ijin пишет:
Страна, выделенная из состава другой страны, стремиться поддерживать враждебные отношения с "угнетателями".
Как уже сказал Den, польское руководство считал себя освобожденным от России — впрочем, чего было ждать другого от выращенного на австрийские деньги и привезенного в вагоне из Германии Пилсудского.
Ну а в остальном выглядело так:
с 1933 года началось активное польско-германское сближение. Как писал в своих мемуарах последний министр иностранных дел довоенной Польши Юзеф Бек, Пилсудский вопреки всеобщему мнению о неразрешимости противоречий с Германией пришёл к выводу о возможности польско-германского соглашения именно с правительством Гитлераi. В рамках сближения пилсудчиков и нацистов, Польша добровольно взяла на себя защиту германских интересов в Лиге наций после демонстративного выхода оттуда Германии 19 октября 1933 года. С трибуны Лиги наций польские дипломаты оправдывали наглые нарушения Гитлером Версальского и Локарнского договоров, будь то введение в Германии всеобщей воинской повинности, отмена военных ограничений или вступление в 1936 году гитлеровских войск в демилитаризованную Рейнскую зону. 26 января 1934 года Германия и Польша подписали договор о ненападении сроком на 10 лет.. При этом никто ни в нашей стране, ни на Западе не возмущается бесчеловечным пактом Пилсудского-Гитлера!
Обретя нового союзника, Польша в течение 1934 года полностью прекратила военное сотрудничество с Францией, польские военные заказы были переданы Швеции и Великобритании, а польский посол во Франции Липский заявил: «Отныне Польша не нуждается во Франции. Она также сожалеет о том, что в свое время согласилась принять французскую помощь, ввиду цены, которую будет вынуждена платить за нее».
Стоит отметить, что немецкая сторона подошла к союзу со всей серьёзностью и даже прекратили разведывательные полёты сотрудника абвера Теодора Ровеля, который с 1930 г. совершал полёты вдоль германо-польской границы и, оставаясь в воздушном пространстве Германии, делал перспективные фото польских фортификационных сооруженийi.
Но поскольку в 1933-34 годах Гитлер был всего лишь главой государство, отягощённого множеством проблем, обладающего всего лишь 100-тысячной армией и не имеющего – в отличие от Польши – авиации, танков и полноценного флота, то в те годы поляки считали себя вершителями судеб Восточной Европы. Именно это было главной мыслью Бека в его речи в комиссии сейма по иностранным делам 15 февраля 1933 г., а неделей раньше в интервью «Газете польской» в связи с работой февральской сессии конференции по разоружению он заявил, что Польша не имеет планов разоружения. Вместо этого польское правительство выдвинуло идею «ограниченного участия» ii
Последующие события показали, что нежелание польского руководства быть связанным какими-либо ограничениями имело под собой простую (если не сказать примитивную) основу – оно предпочитало в качестве основного аргумента при улаживании отношений с соседями грубую военную силу. В начале 1933 г. в Варшаве вышла книга «Pod znakiem odpowiedzialnosci i praci» под редакцией одного из ведущих идеологов пилсудчиков А. Скварчинского, где говорилось: «Достаточно посмотреть на карту Европы, чтобы путем объединения двух районов, Черноморско-Каспийского бассейна с Балтийским… получить непрерывную цепь национальных государств, распространяющихся от Балтийского моря до Черного и дальше, за Каспийское. Эта цепь вследствие известных исторических обстоятельств в настоящее время прервана. Прервана, если можно так выразиться, технически, в месте самой прочной своей связи, а именно на восточных границах Польши, находящихся в непосредственном соприкосновении со следующим большим звеном — Украиной» и Польше, по мнению авторов, принадлежит «моральный мандат» на право представлять интересы некоторых народов, входивших в состав СССРiii.
Кроме того, весной 1933 г. вскоре после описанного выше инцидента в Данциге много говорилось о подготовке совместной франко-польской агрессии протии Германии под предлогом «превентивной войны», и к этому были определенные основания – проводились демонстративные передислоцирования частей полькой армии, политики, военные и журналисты только и говорили о скорой войне, поэтому крупные информационные агентства присылали своих репортёров для освещения будущих событийiv. Но шумиха оказалась лишь шумихой и польско-германское сближение продолжалось.
После того, как 19 октября 1933 г. Германия вышла из Лиги Наций, польская пресса, в отличие от остальной европейской и советской, прокомментировала это решение сдержанно, почти доброжелательно. 15 ноября Гитлер принял польского представителя Липского, заявив в ходе беседы, что «следует прежде всего исключить из польско-германских отношений мысль о возможности войны». Тогда же было подписано польско-германское соглашение об экспорте ржиi.
12 апреля 1934 г. по инициативе Пилсудского в Главном инспекторате вооруженных сил состоялось совещание с участием всех инспекторов армии, работников генерального штаба, министра и вице-министра иностранных дел. Каждому из присутствовавших было предложено в месячный срок подготовить ответ на вопрос «Какое из государств [СССР или Германия – Е.К.] является наиболее опасным для Польши и может стать опасным в первую очередь?». Призывая собеседников к самостоятельным суждениям, Пилсудский ясно дал им понять, что наиболее вероятным считает конфликт с СССР. В мае в Главном инспекторате была составлена сводная таблица «Россия или Германия? Сопоставление ответов» — из участвовавших в совещании 19 военных безоговорочно Пилсудского поддержали лишь трое (зато наиболее высокопоставленных – инспекторы армии Э. Рыдз-Смиглы и К. Соснковский и начальник генерального штаба Я. Гонсеровский), выводы ещё троих частично совпало с мнением главы государства, а 13 видели главную опасность в Германииii. Но в условиях единоличной власти Пилсудского этим выводам не дали хода, и германо-польское сотрудничество продолжилось.
22-24 апреля 1934 г. Польшу посетил министр иностранных дел Франции Л. Барту. В ходе его встречи с Пилсудским, маршал ясно дал понять, что не приемлет коллективной безопасности (чего добивался Барту) и предпочитает налаживание отношений между государствами на двусторонней основе и отрицательно отозвался о налаживании советско-французских отношений. Итог визита Барту был более чем скромным – он получил лишь заверение Пилсудского об отсутствии каких-либо германо-польских соглашений, направленных против Франции; в отношении СССР подобного заявления сделано не былоiii.
Естественно, что подобная позиция польского руководства и последующий отказ (не прямо заявленный, но ясно показанный) Польши и Германии от организуемого французской дипломатией Восточного пакта не вызвала восторга во Франции. Во французской прессе (всегда отличавшейся, мягко говоря, некритическим отношением к публикуемой информации) писали о будто бы заключенном секретном польско-германском соглашении о захвате Польшей Литвы и её дальнейшем продвижении на Восток в обмен на поддержку Германии в захвате Дунайского бассейна, а посол Франции в СССР Ш. Альфан упрекал в беседе 29 сентября 1934 г. своего польского коллегу Лукасевича в «неискренности польской политики в отношении Франции и постоянных препятствиях её намерениям и планам»iv. А ведь как помнят читатели, именно Франции Польша была в значительной степени обязана своей независимостью и международным признанием своих захватов в 1919-21 гг. Видимо, «польская благодарность» — это такой же оксюморон как и «горячий снег»…
Одновременно польское правительство активизировало сближение с Венгрией, которая имела территориальные претензии к Чехословакии и Румынии, связанными союзническими отношениями с Францией, а когда в Лиге Наций разбиралась жалоба Югославии на Венгрию из-за покровительства последней убийцам югославского короля и французского премьер-министра в Марселе, именно польский представитель выступил в защиту Венгрииv.
1 ноября 1934 г. дипломатические представительства Польши в Берлине и Германии в Варшаве были возведены в ранг посольств, что было расценено как очередное подтверждение новой прогерманской ориентации Польшиvi.
В совершенно секретном донесении за № 3/2 от 2 января 1935 г. польский посол в Риме писал министру иностранных дел Беку во время визита в Италию французский министр иностранных дел на вопрос, какова будет позиция Польши по отношению к пакту коллективной безопасности, сказал: «Польша, вероятно, сначала обратится к Германии, а потом даст ответ». Через месяц, 3 февраля, в конфиденциальной записке (S.M.P. 396/F/7) вице-министр иностранных дел Шембек передавал слова французского посла Лароша: «Во всем этом деле вы идёте рука об руку с Германией, а это не может не создавать в Париже впечатления, что каждый ваш политический шаг согласован с Берлином. Французское общественное мнение всё более проникается мыслью, что во всех политических проблемах Польша стоит на стороне Германии»vii.
26-31 января 1935 г. Польшу под видом охоты по приглашению Пилсудского посетил рейхсминистр, председатель рейхстага Герман Геринг, который имел ряд встреч на высшем уровне. В официальной беседе в министром иностранных дел Беком от заверил собеседника, что Германия не пойдет на соглашение с СССР и от имени Гитлера сказал, что «канцлер решил продолжить политику развития отношений добрососедства с Польшей на основе декларации от 26 января 1934 г.». В беседах с официальными польскими лицами Геринг передавал им слова Гитлера, что вопрос о «польском коридоре» не является предметом спора между двумя государствами и предлагал им совместные действия против СССР, обещая Польше часть литовской территории и Украину. «Германии необходима сильная Польша, чтобы вместе с ней поставить барьер против России» — подчеркнул он. Ещё конкретнее Геринг высказался в присутствии генералов К. Фабрицы и Соснковского, когда по словам директора протокольного отдела польского МИД Т. Ромера «почти предложил нам антисоветский союз, а также совместный марш на Москву». И под конец своего визита в беседе с Пилсудским Геринг поднял военные проблемы, касающиеся СССР, и намекнул, что совместные польско-германские действия против СССР принес бы выгоды, которые Польша смогла бы реализовать на Украине. В целом же эти польско-германские переговоры убедили обе стороны во взаимной поддержке по вопросам текущей политикиviii.
Тогда же, в январе 1935 г. в Варшаве вышла книга В. Студницкого «Политическая система Европы и Польша» (Studnicki W. System polityczny Europy a Polska) «вной идеей которой было создание доминирующего в Центральной Европе германо-польского союза, направленного в первую очередь против СССР. По словам автора, безопасность европейских государств «требует ампутации России на западе, юге и востоке», а «Вместе с Германией Польша могла бы пойти на украинский эксперимент… блок сумел бы оторвать от России Крым…, Карелию, Закавказье и Туркестан с его хлопковой продукцией… Дальний Восток вплоть до вплоть до Байкальского озера должен отойти Японии»ix.
В ноябре 1935 г. было заключено польско-германское соглашение об экономическом сотрудничестве.
В том же году Польша первой признала захват Абиссинии Италиейx.
Сохранялись особые отношения Польши с Японией, заложенные еще в годы русско-японской войны, когда польский революционер Пилсудский сотрудничал с японской разведкой. Когда осенью 1938 года Лига наций приняла резолюцию о введении санкций против Японии в связи с расширением японской агрессии против Китая, 4 октября польский посол в Токио граф Ромер первым из иностранных представителей сообщил японскому правительству, что Польша не будет выполнять эту резолюцию.
