Мир двойных синхронных переворотов (МДСП) (оживление и продолжение).

Берия коммунист.

ымы пишет:

Это РИ. Только на полгода раньше. А других этнических уголовников в Белоруссии не было

Тогда без вопросов. Хотя что-то кафкианское в этом есть.

Каммерер пишет:

Берия коммунист.

ымы пишет:

Это Вы о чем?

Православная и католическая церковь в то время ЕМНИП взаимпрокляты. Да и присутсвие на молебне коммуниста... Сумнительно.

Dorei пишет:

что-то кафкианское в этом есть

Вы близки к истине. Рассказывал как-то ветеран, белорус, он начинал в 1940 как раз — чекисты вымогателей у милиции забрали и расстреляли. Через пару дней милиция просит: дайте допросить. А им отвечают: националистические заговорщики расстреляны. Старый опер встает, офигев произносит что-то типа: да какие заговорщики, я Моню Косого еще при Пилсудском за гоп сажал, он читать не умеет! Его из советской Белоруссии приезжий за рукав дергает, мол — ты брось тут Пилсудского упоминать...

Dorei пишет:

Православная и католическая церковь в то время ЕМНИП взаимпрокляты. Да и присутсвие на молебне коммуниста

Вот коммунисту на их разборки по барабану. А на молебен сходит, Берия был товарищ практичный, в Грузии ходил в первые годы.

ымы пишет:

А на молебен сходит

Лучше пусть кого из обосбо приблежнных немцев или поляков послать (или евреев), а то боооольшие проблемы с православными попами начаться могут. ОНи униатов не навидят лютой ненавистью.

Dorei пишет:

кого из обосбо приблежнных

Нельзя никак. Берия с Шептицким договаривался — прислать нижестоящего неуважение.

Dorei пишет:

ОНи униатов не навидят лютой ненавистью

Обязательно. И православных в СССР, заметьте, куда больше... А в СССР Жданова великорусский шовинизм потихоньку рулил. И заигрывания с националами — противоречат политике советского патриотизма. В общем — игры Берии подтолкнут к разрешению православия в том числе.

В итоге, настороженный как самостоятельностью Берии, так и ростом недовольства региональных партийных лидеров, чья власть постоянно сужалась в пользу госаппарата, Жданов решил воспользоваться обстановкой "оконченной войны" и возрастающей опасностью новых войн.

Принятого при Сталине единого "узкого руководства", не сложилось. Политбюро, членами которого стали Андреев, Берия, Буденный, Вышинский, Мануильский, Микоян, Жданов, Калинин, Постышев, а кандидатами: Кузнецов А.А., Межлаук, и Шверник было слишком разобщенным. Своими твердыми сторонниками Жданов мог считать лишь Вышинского, Буденного и Кузнецова, остальные, так или иначе, имели свои интересы. Убрать их лидер партии пока не мог – ему была нужна их поддержка и знания. Понимая, что в отличие от предшественника он еще не обладает необходимым опытом в руководстве экономикой, армией, другими отраслями, а обстановка с мире действительно напряжена, Жданов не мог себе позволить отказаться от сложившейся команды руководителей. Но меры принимать начал.

Уже в июне 1939, кандидатом в члены ПБ стал первый секретарь ЦК БССР Пономаренко — человек из сталинского аппарата, один из немногих уцелевших в косиоровских чистках и выдвинутый на высокий пост лично Ждановым. Пономаренко разделял и взгляды генерального, являясь человеком уже нового поколения лидеров – выросших в аппаратной борьбе профессионалов-управленцев, а не "большевиков-подпольщиков", во главу угла ставящих интересы страны, в которой они делали карьеру, а отнюдь не "мировой революции". Эффективно, и без пугающих "полукапиталистических" новаций Берии справившись с советизацией Западной Белоруссии, Пономаренко не только усилил Жданова голосом в ПБ, но и показал правильность кадровой политики генсека. Теперь Жданов пытался двигаться дальше. Еще в марте, во время подготовки к польской кампании, он сумел окончательно выиграть "схватку за ЦК". Невинная на вид административная реформа, состоящая из "перераспределения функций отделов в целях укрепления работы аппарата ЦК" обернулась установлением ждановского контроля над всеми отделами. Теперь структура аппарата изменилась. В целях, как выразился Жданов, "исключения несвойственных парторганам функций руководства хозяйством, подмены и обезлички хозяйственных органов, конкуренции с хозорганами" производственно-отраслевые отделы в ЦК и региональных комитетах ликвидированы, кроме двух – сельскохозяйственного, который возглавил Пегов и просвещения (Александров Г.Ф.). Оба новых завотделами были выдвиженцами Жданова. Остались также и "военный отдел", в качестве которого выступал ГлавПУР РККА, во главе со сторонником Жданова Уншлихтом, и Международный отдел, главой которого по совместительству с работой в Коминтерне стал Мануильский. Основной же упор генсек сделал на два вновь созданных управления: Управление кадров (УК), объединившее подбор, выдвижение и контроль за кадровой политикой в гос- и партаппарате, и Управление агитации и пропаганды (УАП), к функциям которого отнесли не только собственно агитацию и пропаганду с помощью подконтрольных СМИ, но и переподготовку партийных служащих. УК возглавил Кузнецов А.А., УАП — брат жены Жданова, Щербаков.

Теперь Жданов шел дальше. На собранном Пленуме ЦК утвердили отмену деления вступающих в партию по "классовому признаку", мотивируя достигнутым морально-политическим единством советского общества, открыв тем самым широкий путь в партию – а следовательно, и к карьере служащим и интеллигенции. Тогда же, с формулировкой "при последующем одобрении съездом", что было в общем-то нарушением, постановили требовать от вступающих в ВКП(б) не усвоения Устава и программы партии, но лишь их "признания". ВКП(б) практически официально превратилась из революционной партии, в партию власти.

Освобождение наркомов и нижестоящих руководителей от опеки партийных производственных органов и новая политика, давшая приток квалифицированных специалистов улучшила состояние страны, в первую очередь, снизив проблему кадрового голода на руководящих постах. Но это же решение в очередной раз снизило и роль регионального партийного руководства. Жданов настойчиво шел к цели, обозначенной еще в середине 30-х Сталиным – разделение партии и госорганов, уменьшение роли ВКП(б). Партлидеры, и в первую очередь "профсоюзная оппозиция", или, как их теперь называли "постышевцы", этот курс разумеется видели. Но время для выступления было явно неудачным. Война в Польше, пусть и выигранная, показала слабость РККА. Буденный, и до того в целом поддерживающий Жданова, теперь нуждался в его поддержке – ведь за армию отвечал он. И он ее получил – даже более широкую, чем ожидал. Признав необходимость срочных реформ в армии, Жданов и Буденный одновременно потребовали ее резкого увеличения и качественного усиления. Останавливаться на достигнутом генсек не собирался, а поводом для продолжения своих реформ считал только активную внешнюю политику, внешнюю опасность, способную заставить оппозицию выжидать. Еще в мае ПБ приняло решение срочно реализовать положения советско-германского договора о разделе сфер влияния, и "установить контроль над Прибалтикой, имея в виду создание военных баз и оказание помощи дружественным политическим силам в формировании правительств Латвии, Эстонии и Литвы, а также урегулирования взаимоотношений с Финляндией". Планируемые действия в Прибалтике, неясность дальнейших намерений Германии, с которой отныне была общая граница, возможная война с Финляндией, не шедшей на соглашение с Москвой, дали Жданову возможность реализовать и свой внутренний курс. Одновременно, внутренние проблемы требовали от него вести более резкую международную политику – спад напряжения на границах означал повышение активности внутренних противников. В этих условиях, обосновав свое предложение необходимостью "решить вопросы в первую очередь международные – о новых территориях вошедших в состав СССР, о Прибалтике и отношениях с европейскими державами", Жданов созвал новый, XIX съезд партии. Съезд назначен на 15.08.1939.

ымы пишет:

перераспределения функций отделов в целях укрепления работы аппарата ЦК

Два вопроса:

1. Почему нет промышленного отдела при наличии сельскохозяйственного.

2. по функция отделы просвещения и УАП пересекаются (переподготовка).

   Предлагаю отдел просвещения вообще упразднить, передав функции УАПу, а вместо него создать промышленный (аналогичный сельскохозяйственному).

Наконец-то!

Ну нет, наверное, Просвещение надо оставить так, однако слить с неидеологической культурой.

Радуга

Это вообще-то РИ, 18 съезд, тот же 1939.

Радуга пишет:

Почему нет промышленного отдела

ымы пишет:

производственно-отраслевые отделы в ЦК и региональных комитетах ликвидированы

Сельхоз остался в РИ, поскольку единого агропрома в госструктуре не было. Были заготовки, колхозы, совхозы, единоличники... все это надо как-то сводить. Этим ЦК и пытался заниматься.

В таймлайне впрочем, это не только РИ, но и "фича" на будущее.

Радуга пишет:

по функция отделы просвещения и УАП пересекаются

Нет. Это тоже из РИ — в СССР не было союзного наркомата просвещения, только республиканские. И пересечения нет — отдел просвещения занимается школами, ФЗУ и ВУЗ, а УАП (РИ — УПиА) занимался именно спецпереподготовкой "резерва кадров".

Modo пишет:

Просвещение надо оставить так, однако слить с неидеологической культурой

В СССР культура — по ведомству агитпропа.

ымы пишет:

внешнюю опасность, способную заставить оппозицию выжидать.

или воспользовацца ситуацией и че-нить замутить

krolik пишет:

или воспользовацца ситуацией и че-нить замутить

Это левые партийцы в основном, на внешнюю политику выхода не имеющие и в целом реальной войны опасающиеся — в случе войны они вообще на третий план отходят при любом раскладе.

Летом 1939 года Великобритания и СССР активно вели переговоры с Германией. О советских переговорах французы знали, и считали эти переговоры дипломатической тактикой, ведущейся с целью использовать их как средство давления на Париж, чтобы привести их к заключению нового соглашения на советских условиях. В сложившейся в Европе ситуации Германии нужно было либо прекратить европейскую войну и перейти к мирному развитию, экономически пользуясь уже присоединенными или ставшими сателлитами странами в качестве полуколоний, либо – начать новый тур военных действий. У Рейха было теперь лишь два пути — разгромить Францию и ее союзников, но это было не так просто — французы сидели за мощными укреплениями линии Мажино а итальянцы – за Альпами, или нанести удар по СССР, что представлялось с учетом французской угрозы с тыла делом не только сложным, но и невыгодным. Было ясно, что Париж не упустит случая ударить в тыл измотанному в России вермахту, а к французам вполне могли присоединиться и британцы. Тянуть с принятием решения было тоже нельзя. Гитлер заявил на совещании верхушки НСДАП: "В сложившихся обстоятельствах время, вероятнее всего, может быть больше союзником французского блока, чем нашим. Экономические возможности антигерманского союза превосходят германские, и в случае затяжной войны при ограниченной продовольственной и сырьевой базе будет трудно обеспечивать народ продуктами питания и производить средства, необходимые для ведения войны. Надежды на англичан я не питаю – они не заявили со всей определенностью о том, что пойдут с Рейхом по пути славы и величия. Так же никаким договором и никаким соглашением нельзя с определенностью обеспечить длительный нейтралитет Советской России. Да, в настоящее время есть все основания полагать, что она не откажется от нейтралитета. Через шесть месяцев, через год, или даже через несколько лет это может измениться. Незначительная ценность соглашений, закрепленных договорами, именно в последние годы проявлялась во всех отношениях. Самая большая гарантия от какого-либо русского вмешательства заключена в ясном показе немецкого превосходства, в быстрой демонстрации немецкой силы".

Насчет Англии фюрер не заблуждался. Мюнхенское соглашение создало ситуацию идеального равновесия, в центре которого стояла Великобритания. Равноудаленные противники Франция и Германия, претендовавшие на гегемонию в Европе, теперь уравновешивали друг друга, и Великобритания выступала арбитром в их спорах о судьбах малых народов. Позиции Франции, после первой мировой войны господствовавшей на континенте, теперь ослабели, позиции Германии — усилились. Это также способствовало укреплению баланса, в центре которого надеялась встать британская элита. Британцы выстраивали свою схему господства, британоцентричную вселенную Чемберлена. Господствуя на море, Лондону требовалось лишь обеспечить вечный баланс в Европе, и решить вопрос с набирающими силу США и Японией на востоке. Для того чтобы усилившаяся Германия и ослабевшая Франция продолжали вращаться вокруг Британии на постоянных орбитах, не лишним было усилить Францию весомыми сателлитами. Пусть вокруг Франции вращается СССР – силу Советского Союза англичане оценивали невысоко. А исчезновение с границ Германии Польши и восстановление равновесия, должно было сделать Гитлера более сговорчивым. Установив порядок в Европе, можно будет заняться и делами Азии. Чемберлен серией последовательных политических шагов шел к цели — мировому господству Великобритании. Премьер-министр всем в своей жизни был обязан стабильности, характерной для Британии того времени. И готов был платить за нее дорогую цену. Воспитанный в британских аристократических традициях, он верил в международное право и в силу соглашений.

В ходе англо-германских контактов весной — летом 1939 Лондон пытался достичь соглашения с Германией, которое позволило бы консолидировать Европу, а Берлин пытался получить гарантии невмешательства Англии в дела Восточной Европы и помощь в случае войны на два фронта. Но для Великобритании и Германии вопрос стоял глубже — кто станет гегемоном Европы, будет контролировать ее ресурсы и играть роль арбитра в европейских делах, а значит и во всем мире. Но Гитлер недооценивал ситуацию во Франции. Сейчас французы, активно сколачивающие свой Средиземноморский союз, предпочитали играть первые роли. И уступать место британцам не собирались, что ограничивало возможности Лондона. Смириться со вторым местом колониальная империя не могла не только из убеждений, но и объективно – слишком мало в империи было собственно англичан, слишком быстро росли антиколониальные настроения в подвластных землях, начиная с жемчужины короны – Индии. К августу 1939 III Рейх стал для Лондона единственным фактором, уравновешивающим Францию Петэна. Без вермахта на французских границах влияние англичан в Европе могло упасть до минимума. И Чемберлен шел на уступки, при этом жестко и грамотно торгуясь. Гитлер уступал. Но в переговорах бежало время.

 Согласно заключённому 4.01.1939 года советско-германскому договору, Латвия и Эстония были включены в советскую, а Литва — в германскую сферу влияния. 28.04.1939 был подписан договор о дружбе и границе между СССР и Германией, по которому и Литва включалась в сферу интересов СССР. Однако полоса литовской территории, примыкающая к германской границе, оставалась в сфере интересов Германии. Чуть позже советское руководство предложило Германии отказаться от своих прав на часть литовской территории в обмен на материальную компенсацию. Этот вопрос был окончательно урегулирован 30.05.1939 года, в тот день в Москве помимо соглашения о взаимных торговых поставках были также заключены договор о советско-германской сфере интересов от реки Игорки до Балтийского моря. Гитлер, зная о понесенных в Польше потерях и идущем переформировании вермахта, уступил.

Немцы, которых считали агрессорами и нарушителями условий Версаля, высказывали свою заинтересованность в советских акциях в отношении Прибалтийских государств, подталкивая Кремль к действиям, способным, как считали в Берлине спровоцировать франко-советский конфликт. В Рейхе надеялись, что такие действия обернутся для Жданова внешнеполитической изоляцией, и это не только обеспечит Германии надежный тыл на время войны на западе, но и позволит в дальнейшем легко достичь тех целей, которые она ставила перед собой на Востоке Европы.

После разгрома Польши стратегический интерес Германии к сохранению союза с СССР падал. Теперь это были граничащие, и имеющие разные взгляды на обустройство мира и Европы в частности государства. Но вопрос дальнейших шагов завис в воздухе, откладываясь, в бесконечных дипломатических и неофициальных переговорах всех сколько-нибудь значимых стран друг с другом. Именно в этот момент, учитывая и внутренние обстоятельства, советским правительством было решено провести "политическое переустройство" прибалтийских стран. Вне страны это позволяло, по мнению руководства, создать предполье на случай нападения Германии, расширить влияние СССР, укрепить в будущем свои политические, военные и экономические позиции на северо-западе. Внутри – продолжить поддерживать обстановку фактически военного положения в партии и органах управления, обосновать и в какой-то мере скрыть процесс ускоренного наращивания армии.

2.05.1939 НКИД СССР Латвии, Эстонии и Литве предложены переговоры об улучшении торговых и политических отношений.

Для стран Прибалтики, ориентировавшихся прежде на Германию или Великобританию, советские требования стали неприятным сюрпризом. Еще более неприятной оказалась вялая реакция Германии и сдержанная – Англии. У Рейха пока хватало проблем с только что захваченной Польшей, а британцы использовали продвижение СССР как козырь для давления на Гитлера.

Эстония деятельно готовилась к войне Германии с СССР и приспосабливала к пропуску германских войск свои железнодорожные, водные и шоссейные пути, затратила огромные средства на вооружение пограничной с СССР полосы по всей линии от Нарвы до Изборска включительно… и теперь эти усилия оказались напрасными.

Впрочем, расширить торговые связи с СССР страны Прибалтики не возражали, на что советская сторона радостно откликнулась. Но прежде всего — предложила политические переговоры. Поняв, что ситуация в мире изменилась, лидеры прибалтийских государств сменили холодный тон на дружеский. СССР не оставался в долгу — Литве передали Вильнюс. А ведь только 20 апреля Литва подписала с Германией договор, по которому "без ущерба для своей независимости отдавала себя под опеку Германского Рейха". Но граница сфер влияния передвинулась. Теперь покровителем Литвы будет СССР.

С эстонцами советские представители общались строже – 23.04.1939 в Таллинн пришла польская подводная лодка, которая была тут же задержана. Польские подводники, передохнув, скрутили охрану, лодка ушла в Швецию, где была интернирована. Предлог был найден, и 27 апреля СССР возложил на Эстонию ответственность за этот инцидент, а Балтийский флот принялся "искать" подводную лодку по всему эстонскому побережью. Заодно Балтфлот установил морскую блокаду, вводя советские корабли в территориальные воды Эстонии и несколько раз обстреляв ее побережье.

29.04.1939 замнаркома иностранных дел Потемкин заявил прибывшему в Москву министру иностранных дел Эстонии Сельтеру, что неизвестные подводные лодки топят советские суда и что недалеко от эстонских берегов какие-то неизвестные подлодки имеют свою базу. Чтобы прекратить подобные инциденты, Эстония должна предоставить СССР базы на своей территории, которые позволят контролировать южные подходы к Финскому заливу — транспортной артерии Ленинграда.

4.05.1939 Подписан пакт о взаимопомощи между СССР и Эстонией, который стал шаблоном для договоров с другими странами Прибалтики. Помимо обязательства оказывать друг другу поддержку, в том числе и военную, в случае нападения на одну из сторон, договор предоставлял СССР право на создание в Эстонии своих военных баз: в Палдиски, Сааремаа и Хийумаа, где размещалось до 25 тысяч военнослужащих. Одновременно подписан договор о расширении экономических отношений.

5.05.1939 Вышинский, принимая министра иностранных дел Литвы Л. Наткеивичюса, поставил перед ним ультиматум: "Советскому Союзу известна дружественность Литвы по отношению к СССР. Настала пора сделать эту дружественность более реальной. Ни для кого не является секретом, что Литву стремится перетянуть на свою сторону Германия. Следовательно, для СССР важно знать, к какой стране Литва испытывает большие симпатии. Сейчас недостаточно быть «ни теплым, ни холодным, а надо принять решение".

10.05.1939 Президент Эстонии Пятс вынужден был заявить: "Пакт о взаимопомощи не задевает наших суверенных прав... В требовании СССР не было ничего необычного. Учитывая историю нашего государства и наше географическое и политическое положение, становится ясным, что мы должны были вступить в соглашение с СССР. В качестве прибрежного государства мы всегда были посредниками между Западом и Востоком".

11.05.1939 Подобный ультиматум предъявлен Латвии. На следующий день пришло сообщение, что на "условиях, равных с Эстонией" латыши согласны разговаривать. 13.05.1939 При личной встрече с вызванным в Москву министром иностранных дел Латвии В. Мунтерсом, Жданов пояснил: "Ни вашу конституцию, ни органы, ни министерства, ни внешнюю и финансовую политику, ни экономическую систему мы затрагивать не станем". Он объяснил Мунтерсу, что СССР заботится об укреплении своей безопасности, но упомянул и о других интересах СССР, унаследованных от Российской империи: "Еще Петр Великий заботился о выходе к морю". Чтобы сомнений не оставалось, Жданов констатировал: "Я вам скажу прямо: раздел сфер влияния состоялся". 16.05.1939 Заключен советско-латвийский пакт о взаимопомощи, по которому СССР получил право на создание военных баз в Латвии, в том числе в Лиепае и Вентспилсе, размещение там до 25 тысяч военнослужащих.

18.05.1939 "Я должен рассеять также все сомнения и подозрения, что безопасность нашей страны может быть поставлена под угрозу извне" — заявил президент Латвии К. Ульманис. 21.05.1939 Заключен советско-литовский пакт о взаимопомощи. Пакт помимо стандартных баз прямо увязывается с передачей литовцам Виленской области.

27.05.1939 Советские войска вступили в Прибалтику.

СССР соблюдал в отношении прибалтийских режимов предельную корректность. "Весь личный состав наших частей должен знать, что по Пакту о взаимопомощи наши части расквартированы и будут жить на территории суверенного государства, в политические дела и социальный строй которого не имеют права вмешиваться... Настроения и разговоры о советизации, если бы они имели место среди военнослужащих, нужно в корне ликвидировать и впредь пресекать самым беспощадным образом, ибо они на руку только врагам Советского Союза и Эстонии, Латвии, Литвы" — говорилось в приказе наркома обороны войскам, вступавшим на территорию стран Прибалтики.

С учетом недостатков выявленных во время польской кампании, требованиями координации предполагаемых действий в Прибалтике, и особенно – с высочайшей напряженностью постоянно меняющихся внешнеполитических отношений, требующей постоянной и точной информации, Жданов вплотную обратил внимание на разведку. С координацией деятельности спецслужб, в СССР проблемы были всегда. Решать их пытались по разному, но Жданов пошел по привычному пути. Он создал (вернее, фактически восстановил упраздненное в 1930 году бюро имевшее схожие задачи) комиссию при ЦК ВКП(б) по координации деятельности разведки. Комиссию возглавил глава Международного отдела ЦК Мануильский, в нее вошли руководители 4 (разведывательного) Управления НКГБ Попашенко, Группы особого назначения (ГОН) при наркоме госбезопасности СССР Шпигельглас, РУ Генштаба – Никонов, а также представители НКИД – замнаркома Потемкин, Коминтерна — Куусинен, НКВД (в чьем ведении находились пограничники, имевшие свою разведку) – замнаркома, начальник ГУПВВ Масленников. Кроме того, начальники военной и политической разведки и ГОН получили право самостоятельного, в обход наркома выхода на Жданова.

Расчет главы СССР был простым – координация в любом случае не помешает, а Мануильский – опытный во внешней политике человек, скомпрометированный участием в перевороте Косиора и теперь ориентирующийся на Жданова, сможет стать "заместителем генсека по разведке". Советский лидер вновь нашел себе специалиста, способного возглавить важное направление. Кроме того, созданы аналитические подразделения — спецбюро при наркоме госбезопасности и информационный отдел в РУ ГШ, а также новая структура – Бюро международной информации при ЦК ВКП(б). Последнему поручена работа с иностранными некоммунистическими СМИ – как отслеживание информационных потоков, так и вброс собственных материалов, формирующих нужное СССР мнение. Главой бюро назначен талантливый пропагандист, реабилитированный и отказавшийся от противостояния (да и с кем ему теперь было противостоять? Все возможные для него вожди были уничтожены, связываться с новой, "молодой" по его меркам оппозицией он, наученный опытом тюрьмы не собирался) К. Радек.

Результаты реформа, как обычно дала двойственные – развединформация стала поступать более полная и точная, но… в это время все разведки всех, включая самые малые страны, работали с перенапряжением, но при этом – как парадокс времени – еще и одновременно сотрудничая между собой. Советская разведка с 1935 имела соглашение об обмене информацией с разведками Франции и Чехословакии, к которым недавно добавились службы Италии и Югославии, а также Германии. Чехи одновременно сотрудничали с немцами, те – с англичанами… в итоге донесения спецслужб становились крайне противоречивыми. А вот активные операции стали проводиться успешнее. И первой серьезной проверкой для комиссии по координации деятельности разведки стала Прибалтика.

С вступлением РККА в Прибалтику проблемы только начались. Сейчас, после раздела Польши и решения прибалтийского вопроса, союз с Рейхом становился опасным – в Москве знали о колебаниях Гитлера и осознавали – его толкают к войне с СССР. Причем толкают и противники, и союзники Москвы. Да, предполье в Прибалтике было хорошим вариантом. Но если СССР подвергнется нападению, крайне нежелательно, чтобы вокруг советских гарнизонов в Прибалтике действовала "пятая колонна". А руководители и элита прибалтийских государств отнюдь не симпатизировали Советскому Союзу. Советское руководство, готовясь к войне с Германией, стремилось окончательно укрепиться в стратегически выгодном регионе на границе Восточной Пруссии, устранить малейшую возможность антисоветских действий прибалтийских стран. Однако подход оставался разным.

Прибалтика.

Наиболее сильными советские позиции были в Латвии. Помимо сильного рабочего движения и компартии, находившихся в ведении Международного отдела ЦК, разведке удалось найти сторонников и в правительстве. На Москву ориентировались министр иностранных дел Мунтерс и военный министр Балодис, один из лидеров переворота 1934 года. Литва, оказавшись под сильнейшим давлением с двух сторон, также склонялась к вернувшему Виленскую область восточному соседу, резонно опасаясь отобравшего Мемель Рейха. Опасаться было чего – судьба всех соседей Германии, получивших в Версале немецкие земли, была печальной. За исключением Чехословакии, ну а то, что Прага выкрутилась только с франко-советской помощью, секретом не было. При этом, если латышские лидеры были готовы на вхождение своей страны в состав СССР – на определенных условиях, разумеется, то литовцы рассматривали как неплохой вариант положение сателлита Москвы. Тем более – "в условиях широко известного Пакта о мире СССР и Германии". С Эстонией было гораздо хуже. Президент Пятс с начала 30-х годов не гнушался периодической финансовой помощью советской разведки, но советским агентом его назвать было нельзя – с его стороны это был лишь вариант приработка, да и продавал свое должностное положение глава лимитрофа не только СССР.

СССР.

По рассмотрении итогов польской кампании, изучения действий немецкого полка "Браденбург-800" и с учетом опыта советских партизан-диверсантов в Испании, Югославии и прошлого – в 20-х годах, армия и НКГБ пришли к выводу о необходимости создания разведывательно-диверсионных (в СССР их называли партизанскими) частей на постоянной основе. Тем более и кадры имелись. Правда, подошли к этому по разному. В НКО создана подчиненная РУ ГШ отдельная бригада особого назначения, в составе полка диверсантов, ориентированного на действия в западном направлении и двух батальонов чьими целями являлись юг и Дальний Восток. Костяк бригады составили сотрудники бывшего спецотделения "А" Разведупра и советники XIV партизанского корпуса испанских республиканцев, отзываемые с мест службы. Командиром бригады стал полковник Х-У.Д. Мамсуров. Функциями бригады были проведение диверсионных операций стратегического значения, разведка и диверсии в прифронтовой полосе и тылу врага в интересах ГШ, захват и уничтожение мостов, транспортных узлов и иных важных объектов.

В НКГБ пошли иным путем. При группе особого назначения Шпигельгласа создали "курсы партизанских командиров", на базе которых сформировано войсковое соединение Особой группы — оперативный дивизион НКГБ СССР, командиром назначен Гриднев. В дивизион предложено вступить отобранным политическим эмигрантам, находившимся в Советском Союзе. В дивизионе было триста иностранцев — немцев, австрийцев, испанцев, американцев, китайцев, вьетнамцев, поляков, чехов, болгар и румын. Остальные набраны из сотрудников НКГБ и НКВД имеющих боевой опыт, а многие – и опыт закордонной разведки. Но дивизион стал лишь основой. Кроме бойцов дивизиона, на "курсах партизанских командиров" стали обучать дополнительные контингенты из иностранцев, сотрудников органов и спортсменов. Задачи дивизиона совпадали с целями ГОН — ведение разведопераций, организация партизанской войны и диверсий за рубежом. Фактически, НКГБ получило первое войсковое соединение (до этого в госбезопасности войск не имелось), предназначенное для военной поддержки операций наркомата. И если бригада спецназа НКО пока лишь тренировалась, то оперативный дивизион госбезопасности первые операции провел еще не окончив формирование – в Прибалтике, оказывая помощь "народным массам и тем лидерам правительств, стремящимся к поддержанию добрососедских отношений с СССР".

ымы пишет:

Вот коммунисту на их разборки по барабану. А на молебен сходит, Берия был товарищ практичный, в Грузии ходил в первые годы.

Помню, год где то 81 или 82, по телевизору в Тбилиси показывали как Шеварднадзе ребёнка крестил )

ГОРЕЦ пишет:

Шеварднадзе ребёнка крестил

Вот именно.

Продолжаем.

В СССР торопились. Защита стратегических интересов в Прибалтике стала одной из важнейших ближайших целей внешней политики. На расширенном совещании с участием руководства НКО, НКИД, НКГБ, Коминтерна и аппарата ЦК Жданов заявил: "Мы имеем соглашение с Германией о том, что Прибалтика рассматривается как регион наиболее важных интересов Советского Союза. Ясно, однако, что хотя германские власти признают это в принципе, они никогда не согласятся ни на какие кардинальные социальные преобразования, которые изменили бы статус этих государств, или на их вхождение в состав Советского Союза".

"Сейчас мир, но можно с уверенностью сказать, что в ближайшее время Европа окажется в огне войны – подчеркнул Жданов. Рига и Таллин сейчас превращаются центр антисоветской пропаганды. Можно было бы забрать территорию с русским меньшинством, но мы не поднимаем этот вопрос. В августе немцы, говоря о разделе сфер интересов, предлагали Западную Двину, разделяющую Латвию на две части. Мы не согласились, сказав, что к народам нельзя относиться таким образом".

"Задачи дипломатии и разведки в нынешних условиях становятся совершенно иными – вторил ему нарком госбезопасности Акулов. Следует активно включать оперативных сотрудников разведорганов в политические зондажные операции с использованием любых конфликтов в правящих кругах иностранных государств. Это ключ к успеху в свержении нынешних правительств марионеточных государств, провозгласивших свою так называемую независимость в 1918 году под защитой немецких штыков. Немцы и раньше и теперь, рассматривают их как свои провинции, считая колониями германской империи. Наша же задача состоит в том, чтобы сыграть на противоречиях между Германией, Англией и Швецией в данном регионе".

Такая, несколько самоуверенная постановка вопроса отражала тот новый подход, который демонстрировали основные фигуры советской внешней политики — Жданов, Вышинский, Мануильский и Буденный после заключения соглашений с Францией и Германией, выигранной польской войны и дипломатической схватки в Прибалтике. Успехи во внешней политике явно прибавили им веры в собственные возможности. В регионах вошедших в сферу советских интересов, Москва вела активную жесткую политику, направленную на установление полного контроля над правительствами этих государств.

Советское руководство полагало, что наилучший способ защитить интересы СССР в Прибалтике и создать там надежную границу — это помочь "рабочему" движению свергнуть правящие режимы.

Летом 1939 года появился и новый стимул для активизации политических, экономических, военных и разведывательных операций в Прибалтике. От советских резидентур в Швеции и Берлине поступила информация, что немцы планируют направить высокопоставленные экономические делегации в Ригу и Таллин для заключения долгосрочных соглашений. Берлин, пользуясь размытыми формулировками соглашения о "сферах влияния", осторожно пытался расширить влияние в Прибалтике, взяв ее под политическое и экономическое покровительство.

10.08.1939 Президент Латвии Ульманис выступил по радио и заявил о том, что: "…вероятно, в ближайшее время нация подвергнется испытаниям. Если трудное, роковое испытание настанет, то в среднем одному мужчине из каждого хутора придется надеть форменную одежду… Поскольку в Латвии нет достаточного количества амуниции, начинайте об этом заботиться и держите это наготове... Не будь это серьезным делом, я бы не стал говорить об этом в данный момент".

14.08.1939 За день до начала XIX съезда ВКП(б) представители трех государств Прибалтики получили ультиматумы, в соответствии с которыми им нужно было принять на свою территорию крупные части Красной Армии и создать правительства "которые смогут добросовестно выполнять договоренности с СССР". Вышинский откровенно заявил прибалтам о необходимости просоветского правительстве. В мае — июне 1939 г. СССР заключил с тремя прибалтийскими государствами договоры о ненападении и взаимопомощи, по условиям которых на территории этих стран был размещен ограниченный контингент советских войск. Однако теперь, не удовлетворившись таким ограниченным влиянием, СССР предъявил Литве, Эстонии и Латвии фактически ультиматум. Правительство СССР утверждало, что руководство этих государств грубо нарушило договоры о взаимопомощи, готовили нападение на части Красной Армии, размещенные на их территории. Утверждалось, что для координации

своих действий против СССР три страны создали антисоветский военно-политический союз "Балтийская Антанта". В этой связи руководство СССР потребовало отставки правительств Латвии, Литвы, Эстонии и формирования новых, способных, как говорилось в заявлениях, "обеспечить честное проведение в жизнь" пактов о взаимопомощи, а также допуска на территорию трех стран дополнительных крупных частей Красной Армии. Вышинский предупредил, что в случае отказа выполнить эти требования правительством Советского Союза будут приняты соответствующие меры. На ответ Литовскому правительству было дано десять часов ночного, а эстонскому и латвийскому — десять часов дневного времени. Одновременно дипломатическим представителям трех стран было заявлено, что в формировании новых правительств примут участие советские представители.

   Прибалтийские правительства знали, что если откажутся удовлетворить советские требования, вопрос будет решен силовыми средствами. В такой ситуации им мог помочь  только протест Германии против подобных действий СССР в Прибалтике. Немцы сочли эти действия "отходом  Москвы от своих категорических заявлений", однако посчитали нецелесообразным раньше времени ссориться с Москвой и твердо придерживались политики невмешательства.

Сопротивляться элита Прибалтики не решилась. Советский Союз имел массовую поддержку в самой Прибалтике из-за острых противоречий в обществах трех стран. В Эстонии и Латвии с 1934 г., а в Литве — с 1926 г. существовали авторитарные режимы, заимствовавшие многие формы фашистского корпоративного государства. Социальная напряженность, нараставшая в этих небогатых странах с началом Великой депрессии, не могла быть снята с помощью демократических и плюралистических методов. Забастовки подавлялись, демонстрации разгонялись, проводились аресты активистов рабочего движения, причем далеко не только коммунистов.

Давление СССР раскалывало общество стран Прибалтики, и Политбюро решило попробовать воспользоваться технологиями полузабытого уже Коминтерна — "контролируемой революцией": политическое давление, организация паралича силовых структур и массовые демонстрации недовольных режимом сил, которые теперь будет некому подавить. Планируемый результат — переход власти к сторонникам теснейшего союза с СССР, организация выборов. Свободных выборов в этих странах не было давно, так что манипулировать неопытными избирателями представлялось делом несложным, особенно при одновременном подавлении националистической оппозиции.

К съезду Жданов и его команда пришли с этими предложениями.

"Мы должны смотреть на нашу безопасность – заявил Жданов французскому послу. Государства Австрия и Польша уже исчезли, другие тоже могут исчезнуть. Мы думаем, что в отношениях с Прибалтикой еще нет настоящей гарантии. Это небезопасно и для вас, но мы думаем в первую очередь о себе. Каждый, кто видит успехи социалистического строя, должен понимать — то, что было определено в 1920–м, не может оставаться вечным. Советский Союз меняется, меняется и международная ситуация. Петр Великий получил доступ в море. Мы же сейчас без выхода к морю, и ситуация, в которой мы оказались, больше не может продолжаться… Нейтральные Прибалтийские государства — это слишком ненадежно. Разумеется, изменения не должны затронуть интересы дружественных Советскому Союзу стран. Наоборот, включение Прибалтики в орбиту СССР должно способствовать развитию и укреплению связей стран Прибалтики с миролюбивыми державами". Париж не возражал – речь шла об англо-германской сфере влияния, которая, переходя к русским, отталкивала их от Лондона и Берлина. А с учетом намека Жданова на возможность "развития связей" с этими странами – перспектива представлялась и вовсе неплохой.

17–21 августа 1939. Ключевые пункты стран Прибалтики заняты советскими войсками. Ни о какой оккупации речи не шло – НКИД работал активно и ввод войск был заранее аккуратно оформлен соглашениями.

Проще всего оказалось в Литве. Президент Сметона пытался настаивать на военном сопротивлении Советскому Союзу, но не получил поддержки военного командования. На следующий день он покинул Литву и президентом автоматически стал Меркис. Меркис был человеком склонным к компромиссу с Москвой, во время Первой мировой войны служил в российской армии, в Литве занимал посты министра охраны края (т.е. министра обороны) в трёх кабинетах, а после недавней передачи Литве Вильнюса представлял правительство в Виленском крае, где активно сотрудничал с советскими дипломатами и военными. Меркис был готов к принятию советских предложений, считая их более мягкими, в сравнении с возможными немецкими. Выбравший для себя просоветскую ориентацию, Меркис 17.08.1939 заявил: "Дорогие литовцы и все жители Литовской Республики, необыкновенно быстрое развитие международных событий в последние дни сказалось и в нашем крае. Мы уверены, что прибытие новых воинских частей из Советского Союза в Литву произошло именно в целях большей безопасности самой Литвы и Советского Союза".

21.08.1939 Сформировано новое правительство Литвы во главе с Ю. Палецкисом, левым ляудинником (народным демократом), известным как один из организаторов "Народного фронта" в 1936 г. Фигура Палецкиса и других левых интеллигентов в правительстве должна была показать, что к власти в Литве пришел "Народный фронт", а отнюдь не коммунисты. Тут же были организованы массовые манифестации в поддержку нового правительства. Вскоре Палецкис стал и президентом – Меркис дисциплинированно подал в отставку.

В Эстонии и Латвии было иначе. Нет, Международный отдел ЦК и Коминтерн, усиленные сотрудниками разведки НКГБ и военной разведки сработали четко — Красную Армию во всех трех прибалтийских странах встречали толпы восторженно настроенных противников правящих режимов. Но в Эстонии и Латвии полиция и военизированные формирования попытались разогнать митингующих, которые ответили выстрелами. В столкновениях пролилась кровь. Противники ввода советских войск на митинги не выходили. Они предпочитали иные методы — в нескольких местах советские войска были обстреляны, несколько десятков солдат погибло.

22.08.1939 В Эстонии и Латвии введено военное положение. Советские представители потребовали убрать национальные вооруженные силы и военизированные формирования с улиц, что поощрило просоветские массы к дальнейшим выступлениям. Пока советские войска не вмешивались в ситуацию, в то же время являясь решающим аргументом на политических переговорах, которые вели советские представители. При этом, несмотря на все заслуги Коминтерна, новые правительства в большинстве своем формировались не из коммунистов, которые только что вышли из глубокого подполья и насчитывали в каждой партии по несколько сот человек, а из либеральной, склонной к идеям народного фронта интеллигенции. Эта линия в очередной раз показала – Коминтерн уходит из серьезной политики. Работа с "некоммунистическими, но доброжелательно настроенными к СССР политиками" замкнулась на НКГБ и НКИД. Жданову нужна была буферная зона, отделявшая СССР от сфер влияния других мировых держав, и он проявлял готовность идти на жесткую конфронтацию в районах, отнесенных к советской сфере. Задачу построения коммунизма в Кремле видели главным образом в том, чтобы всемерно укреплять мощь советского государства. Роль мировой державы СССР мог играть лишь в том случае, если обладал достаточной военной силой и был в состоянии подчинить своему влиянию страны, находящиеся у границ.

Идея пропаганды сверху коммунистической революции во всем мире стала дымовой завесой идеологического характера, призванной утвердить СССР в роли сверхдержавы, влияющей на все события в мире. Если раньше эта концепция была идеологической, теперь она постепенно стала реальным политическим курсом.

27.08.1939 Еще с весны, резидент НКГБ в Риге сообщил о резких расхождениях и натянутых отношениях внутри правительства Латвии, прежде всего между президентом Ульманисом и военным министром Балодисом. Конфликт подрывал стабильность существовавшего режима, уже находившегося под двойным давлением — советским и немецким. Немцы опирались на своих сторонников в экономических управленческих структурах и деловых кругах, Москва рассчитывала на влияние среди левых групп, связанных как с компартией, так и с профсоюзами. Латвия, как, впрочем, и другие государства Прибалтики, по существу являлась буферной зоной между СССР и Германией. План создания широкой коалиции, когда в правительстве должны быть представлены как немецкие, так и советские интересы, обсуждался Политбюро, но был отвергнут. Обстановка в республике накалялась еще и потому, что там ширилось и поддерживаемое СССР забастовочное движение. Углублялся и экономический кризис, вызванный потерей традиционных торговых связей региона с Западной Европой.

Правительство Ульманиса не пользовалось популярностью в результате ошибок в экономической области, примиренческой позиции, занятой им по отношению к шовинистически настроенным немецким бизнесменам в Риге. Эти коммерсанты скупали все наиболее ценное, что было в республике, широко пользуясь теми преимуществами, которые открывались перед ними из-за прекращения торговых связей Латвии с Западной Европой. Около семидесяти процентов всего латвийского экспорта шло в Германию по демпинговым ценам. Реально Ульманис опирался не столько на поддержку регулярных воинских формирований, сколько на вспомогательные полицейские части, составленные в основном из сыновей фермеров и мелких торговцев.

Жданов решил сделать ставку на министра иностранных дел Мунтерса. Мунтерс был идеальной фигурой для того, чтобы возглавить правительство, приемлемое как для советских, так и для немецких интересов. Правительству в Риге был предъявлен очередной ультиматум. В результате Ульманис вынужден был уйти со своего поста, с согласия представителя СССР Мануильского его пост занял Мунтерс.

1.09.1939 Советские войска вошли в Латвию. Новым премьер-министром стал профессор А. Кирхенштейн. Объявлена политическая амнистия. По приказу нового правительства военизированные формирования распущены.

18.08.1939 Президент Эстонии Пятc назначил премьер-министром писателя И. Вареса, (Барбарус). Варес был известным в Эстонии писателем и общественником, поддержавшим избирательную кампанию В. Яануса, левого рабочего активиста и члена находившейся в подполье компартии. Назначение Барбаруса премьером и введение представителей левых сил в правительство удовлетворили СССР. Пока. Новый министр внутренних дел, депутат-трудовик Унть начал разоружение старых военизированных формирований, одновременно легализовав вооруженные "рабочие дружины", ставшие теперь правительственной милицией.

Во всех трех странах восстановлены демократические нормы, отмененные в ходе переворотов 1926 и 1934 гг. Началась чистка государственных аппаратов от участников этих переворотов. Однако часть репрессивного законодательства прибалтийских диктатур отменена не была и использовалась для проведения арестов представителей прежней правящей элиты.

Митинговая кампания, организованная советскими специалистами в странах Прибалтики постепенно превращалась в предвыборную.

9-12 сентября 1939 г. на выборах в трех странах победили списки "Трудового народа". Их поддержало более 80 % граждан. Новыми правительствами проведена национализация крупных банков, крупной промышленности, приняты законы направленные на улучшение социальной защищенности рабочих.

все почти как реал

krolik

Только на год раньше и немного более мягко. А так да.

ЖДем войны

Некоторых вещей не понял.ымы пишет:

Государства Австрия, Чехословакия и Польша уже исчезли

А когда у вас Чехословакия исчезла? Я что-то пропустил, или вы об этом ещё не написали?

В сообщении #2398 события датированы сентябрём, в следующих -августом. Это что — опечатка, или я опять чего-то не понял?

.

LAM пишет:

когда у вас Чехословакия исчезла?

Ляп. Спасибо, сейчас исправлю.

LAM пишет:

датированы сентябрём, в следующих -августом

Опечатка, исправил.

СССР.

Освобождение Западной Украины и Белоруссии показало ряд недостатков в армии. Фактически, это была первая реальная "европейская" война советской армии за 20 лет, и подведение итогов оказалось плачевным. На проведенном 7-12 июня 1939 года при ЦК ВКП(б) совещании начсостава НКО был проведен жесткий разбор польской кампании. Участвующий Жданов жестко критиковал руководство РККА, но выводов не последовало. Буденный с критикой был согласен, более того – не дожидаясь указаний генштаб начал разработку новой концепции. Сыграли роль и внутриполитические соображения "ждановцев". Критика и полузакрытое признание слабости армии давали им повод для нагнетания в кругу "широкого руководства" страны и партии, в том числе оппозиционно настроенного, опасений внешней угрозы. В первую очередь – немецкой. Что позволяло, прикрываясь ситуацией "военной тревоги" проводить свои решения – в обстановке возможной войны поддержать резкие шаги, буде такие предпримет оппозиция, основная масса аппарата не рискнет.

Как следствие польской компании реорганизованы танковые корпуса. Их число решено увеличить, за счет имеющихся и выпускаемых танков до десяти. По опыту боев в Польше стало ясно, что танковым соединениям требуется больше пехоты и следует придать противотанковую артиллерию. В корпусе теперь две танковые дивизии (560 танков), мотострелковая дивизия, гаубичный артполк, полк ПТО, зенитный полк, ремонтный парк и части обеспечения. Фактически танковые дивизии являлись теми же танковыми бригадами прежней организации, но усиленные пехотой и дивизионными средствами усиления.

Танк Т-26 признан оправдавшим себя но устаревшим, БТ показали себя посредственно и их производство свернуто. Заводы переходят на выпуск Т-34, принятого в качестве основного танка, но поскольку выпуск идет туго, производство экранированных Т-26 не сворачивается. ИС-1 принят на вооружение, начат серийный выпуск.

Руководство НКО считало, что имеет превосходство в качестве танкового парка. Это положение, выраженное еще в 1938г. Буденным: "Учитывая, что тактико-технические характеристики нашего танкового вооружения превосходят тактико-технические данные танков и танкеток противника, мы будем иметь безусловное превосходство в этом оружии", в целом было до недавнего времени верным. Т-26 и БТ действительно превосходили танки Рейха… но только Pz I и II. Сравнительные испытания захваченного у поляков трофейного немецкого танка Pz III и новейшего Т-34 показали, что по ряду характеристик советская модель уступает. Конструкторы лихорадочно принялись доводить танк, уже принятый в производство.

Опыт боев показал усиление ПТО ведущее к поражению танков и отвратительное взаимодействие советской пехоты с танками. Решение вопроса стало двойственным и спорным: в старых и вновь формируемых танковых корпусах усилили артиллерию и мотопехоту, оставшиеся в войсках танки сводили в отдельные танковые дивизии того же штата – фактически старого бригадного, но с дивизионным руководством и приданными частями. Танковая дивизия теперь имела в своем составе два танковых полка (258 танков), мотострелковый полк, смешанный артполк, зенитный и противотанковый дивизионы, части обеспечения.

На июньском совещании 2 зам. наркома обороны генерал армии Седякин говорил: "В связи с громадным ростом средств ПТО, я отрицаю при прорыве самостоятельные действия танков — они должны действовать в тесной связи с пехотой. Пускать танки без пехоты и артподдержки при прорыве — это значит обрекать их на уничтожение".

Основные выводы совещания:

1) Т-26 и БТ не могут быть основой танковых сил. Требуется срочно начать выпуск Т-34 с внесенными усовершенствованиями, и ИС-1 как танка качественного усиления.

2) Необходима реорганизация бесперебойного боепитания танковых сил. В первую очередь – обеспечение ГСМ на марше и ремонтно-восстановительных работ в условиях боевых действий.

3) Необходима организация тесной связи с авиацией, что характерно не только для танковых, но и для стрелковых частей.

4) Необходимо повысить моторизацию артиллерии "любой ценой", ее быстрое выдвижение на передовую — основа успеха.

5) Комбаты и командиры полков должны быть ближе к передовой. Необходимо более оперативное управление.

Другими мерами стали изменение системы приписки командиров запаса, ужесточение привязки по специальностям и частям, создание железнодорожных войск. Была отмечена, по опыту штурмов польских УР-ов и укрепленных городов необходимость и роль блокировочных (штурмовых) отрядов (групп), составленных из всех родов войск и тесного взаимодействия между ними. Опыт разрозненных действий по прорыву укреплений был изучен, систематизирован, выработана инструкция по применению блокировочных отрядов, по захвату и разрушению всех систем укреплений.

Военные получили карт-бланш на реформы, и воспользовались им полностью. Первоочередными целями стали прибалтийские страны и Финляндия, но в связи с изменением обстановки и образованием на западной границе практически единого фронта Германии и ее сателлитов, III Рейх снова вышел на роль главного противника. Причем, как было ясно по опыту польской войны – противника опасного, и наращивание военной мощи, о чем (иногда завышая немецкие показатели) докладывала разведка, отнюдь не прекратившего, а наоборот – резко усилившего. Но пока силы Гитлера все же недооценивали, считая, что Берлин не восстановит потери, понесенные в Польше, ак минимум год. И в течение этого года большой войны в Европе можно не ждать. Год впрочем, казался сроком небольшим, и руководство спешило.

В июле 1939г. утверждена директива на разработку плана войны с Германией. В план заложены "сковывающие действия французских войск на франко-немецкой границе", РККА получает инициативу и преимущество первого удара, советское наступление должно развиваться с юго-запада, с Украины, при блокирующих ударах по сильно укрепленной Восточной Пруссии.

Реформа армии предусматривала завершение к лету 1940 года реорганизации на базе возможного для промышленности и военных училищ, с почти полным обеспечением армии матчастью и кадрами Увеличено число автомобилей, тягачей и средств связи, в первую очередь в механизированных соединениях.

К началу 1940 г. по новому плану развертывания предусматривалось иметь на начальное военное время 206 дивизий в сухопутных войсках, в т.ч. стрелковых -170, горнострелковых — 10, мотострелковых — 8 и танковых — 18, отдельных стрелковых бригад — 4, воздушно-десантных — 6 бригад, управлений стрелковых корпусов — 65, управлений танковых корпусов — 10. В первые месяцы войны предусматривалось развертывание еще 60 стрелковых дивизий, 4 танковых и 2 мотострелковых.

В свете роста армии, призванных для похода в Польшу демобилизовывали крайне выборочно. Из имеющих боевой опыт демобилизовывали очень немногих и неохотно – по мнению Буденного, эти "обкатанные" солдаты должны были составить костяк растущей РККА. На совещании был поднят вопрос о низком качестве сержантского состава РККА. Буденный, сам начинавший унтер-офицером эту мысль воспринял вполне, и в итоге приняты меры по повышению подготовки в первую очередь командиров отделений. Признано, что командный состав принятый из училищ, показал себя хуже комсостава, выдвинутого из младших лейтенантов. Из числа участников боевых действий в первую очередь и "наиболее подготовленных военнослужащих" и выдвигаются в спешном порядке младшие и средние командиры.

Пересмотрена структура Генерального штаба, принято решение вопросы организации войсковой разведки передать в ведение оперативного управления в Генеральном штабе РККА, в штабах округов, армий и армейских группах.

К ноябрю 1939 года РККА имела 168 стрелковых, 8 горнострелковых, 5 мотострелковых дивизий, 22 кавдивизии, 10 танковых корпусов (из них закончили формирование восемь, два формируются), две формирующиеся истребительно-противотанковые бригады (созданные по опыту германо-польской войны; предполагается, что такие бригады станут мобильным инструментом для создания оперативной обороны при прорывах немецких танковых частей). Кроме того, имелись 7 танковых дивизий, 4 тяжелых танковых бригады прорыва (новые соединения качественного усиления; предполагается их вооружение танками ИС-1), 57 корпусных артполков, 43 артполка РГК, 8 отдельных арддивизионов особой мощности, 3 воздушно-десантные бригады.

Первая часть тут.[HTML_REMOVED]

Продолжаю.

Добавлено: полная версия таймлайна до апреля 1939: тут[HTML_REMOVED]

Вторая часть таймлайна — апрель 1939 — 27 ноября 1939: тут[HTML_REMOVED]

Если по Латвии, Эстонии и Литве пока предполагалось ограничиться созданием просоветских правительств и советских баз, то с Финляндией дело обстояло иначе.

Еще с весны 1938 шли советско-финские негласные переговоры, в ходе которых обсуждались пути реального обеспечения безопасности СССР с моря. В апреле 1938 года резидент НКГБ в Финляндии Рыбкин был вызван в Кремль, где Жданов и Вышинский поручили ему неофициально предложить финскому правительству соглашение, в тайне от советского посла. Финнам гарантировалось экономическое сотрудничество с Советским Союзом с учетом их интересов в Скандинавии и Европе, в обмен на подписание пакта о ненападении, экономическом и военном сотрудничестве в случае агрессии третьей стороны. Пакт сулил экономические выгоды для обеих сторон. Предложение включало также раздел сфер военного и экономического влияния в Балтийском регионе между Финляндией и Советским Союзом. По указанию Жданова, располагавшего информацией от Коминтерна, Рыбкин также передал 100 тысяч долларов на создание партии мелких хозяев, которая выступала за нейтральную Финляндию. Зондаж окончился неудачей —

отказ Финляндии последовал в том же месяце 1938 года. Финнам было куда важнее оставаться союзниками дружественных Англии и Германии, а также Швеции.

В начале 1939, после подписания советско-германского договора, Москва сделала новые предложения – участие СССР в создании укреплений на Аландских островах в интересах обеспечения безопасности Финляндии и защиты подступов к Ленинграду, предоставление Советскому Союзу права создать на острове Суурсаари (Гогланд) в Финском заливе противовоздушную оборону и береговые укрепления. На эти предложения также последовал отказ, мотивированный "несовместимостью с политикой нейтралитета Финляндии и нарушением ее суверенитета".

Финское правительство официально сообщило о намерении приступить к созданию укреплений на Аландах. Мотивируя затем несколько дней спустя действие Финляндии, посол Ирье-Коскинен довольно прямолинейно объяснил заместителю наркома иностранных дел Потемкину "Фактически два государства могут быть заинтересованы в захвате Аландских островов. Это Германия и СССР". Придавая важность такому заявлению, Потемкин направил лично Жданову запись беседы с посланником и одновременно данный ему ответ, в котором вполне резонно говорилось: "Ничто до сих пор не давало Финляндии повода полагать, что СССР имеет на Аландские острова какие-либо виды, не соответствующие с их нейтралитетом".

Милитаризация Або-Аландского архипелага, начатая финнами, представлялась в СССР открыто прогерманской, и являла собой серьезную угрозу для Балтийского флота, особенно если рассматривать это в соединении с возможными базами для легких сил Ханко и Моонзунда, поскольку в комплексе они создаю единую систему баз в устье Финского залива. Использование Германией Або-Аландского архипелага в качестве баз для своего флота позволяло ей блокировать Финский залив.

СССР был категорически против укрепления Аландских островов и заявил, что в решении данной проблемы он основывается на Женевской конвенции 1921 г. о демилитаризации и нейтрализации Аландских островов. Следующим предложением, также отвергнутым, был вопрос о передаче СССР путем обмена территориями четырех финских островов в Финском заливе или получении согласия на их долгосрочную аренду.

7.02.1939 СССР денонсировал конвенцию советско-финскую о рыбном и тюленьем промысле на Ладожском озере. Позиция Москвы ужесточалась.

Франция в данном случае полностью поддерживала Жданова. Париж не имел интересов в настроенной проанглийски и, в еще большей степени пронемецки Финляндии, а укрепление Аландских островов там считали ходом, направленным на помощь Германии. В ситуации, когда обстановка грозила войной, в которой СССР рассматривался как союзник – это было явно лишним. Британцы, имевшие интересы в разработках никеля наоборот активно подталкивали Хельсинки в сторону Гитлера. Берлин, однако, выжидал. Гитлер не был готов к пересмотру советско-германского пакта. Однако неофициально усилия на укрепление ориентации Финляндии на Рейх наращивались.

Летом 1939 обстановка начала меняться. Вовлекая в свою сферу влияния прибалтийские страны, Советский Союз закреплял свои позиции в регионе, блокируя северное направление, ведущее к границам. Впрочем, позиции европейских держав пока оставались неизменными.

"…одно из этих направлений проходит через прибалтийские государства из Восточной Пруссии; второе — через акваторию Финского залива; третье — через Финляндию и Карельский перешеек и заканчивается на финской границе в пункте, отстоящем от ленинградских пригородов лишь в двадцати милях. Если русские создадут свои базы в Прибалтике, то южный путь на Ленинград и половина береговой линии Финского залива будут блокированы советскими вооруженными силами на случай германских акций. Против кого, если не против Германии, могут быть направлены все эти предосторожности?" – заявил в июле 1939 французский военный министр Вейган, добавив, что: "балтийская политика СССР, ослабляя Гитлера и преграждая ему дорогу на восток, объективно и в перспективе выгодна Франции".

Англия, в отличие от Франции не была заинтересована в увеличении влияния Советского Союза в Прибалтике. Это ущемило бы позиции Лондона, и потому странам этого региона британские представители рекомендовали противостоять "нажиму Москвы".

30.06.1939 начальник отдела североевропейского департамента МИД Англии заявил финскому посланнику Грипенбергу: "Интересы Англии требуют, чтобы Финляндия стойко противодействовала тому давлению, которое, возможно, будет пытаться оказать советское правительство на нее".

3.07.1939 Москва предложила финнам переговоры. Финский министр иностранных дел Эркко немедленно обратился к немцам. В состоявшейся беседе с немецким послом, он старался провести мысль, что ведение переговоров в Москве не только неблагоприятно для Финляндии, но может и повредить позиции Германии в военно-политическом отношении. В силу этого Эркко хотел выяснить у немецкого руководства, "получит ли Финляндия какую-либо поддержку от Германии". С учетом заключенного с СССР договора и сразу после тяжелой польской войны, Берлин занял осторожную позицию. В ответ на запрос, посол Блюхер получил от Риббентропа телеграмму, в которой тот информировался по поводу содержания советско-германской договоренности о разделе "сфер взаимных интересов в Восточной Европе" и о том, что Финляндия не входит "в сферу интересов Германии". Телеграмма заканчивалась фразой: "От каких-либо разъяснений по упомянутой тематике прошу и в дальнейшем воздерживаться". Безрезультатно окончились и попытки финского посланника в Берлине Вуоримаа что-либо точно выяснить. Там дали лишь понять, чтобы "Финляндия добивалась решения своих дел с Россией миролюбивым способом".

23.07.1939 В Москве начались советско-финские переговоры. В переговорах с советской стороны участвовали Жданов, Вышинский и посол Советского Союза в Хельсинки Деревянский. Советской стороной было внесено предложение, заключить советско-финский договор об оборонительном союзе. После ответа, что правительство Финляндии, заранее обсудившее возможность возникновения в Москве такого вопроса, не уполномочило делегацию вести переговоры о подобном соглашении, Жданов предложил обмен территориями, "в целях обеспечения безопасности Ленинграда". Он предлагал отодвинуть границу с Финляндией в западной части Карельского перешейка на 50-70 километров от реки Сестры, что, по мнению советского руководства, давало возможность создать необходимые условия для обеспечения безопасности Ленинграда с севера и вместе с тем не затрагивало имевшуюся там финскую систему укреплений. С переносом границы предусматривалось представление территориальной компенсации Финляндии в советской Карелии в районах Реболы и Поросозеро. В результате такого обмена Финляндия потеряла бы 2761 км. своей территории, но приобретала — 5529 км, то есть вдвое больше. Кроме того, был проставлен вопрос о передаче Советскому Союзу шести небольших островов в Финском заливе, а также западной части полуострова Рыбачий и Средний в Заполярье. В целях более благоприятной обстановки на границе советская делегация готова была "усилить существующий пакт ненападения между Финляндией и СССР, включив пункт о взаимных обязательствах не вступать в группировки и коалиции государств, прямо или косвенно враждебные той или другой договаривающейся стороне". Предполагалось также разоружить обоюдно укрепленные районы вдоль границы. Также предлагалось Финляндии сдать в аренду Советскому Союзу сроком на тридцать лет порт Ханко и небольшую часть полуострова, где он располагался, для создания там военно-морской базы, которая бы охраняла вход в Финский залив. Аренда Ханко позволяла создать надежный форпост у входа в Финский залив в противовес позиции Аландских островов, которыми могла овладеть Германия.

"В географическом смысле мы не можем, — жестко заявил Жданов, — так же, как не можете Вы, ничего сделать. В Ленинграде в его окрестностях три с половиной миллиона жителей, больше, чем во всей Финляндии. Поскольку Ленинград нельзя перенести, в силу этого, естественно, надо отодвинуть границу... Желание правительства СССР, чтобы граница была расположена в 70 км от Ленинграда... Мы настаиваем на передаче 2700 км, и предлагаем взамен более 5500 км". Глава финской делегации Паасикиви считал, что советские предложения были приемлемыми, поскольку перенос границы не затрагивал основных позиций линии укреплений на Карельском перешейке. К тому же он считал, что граница с Советским Союзом была неудачно определена Тартуским мирным договором, поскольку ее установили вблизи крупнейшего города — Ленинграда. Для Финляндии же в данном случае была возможность "нарастить" территорию в том направлении, где граница углублялась в Среднюю Финляндию, образуя так называемую "финскую талию" — весьма уязвимое место в стратегическом отношении. Но… скованная имевшимися инструкциями, финская делегация не смогла предложить ничего конструктивного, и 25.07.1939 переговоры прерваны.

В Финляндии премьер-министр А. Каяндер, министр иностранных дел Э. Эркко и министр обороны Ю. Ниукканен настаивали на том, чтобы все советские предложения были отвергнуты. Иную позицию занимал Маннергейм. В подготовленных при его участии в генштабе письменных рекомендациях содержалась мысль о том, что не следует идти на конфронтацию с Советским Союзом, поскольку это может привести к войне. В итоге финны согласились лишь незначительные изменения границы на Карельском перешейке.

Как прокомментировал в интервью французскому агентству ГАВАС это решение Вышинский: "Финское правительство решило пойти нам навстречу, сделав максимально незначительный шаг вперед, причем шаг этот являлся таким небольшим, что трудно заметить, действительно ли это шаг или всего лишь обман зрения".

Финское руководство сохраняло твердую уверенность, что запад, в первую очередь — Германия и Великобритания, окажет Финляндии в случае давления СССР должную поддержку. В войну там не верили. Эркко заявил, что "заметной концентрации советских войск у границы с Финляндией не произошло, и угрозы для нее пока нет". Озабоченные напряженностью скандинавские страны четко изложили свою позицию финнам: "Швеция, Дания и Норвегия не будут участвовать в возможной войне между Финляндией и Советским Союзом".

В Берлине Эркко также не добился четкого обещания помощи, хотя Геринг и заявил, что: "Германия может занять другую позицию, если положение Финляндии усложнится". После установления советско-германской границы, отношения Москвы и Берлина стремительно охлаждались, и исключать возможность пересмотра сфер влияния немцы не собирались.

От разведки НКГБ советское руководство получило информацию что "заявления Эркко о том, что финны не пойдут ни на какие союзы с СССР, является не личным мнением Эркко, а решением правительства… …англичане и немцы ведут большую работу в Финляндии и Швеции за срыв соглашения с СССР". Данные были не вполне точными – политика Финляндии во многом диктовалась именно личными устремлениями Каяндера, Эркко и Ниукканена.

7.08.1939 Советско-финские переговоры возобновились. Паасикиви огласил выработанный в Хельсинки ответ, в котором допускалась возможность несколько изменить границу на Карельском перешейке. Жданов ответил, что предложенная новая линия границы не решает дела, так как речь идет о слишком узкой полосе территории, которая не может обеспечить безопасность Ленинграда.

Финское руководство искало помощь. Посланник в Лондоне Грипенберг получил указание выяснить, какую линию будет проводить Англия случае военного конфликта Финляндии с Советским Союзом. Ответ министра иностранных дел Э. Галифакса, был по существу уклончивым: "Вашему правительству ни в коем случае не следует соглашаться с требованием советского правительства относительно морской базы на материковой части Финляндии". И далее было сказано, что "если что-либо произойдет с Финляндией" вследствие московских переговоров, то это сделает невозможным для Англии "оздоровить отношения с Советской Россией". Никаких определенных заверений о возможной конкретной помощи правительство Финляндии из Лондона не получило. Военный кабинет Англии поручил комитету начальников штабов выяснить, принесет ли выгоду вмешательство страны в вооруженный конфликт между Финляндией и Советским Союзом. Ответ был отрицательным: "Мы не можем оказывать никакой помощи Финляндии против наступления России".

Вместе с тем в Лондоне и Берлине раздавались призывы к Финляндии ужесточить свою линию в отношении СССР. Финнов использовали для того, что бы причинить как можно больше вреда СССР, не считаясь даже с тем, если в конечном счете финны потерпят крах перед лицом ее превосходящей мощи. Парадокс данной ситуации заключался в том, что ни к чему не обязывающие призывы со стороны западных стран к Финляндии твердо противодействовать Советскому Союзу давали свой результат — финны стали смотреть на вероятный конфликт более оптимистично.

Голоса сторонников соглашения с СССР услышаны не были. Лидерами этого направления стали Паасикиви и Маннергейм, понимающие, что означает для великой страны, каковой являлся Советский Союз, поддержание своего авторитета на международной арене. Срыв переговоров как раз наносил удар по его престижу. Поэтому, выступая против конфликта с Москвой, Паасикиви и Маннергейм настаивали на уступках в ходе переговоров, считая, что "нельзя не считаться с авторитетом Советского Союза как сверхдержавы". Иной точки зрения придерживался министр обороны Ниукканен. Он заявил, на заседании правительства, что "война выгоднее, чем требования России". После такого утверждения Маннергейм демонстративно покинул заседание.

И все же постепенно верх брала позиция, которую занимал Эркко, утверждая, что "Советский Союз и дальше будет готов поторговаться". Привлеченные к обсуждению создавшегося положения руководители парламентских фракций больше склонялись к поддержке твердой позиции на переговорах в Москве. Эркко, Ниукканен, Каяндер и Айро втягивали страну в войну, веря до последнего момента, что ее не будет.

Направляющей и решающей силой являлся, прежде всего, довольно узкий круг руководящих лиц Финляндии.

В итоге, к сентябрю 1939 Москве на переговорах добиться не удалось ничего. Что в целом было на руку Жданову и его окружению в плане внутренней политики. В СССР разворачивалась пропаганда "финской опасности", население с опасением узнавало об агрессивных планах белофиннов, готовящихся к захвату Ленинграда и всего советского Северо-запада, об огромном числе "специально обученных нацистских формирований шюцкора", о подготовке финской армии "лучшими военными специалистами Европы" и так далее. В реальности дело обстояло иначе – Жданову, понимающему, что тур с Берлином, добившимся почти всех своих целей на границах с СССР подходит к концу, требовалось развертывать армию не настораживая западного соседа. Сначала увеличение войск мотивировалось необходимостью иметь части для Прибалтики, теперь – для Финляндии. Но главным было другое. Рост армии и военной промышленности, не подкрепленный ростом доходной части бюджета жестко ударил по населению – снижался выпуск мирной продукции, нормы снабжения городов, повышались планы госзаготовок для колхозов. Новая оппозиция во главе с Постышевым начала пока завуалированную, но набирающую темпы критику политики узкого руководства. И в этот раз оппозиционеры опирались уже на недовольство населения, и главное – низовых и средних руководителей партийного и советского аппарата. Да и резкий скачок военных заказов сорвал и без того не вполне четкую сбалансированность советской экономики, что грозило обернуться к началу 1940 года серьезным кризисом. Как и многие правители до него, Жданов увидел хороший выход из положения в "небольшой победоносной войне". Которая "все спишет", а если и не все, то хотя бы собственные промахи. И Финляндия была лучшим претендентом на эту роль.