Япония «не опоздала на автобус». В войне с 11.VI.1940 года ¶
Как не странно, ни нашел такой альтернативы в архивах…
Хотя подобное развитие ситуации настолько банально, что дальше я стану называть данную альтернативу — БАЛ (Банальная АЛьтернатива). Кстати, и во времена Первой мировой войны, Японцы могли напасть на Антанту (предпосылки к этому были, невзирая на союз с Англией), получив свободу действий (за счет силы флота) в Южных морях. Но это совсем другая история…
Итак, развилка в апреле 1940 года – в Японии снова стали модными «губораскатывательные машинки». Впрочем, они были модными и ранее, но направлены были на СССР. А теперь пресловутые «механизмы» нацелились на юг…
БАЛ часть 1 (предпосылки и действия 10-30.VI.1940г.)
События реала (по первой, попавшейся на глаза книге, в данном случае Молодяков):
30 марта в Нанкине было провозглашено создание нового «центрального» правительства во главе с Ван Цзинвэем, которое Токио сразу же признал единственным законным во всем Китае. Однако непризнание со стороны США было столь же оперативным и демонстративным. Не спешил признавать новый режим и Советский Союз, связанный дипломатическими и экономическими отношениями с Чан Кайши и не менее активно поддерживавший коммунистов. Тогда Япония активизировала свои действия в южном направлении, еще в феврале предложив голландскому правительству заключить торговый договор на основе взаимного режима наибольшего благоприятствования. Американское эмбарго на поставки многих жизненно необходимых видов сырья и материалов толкало Японию в сторону Голландской Индии, от природных богатств которой теперь зависела ее судьба, но и там высокопоставленных японских эмиссаров, включая бывшего министра иностранных дел Ёсидзава, ждала неудача. 15 апреля Арита сделал специальное заявление, что правительство было бы «глубоко озабочено» изменением там status quo в результате «вмешательства» третьих стран, но США и Голландия отвергли эти недвусмысленные притязания. Только в мае, после оккупации Голландии вермахтом, генерал-губернатор Голландской Индии, оказавшейся в двусмысленном положении колонии без метрополии, снял ограничения на поставки в Японию стратегического сырья. Месяцем позже, то же сделали власти Французского Индокитая. Затем под давлением Японии Великобритания решила на три месяца закрыть Бирманскую железную дорогу, использовавшуюся для снабжения войск Чан Кайши. В условиях тотального военного поражения Франции, в разгар воздушной «битвы за Британию» между Королевскими ВВС и Люфтваффе, еще не имея конкретных гарантий помощи со стороны США, Лондон всеми силами стремился избежать войны на двух континентах. Что касается Рузвельта, то его главные военные интересы пока лежали в Европе, а не в Азии, и были нацелены на уничтожение Германии. Кроме того, осенью 1940 г. его ждали президентские выборы, победить на которых под интервенционистскими лозунгами было заведомо нереально. Сложившееся положение вполне устраивало Арита, идеолога «доктрины Монро для Восточной Азии», манифестом которой стало его радиообращение 29 апреля «Позиция империи и международное положение».
Стремительное развитие событий в Европе наводило многих на мысль, что и Японии пора переходить от многозначительных заявлений к активному осуществлению экспансии в Азии, пока ее не опередили другие державы, прежде всего США. При всей склонности «загребать жар чужими руками» — именно так выглядели уступки со стороны Голландской Индии и Французского Индокитая, которые стали возможны только в результате разгрома их метрополий Германией, — Арита ничуть не возражал против экспансии. Более того, он не был и противником союза с Германией и Италией, только желал придать ему исключительно политический, а не военный характер, что в любую минуту оставляло бы возможность «запасного выхода». Поэтому его вполне устраивал Антикоминтерновский пакт. Но тут возникала другая проблема, уже сугубо личного характера: за свое пристрастие к «дипломатии разведенной туши», загнавшей японскую внешнюю политику в тупик в августе—сентябре 1939 г, министр полностью утратил доверие армии и влиятельных «обновленческих» кругов и не мог рассчитывать на их поддержку, какую бы линию ни проводил. Не доверяли «хамелеону» и в Берлине. Кроме того, антисоветские настроения Арита явно шли вразрез с набиравшей силу кампанией за нормализацию отношений с Москвой, необходимость которой, особенно перед лицом растущего антагонизма со стороны Лондона и Вашингтона, становилась все более очевидной.
Еще в апреле Коноэ собирался отправиться с полуофициальной миссией в Москву, Берлин и Рим, но это вызвало нервную реакцию не только Арита, но и Сайондзи, поэтому вояж не состоялся. Масла в огонь подлило желание принца взять с собой в качестве советника Сиратори, который как раз в эти месяцы во всеуслышание говорил о «пределах неучастия» и осуждал выжидательную позицию правительства, из-за которой Япония может остаться в стороне от плодов победы, включая азиатские и тихоокеанские колонии поверженных стран. Война с «англо-американо-французской демократией и либерализмом» уже идет на деле, и не надо притворяться, что мы в ней Fie участвуем, — вот лейтмотив его выступлений. В такой момент великая держава не может быть нейтральной, даже если формально и не находится в состоянии войны. События развивались быстрее, чем писались статьи и выходили журналы, поэтому Сиратори открыто заявлял, что время «разведенной туши» прошло, что наступило время действовать, заключать союз с Германией и СССР и идти на юг, в Индокитай и Голландскую Индию. При этом он недвусмысленно намекал, что залогом успешной реализации экспансионистской программы является смена кабинета и руководства МИД, на первых ролях в котором он, конечно, видел самого себя.
Судьбу кабинета Ёнаи и, соответственно, дипломатии Арита решили две проблемы — проект «новой структуры», радикального социально-политического переустройства страны на авторитарных началах, и военно-политический союз с Германией и Италией. Сторонники авторитарных внутриполитических реформ (роспуск существующих политических партий, профсоюзов, общественных организаций с последующим объединением их в массовое националистическое Движение под лозунгом «помощи трону» и «всеобщей мобилизации нации», окончательное лишение парламента каких-либо полномочий, унификация идеологии, тотальный контроль над средствами массовой информации и системой образования и т.д.) одновременно выступали за «активную», т.е. экспансионистскую внешнюю политику, в то время как правительство в обоих случаях не спешило действовать.
Коноэ, главный кандидат в премьеры, брался реализовать оба проекта: он не только заявил о намерении всецело посвятить себя созданию «новой структуры», проект которой был разработан в его ближайшем окружении, но и высказывался в пользу союза трех держав. Таким образом, внешняя политика неразрывно переплеталась с внутренней. Как стало известно только после войны, наиболее активные сторонники «новой структуры» и альянса с «осью» в течение всей первой половины 1940 г. без излишней огласки регулярно собирались в одном из токийских ресторанов для обсуждения ситуации в стране и координации своих действий, в том числе по формированию прогерманского общественного мнения. В их числе были уже хорошо знакомые нам Накано, Кухара, Сиратори, Осима (генерал-посол взялся за кисть и написал несколько статей для влиятельного журнала «Бунгэй сюндзю»), а также один из руководителей газетного концерна «Асахи» Огата Такэтора, близкий друг Накано, и дуайен националистической журналистики Токутоми Сохо. Сиратори, Осима, Кухара, Накано были частыми гостями германского посольства, где с ними охотно общался личный друг посла Рихард Зорге, однако утверждения, что они получали оттуда субсидии на ведение прогерманской пропаганды, ничем не доказаны.
25 июня военный министр Хата произнес ставшую крылатой фразу: «Используем золотой шанс и не позволим никому встать на нашем пути!» В быту ее переделали: «Не опоздать на автобус!» Очередное заявление Арита 29 июня было встречено армией, прессой и большинством политиков с явным неодобрением, которое, впрочем, относилось не столько к его содержанию, сколько лично к министру, ставшему одиозной фигурой. С наступлением нового месяца напряжение все увеличивалось. 3 июля руководители военного министерства и Генерального штаба утвердили проект основ национальной политики, разработанный в предыдущем месяце, с ориентацией на «южный вариант» экспансии и на союз с Германией. Италией и (с ограничениями) с СССР. Отказ кабинета принять проект автоматически привел бы к отставке военного министра и правительственному кризису, поскольку назначение военного министра относилось к прерогативам армии, а не премьера. В первых числах июля фракции партии Сэйюкай во главе с Кухара, Накадзима и Хатояма заявили о скором самороспуске, для того чтобы дружно влиться в «новую структуру», как только она будет создана. 5 июля была арестована группа террористов, планировавших убийства премьера Ёнаи, министра двора Мацудайра, финансового магната Икэда и других «умеренных». 7 июля на пресс-конференции в Каруидзава Коноэ заявил, что движение за «новую структуру» и явственно обозначившийся кризис власти никак не связаны друг с другом, но все понимали, что это делается только для «спасения лица» и что принц уже примерился к креслу премьера. 8 июля военный вице-министр генерал Анами заявил маркизу Кидо (который 1 июня занял пост лорда-хранителя печати, т.е. фактически главного политического советника императора), что, по мнению армии, кабинет Ёнаи не пригоден для насущно необходимых переговоров с Германией и Италией и что желательно назначение Коноэ премьером. Были предприняты робкие шаги по оживлению переговоров с Германией и Италией, где в это время находилась специальная миссия во главе с бывшим министром иностранных дел Сато, но это уже не могло изменить ход событий.
16 июля военный министр Хата подал в отставку. Армия, как и следовало ожидать, отказалась рекомендовать преемника в существующее правительство, выразив недоверие его курсу. Кабинет Ёнаи пал. Новым премьером, как и следовало ожидать, стал Коноэ. Эпоха «разведенной туши» кончилась. Начиналось «чрезвычайное время»…
Ответвление от реальности: Один из (арестованных в реале 5 июля) террористов, планировавших покушение на премьер-министра, 18 апреля во время обеда в одном из токийских ресторанов, услышал разговор об ответе Голландии и США на Японские притязания. Он разозлился, вернулся домой, взял там револьвер и вечером застрелил Ёнаи (почти аналогичные события были и в реале, 12.V.1932г.). В результате, уже 20 апреля новым премьер-министром стал Коноэ, политические события в Японии ускорились, а сама Япония «не опоздала на автобус»…
Итак, 20 апреля новым премьер-министром Японии стал принц Коноэ. Одним из первых политических решений нового Японского лидера стало объединение всех существующих политических партий, профсоюзов и общественных организаций в единую партию «помощи трону». В результате произошло перераспределение властных полномочий, парламент лишился даже минимального влияния на политическую жизнь в стране. Власть в государстве оказалась в руках военно-политической бюрократии, фактически диктатура Коноэ. Помимо внутриполитических перетрубаций, Коноэ начал подготовку и к масштабной внешней экспансии в южном направлении. Эпоха «разведенной туши» кончилась. Начиналось «чрезвычайное время»…
Уже 22 апреля было проведено совещание высшего руководства японской армии и флота, на котором принц Коноэ поставил задачи подготовки к возможным военным действиям. Эта подготовка (в связи с тем, что Япония вела войну с Китаем, и вооруженные силы уже были мобилизованы) не заняла много времени. Уже 1 мая военный и морской министры доложили, что войска полностью подготовлены к боевым действиям и могут начать развертывание. Но с кем воевать? С русскими, американцами, или с Антантой… Всё должно было решиться по ходу дела. Военные приготовления Японии были ускорены с началом большого немецкого наступления на западе 10 мая. Империя стала всё больше склоняться в южном направлении. 15 мая началось скрытое развертывание войск. Момент истины наступил 20 мая, после выхода немецких войск к Ла-Маншу. Коноэ понял, что Франция уже разбита и приказал военным начать переброску подразделений для действий по южному варианту… На вопрос, сколько нужно времени для завершения перебросок, он получил ответ – 3 недели.
При этом, несмотря на свои военные планы, принц Коноэ не отказывался и от мирного решения проблемы экспансии в Южные моря. Так, в конце мая (в реале в июне) между Японией и Таиландом был заключен договор о дружбе. Великобритания и Франция вторжение Японии в свою сферу влияния вынужденно проигнорировали. А в июне Япония начала и поползновения против союзников. 10 июня было завершено развертывание войск и подготовка к возможной войне, и в тот же день японские дипломаты передели Великобритании, Франции и Нидерландам свои требования.
Что же захотели японцы? Да, тоже самое, что и в реале (политический, а ещё лучше и военный контроль во Французском Индокитае, вывод английских войск из центрального Китая, китайское серебро из английских банков себе любимым, Бирманскую дорогу перекрыть и ещё торговые преференции, последние больше всего от голландских колоний), только слегка побольше. Японцы, среди прочего, захотели ввести свои войска (в рамках договора о совместной обороне) в колонии Голландии (Индонезию) и остальные Дальневосточные колонии Франции (острова Уоллис и Футуна, Новая Каледония, Полинезия, Клиппертон, Новые Гебриды). Кроме того они хотели гарантий, что Бирманская дорога (и торговля с Чан Кайши) будет прекращена навсегда. Ну и согласие на ввод японских войск в Таиланд, в качестве бонуса. Свои требования они оформили как письмо правительству Великобритании, Франции и Нидерландов. Позже эти письма журналисты и политики обзовут ультиматумом. В принципе они правы, так как запрос был усугублен агрессивными маневрами японской армии и флота. Раньше всего письма были вручены англичанам (французское правительство в этот день сбежало из Парижа, и японский посланник не сразу нашел, кому вручить ультиматум), они и приняли решение о войне или мире…
Есть три пути… Точнее два, третий крайне маловероятен.
Вариант № 1 – Англичане и французы согласны с японскими условиями.
В результате Япония получит все необходимые ей ресурсы, а также удобный плацдарм для дальнейших боевых действий. Политика умиротворения неизбежно провалится. И война с Великобританией (и возможно и с США) начнется в XI.40-XII.41. Где то так…
Вариант № 3 – Северный. Он маловероятен из-за того, что Сталин достаточно умен для оценки ситуации.
В июне 1940 года адмирал Одзава, участник подписания Компьенского перемирия от Японии, обсудит планы и перспективы войны на море с адмиралом Редером. От него он узнает о планах рейда крейсера «Коммет» через Северный морской путь. У адмирала немедленно возникнут и свои идеи…
Дальше может быть как у Звягинцева:
«И вот тут-то вступит в действие изумительный ход, каре тузов из рукава – переброска Северным морским путем всего японского флота!
Вместо удара по Пёрл-Харбору – налет… авианосцев адмирала Нагумо от Тронхейма по Скапа-Флоу. Одновременно японские линкоры и тяжелые крейсера… германский и итальянский флоты высаживают десанты на Британских островах и в Исландии.
После этого…»
А может и не быть. Сталин наверняка потребует хорошую оплату за переброску кораблей… Например, Южный Сахалин и Курилы. Японцы конечно откажутся (хотя оно того стоит). А вы бы согласились?
Вариант № 2 — Южный.
Японцы не получают желаемое мирным путем.
Спорных моментов на переговорах было три. Во-первых, Великобритания не желала отдавать Новые Гибриды (из принципа). Во-вторых, англичане не желали видеть японских военных на ближайших подступах к Сингапуру – на индонезийских островах западнее Борнео и Явы. И, в-третьих, для Англии была неприемлема военная оккупация японцами Таиланда.
Безусловно, англичане не хотели воевать (вдобавок ещё и с Японией, мало что ли Италии, в тот же день объявившей войну), и они решили поторговаться…
Переговоры были оживленными и долгими (6 часов). Несколько раз японцы связывались с метрополией и утрясали с ней возможные уступки или дополнительные требования. Но… договориться не удалось. Тем временем японские войска, действовавшие по планам, заранее разработанным и утвержденным, утром 11 июня начали вторжение во Французский и Голландский Индокитай. Местные военные колебались, но всё же открыли огонь по врагу. Как результат – события были пущены на самотек, и ближе к вечеру 11 июня Великобритания и Франция, обвинили Японию в вероломном нападении и объявили ей войну. Японцы началу войны несколько удивились (вроде бы уже удалось договориться?!?), но воевать стали ещё более активно. Они были готовы к войне, в отличие от англичан и французов…
Конец 1 части.
