В Британии встал вопрос об отношении к войне британских доминионов. Согласно Вестминстерскому статуту 1931 г. парламенты Австралии, Канады, Новой Зеландии и Южно-Африканского Союза самостоятельно решали вопросы вступления в войну или заключения мира независимо от метрополии. Правительства Канады и ЮАС поддерживали активные политические связи с Германией, и ожидалось, что в случае вступления Британии в войну на стороне Гитлера поддержат метрополию. Однако при этом южноафриканское правительство опасалось японских и итальянских амбиций в Мозамбике и Эфиопии и полагало, что в случае конфронтации с Японией, объектом японских посягательств может стать ЮАС. В Канаде же важную роль играла позиция США, что также добавляло неуверенности.
В целом в британских доминионах основной угрозой считали Италию в Африке и Японию в Восточной Азии и на Тихом океане, негативно реагировали и на идею возвращения Германии ее африканских колоний, которая обсуждалась в британских политических кругах.
Доминионы открыто заявляли, что будут исходить прежде всего из собственных национальных интересов. С декабря 1938 г. Австралия и Новая Зеландия, страны для которых японская опасность приобретала наиболее реальные очертания, уже определенно примкнули к политике метрополии. К осени 1939 г. стало ясно, что все доминионы вступят в случае необходимости в войну на стороне Британии и не останутся нейтральными.
Англия, опасалась повторения Наполеоновских войн, а потому шла на конфликт с Францией и была настроена против ее соглашения с Россией, создавая угрозу им в лице Германии. Нарушение европейского равновесия могло повлечь проникновение сильных держав в Средиземное море, что создавало постоянную угрозу "жизненной линии" Англии, кратчайшему пути в Индию. Лондон охранял Гибралтарский пролив — ворота из Атлантического океана в Средиземное море, Суэцкий канал, выводящий из Средиземного моря в Индийский океан, старался держать закрытыми Дарданеллы, чтобы Россия не проникла в Средиземное море, усиливал опорные пункты в этом море, чтобы держать под ударом, в случае нужды, Италию. Так же британцы поддерживали Грецию — порты последней давали Англии возможность контролировать выход из Дарданелл и защищать Суэцкий канал от итальянского нападения.
"Германия может хозяйничать на Балканах, но она не может проникать в Малую Азию, потому что это проникновение грозит Багдадской нефти, английскому влиянию в Персии и самой Индии. Германия может продвигаться на восток за счет России, но не на юго-восток" – заявил Чемберлен на заседании правительства. Берлин такой подход пока устраивал.
Что касается СССР, то в Британии он считался основным врагом, если не в настоящем, то в будущем. Россия всегда была единственной европейской державой способной угрожать жизненным интересам Британии на суше. Всем остальным обязательно нужно было использовать море, и только русскую угрозу в случае чего англичанам было нечем адекватно парировать. Сколь-нибудь сильная Россия всегда пугала Лондон, там считали, что, Россия может развиваться только за счет Англии в Азии, а в Азии сосредоточилась вся сила Британской империи: необъятный рынок Китая, Индия с неисчерпаемыми богатствами и с неисчерпаемыми запасами пушечного мяса, Афганистан и Персия — и как рынки, и как места для эксплуатационной деятельности капитала, и как буферные государства между Россией и Индией. Кроме того, Персия являлась заслоном проникновению России в Индийский океан через Персидский залив и в Месопотамию. Турцию Англия тоже рассматривала преграду русскому проникновению к восточным берегам Средиземного моря, к подступам Суэцкого канала и к Багдадской нефти. Альбион ничего не имел против проникновения Москвы в Северный Китай, в Манчжурию, в Монголию, тем более, что это могло вызвать столкновение России с Японией, но там резко отрицательно реагировали на проникновение СССР в Синьцзян, который граничил с Индией.
Английская политика преследовала двойную цель: путем создания сильной Германии оттянуть силы СССР от Азии и использовать немцев в качестве жандарма Европы.
Как заявил в интервью Галифакс: "Разве Англия не пожала протянутую ей дружескую руку Германии? Мы не можем делать вид, что нам нравятся их новые институты, и мы сами давно уже освободились от расовой и религиозной нетерпимости. Мы не в восторге от того, как они обращаются с евреями или с протестантами и католиками Германии. Мы даже думаем, что наши методы борьбы с коммунизмом лучше немецких. Но, в конце концов, эти вопросы, до тех пор, пока они не выходят за пределы Германии, нас не касаются. Наша обязанность и наше искреннее желание состоят в том, чтобы жить в добрососедских отношениях с такой великой нацией, которая связана с нами многими историческими и этническими узами. Действительно, мы пожали протянутую руку Германии. Гитлер считает себя избранником, которому предначертано судьбой обеспечить для Германии жизненное пространство под солнцем, на которое, по его мнению, и мнению всех немцев, Германия имеет право. Эта уверенность означает экономическое и политическое превосходство в Центральной и Восточной Европе. Потенциально Германия уже обладает таким превосходством, и, если мы желаем установить с ней взаимопонимание, необходимо признать этот факт. Если цель нашей политики состояла бы в том, чтобы ограничить Германию экономически, как она была ограничена территориально после 1918 г., то мы должны были бы считаться с перспективой сохранения навсегда гонки вооружений, и с возможностью разочарования, в конечном счете".
Сформулированные руководством Англии и положенные в основу имперской стратегии принципы ведения войны сводились к следующему:
— владения империи разбросаны по всем частям земного шара, поэтому море является основным средством связи между ними и метрополией и важнейшим театром военных действий в случае конфликта с другими государствами. Основные способы в достижении победы — прежде всего борьба за господство на море, операции на морских коммуникациях и морская блокада противника;
— метрополия, являющаяся главной финансовой и промышленной базой империи, находится в непосредственной близости от государств Западной Европы, с которыми она поддерживает традиционные политические и экономические связи. Угроза безопасности Британских островов может возникнуть лишь со стороны европейских государств. Поэтому Англия должна стремиться последовательно проводить политику равновесия сил, а в случае конфликта создавать коалиции, возлагая при этом основную тяжесть ведения вооруженной борьбы на армии союзников;
— огромная протяженность сухопутных границ в колониях и доминионах и постоянная угроза мятежей в них, требуют наличия значительных сухопутных сил для поддержания английского господства.
Основными задачами имперской стратегии являлись обеспечение безопасности морских коммуникаций, защита Англии — главного арсенала империи, от воздушного нападения, оборона сухопутных границ империи.
Великобритания готовилась, прежде всего, к войне на море. Исход войны на море ставился в зависимость в основном от наличия крупных надводных кораблей. Значение подводных лодок и морской авиации недооценивалось. Военно-морские силы предназначались для борьбы с флотом противника, обеспечения морских коммуникаций и переброски сухопутных войск в различные районы мира.
Важные задачи возлагались и на авиацию, которая рассматривалась как стратегическое средство ведения войны. Военное руководство полагало, что, опираясь на военно-морские силы и авиацию, Великобритания сможет подорвать военно-экономический потенциал противника путем разрушения воздушными бомбардировками его политических и промышленных центров. В соответствии с этим наземные силы предполагалось использовать только в заключительных сражениях, чтобы нанести завершающий удар. Концепция прекрасно накладывалась на идею противостояния с близлежащей Францией, и не имеющим, по мнению адмиралтейства, серьезного флота, СССР.
Роль сухопутных войск по-настоящему не определялась. От сухопутной армии требовалось в первую очередь обеспечение и защита баз для действий морского флота.
В сентябре 1939 г. комитет начальников штабов представил кабинету министров доклад об обстановке в Европе, в котором стратегически наиболее важной вновь признавалась оборона Египта, Суэцкого канала и Индии, а также рекомендовалось выслать дополнительные силы британского флота на Дальний Восток. Что касается Европы, то здесь Англия продолжала неуклонно придерживаться традиционной политики баланса сил, намереваясь остаться наблюдателем: "Не может быть никакого сомнения – заявил военный министр, — что лучшей политикой для Великобритании будет остаться в стороне от войны, предоставив Германии и Франции возможность ослаблять друг друга.
. 
