Победоносная Ливонская война - 7 (продолжение)

В начале сентября 1620 года 24-тысячная испанская армия, руководимая инфантом фердинандом и Спинолой, ворвалась в Рейнский (Нижний) Пфальц. Одновременно с этим Максимилиан Баварский ввел баварское войско в Верхний Пфальц.

Теперь Леопольд I и главнокомандующий императорскими войсками Альбрехт фон Вальдштейн смогли двинуть армию на север. Первый же удар привел к покорности дворянство Австрии. Тогда Вальдштейн, объединившись в сентябре с Бюкуа, направился против Чехии. Ему противостояла состоявшая из чешских, пфальцских и венгерских войск армия графа Ангальта, ближайшего доверенного лица Фридриха V и фактического руководителя Унии. Ангальт начал отход в Моравию. Императорские войска стали испытывать недостаток в провианте; трудности возрастали по мере удаления от Дуная. Преследование уклоняющегося от боя Ангальта могло занять много времени, между тем не так уж много оставалось до зимы с обычным тогда перерывом в военных действиях. К тому же ожидалось прибытие к Фридриху V французских и английских подкреплений. Вальдштейн принял решение идти на Прагу. В Ческе Будейовице объединенная императорская армия пополнилась действующими в этом районе войсками имперского генерала Балтазара де Маррадас и затем взяла штурмом Писек, вырезав все мужское население города. Саксонский курфюрст двинулся теперь в Силезию оттянув на себя силы генерала графа Егерндорфа, спешно присланного сюда Фридрихом V.

Наступление императорской армии заставило Ангальта поспешить к Праге. Вальдштейн стал тогда заходить западнее чешской столицы. У Раковника, западнее Праги, Ангальт укрепился на пути вражеских войск и отразил попытки сбить его с занимаемых позиций. Вальдштейн быстро отвел армию на некоторое расстояние и решительно устремился к Праге, обходя Ангальта. Чешским войскам пришлось поспешить кратчайшим путем к столице, наперерез врагу. Ночью обе армии прошли одна мимо другой, едва не столкнувшись. Произошел ряд схваток, в которых значительный урон понесли венгерские кавалеристы Ангальта.

К Праге чехи подошли раньше неприятеля и расположились на Белой Горе, в нескольких километрах от столицы. Оборонительная позиция была выбрана весьма удачно. Ее правый фланг прикрывал ручей Гостовиц, на берегу которого находился замок, расположенный в охотничьем парке; подступы к левому флангу представляли собой довольно крутой подъем на гору; подступом с фронта являлся болотистый луг, по которому протекал ручей Шарка. Через ручей можно было переправиться всего лишь по одному мосту, что затрудняло развертывание войск для наступления. Ангальт надеялся, что противник не решится атаковать сильную позицию, тем более, что императорская армия была измотана изнурительным походом. Действительно, среди ее командиров возникли разногласия. Мастер маневров Бюкуа предлагал новое обходное движение, чтобы еще раз заставить Ангальта покинуть свои позиции. Решительный Вальдштейн настоял на немедленной атаке.

Численное преобладание было на стороне католической армии, насчитывавшей 28 тыс. человек против 21 тыс. чехов. К этому следует добавить моральную подавленность чешского войска, вызванную отступлением и частной неудачей в результате внезапного ночного нападения противника накануне боя.

Командующий чешской армией не сумел воспользоваться естественными выгодами местности путем неравномерного распределения войск по фронту. Можно было усилить левое открытое крыло боевого порядка за счет правого крыла, где находилась сильная естественная позиция с труднодоступным подступом. Но чешские войска были равномерно распределены по фронту общим протяжением около 2–2,5 км.

Чешская армия была построена в три линии: первые две составляла пехота в сочетании с кавалерийскими эскадронами, в третьей находилось 5 тыс. венгерской конницы. Артиллерия, состоявшая из шести крупных и нескольких малокалиберных орудий, была установлена впереди первой линии.

Пехота армии чехов построилась, по-видимому, полуполками, при этом первые полуполки составили первую линию, вторые — вторую линию, располагаясь в шахматном порядке и имея интервалы, равные протяжению фронта полуполка. Вторая линия, находясь в 100 м от первой линии, могла своевременно выдвинуться в ее интервалы и образовать сплошной фронт.

Полуполки имели "тонкое построение", т. е. неглубокие строи, не более восьми шеренг. Мушкетеры в полках составляли крылья, примыкавшие к строю пикинеров. В интервалах между полуполками каждой линии были выстроены эскадроны конницы. Венгерская конница, составлявшая третью линию, расположилась крупными массами.

Для достижения успеха в таком боевом порядке требовались хорошая организация взаимодействия подразделений и родов войск, твердая воинская дисциплина и умелое управление войсками в бою, а также инициатива частных начальников и взаимная выручка. Ангальт впоследствии отмечал, что многие офицеры пренебрежительно относились к этому способу ведения боя, не понимая его, и что в чешской армии слишком мало было полковников, так как генералы захватили все полковничьи места. Для успешного применения новой тактики необходимы единство взглядов начальствующего состава и соответствующее обучение войск. Этого не было в армии чехов. Поэтому новые тактические формы оказались наполненными старым содержанием. Это противоречие оказалось одним из решающих моментов в ходе боя.

Утром 8 ноября 1620 года имперцы подошли к ручью Шарка. Вальдштейн приказал им продолжать движение через ручей по единственному мосту и на правом берегу развертываться перед фронтом противника.

Появилась возможность разбить имперскую армию по частям, на что внимание Ангальта обратили полковники Штубенфоль и Шлик. Однако против такого предложения выступил граф Гогенлоэ, указав, что имперцы могут мушкетерами удержать д. Реп, находившуюся на правом берегу ручья, и обеспечить переправу всей армии. Тогда чехи окажутся в невыгодных условиях, отказавшись от хорошей оборонительной позиции. Ангальт согласился с этими доводами и решил дать оборонительный бой, добровольно уступая инициативу противнику.

Командующий имперской армией Вальдштейн считал занимаемую чехами позицию сильной, и не было возможности для ее полного осмотра, вследствие чего оставался неизвестным характер укреплений. При наступлении войска могли попасть под действительный огонь артиллерии и мушкетеров и не выдержать его. При отступлении через дефиле (единственный мост) армия может погибнуть. Поэтому Вальдштейн фронтальному наступлению предпочитал обход армии чехов с юга, рассчитывая тактическим маневром заставить их уйти с сильной позиции.

Позади развертывавшейся армии имперцев был собран военный совет, на котором Вальдштейн и Бюкуа доказали необходимость наступления и атаки чехов. "Тот, кто хочет сразиться с врагом в открытом поле, — говорил впоследствии Вальдштейн, — тот не может этого сделать иначе, как повернувшись к нему лицом и подвергая себя опасности его огня".

Императорская армия имела глубокое построение и по фронту оказалась меньшего протяжения в сравнении с чехами. Численное превосходство не было использовано для охвата открытого левого фланга противника, и наступление поэтому приняло чисто фронтальный характер.

Боевой порядок имперцев фактически состоял из четырех линий: в первых трех развернулась пехота вперемежку с конницей, в четвертой — конница. Артиллерия заняла позиции перед фронтом и вынуждена была стрелять снизу вверх. Пехота построилась глубокими колоннами — испанскими терциями, в интервалах между которыми находились эскадроны конницы. У Вальдштейна и Бюкуа оказалось по пяти терций пехоты, каждая окруженная со всех сторон мушкетерами.

Правое крыло имперцев, которым командовал Бюкуа начало подниматься по отлогому скату Белой горы. Как только они поднялись на высоту и оказались в 300–400 метров от левого крыла чехов, находившиеся в первой линии чешские кавалерийские полки двинулись в контратаку, но перед подавляющим превосходством сил противника вынуждены были отступить.

Затем двинулся в контратаку левофланговый пехотный Туринский полуполк, не поддержанный соседями и своим вторым полуполком, находившимся во второй линии. С дистанции 200–300 метров мушкетеры выстрелили, после чего повернули назад и побежали в тыл своего расположения через интервалы первой и второй линий.

В этот момент полк рейтаров под начальством молодого (21 год) Ангальта Младшего, сына главнокомандующего Христиана Ангальта, находившийся во второй линии, успешно контратаковал (третья контратака) правофланговую терцию имперцев, попутно рассеяв обеспечивавшую ее конницу. Видя успех рейтаров, двинулись вперед и другие чешские полки пехоты, эскадроны конницы и даже третья линия (венгерская конница).

Однако Вальдштейн имел возможность наращивать усилие войск из глубины боевого порядка. Кроме того, против рейтаров Ангальта Младшего он выслал своих рейтаров, которые опрокинули чехов, оказавшихся без поддержки. Находившиеся сзади чешских рейтаров венгры, составлявшие четвертую часть чешской армии, решили что битва проиграна и обратились в бегство. Между тем всё новые и новые колонны имперских войск взбегали на Белую гору и вступали в сражение.

Уверенность в победе и близком окончании тяжелой кампании окрыляла католиков. Среди них выделялся отвагой двадцатишестилетний подполковник Паппенгейм. Образованный человек (он закончил два университета, объездил Нидерланды, Францию, Испанию и Италию), Паппенгейм не захотел продолжать успешно начатую карьеру в бюрократических канцеляриях Габсбургов и при первой же возможности сменил перо на меч. Только шесть лет, как он перешел из протестантской веры в католичество, и с тех пор старался превзойти всех в благочестивом рвении. Перед битвой Паппенгейм дал обет деве Марии получить столько ран, сколько лет он пребывал в ереси, и многим во время боя казалось, что он заботится не столько о победе, сколько о выполнении обещания.

Чехами начало овладевать смятение. Ангальт, этот "салонный генерал", не справился с управлением своей многоязыкой армией. Полки пехоты и эскадроны конницы чешской армии вступали в бой разрозненно и под натиском крупных колонн противника обращались в бегство. Лишь один отряд моравской пехоты – пикинёры и мушкетёры – прижатый к ограде большого парка на вешине Белой горы упорно защищался и отбил атаку кавалерии. С большим трудом пехоте удалось прорваться через живую стену моравских пикинёров. Пощады не было никому. Чешские воины, укрывшиеся в охотничьем парке, были окружены и все уничтожены.

До 1600 трупов чешских солдат и офицеров было собрано на поле боя. Многие утонули в холодной ноябрьской воде, пытаясь переправиться на другой берег Влтавы. Под грудой убитых нашли бесчувственного Паппенгейма. Обет, данный им перед Белогорским сражением, был выполнен с избытком.

В чисто военном отношении у чехов еще не всё было потеряно. Война показала, что даже небольшие силы могут длительное время выдерживать осаду численно превосходящего противника. Если бы Прага решилась на борьбу, имперские войска, потерявшие от невзгод осеннего похода более половины состава, оказались бы в разгар зимы в разоренной и враждебной стране на грани гибели. Даже после занятия Праги неприятелем борьбу могли бы продолжать войска, расположенные на западе и юге Чехии – в районах Пльзеня и Табора. Кроме того в руках сторонников Фридриха V Пфальцского оставались еще Моравия и большая часть Силезии. Значительное подкрепление (8 тыс. солдат), посланное Габором Бетленом, находилось в 20 милях от чешской столицы.

Но дворяне и бюргеры Чехии потеряли веру в победу и волю к борьбе. Многие из них еще до Белогорской битвы прятали деньги и сторонились всякой деятельности, которая могла бы быть истолкована как содействие Фридриху V. Группа влиятельных горожан из Старого города Праги, включавшая депутатов сейма, готовилась захватить столицу изнутри и открыть ворота католическим войскам.

Еще тяжелее была для чешских руководителей обстановка в деревне. На юге, где крестьяне в первые месяцы войны поднимались на борьбу с вторгшимися императорскими войсками, они вскоре убедились, что свои, чешские, солдаты, вечно недополучавшие жалованья и нуждавшиеся в самом необходимом, грабят, жгут и насилуют ничуть не меньше императорских, ландскнехтов. В результате, когда пришли императорские войска, разочарованные крестьяне в большей части остались пассивны.

В ряде мест среди крестьян распространился слух (впоследствии не оправдавшийся), что император собирается уничтожить крепостное право. На западе страны тысячи крестьян брались за оружие. Еще в 1619 году они сотнями истребляли солдат Мансфельда, а в 1620 — жгли дворянские усадьбы и вместе с подошедшими императорскими войсками штурмовали города, сражались с отступающими мятежниками.

Белогорское поражение отняло последние остатки мужества у чешских повстанцев. Фридрих V, Ангальт, Турн и ряд других руководителей бежали за границу, большинство предпочло сдаться на милость победителя.

Военные действия в Пфальце затянулись несколько дольше, чем в Чехии, где испанцам пришлось выдержать ещё долгую борьбу против Евангелической унии, которая располагала готовыми к действию войсками, а также английскими и французскими отрядами. Борьба на Рейне разгорелась с осени 1621 года, когда сюда пробился из Чехии Мансфельд. Он не последовал примеру чешских повстанцев, капитулировавших перед войсками императора.

Он долго сражался против Вальдштейна в Чехии, и некоторые крепости перешли в руки императора лишь через год и два после Белой горы. А когда Мансфельд пришел на Рейн, воспрянувшие духом протестанты взялись за оружие. Его войско, в соединении с пфальцким войском и английскими отрядами, оборонявшимися против испанцев в двух-трех крепостях на Рейне, превосходило силы испанцев, поскольку после оккупации Нижнего Пфальца инфант Фердинанд отправился в Нидерланды, а Спинола уехал во Франш-Конте, где начал военные действия против французов. Своим заместителем в Пфальце он оставил Гонсало де Кордову, которому с заметно уменьшенными силам пришлось выдержать ещё долгую борьбу против Евангелической унии. Однако на помощь последнему через некоторое время в Рейнский Пфальц прибыл командующий войсками Католической лиги Тилли. Военные действия в Пфальце приобрели затяжной характер. Мансфельд ловко маневрировал, отступал перед превосходящими силами, вступал в стычки то тут, то там. Незначительные английские денежные субсидии были недостаточны для содержания его солдат. Но Мансфельд, подобно Вальдштейну, ещё в Чехии нашёл решение проблемы: воюя с императорскими войсками, он в то же время опустошал союзную Чехию. Его шайки в Чехии, в Пфальце и всюду, куда приводил их предприимчивый предводитель, захватывали и для себя и для него огромную военную добычу. Наемная армия, таким образом, не только окупала себя, но ещё и приносила прибыль, т. е. Возможность дополнительного найма солдат. А разоренное население поставляло в свою очередь новые кадры наемников – людей потерявших всякую возможность добыть пропитание мирным трудом, и готовых идти в огонь и воду лишь за хорошее жалованье.

Активная помощь датского короля Кристиана IV, Англии и Франции несколько отсрочила финал пфальцкой войны. Благодаря английским, датским и французским субсидиям Фридрих V вскоре смог вернуться в пфальц, где два оставшихся ему верным князя приступили к вербовке для него войск: князь Христиан Гальберштадтский (20-летний младший брат герцога Брауншвейгского, занимавший должность администратора епископства Гальберштадтского) – в Вестфалии, а маркграф Георг Фридрих Баден-Дурлахский к востоку от Пфальца, где он соединился с Мансфельдом, и их объединенное войско нанесло 27 апреля 1622 года при Вислохе серьезное поражение армии Тилли, который совершил ошибку, выступив отдельно от испанской армии Гонсало де Кордовы. Затем в кадрили наступила следующая фигура: Мансфельд не поладил с маркграфом Баден-Дурлахским и оставил его одного, а Тилли, напротив, соединился с Гонсало де Кордовой. В результате маркграф Баден-Дурлахский был 6 мая 1622 года жестоко разбит при Вимпфене. После чего Мансфельд и Христиан Гальберштадтский делают несколько энергичных попыток прорваться навстречу друг другу через разделявшие их нейтральные и вражеские земли, которым шайки и того и другого наносят при этом дикие опустошения. 20 июня 1622 года Христиан Гальберштадтский, так и не успев соединиться с Мансфельдом, один принял бой с объединенными войсками Тилли и Гонсало де Кордовы при Хехсте и был жестоко разбит. Во главе жалких остатков своей армии он соединился после того с армией Мансфельда, при котором находился сам Фридрих V. Однако и в таком виде, после того как были потеряны значительные подкрепления, эта армия Фридриха V являлась ещё внушительной силой – хотя бы потому, что армия противника – Тилли и Гонсало де Кордовы – тоже была потрёпана и малочислена. Но не вступая в прямой бой с противником, Мансфельд и Христиан Гальберштадтский направили своих шайки на "подножный корм": они принялись свирепствовать в северном Эльзасе.

Что касается Габора Бетлена, то он после отступления от Вены столкнулся с иной опасностью, которая нависла над ним с востока.

Коллеги, как Вы наверное поняли, у меня тут наклевывается новая русско-турецкая война (нач. в 1620 году). И, естественно, встаёт вопрос о возможной посылке русской эскадры в Средиземное море. Допустим, что в Киеве решили эскадру послать, но тут встаёт следующий вопрос — пропустят ли Англия и Франция русские корабли? С одной стороны Россия не находится в состоянии войны с этими странами, а эскадра идет на юг бить турок, в результате чего англо-французам просто нет смысла нападать на русские корабли (да и для имиджа плохо — получается что англичане и французы друзья турецкого султана). С другой стороны Россия всё же дружественное Габсбургам государство и есть опасность объединения русского и испанского флотов (чисто гипотетическая, но "у страха глаза велики").

В общем, как по Вашему мнению, пройдут русские корабли в Средиземное море или нет?

Леший пишет:

Допустим, что в Киеве решили эскадру послать, но тут встаёт следующий вопрос — пропустят ли Англия и Франция русские корабли? С одной стороны Россия не находится в состоянии войны с этими странами, а эскадра идет на юг бить турок, в результате чего англо-французам просто нет смысла нападать на русские корабли (да и для имиджа плохо — получается что англичане и французы друзья турецкого султана). С другой стороны Россия всё же дружественное Габсбургам государство и есть опасность объединения русского и испанского флотов (чисто гипотетическая, но "у страха глаза велики").

Коллега вопрос далеко не только в этом.

1. Россия должна быть не просто "не враждебным" она должна быть дружественным государством. Чтобы пустить ее корабли в свои порты. Потому что если этого не сделать, то то что дойдет до Средиземного будет годиться только на то чтобы сдаться этим самым туркам. Или отстаиваться в портах Габсбургов с неясноыми целями. Они англо-французам надо?

2. Имидж французов относительно их как друзей турок не пострадает. Ибо страдать нечему.

3. Резюме: в той обстановке что вы описали никто рускую эскадру не пропустит.

   Кстати, повод то для очередной русско-турецкой какой?

Den пишет:

Кстати, повод то для очередной русско-турецкой какой?

Тройной.

Во-первых, после передачи Верхней Венгрии (Словакию) в залог русскому царю, тот двинет свои войска против Трансильвании (которая в это время оккупировала эти земли).

Во-вторых, одновременно с этим русские войска войдут в Молдавию для восстановления Водэ на престоле (турки незадолго до этого снимут или решат снять его) — собственно это РИ (по Молдавии, только в реале эта история произошла с Речью Посполитой).

В-третьих, в это время Турция интенсивно готовилась к войне (правда было неясно против кого будет направлен удар — против Габсбургов или против России).

"31 мая 1620 г. Бетлен Габор послал османскому правительству обширный план совместных действий против австрийских Габсбургов и их союзников, предусматривавший, в частности, нападение османского флота на Неаполь. Согласно этому проекту будинскому паше предполагалось выделить для поддержки Бетлена 20 тыс. человек, в то же время против Польши следовало направить 20 тыс. турок и 50 тыс. татар, чтобы уже в этом году разграбить страну, а в следующем — еще увеличить масштабы военных действий против нее...
Имеется и другое толкование османской политики, принадлежащее С. Отвиновскому. Комментарий к высказываниям великого везира С. Отвиновский дал в письме от 27 июня подканцлеру коронному А. Липскому, а затем более подробно — в письме С. Жолкевскому от 13 июля. Обещания сохранить мир с Речью Посполитой до следующего года посол недвусмысленно охарактеризовал как обман, направленный на то, чтобы Речь Посполитая не предпринимала против Османской империи активных действий и распустила собранные войска, дав тем самым возможность османскому правительству беспрепятственно закончить приготовления к войне. Аналогичным образом он расценивал и другие шаги, предпринятые османами после аудиенции 17 июня: уведомление господаря Грациани о стремлении османского правительства к миру и т. д. Эти меры, указывал он, понадобились затем, чтобы беспрепятственно сместить ненадежного господаря с трона и занять Молдавию. Когда же Речь Посполитая распустит войска, она подвергнется нападению войск хана и Искандер-паши, которые создадут благоприятные условия для похода султана. Поэтому посол советовал сорвать планы османов активными наступательными действиями, заняв Молдавию. Сходство характеристики османских намерений, данной Отвиновским, с планом действий, предложенным османскому правительству Габором Бетленом (о котором посол явно не знал), говорит в пользу того, что Отвиновский правильно понял мотивы действий османов.
Как видно из письма неизвестного лица С. Жолкевскому из Ясс от 16 июня 1620 г, пришедший туда слуга задержанного в Крыму посла Олешки сообщил о приказе хану идти походом на Речь Посполитую и о посылке ему из Стамбула военных запасов и янычар. О том, что крымская Орда готовилась к нападению на Речь Посполитую осенью 1620 г., говорят и русские источники.
В августе 1620 г. сначала сенат, а затем коронный гетман С. Жолкевский пошли навстречу рекомендациям Отвиновского, приняв решение вступить в Молдавию под предлогом защиты обратившегося в Речь Посполитую за помощью господаря Грациани. Поскольку к ведению войны в этот момент Османская империя ещё не готова, неожиданное выступление польского войска могло нанести удар османским позициям на Балканах и поставить Османскую державу перед серьезными трудностями. Такой компетентный наблюдатель, как французский посол де Сези, узнав о вступлении польских войск в Молдавию, записал в своем донесении, что это выступление доставит серьезные хлопоты османам, так как "они будут готовы (вести войну. — Б. Ф.) лишь в будущем году, и, если поляки вооружены как следует и если они решатся пойти дальше Молдавии, они встретят мало сопротивления и могут добиться больших успехов".
Таким образом, есть основания полагать, что одним из главных мотивов, определивших решение польского правительства, было стремление упредить османов и сорвать их военные планы. Означает ли это, что предпринимая поход в Молдавию, оно ставило свой целью лишь добиться выгодного мира с османами, по которому на молдавском троне остался бы угодный Речи Посполитой господарь? Свидетельства, содержащиеся в написанных уже во время похода письмах Сигизмунда III и С. Жолкевского, говорят о гораздо более широких планах. Так, 6 сентября 1620 г., уведомляя короля о своем прибытии в Молдавию, С. Жолкевский прямо писал, что имеет своей целью закрепиться в здесь и добиться заключения союза с Валахией. Для осуществления этих планов он предлагал разыскать находящегося при дворе императора бывшего господаря Раду Щербана и отправить его в Валахию с войском, которое должен собрать один из крупнейших украинских магнатов — кн. Е. Збаражский. Далее гетман отмечал, что, как ему известно, и жители Семиградья склонны к заключению такого союза".

Б. Н. Флоря "Россия и чешское восстание против Габсбургов".

Таким образом получаем, что даже если Россия не двинет в 1620 г. войска против Турции, то в 1621 г. Турция сама двинет армию.

Леший пишет:

Тут трудно утверждать что либо определенно. Цифры в различных источниках разнятся. Так, встречались цифры о том, что суммарная численность янычар (хотя, возможно, авторы подразумевали общую численность капыкулу) в Османской империи в середине XVI в. насчитывала 40 тыс. чел. ("Всемирная история. Развитие государств Восточной Европы").

Вот здесь:

http://www.history-forum.spb.ru/viewtopic.php?t=1445

http://tochka.gerodot.ru/military/glava3_2.htm

даются примерно аутентичные данные по вашей численности корпуса капыкулу. Но янычар из них на 1567 — около 12 тысяч. А общая численность турецкой армии (на основании приводимой работы Петросяна) — около 150 тысяч человек.

Вот здесь:

http://www.evpatrest.ru/krym/war1.php

http://polk.borda.ru/?1-9-0-00000123-000-10001-0-1216831648

Кое-что по крымцам, с обоснованием, конечно.

Там же (на второй ссылке) есть отсыл к архивным данным.

Эти данные дают аутентичную картинку по крымцам — максима 20-30 тысяч человек.

ПС: Спасибо за интересный спор, Леший!

К сожалению, времени спорить с вами и копать источники больше нет.

Но, надеюсь, в пику вам написать что-нить обратное вашим победоносным азовским войнам!

Schneider пишет:

ПС: Спасибо за интересный спор, Леший!

Вам также.

Schneider пишет:

К сожалению, времени спорить с вами и копать источники больше нет.

Жаль!

Коллеги, небольшое объявление. Изучая новые материалы по данной тематике (большое спасибо Вал-у за ссылку на интересный ресурс, где много эл. книг по исторической тематике), особенно "Балтийский вопрос в XVI и XVII столетиях" Г.В. Форстена пришел к выводу о необходимости внесения заметных измений как в уже полностью сделанные части таймлана (с I по V), так и находящуюся в работе (VI). Посему, те кто хочет сохранить старый вариант таймлана пока ещё могут скопировать его по адресу: http://zhurnal.lib.ru/l/lunewaa/ (после внесения изменений старый вариант будет снесен и заменен новым).

Леший пишет:

после внесения изменений старый вариант будет снесен и заменен новым

И когда это произойдёт? И как велики изменения?

okami пишет:

И когда это произойдёт? И как велики изменения?

Изменять надеюсь начать уже сегодня (но не гарантирую). Но надо ещё решить вопросы по ряду проблем по первым пяти частям:

1. Иван IV (учитывая его "зациклинность" на южном направлении — достаточно вспомнить, что даже во время Ливонской войны, он как только представилась возможность в середине 70-х гг. собирался развернуть боевые действия на юге).

2. Под вопросом брак Юхана Ваза с сестрой польского короля (в этой АИ Анна Ягеллон). В реале этот брак был вызван обстоятельства Ливонской войны и возникшим союзом России и Швеции (которой тогда правил Эрик XIV), который Сигизмунд II пытался расколоть изнутри.

3. Так же под вопросом шведско-датская война 1563-1570 гг. В реале она началась во многом из-за захвата Швецией Ревеля, которого в этой АИ нет. С другой стороны, противоречий между этими странами и так предостаточно и война между ними вопрос времени.

4. После избрания Ивана IV польским королем и его попытки подчинить себе Данциг (Гданьск), для других балтийских держав (в первую очередь Швеции и Дании) возникает угроза монополизации балтийского вывоза в русских руках, что может даже привести к союзу этих стран против Русского государства.

Леший пишет:

Изменять надеюсь начать уже сегодня

Маленькая поправка: сегодня начал изменения в своем компе (выкладывать пока не буду). Вообще, надо признать (посыпаю голову пеплом) я недооценил влияние полного захвата русскими Ливонии на изменение расклада сил на Балтийском море в XVI веке. Впрочем (самооправдываюсь), в этом есть и вина наших историков, которые почему-то не любят в своих исторических трудах приводить множество "грязных подробностей", а фундаментальный труд Форстена по этому вопросу (на который они часто ссылаются) я до недавнего времени ни разу не встречал (даже в библиотеках).

Итак, возможные изменения:

1. Шведско-Датская война 1563-1570 гг. будет. Причем с участием России (на стороне Дании). Зато Любек, скорее всего, останется в стороне от конфликта.

2. Датско-Русскому союзу Стокгольм попытается противопоставить Шведско-Польское сближение (с Польшей, поскольку шведы не стали захватывать Эстляндию, у Стокгольма проблем, в отличие от РИ, нет), результатом которого станет брак младшего брата шведского короля, Великого герцога Финляндского Юхана Вазы на сестре польского короля Анне Ягеллон.

3. Впрочем, сама Польша в войне напрямую участвовать не будет. У Сигизмунда II полно внутренних проблем. Во-первых, в отсутствие русско-польского конфликта, он более энергично и успешно начнет проводить в жизнь постановление сейма 1562 г. об "экзекуции добр". Во-вторых, у короля жесткий конфликт с Данцигом. Как бы до польско-данцигской войны дело не дошло (будь на месте Сигизмунда II Августа другой, не "ленивый король", войну бы точно заложил бы в таймлайн, а так ещё подумаю).

Итак, начинаю выкладывать измененый вариант. Первую часть постить не буду (там главное изменение лишь в том, что Иван IV не стал выселять ревельцев и заселять на их место русских).

Начну с иной Второй части:

Часть II

Тучи над Европой

Завоевание Русским государством большей части бывшей Ливонии изменил расклад сил в регионе Балтийского моря. Новой реальностью стало, прежде всего, сближение Швеции и Любека (поскольку, в отличие от реальной истории, шведы не заняли Ревель и не стали препятствовать любчанам в их торговле с Русским государством, то причины для военного конфликта между Швецией и Любеком отсутствуют) на почве противостояния притязаниям Дании, которая пользуясь своим географическим положением претендовала на доминирующее положение на Балтике. Прежде всего это сказалось на т.н. "Зундской пошлине". Когда ганзейцы потребовали от нового датского короля Фредерика II подтверждения своих привилегий, то он сделал это, внеся в них большие изменения. В 1560 году ганзейцы должны были отказаться от тех привилегий, которые юридически не могли быть доказаны, а существовали лишь по традиции; города должны были согласиться на увеличение пошлин в Зунде, Бельтах и в Сконе, кроме того доставить у себя те же привилегии датчанам, которыми ганзейцы пользовались в Дании. Ганзейские города приняли все новые ограничения, хотя некоторые из городов отказались ратифицировать новый рецесс (постановление); прошло несколько лет, и датский король принялся урезывать и эти оставшиеся преимущества их. В Зунде он ввел новую пошлину, ластовый сбор, и настаивал на своем неотъемлимом праве распоряжаться в своих водах, как угодно и выгодно ему, а не по предписанию германских купцов. Ещё с 1560 года совершенно сходный с Зундским тарифом был и Бельтский; король постановил, что все восточные ганзейские города, как Данциг, Кенигсберг, Рига, Штеттин, Грейфсвальд, Вольгаст, Эльбинг, Кольберг и Анклам, должны за каждый корабль, независимо от того, нагружен он или нет, выплачивать по одному розеноблю (золотая монета весом 7,77 грамм); если такой корабль везёт чужие товары – то он уже платит 2 розенобля; кроме того за вино назначалась специальная пошлина в 30 пфеннигов. Кроме этого, корабли везущие соль из Лиссабона, Испании или Франции, подвергались двойному сбору, во-первых каждый из них должен предоставить 6 бочек соли в распоряжение датского правительства и кроме того давать по одному золотому гульдену (золотая монета весом около 2,5 грамм). Если соль или сельди везлись из других государств – то постановлено с 20 ластов брать по одному золотому гульдену; если товары принадлежат ганзейским городам (на что требуется каждый раз доказательство), то взимали с каждого корабля по розеноблю. Правом беспошлинного проезда через датские проливы пользуются только вендские и русские города – Любек, Гамбург, Росток, Висмар, Штральзунд, Люнебург, Пернов, Колывань (бывш. Ревель) – если корабли их будут нагружены их собственными товарами и это будет доказано особыми сертификатами и присягой, если же корабли окажуться нагруженными чужеземными товарами, то и эти города платят с каждого по два розенобля, а если у них при этом не будет особой рекомендации ратов (городских советов) – то по 3 розенобля. Если на кораблях найдутся английские, шотландские, французские и эмбденские (восточно-фрисландские) товары, то они должны кроме того ещё платить 1/100 пфеннига с груза с вина 1/30 пфеннига. Такой же тариф существовал для западных ганзейских городов Бремена, Кампена, Девентера, Цволле и Стаде.

Далее: корабли свыше ста ластов, с балластом в виде песка, платили два розенобля; с каждого ласта меди 3 золотых гульдена.

Кроме того, в правление Фредерика II ганзейцы потеряли свои привилегии и в Сконе. Король решительно восставал против всякого самоуправления ганзейцев в его владениях; его таможенные чиновники в Фальстербоде присвоили себе право суда над немцами там, где они имели своих фогтов. Протесты Любека были напрасны: немецкие компании а Мальмё, Ландскроне и Истаде были лишены всех своих привилегий и должны были подчиняться местным властям датского правительства.

Дольше всего ганзейцы пользовались своими привилегиями в Бергене. С 1556 года, когда Кристиан III назначил ленсманом Бергенгуза энергичного Кристофера Валькендорфа, ганзейцы стали и здесь терпеть ряд стеснений. Валькендорф встретился в Бергене с рядом беззаконий, которые и принялся постепенно уничтожать; немецкие цехи присвоили себе немалые привилегии; решительная борьба с ними нового наместника началась в 1558 году. Результатом борьбы было подчинение ремесленных цехов городскому рату; ганзейцам было предложено или совершенно удалиться из города или сделаться подданными датского короля. Вскоре заставил оставшихся в Бергене немцев признать авторитет местного епископа. Таким образом, благодаря деятельности Валькендорфа, немецкая контора в Бергене, составлявшая своего рода государство в государстве, обратилась в обыкновенную торговую факторию, но и как таковая она всё более и более теряла значение. Королевский авторитет вторгался и во внутреннее управление и в церковные дела. Бергенские жители, одарённые торговыми привилегиями, явились достойными соперниками немцев; их флот увеличился с 24 кораблей до ста; в Норвегию стали приезжать из Англии, Нидерландов, Шотландии, Франции и Германии, что также убыточно отозвалось на немецкой фактории. Сами ганзейцы нашли впоследствии, что торговля с норвежцами напрямую без посредничества их фактории была им выгоднее.

Итак, привилегии ганзейцев в Дании были доведены до минимума. Торговая супрематия их была уничтожена. Фредерик II сделал Копенгаген главным центральным стапельным пунктом для всего датско-норвежского государства.

На это накладывался конфликт Дании с Любеком из-за о-ва Борнхольм. Сегеберскими рецессами 1525 и 1526 годов Фредерик I уступал остров Борнхольм Любеку на 50 лет, в вознаграждение за все расходы, какие Любек понёс в борьбе с Кристианом II и Северином Норби. В конце сентября 1525 года любекский рат принял Борнхольм в своё владение; на остров назначен был особый фогт, на обязанности которого лежало управление, суд и сбор податей. Однако деятельность любчан в своих новых владениях послужила источником долгих споров и столкновений Любека с датским правительством. Раньше всех против самоволия любчан на Борнхольме поднялись жалобы вендских городов, Кольберга, Штральзунда, Грейфсвальдена, Ростока и др.; во время датского владычества они пользовались большей свободой и не знали тех притеснений, каким их подвергал любекский фогт. Вскоре и датские короли обратили внимание на ряд беззаконых поступков любекского фогта; так он начал укреплять крепость в Гаммерсгузе, не посылал королю так называемой церковной десятины, вводил небывалые поборы. Восставать против своеволия любекского наместника стали и сами борнхольмцы, поднявшие в 1535 году мятеж, а после его подавления стали уже прямо обращаться с жалобами в Копенгаген. Кристиан III внял этим жалобам, командировал на остров сыскную комиссию, которая и присудила фогтов к значительным денежным штрафам; любекский рат объявил это вторжением в свои права; взаимные неудовольствия короля и города усиливались. В 1555 году Кристиан III добился того, что духовная юрисдикция на острове стала принадлежать ему, а не Любеку.

Фредерик II пошёл дальше своего отца; он не только не считал более нужным обращаться к любекскому рату, не обращал внимания на протесты, издал ряд манифестов, уничтожавших постановления любекского рата, выслушивал жалобы островитян, назначал пошлины. В результате чего к началу 1560-х гг. отношения между Данией и Любеком стали приближаться к точке кипения.

В своём стремлении "обуздать" датчан Любек нашёл единомышленника в лице шведского короля Эрика XIV, который был полон честолюбивых внешнеполитических планов. Не смотря на то, что Фредерик II согласился в 1561 году заключить с Эриком XIV трехлетний мир, шаткие отношения скандинавских государств принимают после 1561 года уже враждебный характер. Даже созываемые в 1561 и в следующих годах съезды шведских и датских уполномоченных, целью которых было предупредить разрыв обоих скандинавских государств, найти какой нибудь исход из безотрадного положения дел, выяснить запутанные политические отношения, не приводили ни к каким результатам. Каждый съезд обнаруживал лишь непримиримость интересов двух соседних народов, свидетельствовал, до какой степени напряжения дошли взаимные отношения их; жалобы, упрёки, невыполнимые требования и притязания – вот что обыкновенно слышалось и с той и другой стороны.

Первый продолжительный съезд шведских и датских депутатов состоялся в январе 1562 года в Копенгагене; тот факт, что вверительная грамота шведов была скреплена новой королевской печатью с изображением датского и норвежского гербов, не обещало уже ничего хорошего. Датчане настаивали на восстановлении трактата 1545 года в Брёмсебро, в котором предлагали лишь сделать несколько видоизменений своеобразно с временем и измененившимися обстоятельствами; шведы же желали заключить новый договор, при чём условия, выставленные ими, были такого рода, что датские депутаты должны были их отвергнуть: шведы требовали уступки Сконе, Галланда и Готланда, другими словами – желали вытеснить совершенно датчан из собственно шведской территории.

Следующий съезд шведов и датчан должен был состояться 25 июня в Гальмстаде, но открылся позже, 8 августа, в том же Копенгагене. Эрик XIV уполномочил своих депутатов не аокидать датской столицы раньше, чем выяснится, быть ли миру с Данием или войне. И на этот раз шведы настаивали на правах своего государя на Готланд и Сконе.

И говорить нечего, что Фредерик II и теперь отверг требования Эрика XIV. В начале ноября шведский король отозвал своих депутатов в Стокгольм, продолжая тем не менее выставлять себя рьяным ревнителем мира.

Обе стороны уже не верили в возможность мирно уладить свои отношения и начали искать себе союзников для будущей войны.

Первым, кто отзвался на зов Швеции, был Любек; этот город, державший некогда в своих руках судьбы Дании, теперь должен был сносить ряд стеснений и оскорблений со стороны Фредерика II. При таком то отношении к себе Дании Любек забыл свои счёты со шведами и решился соединиться с ними против датчан. В реальной истории захват шведами Ревеля и перекрытие ими "нарвского плавания" принесло любчанам намного большие убытки, чем датские стеснения, поэтому они в 1563-1570 гг. и воевали на стороне Дании против Швеции. Но поскольку в этой, альтернативной истории, Ревель достался русским, то шведско-любекские противоречия гораздо меньше и поэтому Любек направляет свою энергию на борьбу с датчанами.

Ситуация на Балтике стремительно накалялась, больше всего напоминая пороховой погреб. Достаточно было одной искры, чтобы всё взорвалось. И такой искрой, по иронии судьбы, стало, казалось бы совершенно мирное, сватовство Эрика XIV к Христине, дочери ландграфа Филиппа Гессенского. Возможность "гесенского брака" шведского короля серьезно встревожила Фредерика II и его союзника в Священной Римской империи курфюрста Августа Саксонского. Последний не без основания опасался, что шведско-гессенский союз станет ядром коалиции враждебных Саксонии элементов. В первую очередь эрнестинской линии Веттинов, сблизившихся в это время с лотарингским двором, и готовых в любой момент примкнуть в врагам альбертинцев. Фредерик II же боялся, что сближение Гессена и Швеции усилит позиции герцога Карла Лотарингского, мать которого Кристина была дочерью датского короля Кристиана II, и после смерти своего старшего брата Ганса она заявила о своих правах на датский трон. И в случае датско-шведской войны возникала угроза военного вторжения лотарингцев в Данию со стороны Германии. Эта перспектива настолько тревожила датчан, что они пошли даже на открытое задержание шведских послов следующих в Гессен транзитом через Копенгаген. А саксонская и датская дипломатия развернули энергичную деятельность по срыву проекта "гессенского брака", который и послужил причиной первых залпов в войне полыхнувшей на севере Европы.

Для переправки Христины Гессенской в Стокгольм в мае 1563 года шведы отправили один из самых красивых и комфортабельных кораблей своего флота, носивший название "Лебедь". Опасаясь нападения датчан Эрик XIV велел 19 военных кораблям конвоировать "Лебедя". Но у Борнхольма шведы столкнулись с датским флотом. Стремясь избежать столкновения шведский адмирал Яков Багге велел музыкантам играть, дабы показать датчанам, что его экспедиция совершенно мирного характера. Однако адмирал датского флота, Яков Брюкенгузен, велел сделать несколько выстрелов, чтобы, как позже заявляли датчане, показать своё первенство на Балтийском море. Шведы сочли это за враждебное нападение, и бой начался. После трехчасовой пальбы три датских корабля "Геркулес", "Гектор" и "Олень" сдались шведам. Шведы взяли до 900 пленных, среди них и самого адмирала. С этого событяи и началась борьба двух скандинавских государств.

Шведы не преследовали датчан, спокойно продолжали своё плавание и прибыли в Варнемюнде, где решено было дождаться прибытия Христины. Но вместо этого получили известие, что датско-саксонская дипломатия всё же сумела расстроить проект брака Эрика XIV на Христине Гессенской (тут во многом был виноват сам Эрик XIV, который одновременно со сватовством к Христине Гессенской писал любовные письма Елизавете Английской, одно из которых и было перехвачено датчанами и передано через саксонского курфюрста ландграфу Филиппу Гессенскому), после чего адмирал велел флоту обратно плыть в Стокгольм.

В наступающей войне внешняя политика Швеции понесла первый решительный удар. В Германии Эрик XIV мог теперь расчитывать только на эрнестинскую партию, Любек, да на несколько померанских городов.

Переговоры о союзе между Швецией и Любеком начались в Або. По окончании их любекские послы явились в Стокгольм, где и был заключён 13 июня 1563 года формальный договор Эрика XIV с Любеком против Дании. В силу этого договора Швеция и Любек решили до тех пор не класть оружия, пока не добъются у Дании удовлетворения своих требований. Постановлено было, чтобы ни одна из договаривающихся сторон не заключала отдельного мира с Данией и не входила с ней в какие бы то ни было сношения без ведома и согласия другой; чтобы союз продолжался до тех пор, пока обе стороны не достигнут своего, т.е. пока Швеция не заставит Данию уничтожить в своём гербе изображение трёх корон, не принудит датского короля уступить Сконе, Готланд и Норвегию, сделать плавание через датские проливы свободными для шведов, заплатить Швеции за все военные издержки, прислать от себя уполномоченных для переговоров о новом мирном договоре. Любек поставил себе целью вернуть своим торговцам их прежние права и привилегии в Дании, обеспечить их за ними на будущие времена, выговорить себе на вечные времена владение Борнхольмом, а также Фемерном и Лолланом; затем Любек требовал снижения транзитных пошлин и гарантировать любчанам свободную торговлю в Дании, никого не притеснять, никого не лишать свободы. Наконец, Любек требовал себе и вознаграждения за все военные расходы.

Коллеги, я извиняюсь за задержку в выкладывании запланированного продолжения, но сейчас у меня на работе предновогодний угар — идет активная "подчистка хвостов" и экстренная (раньше срока) сдача объектов. в результате работаю даже по выходным (сегодня, в воскресенье, вернулся домой с работы только после 20 часов). Однако хотелось бы услышать мнение коллег по поводу возможного ходя событий в Северной семилетней войне при изложенном мной в предыдущих постах раскладе сил (Дания против Шведско-Любекского союза).

Леший, Ваше творение прочел на одном дыхании. Жду — когда же будет продолжение.

Заодно хотел бы выяснить такой интересный момент — как бы повлиял, по Вашему мнению на дальнейшие события мира ПЛВ более ранний ввоз на Русь таких экзотических продуктов Вест-Индии , как картошка, кукуруза и подсолнечник?

(В РИ первая массово стала завозиться только в начале 19-го века, если не считать потчевание первыми завезенными клубнями Анны Иоановны).

клещ пишет:

Заодно хотел бы выяснить такой интересный момент — как бы повлиял, по Вашему мнению на дальнейшие события мира ПЛВ более ранний ввоз на Русь таких экзотических продуктов Вест-Индии , как картошка, кукуруза и подсолнечник?

По поводу кукурузы и подсолнечника пока не обсуждалось. Но картошка, ПМСМ, скорее всего появится во второй половине XVII века. Ранее это невозможно, т.к. не выведены продуктивные сорта.

Леший

А в изменёном варианте Иван IV становиться польским крулем

Пикассо пишет:

А в изменёном варианте Иван IV становиться польским крулем

Столь сильно менять не буду. Просто кое чего добавлю, кое что изменю.

Пикассо пишет:

А в изменёном варианте Иван IV становиться польским крулем

Леший пишет:

Столь сильно менять не буду. Просто кое чего добавлю, кое что изменю.

Какова судьба Батория?

Александр пишет:

Какова судьба Батория?

Ничего особенного. Останется воеводой Трансильвании. Ничем особенным не прославится и умрет в РИ-срок.

клещ пишет:

В РИ первая массово стала завозиться только в начале 19-го века, если не считать потчевание первыми завезенными клубнями Анны Иоановны

Пардон вы про "иноземное нововведение было принято у нас отдельными лицами, преимущественно иностранцами и некоторыми представителями высших сословий… Ещё в царствование императрицы Анны Ивановны за столом принца Бирона картофель уже появлялся как вкусное, но вовсе не редкое лакомое блюдо"? Так я ключевые слова выделил. К тому времени картофель вполне себе распространен как минимум в высшем свете. Еще Петр пытался его внедрять — причем речь скорее всего о семенном картофеле новых сортов, а не вообще. Ибо еще ЕМНИП Аввакум призывал против употребления "богомерзкого картохвеля" в пищу. Так что появится он в ПЛВ так же как и в РИ т.е. во второй половине 17-го века. его распространение будет зависить имхо от создания ситуации аграрного перенаселения, что в даной АИ случится раньше Реала.

Den пишет:

за столом принца Бирона картофель уже появлялся как вкусное, но вовсе не редкое лакомое блюдо"?

То есть — в Курляндии (согласитесь такое толкование можно извлечь из вашей фразы)?Но Курляндия и Прибалтика-не центральные области России,да и остзейское дворянство даже переехавшее в столицы не является критерием оценки картофеля русским народом (тут скорее именно оценка раскольника Аввакума ближе).

Александр пишет:

Но Курляндия и Прибалтика-не центральные области России,да и остзейское дворянство даже переехавшее в столицы не является критерием оценки картофеля русским народом (тут скорее именно оценка раскольника Аввакума ближе).

Коллега а где я что-то писал про "оценку картофеля русским народом"? Я указал очевидный момент — картофель в 17 веке на Руси был и в РИ. Может и только на Кукуе но был. А "оценка" будет когда аграрное перенаселение. Не раньше. В Европе первыми "оценили" например ирландцы. Как вы думаете с чего?

Коллеги, предварительные итоги голосования[HTML_REMOVED] (на сегодняшнее число) дают следующий результат:

За ПЛВ — 10 голосов;

За МбЮД — 3 голоса.

И хотя голосование ещё не закончено, перевес ПЛВ таков, что не думаю, что до конца недели результаты сильно изменятся. Поэтому хотел бы предварительно (поскольку голосование официально не завершено и, теоретически, его результаты могут поменяться) возродить обсуждение таймлайна Победоносной Ливонской войны.

Как я уже упоминал несколько ранее, возможны некоторые изменения уже существующего таймлайна (надеюсь не очень большие). Вызвано это в основном тем, что за прошедшее время моя "материально-информативная база" по этой эпохе несколько расширилась. В первую очередь благодаря тому, что была наконец-то найдена и прочитана капитальная работа Г. В. Форстена "Балтийский вопрос в XVI и XVII столетиях", которая была ранее известна мне лишь по ссылкам на нее в работах иных историков, и более менее современное издание которой, по неизвестной мне причине, отсутствует даже в центральной городской библиотеке (им. А. С. Пушкина) — лично я разыскал работу Форстена лишь в одной из сетевых библиотек (большое спасибо коллеге Вал-у), где она присутствует в качестве pdf-копии с дореволюционного издания (1893 года). Плюс некоторые иные работы (вроде "Очерков истории колониальной политики" Е. В. Тарле). Которые вынудили меня несколько пересмотреть возможный ход событий после захвата русскими Ливонии в этой АИ.

Во-первых, прежде всего под вопрос попала Северная Семилетняя война (1563-1570). Хотя отношения между Данией и Швецией и без этого были напряженными и балансировали на грани, но в качестве главного катализатора этого конфликта Форстен называет захват шведами Ревеля и их попытки перекрыть "Нарвское плавание" (с целью направить товаропоток через Ревель). Однако, в этой АИ Ревель занят русскими и, таким образом, возникает вопрос о сроках конфликта. То что он будет, безусловно. Но когда? Как уважаемое собрание смотрит на то, что Северная Семилетняя война (точнее её АИ-анналог) возникнет на несколько лет позже? Или же, по мнению уважаемых коллег, она все же начнется в РИ-срок?

Во-вторых, в связи с возможной передвижкой Датско-Шведской войны возникает вопрос по судьбе шведского короля Эрика XIV. В реале война как сорвала его возможную женитьбу на Кристине Гессенской (позднее Эрик вступит в брак с простолюдинкой, чем сильно настроит против себя знать), так и, по мнению Форстена, ослабила его позиции (из-за военных неудач) внутри Швеции, что способствовало успеху государственного переворота 1568 года устроенного его братьями. С другой стороны, недовольство знати (и братьев Эрика) его централизаторской политикой никуда не делось и заговор против короля возможен и в этой АИ. В общем, я на распутье, и пока не решил как будут развиваться эти события.

А картина может получиться любопытная. Если не будет войны 1563-1570 гг., но Эрика все же свернут в 1568 г., то к власти, как и в РИ, придет Юхан. Который обязательно вмешается в польские дела, что приведет к войне Швеции и России. Чем обязательно воспользуется Дания, а возможно даже и Любек. Таким образом Швеция вполне может оказаться в "кольце фронтов" (с востока — Россия, с юга — Дания и Любек). Как бы шведам в такой ситуации северный пушной зверек не пришел.

Леший пишет:

Как бы шведам в такой ситуации северный пушной зверек не пришел

Ударной силой все равно остается Дания (со своим плацдармом в Сконе), Россия

может принять участие только если шведы высадят десант, ну и неизменным разорением

Финляндии тоже... Краха Швеции явно не будет... Подобное уже обсуждалось, но тема весьма

велика, найти сложно...

Вал пишет:

Ударной силой все равно остается Дания (со своим плацдармом в Сконе)

Да я разве против? Для России это скорее плюс.

Леший пишет:

Для России это скорее плюс.

Разумеется. Но и результаты не будут отличаться от реальной Семилетней Северной...

Швеция заключила Штетинский мир явно не исчерпав всех возможностей борьбы с Данией,

просто появились другие приоритетные цели. Заметьте несмотря на довольно успешное

ведение войны датчанами, договор фактически закреплял довоенное положение (ну за

учетом выплаты контрибуции за захваченные датчанами области). Многое зависит от того

насколько Юхан (если он станет королем) займется польскими делами: десант, финансовые

дотации сторонникам и т.п., тогда успехи датчан могут быть больше нежели в реале...

Вал пишет:

Но и результаты не будут отличаться от реальной Семилетней Северной...

А захват и удержания по мирному договору хотя бы Выборга разве не предусматривается?

Да и шансы на удержание всей Финляндии немаленькие.