставку. Будучи следующим по старшинству адмиралом, я вполне мог претендовать на его место. Но кампания, которую несколько лет тому назад провела против меня пресса Киля, в какой-то мере запятнала мое имя. Вероятно, адмирал Зенкер, который лично был весьма расположен ко мне, решил, что моему назначению может помешать это политическое клеймо. Он рекомендовал министру обороны Грёнеру в качестве своих преемников вице-адмирала Бауэра или вице-адмирала Олдекопа.
Но очевидно, министр обороны имел свое собственное мнение, сложившееся у него частью по результатам смотров тех подразделений, которыми командовали офицеры, рассматривавшиеся в качестве кандидатов на этот пост, а частью по информации, предоставленной ему, по всей видимости, старшими офицерами из Верховного командования сухопутных сил. Во всяком случае, он вызвал меня в начале сентября 1928 года для разговора в Бад-Кройт, где весьма подробно расспрашивал меня о моем отношении к политическим и военно-политическим вопросам. Разговор этот занял у нас два дня, в течение которых меня попросили письменно изложить свою концепцию руководства адмиралтейством, если меня назначат его начальником. В качестве самого главного пункта я указал на необходимость твердого, ничем не ограниченного командования военно-морскими операциями со стороны старшего по команде. Я также указал, что, если буду назначен на этот пост, я должен иметь право лично обсуждать с министром обороны все вопросы военно-морского флота, которые сочту необходимым, даже если эти вопросы и будут инициированы не мною. Я также отметил, что военно-морской флот должен быть совершенно независимым от Верховного командования сухопутных сил. [166]Дёниц же считал, что высшее командование недооценивает роль подводных сил. Он неоднократно высказывался об этом в докладных записках и публикациях и, кроме того, упрямо стремился проводить в жизнь свои представления о тактике субмарин.
«Фюрер подводных лодок» исходил из опыта Первой мировой войны. Главные причины неудач в действиях германских подлодок он видел в том, что их использовали неверно — в одиночку, и особенно этот недостаток проявлялся в тот период, когда противник ввел систему конвоев. В воспоминаниях Деннц писал: «После введения Англией системы конвоев эффективность действия подводных лодок резко упала. С появлением конвоев море опустело. Немецкие подводные лодки выходили в море поодиночке, обычно долгое время ничего не обнаруживали, а потом неожиданно натыкались на большие группы транспортов в 30–50 судов и более, следовавших в охранении большого числа военных кораблей различных классов. Подводная лодка атаковала конвой в одиночку. Если командир имел крепкие нервы, атаки повторялись в течение нескольких суток, пока он и его подчиненные не выдыхались окончательно. И даже если подводной лодке удавалось потопить несколько судов, число ее жертв составляло очень незначительный процент от всего состава конвоя. Конвой же, несмотря на эти атаки, продолжал следовать но назначению, и, как правило, в дальнейшем ни одна немецкая подводная лодка его не обнаруживала. Суда приходили в Англию, доставляя туда большие запасы продовольствия и сырья.
Следовательно, надо было сделать так, чтобы против крупных конвоев действовало возможно большее число подводных лодок».
Впервые мысль об атаке конвоев группами субмарин высказал, очевидно, фрегаттен-капитан Бауэр. Еще весной 1917 года он подал командованию рапорте просьбой предоставить в его распоряжение первую же вступившую в строй океанскую подлодку, чтобы выйти в Атлантику и лично изучить возможность группового применения «у-ботов» против конвоев. Тогда предложению Бауэра не уделили должного внимания.
К разработке и совершенствованию групповой тактики подводных лодок, известной под названием тактики «волчьих стай», Дёииц приступил сразу после назначения командиром флотилии «Веддиген».
В ходе учений и маневров тактические приемы отрабатывались в самых разнообразных вариантах. Сначала для поиска и перехвата противника использовалась завеса подводных лодок. Обнаружившая конвой субмарина доносила о нем командованию, атаковала, а остальные подлодки шли ей на помощь. Такой метод, впрочем, мог дать успех лишь в том случае, если конвой имел меньшую, чем у подводных лодок, скорость. Для действий против быстроходных конвоев применялся эшелонированный в глубину боевой порядок. На предполагаемом пути следования противника развертывалась разведывательная завеса, за ней располагалась одна или несколько групп «у-ботов». Отрабатывалось и круговое расположение субмарин. В этом случае лодка, первой заметившая конвой, вошедший внутрь круга, сообщала о нем и продолжала поддерживать контакт, наводя другие лодки группы.
Учебные торпедные атаки проводились из надводного и подводного положений, но предпочтение Дёниц отдавал все же ночным торпедным атакам из надводного положения с близких дистанций (до 600 м). «Выстрел с близкой дистанции давал попадание наверняка, — писал он. — Даже если на атакуемом судне замечали след торпеды, оно не успевало уклониться». Кроме того, визуально обнаружить подводную лодку ночью в надводном положении было чрезвычайно трудно — над поверхностью воды возвышалась лишь низкая, захлестываемая волнами надстройка и небольшая ходовая рубка.
Дёниц вспоминал: «Впервые тактика действий подводных лодок в составе группы была применена на больших маневрах осенью 1937 года. Я как командующий подводными силами находился на плавучей базе подводных лодок в Киле и управлял по радио подводными лодками и Балтийском море. Им была поставлена задача найти в открытом море к северу от побережья Померании и Восточной Пруссии соединение кораблей и конвой „противника“ и, сблизившись с ним, атаковать его. В ходе маневрирования наведение группы подводных лодок на „противника“ увенчалось успехом».
http://lib.rus.ec/b/267047/read
Планируемое строительство брониро-ванных кораблей вызвало сильнейшие внут-риполитические разногласия, сопровождав-шиеся ожесточенной полемикой и созна-тельной дезинформацией населения Герма-нии. Особенно активно действовала комму-нистическая партия. У всех на устах был лозунг: "Еда для детей, а не броненосцы". Левая пресса развернула широкую пропа-гандистскую кампанию. В рядах правящей социал-демократической партии также росло сопротивление намеченному строительству. Тем не менее голосование в рейхстаге 16 но-ября 1928 г. отклонило предложение о его прекращении 257 голосами против 202.
В начале 1929 г. и рейхсрат высказал-ся в пользу создания тяжелых боевых ко-раблей (224 голоса против 153). Дорога к строительству "броненосного корабля А" была открыта. Строить его должна была верфь "Deutschen Werke" в Киле. В этом решении главную роль сыграли социаль-но-политические соображения. После ре-конструкции бывшей императорской вер-фи большая часть ее персонала потеряла свои рабочие места, и в Киле ощущалась угроза социальных беспорядков. Если бы на верфь не поступили новые заказы, не ме-нее половины из 3000 ее сотрудников ос-тались бы без работы.
http://wunderwaffe.narod.ru/Magazine/BKM/Karm_BB/01.htm
Итак:
Неизвестно, что сыграло большую роль — подмоченная репутация следующего за Зенкером по старшинству Редера, или излишне резко высказанное и не совсем так воспринятое заявление, что флот сам по себе и не сапогам им командовать — но в итоге новым начальником адмиралтейства стал адмирал Бауэр. Который ещё в 1917 хотел организовать "волчьи стаи". Как один из побочных результатов — Дениц после окончания шумихи получает должность командующего лёгкими силами и начинает играть в Гудериана (ПЛ в надводном положении и катером можно сымитировать).
Другой и более существенный результат общения Редера с Грёнером — планы флота должны как минимум согласовываться с генштабистами. Комментарии которых отнюдь не скрываются от парламентариев, и так правильно настроенных по отношению к флоту высказываниями Грёнера (который и в РИ то к флоту сначала относился оч-чень так себе).
Объяснить зачем в Балтийском море или Северном море дальность 18000 миль экономическим ходом и как три недолинкора смогут защитить свою торговлю — сложно. Особенно учитывая, что бюджет не резиновый, а генштаба и свои хотелки есть. Своё (скорее негативное и возможно несколько предвзятое) мнение по поводу офицерам генштаба скрыть от министра обороны и парламентариев не удалось , у нового начальника адмиралтейства слова "броненосные крейсера" ассоциировалось с фамилией Веддинген... в общем, голосование 16.11.28 строительство не одобрило.
Фиг с вами — сказали флотские товарищи — мы пока шнельботами побалуемся и подлодки порисуем, только вот "Deutschen Werke" в Киле лучше чем-нибудь загрузить, а то там рабочие какие-то голодные и нервные. Не вопрос — ответили товарищи армейские. У нас тут есть город Данциг есть, на который Польша облизывается. Да и на Восточную Пруссию заглядывается. А т.к. город вольный, нашей армии там нет. И привезти её туда можно только по морю. Так это с полк пехоты и немного артиллерии, желательно одним рейсом. Да, если какие-нибудь нехорошие люди накидают мин в порту — высаживаться придётся на необорудованное побережье, так что с осадкой не разгоняйтесь. И это — завода боеприпасов там нет, так что разновидность для снабжения придумайте.
Раз плюнуть — ответили флотские. Французский флот — значит защитить транспорты флот не сможет, поэтому как минимум проскочить польский коридор они должны в течении летней ночи. И быстро высадить — пока не подошли находящиеся на совместных учениях с поляками французские ЛК и не помножили транспорты на ноль. Т.е. транспорт небольшой (на роту) и быстроходный. Примерно тонн 500-700 и узлов 15-20 при дальности 1000-1500, чтобы не тратить драгоценное время на заправку. Каждый пятый — с возможностью быстрой выгрузки орудий поддержки и снаряжения, да, аппарель вполне подойдёт. Кстати, там как раз дизеля для шнельботов почти довели на 1320 л.с.
Где-то так. В целом новых больших арткораблей не будет в принципе, шнельботы б.-м. РИ но больше, ПЛ чуть раньше и в первую очередь малые и средние. Транспорты небольшая серия + гражданский аналог на продажу. Т.к. на кораблях сэкономили — эксперименты с авиацией более активные, при этом заберёт Геринг только её или поделит усечённый флот с сухопучиками или просто построит адмиралов и оставит им флотскую авиацию т.к. всё равно слушаются — надо смотреть.