Русское языческое княжество 1, 2, 3, 4.

Радуга пишет:

когда и как умер Федор Басенок????????

Его ослепили (наверное в благодарность за труды), а вот точное время смерти неизвестно...

Вал пишет:

Его ослепили (наверное в благодарность за труды),

Я тоже так думал...

А когда начал рыться с удивлением обнаружил, что далеко не все историки с этим согласны.

И тут же вспомнилось как Годунов "ослепил" Семена Бекбулатовича.

Вот и интересно — есть ли какой-нибудь документ.

А то интересно получается

"ослепленный" Басенок упоминается в духовной грамоте Василия Темного (честь вообще-то неслыханная).

Радуга пишет:

Басенок упоминается в духовной грамоте Василия Темного

Возможно дело было уже при Иване (я имею в виду ослепление)?

Вал пишет:

дело было уже при Иване (я имею в виду ослепление)?

ну пишут кругом, что при Василии

Вал пишет:

Возможно дело было уже при Иване (я имею в виду ослепление)?

Я тоже так думал.

Начал искать дату (хотел просто его в Сестрорецк переправить, как Ивана Вельяминова) и обнаружил, что не могу найти серьезных сылок на это ослепление...

Ну вобще все источники (включая Зимина, который вдумчиво исследовал тот период) говорят

об ослеплении. Возможен вариант, что Басенок ослеплен при Василии, но был включен в духовную

грамоту (все-таки Темный был не так уж чужд благодарности), а ослепление это еще не смерть,

умер он получается уже при Иване...

Вал пишет:

Возможен вариант, что Басенок ослеплен при Василии, но был включен в духовную
грамоту (все-таки Темный был не так уж чужд благодарности),

Он не просто включен в духовную. Он указан в ней свидетелем.

Для сравнения — свидетели в духовной грамоте Донского это 6 самых знатных и влиятельных московских бояр, в духовной Ивана Ивановича — митрополит и четверо самых влиятельных бояр, Василия Дмитриевича — опять таки митрополит.

Свидетель это человек который клянется обеспечить выполнение духовной грамоты.

Кстати — нашел я откуда взялась версия об ослеплении. Это Кириллово-Белозерский свод.

Согласно ему ослепленный Басенок жил именно в этом монастрые. НО иимеется следующая неувязка:

якобы Басенок попал в опалу в конце правления Василия (согласно тому же своду), что прямо противоречит точно известной духовной (в которой на момент смерти Василия Басенок — один из 6 наиболее влиятельных бояр и князей Москвы — там еще Патрикеев и Русалка, а остальны 3 не знаю).

Т.е. получается логическая неувзка которую можно объяснять самыми разными способами.....

Наверное я Басенка в опалу все-таки отправлю, но ослеплять не буду. Уедет он в Белозерск....

Радуга пишет:

Уедет он в Белозерск....

Честно говоря все-таки не думаю что Москва будет легко смотреть на своих опальных бояр при

дворе удельного князя, известная напряженность должна быть...

Вал пишет:

не думаю что Москва будет легко смотреть на своих опальных бояр при дворе удельного князя, известная напряженность должна быть

А какя разница — в монастыре или в фактической ссылке?

Он христианин в языческом княжестве. Перспектив ни малейших. Фактически — просто доживает.

Кстати — обратите внимание Серпуховской удел не ликвидирован.

Радуга пишет:

Кстати — обратите внимание Серпуховской удел не ликвидирован

Пока да... Иван ведь у нас та же личность, что и в реале?

Радуга пишет:

целенаправленно разрушали соляные варницы и уничтожали запасы соли

Да пополнение казны хорошо продумано, правда полной монополии все равно не будет

есть галицкие варницы и на Волге вроде тоже были.

Дочитываю таймлайн, очень так живо и увлекательно все, но смутили два нюанса.

Во-первых, что северная школа зодчества основана на испрльзовании кирпича. Позвольте! В Северной Руси избыток дерева, даже сейчас деревянное строительство там вполне конкурентоспособно, а 500 лет назад с ним ничто даже сравниться не могло по экономичности. Ну там крепостное строительство их камня, это да, ну какие нибудь сооружения престижа из кирпича — храмы, дворец... Но рядовое строительство не из дерева в Белозерском княжестве — не вероятно совершенно...

Во-вторых, кочевники которые ушли на Вятку и Пермь после гибели Игоря 1 — прошу прощения, а где им там кочевать? ИМХО, они испытали бы дикий культуршок и за одно поколение перешли бы к чисто русскому образу жизни, потому что никаких пригодных к использованию на севере приемов существования просто не имели... Ну язык и некоторую культурную самобытность сохранили, но не более того...

Dolotov пишет:

кочевники которые ушли на Вятку и Пермь после гибели Игоря 1 — прошу прощения, а где им там кочевать?

А енисейские всякие татары где кочевали? Там вроде тоже со степью тяжко?

Dolotov пишет:

Во-первых, что северная школа зодчества основана на испрльзовании кирпича.

1. Там эпоха такая была — фатальная нехватка мужчин. Доставить древесину из леса это очень трудно. Построить из него дом — еще сложнее. Кирпич менее трудозатратен по доставке и использованию.

   Демографический кризис преодолевается за три поколения. За это время традиции деревянного зодчества были несколько подорваны, а кирпичные — появились и окрепли.

2. Кирпич меньше страдает от пожаров. Что немаловажно.

3. И разумеется — в чем-то Вы правы. В деревнях постройки из дерева разумеется будут доминировать. Но в городах — нет.

   Dolotov пишет:

   они испытали бы дикий культуршок и за одно поколение перешли бы к чисто русскому образу жизни, потому что никаких пригодных к использованию на севере приемов существования просто не имели... Ну язык и некоторую культурную самобытность сохранили, но не более того...

   Это все происходит, но более медленными темпами.

   Они на Вятку и Пермь и в РИ отселялись (особенно в Пермь), с ними там новгородцы боролись.

   И есть пример Мещеры (Касимовского ханства), где тоже сплошь леса и болота, а татары совсем неплохо там жили. И ымы о Енисейских татарах уже сказал. И Тюменский юрт в 15ом веке — тоже лесной.

   Т.е. я хочу сказать, что пересления в леса были неоднократными. Перселенцы несколько меняли способы ведения хозяйства без проблем, но длилось это полтора-два столетия (я из этих расчетов исходил).

   Так к тому моменту, что я описываю сейчас (Иван 3) — они уже ведут такое-же хозяйство как и прочее население княжества (по Вычегде).

Вал пишет:

Иван ведь у нас та же личность, что и в реале?

Ну братьев он в бараний рог скрутит рано или поздно. А Серпуховской — как себя поведет.... Если повода не даст — не тронут (как и Верейского).

Просто — раз уж есть пример верности удельного князя, то к ним относятся чуть-чуть иначе. Но как только кто-то даст повод сомневаться в своей верности — Иван его "скушает" (пусть не сразу, он ситуацию чует, но рано или поздно).

Кстати — хороший пример из РИ — судьба Андрея Углицкого и Бориса Волоцкого.

Они оба выступали против Ивана с оружием в руках. И без негативных последствий для себя.

Однако когда Андрей не выполнил приказа Ивана послать войска на Крым — его схватили а княжество упразднили.

При этом Борис войска послал — и проблем у него не было. Хотя именно он гораздо чаще "схватывался" с Иваном (чего стоит история с Лыко-Оболенским).

Т.е. возможны любые аналогии.

Судя по всему я попросту повтрою с Серпуховским уделом вариант Ростовского — деление между сыновьями вплоть до полного уменьшения.

Радуга пишет:

Кирпич менее трудозатратен по доставке и использованию.

1. А добыча глины и изготовление кирпича? тут труда (причем тяжелого) куда больше надо вкладывать, чем при рубке дерева. К тому же дерево почти всегда рядом, а кирпич — не всегда.

2. Демография демографией, но не всех же мужиков перебили?

Dolotov пишет:

1. А добыча глины и изготовление кирпича? тут труда (причем тяжелого) куда больше надо вкладывать, чем при рубке дерева.

Меньше. Труд идет только на строительство завода. Глина подходит практически любая (качество кирпичей — соответственное, но глины по Мезени весьма в этом плане удачны).

К тому же есть немаловажный плюс — глины можно набрать 2-3 килограмма, кирпич будет весом в 0,5-1,5 килограмма. А дерево для строительства весит от 50 килограммов (минимум) до полутора -двух отен кило (многие деревья поднимались только вагами и бригадами мужиков).

Раскладка трудоемкости разная. Телегу наполнить/разгрузить деревом — одна сила трубется, а кирпичами — совсем другая.

Еще одна важная разница — заводик может быть один. Там труд тяжелый выгоден будет (все таки глину лучше не по 2-3 кг поднимать, а по 20-30, и соответственно — лопатой махать). Но транспортировка кирпича менее проблемна чем дерева и использование требует намного меньше сил (венец поднять — это дикое разовое усилие).

Dolotov пишет:

1. Демография демографией, но не всех же мужиков перебили?

Не всех. Но больше половины трудоспособного мужского населения городов и крупных деревень.

Двадцать с лишним тысяч ополченцев. С Вологды, Белозерска и Подвинья.

Ставки были очень высоки (реально могло появиться новое гос-во с правами равными Белой Орде — т.е. практически независимое) и Язычник собирал всех кого только можно. И в частности — в ополчение гребли всех подряд.

Оставшиеся занимались строителсьтвом и змеледелием. А еще охотой, рыболовстовм и т.д. Т.е. всюду где удавалось избавиться от тяжелого мужского труда — избавлялись.

Радуга пишет:

Меньше.

Что-то у меня есть подозрение, что вам не приходилось бывать на кирпичном производстве. (( Впрочем спорить не буду, авторское право — писать что хочешь ).

ымы пишет:

А енисейские всякие татары где кочевали? Там вроде тоже со степью тяжко?

Радуга пишет:

ымы о Енисейских татарах уже сказал

Вообще-то коллеги по Енисею степные зоны есть и немаленькие...

Dolotov пишет:

Что-то у меня есть подозрение, что вам не приходилось бывать на кирпичном производстве.

А я похже согласился с Вами.

Производство кирпича не менее трудозатротно, чем рубка и доставка леса. Но перевозка кирпича и строительство из него — требует меньшей силы от исполнителя.

Den пишет:

Вообще-то коллеги по Енисею степные зоны есть и немаленькие

По Вятке — тоже, хоть и маленькие (в междуречье Вятки и Камы). (Я удивился когда узнал, что в 16-17 евках Вятка это крупный центр овцеводства).

Но если Вас пример Енисейских татар не устраивает — лебединцы, шорцы, ойроты. Сибирские татары. И т.д.

До 1467 года активных внешнеполитических действий Иван Третий не предпринимал. Соответственно и на всей Руси была «тишина». Все эти годы шла подготовка к дальнейшим войнам (их дипломатическое обеспечение и создание альянсов).

Параллельно с этим Иван Московский расставлял бояр и князей на те посты, которые он считал нужным. Так в частности крупные и без сомнения преданные ему бояре оказались в окружении Игоря Сестрорецкого, Василия Серпуховского и Михаила Верейского. В частности в 1463 году на север отправился один из наиболее последовательных сторонников его отца Федор Басенок. Этот шаг имел и иную подоплеку – при Московском дворе влияние бояр отправленных «присматривать» за удельными князьями заметно снизилось и они перестали влиять на формирование политики. В результате этих действий к 1467 году Великий князь полностью сосредоточил власть в своих руках.

Эти два фактора позволили ему перейти к активной политике.

В 1467 году после смерти Казанского хана Халиля его дядя Касим Муромский (удельный русский князь из числа наиболее преданных Ивану) попытался захватить власть в Казани. Московские войска приняли в этой попытке самое активное участие.

Весь 1467 и 1468 года московские и казанские войска вторгались на территории друг друга. Этот период закончился полной победой казанцев, причем наибольшую выгоду получили те группировки которые не подчинялись хану. На разграбления окрестностей Галича, Углича, Костромы, Нижнего Новгорода и Мурома русские войска смогли ответить только уничтожением одного из напавших отрядов под командованием мурзы Хаджи-Берды. Встречные набеги московских войск имели меньший эффект. Это разорение русских земель сказалось в 1469 году.

Крупномасштабное наступление русских войск на Казань провалилось. В этот раз Иван Третий собрал очень крупную армию и добился более чем двукратного перевеса над казанскими татарами и их союзниками. Но из-за разорения приграничных территорий путь войск удлинился. Крупные Московская и Сестрорецкая армии потерпели поражение так и не соединившись. Для начала сбор войск в Нижнем Новгороде затянулся на лишний месяц и эта армия выступила в августе вместо июля. Понимая, что эти силы не успевают, Московский князь распорядился задержать выступление язычников, которые успели собрать на Каме и Вятке сильную группировку из четырех с лишним тысяч амазонок, нескольких тысяч ополченцев и примерно трех тысяч «охочих людей» (впервые наемники не нанимались, а приглашались за обещание добычи и их подготовка и вооружение были соответствующе низкими). Тем временем молодой воевода Иван Руно смог очень быстро довести войска от Нижнего Новгорода до Казани где и потерпел поражение, о чем язычники узнать не успели. Фактически обе армии выступили одновременно, что уже было началом поражения, поскольку им предстояло преодолеть разное расстояние. Как результат – северная армия подошла к устью Камы на две недели позже, чем южная к Казани. В речном бою под Тальтой Сестрорецкие войска потерпели поражение. От катастрофы их спасли укрепления Тальтской крепости в которой смогли укрыться бойцы.

Объективно говоря это поражение послужило хорошим уроком и сыграло позитивную роль. После этой кампании использование в Сестрорецкой армии «добровольцев» полностью прекратилось на долгий срок. Князь и его окружение признали, что использование наемников выполняющих приказы более выгодно несмотря на необходимость оплачивать их в течение всей кампании. Помимо этого Игорь Пятый устроил форменный разнос лидерам амазонок. Он припомнил им и смерть Катерины Утмаровой в бою с Анфалом, и поражение под Тронхеймом от норвежского флота и эту битву. Во всех трех водных сражениях амазонки действовали не лучшим образом (мягко говоря). С этого момента их начали целенаправленно готовить и к водным боям тоже. Для них был сконструирован специальный «боевой корабль амазонок», впоследствии известный как «Тьма». Этот небольшой легкий и верткий двухмачтовый корабль класса «река-море», рассчитанный на 40 человек, но требовавший для управления только шестерых из них, с катапультой и шестью легкими баллистами (позже – шестью пушками) оказался крайне удачен и имел полный перевес над судами, которые использовались на Москве и Казани (фактически – обычными торговыми ладьями). Конечно, данный корабль был дорог и сложен в постройке, но богатое Сестрорецкое княжество могло себе позволить строить их десятками. В силу какой-то своей прихоти Игорь Строитель приравнял строительство кораблей для амазонок к прочим свои строительным проектам и средства для этого у него находились всегда.

В 1470м году русская армия все-таки смогла подойти к Казани, но в этот момент Касим Муромский умер и война потеряла смысл. Мир был заключен на условиях сохранения статус-кво. Москва по прежнему продолжала выплачивать дань Казанскому хану. Единственной уступкой казанцев стало обязательство отпустить всех русских, захваченных в набегах. Хан Ибрагим честно отпустил тех из них, кто находился в Казани (но большую часть захватили те мурзы, которые ему подчинялись достаточно условно и находились вне города). К тому же многих русских уже успели продать в рабство. Именно с тех пор ведет свою историю поговорка «Рабство начинается за Тальтой».

Некоторая пассивность Сестрорецкого княжества в этой войне связана с его активными действиями в Сибири, где в 1468 и 1469 годах последовательно гибнут узбекские ханы. После их смертей язычники отбрасывают Узбекскую Орду в Среднюю Азию, окончательно вытесняя её из степей. Честно говоря в этот момент амазонки и там действовали не лучшим образом, поскольку был реальный шанс эту Орду не вытеснять, а окончательно подчинить. В этом случае как минимум побережье Аральского моря с устьями Амударьи и Сырдарьи (с Хорезмом – Ургенчем и Кзыл-Ордой переходило в их руки). Но этот шанс был упущен.

Некоторой компенсацией этого стал захват Волконского княжества в конце 1470 года в ходе набега Белевских и Новосильских татар Сестрорецкого князя. Сам князь Волконский был схвачен и отправлен в Москву. Иван Третий обязал Игоря Строителя выплатить тысячу рублей (в Московскую казну) и смог договориться с Казимиром Литовским о «невмешательстве» Великих князей в дела верховских удельных княжеств. Тем самым все они (а в более широком смысле – все бывшее Черниговское княжество) доставались Сестрорецким князьям (и, тем самым – Москве), поскольку ни вместе, ни тем более по отдельности Черниговские князья с их разоренными владениями противостоять язычникам не могли. Косвенной причиной такой уступчивости короля Польского и Литовского стала борьба за Чешский трон, на котором он пытался утвердить своего сына (успешно). Московский же князь продолжал получать крупные подарки за каждое захваченное княжество и принимал к себе южных князей в качестве служилых. Этот переход был крайне масштабным. Помимо многочисленных Оболенских, отъехавших на Москву ранее, в службу Великому князю постепенно перешли Долгорукие, Курбатовы, Терлятевы, Волконские, Мосальские, Трубецкие, Мезецкие, Барятинские, Одоевские и Воротынские. Этот процесс длился все правление Ивана Третьего и правление его сына. А поскольку переходили они со своими дружинами – Москва и от этого заметно усилилась. При этом со всех этих земель налоги собирались не так, как с северных языческих владений – тут Великий князь получал не долю от доходов княжества, а напрямую устанавливал поземельный налог и таможенные сборы (неудивительно, что и так слабая торговля в рязанских и черниговских землях практически прекратилась).

В 1471 году Иван Московский счел, что настал момент решить Новгородскую проблему. Литовская партия в Новгороде недостаточно точно оценивала соотношение сил и ситуацию в Литве и непрерывно давала ему причины для войны. При этом эта партия была враждебна князю Сестрорецкому, поскольку все её лидеры активно участвовали в северной «торговле» (с которой язычники боролись еще с правления своего первого князя). Среди язычников против новгородцев были настроены абсолютно все силы. Поэтому Игорю Строителю даже не пришлось вымогать у купцов средства на войну – давали сами (собрали более пяти тысяч рублей). Как-то так получилось, что и на Москве и в Сестрорецке все понимали, что эта война будет решающей. Уже было известно (пусть и на уровне слухов) о решении новгородцев стать частью Польско-Литовского государства, с чем никто на Руси согласиться не мог.

В принципе все было ясно сразу. Собрав огромную для нынешнего Новгорода армию в пятьдесят с лишним тысяч бойцов, новгородцы все равно более чем вдвое уступали своим противникам в численности. При этом они заметно уступали и в качестве – московские, сестрорецкие, серпуховские, татарские и даже псковские войска имели заметно больший боевой опыт. Большей части огромной восточной армии даже не пришлось вступать в бой.

Василий Шуйский – служилый новгородский князь был вынужден расставить гарнизоны по новгородским крепостям, что сразу уменьшило его войско почти на десять тысяч. Далее он узнав о сосредоточении в Черной Крепости языческих отрядов выступил к ней со всеми собранными к тому моменту силами – двенадцать тысяч клинков. При этом с ним отправился боярин Василий Пенков – второй серьезный воевода города. В Новгороде же не осталось полководцев с опытом командования крупными войсками. Братья Борецкие и братья Селезневы еще смогли собрать около тридцати тысяч всадников и несколько тысяч пехотинцев, но управлять ими оказались не в состоянии. Наиболее агрессивный их сторонник – боярин Иван Савелков с отрядом добровольцев покинул войско и направился против псковичей. В результате главные новгородские силы полностью потеряли управление. Чем в полной мере и воспользовались москвичи.

С их стороны на главном направлении в боевых действиях принял участие только авангард под командованием князя Даниила Холмского. Косвенно в них поучаствовали псковская рать и отряд князя Стриги-Оболенского, своевременно отправившие подкрепления. Конечно у Холмского была отборная дворянская конница, но было их не более десяти тысяч клинков.

В качестве пояснения – с князем Стригой-Оболенским были еще десять тысяч клинков, при этом половину составляли отряды из Тулы, Белева, Новосиля, Козельска, Тарусы, Пронска и прочих южных владений Сестрорецкого княжества (в том числе четыре сотни амазонок и около двух тысяч татар). Игорь Строитель собрал в Черной Крепости около десяти тысяч бойцов, основой его войска были восемь тысяч амазонок. Основные силы Московского и Тверского князей превышали пятьдесят тысяч воинов. Об их сосредоточении мало что известно, поскольку победа была одержана еще до того, как они вступили на новгородскую землю. И наконец считается, что псковичи выставили десятитысячный отряд с четырьмя сотнями амазонок, но непонятно откуда взялось такое войско, поскольку во всех своих предыдущих войнах Псков с пригородами ни разу не собрал более шести тысяч бойцов. А в данной ситуации, когда часть из этих воинов симпатизировала Новгороду их должно было быть меньше. Предположительно в их число входили «охочие люди», желавшие попросту пограбить новгородские владения (что подтверждается плачевной судьбой этого войска).Война шла стремительно. 23 июня Холмский взял Русу. 24 июня Игорь Сестрорецкий в водном сражении на Ладожском озере разбил Василия Шуйского (сказались результаты Камского поражения – впервые в водном бою амазонки смогли разбить противника превосходящего их по численности). 25 и 27 июня Холмский разбил два пеших новгородских отряда. После первого из них среди противников Москвы что-то надломилось. Если в нем и в бою на озере новгородцы (по крайней мере часть из них) сражались упорно и ни о каком «позорном бегстве» речи не было, то во втором бою Холмского они бросились бежать довольно быстро. Апофеозом стали события 13-14 июля. В первый из этих дней москвичи узнали о местонахождении и направлении движения главных новгородских сил и пошли им на перехват. На второй день войска встретились. Холмскому повезло – к нему успели подойти и двухтысячный отряд от Оболенского (татары и амазонки) и часть псковского войска (примерно тысяча псковичей и все амазонки псковского отряда – та часть псковского ополчения, которая хотела воевать с Новгородом). У Дмитрия Борецкого все равно был 2-3 кратный численный перевес, да и вооружен новгородский полк был не хуже. Но отсутствие боевого опыта и беспорядок сказались – они не продержались и часа. Разгром был полным.

По описаниям Василий Казимер, Дмитрий Борецкий, Василий Селезнев и Еремей Сухощек сделали все возможные ошибки. Для начала они стянули все силы в один кулак, построившись «свиньей»; потом двое из них встали в первый ряд (Борецкий и Селезнев), потеряв управление войсками; дальше повели тяжелую конницу по рыхлой песчаной почве, где практически остановились. Когда Сухощек попытался обойти войско Холмского он снова встал в первые ряды и большая часть владычного полка за ним не пошла, предпочтя в бою вовсе не участвовать. При этом владычные всадники загородили дорогу коннице Плотницкого конца (второй после Неревского, в котором позиции литовской партии были доминирующими). В результате москвичи смогли спокойно расстрелять тяжелую боярскую конницу и погнали хуже вооруженных ополченцев. Преследование остановилось только в виду Новгорода и то потому, что Савелков успел вывести свой отряд наперерез.

То что Савелков в тот же день рассеял псковское войско, ослабленное уходом наиболее непримиримых сторонников войны к Холмскому, послужило слабым утешением.

В ночь после того как стало известно об этом разгроме в Новгороде были схвачены несколько человек «портивших» крепостные орудия. Их сразу казнили. Помимо этого было разгромлено еще несколько подворий. При захвате одного из них произошел настоящий бой – две женщины с оружием ворвались в толпу и начали убивать. Считается, что это был первый крупный провал «Диких кошек» — разведки корпуса амазонок. Сестрорецкая разведывательная сеть в Новгороде была уничтожена. Но на положение дел это повлияло незначительно. Все равно шла агония.

Единственной ошибкой Ивана Третьего стало то, что он не учел как повлияют массовые грабежи на его войска. Только это и спасло город в тот раз (Великий Князь не рискнул начать штурм, а ворота открыть никто не смог), но новгородские земли были разорены беспощадно. По результатам мира Новгород выплатил Ивану огромную контрибуцию в пятнадцать тысяч рублей, контрибуции прочим удельным и союзным князьям – участникам похода (Михаилу Тверскому, Василию Серпуховскому, Юрию Можайскому, Андрею Углицкому, Борису Ржевскому, Михаилу Верейскому и Андрею Рузскому – когда пригодилось большое количество уделов). Единственным исключением – князем оставшимся без контрибуции стал Игорь Сестрорецкий. Вместо денег он получил признание своих прав на весь север – Карелию, Кемь, Колу, Подвинье, Печору, Вятку, Пермь и Сибирь. Границами его удела признавались реки Сестра, Вуокса и Свирь. Длительная борьба Белозерска и Новгорода заканчивалась. Помимо этого Господин Великий Новгород признал права Ивана Московского на верховную власть «по старым обычаям». Последовательная реализация этих прав привела к бунту в 1477 году и окончательному уничтожению новгородской самостоятельности.

На своих новых землях Игорь Строитель незамедлительно начала строительство двух крепостей – Александрии на месте многократно разрушенного Выборга и Нового Сестрорецка в устье Сестры.

В 1472 году состоялся крупный набег хана Ахмата, который разорил владения Сестрорецкого князя, и был остановлен на Оке.

В том же году скончался один из наиболее преданных Ивану удельных князей – Юрий Можайский. Великий князь все его земли присоединил к своим владениям, что привело к выступлению остальных его братьев – обоих Андреев и Бориса. При помощи матери, а также прочих родственников (Василия Серпуховского и Михаила Верейского) они все-таки смогли договориться. Братья Великого князя получили Романов, Медынь и Хотунь, но двое из них (Андрей Рузский и Борис Ржевский) были вынуждены отказаться от прав на Великое княжение, признать наследником трона Ивана Молодого (сына Ивана Третьего) и считать Муромского и Верейского князей выше себя. Андрей Большой этот договор не подписал. Реально на уступки пошел только Борис, поскольку Андрей Младший фактически признавал реальную ситуацию. В этом конфликте удельные князья, не являвшиеся родственниками Ивана Московского – Игорь Сестрорецкий и Данияр Муромский, безоговорочно поддержали Великого князя.

В ноябре Иван Третий вступил во второй брак с племянницей последнего Византийского императора Софьей Палеолог. Предположительно под её влиянием в Москве начинается крупномасштабное строительство, которое возглавляют Игорь Строитель и итальянец Аристотель Фиораванти. Последний строит церковные сооружения, а князь – военные.

Радуга пишет:

отправился один из наиболее последовательных сторонников его отца

Т.е. это не опала? Нечто вроде "посла по особым поручениям" и советника-надзирателя?

Вал пишет:

Т.е. это не опала? Нечто вроде "посла по особым поручениям" и советника-надзирателя?

На Ваш выбор — возможна любая версия.

С одной стороны из Москвы (и автоматически — из политики) его устранили.

С другой — лишний присмотр за князем-язычником.

Т.е. события можно объяснить любым способом. (но лично я планировал это как "вежливую опалу", надзор обратен — не Басенок за язычниками, а Сестрорецкий за Басенком, поскольку Строитель "прост как валенок" и потому Иван ему доверяет).

В ноябре Иван Третий вступил во второй брак с племянницей последнего Византийского императора Софьей Палеолог. Предположительно под её влиянием в Москве начинается крупномасштабное строительство, которое возглавляют Игорь Строитель и итальянец Аристотель Фиораванти. Последний строит церковные сооружения, а князь – военные.

Вслед за Аристотелем из Италии приезжает еще целая группа мастеров – Пьетро Солари, Марко Руффо, Фрязин, два Алевиза. Они создают московскую архитектурную школу каменного строительства. С этого периода начинается соперничество этой школы с сестрорецко-псковской. Строительные работы в Москве длятся до конца жизни Ивана Московского, но после 1492 года (смерти Игоря Строителя) их интенсивность снижается. За первые 20 лет строительных работ Сестрорецким князем в Москве строятся Краснокирпичный Кремль, Большой Теремной Дворец в нем и Белокаменная стена вокруг посадов (Белого города). Итальянцы за этот же период создают Благовещенский и Архангельский соборы в Кремле, Грановитую палату, колокольню Ивана Великого, здания монастырей в Кремле и строят стену Китай-города. Также они много работают над строительством боярских и княжеских усадеб. Вершиной данного строительства считаются 1487-1492 годы, когда по общему проекту князя-язычника итальянцы отстраивают укрепления подмосковных монастырей, создавая «ожерелье Москвы» и превращая её в неприступную крепость. Особо активное строительство велось в 1472-1474 (Кремль), 1481-1485 (дворцы и соборы Кремля), 1487-1492 (Белый и Китай-город, монастыри) годах.

Примечательно, что Игорь Строитель проводил строительные работы на свои средства, при этом продолжая передавать северные дани на Москву в полном объеме. Под этим подразумевается, что работу северных мастеров равно как и материалы с языческих земель Великокняжеская казна не оплачивала, работа неквалифицированных рабочих (в том числе – доставка материалов) естественно шла на общих основаниях.

В 1474 году немцы нападали на Псков, но были отброшены. В том же году хан Большой Орды Ахмат угрожая набегом добился от Ивана выплаты 140 тысяч алтын (4200 рублей).

В 1475 году на Русь перебежал бывший Крымский хан Нур-Даулет смещенный своим братом Менгли-Гиреем.

Зимой 1477 года, после неоднократных выступлений в Новгороде, он был окончательно включен в состав Московского государства. Этот процесс был разделен на несколько этапов. Сначала, зимой 1475-1476 годов, Иван Третий лично посетил Новгород, где на основании многочисленных и хорошо организованных жалоб арестовал многих видных бояр (поскольку по законам города только бояре занимали все должности жалобы естественно были направлены только против них). При этих действиях не был нарушен ни один из старых обычаев, ни одно из старых условий. Именно на основании жалоб новгородцев Великий Князь судил, сменил и наказал посадника и арестовал бояр, ибо имел право верховного суда над всеми, имел право сменять чиновников, объявив только их вину. При этом он выполнил в точности старинный обычай – аресты проводили не одни только его люди, но обязательно с участием новгородских приставов. Он увез осужденных посадника и его товарищей в Москву, но и это была старина: Владимир Мономах, Святослав Ольгович заточали на юг бояр новгородских, и после в договорах это право не было отнято у князей. Иван не нарушил ни в чем старины, но новгородцы уже отвыкли от нее, поскольку в продолжение многих веков Великие Князья не пользовались своими правами.

Подобный шаг – аресты «сильных мира сего» и вынесение более-менее справедливых решений привели к тому, что в суд Московского князя поверили. А так как ждать приезда Ивана в Новгород было долго – судиться поехали на Москву. Тем самым было нарушено древнее новгородское правило «на низу новгородцев не судить». Дальнейшее стало дело техники. Некоторые из жалобщиков и ответчиков пытаясь выиграть свои дела были готовы на многое. Несколько должностных лиц, в том числе вечевой дьяк, выдали себя за послов города и титуловали Ивана Третьего не господином, а государем. Когда об этом узнали в Новгороде, там произошли некоторые беспорядки в которых были убиты промосковски настроенные бояре. На вече было принято решение, что Великий Новгород признает Великого князя своим господином, но не государем. Это стало поводом для войны.

И причиной – тоже. Для христианской Руси того периода государь это тот, кто самовластно устанавливает законы и вершит суд. Господин таких прав не имеет. Переметнуться от господина можно (это все еще норма), но от государя – уже нет.

Интересное наблюдение, говорящее о том, что в этот момент язычники уже сильно отличаются от остальных русичей. Сестрорецкие князья спокойно титуловали Московских «государями», но избегали термина «господин».

Зимой 1477 года московская армия окружила не готовый к обороне Новгород, в котором через неделю начался голод. 13 января 1478 года Господин Великий Новгород прекратил свое существование. Еще были бунты в 1480, 1481, 1484 и 1487 годах, но все решилось именно сейчас. Остававшиеся на свободе лидеры и наиболее активные сторонники литовской партии были арестованы и вывезены в Москву. Интересна ситуация с Иваном Савелковым – его от репрессий буквально спас Игорь Пятый, добившийся чтобы наиболее активного сторонника Борецких «сослали» в Сестрорецкое княжество.

Сразу после этого, в 1478-1479 годах в Финляндии начались столкновения между шведами и язычниками. Причиной стало отсутствие границы между государствами.

В 1479 году умер хан Ибрагим Казанский и между его наследниками началась борьба результатом которой стало бегство 10-летнего Мухаммеда-Эминя в Москву. Новым ханом стал Али.

В том же году между Иваном Третьим и его братьями разразился очередной конфликт. Причиной стало право отъезда бояр к другому князю. Один из московских бояр, великолукский наместник князь Иван Лыко Оболенский был обвинен в воровстве (произволе) и Великий князь обязал его возместить украденное (награбленное у населения). Однако, князь Оболенский воспользовался своим древним правом и отъехал к Борису Ржевскому. На требования Ивана Московского выдать его, князь Борис ответил отказом. Тогда Оболенского тайно выкрали из Ржева. Этот шаг возмутил некоторых удельных князей и Ржевский и Углицкий князья (братья Великого князя) начали мятеж. Их силы доходившие до 10 тысяч клинков были сосредоточены в районе Ржева. Также велись переговоры с Казимиром Литовским и новгородцами. Это конфликт продолжался весь 1480 год. Перерастания его в серьезную войну не допустили родственники братьев – мать, Василий Серпуховской и Михаил Верейский, а также священники во главе с митрополитом Геронтием. В этот момент Великого Князя полностью поддержали только удельные князья не являвшиеся христианами – Игорь Сестрорецкий и Данияр Муромский. (Они утверждали, что Лыко Оболенский имел право отъехать только после того, как выполнял решение Ивана).

После долгих переговоров из-за угрозы набега Ахмата Великий Князь был вынужден увеличить уделы братьев, передав каждому из них по одному городу. Только на таких условиях они смирились и приняли участие в отражении татарского вторжения.

Так начиналось стояние на Угре.

Подготовку к возвращению Руси под свой контроль «наследник Золотой Орды» провел совсем неплохо, собрав широкую антимосковскую коалицию из Большой Орды, Литовского королевства и заручившись поддержкой двух удельных князей и части новгородского боярства. Но в дальнейшем этот альянс заметно ослабел – после подавления бунта в Новгороде и фактического подкупа Ржевского и Углицкого князей.

Сам понимаю, что этот кусок я написал крайне паршиво.

Что-то коряво слишком все идет.

Нет, если завтра-послезавтра тоже самое с Угрой будет — возьму паузу....

Радуга пишет:

Сам понимаю, что этот кусок я написал крайне паршиво.

А по-моему, нормально вполне...

Да ничего, все прекрасно... Радуга пишет:

Примечательно, что Игорь Строитель проводил строительные работы на свои средства

Вот это немного не ясно, я могу понять верность Москве (даже чересчур фанатичную в те времена)

но личное финансирование всех построек, не знаю...

Вал пишет:

но личное финансирование всех построек, не знаю...

это чтоб не побили

Вал пишет:

я могу понять верность Москве (даже чересчур фанатичную в те времена) но личное финансирование всех построек, не знаю...

В общем Кролик прав.

Чтобы Иван не начал задумываться о том, сколько у него земель и сколько у князя язычников. Чтобы поддерживал захваты на юге (в Верховских княжествах и на Рязани). И чтобы особо не возмущался слишком малой армией, которую Игорь приведет на Угру.

Но также есть и другой фактор. Строитель — плохой правитель. Управление княжеством фактически пущено на самотек. Он же увлеченно занимается тем, что ему интересно — строительством.

От этого есть и польза и вред.

Han Solo пишет:

А по-моему, нормально вполне

Падение Новгорода, приезд Софьи и история с латинским "крыжем", конфликт Ивана с братьями.

Это все можно было (и нужно) описать. А не сухо изложить как я это сделал...

Подготовку к возвращению Руси под свой контроль «наследник Золотой Орды» провел совсем неплохо, собрав широкую антимосковскую коалицию из Большой Орды, Литовского королевства и заручившись поддержкой двух удельных князей и части новгородского боярства. Но в дальнейшем этот альянс заметно ослабел – после подавления бунта в Новгороде и фактического подкупа Ржевского и Углицкого князей.

Также Ивану Московскому удалось нейтрализовать последнего союзника Ахмата – Казимира Литовского, заключив договор с Крымским ханом Менгли-Гиреем. Для Руси этот союз стоил очень дорого, поскольку в Крым ежегодно отправлялись крупные денежные суммы, но … «кровь стоит дороже». При Менгли-Гирее татарские всадники доминировали на большей части Литвы. В результате Большая Орда оказалась в изоляции. Её восточные соседи – Казанское и Астраханское ханства также были враждебны (казанскую династию изгнал из степей отец Ахмата, Астраханью правил его брат, свергнутый самим Ахматом). Силы этой Орды были невелики, не превышая четверти от войск собранных Мамаем. Двадцать – тридцать тысяч всадников при тотальной мобилизации…. Против ста с лишним тысяч, которые Русь выставляла уже без особого напряжения сил, против пятнадцати – двадцати тысяч поместной конницы, против тридцати тысяч дружинников удельных князей (и это без Сестрорецких и Муромских отрядов), против десяти – пятнадцати тысяч бояр. По самым минимальным подсчетам Русь уже выставляла более пятидесяти тысяч профессиональных бойцов. И все-таки слава Орды еще влияла на умы – русские все равно считали себя слабее и думали только об обороне. Так начиналось стояние на Угре.

В этот момент проявилась слабость Сестрорецкого княжества и ошибочность политики Строителя. Если его отец и дед выводили на юг крупные силы в десятки тысяч клинков, то он смог собрать только один прайд амазонок – четыре тысячи воинов. В казне не нашлось средств ни на найм наемников, ни на сбор ополчения. В отличие от войны с Новгородом купцы давать средства не хотели. С немалым трудом, используя обещания и вымогательство, Игорь Пятый смог изыскать некоторые суммы и набрать тысячу наемников. Правда конных, но все равно – крайне мало. Он не решился уводить на юг псковичей, поскольку опасался, что в этом случае они начнут искать себе нового князя. На юге князь, разумеется, собрал всех кого смог, но часто разоряемое пограничье дало ему не более тумена всадников (Елецкие, Пронские, Козельские, Тарусские и Звенигородские дружины и Белевские, Новосильские и Тульские татары). Здесь Сестрорецкий князь собрал всю конницу и увел её на север. Южный тактический отряд амазонок (четыре сотни девушек) был распределен по южным крепостям – Звенигороду, Тарусе, Козельску, Новосилю, Оболенску, Белеву, Волконску, Ельцу, Пронску и Туле. Иного гарнизона в них не было, но зато собралось окрестное население. К счастью для беженцев Строитель укреплял южные крепости с 1459 года – свыше двадцати лет, а Ахмат так и не рискнул штурмовать их.

После длительного маневрирования обе армии остановились на реке Угре. Русские имели заметный численный перевес, но занимая хорошую позицию и преграждая татарам путь на Русь предпочитали не атаковать. У Ахмата было меньше бойцов и он ожидал выступления Казимира, рассчитывая что Иван будет вынужден направить часть войск на отражение этой угрозы. Тем временем Менгли-Гирей послал своих конников грабить литовские земли и польско-литовская армия оттянулась на отражение этой угрозы (о чем знали русские, но не знали ордынцы).

В начале октября Иван Третий принял решение разделить свои войска. Основные силы под командованием Ивана Молодого (сына Великого князя), Василия Серпуховского и Даниила Холмского (реальный командир, т.к. Иван был еще молод, а Серпуховской уже тяжело болел) в составе основной части московских войск и всех отрядов «христианских» удельных князей остались сдерживать татар. А крупный отряд в составе Сестрорецких и Муромских дружин и некоторых великокняжеских полков направился в степь на столицу Большой Орды. Этим войском командовали Игорь Сестрорецкий и Данияр Муромский, а также царевич Нур-Даулет и группа московских бояр – Русалка (Морозов), Плещеев, Дмитрий Сабуров, Семен Воронцов, Григорий Морозов и князь Александр Золотой-Оболенский. Вероятно, что с ними был и Федор Басенок (был, но не как московский, а как сестрорецкий воевода, почему в летописи и не попал). В этих назначениях проявился талант Великого князя, поскольку на юг был направлены только воеводы из родов традиционно дружественных язычникам и мусульманам. Примечательна история Оболенских. Часть из них стала непримиримыми врагами язычников (сестрорецкой княжеской династии) – Лыковы-Оболенские и большинство собственно Оболенских. Другая же их часть – не менее последовательными сторонниками – Кашины-Оболенские (их в частности неоднократно обвиняли в тайном выполнении языческих обрядов) и Щепины-Оболенские (Золотые и Серебряные – из этого рода). Если говорить шире – то это относится ко всем верховским князьям, где Барятинские, Белёвские и Воротынские оказались близки к Сестрорецкой династии, а Курбатовы, Волконские, Мосальские и Мезецкие всегда были их непримиримыми врагами.

Ушло не менее тридцати тысяч конных воинов и Ахмат, узнав об этом, решился форсировать реку. Предположительно он счел, что в войну вступили литовцы. Бои на Угре длились с 8 по 12 октября, ордынцы так и не смогли прорваться. Поэтому хан решил ждать когда река замёрзнет и не будет больше представлять препятствия для татарской конницы. Однако к 26 октября ему уже стало известно о появлении в степи крупных московских сил. 11 ноября направление движение второй русской армии стало очевидно и Ахмат повел свои войска назад.

После серии новых маневров ордынское войско попало в засаду и было разгромлено. Хан Большой Орды в бою был убит. На обратной дороге (когда русские отряды возвращались домой) амазонки Игоря Сестрорецкого «наловили» много ордынских кочевий, которые были расселены под Волконском.

Вскоре после татарского набега скончался князь Андрей Рузский. Будучи крупным должником Ивана Третьего, все свое княжество он завещал ему. Долг превышал 30 тысяч рублей, но рассчитан он был некорректно – это и невыплаченные налоги, и приведенные не в полном составе дружины, и собственно долги. В среднем ежегодно Андрей Меньшой набирал долгов на полторы тысячи рублей (заметно выделяясь тратами и полным отсутствием хозяйственной сметки среди русских князей того времени).

В 1482 году, воспользовавшись очередным мятежом в Литве татары Игоря Сестрорецкого при поддержке Козельской и Елецкой дружин захватили Воротынское княжество. При этом князья Иван Михайлович и Дмитрий Федорович Воротынские отъехали на Москву, где получили крупные волости. В результате подавления мятежа на Русь также отъехали его зачинщики во главе с Федором Бельским. До войны Руси с Литвой дело не дошло из-за московско-казанского и польско-венгерского конфликтов.

В 1484 году Иван Третий смог подкупить часть казанских вельмож и возвести на трон своего кандидата Мухаммеда-Эминя. Однако в следующем году Али смог вернуть себе власть. Тем не менее чехарда с ханами привела к заметному ослаблению Казанского ханства.

Зимой 1484-1485 годов умер князь Василий Серпуховской. Свой крупнейший удел он разделил между четырьмя сыновьями, а права на «московскую треть» передал Великому князю. Из его наследников только двое старших – Иван Старший Серпуховской и Иван Младший Боровский реально оставались удельными, двое же младших – Андрей и Владимир быстро стали служилыми, продав свои владения Ивану Московскому (слишком различались их доходы как удельных и как служилых князей). Процесс ослабления христианских уделов продолжался.

В 1484-1485 годах было ликвидировано Тверское княжество. И здесь московские князья смогли сохранить видимость законности. Согласно договорам Москвы и Твери, заключенным еще при Василии Темном, оба княжества обязывались поддерживать друг друга и не заключать союзов с враждебными государствами. Однако в 1484 и в 1485 годах Михаил Тверской дважды пытался вступить в альянс с Казимиром Литовским, о чем узнавали на Москве и предпринимали карательный поход. Оба раза до боевых действий дело не доходило, поскольку наблюдался массовый переход тверичей на сторону Великого князя. В конце концов Михаил был вынужден бежать в Литву, а все прочие его родственники присягнули Ивану Третьему. Новым Тверским князем стал Иван Молодой (на основании того, что по материнской линии был внуком тверского князя).

В 1485 году было ликвидировано еще одно удельное княжество. После смерти Михаила Верейского его наследство было разделено между двумя сыновьями. Поскольку даже их отец уже был слабейшим из удельных князей, оба они предпочли передать свои права Великому князю в обмен на некоторые поместья.

Удельный князь был полностью самостоятелен во внутренних вопросах, имел право суда и право чеканки собственных денег, право менять налоги по своему усмотрению. Служилые же князья зачастую были богаче удельных (например Иван Стрига и Ярослав Оболенские были намного обеспеченнее чем Михаил Верейский), но этих прав не имели.

В 1485 году также умер Данияр Муромский. Новым удельным Муромским князем Иван Третий сделал царевича Нур-Даулета. Часть татар называвшая себя касимовскими татарами не стала ему подчиняться и перебралась на земли Игоря Строителя. При этом были урегулированы границы между Муромским и Сестрорецким княжествами, и Мещера вернулась к язычникам.

В 1487 году в Казани снова победила русская партия. На этот раз её оперативно поддержали русские войска и ханом снова стал Мухаммед-Эмин. В этот раз он действовал намного жестче и его противники были казнены. Как следствие – более двадцати лет власть в ханстве удерживала Русская партия. Старый договор с Русью по которому все еще продолжалась выплата дани был отменен. Вместо этого Казань обязалась не выбирать ханов без согласия Москвы и неукоснительно обеспечивать интересы русских, проживающих на территории ханства. Также на территории ханства московскими чиновниками собирались подати в пользу Ивана III.

В начале 1488 года войска подчинявшиеся Сестрорецкому князю захватили Мышегодское княжество. Формально они выбили из него татар Большой Орды (войска Сеид-Ахмета Ахматовича), реально же просто заняли территорию после ухода его бойцов. Когда литовские власти попытались вернуть контроль над этим владением они обнаружили там отряд амазонок. Поскольку польско-венгерская война все еще продолжалась никаких ответных мер они не предприняли. В конце года подобная операция была повторена с Тростенским княжеством.

Этими захватами из Касимова руководил восемнадцатилетний Игорь Игоревич Паук, который в следующем году был официально назван наследником Сестрорецкого трона.

Он стал первым из Сестрорецких наследников и князей кто не участвовал в боях и походах лично. Артроз, проявившийся еще в юности сделал для Паука сложным каждое движение. Но при этом еще на ранней стадии обучения он проявил блестящие аналитические способности, умение крайне широко мыслить и рассматривать проблемы с разных точек зрения, стремление к выбору многовариантных решения и незаурядную волю. Игорь Паук стал первым представителем Сестрорецкой династии «равнодушным к вере», более прагматичным, чем фанатичным. К вере он обратился только в последние годы своей жизни.

Воля и разум. Это не то упорство, которым славился его далекий предок – Слепой. Тот никогда не оказывался в одиночестве, у него всегда была слепая поддержка сестры. Пауку пришлось намного сложнее. Несмотря на его происхождение, а может и благодаря ему, в храме Моранны с ним обращались достаточно сурово. Для ребенка с болезнью суставов пережить такую подготовку было совсем непросто. Возможно именно это и стало причиной его последующего отношения к жрецам. А потом было обучение среди амазонок, которых в первую очередь готовили как бойцов. И ему снова и снова приходилось доказывать, что он может побеждать. Тут Пауку повезло в том, что подготовка амазонок всегда была групповой и он мог заниматься исключительно планированием и руководством. Среди них он впервые начал побеждать, среди них он нашел свой метод властвования. С тех пор это повторялось снова и снова. Паук раз за разом добивался признания. После побед, после того как его планы приводили к ним, жалость, недоумение и даже презрение сменялись восхищением и признанием его превосходства. Сначала в учебном центре амазонок, затем среди их руководства, позже – на южных землях. С таким багажом он вошел во власть.

За неполных два года Игорю Пауку удалось сосредоточить в своих руках власть над княжеством. Эта власть плавно перешла к нему от его отца, который и не пытался её удержать, и от вождей амазонок, которые были вынуждены ею поделиться (которые стали его последовательными сторонниками).

В 1490 году положение Руси значительно ухудшилось. В конце концов закончился долгий польско-венгерский конфликт: старший сын Казимира Польского, король Чехии Владислав, был избран ещё и королём Венгрии под именем Ласло Второго. Западный сосед Московского государства теперь включал в свой состав Литву, Польшу, Чехию, Венгрию и Ливонский орден и превосходил его по силам. Помимо этого неожиданно скончался старший сын Ивана Третьего тридцатидвухлетний князь Иван Иванович Молодой, оставив малолетнего сына Дмитрия, и встал вопрос о наследнике Московского трона. Благодаря тому, что Иван Молодой успел побывать соправителем его сын (и внук правящего князя) имел формальное право наследования. С другой стороны старшим сыном Ивана Московского теперь все-таки был Василий. Вокруг обоих претендентов быстро сформировались свои группировки. Удельные князья пока оставались в стороне, ориентируясь на правящего князя.

В 1491 году сыновья Ахмата напали на Крымское ханство. Следуя союзу Иван Третий послал помощь Менгли-Гирею. Большую часть этой помощи должны были составить отряды удельных князей. Неучастие в походе было разрешено только Нур-Даулету Муромскому по понятным причинам (Менгли-Гирей был его братом, но согнал с Крымского трона). Даже язычники успели прислать войска – с севера стремительно подошел прайд амазонок, к которому в Пронске примкнули шесть тысяч конников. Прочие удельные князья также успели сосредоточить своих бойцов и вывели их в степь. Единственным исключением стал Андрей Углицкий, который после похода был схвачен и отдан под суд. Его удел был ликвидирован, а сам он с сыновьями был посажен в заточение.

В 1492 году на границе с Ливонским Орденом была построена крепость Ивангород. Она стала последним творением Игоря Пятого Сестрорецкого. После окончания работ Иван Московский официально признал Псков частью Сестрорецкого удела. Правда при этом южная и восточная части псковских земель вошла в состав московских владений.

11 сентября 1492 года в возрасте 58 лет Игорь Строитель скончался. Ему наследовал двадцатидвухлетний Игорь Игоревич Шестой по прозвищу Паук, который уже более года реально управлял княжеством.