Победоносная Ливонская война.

Леший пишет:

На Аляску много народа не поедет.

Правильно.

И воеводы не поедут (все нужны в Приамурье).

И купцы не поедут (зачем — в Приамурье доходы выше).

И казаки (тоже самое).

Т.е. поедут изгои (беженцы — те кто бежал от режима). В незначительных количествах. Судьба — весьма печальна (раз нет ни массовости, ни поддержки).

Радуга пишет:

Т.е. поедут изгои (беженцы — те кто бежал от режима). В незначительных количествах. Судьба — весьма печальна (раз нет ни массовости, ни поддержки).

Согласен. Т.е. сделать реальностью русские поселения на Аляске в 17 веке вполне можно (16 век это перебор). Но это поселение (или несколько) еще лет 50 будет балансировать на грани. До тех пор пока промысел морского бобра (калана) как и в РИ не приведет на Алеутские острова волну колонистов из уже освоенного Приамурья. Тогда учитывая налаженные связи с Китаем и заселенное Приморье колонизация может пойти более быстрыми темпами чем в РИ.

Den пишет:

т.е. у него осталось 50% экспедиции. Где он потерял остальных? Нет упоминаний о каких-либо кровопролитных столкновениях с аборигенами и эпидемиях или основании нового острога например... Или убавить число вышедших или нужно добавить что-то глобальное.

Учту.

Коллеги, хочу посоветоваться вот по поводу какой развилки (в мире ПЛВ) — размышляя над возможной женитьбой царевича Иоанна Дмитриевича (будущего царя Иоанна V) обнаружил, что у шведского короля Карла IX есть дочка на выданье — Екатерина (род. в 1584 г. и в РИ вышла замуж за Иоганна Пфальц-Цвейбрюккена, и стала матерью будущего шведского короля Карла X). Предположим, что в этой АИ шведский король отдал руку своей дочери за русского царевича.

В 1654 г. (как и в РИ) королева Христина Шведская откажется от трона в пользу своего двоюродного брата, русского императора Василия V Ивановича (имя беру условно), который таким образом объединяет в своих руках русскую и шведскую короны.

В тему — "типично шведский сельский пейзаж" (картинка из РИ):

[HTML_REMOVED]

Леший пишет:

обнаружил, что у шведского короля Карла IX есть дочка на выданье — Екатерина (род. в 1584 г. и в РИ вышла замуж за Иоганна Пфальц-Цвейбрюккена, и стала матерью будущего шведского короля Карла X). Предположим, что в этой АИ шведский король отдал руку своей дочери за русского царевича.
В 1654 г. (как и в РИ) королева Христина Шведская откажется от трона в пользу своего двоюродного брата, русского императора Василия V Ивановича (имя беру условно), который таким образом объединяет в своих руках русскую и шведскую короны.

1) Вспомните хотя бы историю с неудачным сватовством ГуставаIV к Александре Павловне, где все упрелось в вероисповедание невесты. Королем Швеции может стать только лютеранин.

2) Христина Шведская откажется... У вас Густав Адольф так же нарвется на шальную пулю в те же сроки? Потому что иначе он позаботился бы о судьбе трона, найдя Кристине мужа. Хотя бы Фридриха-Вильгельма Бранденбургского

3) Галактический империализм не есть хорошо.

georg пишет:

Королем Швеции может стать только лютеранин.

Жаль

Зашевелился и герцог Карл-Эммануил I Савойский мечтавший вернуть под власть своего герцогства Женеву и Ваад. Во всех европейских столицах на Швейцарской конфедерации уже ставили крест. Но судьба оказалась благосклонной к альпийским горцам и на этот раз. В разгар французских религиозных войн герцог Савойский занял принадлежащее французскому королю маркграфство Салуццо. Однако, после того как обстановка во Франции нормализовалась король Генрих IV потребовал от савойского герцога возвращения захваченного. Несколько лет шли бесплодные переговоры, на которых герцог Карл-Эммануил I Савойский то вроде бы соглашался вернуть Салуццо, то становился неуступчивым. В конце концов французам это надоело и в 1598 году к границам Савои двинулась французская армия. Этот аргумент оказался весьма весомым и савойский герцог тут же пошел на заключение с французами соглашения, по которому он хотя и оставлял себе Салуццо, но в качестве компенсации передавал Франции области Бресс и Бюжей. Таким образом, хотя до франко-савойской войны дело не дошло, но планируемое савойское наступление на Женеву само собой было забыто. Не проявляли особой активности и испанцы, которые после занятия ряда приграничных территорий не спешили развивать свое наступление вглубь Швейцарии. Не смог оказать действенного содействия Золотому союзу и император Рудольф II занятый в это время войной с турками. В этой ситуации оказавшись перед угрозой иностранной интервенции, а также не имея решающего перевеса обе стороны конфликта были вынуждены сесть за стол переговоров, в ходе которых кантоны договорились взаимно прекратить боевые действия и восстановить единство швейцарской конфедерации. Католики соглашались на сохранении старого календаря в протестантских кантонах, в свою очередь протестанты обязались уравнять в правах католическое и протестантское население в своих землях. Мир был восстановлен, но попытка вернуть Вальтелину и Тессин оказались бесплодными – испанцы наотрез отказались возвращать эти стратегически важные территории.

Таким образом в начале XVII века Испанская корона вступала как самая могущественная держава Западного мира. Казалось мечта Габсбургов о создании ''Всемирной христианской монархии''. По красочному определению Карла Маркса, ''это было время, когда влияние Испании безраздельно господствовало в Европе, когда пылкое воображение иберийцев ослепляли блестящие видения Эльдорадо, рыцарских подвигов и всемирной монархии''. Однако на этом пути у испанских Габсбургов были и трудности. И как ни странно, одним из главных препятствий служили австрийские Габсбурги. В тогдашней Европе римско-германский император, глава ''Священной Римской империи германской нации'', сочетал два разных качества в одном лице: короля немцев и потенциального владыку всего западного христианского мира. Правда, практически после XIII века его власть уже почти не выходила за пределы немецких и смежных с ними земель; но фактическая независимость Франции, Англии и т. д. от императора все же, несмотря на попытки многих публицистов, начиная с XIV века, теоретически доказывать право отдельных европейских государств на суверенитет, рисовалась в глазах большинства исключением из общего правила или чем-то временным – не только в трактатах сторонников Империи (например ''О монархии'' Данте), но и в повседневных поучениях католической церкви, в традиционной школьной науке, в ходячем мнении. Император бы не столько ''императором Германии'', сколько ''императором в Германии'' и являлся как бы временным резидентом в одном из своих владений, проявившим больше послушания, чем другие. Император в сознании современников возвышался над любым монархом, как бог над королем в глазах идеологов абсолютной монархии; он судья между монархами, он защитник основ мирового порядка.

И именно эта роль главы ''Священной Римской империи германской нации'' давала Габсбургам формальное право претендовать на гегемонию в Западной Европе. Но последовавшее после отречения императора Карла V разделение владений Габсбургов на испанскую и австрийскую ветви, которой и досталась императорская корона ослабило позиции Испании, которая хоть и была сильнейшим государством Европы (настолько, что впоследствии историки называли столетие 1559-1659 ''веком испанского преобладания в Европе''), но, с другой стороны, современники в начале XVII века не могли не видеть, что судьба габсбурго-католического универсализма целиком находится в руках Империи. Испанский король мог сколько угодно мечтать, но он решительно ничего не мог сделать до тех пор, пока император предпочитал выжидать. Если испанский король в оправдание своей агрессивности имел право ссылаться только на религиозные аргументы, выставляя себя только как орудие христианской (католической) веры, то император мог прямо опираться на собственные права, на учение об универсальном характере императорской власти, еще привычное для сознания современников. Преобладание Испании над всей Европой всегда выглядело бы поэтому чем-то не вполне законным, тогда как в Вене считали себя вправе открыто провозглашать: Austriae est imperatura orbi universa.

В свете этого испанские Габсбурги не оставляли надежды на возвращение себе императорской короны. Филипп II даже женился на дочери императора Максимилиана II. Филипп III, преемник умершего в 1598 году Филиппа II, настойчиво продолжал добиваться соединения обеих ветвей Габсбургов в единое целое.

Наряду с этими общими причинами была и одна специальная, заставлявшая испанское правительство искать близости с Германией. Волею судеб в состав испанской монархии входили Нидерланды – область территориально отдаленная от Испании и связанная с ней только морским путем. Задача удержания испанского господства над Нидерландами, чрезвычайно важная для Испании в финансовом и политическом отношении, лежала поэтому в основном на испанском атлантическом флоте. Однако мятеж в Нидерландах показал всю ненадежность этого пути, который в любой момент мог быть совершенно пресечен неприятельским флотом. Следовательно, для удержания господства над Нидерландами Испания все более настоятельно нуждалась в какой-то более надежной дороге туда на смену прежнему атлантическому пути. Такой дорогой мог быть только Рейн. Его устье находилось в Нидерландах, а верховья весьма близко прилегали к испанским владениям в Северной Италии.

Правда, Италия, как и Нидерланды, была отделена от Испании морем, и испанскому флоту и для удержания господства над Италией приходилось преодолевать в Средиземном море немалые трудности, хотя неизмеримо меньшие, чем в Атлантическом океане. Правда, два итальянских государства, оставшихся неподвластными Испании, Савойя и Венеция, почти смыкались в Северной Италии, оставляя испанцам лишь сравнительно узкий проход на север через Миланское герцогство. Дальше на пути в Южную Германию к верховьям Рейна лежали еще препятствия в виде Швейцарских Альп (и швейцарской независимости!), обогнуть которые можно было только узкой Вальтелинской долиной (по верхнему течению реки Ады). И все же, несмотря на эти трудности, Испания с надеждой взирала на судоходный Рейн – по нему можно было быстро перевозить испанские войска и грузы и связать воедино разрозненные части державы испанских Габсбургов. Но Рейн протекал по землям Империи. Поэтому тесное сближение (а скорее слияние) с Империей было жизненно необходимо испанской монархии.

Австрийские Габсбурги относились сначало равнодушно к испанским предложениям. Император Максимилиан II, женатый на сестре Филиппа II и выдавший за него свою дочь, после смерти (в 1568 году) дон Карлоса (сына Филиппа II от первого брака) сам мечтал соединить в одних руках владения обеих габсбургских ветвей и тем восстановить универсализм Карла V. Однако при Рудольфе II положение изменилось в сторону усиления союза с Испанией и возобновления католического натиска на протестантов. Результат этого союза сказался уже в самом скором времени. В 1582 году архиепископ Кёльнский принял кальвинисткую Реформацию, что было крайне нежелательно для католического лагеря, так как с присоединением голоса Кёльнского архиепископа протестанты получили бы большинство против католиков в коллегии курфюрстов, а благодаря господствующему положению Кёльна на Рейне предрешался бы вопрос о германской поддержке нидерландским мятежникам против Испании. Император, папа и католические князья объявили архиепископа низложенным,и, что особенно многозначительно, одновременно в его владения вторглись испанские войска. Лютеранские княжества во главе с Саксонией не оказали ему поддержки, а выступивший было на помощь курфюрст Пфальцкий вынужден был уступить превосходящим по силе противникам. Кёльнское архиепископство осталось за католиками.

После ''кёльнской победы'' 1584 года контреформация пошла ускоренными темпами: многие протестантские города, епископства и территории, особенно в Северо-Западной Германии, были более или менее насильственно возвращены в лоно католической церкви. Тесная взаимосвязь и испанским правительством стала доминирующим стремлением в политике Рудольфа II и торжествующей католической партии. Триумф испанской ''Счастливой армады'' у берегов Англии казалось бесповоротно изменил стратегическую обстановку в Европе, предопределив победу католиков в гражданской войне во Франции и ''умиротворение'' Нидерландов.

Но вскоре внимание Империи и Испании было отвлечено на восток. В 1593 году турецкий султан Мурад III успешно закончивший войну с Персией, двинул свои основные силы на Дунай. Императору Рудольфу II пришлось созвать в 1594 году рейхстаг после 12-летнего перерыва для вотирования очередной субсидии против турок, — а за это надо было снова ''нянчиться'' с князьями-протестантами, сочувственно выслушивая их жалобы и идя на уступки. Кроме того, отвлечение Габсбургов с западного направления дало передышку их противникам, позволив тем перевести дух и перегруппировать силы.

Более всего габсбургская агрессия грозила Франции. Как только началось сближение двух ветвей Габсбургского дома, Франция оказалась во враждебном политическом окружении. Дальнейшее сплочение и усиление Габсбургов неминуемо должно было повлечь за собой их новую попытку слить свои владения в сплошную территорию, т. е. покорить Францию. Поэтому, несмотря на то, что во французской религиозной войне победила католическая партия, очень скоро сама логика развития событий стала двигать короля Генриха IV в лагерь антигабсбургской оппозиции.

С прекращение гражданских войн XVI века для Франции наступил новый период. На рубеже XVI-XVII вв. во Франции кончилась ''революция цен''. После нескольких годов колебаний в ту и в другую сторону цены стабилизировались на довольно большой срок, что в немалой степени содействовало подъёму экономики в разорённой стране. Укрепилась монетная система. Крестьянство в сравнительно короткое время восстановило сельское хозяйство, разорённое в предыдущий период. Отстраивались и расширялись города. Окончание гражданской войны и восстановление внешнего мира способствовало бурному развитию французского хозяйства. Разорение и нищета во время междоусобицы поспособствовали появлению огромного количества разорившихся крестьян, которые хлынули в поисках заработка в города, где составили резерв дешевой рабочей силы. В результате стали гораздо быстрее расти мануфактуры, развивалось сукноделие и шелководство (сосредоточенное в районе ''города шёлка'' – Лионе). Были восстановлены централизованные мануфактуры по изготовлению стекла, литья пушек, добыче руды и т. п. Особое развитие получило производство предметов роскоши: шёлковых, бархатных и парчовых тканей, гобеленов, стеклянной и фаянсовой посуды, ювелирных изделий, дорогих кружев, мебели, различных украшений, предметов искусства.

Высокое качество продукции, её художественные достоинства, обеспечивали широкий сбыт этим товарам не только внутри страны. В эту пору было положено начало длительной монополии Франции на мировом рынке в области производства предметов роскоши. Генрих IV последовательно проводил принципы меркантилизма и решительно встал на путь протекционизма, по преимуществу промышленного, с целью оградить французскую экономику от ввоза изделий североитальянской, нидерландской и английской промышленности. В 1596 году, идя на встречу интересам северофранцузской буржуазии, которая во времена междоусобицы выступила в поддержку католической партии, были отменены внутренние таможни в северных провинциях. В 1599 году был введён покровительственный таможенный тариф, а в 1601 году учреждена Комиссия торговли, которая многое сделала для насаждения мануфактуры, особенно в шёлковой промышленности, и для введения технических усовершенствований.

Не меньшими были достижения французской торговли. При содействии правительства французские купцы вновь отвоевали утраченные во время междоусобицы выгодные торговые позиции в Леванте и на Пиренейском полуострове. В 1604 году Пьер де Мон и Самуэль Шамплен основали колонию в Акадии (совр. Новая Шотландия), в 1608 году Шамплен основал Квебек. Используя межплеменные противоречия между союзами алконгинских и гуронских племен и союзом ирокезских племен, Шамплен сумел установить влияние Франции на большой территории в бассейне реки Св. Лаврентия и Великих озер. И хотя на этих землях не было найдено месторождений золота и серебра, но, эти земли оказались пригодны к сельскохозяйственной колонизации. В Канаду стали направляться эмигранты-земледельцы. Французская Канада становилась реальностью.

Экономический подъём позволил несколько изменить налоговую политику. Понизив прямой налог с крестьян (талью), Генрих IV в свою очередь увеличил косвенные налоги, ложившиеся более равномерно на все сословия.

Сельское хозяйство развивалось медленнее, чем промышленность и торговля. Прекращение прямых грабежей и насилий со стороны дворян и банд наемников улучшило положение крестьян. Аграрная политика Генриха IV (некоторое снижение прямых налогов, запрещение продавать скот за долги и сельскохозяйственный инвентарь крестьян) способствовала известной интенсификации сельского хозяйства (прогресс в виноградорстве, садоводстве, шелководстве и т. д.)

Стремясь предотвратить возобновление смуты и сохранить внешний мир, Генрих IV долгое время придерживался осторожной политики, сохраняя формально дружественные отношения с Испанией и Священной Римской империей германской нации. Но начиная с начала XVII века, его внешняя политика стала меняться в сторону поддержки сил противостоящих Габсбургам, организуя большой европейский союз против Габсбургов.

В первую очередь на этом пути стало укрепление союза между Францией и Англией. Не смотря на поражение понесенное от испанцев Англия не смирилась, чему способствовало сложившееся положение. Наступивший мир благоприятно сказался на экономике Нидерландов. В кратчайшие сроки нидерландцы не только восстановили пришедшую было в упадок из-за войны промышленность, но и быстро пошли вперед по пути развития. Бурно развивалось мануфактурное производство. К старым центрам добавлялись новые. Так, только шерстотканные мануфактуры Лейдена в начале XVII века поставляли на рынок 70-120 тыс. кусков тканей в год. В Роттердаме и в ряде других городов развилось производство плюша, шёлка, льняных тканей и других изделий. На верфях Антверпена, Дюнкерка, Амстердама и Заандама строились корабли всех типов не только для нужд самих Нидерландов и Испании, но и для иностранных государств. В рыболовецком промысле было занято более 2000 кораблей, и годовой улов оценивался в 22 млн. флоринов.

Но главные богатства были сосредоточены во внешней торговле и мореплавании. В начале XVII века флот Нидерландских провинций почти вдвое превосходил флоты Англии и Франции, взятые вместе, а общий торговый оборот достигал 75-100 млн. флоринов в год.

Антверпен вновь превратился в важный центр торговой и финансовой деятельности. Огромный и хорошо устроенный порт Антверпена был местом стоянки тысяч кораблей, прибывавших из всех стран света, в том числе из испанских колоний. В Антверпене были расположены конторы всех крупнейших финансистов Европы, на его биржу ежедневно сходилось более 5 тыс. купцов различных национальностей.

Поскольку путь на Восток для нидерландских коммерсантов остался закрытым, в результате чего в торговле восточными товарами они могли участвовать лишь как агенты испанских купцов, то главными направлениями приложения внешней экономической экспансии стали Запад (Северная Америка) и Северо-Восток (Швеция и Россия).

В 1592 году в Нидерландах была основана Вест-Индская компания, перед которой ставилась задача найти Северо-Западный путь в Азию и присоединить к Нидерландам вновь открытые территории. В 1599 голу экспедиция этой компании открыла, исследовала и составила карту залива и дельты реки (позднее получившие имя Гудзона). Первое поселение провинции появилось на Губернаторском острове (англ. Governors Island) по соседству с Манхэттеном в 1614 году, откуда позднее в 1615 году и был построен Форт-Амстердам. Впоследствии поселение выросло и было переименовано в город Новый Амстердам (совр. Нью-Йорк).

Другим местом активного приложения нидерландских капиталов стала Швеция, которая в те времена была бедной сельской страной с населением менее 1 млн. жителей; в этой стране был лишь один значительный город, Стокгольм, в котором жили по большей части немецкие купцы. Швеция сохраняла патриархальные обычаи раннего средневековья: шведские крестьяне были свободными людьми, они владели землей и имели право носить оружие. Каждый зажиточный бонд мог записаться в дворянское сословие и стать рыцарем; а основную часть войска составляло крестьянское ополчение — надо сказать, что Швеция была единственной страной Европы, где сохранилась всеобщая воинская повинность; по традиции, в феодальных странах война была делом рыцарей и наемников.

Но при этом Швеция была богата железными и медными рудами, а главное лесом, который служил в те времена единственным источником топлива для металлургической промышленности (каменный уголь тогда еще не использовали). И поскольку Нидерланды не располагали ни тем, ни другим, а Испания, не смотря на наличие богатых месторождений железа, из-за нехватки лесных ресурсов не могла развивать свою металлургическую промышленность, то взгляды нидерландских коммерсантов устремились на те страны, где все необходимые для развития железоделательного производства компоненты (месторождения железа и крупные лесные массивы) были в наличии. Таких стран в Европе было две – Россия и Швеция. В 1598 году крупнейшие нидерландские финансисты взяли в аренду железные рудники Финспанга; с этого времени началась быстрая техническая модернизация шведской металлургии. Из крупнейшего металлургического центра Европы, Льежа, были выписаны сотни мастеров, которые строили большие ''французские'' домны и вводили ''валлонскую'' ковку. Одновременно другие нидерландские промышленники модернизировали медные рудники и заводы Фалуна, обеспечив резкое улучшение качества медного литья. Благодаря чему в начале XVII века Швеция стала монополистом на европейском рынке меди.

Нидерландские купцы по прежнему монопольно продают в странах севера товары юга и колоний, закупаемые в Лиссабоне, снабжают Испанию и прочие страны польским хлебом, шведским железом, рускими пенькой и корабельным лесом. Английская шерсть и ткани, французские вина и изделия ремесла перепродаюся почти исключительно на нидерландских кораблях. И в случае чего — Нидерланды поддерживаются всей мощью Испании.

Правда напрямую в Америку Испания нидерландцев не пустит. Но ведь и в реальной истории монопольные торговые компании типа Ост-Индской основывались буржуазной элитой — немногочисленными богатейшими купцами. А их в этом мире практически как и в реальной истории пустят к долевому участию в торговых компаниях Лиссабона. В общем Нидерланды не будут иметь почвы для недовольства.

Подобный экономический бум в соседних Нидерландах весьма болезненно воспринимался в Англии, поскольку сильно бил по ее хозяйственным интересам. Английское сукно вытеснялось фламандским, что тормозило рост британского сукноделия. Испания строго охраняла своих интересы в колониях и не допускала туда английских торговцев, вынуждая тех покупать столь необходимые колониальные товары (сахар, пряности, кофе и пр.) у испанских или нидерландских купцов. Попытки основать свои собственные колонии (в 1588 году основана Гвинейская компания, в в 1600 году – Ост-Индская компания, в 1606 году основано поселение Джеймстаун в Виргинии) на первых порах не давали желаемого эффекта. К тому же приходилось действовать с оглядкой на Испанию (так, разрешение на основание Ост-Индской компании король Яков I Стюарт дал после долгих колебаний, из-за опасения конфликта с испанцами). Английский торговый флот не мог соперничать с нидерландским, что снижало доходы английских купцов и связанных с ними английских аристократов.

Продолжение. Предыдущая часть: http://alternativahist.fastbb.ru/?1-1-0-00000537-000-0-0-1203451317

Острым было и внутреннее положение в стране. Занявшиеся овцеводством "новые дворяне" пользовались любой возможностью, чтобы согнать держателей и огородить землю под пастбища; они сносили крестьянские дома и целые деревни, вынуждая обездоленных крестьян просить милостыню на дорогах. Крестьяне поднимали восстания, и после одного из таких восстаний король Яков I запретил огораживания; с нарушителей запрета стали брать большие штрафы.

Яков не понимал, какую роль в государстве играют лондонские купцы, заседавшие вместе с дворянами в палате общин, — а между тем, эти купцы были столь богаты, что говорили, будто палата общин могла бы трижды купить палату лордов. Купцы не любили посвящать посторонних в свои дела, потому что они занимались не столько торговлей, сколько пиратством; английская Ост-Индская компания имела целый флот и на свой страх и риск занималась торговлей и пиратством в Индийском океане. Снаряжавшиеся купцами пиратские эскадры нападали на испанские флотилии, перевозившие серебро с американских рудников, и эта добыча намного превосходила весь объем английской торговли. Нападения на "серебряные галеоны" были возможны лишь во время войны с Испанией, но Яков I заключил мир и изгнал из английских портов пиратские корабли — таким образом, он нажил себе в лондонских купцах непримиримых врагов. Богатые купцы покупали земли и занимались огораживаниями, а "новые дворяне" участвовали в купеческих компаниях — поэтому оба сословия одинаково ненавидели короля и Испанию, которые, как они считали, стояли на их пути к процветанию и богатству.

Все это влияло на английское обществ, в котором царили воинственные настроения. Испания провозглашалась ''национальным врагом'', борьба с которой считалась главной задачей английской политики. И хотя сам король Яков I был настроен более миролюбиво, но вынужденный считаться с мнениями общества, при получении французских предложений о заключении Англо-Французского союза он дал положительный ответ. Более того, заключенный союз был скреплен браком старшего сына Якова I и его наследником Генрихом и дочерью французского короля Луизой-Маргаритой в 1609 году.

В том же году к организуемому Францией антигабсбургскому союзу примкнули Дания и герцог Савойский. Тем более, что ситуация в Европе этому благоприятствовала. Успешны натиск контрреформации в Германии привел к тому, что в 1608 году и наиболее встревоженные протестантские князья (Пфальца, Анхальта, Вюртемберга, позднее также Гессена и др.) и протестантские города немецкого Юго-Запада (Страсбург, Ульм, Нюрнберг и др.) организовались в союз с общей военной кассой и постоянным войском для готовности к немедленному отпору католическим проискам. Во главе Евангелической унии (так называли новый союз) стал пфальцграф Рейнский, курфюрст Фридрих IV.

Уния легко нашла сочувствующих за рубежом, хотя законы Империи и запрещали немецким князьям и городам вступать в союз с иностранцами. Англия обещала свою помощь. Генрих IV, король Франции, не смотря на свой католицизм, также поддержал Унию. В давней дружбе с Францией находился Бранденбургский курфюрст. Он сочувствовал целям Унии, хотя формально и не вступил в нее. Надежды возлагались и на Венецию, враждовавшую как с испанскими, так и с австрийскими Габсбургами.

Теперь уже встревожились, в свою очередь, католики. Они поспешили объединиться, и в июле 1609 года герцог Максимилиан Баварский заключил союз с семью духовными владыками: епископами Вюрцбургским, Констанцским, Аугсбургским, Пассауским, Регенсбургским, аббатом Кемптенским и пробстом Еллвангенским, к которым присоединились еще и три духовных курфюрста. Созданная таким образом Католическая лига охватила почти всех католических князей Германии. Их владения простирались от нидерландской границы до Австрии.

Для руководства военными силами Лиги пригласили опытного и довольно хорошо известного в военных кругах Западной Европы Иоганна Черкласа фон Тилли. Происходивший из знатного бельгийского рода, он был взят в детстве на воспитание иезуитами после того, как его отец пострадал за участие в борьбе против испанского произвола. Тилли вырос человеком, глубоко преданным католической вере. Военную службу он начал простым солдатом в войсках Александра Фарнезе. В 1583—1584 гг. Тилли командовал ротой в боях против перешедшего в кальвинизм Кёльнского курфюрста архиепископа Гебгарда Трухзеса, позже сражался в войсках Фарнезе против мятежников в Нидерландах, воевал в Венгрии с турками. Здесь он был произведен в полковники, а в 1605 году стал фельдмаршалом.

Таким образом в начале XVII века Европа вновь оказалась на грани войны. Нужна была только искра, из которой бы разгорелось пламя. И такой искрой стали Юлих-Клевские события.

В марте 1609 года скончался, не оставив после себя потомства, последний из герцогов Клэве, Юлих и Берг — граф Маркский и Равенсбергский. Из многочисленных наследников этих прекрасных земель — весьма важных по своему положению на Рейне и по близости своей к Нидерландам — наибольшие права оказались на стороне пфальцграфа Нейбургского и курфюрста Бранденбургского. Бранденбург стал протестантским при Иоахиме II, которому наследовал его сын, Иоанн Георг, с 1571 по 1598 год. Это был человек ограниченного ума и такого же ограниченного политического значения. Он был верен политике Гогенцоллернов и держался поближе к "достославному австрийскому дому". Слабохарактерный Иоанн Георг, который дал слишком большую волю дворянству, оставил завещание, по которому все его владения должны были раздробиться по рукам его многочисленного потомства от трех браков. На это решение последовало полное согласие императора. Но сын и преемник завещателя, курфюрст Иоахим Фридрих (1598- 1608 г.), отказался следовать воле своего родителя и восстановил в прежней силе закон о престолонаследии курфюрста Альбрехта (1486 г.): "Dispositio Achillea". За свое кратковременное правление, Иоахим значительно поправил дела государственного управления, запущенные его отцом. Сын же его, Иоанн Сигизмунд (1608- 1619 гг.) должен был теперь вступить в борьбу за Клевское наследство.

Император объявил земли Юлихского герцога выморочными, т. е. не имеющими законных наследников, и отправил войска, чтобы установить здесь свою власть. На спорной территории завязалась вооруженная борьба. Однако Тилли и Мориц Оранский легко сломили сопротивление и оккупировали Юлих и Клеве. Эрнст Гогенцоллерн удерживал Марк и Равенсперг, а в Клеве — крепость Везель, которую испано-имперские войска никак не могли взять.

Генрих IV счел юлихский конфликт удобным поводом, чтобы, используя свои связи в Германии, Италии и Англии, нанести сокрушительный удар по Габсбургам. Юлихские земли прилегали к Нидерландам и были удобны для развертывания наступления как в Нидерланды, так и в глубь Германии. Тем более что момент для начала войны с Габсбургами казался более чем подходящий. В Испании, после кончины Филиппа II в 1598 году правил его сын Филипп III. Слабовольный и безразличный к государственным делам, но зато падкий на забавы и развлечения, он окружил себя бездарными министрами, думавшими только о своём обогащении за счёт казны и народа. Наибольшим влиянием пользовался герцог Лерма, облеченный широкими полномочиями, отличавшийся безмерным честолюбием, но не обладавший способностями государственного человека. Устранив от власти практически всех бывших сотрудников предыдущей администрации Лерма везде рассадил своих людей, которые печально прославились своей некомпетентностью и фантастической, даже по меркам того времени, коррумпированностью и казнокрадством. Так, когда в конце 1606 года по обвинению в расхищении налоговых поступлений были арестованы члены Совета Кастилии и Финансового совета маркиз Вильялонга и Алонсо Рамирес де Прадо, а также Педро Альварес Перейра, член Совета Португалии (все трое обвиняемых принадлежали к ближайшим ставленникам Лермы), то проведенное расследование вскрыло хищения в таких размерах, что вскоре в Мадриде заговорили о ''втором индийском флоте'', так как стоимость присвоенного имущества почти равнялась королевским доходам от поставок американского серебра.

Положение ухудшала т. н. ''Алжирская война'', начатая Испанией в конце XVI века. Даже после заключения в 1606 году мирного договора с Османской империей, в самом Алжире продолжались боевые действия требовавшие огромных средств и отвлекавшие на себя лучшие части испанской армии. Как следствие рос государственный долг, превысивший к 1610 году 140 млн. дукатов (для сравнения — в реальной истории, в 1612 году общая сумма доходов со всех обширных владений испанской короны не превышала 27 411 415 дукатов).

Еще хуже обстояли дела у императора Рудольфа II. Смерть Стефана Бочкаи в 1606 году не стабилизировала ситуацию в Венгрии, а лишь ненадолго приглушила бушевавшие там страсти. Во многом по вине самого императора, который видимо посчитав, что кончина Бочкаи развязывает ему руки, пошел на пересмотр ряда статей мирного договора и возобновил наступление на венгерские сословия.

В начале 1607 года политическая обстановка в Венгрии, а вместе с ней и всей монархии Габсбургов накалилась до предела, поскольку Рудольф II не очень заботился о соблюдении условий своего соглашения с сословиями. Не смотря на то, что в соглашении с императором было записано сохранение за гайдуками предоставленного им Стефаном Бочкаи коллективного дворянства, Рудольф II отобрал у гайдуков все, что они получили, объявив все пожалования, сделанные Бочкаи недействительным. Что привело к восстанию последних. Гайдуки не только начали военные действия против Рудольфа II, заключив союз с турками, но и возобновили свои набеги на чешские земли. Войско гайдуков было многочисленным, предположительно в нем насчитывалось около 15-20 тыс. человек. Руководил восстанием один из ''генералов'' гайдуков – Андраш Надь. У императорского двора имелись большие опасения относительно того, что восстание гайдуков поддерживают турки, а будайский паша выступает в роли подстрекателя. Кроме того, по доходившим до Праги сведениям, Андраш Надь установил отношения с трансильванским князем Сигизмундом Ракоци и ожидал от него помощи. Дело дошло до того, что гайдуки на переговорах с властями в Инанче потребовали низложения Рудольфа II и избрании короля венгра — магната Балинта Хомоннаи.

Положение осложнялось еще и тем, что на грани взрыва было и венгерское дворянство. Огромное недовольство венгерских сословий вызвали назначения, произведенные Рудольфом II в конце 1606 — начале 1607 года Эти назначения по разным параметрам шли вразрез с условиями соглашения, зато полностью отвечали интересам императора. Стремясь укрепить пошатнувшиеся в результате венских соглашений позиции католичества в Венгрии, император заполнил вакантные должности высшего венгерского духовенства. Эстергомским архиепископом (примасом венгерской церкви), чья должность была свободна шесть лет, император назначил епископа Нитры Ференца Форгача; а калочайским архиепископом – эгерского епископа Стефана Сухая, который ранее, по условиям соглашения с сословиями был изгнан из Венгрии. Оба прелата были верными сторонниками Рудольфа II и его политического курса.

Назначения на высшие государственные должности еще больше накалили ситуацию. 1 декабря 1606 года Рудольф II назначил Сигизмунда Форгача государственным судьей, а Сигизмунда Колонича главным коннетаблем. Сословия сразу же выступили против этих кандидатур, аргументируя свой протест тем, что Форгач католик, а Колонич – не венгр, поэтому их назначение является нарушением условий соглашения. Кроме того, возмущение вызвало и то обстоятельство, что решение Рудольфа II нарушило традиционный порядок назначений в венгерском обществе, происходивший с учетом возраста, положения в обществе, должностей и т. д.

Особенно глубоко был оскорблен Дьердь Турзо, крупнейший венгерский магнат, названный венецианским послом М. Кавалли ''очень могущественным и влиятельным среди венгров''. Турзо сам рассчитывал занять должность государственного судьи. По своему возрасту и рангу он стоял выше Форгача и Колонича, но после этих ''несправедливых'' назначений он оказался ниже их по положению.

Положение осложнялось еще и тем, что Рудольф II пытался расторгнуть мир с Османской империей. Император не торопился ратифицировать Житваторокский мир с Высокой Портой, надеясь найти повод для возобновления войны. Сословия монархии Габсбургов не поддерживали эти планы Рудольфа II. По признанию даже его верного сторонника Сигизмунда Форгача, затягивание мира с турками ''вызывает повсюду огорчение и ужас'', такие настроения усиливались из-за того, что пограничные крепости находились в плачевном состоянии и страна была фактически беззащитна перед османской угрозой.

В середине апреля 1607 года известие о примирении папы римского и Венеции, что могло привести к возобновлению войн с османами, вновь подтолкнуло императора к антитурецким планам. По сведениям Карла Лихтенштейна, император Рудольф II составил следующий провокационный план действий. Он пошлет эмиссаров в Порту для ратификации мира. Но через несколько дней в Стамбул отправится второе посольство, которое сообщит султану о том, будто бы Рудольфу II стало известно о поддержке турками восставших венгров и желании османских политиков передать венгерскую корону Балинту Хомоннаи. Далее представители императора должны будут заявить, что действия турецкой стороны противоречат условиям Житваторокского мира, и от имени императора отказаться ратифицировать все статьи мира. Сам же Рудольф II во время переговоров в Стамбуле собирался просить помощи у христианских государств, в первую очередь у Испании. Если Европа согласится помочь императору, он начнет войне, если же нет – он ратифицирует мир.

Эти планы императора встревожили венгерские сословия, которые менее всего хотели возобновления войны с турками. Кроме того, венгерских магнатов тревожил тот факт, что Рудольф II, вопреки соглашению медлит с созывом Государственного собрания и выбором палатина (он же надор — верховный судья, в чью компетенцию входили судебные разбирательства с членами королевской семьи и двора) Венгерского королевства, что однозначно расценивалось ими как преднамеренный курс императора направленный на аннулирование Венского договора между императором и венгерскими сословиями.

В начале октября 1607 года в Вену, дабы заручиться помощью остальных сословий монархии Габсбургов, отправились лидеры венгерских сословий Иллешхази, Турзо, Баттяни и Текели, чтобы обсудить положение в Венгрии и определить планы на будущее. Приехавшие заявили, что сейчас под угрозой находятся не только сословные права и свободы, но и вообще мир в государстве. Венгры настаивали на проведении Государственного собрания еще в этом году, даже если бы император воспротивился этому. В случае противодействия Рудольфа II работе сословий, его следовало лишить венгерского трона.

Для осуществления этих планов Дьердь Турзо, покинув Вену, собрал 10 октября в Кашше комитаты Верхней Венгрии и соседних провинций, чтобы обсудить несостоявшееся Государственное собрание и проблему сохранения прав и свобод венгерской аристократии. Итогом этого собрания стало обращение 12 октября 1607 года верхневенгерских сословий к сословиям соседних стран, в котором они просили о заступничестве перед Рудольфом II, чтобы государь их охранял, защищал и не лишал прав. Таким образом, венгерские сословия призывали сословия Чешского королевства и эрцгерцогства Австрия выступить единым фронтом против централизаторской политики императора.

Обращение имело некоторый успех. В декабре 1607 года в Розицком замке в Моравии произошла встреча лидеров австрийских, чешских и венгерских сословий – Георга Чермнембла, Карела Жеротина и Стефана Иллешхази. Таким образом произошла некоторая консолидация сословий на платформе борьбы с императором, но, в отличие от реальной истории, у них не оказалось лидера, который имея одинаково высокий авторитет во всех землях, смог бы объединить их и повести за собой (в реальной истории таким вождем сословной Конфедерации стал младший брат императора – эрцгерцог Матвей, но в этой, альтернативной истории, он будучи испанским наместником в Нидерландах не смог принять участие в формировании ''антирудольфианского'' союза).

Положение императора ухудшалось и вследствии разлада в семействе Габсбургов, где многие были недовольны правлением Рудольфа II. В апреле 1606 года в Вене был подписан Семейный договор между эрцгерцогами Максимилианом, Фердинандом и Максимилианом Эрнстом. Эргцерцоги заявляя, что ''Рудольф II уже душевно неуравновешен и от него может исходить опасность''. Поэтому Фердинанд Штирийский был избран главой семьи вместо Рудольфа II и получил право престолонаследия. Кроме того, эрцгерцоги предполагали потребовать от императора отречения от престола в пользу Фердинанда и рекомендовать чешскому сейму и венгерскому Государственному собранию на ближайших заседаниях решить вопрос об избрании Фердинанда своим королем.

Правда, ничего из этого не вышло. Во-первых, в ноябре 1606 года эрцгерцог Матвей опротестовал это решение семейного совета, которое обходило стороной его права на престол. Во-вторых, участники ''заговора'' побоялись открытого выступления против императора и, стремясь получить прощение за уже содеянное, сообщили Рудольфу II о заключенном соглашении. Герцоги Баварии – Вильгельм и Максимилиан – отказались помочь Фердинанду. Курфюрсты ранее поддерживающие эрцгерцога, теперь боялись решения вопроса о престолонаследии без ведома императора. Испанский король и римский папа встали на сторону Рудольфа II. Семейный договор перестал существовать в том же 1606 году, так и не вступив в силу.

Реакция Рудольфа II на рассекречивание Семейного договора была на удивление спокойной. Он не только не предпринял никаких мер против подписавших его эрцгерцогов, но и осенью 1607 года Фердинанд Штирийский был назначен представителем императора в Венгрии. Что подействовало на венгерские сословия как красная тряпка на быка. Известный как убежденный католик и яростный сторонник абсолютной монархии Фердинанд был явно не тем лицом, которого венгерские дворяне хотели видеть в качестве наместника. 13 ноября лидер венгерской оппозиции Стефан Иллешхази обратился с письмом к остальным представителям сословий с предложением о совместных действиях. 1 февраля 1608 года съехавшиеся в Пожонь дворяне объявили о создании Конфедерации ''ради свободы и всеобщего благополучия''. Вместе с тем, следует заметить, что сама по себе Конфедерация не являлась сама по себе чем-то противозаконным, она стала продолжением гарантий, данных сословиями земель монархии Габсбургов после заключения Венского мира. Конфедерация не была направлена против каких-то конкретных лиц. Подписанный договор давал сословиям ''законное'' право выступить с оружием в руках против любого нарушителя Венского и Житваторокского мира.

Сразу же после заключения сословного союза, 1 и 2 февраля 1608 года венгры разослали письма с информацией о пожоньских событиях. Первое письмо было адресовано императору Рудольфу II. Оно содержало в себе обвинения в адрес государя, но одновременно носило верноподданический характер. Сословия обвиняли императора в его безразличии к их проблемам и бедам. Но, вместе с тем, они оправдывали свои действия, заявляя, что все их поступки продиктованы лишь стремлением спасти себя и свое Отечество. В заключение сословии умоляли императора не интерпретировать их действия в дурном смысле. Впрочем, такое поведение венгерских сословий имело вполне понятное объяснение – письмо Рудольфу II должно было усыпить бдительность монарха и дать оппозиции время для подготовки вооруженного выступления.

Одно из первых посольств венгерские сословия направили к будайскому паше. Конфедераты сообщали о создании своего союза и его целях. Они стремились через пашу убедить султана, что Конфедерация не направлена против него.

Одновременно с этим конфедераты попытались заключить перемирие с гайдуками. Но неудачно. По сообщению будайского паши Али: ''гайдуки ответили гаубицами''.

В результате чего венгерские сословия оказались в тяжелом положении. Вести борьбу на три фронта против императора, гайдуков и турок конфедератам было им не под силу. Поэтому их главной задачей в данный период стало добиться благожелательного нейтралитета со стороны Порты; это помогло бы решить гайдуцкую проблему: лишенные поддержки султана гайдуки стали бы более сговорчивы.

Март-апрель 1608 года прошли под знаком переговоров конфедератов и турецких сановников – будайского и эстергомского пашей. В конце концов им удалось добиться успеха. 27 марта 1608 года лидеры Конфедерации подтвердили привилегии, данные гайдукам Стефаном Бочкаи, тем самым сумев привлечь их на свою сторону в борьбе за низложение Рудольфа II. А 28 марта 1608 года будайский паша Али уверил их, что если император Рудольф II в самое ближайшие дни не ратифицирует мирный договор с турками, Порта, гайдуки и Трансильвания выступят единым фронтом против Габсбургов.

В Праге известия о венгерских событиях вызвали состояние близкое к панике. Не смотря на это Рудольф II и не думал уступать. В своих письмах от 18 и 23 февраля 1608 года император открыто угрожал сословиям, требуя распустить Конфедерацию. В ответ на это 17 апреля 1608 года 10-тысячное войско конфедератов двинулось в Моравию. 19 апреля под Брно произошло сражение между ними и императорскими войсками под командованием Тилли, закончившееся поражением конфедератов и их отступлением обратно в Венгрию.

24 мая 1608 года Рудольф II созвал чешский сейм, где потребовал от сословий представить ему людей и деньги для подавления венгерского мятежа. В ответ чешские сословия выдвинули свои требования – так называемые ''25 пунктов'', где были изложены пожелания чешских сословий, которые можно было разделить на две части: первая – религиозного характера, вторая – политического. Сословия требовали предоставления свободы вероисповедания на основе чешской конфессии, передачи в ведение сословий Нижней Консистории и университета, избрание комитета дефензоров, равноправия в представительных органах власти католиков и подобоев, назначения бургграфа (эта должность была вакантна в течении 12 лет). Таким образом, в политической части ''25 пунктов'' шла речь об изменении расстановки сил в государственном управлении в пользу некатоликов и о расширении политических прав сословий. Религиозная часть ''25 пунктов'', в которой выдвигалось требование свободы вероисповеданий, была радикальнее политической и поэтому вызвала большое недовольство императора. В итоге, Рудольф II согласился на выполнение требований, носящих политический характер, а рассмотрение религиозных статей программы оставил до ближайшего сейма. Чешские сословия были удовлетворены тем, что император им уже дал, и тем, что он обещал дать. А Рудольф II получил возможность сформировать армию, которая приступила к ликвидации мятежа венгерских сословий. Еще в мае в Верхнюю Венгрию вошли императорские войска фельдмаршала Тилли. Планомерной и упорной осадой были взяты штурмом замки принадлежавшие крупным магнатам участвовавшим Конфедерации. Многие представители знатных семейств были казнены. Сотни дворян лишились имений Другие были вынуждены уплатить огромные штрафы. Попытки отдельных членов конфедерации обратиться за помощью к Порту не увенчались успехом. Именно в 1609 году турки возобновили военные действия в Персии, пытаясь взять реванш, и им было не до событий на Дунае. В результате в Венгрию были введены крупные отряды немецких наемников, средства на содержание которых взимались с местного населения. 21 марта 1609 года Рудольф II издал распоряжение, обязывавшее каждый комитат содержать расположенные на его территории императорские войска. Одновременно в 10 раз (до 60 форинтов) увеличивался размер налога с крестьянского хозяйства. 25 мая 1610 года был введен налог на обращение (так называемая акциза) – на торговлю крепкими напитками, мясом, а в некоторых районах – и зерном.

Все эти меры вызвали массовое разорение крестьян и мелких дворян, которые были вынуждены бежать и сбивались в отряды гайдуков. Пользуясь поддержкой турок они смогли организовывать сопротивление имперским властям. Наступление гайдуков началось в конце августа 1610 года из района Дебрецена. 14 сентября гайдуки разбили крупный императорский отряд у Эньицке. 2 октября из-под власти Габсбургов был освобожден город Эперьеш, а затем Кишсебен (Сабинов), Бартфа, Кешмарк (Кежмарок). В комитате Арва вспыхнуло крестьянское восстание (октябрь-ноябрь). 20 октября был взят замок Арва. Но 15-тысячное императорское войско 26 октября у Дьерке разбило гайдуков. Их руководители с частью войск отошли в Трансильванию и на занятую турками территорию. 24 ноября пал замок Арва. Несколько предводителей гайдуков были казнены.

Но не смотря на все эти частичные успехи положение Рудольфа II продолжало оставаться шатким. Чешские сословия поддержав в 1608 году императора, рассчитывали на благодарность с его стороны, которая могла бы выразиться в разрешении старых споров между императорской властью и сословиями. Но никаких сдвигов так и не произошло. Более того, император распустил чешский сейм зимы 1609 года, так как на нем стали обсуждаться неприемлимые для него вопросы свободы веры. Глава сословий Вацлав Будовец настаивал на утверждении чешской конфессии 1575 года. Рудольф II отказался выполнить требования сословий и, стремясь обойтись без обсуждения этого вопроса в ближайшем будущем, запретил созыв нового сейма. Подобное положение дел не устроило чешские сословия, которые решили добиться своего любой ценой. Очередной конфликт сословий Чехии и монарха перерос весной 1609 года в открытое сопротивление подданных. Вопреки воле Рудольфа II чешские сословия собрались вместе 1 мая 1609 года и после очередного отказа императора выполнить их требования заявили о создании собственного правительства, заключили союз с Силезией и начали собирать войско. Рудольф II оказался в очень сложной ситуации: с одной стороны, восстание чешских сословий лишало его последней поддержки в государстве, с другой стороны, идти на уступки в религиозной сфере он категорически не хотел. 9 июля 1609 года под давлением обстоятельств Рудольф II издал ''Грамоту Величества''. Этот документ гарантировал всем трем сословиям королевства Чехия (''господам, рыцарям, Праге и другим городам'') соблюдение ''Чешской конфессии, которую называют Аугсбургской, принятой в 1575 году королем Максимилианом''. ''Грамота Величества'' была дополнена ''Примирением'', которое гарантировало свободу веры чешским братьям. Сословия Силезии получили свободу вероисповедания 20 августа 1609 года. Таким образом, захватив в свои руки консисторию и университет, избрав дефензоров, по 10 от каждого из трёх сословий, протестанты образовали государство в государстве.

И именно при этих обстоятельствах король Франции Генрих IV заключил союз с Евангелической Унией германских князей и готовил армию для вмешательства в Юлих-Клевский конфликт на стороне Бранденбурга.

С севера готовилась ударить Британия. Английские купцы, как было уже сказано, сильно страдали от конкуренции своих нидерландских коллег и потому главное направление английского удара планировалось нанести по Северным Нидерландам.

В Италии на стороне Франции должна была выступить Савойя. В союз с Францией вступила и Венеция, зажатая в клещи австрийскими владениями. Между этими двумя союзниками предполагалось поделить герцогство Миланское. Даже папа, страдая от диктата Габсбургов, тайно держал сторону Франции.

В начале мая 1610 года союзники были готовы к выступлению. Франция выставила пять армий: три для наступления в Нидерландах, Италии и Вальтелине, одну на Рейне, где французы намеревались держаться в обороне, и пятую армию — в резерве.

Заключив договор с Британией о разделе Нидерландов весной 1610 года французская армия начала выдвижение к границам Священной Римской империи германской нации. Получив известия об этом командующий Фландрской армией Мориц Оранский прекратил осаду Везеля в герцогстве Клевском и вернулся в Нидерланды. Он предполагал, что пока французы ломают зубы о крепости Артуа, он всеми остающимися силами разгромит англичан, высадка которых ожидалась в Голландии.

Но Генрих атаковал восточнее и вторгся в Люттих. Эта нидерландская провинция не входила в состав габсбургских владений, а была самостоятельным княжеством-епископством, и там не было ни крепостей, ни гарнизонов. 20 мая французы разбили испанцев при Авене, неподалеку от Льежа, после чего столица епископства, Льеж, была захвачена сходу. Затем французы выгнали австрийскую администрацию из Юлиха, и передали княжество герцогу Пфальц-Нейбургскому. Имея в тылу союзный Пфальц, король Франции с завоеванного плацдарма мог атаковать любую точку Нидерландов. Люксембург, отрезанный и окруженный силами коалиции со всех сторон был обречен и капитулировал осенью.

Но на этом успехи французов в этом году на севере закончились. Разнузданное поведение французских солдат возбудило ненависть местного населения, которое не последовали их призыву восстать против испанского владычества, города запирали перед ними ворота, а крестьяне убивали отставших. Дезертирство и болезни также собрали свою дань, и армия вскоре превратилась в настоящий сброд. И когда из Германии на помощь испанцам подошел Тилли с 10000 человек, то французским войскам пришлось отступить и перейти к обороне.

Не радовали французов и развитие событий в Италии. В июне 1610 года франко-швейцарская армия изгнала испанские гарнизоны из Вальтелины, а 11 июля Франция подписала договор с герцогами Савойи и Пармы о совместном завоевании Миланского герцогства. Но французам не удалось сойтись с другими итальянскими государствами, и последующая кампания выдохлась, едва успев начаться.

Но худшие известия пришли из Голландии. Высадившийся 15-тысячный английский корпус после непродолжительной осады смог захватить Гарлем, но застрял под Лейденом. В сентябре к Лейдену подошла Фландрская армия Морица Оранского. Произошедший 3-х часовой бой с англичанами закончился их поражением и отходом к Гарлему.

Как следствие в боевых действиях возникла пауза, которую каждая из воюющих сторон пыталась использовать в свою пользу. Главным приложением дипломатических усилий в конце 1610 года стали энергичные попытки привлечь на свою сторону новых союзников. Французские эмиссары успешно действовали в Дании, где им удалось убедить короля Кристиана IV в необходимости выступить против Империи. В свою очередь испано-имперские представители смогли привлечь на свою сторону шведского короля — экономика Швеции была тесно завязана на Нидерланды, а сам Карл IX опасался усиления датского могущества, что угрожало шведскому суверенитету.

Но наиболее жаркое дипломатическое соперничество развернулось в Киеве. Франция, склоняя Россию к антигабсбургскому союзу, предлагала ежегодную субсидию в 400 тыс. талеров и возможность вернуть Силезию (на которую Дмитрий II мог претендовать как польский король) и завладеть частью Венгрии. Император Рудольф II, в свою очередь, аппелировал к традиционно союзным отношениям между Русским государством и Габсбургами, уверял в готовности сам уступить русским Силезию и просил о помощи против своих врагов.

В самой России не было единого мнения по дальнейшей внешней политике. В стране продолжался бурный промышленный рост. Осваивались новые земли, строились мануфактуры и заводы, налаживались новые торговые маршруты и т. д. Как уже говорилось, многие помещики не имея возможности повышать свои доходы путем усиления эксплуатации крестьян были вынуждены искать иные источники увеличения своих доходов. Особенно большое распространение получили ''гутни'' и ''рудни'' – небольшие приусадебные стекольные и железоделательные мастерские, продукция которых была направлена на внутренний рынок и вскоре вытеснила привозные товары. Как жаловались нидерландские капитаны, если ранее они шли в Россию загружая трюмы товарами, то теперь вынуждены грузиться балластом. В Киеве были открыты школы: медицинская, математическая, пушкарская, торговая, под влиянием Бориса Годунова в 1608 году открыт Киевский университет.

Еще в конце XVI века стало известно о богатых месторождениях железа и меди в Уральских горах, и в 1607 году на р. Нице был основан первый уральский железоделательный завод.

В том же 1607 году на Яике построены Сакмарский (Оренбург) и Орский остроги. Ставшие основой Уральской оборонительной линии. Через два года основаны крепости Челябинск и Верхнетобольск.

Важной вехой стало нахождение месторождений серебра на о. Медвежий (Кольский п-ов), позволившие стране наконец-то начать чеканку серебрянной монеты из собственного, а не привозного серебра. Там же (на Кольском п-ве), на р. Поной были найдены месторождения меди (хотя довольно бедные), которые немедленно были приписаны к Киевскому денежному двору.

В Крыму и Югороссии основываются новые города. Такие как Буджакский Брод (совр. Тирасполь), Усть-Ингульск (совр. Николаев), Усть-Днепровск (совр. Херсон), Кальмиусский Городок – позже просто Кальмиус (совр. Мариуполь), Ураков Стан (совр. Мелитополь), Карасун (совр. Краснодар) и т. д. Население страны к 1610 году (вкл. польские земли) достигло 23 млн. человек.

В марте 1608 года скончался крымский хан Казы-Гирей, и его смерть по сути положила конец существованию Крымского ханства. Первоначально русское правительство просто поддержало в качестве кандидатуры в новые ханы сына покойного – Тохтамыш-Гирея, который и был избран. Занятая войной с Персией Турция была вынуждена смириться и казалось бы все должно было пройти спокойно. Но в ситуацию вмешались другие претенденты на престол в Бахчисарае – Джанибек-Гирей и его младший брат Шагин-Гирей. Люди весьма энергичные и авантюристичного склада характера, участники мятежа против султана (''Джелялийская смута''), братья восприняли смерть Казы-Гирея как свой шанс пробиться ''на верх'' и взять власть в Крыму в свои руки. Немедленно прибыв в Крым они тутже развернули среди татар мощную пропаганду против Тохтамыш-Гирея, призывая свергнуть его как ставленника ''гяуров'', и избрать новым ханом истинного мусульманина, под которым, разумеется, подразумевался Джанибек-Гирей. Семена их пропаганды упали на благоприятную почву. Прекращение набегов привело к падению доходов крымской знати и сильно ударило по деловой жизни ханства, где работорговля была важнейшим источником дохода многих людей. А прямое присоединение к Русскому государству Северного Причерноморья привела к перекочевке на Крымский п-ов ранее проживавших за Перекопом татарских и ногайских родов, в результате чего резко повысилось ''демографическое давление'' – оставшейся в наличии земли не хватало для обеспечения всего населения ханства. Следствием стало массовое обнищание простых татар и рост внутренней напряженности. Таким образом к 1608 году обстановка на полуострове напоминала пороховую бочку – достаточно было искры, чтобы все полыхнуло. Пока был жив Казы-Гирей он удерживал ситуацию под контролем, но его сын не имел для этого ни достаточного авторитета, ни сил. В результате его правление продлилось всего несколько месяцев, завершившись в июне 1608 года, когда группа вооруженных заговорщиков во главе с Шагин-Гиреем ворвалась в ханский дворец и убила Тохтамыш-Гирея. А утром, под всеобщее ликование, новым ханом был объявлен Джанибек-Гирей. Вслед за этим по всему ханству тутже вспыхнула резня находившихся на полуострове русских, в основном купцов с их людьми, а также местных христиан (греков и армян), которых обвиняли в пособничестве русскому царю. Спешно собранное татарское войско осадило Сурож (Кафу), Керчь и Перекоп. Отдельные татарские отряды переправившись через Сиваш напали на русские поселения северней Перекопа.

В Киеве новость о татарском мятеже была воспринята как гром среди ясного неба – никто не ожидал ничего подобного. Но реакция была незамедлительной. По приказу царя в низовьях Днепра срочно была собрана армия, которая двинулась к Перекопу. Одновременно с этим Азовский флот высадил подкрепления и припасы в Керчь и Сурож (бывш. Кафа).

Узнав о подходе русской армии штурмовавший Перекоп Шагин-Гирей (занявший при своем брате должность калги-султана) отступил, не решившись принять прямой бой. Благодаря чему русская армия без проблем вошла в Крым. Вместо этого Шагин-Гирей расчитывал измотать русских тактикой ''осиных'' укусов – внезапных нападений на отдельные русские отряды. В некоторой степени она себя оправдала – вынужденные действовать среди враждебного населения, не имея ни информации о противнике (в то время как тот знал о движении русских все), ни возможности наладить снабжение войска за счет местных ресурсов русская армия оказалась в Северном Крыму словно в мышеловке и было вынуждено отступить. Разьяренный этим царь отменил приказ об отступлении и лично возглавив армию, вновь ввел ее в Крым. Столкнувшись с упорным массовым сопротивлением татар, русские стали применять тактику ''выжженной земли'' – все встретившиеся по пути татарские поселения безжалостно уничтожались, население вне зависимости от пола и возраста предавалось смерти, поля сжигались, а захваченный скот угонялся за Перекоп. К началу октября 1608 года русские опустошив всю северную часть полуострова до линии Сурож-Бахчисарай-Козлов, вследствии наступающих холодов, были вынуждены уйти в полуострова, где вспыхнул голод, оказавшийся для для населения Крыма не менее опустошительным, чем действия русской армии.

Весной 1609 года боевые действия возобновились. Русский флот ''огнем и мечом'' прошелся вдоль крымского побережья, а в начале июня русские войска двумя колоннами (со стороны Перекопа, и со стороны Керчи) вновь вошли в Крым. Отягощенные огромными обозами они медленно двигались вглубь полуострова, ''зачищая'' по пути территорию, и к началу августа они подошли к Бахчисараю, где закрепился Джанибек-Гирей. Не смотря на явное превосходство русских, татары защищались с отчаянием обреченных. Буквально каждый дом приходилось брать штурмом. Артиллерийским огнем русские стирали квартал за кварталом, и только после этого могли продвигаться вперед. После трех дней столь ожесточенного штурма город пал. Хотя это мягко сказано. Город просто прекратил свое существование. Единственным уцелевшим сооружением был дворцовый фонтан, одиноко возвышавшийся над пепелищем. Все население города, включая хана погибло.

Но остальные татары по прежнему не складывали оружия. Убегая в горы одни массово пытались покинуть полуостров и уехать в Турцию; другие, объединившись вокруг Шагин-Гирея, провозглашенного новым ханом, пытались продолжить борьбу против ''гяуров'' в южной части полуострова.

Стремясь подорвать материальную базу сопротивления русские возобновили тактику ''выжженной земли'', лишая Шагин-Гирея возможности восполнять потери и снабжать своих людей. Впрочем, татарам доставалось не только от русских. Хаос породил массу мелких татарских шаек, которые жили грабежом, не обращая на происхождение своих жертв. Зверствовал и Шагин-Гирей, беспощадно уничтожая те селения, население которых было либо христианским, либо мусульманским, но не выдержавшим напряжения тотальной войны и склонявшимся к подчинению русским властям. Крымский полуостров обезлюдел. Как писали современники, можно было проехать весь Крым с севера на юг и не встретить ни одного человека. Последние татары в панике покидали свою землю, устремляясь в Турцию, в надежде спастись среди своих единоверцев. Дольше других держался Шагин-Гирей. И только весной 1610 года он с пятью оставшимися у него людьми сдался русским властям. Крымское ханство было окончательно ликвидировано.

Продолжалось и русское движение ''встречь солнцу''. К началу 1580-х гг. русские уже полностью освоили Западную Сибирь (по р. Енисей) и устремились далее на восток.

Основанное в 1581 году при впадении Турухана в Енисей Туруханское зимовье послужило базой для дальнейшего продвижения на Лену. С Нижней Тунгуски часть мангазейских служилых людей по указанию царских воевод к началу 90-х годов XVI века перешли на Вилюй и достигли Лены. Уже в 1593 году мангазейский воевода Василий Дмитриевич Хилков представил в Москву план захвата ''угодной и пространной реки'' и приложил к своему проекту роспись и чертеж. По его словам, ''будет та Лена река другая Мангазея''. Хилков предлагал послать на Лену ратных людей с ''вогненным боем'' и устроить острожки на р. Чоне, у устья Вилюя и острог ''доброй'' на устье Алдана, опираясь на которые можно было бы производить разведки вверх и вних по Лене.

На Лене северный путь на восток сомкнулся с другим, более южным, шедшим по Оби и ее правому притоку Кети, на которой в 1581 году был построен Кетский острог. В 1584 году постройкой Маковского острожка был закреплен волок с Кети на Енисей. Годом позже на Енисее был основан Енисейский острог. С постройкой Енисейского острога южный путь на Енисей стал основным. С тех пор русская колонизация пошла южным путем от Енисейска на восток Верхней Тунгуской, Илимом, Ленским волоком и Крутой на Лену.

Сведения о Лене были получены в Енисейске в год его основания, т. е. в 1585 году, но только в 1591 году енисейскими служилыми людьми был построен первый острог на Лене у устья Куты – Усть-Кутский. В 1592 году был основан Якутск, после чего отряды тобольских, енисейских, мангазейских и томских служилых людей двинулись на Лену.

Русское правительство учредило в Якутске самостоятельное воеводство, в котором было сосредоточено руководство дальнейшим продвижением на северо-восток Сибири. Постройкой Олекминского и Жиганского зимовий были закреплены пути вверх по Лене. Зимовья поставленные енисейскими и мангазейскими служилыми людьми, способствовали освоению притоков Лены – Вилюя, Алдана, Олекмы и др. В 1593 году отряд казаков спустился по р. Лене и морем прошёл до р. Яны. И оставшись на Яне до 1598 года, проникли до её верховьев и основали там Верхоянское зимовье. Эта, и иные морские экспедиции тех же годов, положили начало ознакомлению с восточной частью северных берегов Азии. В начале 1600-х годов, после проникновения на Индигирку, были обследованы бассейны Алазеи и Колымы, по которой в 1603 году было поставлено три зимовья. От Колымы шло дальнейшее освоение восточных берегов Ледовитого океана. В 1606 году была открыта Чаунская губа, а в 1608 году из устья Колымы вышла экспедиция в шесть кочей, обогнувшая Большой Каменный нос и ''прошед Анадырское устье''. Таким образом, был пройден пролив, отделяющий Азию от Америки. В 1609 году в среднем течении р. Анадыри был основан Анадырский острог. В 1608/09 году на берегу Охотского моря был построен Косой острожек (будущий Охотск).

Действуя небольшими партиями (от 30 до 300 чел.) в первой четверти XVII века русские успешно заняли большую часть Восточной Сибири. В немалой степени этому способствовала межплеменная рознь проживающих в Сибири народов, многие из которых были совсем не прочь использовать в своей борьбе помощь русских отрядов. Так, ''воюя'' алданских якутов, русские пользовались активной поддержкой накарцев, мегинцев и кангаласов. При этом русские казаки в объединенном отряде едва ли составляли более десятой части. Объясачивание аринов русские проводили с помощью сымских и касовских хантов. В момент продвижения русских в Бурятии против бурят активно выступали канские князцы и т. д.

Межплеменная рознь усиливалась в некоторых местах Сибири наличием временного и непрочного подчинения одних племен другим. Эта рознь не только ослабляла сопротивление, но и приводила к добровольному подчинению отдельных племен русским. В Восточной Сибири добровольно перешли на сторону русских кыштымы бурят, испытывавшие большое притеснение со стороны последних; также подчинилась русским часть забайкальских бурят, спасаясь от монгольских набегов.

Была и прямая экономическая заинтересованность некоторых народов Сибири в признании русской власти: возможность получать от русских в обмен на меха необходимые товары на более выгодных условиях, чем из далекого Китая и еще более далекой Средней Азии. Непосредственное соседство с русскими делало обмен с ними тем более легким, что в конце XVI – начале XVII века, в силу сложившейся на юге политической обстановки, торговые пути для сношения бурят со Средней Азией и Китаем были нарушены. И это привело к тому, что многие бурятские князцы добровольно согласились дать русским ясак.

Иной характер носило продвижение на юг. Русские встретили здесь движение сильных кочевых племен на север. В Барабинской степи русские натолкнулись на калмыков, для защиты от которых была создана укрепленная линия из острогов Ялутовского, Тарханского, Вагайского, Тебендинского и Ишимского. Крайним укрепленным пунктом по Иртышу на долгое время стал Тарский острог.

Было также задержано движение русских вверх, по Оби и Енисею. После основания Томска в начале 70-х гг. XVI столетия русские столкнулись с телеутами, которые не смотря на свою малочисленность (около 5 тыс. человек, из них примерно 1000 боеспособных мужчин), контролировали весьма крупную территорию. На севере (правый берег Оби) этнической границей расселения телеутов была река Иня (Уень). Крайним северо-западным пунктом расселения телеутов были озера Саргул и Сары-Балык; На юго-западе кочевья телеутов доходили до верхнего течения реки Алей; Южная граница телеутской области обитания проходила в горах северо-западного Алтая, по верхнему и среднему течению Чарыша, Алея и Кана; На востоке и северо-востоке пределами телеутского расселения служили верховья Чумыша, Ини и Уската. Взимая дань с ряда подчиненных им племен (кыштымов) телеуты восприняли появление русских у своих границ как угрозу своему господствующему положению и отказались добровольно перейти ''под руку'' русского царя и выплачивать ясак. Вместо этого они начали набеги на русские поселки и объясаченные русскими племена, создав серьезную угрозу русским интересам в этом регионе. Во второй половине 1570-х гг. ситуация стала нестерпимой. Постоянные нападения телеутов привели к падению сбора ясака с местных народцев, что подтолкнуло как русские власти, так и купцов – торговцев пушниной предпринять радикальные меры.

1 сентября 1579 году из Томска выступил крупный отряд в 540 человек во главе с атаманом служивых казаков Василием Тимофеевичем Олениным. Поднявшись вверх по Оби казаки столкнулись в месте впадения в Обь реки Бердь с основными силами возглавлявшего телеутов хана Коная, который попытался в открытом бою разгромить незванных гостей. Но бой закончился для телеутов неудачно – потеряв более 50 человек они были вынуждены отступить. Сам же Оленин, после успешного боя, приказал заложить на этом месте Бердский острог, опираясь на который начал наступление вглубь телеутской территории. Конай, после неудачи первого боя стал избегать прямого столкновения и перешел к партизанской войне. В ответ русские стали применять тактику выжженной земли, без жалости предавая огню и разорению телеутские селения. Ситуация для телеутов осложнилась еще тем, что часть их кыштымов перешла на сторону русских, предпочитая платить дань ''белому царю'', чем им. Все же в 1579 году Оленину так и не удалось достичь крупных успехов и он был вынужден отойти в Бердский острог на зимовку, одновременно с этим направив в Томск просьбу о подкреплении. Однако томский воевода не располагал необходимыми для этого силами и переслал просьбу Оленина в Тобольск. Тем не менее, представителям Оленина удалось обменять привезенные меха на припасы (продовольствие и оружие) и доставить их в Бердский острог, благодаря чему он смог возобновить боевые действия против телеутов весной 1580 года. Русская рать, пользуясь информацией предоставленной предоставленной перешедшими на их сторону кыштымами, наносила удары по телеутским стойбищам без жалости уничтожая мужчин, и захватывая в полон женщин и детей. В свою очередь Конай нападал на изменивших ему кыштымов и небольшие русские отряды, которые Оленин посылал им на помощь.

Весной 1581 года к русским подошло подкрепление. В низовьях Иртыша по распоряжению тобольского воеводы был упразднен потерявший всякое значение Сибирский острог (быв. Искер), жители и гарнизон которого получили приказ о переселении в верховьях р. Обь. Состоящий в основном из сосланных в Сибирь польских и литвинских мятежников гарнизон взбунтовался и первоначально отказался выполнить этот приказ. Часть гарнизона расхитив находящуюся в остроге ''меховую казну'' пытались бежать на юг, но погибли в столкновении с казахами. Оставшиеся в остроге после подхода присланных для усмирения из Тобольска сил были вынуждены подчиниться и отправиться на новое место жительства. Однако, по прибытии между ними и оленинцами вспыхнул конфликт. Возглавлявший подкрепление сотник Андрей Меховский отказался подчиняться Оленину и остановившись выше по течению Оби, неподалеку от Бердского острога, в устье реки Иня основал отдельный Новый Сибирский острог. Очень скоро конфликт обострился из-за того, что ''новосибирцы'' стали облагать своей данью уже объясаченные ''оленинцами'' племена. Попытка мирно урегулировать ситуацию ни к чему не привела. Бесконечный поток жалоб обеих сторон друг на друга отправляемый в Томск также не имел последствий. Дело стало доходить до открытых столкновений между обеими группировками. Но вскоре конфликт разрешился самым неожиданным образом. Стараясь увеличить число подконтрольных ему плательщиков ясака Меховский организовав поход отряда численностью около 70 человек попал в организованную телеутами засаду и погиб (один из местных князцов заявил, что желает перейти в русское подданство и хорошо принял ''гостей'', а когда те, расслабившись, уснули, предупрежденных об их прибытии Конай напал на их лагерь). Оставшиеся ''новосибирцы'' (около 30 чел.) предпочли договориться с Олениным и признать его старшинство, что позволило ему возобновить наступление на телеутов. Организованная им карательная экспедиция разорила стойбища изменившего русским ''князца'', после чего примерно в 65 верстах от Новосибирского острога на р. Бердь был построен Искитимский острог.

В этих условиях, убедившись что русских выбить со своей земли не удасться, Конай счел за лучшее вступить с Олениным в переговоры. В 1582 году Конай признал себя данником русского царя, соглашался платить ясак с телеутов и их кыштымов, не противодействовать строительству крепостей и оказывать русским всяческое содействие. В свою очередь русские сохраняли за телеутами большую часть их кыштымов (за исключением тех, кто во время войны напрямую присягнул ''белому царю'') и право собирать с них ясак, из которого телеуты должны были отсылать русским оговоренную ''царскую долю'', а собранное свыше этого оставалось им. Помимо этого русские брали телеутов под свое покровительство и обещали им помощь против их врагов. Договор оказался взаимовыгодным. Русские не только гарантировали безопасность Томска, но и приобретали крупную территорию и союзное им войско. При этом телеуты сохраняли свое господствующее положение среди местных племен и приобретали могущественного покровителя, опираясь на поддержку которого могли расширить количество своих кыштымов.

Гораздо хуже сложились отношения русских с енисейскими киргизами представленных в конце XVI века четырьмя улусами смешанного тюркского и угро-самодийского происхождения: Алтырского, население которого проживало в бассейне реки Абакан; Алтызарского, имевшего свои кочевья по берегам Черного и Белого Июсов; на правом берегу Енисея по реке Тубе кочевали тубинцы; наконец, Езерский (Керетский, Десарский) улус простирал свои кочевья по левому берегу Енисея вверх от впадения в него реки Абакан. В основе экономики енисейских киргизов лежало кочевое скотоводство, дополняемое охотой и домашним ремеслом, отчасти — земледелием. Во главе киргизских улусов стояли князцы, среди которых выделялся ''начальный князец'', передававшие свою власть по наследству и имевшие в своем распоряжении примитивный военно-административный аппарат из числа родственников и ''лучших людей''. Нижнюю ступень киргизского общества занимали ''улусные люди'', ''улусные мужики'', ''черные людишки''. По некоторым сведениям, общее число взрослого мужского населения киргизских улусов составляло к началу XVII века порядка 300 человек, т. е. по приблизительным подсчетам численность киргизов была около 1500 человек. Однако, не смотря на свою малочисленность, енисейские киргизы имели в качестве кыштымов множество мелких родов и этнических групп. Так, кыштымами Алтызарского улуса являлись все жители долин рек Чулыма, Кии, а также северных отрогов Кузнецкого Алатау. Кыштымские урочища Езерского улуса располагались вниз по течению Енисея, захватывая долины рек Убея, Сисима, Маны, Качи и даже Кана. Кыштымской землей Алтырского улуса считались таежные долины Кузнецкого Алатау по рекам Томи, Мрассу и Кондоме, а также Северный Алтай до Телецкого озера. Тубинские кыштымы занимали таежные урочища Восточных и Западных Саян. Что делало енисейских киргизов наиболее сильным кочевым объединением на юге Сибири на рубеже XVI–XVII вв.

После того, как русскими служилыми были объясачены жители Чулымских волостей, являвшиеся кыштымами киргизов Алтызарского улуса, в январе 1583 года отряд томских казаков во главе с Никоном Бурнашем был послан для приведения ''под государеву руку'' самих киргизов. Среди киргизских князцов произошел раскол. Алтызарский князец, по всей видимости, испугавшись русского отряда, заплатил ясак со своих людей. Другие же князцы ясак платить отказались. Вскоре после этого киргизы, во главе с езерским князцом, погромили Чулымские волости и собрали с них подати, как со своих кыштымов. С этого момента между русскими и киргизами началась открытая борьба за земли Южной Сибири. В июле 1584 года томские казаки совершили военную экспедицию против киргизов, после чего езерские и алтызарские князцы вынуждены были дать обязательство регулярно платить ясак.

Однако вскоре положение на Верхнем Енисее резко изменилось не в пользу русского государства. В 1585 году ни один из киргизских улусов не уплатил ясак. Некоторые чулымцы, ''изменя'', откочевали в Киргизскую землю. Сгруппировав свои военные силы, киргизы начали совершать опустошительные набеги на оставшиеся верными русским властям Чулымские волости, принуждая чулымцев, как своих кыштымов, платить дань. Началась настоящая война между Томском и киргизами, которые не желали уступать русским властям право на эксплуатацию своих кыштымов, а дача шерсти некоторыми киргизскими князцами носила формальный характер и, вероятно, была их тактическим ходом в попытках противодействия русской политике в бассейне Верхнего Енисея: таким образом киргизы надеялись приостановить продвижение казаков в улусы их кыштымов. Данную шерть киргизы воспринимали, как заключение союза с русскими (воеводы полагали, что шертование являлось принятием русского подданства), надеясь, что казаки не будут облагать ясаком кыштымов своих союзников. Эти надежды киргизских князцов не оправдались, тогда они стали использовать военные методы противодействия русским.

Томские воеводы, не имея достаточных военных сил для борьбы с киргизами, привлекли к военным действиям недавно принявшего русское подданство телеутского князца Коная, располагавшего значительным количеством (по сибирским меркам) ''воинских людей''. Конай также был заинтересован в союзе с русскими: во-первых, в лице русских он видел военную поддержку в борьбе с ойратами, а во-вторых, телеутский князец надеялся при помощи томских служилых людей подорвать киргизское господство в Южной Сибири, отобрав у киргизов их кыштымов, прежде всего северных алтайцев, с которыми телеуты жили по соседству.

Осенью 1586 года русские служилые люди из Томска совместно с телеутами Коная, а также чатами и эуштинцами организовали большую военную экспедицию в киргизские кочевья. Поход был успешным – русские и их союзники ''повоевали'' три киргизских городка, взяли полон, заполучили от князцов-киргизов ясак и доложили в Москву, что киргизские князцы вновь ''со своими людьми под государевою высокою рукою и по своей вере шертовали, а ясак государю в Томский город соболи и бобры, и лисицы, и куницы… послали''. На короткий срок обстановка на Верхнем Енисее стабилизировалась, однако, признавая русскую власть, киргизские князцы по-прежнему враждебно относились к представителям томских воевод, которые, тем временем, начали активные действия по приведению в русское подданство ''кузнецких татар'' — шорцев.

С 1578 по 1585 год томские казаки обложили ясаком несколько шорских родов в верховьях Томи, но закрепить власть русской администрации им здесь не удалось. Так, в 1585 году за своих кыштымов вступились енисейские киргизы, которые ''со всех сторон окружили'' отряд ясатчиков во главе с Иваном Пушкиным. С большим трудом казакам удалось вырваться из окружения и вернуться в Томск. В следующем году томским властям все же удалось вновь привести к присяге и собрать ясак с части ''кузнецов''.

В 1587 году с целью укрепления русских позиций в Кузнецкой землице сибирские власти "...велели поставити острог в Кузнецах или где пригоже, а для острожные ставки велели людей послати изо всех Сибирских городов". Собрались все эти отряды в Томске только к концу сентября. Не могло быть и речи, чтобы сразу же отправить их на строительство острога в осеннюю распутицу, да к тому же кузнецкие люди жили в таких условиях, когда они "...и болота обошли и зыбели великие и ржавцы...", то есть эти особенности местности ещё более препятствовали скорейшей отправке служилых людей.

Но всё-таки в конце осени, когда ударили первые морозы и земля немного подмёрзла, из Томска выступил небольшой отряд, состоящий из томских, верхотурских и тюменских служилых людей под предводительством томского сына боярского Евстафия Михайлова. Отряд насчитывал 45 человек, из которых томичей было 25, а представителей Верхотурья и Тюмени — по 10.

Этот отряд дошел только до Тюлюберской волости, что находилась приблизительно на полпути от Томска до места строительства острога, а не "...до усть Кондобы (р. Кондомы)...", как было приказано. После чего Михайлов принял решение здесь перезимовать, видимо, но причине "снегов великих", о которых сообщали служилые люди ещё в первые годы освоения края, говоря о том, что "...воевать... зимою кузнецких людей не мошно..." Да и крепкие сибирские морозы, очевидно, тоже задержали дальнейшее продвижение отряда.

Об этой вынужденной остановке, наверное, стало известно томским воеводам, и они, стремясь ускорить дело, отправляют из города 18 февраля 1588 года дополнительный отряд служилых людей под предводительством казачьего головы Ивана Кольцо.

Новый отряд продвигался на лыжах и очень скоро соединился с первым.

А уже 3 мая 1588 года в Томск возвращается основная часть объединённого отряда, и приведший их Кольцо доложил воеводам в съезжей избе, что "...в Кузнецких волостех на усть Кондомы реки... острог поставили, и крепость зделали, и Кузнецких волостей людей под государеву царскую высокую руку привели". Да к тому же он еще и привез с собой небольшой ясак, который успели собрать, видимо, только с ближайших волостей.

В новом остроге остался небольшой отряд служилых людей под командованием Михайлова, который был назначен его приказчиком.

В 1590 году Кузнецкий острог был перенесен на новое место, "...у пашен и сенных покосов и у рыбные ловли..."

Основной причиной его переноса являлось то обстоятельство, что перед городской администрацией ставилась задача снабжения гарнизона местным хлебом. На старом месте не было "удобной" для хлебопашества земли, и поэтому острог перенесли на правый берег Томи. А в 1591 году, под стенами острога, "...подле Камень" (гора Вознесенская), была заложена первая пашня.

Одновременно с этим, в 1587 году поднявшись вверх по р. Бердь заложил новый острог и Оленин, в честь которого это поселение было названо Оленинск-Кузнецкий.

Упорное сопротивление русскому продвижению и подчинению русской власти оказали обитавшие к востоку от Енисея тунгусы. Только в 1589 году русскому отряду удалось нанести тунгусам решающее поражение.

В конце 1580-х — начале 1590-х гг. вновь ''заворовали'' енисейские киргизы, и енисейский воевода поставил перед правительством вопрос о строительстве на среднем Енисее нового острога, чтобы обезопасить Енисейский, Томский и Кузнецкий остроги и объясачить местные племена. Посланный им в 1590 году служилый Ануфрий Дубинский выбрал место для нового острога в четырех днях конного пути от Енисейска, у северного рубежа собственно киргизских кочевий, на высоком плоском ровном мысу (стрелке), образовавшемся между устьем речки Изырсу (Качи) и Енисеем. С юго-запада стрелка ограничивалась Черной сопкой (Афонтовой горой), поросшей, как и сам мыс, сосновым лесом. Левый — высокий, из красных мергелей, берег Качи круто поднимался вверх, образуя живописную гряду. Около десятка островов с заливными лугами и кустарниками находилось близ устья Качи. По правому берегу Енисея против выбранного под острог урочища, которое Дубинский назвал "Красным" по цвету обрывистого берега и красивому месту, тянулись Куйсумские горы, покрытые лесом. Речная терраса Енисея между горами и берегом тоже была благоприятна для хлебопашества и разведения скота.

В 1593 году его экспедиция выступила из Тобольска на 16 дощаниках, пяти лодках и одном струге. Вместо назначенных 500 служилых людей удалось набрать по сибирским городам лишь 303 человека, в том числе три атамана, шесть пятидесятников, 24 десятника и 270 рядовых.

Добравшись до Енисейска, экспедиция после весеннего ледохода с 17 мая 1594 года стала подниматься вверх по Енисею. Почти через два месяца пути, к середине июля, отряд Дубинского достиг намеченного места. Из разобранных дощаников сразу же был поставлен "городок дощатый", укрепленный надолбами — врытыми в землю столбами, соединенными сверху и снизу толстыми жердями. Надолбы довели до пристани, создав своего рода коридор от "судового места" до места постройки острога, отстоящего "от Енисея реки по горе сто сажен".

Принятые меры безопасности от внезапного нападения не были излишними. Хотя князец ближней Тюлькиной землицы встретил русских мирно и дал лошадей, но уже 26 июля пришлось отбиваться от налетевших киргизов. После того как 160 казаков приплавили заготовленный в двух днях пути вверх по Енисею сосновый лес в количестве 1200 лесин, было начато сооружение стен, башен, амбаров и других казенных зданий. Благодаря чему к 18 августа Красноярский острог был уже поставлен. Будучи в стратегическом отношении расположен весьма удачно он не только прикрывал расположенные севернее земли, но и вклинивался между владениями киргизских и бурятских князцов, сковывая их наступательные действия.

Продвижение русских на юго-восток в бассейн Амура шло двумя путями: одним – через земли бурят к Байкалу и в Забайкалье из Енисейска и Красноярска, другим – с Лены из Якутска. Из Енисейска русские двигались вверх по Ангаре, на которой были построены остроги Братский (1596), Балаганский (1610) и Иркутское зимовье (1608). В 1596-1598 гг. русские достигли восточных берегов Байкала и построили Баргузинский острог. Постройка Селенгинского острога (1620), Удинского зимовья (совр. Улан-Уде) и острожков по Селенге и Иргеню обеспечили путь на Шилку.

Уже в самом начале XVII в. русское продвижение на юг Западной Сибири натолкнулось на встречный поток экспансии. Прежде всего это касалось владения хотогойтских Алтын-ханов, возникшие в период междоусобиц среди халхаских владетелей, располагавшееся в северо-западной части Халхи, образовалось в конце XVI в. Основателем его был один из внуков знаменитого монгольского князя Гэрэсэндзэ — Шолой Убаши-хунтайджи. Большинство населения княжества составляли хотогойты, которые в конце XVI в. кочевали в районе озера Убсу-нур. Первый Алтын-хан находился сначала в подчинении халхаского Дзасакту-хана, а на рубеже XVI–XVII вв. стал проводить самостоятельную внутреннюю и внешнюю политику. Границами владений Алтын-ханов были на севере — Саянские горы, на юге — предгорья Монгольского Алтая, на западе — озеро Убсу-нур, на востоке — озера Косогол и Сангин-далай.

Другой мощной силой, в течение полутора столетий определявшей ход исторического процесса на юге Сибири, были ойраты. Ойраты появились на территории Юго-Западной Сибири в конце XVI века. Группы ойратов (джунгар), появившиеся в конце XVI — начале XVII в. в междуречье Оби и Иртыша, возглавлялись дэрбэтским тайшей Далаем и торгоутским тайшей Дзорикту.

От этой группы в 1604 году отделился улус брата последнего Хо-Урлюка, который впоследствии начал постепенную перекочевку в Поволжье. Причины этого переселения надо искать в социально-экономической и политической жизни монголов. Вся внутренняя жизнь Монголии в эту пору характеризуется борьбой западномонгольских и восточномонгольских объединений за гегемонию в Центральной Азии. Рост стад и дробление улусов были главными причинами монгольской экспансии, в ходе которой ойраты начали распространяться по степям Юго-Западной Сибири и Восточного Казахстана. Монголы стремились захватом пастбищ обеспечить базу для дальнейшего развития скотоводства, а контролем над торговыми путями выйти на рынки Средней Азии, Китая и Русского государства. Поскольку возможности внешней экспансии имели свои пределы, это неизбежно приводило к междоусобной борьбе восточных и западных монголов за пастбища, за скот, за право эксплуатации захваченных областей и завоеванных народов. Восточномонгольские владетели стремились оттеснить ойратов как можно дальше на запад. С конца XVI века борьба между ойратами и восточными монголами превратилась в большую войну, в которую постепенно были втянуты все ойратские владения (торгоуты и дербеты, кочевавшие в верховьях Иртыша по Монгольскому Алтаю и Тарбагатаю; чоросы, кочевавшие в верховьях и среднем течении реки Или; Хошоуты жившие восточнее Или и в горах Тарбагатая, хойты жившие по течению Черного Иртыша). Это ускорило процесс консолидации ойратского общества под эгидой влиятельного чоросского тайши Хара-Хулы.

Главными врагами ойратов на востоке были хотогойтские Алтын-ханы. Ареной этой борьбы нередко становилась территория Южной Сибири. Этот фактор содействовал росту постоянной военно-политической напряженности в этом регионе в рассматриваемый период. Еще в конце XVI века в Саяны начали проникать военные отряды Алтын-хана. Это привело, во-первых, к тому, что значительная часть тувинских этнических групп превратилась в кыштымов Шолоя Убаши-хунтайджи, а во-вторых, енисейские киргизы оказались перед угрозой не только потери своих саянских кыштымов, но и собственной независимости. Что спровоцировало раскол среди киргизов. В 1606 году в Томск приехала жена алтызарского князца Номчи и попросила ее в русское подданство. Другие же князцы — во главе с езерским князцом Кочебаем ясак платить отказались, продолжив войну против русских.

Одновременно с этим торгоутский тайджи Хо-Урлюк в 1606 году отправил в Тару посланников с просьбой разрешить торгоутам кочевать близ русских владений. И не дожидаясь ответа русских, как сообщил в Тобольск тарский воевода Сила Гагарин, ойраты, которые ''за несколько лет до того появились в приобских степях'', впервые оказались в ясачных волостях Тарского уезда. Причины для подобной перекочевки были у ойратов самыми что ни на есть серьезнейшими. Конец XVI — начало XVII вв. было для ойратов временем неудачных войн. В 1599 – 1600 годах они совершили нападение на Хорезм, но были разбиты. Шла долгая и упорная война с казахским ханом Есимом, шедшая с переменным успехом. Война ойратов с Алтын-ханом, правителем Халхасского ханства, тоже закончилась неудачей. Более того, хан Есим и Алтын-хан заключили союз против ойратов. Это и заставило самые многочисленные ойратские роды: торгоутов и дербетов, перекочевывать на северо-запад, с верховий в низовья Иртыша, к границам русских владений. В 1607 году, по распоряжению из Киева, тарский воевода обменялся посольствами с ойратскими тайшами, предложив им принять русское подданство. Как стало известно в начале 1608 года в Сибирском приказе, ойратские тайши ''били челом'' разрешить им кочевать по реке Омь, и ''князь Сила Гагарин велел им кочевать по Оми''. Разрозненные группировки ойратских князей оттеснялись на северо-запад от своих прежних кочевий войсками Шолоя Убаши-хунтайджи, с запада ойратам угрожали казахи. В условиях нависшей опасности некоторые ойратские тайши стали обращаться к русским властям с просьбой о подданстве. Посол ойратского Баатыра-тайши (дербетского тайши Далая) Арлай просил русские власти построить на Оми острог для обороны от войск Алтын-хана и передал пожелание своего тайши платить в русскую казну ясак скотом, т. к. пушнину, которая была основным предметом ясачных сборов, ойраты, по его словам, не промышляли. В это же время торгоутские тайджи в апреле 1607 года направили посольство в Томск с простым предложением: покорность в обмен на защиту от монголов Алтын-хана.

Получив эти сведения, русские власти с одобрением отнеслись к желанию части ойратов (около 120 тыс. человек) принять русское подданство, и дали распоряжение сибирским воеводам основать вместе впадения р. Омь в Иртыш Омский острог. Однако наметившийся перелом в противоборстве хотогойтов и ойратов в пользу последних изменил отношение ойратских князей к Русскому государству и его подданным. Вскоре выяснилось, что ойраты не помышляют о мирном сожительстве с русскими и ясачными татарами: кочевавшие близ Тары ойраты ведомства Хо-Урлюка ''у ясашных татар рыбную ловлю и зверовую добычу отняли''. Весной 1608 года ойраты, совершили набег на ясачные волости, погромив при этом ''татарские городки''. В ответ служилые люди совершили военный поход против ойратов. Но не смотря на это ойратские набеги на западносибирские ясачные волости стали постоянными, и в 1611 и 1613 гг. сибирскими воеводами были организованы новые походы против ойратов с целью оградить ясачное население от притязаний со стороны ''черных калмыков''.

Продолжалось укрепление новых русских владений в Сибири также и в хозяйственно-политическом отношении. Основной формой эксплуатации местного населения Сибири тех лет был ясак, носивший первоначально черты военной добычи – дани. В отдельных местах, плохо освоенных русскими, ясак собирался путем прямого грабежа. В большинстве же случаев ясак сразу же превращался в ежегодную поголовную подать. Население захваченных областей переписывалось и вносилось в ясачные книги, которые время от времени проверялись повторными переписями.

Ясак не был новостью для населения Сибири. Он существовал у народов Сибири задолго до прихода русских. Таким образом, для известной части сибирских народов подчинение Русскому государству означало лишь смену господства.

В значительной степени русскими была воспринята и прежняя организация ясачного сбора. Ясачные волости, на которые было разбито население, воспроизводили в большинстве случаев прежнее дорусское деление, сохранялись даже прежние названия волостей, городков, деревень, сотен, десятков и т. д. Лишь постепенно прежние крупные единицы дробились, мелкие объединялись, исчезали одни, возникали новые. Во главе многих из этих волостей оставались прежние князьки, перешедшие на службу русскому правительству и нередко сохранившие прежние названия сотников, есаулов, князцов и т. д. Правда, уже в XVII веке часть этих прежних владетелей уступает место новым ''лучшим'' людям, которых ''ясачные люди промеж себя излюбили''.

Так начинается создаваться низовая ясачная администрация из коренного населения, более тесно связанная с русским правительством, нередко даже назначаемая воеводами.

Основным предметом ясачного сбора, естественно, стала пушнина – главное богатство новых земель. Именно она влекла правительство и торговых людей в страну, где соболи ''черны вельми и велики, шерсть живого соболи по земли ся волочит''. Как правило, ясак собирался шкурками соболей, лисиц, белок. Хотя уже в XVI веке было известно о наличии в Сибири металлов, в частности серебра, и организовывались поиски их, попытки собирать ясак, например, железными изделиями известны лишь как редкие исключения, так как для большинства местного населения добыча металла была ''не за обычай''. По той же причине не получила развития попытка перевода части населения на пашню с обязательством, вместо уплаты ясака мехами, вносить хлеб в государевы амбары. Иногда ясак вносился скотом, рыбой, лесом, рыбьим зубом, т. е. моржовой костью.

Для закрепления своей власти русское правительство строило на территории Сибири укрепленные города и остроги. Сначала гарнизоны этих крепостей состояли из участников первых походов в Сибирь и служилых людей, переведенных туда на жительство из русских городов. В дальнейшем для пополнения этих гарнизонов, особенно в XVI и первой половине XVII века, практиковался ''прибор'' служилых людей в русских, главным образом, поморских городах из охочих людей и поверстание сыновей и других родственников сибирских же служилых людей. Другим источником пополнения кадров сибирских служилых людей была ссылка. Последняя практиковалась уже в середине XVI века и достигла больших размеров в конце XVI – начале XVII века. Значительная часть ссыльных версталась в низшие разряды служилых князей (казаки), а иногда и в дети боярские. Особенно широко включались в число служилых людей иноземцы, ''ляхи, черкасы и литва''. Верстались в службу нередко и представители местной знати. К концу первой четверти XVII века в Сибири числилось всякого чина служилых людей более 11 тыс. человек.

Громадные пушные богатства вновь открытой земли привлекали предприимчивых лиц, шедших за Урал для промысла и торговли. Русские торговые и промышленные люди, не задерживаясь в городах, устремлялись вглубь уездов, часто опережая правительственные отряды, и сами открывали новые'' неведущие'' земли. По их следам шли правительственные экспедиции и закрепляли ''за государем'' вновь открытый край. Отправляясь в уезды, возвращаясь из них, промышленные люди в большом количестве скапливались в городах с таможенными центрами, где вносили пошлины, иногда на очень крупную сумму. Среди них встречалась и беднота, отправлявшаяся искать удачи в качестве ''покрученников'', и представители крупнейших торговых домов вроде Строгановых. Эти люди, стремившиеся постоянно в места наиболее богатой добычи, возвращавшиеся с этой добычей на Русь и лишь частично оседавшие на постоянное жительство, придавали своеобразный характер сибирским городам.

Постоянное посадское население образовывалось в Сибири крайне медленно. В начале XVII века посадских людей по всей Сибири насчитывали лишь 2500 человек, т. е. в пять раз меньше, нежели военного населения. В некоторых городах посада не было совсем. Занимаясь мелкой торговлей, иногда земледелием и промыслами, население сибирских посадов не только уступало количественно служилому населению, но в некоторых городах отодвигалось на второй план пришлым торгово-промышленным людом, захватившим в свои руки фактически все сибирские торги и промыслы.

Необходимость содержать относительно большие военные силы в стране, почти не знавшей земледелия, выдвигала на очередь вопрос о продовольственном снабжении сибирских гарнизонов. Отдельные очаги земледелия некоторых племен Сибири не могли играть какой-либо роли в деле снабжения хлебом русского населения, так как они не обеспечивали хлебом даже эти племена.

Первое время потребность в хлебе удовлетворялась исключительно привозным хлебом, так называемыми ''сошными запасами'', поставляемыми в порядке особой повинности населением городов и уездов Соли-Камской, Чердыни, Кайгородка, Вятки, Устюга, Соли-Вычегодской и Выми-Яренской. Сошные запасы шли в раздачу служилым людям Сибири в виде хлебного жалования. Дальняя доставка сильно удорожала стоимость хлеба и утяжеляла повинность поморских городов. Попытка закупать хлеб в поморских городах и отправлять его в Сибирь путем сдачи подрядов частным лицам, показала, что доставка от Устюга до Верхотурья хлеба удорожала его в 2-3 раза. Иногда сошные запасы за дальностью и трудностью доставки не поступали своевременно в Верхотурье, и тогда сибирские служилые люди оставались без ''хлебных дач''. Все это заставляло правительство торопиться с устройством пашни в самой Сибири.

Первоначально организация сибирской пашни приняла форму принудительного переселения крестьян из поморских уездов в Сибирь, переселения ''по указу''. Одновременно в те же уездах набирались для переселения в Сибирь вольные ''охочие'' люди, что называлось переселением ''по прибору''. Переселяемые устраивались с помощью выдаваемых из казны ссуд и подмог в сибирских уездах, с обязательством пахать ''государеву десятинную пашню''. Но переселение крестьян в Сибирь ''по указу'' и ''по прибору'' из поморских уездов не получило широкого распространения и довольно скоро было остановлено. Причиной этого была малая эффективность данного мероприятия и его дороговизна. Не дало большого результата и устройство на пашню ссыльных. Особенно усиленно прибегали к этой мере при заселении восточных уездов Сибири. Сосланные частично действительно оседали на пашне, но большинство из них не удерживалось в пашенных крестьянах. Основным источником создания земледельческого населения явилось добровольное переселение крестьян из уездов старой территории государства, а также образовавшаяся в Сибири довольно многочисленная группа так называемых ''гулящих людей'', приехавших в Сибирь за ''мягкой рухлядью''. Из их среды правительство и набирало ''охочих'' людей, выдавая им из казны ''подможные деньги на подъем, на дворовое строение, на платье, и на всякий обиход'', хлеб ''на семена и емена (еду)'', а также скот и инвентарь (сошники, косы, серпы) и отводя участки земли для их ''собинного'' (собственного) хозяйства. Одновременно с устройством определялась и величина ''тягла'' – размера десятинной пашни, которую поселенец должен был пахать на ''государя''. Из поселенцев добровольных и недобровольных образовывались пашенные слободы.

Наблюдение за работой крестьян на ''государевой'' пашне поручалось слободским приказчикам, назначаемым из служилых людей. Последние сосредотачивали в своих руках власть хозяйственную, административную, фискальную и отчасти судебную. В общем вся организация слобод напоминала собой организацию дворцовых волостей, крестьяне которых пахали ''государеву десятинную пашню''. Кроме того, отдельные крестьяне по собственной инициативе захватывали заимки и заводили хозяйство с казенной подмогой или ''изо льготы'', т. е. под условием неплатежа повинностей в течении нескольких лет.

Помещичье землевладение не получило в Сибири распространения. Единственным крупным землевладельцем в Сибири была церковь. В Сибири она занимала несколько особое положение. Церковь в Сибири нужна была правительству главным образом как связующий элемент для раскиданного на огромных просторах редкого русского населения. В этих целях во всех городах строились церкви, при которых состояли причты, получавшие казенную ругу (жалование). Духовенство комплектовалось, так же как и все другие разряды колонистов, путем принудительного набора, ссылки и частично из добровольцев. В хозяйственных же целях правительство поощряло основание монастырей. А в конце XVI века в Сибири была устроена в Тобольске архиепископская кафедра.

Необходимо отметить устройство так называемых ямских охотников. Транспортный вопрос в Сибири при ее громадных пространствах был вопросом, быть может, не менее острым, чем вопрос продовольственный. Сначало правительство возложило ямскую повинность на татар за счет освобождения их от ясака. Это мероприятие, невыгодное для казны, вызвало многочисленные протесты местного населения. Поэтому в начале 80-х гг. XVI века татары были освобождены от ямской повинности, и было приступлено к устройству ямских слобод на Верхотурье и в Туринске, а в царствование Дмитрия Ивановича были устроены Демьянский и Самаровский ямы близ Тобольска.

Ямские ''охотники'' ''прибирались'' как из местных крестьян, так и из ''прихожих людей''; они получали земельные участки и небольшое жалование и должны были содержать лошадей и подводы для перевозки лиц, ехавших с ''государевыми проезжими грамотами''. Там, где не было ямских слобод, подводная повинность исполнялась ясачными людьми без освобождения их от ясака. Но с образованием русского крестьянского населения ямская гоньба была переложена в значительной мере на него.

Общее количество постоянного русского населения Сибири достигло к концу 20-х гг. XVII века приблизительно 25 тыс. семей. Около половины этого количества (11 тыс.) составляли крестьянские семьи. Интенсивность колонизации не была повсюду одинаковой. Последнее особенно относится к крестьянскому населению. Естественно, что оно оседало в полосе, пригодной для земледелия и расположенной вдоль основного южного пути с запада на восток. Наиболее земледельческими к концу первой четверти XVII века были уезды Верхотурский, Туринский, Тюменский, Даурский, отчасти Тобольский, Енисейский, Красноярский, Илимский, Иркутский. В меньшей степени земледелие развивалось в уездах Томском, Кузнецком, Якутском, Нерчинском. Самыми густонаселенными были уезды Тобольского разряда, где находилось около трети сибирских служилых людей, почти половина посадских и более двух третей крестьян. Иностранный путешественник, проезжавший через Западную Сибирь в 40-х гг. XVII века, отметил, что ''здесь на каждую четверть мили встречаются прекрасные поселения''.

Другой поток народной колонизации на окраины проходил в южном направлении. Еще в 70-80-х годах XVI столетия народная колонизация достигла Белгородской укрепленной линии и, перейдя ее, слилась здесь с колонизацией, шедшей из Малороссии. А в 50-70-х годах XVI века был также сильный приток пришлого населения в Поволжье, движение которого не останавливалось на территории поволжских уездов и переходило за Симбирскую и Закамскую черты; оно проникало и южнее, в частности Башкирию.

В начале 1600-х годов из Якутска были сделаны попытки проникнуть в Приамурье, или Даурскую землю, слухи о богатствах которой были очень рано были распространены между русскими промшленниками. Движение на Амур из Якутска пошло по Алдану. В 1603 году из Якутского острога на Амур был отправлен отряд (132 чел.) во главе с Иваном Исаевичем Болотниковым, которому был дан ряд заданий: описать реки и народы, живущие на них, их занятия, выяснить природные богатства края и представить "чертеж и роспись дороги своей и волоку, к Зие и Шилке реке, и падучим в них рекам и угодьям". В конце июля экспедиция на шести дощаниках прошла по Алдану и рекам его бассейна — Учуру и Гонаму. Осенью, когда река стала, отряд еще не достиг водораздела между бассейнами Лены и Амура, потеряв два дощаника Болотников оставил часть людей зимовать с судами и припасами на Гонаме, а сам налегке с отрядом в 90 человек пошел "зимником" на нартах и лыжах через Становой хребет и вышел к верховьям реки Брянты (система Зеи). Через 10 дней пути по Амурско-Зейскому плато он добрался до реки Умлекан, левого притока Зеи. Здесь русские были уже в стране "пашенных людей" — Даурии. По берегам Зеи встречались селения с просторными деревянными домами крепкой постройки, с окнами, затянутыми промасленной бумагой. У Дауров имелись запасы хлеба, бобовых и других продуктов, много скота и домашней птицы. Они носили одежду из шелковых и хлопчатобумажных тканей. Шелк, ситцы, металлические и другие изделия они получали из Китая в обмен на пушнину. Болотников потребовал от дауров, чтобы они давали ясак русскому царю, а для этого он захватл в аманаты знатных людей от которых русские получили более точные сведения о стране, в частности о крупном притоке Зеи Селимде (Селемдже) и ее жителях, о соседней Маньчжурии и Китае.