Русское языческое княжество 1, 2, 3, 4.

Уточнение — Булгаковы носили прозвище Голица — я их то так, то так называю.

тут Пронский, Андрей Оболенский и Сивиндук-мурза это союзники язычников, соответственно их отряды дополнены южанами.

Извините, что своим вопросом вынудил забежать вперед

Радуга пишет:

Чистая ничья

Ничего, главное лучше реала

Радуга пишет:

тут Пронский, Андрей Оболенский и Сивиндук-мурза это союзники язычников

А как насчет прочих верховских мелких князей?

Вал пишет:

А как насчет прочих верховских мелких князей?

Я ЕМНИП писал раньше.

Однако нет, только собирался — оговорил только Оболенских.

Они разделились либо на активных сторонников Сестрорецкой династии, либо на противников.

Сторонники — Рязанские (вообще язычество приняли), Пронские, Воротынские, Барятинские.

Враги — Одоевские, Мосальские, Щербатовы (Оболенские), Курлятевы (Оболенские), Мезецкие, Волконские, Трубецкие.

Оболенские разделились.

http://topclass.narod.ru/genealogy/fam/1511.html

(это их генеалогия)

Помимо тех, что я уже оговорил:

Из старшей Тарусской линиии —

потомки Никиты Ивановича — враги, Василия Ивановича — враги, но менее яростные, Михаила Ивановича — друзья (Дурной, Туренины, Репины, Пенинские), Семена Ивановича — разделилсь (Константина Семеныча — враги, а Дмитрия Семеныча — друзья из лучших), Владимира Ивановича — разделились (Ивана Владимировича Лыко — непримиримые враги, а Василия Владимировича Каши — близкие друзья)

Из младшей Тарусской линии — Тростенские и Щербатовы враги, а Долгоруковы — пока не знаю...

Блин, совсем Белевских забыл — друзья из первых.

Просто вкладку делаю, чтоб не забыть:

http://www.tuad.nsk.ru/~history/Author/Russ/K/KuchkinVA/NORuss/maps/index.html

Война началась летом 1512 года.

Несмотря на длительную подготовку, несмотря на заключенные союзы, война началась неудачно. Обе крупные русские группировки не смогли выполнить поставленные задачи. Московские войска вышли к Смоленску, осадили его и заняли окрестные города – но взять сам Смоленск не смогли. Сказался недостаток пехоты, сказалось отсутствие штурмовой подготовки, сказались прекрасные укрепления крепости. Конечно, конница уходила в традиционные глубокие рейды, успешно разоряя литовские земли и сходу захватывая многие укрепления (замки и городки). И даже здесь возникали проблемы – Михаил Глинский не понимал традиционную тактику русских помещиков. В результате московские войска после безуспешной осады осенью отступили к Можайску, где были переформированы. Но, несмотря на этот отход, отряды конницы продолжали действовать близ Смоленска вплоть до весны следующего года, фактически держа его в осаде.

На юге Сестрорецкая армия уже традиционно завязла под Брянском. Город, окруженный владениями Сестрорецкого князя держался. Правда необходимо заметить, что Игорь Розовый весь 1412 занимался тем, что отстраивал укрепления Вщижа, создавая из него базу для дальнейших действий. Соответственно, у Брянска появлялась только южная конница (которая помимо этого пыталась захватить и Путивль). Фактически основные силы язычников в 1512 году в боевых действиях замечены не были.

Крупномасштабные походы на литовскую территорию, предпринимавшиеся из Пскова, Новгорода и Ржева имели целью разорение земель и не могли привести к захвату каких-либо земель.

Ситуация изменилась весной 1513 года. Дождавшись окончания ледохода на Десне Игорь Розовый погрузил пехоту своей армии на корабли и двинул войска к Брянску. И – взял его штурмом после пятидневной осады. После чего продолжил путь вниз по Десне и последовательно захватил Новгород-Северский и Чернигов. После этих успехов его насмешливое прозвище Розовый сменилось на уважительное – Стратег.

Все три города (и некоторое количество замков) были взяты практически одинаково – внезапным штурмом на узком участке после короткой осады. Реально осада длилась до того момента, пока не оканчивалась сборка (строительство) штурмовых помостов, по которым тяжелая пехота амазонок поднималась на стены и захватывала их. Во многом её успехи определялись слабостью укреплений занятых городов, нехваткой в них артиллерии и нежеланием большинства населения сражаться против язычников. Но и недооценивать сложность этих штурмов тоже не следует, поскольку эти факторы действовали во всех предыдущих войнах, но тогда ни осады, ни штурмы успеха не имели. В 1513-1514 годах тяжелая пехота амазонок спела свою «лебединую песню». В последний раз механика превзошла химию – баллисты, катапульты, осадные башни, вороты, тараны и штурмовые помосты переселили порох.

Каждый раз повторялось одно и тоже.

Ночью, в темноте штурмовые помосты пододвигали максимально близко к стене и оставляли на земле. Утром девять баллист забрасывали на стену крючья с цепями, тянущимися к помостам. Несколько тысяч мужиков из числа татар и рязанцев (иногда – реквизированные лошади и волы) тянули эти цепи, поднимая помосты вверх. Некоторые из крюков в этот момент срывались – и люди валились, нередко ломая руки, ноги и ребра, но большая часть держалась крепко (впиваясь в твердое дерево стен все глубже). И вот – вставал первый помост и по нему вперед бежали «черепахи» амазонок. Терциями по 50 человек они поднимались на стены и начинали продвигаться по ним. Максимум, что успевали сделать обороняющиеся – это один выстрел из пушки. Причем, как правило, – мимо. За те 10-15 минут пока вставали помосты, подкрепления на этот участок ещё не добегали. А дальше было еще проще – разрозненно вступавшие в бой, не имевшие единого вооружения, да и не горящие желанием драться (в основном) отряды попросту сметались амазонками со стен. Более сложной задачей оказывалось не допустить грабежей и убийств после падения города. А через несколько дней был марш. Уже традиционный марш амазонок. И снова:

Глухая черная броня, красные плащи, метущие почти по самой земле, посеребренные навершия и гребни шлемов (естественно – просто светлая сталь). И, глухой мерный топот. И, равнение – четкий правильный строй. И неслышимые команды. И неизменно внезапное четкое снятие шлемов. И лица…. Молодые девичьи лица, высокие одинаковые прически. Ожившая легенда. …

Когда-то, в 1380 они точно также прошли через Москву, а затем покрыли себя славой в битве с Мамаем. Сейчас они показывали свое возвращение. Блестящий психологический шаг – на занятых черниговских землях мятежей не было.

Единственная заминка возникла под Путивлем. С каменных его стен сорвались все крючья. И, соответственно, упали все помосты. Их ремонт затянулся больше чем на месяц, и все это время амазонки стояли под городом. А большая часть южных войск была отправлена Стратегом в рейд, который возглавил его младший брат – Игорь Огненный. Ему удалось изгоном взять Киев, в котором он не смог удержать своих всадников от грабежа. Когда об этом стало известно Игорю Стратегу случился большой скандал. Братья орали друг на друга. Старший обвинял младшего в том, что тот допустил этот грабеж в городе, который отец планировал захватить и, тем самым, сделал этот захват крайне проблематичным. Основным доводом было то, что южные земли язычники удерживают только потому, что местное население согласно им подчиняться. Теперь же в любом случае появятся враги – или среди киевлян (и что более важно – в прилегающих районах, которые также были разграблены), или среди южных помещиков и татар. По словам Стратега, Игорь Огненный «подарил» Киев Москве. Результатом стало отстранение третьего из братьев от командования войсками – он вернулся в Тулу.

Спустя неделю ремонт штурмовых средств был закончен и Путивль взяли штурмом. В отличие от остальных укреплений, захваченных Стратегом в 1513 году здесь для закрепления крючьев были использованы не баллисты, а катапульты. Из 9 помостов поднялись только 2 (остальные сорвались), но это не повлияло на исход операции.

С точки зрения тактики ключевым элементом всех этих штурмов стал эффект неожиданности. Место установки помостов определялось в последний момент, сами они подводились к стенам в темное время суток (тревожащие ночные вылазки велись по всему периметру укреплений в течение всего времени осады), заброс крюков и подъем помостов занимали не более четверти часа. В результате в столкновении на стене амазонки имели количественный и качественный перевес (их было больше и они имели лучшее защитное вооружение). Не менее важное значение имели слабость гарнизона (его малочисленность) и слабые укрепления (точнее – устаревшие). Несомненно, что против более современных каменных укреплений с достаточным количеством огнестрельного вооружения данная тактика работала с гораздо меньшим эффектом.

На зимовку языческая армия расположилась в Чернигове. Всю зиму 1513-1514 годов Стратег и Огненный налаживали управление занятыми землями.

Московская армия этим летом снова ходила под Смоленск, и снова безуспешно. На этот раз ею командовал Дмитрий Углицкий (сменивший Михаила Глинского). Войска простояли под городом до морозов, но все равно были вынуждены отойти. Примечательно, что в этой кампании князь Дмитрий впервые проявил себя как очень хороший военачальник. Громкие поражения, которые армии под его командованием терпели несколько раз, многому его научили. Он сумел продержать своих бойцов под Смоленском всю распутицу и при этом не допустил ни голода, ни болезней. (Честно говоря – далеко не факт, что в предыдущих поражениях была его вина, просто он номинально командовал разбитыми армиями).

Несмотря на отход наряда, пехоты и большей части кавалерии, конные отряды продолжали держать Смоленск в состоянии блокады. Сразу после зимы, как только подсохли дороги на крепость была двинута свежая армия. Первоначально её возглавлял Григорий Федорович Давыдов-Челяднин, а летом к ней присоединился и Василий Третий.

Также московские дипломаты смогли убедить Сестрорецкого князя бросить к Смоленску свою великолепную пехоту и Игорь Стратег повел на север свою армию (предположительно уже в тот момент был проведен раздел захваченных земель, по которому Смоленск и Киев отошли к Москве, а Брянск, Новгород-Северский, Чернигов и Путивль достались язычникам).

По дороге Стратег на полтора месяца завяз под Гомелем, где его методы впервые не привели к ожидаемому результату. Нет – сам город был взят обычным способом в обычном темпе, но в нем имелся еще и замок. С высокими каменными стенами. Высокими стенами – а штурмовые помосты не поднимались на угол свыше 30 градусов. И пришлось долго и муторно катапультами и баллистами давить крепостные пушки (к счастью их было немного), а затем рушить ворота. После этого княжич предпочел принять капитуляцию на самых почетных условиях и выпустил гарнизон. В этой осаде язычники впервые применили пороховые гранаты (бомбы), которые забрасывались при помощи баллист (реже – катапульт).

Только после покоса армия амазонок, уменьшившаяся до десяти тысяч (за счет потерь и оставления гарнизонов) подошла к Смоленску. В это же время Стратег узнал об изменении своего статуса.

Что именно случилось с старшим сыном Паука так и осталось неясным. Все версии сходятся в том, что легкое ранение (практически порез) загноилось и вызвало заражение крови. Но откуда взялся этот порез и почему он воспалился – непонятно. Наиболее распространенной версией является так называемая «библиотечная» версия, согласно которой Игорь Красный случайно порезался затачивая перья для письма (его привычка самому точить карандаши и перья была широко известна). Спустя 10 лет обнаружились неподтвержденные данные, что нож был отравлен.

Был он отравлен, был. У жрецов убитых по приказу Игоря Паука были преданные последователи…. Добраться до самого князя они не смогли (тот не покидал свою резиденцию, будучи не в состоянии ходить), а вот его сыновей «проредили» основательно. Наследники причастные к реформам (неоцененным высшим жречеством) и готовые их продолжать были убиты.

Но в 1514 году никаких подозрений еще не возникло. Первую смерть посчитали обычным несчастным случаем.

Игорь Красный скончался в двадцать лет. Три с лишним года отец целенаправленно готовил из него своего наследника, готовил успешно…. Теперь приходилось передавать трон второму сыну. Игорю Стратегу, их которого Паук все эти годы старательно выдавливал амбиции, направляя их в иную сферу (стараясь избежать конкуренции между сыновьями он старшего делал князем, а второго – военачальником). Появлялась и другая проблема – третий сын становился вторым. Пока между Огненным и троном стоял Стратег проблем не было (захватить власть в обход брата легкомысленный, импульсивный и подверженный чужому влиянию третий сын Паука не мог), но сейчас, когда он оказывался вблизи от престола – ситуация менялась. Причем желания Огненного уже не играли никакой роли – он был управляем. И потому приходилось решать сложную задачу – делать князя из полководца, и учить легкомысленного юношу просчитывать последствия своих шагов.

Предположительно в этот момент Игорь Шестой отказался от своих планов по реформированию системы наследования в княжестве. По крайней мере больше он не «засвечивал» своих сыновей (не назначал их на ключевые должности).

Итак, в июле 1514 года Игорь Стратег узнал, что он стал наследником трона. Одновременно с этим он получил предписание сдать армию младшему брату и прибыть в Сестрорецк. Однако, он не стал выполнять это распоряжение, решив сначала захватить Смоленск. Поскольку именно он возглавлял сестрорецкую армию, находившуюся под городом (по крайней мере формально), спорить с ним никто не стал. На этот момент его войско состояло из 10 тысяч амазонок, двух тысяч пеших наемников и тысячи белевских и тульских татар. Спустя еще два дня к Смоленску подошла еще одна тысяча, которую привел его брат.

Смоленск уже был самой мощной крепостью на московско-литовской границе. О его стены неоднократно разбивались московские войска. В каждой войне они уходили далеко на запад, но по миру были вынуждены отдавать все захваты – потому что Смоленск стоял. И в этой – уже две осады было отбито. И именно поэтому Игорь Стратег Розовый считал, что перед отъездом к отцу обязан взять эту крепость. Это было для него вызовом, проверкой его способностей. Он уперся.

Он может умереть на городской стене,

Но раньше должен на неё подняться.

При осаде Смоленска язычники впервые для себя применили тактику медленного и непрерывного штурма. Они отказались от своих старых методов, поскольку из-за высоты и отвесности стен амазонки не смогли провести атаку при помощи штурмовых помостов (даже не пытались их применить). Вместо этого Стратег медленно и неуклонно пододвигал к стенам баллисты и катапульты. Это движение затянулось более чем на неделю и всю эту неделю на их участке атаки крайне активно подавлялись крепостные пушки. Используя более высокую точность и скорострельность баллист по сравнению с пушками, амазонки постепенно «выбивали» орудия установленные на стене. Позже подобным способом были подавлены и катапульты. При этом использовались преимущественно «гранаты» — глиняные и металлические сферы начиненные порохом («ноу-хау» Стратега, массово примененное амазонками в 1513-1514 годах).

Только подавив все «огневые точки» на этом участке крепостных стен, язычники начали собственно штурм. При этом особое внимание было уделено подавлению орудий ведущих фланкирующий огонь. Их также забрасывали гранатами.

Сама же атака велась «по старинке» с использованием лестниц. На стенах завязался упорный бой и Игорь Стратег лично повел на приступ амазонок, подкрепляя наемников начинавших атаку. Язычники лезли по лестницам густо и зло, но на галереях возникла заминка и княжич решил подняться на стену. Когда он оказался наверху его подчиненные уже нашли решение вставшей перед ними проблемы и частично её преодолели. Оказалось, что гранаты ранее выбивавшие огневые точки на стене разрушили заметную часть галерей и атакующим долгое время не удавалось сконцентрировать силы на ключевых направлениях – у лестниц и башен. Однако к этому моменту амазонки смогли ворваться на одну из двух ключевых башен и лезли на вторую. Параллельно с этим язычники стали спускаться со стены в город при помощи подручных средств, облегчая захват лестниц. Исход боя за стену был решен.

В этот-то момент случайной стрелой с еще незанятой башни и был убит Игорь Стратег. Второй сын и второй наследник Игоря Шестого. Талантливый (если не сказать гениальный) полководец и непонятно какой правитель. Человек, которому приписывают воссоздание тяжелой пехоты амазонок и выведению её на пик силы….

Следующим наследником трона становился Игорь Огненный (Золотой), непригодный к правлению совершенно. Рядом с отцом и братьями он казался сосредоточением доброжелательности и люди тянулись к нему, но при этом он был слишком подвержен чужому влиянию. Поэтому Паук начал готовить своего четвертого сына – холодного, бесстрастного аналитика, в восемнадцать лет блестяще руководившим сложным карельским регионом, управлять «оставаясь в тени».

А под Смоленском на приступ вслед за язычниками пошли и московские дружины, еще на двух участках сумевшие подняться на стену. В этот-то момент смольняне и выкинули белый флаг, признавая свое поражение. Ключевой город пал.

Даже сдавшийся, Смоленск продолжал вредить Московскому государству. Моментально начался конфликт по вопросу его принадлежности. Он был необходим Василию Московскому, но у Игоря Сестрорецкого при штурме погиб сын и наследник, а Михаил Глинский считал, что из него получится прекрасный удельный Смоленский князь. Московский государь решил оставить его себе.

В последующем Паук смог выторговать себе неплохую компенсацию, а Глинский остался ни с чем (в смысле – не стал удельным князем). Но, несмотря на это, Василий по-прежнему продолжал ему доверять, что и доказал назначив командовать войском посланным в набег на Литву. Оно шло на территории мало затронутые войной и потому участие в этом рейде обещало огромную добычу бойцам и тем более – командиру. Московские князья неоднократно награждали таким образом своих подданных – позволяя им набрать огромную добычу. Но князь Михаил воспринял подобное назначение как понижение. А то что в его отряд дворяне стали стремиться – как признак доверия к себе лично. Сочетание этих событий – обиды на Василия Третьего и переоценка собственного влияния – привели к тому, что Глинский начал переговоры с Сигизмундом Литовским.

Когда об этом узнали его подчиненные (князь особо не скрывал факта переговоров), Глинского незамедлительно схватили. Ключевую роль в раскрытии переговоров сыграли братья князья Булгаковы (из рода Гедиминовичей, старший из них стал основателем династии Голицыных), а арест произвел боярин Иван Андреевич Челяднин. Он же доставил Глинского к государю. Поскольку изгонная рать осталась без командира, а Михаил Голица-Булгаков и Иван Челяднин имели сопоставимую знатность и боевой опыт и не готовы были подчиняться друг другу, из Смоленска был выслан новый командующий – боярин Григорий Федорович Давыдов-Челяднин. С ним же отправился и крупный отряд Сестрорецкого княжества в количестве двух тысяч рязанцев и белевских татар во главе с княжичем Игорем Огненным. Последнего охраняли четыре сотни амазонок.

В результате русское конное войско достигло семнадцати тысяч бойцов. Эта численность определяется достаточно условно – исходя из числа воевод в нем. В тот период московский воевода командовал отрядом в 500 – 1500 воинов (точнее – примерно в 500 дворян и неизвестное число боевых холопов). В среднем в дворянской коннице было поровну помещиков и холопов, но поскольку в набег старательно отбирались наиболее богатые будет корректно увеличить число холопов вдвое.

Основу армии составляли отряды набранные более года назад на Новгородских землях. Первоначально её возглавлял князь Василий Шуйский (с сентября 1513 до сентября 1514 года). С началом нового года (на Москве новый год начинался первого сентября) её командование сменили почти полностью. Остался только князь Иван Темка Ростовский (основатель рода Темкиных-Ростовских). Среди новых командиров старшими были князья Булгаковы и князь Иван Темка Ростовский. К ним присоединились войска посланные из Смоленска во главе с Иваном Челядниным и князем Иваном Дмитриевичем Пронским. Интересным моментом стало то, что к армии прибыл дворянин Дмитрий Васильевич Китаев, а вместе с Шуйским отбыл князь Дмитрий Васильевич Китаев Новосильцев. Прибывший Григорий Федорович армию несколько реформировал и она приняла окончательный вид.

Передовой полк возглавляли князья Иван Темка Ростовский и Никита Оболенский (Хромой). Полк правой руки – князь Михаил Голица-Булгаков с Дмитрием Булгаковым и князь Андрей Булгаков (для Дмитрия это был первый поход и он ничем не командовал, а был «при братьях»). Эти два полка полностью состояли из новгородцев. Полк левой руки получился смешанным. В него вошли как новгородцы во главе с князем Андреем Михайловичем Оболенским (Дурнем), так и муромские татары Сивиндук-мурзы сына князя Мадиха с Дмитрием Китаевым (обычная практика для русского войска – в каждый иноземный отряд назначался боярин или дворянин для передачи распоряжений). Центр составили отряды пришедшие из-под Смоленска – князя Ивана Пронского и Ивана Челяднина. В резерве же оказались полки князей Бориса Ромодановского и Ивана Семейки-Ярославского (необходимо заметить, что участие этих двух воевод в данном походе впоследствии не подтверждалось – по одной из двух причин – или потому что они не успели присоединиться к войску, или из-за неудачи похода). Отряд Игоря Огненного составлял отдельный (и последний) полк.

9-11 московских воевод, сестрорецкий княжич и семнадцать тысяч клинков. Только конница. Без пехоты, без артиллерии, без обоза.

Перед своим арестом князь Глинский успел передать противнику некоторую информацию. И в частности о том, что большая часть московской армии распущена по домам, а сестрорецкие амазонки и языческая пехота ушли на север (эта изгонная рать оставалась единственной боеспособной частью). Литовцы сначала даже не поверили в это сообщение, и только гетман князь Острожский, более десяти лет проведший в Москве и изучивший тактику русских воевод, убедил короля в его истинности. Перед ними открывалась возможность внезапным ударом вернуть Смоленск. В качестве подготовительного этапа к этому были установлены связи с пролитовской партией в городе и начат сбор войск.

В этот момент Литва и Польша собрали в кулак свою самую крупную армию за все время войны. Основой её частью стала большая часть литовского посполитого рушения – двенадцать тысяч из двадцати имевшихся на начало войны (меньшая часть была уничтожена, большая действовала на других направлениях). К ним присоединились наемные польские гусарские роты в количестве двух тысяч копий (отборная тяжелая конница) и три тысяч наемной пехоты (найм также был оплачен Польшей). Плюс в армии имелось несколько десятков орудий с обслуживающим персоналом. Из этих войск гетман оставил для охраны короля Сигизмунда четыре тысячи всадников, а сам с оставшимися тринадцатью тысячами и всей артиллерией направился к Смоленску.

Близ Орши обе армии столкнулись, что стало неожиданностью для обеих сторон. Григорий Федорович решил повторить победный бой 1500го года, в котором князь Острожский был разгромлен и пленен. Для этого он отступил от реки, чтобы дать литовцам возможность переправиться, планируя позже опрокинуть их и прижать к реке. Но и гетман помнил этот бой и потому начал переправу не на одном участке, а на двух. Помимо известных всем бродов литвины быстро навели наплавной мост, по которому и перебрались пехота и артиллерия. При этом Давыдов-Челяднин неудачно выбрал место своего расположения и не видел этого места. Холм, на котором он расположился, господствовал над местностью, однако перелески и рощи закрывали не только место переправы, но и позиции полка правой руки.

В результате переправу пехоты и артиллерии увидели только братья Булгаковы. Понимая что укрепившаяся пехота с пушками может стать непреодолимой преградой, князь Михаил Голица повел своих воинов в атаку. Он рассчитывал опрокинуть пехотинцев, отсечь их от моста и в дальнейшем расстроить остальную часть литовской армии. Сделать это ему не удалось, пехота отступала, но очень медленно. За это время Острожский сумел перебросить на свой левый фланг польские наемные роты, которые сильным ударом отбросили русских. Тем временем Григорий Федорович ждал пока остальная литовская кавалерия закончит переправляться (он хотел её именно уничтожить, а не отбросить). Таким образом получилось что правый фланг русского войска вел бой отдельный от остальной армии.

Главные русские силы пошли в наступление только после того, как противник закончил переправу. В этот момент литвины уже не могли отступить и Челяднину казалось что он контролирует ситуацию. Однако сопротивление которое оказали враги и неучастие в атаке полка правой руки (который в этот момент Михаил и Андрей Булгаковы перестраивали после неудачи) стали для него неприятными сюрпризами. Чтобы переломить ситуацию Григорий Федорович на стыке центра и левого фланга ввел в бой передовой полк. После этого литовцы стали откатываться. Казалось, что несмотря ни на что русские одерживают победу, тем более что в резерве оставались еще оставались сестрорецкие отряды и сотня «двора» (отборные московские части придававшиеся главным воеводам) и ожидался подход резервных полков Ромодановского и Ярославского. Развивая успех в наступление был послан Игорь Огненный, но еще до вступления его отряда в бой ситуация снова изменилась.

Проведший долгие годы в московском плену, неоднократно проанализировавший свое поражение под Дорогобужем (на реке Ведрошь) гетман князь Острожский прекрасно подготовился к этому бою. Он был уверен в том, что москвичи позволят ему переправиться, он знал что они нанесут главный удар на флангах и постараются отсечь от переправ и прижать к реке. И именно поэтому на одном фланге он сосредоточил всю свою пехоту, которая должна была отбить удар конницы, а на другом подготовил артиллерийскую засаду. Несогласованная атака русского войска стала приятным сюрпризом, позволившим использовать лучшую его конницу сначала против одного полка, а затем перевести её на другой фланг. И сейчас у князя все было готово для внезапного контрудара. Отступавшая литовская кавалерия заманила русскую конницу под огонь пушек. Залп нескольких десятков орудий был внезапен и имел страшные последствия для русских. Причем основной урон нанес даже не сам залп, который убил несколько сотен всадников (в частности ядром был убит князь Иван Темка Ростовский), а паника охватившая дворянское войско. И именно в этот момент в атаку пошли польские наемные роты (те самые которые перед этим отбросили правый фланг москвичей). Они разрезали русское войско, прижимая большую его часть к обрывам и обращая в бегство остальных (в этот момент в бегство обратился князь Никита Оболенский). Ситуацию усугубило то, что Григорий Федорович Давыдов Челяднин на некоторое время оказался шокирован внезапным изменением ситуации и потерял управление войсками, а с рядом ним не оказалось никого из воевод (хоть какие-то распоряжения он стал отдавать только после того как на холм поднялся Иван Челяднин и вывел своего родственника из ступора).

И в этот момент перед атакующими гусарами оказались языческие отряды.

В стороны, расступитесь! Да раздайтесь же!! Все, кажется, вырвались – москвичей спереди больше нет… Неужели атака сорвана? Посмотреть по сторонам, назад. Так, рязанцы завязли, татары шли за ними – они не успевают. Неважно… придется рубиться в одиночку. Противник? Гусары…. Плохо. Это не почты и не рушение, это ветераны. Строй? Плотный. Пространства для отступления почти нет…. Кажется нас раздавят – у них копья длиннее и доспех не хуже….

Что сестры? Хоть что-то приятное – успели строй развернуть. Блин, но залп будет только один, развернется только одна линия. А потом придется или атаковать, или бежать. Если побежим… далеко уйти не удастся… А в атаке погибнет каждая третья. …Не хочу….

Так, первая линия дала залп, развернулись девочки, отходят. Если по уму то мы тоже должны стрелять, но место, место – нет его. Некуда отходить для еще одного разворота. Ну же щель, разрыв в строю, пролом – что угодно…

Пол жизни отдам, только пусть в гусарском строю щель появится. И не абы какая – вон одиночные уже видны, не зря три бригады из арбалетов били. Нет, нужно чтобы минимум два коня вошли без столкновения, а лучше – четыре, как по стандартам положено. Ну же Звездочка, ходу, ходу не снижай аллюр. Знаю я, что ты не хочешь на препятствие идти. Мы конечно, коней своих через стога гоняем, приучая ходить на препятствия на полном ходу, но инстинкты преодолеть.… Все понимаю, потому и ищу разрыв в строю врагов…

ЕСТЬ!!! Есть дыра! Три всадника входят уже сейчас, справа лошадь без всадника, слева одинокий гусар и за ним тоже никого. Что в глубине? Неважно – бьем, бьем, бьем. А в глубине – терпимо – двое. Рабочий такой пролом. Конечно, если в нормальной ситуации – никогда бы я сестер в такой прорыв не повела, минимум четверка входить в строй должна еще до начала атаки. Но место, место – нет места для еще одного залпа и разворота.

Сигнал. Смешно. Уже двадцать лет девчонок вожу в атаки и каждый раз боюсь свиснуть в эту трубку раньше чем нужно. Хорошая конечно штука, хвала Афине и Йомале, в любом шуме слышно – тем кто знает, а незнакомые с ней и не понимают.

Сбиваем клин колено к колену. Касание справа… слева…. Больно, но ладно. Еще спрашивали белёвцы – почему у нас на ногах такие доспехи странные – вот поэтому. Даже сквозь металл давление ощущается. Обернуться бы надо, но некогда. Теперь только надеяться, что сестры за нашей четверкой пристроиться успеют. Блин, все не по правилам делать приходится – не должна я на острие клина находиться….

Сближаемся, сближаемся – сейчас удар пойти должен. Здорово! Лошадь без всадника в сторону бросается – боится против строя оказаться. Уже четверо входим. Так что там гусар слева? На него минимум две пики уже направлены, а вот что дальше? Пристроилась еще четверка или нет? Вроде в бригаде только ветераны, новеньких нет, да и по шуму вроде все на места встали, но вдруг? Пик не вижу!!

Падает, падает эта сволочь!! Кто это у нас такая умница – выстрелить успела? Рискнула, конечно, не по правилам поступила, но угадала. Требуется конечно ей втык сделать, но не буду – победителей все-таки не судят (хоть и требуют учителя, но с опытом понимаешь, что без риска никак).

Вошли! Ворвались в строй ляхов! Без сопротивления в прорыв пошли. Дальше проще – против нашего тарана никто не устоит. И не потому что мы так сильны – просто сомкнуться не успеют. Так, противник – пикой его. Отбил. Мою отбил, а еще две – нет. Ну же, расходитесь быстрее, сволочи. Прорвались мы, прорвались – не помешаете вы этому. Никак. Только погибнуть можете и у нас кое-кого убить – а потому проваливайте.

*…

Прошли. Пика – в щепки. Лицо в крови. Нашлись таки у них гордецы – упрямцы. В одиночку против четверки драться рискнули. Ну и результат ясен. Теперь вперед, вперед, вперед. Надо место освободить для сестер.*

Все, обгоняют. Теперь осмотреться. Мои трое уже сомкнулись, лошадей и плечи подставили – можно вставать. Что там вокруг происходит?

Так, Светла поднялась. Молодец девочка. Меня и погубить могли, поэтому правильно она выскочила. А вот это – неверно. Куда она смотрит? Конечно, учили первым делом назад оглянуться, но ведь и самой думать надо!!! Сзади сестер нет, в лучшем случае рязанцы с татарами, а их не жалко. А вот спереди и контрудар пойти может, и пушки эти чертовы.

Так – спереди чисто, пушки еще не готовы, резервов у Литвы тоже не видать. Можно и оглянуться. А там хреново все. Рязанцы завязли, а московитов к обрывам прижимают, прижали уже…. Светла руку вверх бросила, нет – меня заметила. В седло опускается, не хочет командовать. А это кто еще выскочил? Охрана княжича? Что этим гвардейкам-то надо? Неужели покомандовать хочется?

Княжич! С ним что? Совсем забыла…. Кого-то они прикрывают – значит жив. Разве что ранен. Терпимо.

Все, хватит думать. Пора решение принимать, а то стрелой снимут. Варианты – продолжить атаку или развернуться. Если развернуться – ударить по центру или спасать Оболенского? Спасать Оболенского – охватом или отбросить ляхов от оврагов?

Без вариантов. Уходим налево и бьем клином вдоль оврагов. Отбросим гусар к центру. Там и резервы, там и правый фланг поддержать должен.

Сигнал.

Они еще не развернулись, можно без арбалетов обойтись, да и клин плотный сбивать не надо. Хотя и сбиваем – потом могут помешать. На острие теперь другая бригада – у них пики целые.

Удар. Врываемся в строй. Приятно в спину бить. Так, это что за водоворот возник. Развернулся кто-то. Сволочь. Да что Вы возитесь. Нет времени разбираться с ним. Хорошо рубится гад. Идем на него. Удар. Еще удар. И как успел Нику встретить? Неужели против четверок рубиться умеет? А если так? Удар. Парирую. Лета падает. Нет времени, быстрее с этой сволочью кончать нужно. Откуда тут этот мастер клинка взялся? И в глубине строя ведь.

Все время вышло – пора его валить иначе, к нему остальные подтянутся и кровью мы умоемся. Удар. Еще удар. Мимо. Мимо. Еще удар. Что это? Кровь? Моя? Его!!! Нет времени. Не хочу…. А придется. Иначе девочек погублю.

Ну же – открылась я. Бей, гаденыш. Колет.

Вижу как по выставленной руке бьет Красава. Что, не ожидал? Учат нас этому!

Откуда эта слабость? Умираю? Я? ...........

.......................

Встречай меня Мара.

(Последний удар безвестного польского шляхтича пробил доспех. Он действительно оказался мастером клинка. Командир отряда амазонок погибла.)

Этот двойной проход через строй латников спас русский левый фланг, но положение все равно оставалось крайне тяжелым. Михаил Голица-Булгаков только-только остановил свой Полк и начал приводить его в порядок. Резервный полк Ромодановского и Ярославского еще не подошел. Из резервов у русских оставалась только одна сотня. Пусть это и была сотня двора – она была последней. Остатки передового полка после смерти Ивана Темки Ростовского бежали с поля боя. Никита Оболенский или был сметен бегущими, или возглавил их бегство. Самым неприятным было то, что большая часть русских воевод – Иван Пронский, Андрей Оболенский, Сивиндук Мадихович, Дмитрий Китаев и Игорь Огненный оказались отрезаны. Они пытались привести в порядок левый фланг (полки левой руки, сестрорецкий и большую часть большого), но не успевали это сделать.

А на холме тем временем Иван Андреевич Челяднин пытался организовать контратаку. Его старший родственник приказал ему держаться, а при невозможности – отступить, сам же Григорий Федорович ускакал навстречу Резервному полку, дабы ускорить его подход. Боярин Иван повел в атаку сотню двора. Элиту московского войска. На 1514 год к двору были приписаны всего 220 дворян. Лучших московских рубак, при этом на хороших конях и в прекрасных доспехах. Им не впервой было решать исход боя и они пошли вперед надеясь победить. Вот только навстречу им шли шесть тысяч литовских всадников под командованием Радзивилла (к этому моменту князь Острожский уже успел упорядочить войска потрепанные в рубке против русского левого фланга еще до артиллерийского залпа и бросить в наступление те отряды которые перестроились первыми – шесть тысяч из восьми). И, к несчастью, Михаил Голица Булгаков из-за холма не видел происходящего и его относительно готовый к бою полк продолжал перестраиваться. А вот собравшиеся вместе князья Огненный, Пронский и раненный Андрей Оболенский – видели. И, несмотря на сопротивление Ивана Пронского, говорившего о самоубийственности атаки перемешанными плохо управляемыми отрядами, приняли решение поддержать удар Челяднина.

Этот отчаянный удар, несмотря ни на что, все-таки смог остановить литовскую конницу и отбросить её. Пусть и очень дорогой ценой, но они продержались до того момента как князья Булгаковы бросили в бой свои полки. После этого войска Острожского снова начали отступать. Казалось, что удача в очередной раз повернулась к русским. Сразу на двух участках им удалось прорвать литовский строй.

И тут снова сказалось наличие у литовцев пехоты и артиллерии. Двигавшаяся вперед русская конница снова попала под артиллерийский залп, после которого снова начался хаос. Рвущийся вперед Игорь Огненный был тяжело ранен и через несколько минут умер от потери крови. Под самыми опытными воеводами – Челядниным и старшим Булгаковым убило лошадей, вскоре они были схвачены литовцами. И ко всему на поле боя больше не оставалось резервов. В такой ситуации Иван Пронский и Андрей Булгаков независимо друг от друга приняли решение отступить.

Поражение было страшным. Из тринадцати «начальствующих чинов» принимавших участие в битве погибло трое (князь Иван Темка Ростовский и Игорь Огненный погибли в самом бою, а Андрей Оболенский умер от ран сразу после боя), еще трое попали в плен (Дмитрий Китаев, Иван Челяднин и князь Михаил Голица Булгаков). Отборные части – сотня двора и тактический отряд амазонок были уничтожены полностью. Около трех сотен русских дворян оказалось в плену (два года спустя в плену непосредственно у короля насчитали 159 человек).

Но и литовцы заплатили за эту победу очень высокую цену. Острожский потерял половину войска. На следующий день у него оставалось только шесть тысяч бойцов способных продолжать поход. Гусарские роты действовавшие на самых горячих участках боя потеряли более половины своего состава (только убитыми свыше пятисот).

Тем временем Андрей с Дмитрием Булгаковы, Иван Пронский и Сивиндук-мурза смогли собрать отошедшие части и соединиться с Резервным полком. Русское войско все еще сохраняло численный перевес над литвинами, хоть и меньший чем до начала боя. Соотношение 17 против 13 (или 14 против 13 если не считать отряды Ромодановского и Ярославского князей, не успевшие подойти) сменилось на 7 против 6 (и тут уже учитывались все русские войска изгонной рати). Но моральное состояние войска было подавленным. В результате ударная группировка Острожского (те самые шесть тысяч клинков) была потеряна и смогла беспрепятственно выйти к Смоленску.

Однако князь Шуйский остававшийся воеводой в городе к этому моменту раскрыл заговор и повесил большую часть его участников. Уцелел только их лидер епископ Варсонофий, которого пощадили как духовное лицо, но сослали в подмосковный монастырь. Гетман Острожский ничего не смог сделать и был вынужден отступить.

А король Сигизмунд тем временем стремился воспользоваться плодами для чего раздувал её значение. Так, в частности в письмах папе и европейским монархам он увеличивал численность войск с обеих сторон, насчитывая у русских восемьдесят тысяч. Тем самым он заявлял, что разгромлена вся московская армия (Василий двинул против Смоленска примерно такие силы). Ему удалось добиться многого. И главным стало то, что Австрийский монарх поверил в это и не решился начать войну против Польско-Литовского государства.

А на востоке война продолжалась.

Увы, господа. Как я не старался — изменить исход этого боя на что-либо лучшее для России невозможно.

Если выпоняются два условия:

1. Острожский воюет на стороне Литвы.

2. бой происходит осенью после летнего взятия Смоленска при живом Михаиле Глинском

   Русская армия все равно проиграет.

   Вывод.

   Глинский будет рассчитывать на создание Смоленского удельного княжества для себя. Василий этого не допустит (одно дело если Глинский сам город возьмет, и другое — когда войска Великого князя). Но захочет обиду Глинского "затушить" и даст ему изгонную рать.

   Назначения проводятся в августе и вступают в силу с сентября. Все серьезные воеводы будут распределены в этот момент и разъедутся по своим войскам. Аксиома русской тактики.

   После летнего взятия Смоленска пехота и значительная часть конницы будут распущены по домам. Аксиома русской тактики. Останутся только "прикрывающие" и изгонные армии.

   Глинский (обиженный!) неизбежно задумает переметнуться на сторону короля (это в его характере — авантюрист). Если переговоры не будут вскрыты — свою армию он подставит и её уничтожат. Если переговоры вскроются — то его арестуют.

   Потребуется назначить новго командира изгонной армии. Все серьезные воеводы уже разъехались. И назначен будет "придворный генералиссимус" типа Даыдова Челяднина. Он пойдет именно обогощаться, а не воевать всерьез. Т.е. военных талантов от него ожидать нельзя.

   Столкнувшись с литовским войском он увидит перевес в кавалерии и решит дать бой. Литовская пехота считается крайне слобой и неспособной сопротивлятся дворянской коннице. (В моей АИ уважают сестрорецкую пехоту, но не более). А у Острожского три тысячи немецких наемников. Ландскнехтов с опытом европейских войн. И удар конницы они выдержат.

   Точно также никто в московском войске не сможет предположить использования артиллерии в полевом сражении (не применялось подобное в Европе пока что).

   Уже этого достаточно для поражения.

   А тут еще и отсутствие талантов у командира...

Радуга пишет:

Единственная заминка возникла под Путивлем. С каменных его стен сорвались все крючья

Проблемка, каменная крепость в Путивле (с 1593 г. РИ), да и литовцы не увлекались каменными

крепостями на левом берегу Днепра, традиционные деревянные как и на Северо-Востоке (или это

альтернативные крепости?)

Вал пишет:

Проблемка

Мой ляп...

Значит это АИ крепость пусть будет... (Мне СТратега надо привязать к Путивлю, чтоб к Киеву не пустить).

Или валы там сделать повыше чем у прочих крепостей?.... Чтоб помосты слишком отвесно вставали....

Радуга пишет:

Значит это АИ крепость пусть будет...

Да нет в принципе более агрессивный сосед в Верховских княжествах мог литовцев подвинуть

на серьезные укрепления (к вопрсу об альтернативе)...

Радуга пишет:

Или валы там сделать повыше чем у прочих крепостей?.... Чтоб помосты слишком отвесно вставали....

Забыл сказать Путивль был расположен на возвышенности (примерно метров 40 рядом с р.Сейм),

уточню литовская крепость располагалась именно там...

Какое-то моровое поветрие право... Три сына за три месяца не перебор ли? Само по себе это очень маловероятно.

Den пишет:

Три сына за три месяца не перебор ли? Само по себе это очень маловероятно.

Шесть.

Их погибнет шесть.

Для верующих — Паук оскорбил богов. И заслужил кару.

Для неверующих — однако ведь гибли и в РИ. И в большем количестве. ЕМНИП в Шотландии за год одна дворянская семья потеряла девять сыновей. На Руси за месяц трое братьев погибало у Оьговичей, на Рязанщине — как-то десяток князей из одной семьи за год умер (родные братья и их сыновья — это степень родства погибших).

Ну и то, что Красного убили свои, а двое остальных на войне были — тоже роль играет.

Вот после смерти пятого сына, когда убийство станет явным — будет несколько смертей в Сестрорецке (Паук проведет расследование и "зачистит" причастных) — и моментально смерти прекратятся.

Радуга пишет:

И в большем количестве. ЕМНИП в Шотландии за год одна дворянская семья потеряла девять сыновей. На Руси за месяц трое братьев погибало у Оьговичей, на Рязанщине — как-то десяток князей из одной семьи за год умер (родные братья и их сыновья — это степень родства погибших).

Ну единичные случаи найти можно не вопрос. Я ж не пишу — невероятно. Маловероятно. Князья и рядовые дворяне это разные моменты. Гибель одномоментно любого количества из одной семьи и поочередно такого же количества тоже разные случаи. Родные братья и двоюродные опять же разница...

В принципе если даже не поминать Богов, а оставаться в рамках АИ можно считать, что идет "искупление" за "счастливое" начало истории княжества.

Кстати второй и третий таки случайно погибли или тоже убийства?

Мне третий не очень правдоподобным кажется. По идее после смерти второго должны оставшегося категорически отозвать в столицу. С соответствующей охраной. Ибо случайности там или нет, а подозревать Паук обязан именно измену...

Den пишет:

подозревать Паук обязан именно измену

тем более он прагматик

krolik пишет:

тем более он прагматик

Именно.

Den пишет:

По идее после смерти второго должны оставшегося категорически отозвать в столицу. С соответствующей охраной.

Тут работает конкретно личность третьего наследника. Он управлять чем-либо категорически не способен.

Поэтому Паук старательно готовит тех кто править вместо Огненного. И в этот момент княжич ему пока не нужен.

Плюс — Стратег умер первого августа, а армия вышла 2-3 сентября.

За это время обернутся по маршруту Смоленск-Сестрорецк-Смоленск достаточно сложно. Плюс время на принятие решения. Плюс — нежелание Огненного уезжать. Поэтому гонец еще раз туда обратно сгонять должен.

Den пишет:

Кстати второй и третий таки случайно погибли или тоже убийства?

Третий — случайно. Он для заговорщиков был приемлимой кандидатурой на трон (ибо подвержен чужому влиянию).

Второй — не совсем. Т.е. убили его литовцы, но покушение готовилось. Убийца находился реди наемников, но ему не удалось подобраться на достаточное расстояние (амазонки берегли своего княжича крайне старательно).

Den пишет:

подозревать Паук обязан именно измену

На основании чего?

1. Люди от болезней умирают. Молодые — тоже. Врачей проверили крайне серьезно, но они не причем. Ту смену, которая охраняла княжича в ключевые моменты — тоже. И тоже мимо. А "шерстить" тех, кто стоял на часах за несколько недель до "царапины" — это паранойя. .

2. То что Стратега амазонки обожали — очевидно. Подтверждается проверкой любой тщательности. (Покушение не состоялось).

3. Смерть Огненного сомнений вообще не вызывает.

   Плюс к этому

   Прагматик не прагматик, но он все-таки верующий. И о том, что у богов есть причины на него гневаться — подозревает.

   Den пишет:

   "искупление" за "счастливое" начало истории княжества.

   Гибель в бою Язычника и Палача. Щита — в результате покушения. Тяжелое ранение Слепого, гибель в боях его бартьев и сестер...

   Неоднократное наследование трона детьми, что привело к неиспользованию множества блестящих возможностей (могли стать независмыми, могли захватиь Хорезм, могли — Казань и все Поволжье).

   Это счастливое?

Господа теперь будет пауза в смертях до 1524.

Потом умрет Ледяной (покушение, но скрытное).

Потом через 3 месяца — Игорь Близнец. И тут будет зацепка. Убийство не удастся выдать за случайность. И все — Паук размотает заговор менее чем за 20 дней.

За это время случайно погибнет Ингварь Близнец (он даже не узнает, что стал наследником).

Кстати, господа.

Если у кого-нибудь есть.

Нужны источники по польско-тевтонской войне 1519-1521/1522 годов и лично по Альбрехту Бранденбуржскому (почему бы не принять покровительство России).

По шведским и датским гражданским войнам 1518-1523 и 1533-1536 годов (что-то у меня есть, но нужно более полное).

По Крестьянской войне в Германии и конкретно по Черному отряду (Флориан Гейер в Сестрорцк уйдет — после поряажения, когда он с 6 сотнями останется ему помогут, и станет там неплохим воеводой). Энегельс в качестве источника — маловато...

Буду весьма благодарен.

Радуга пишет:

Это счастливое?

Да. Даже суперсчастливое. Ибо все это привело согласно вам к "признанию" язычников "своими" прочей Русью. В случае больших успехов на первом этапе их просто вырезали бы на втором.

Ну а отсутствие попыток отделиться это явный авторский (нет не произвол) замысел. Это очевидно и об этой очевидности вам уже говорили.

Радуга пишет:

По шведским и датским гражданским войнам 1518-1523

Грановский у вас есть? Если нет, где-то был в Сети (может Георг ссылку даст). Там о "графской распре" есть некоторые подробности. У Зимина А.А. еще есть упоминание о том, что незадолго до своего свержения Кристиан II просил военной помощи у Василия III против Швеции (но тот занятый войной с Литвой не смог ее оказать).

Леший пишет:

незадолго до своего свержения Кристиан II просил военной помощи у Василия III против Швеции

Жаль.

Стараниями Дена Кристиан 2 становится врагом языческого княжества. Поддерживать Балтийского гегемона может позволить себе либо страна не имеющая там интересов, либо та, которую статус-кво устраивает.

Тем более что в Финляндии гарнизоны сохраняли верность Кристиану (и её занятие Ваза сначала воспримет нормально). Тем более что в Норвегии его также поддерживали — и тоже захват её севера "поймут". И т.д.

А на востоке война продолжалась.

После поражения под Оршей в Москве начали искать виновных. Возникали опасения, что Сестрорецкий князь потребует наказания виновных в таком исходе боя (смерти сына и наследника). Поэтому (а также потому что Григорий Федорович несмотря ни на что оставался крайне влиятельным человеком) крайними назначили Михаила Голицу Булгакова и Ивана Андреевича Челяднина, обвинив их в том, что они не поддержали друг друга. Также виновными назвали недостаточно влиятельных воевод – Пронского и Оболенского. Обозленный этим князь Иван Пронский сорвался и решил отъехать в Сестрорецк. Он отписал на Великого князя все свои вотчины находившиеся вне Сестрорецкого княжества и публично принял язычество. Препятствовать ему не стали.

Боярин Давыдов Челяднин полностью очистил свое имя и доказал свою полезность государству уже через несколько месяцев. Когда в начале 1515 года тяжело заболел князь Иван Серпуховской, Григорий Федорович добился от него завещания в пользу Василия Московского. Зимой же 1515-1516 годов он «уговорил» трех сыновей Федора Ржевского (умершего в декабре 1515 года) отказаться от удельных прав и стать служилыми князьями. В результате его действий весной 1516 года два удельных княжества прекратили свое существование.

Потеряв за два месяца двух сыновей, Паук от войны устранился. Амазонки были отведены на север (на юге остался только один отряд в четыре сотни клинков); южная конница и пятитысячное войско наемников были полностью подчинены московским воеводам. В результате сестрорецкая армия действовавшая против Литвы на главном направлении уменьшилась до 10-15 тысяч бойцов. Это же войско использовалось и для отражения татарских набегов. Василий Московский в этот момент оказался не в состоянии продолжать активные боевые действия, в первую очередь из-за нехватки средств которые были направлены на экстренное восстановление укреплений Смоленска и Киева. Сигизмунд Польский в результате победы под Оршей также был неспособен перейти в наступление (слишком дорогой ценой она была добыта – потраченные средства и войска оказались невосполнимы). В результате война приняла затяжной характер, так как ни одна из сторон не имела заметного превосходства над другой. Поэтому обе стороны принялись искать себе союзников.

В 1515 году умер старый Крымский хан Менгли-Гирей – надежный союзник Ивана Третьего и менее надежный, но все-таки союзник, Василия Третьего. Ему наследовал его сын – Мухаммед-Гирей, который отказался от союза с Москвой и поддержал Литву. В результате с 1516 года Московский и Сестрорецкий князья серьезно озаботились укреплением своих южных границ.

В частности московское правительство стало создавать оборонительную линию по Оке (Калуга – Серпухов – Коломна) и активизировало строительство укреплений в Киеве. Сестрорецкий князь в это время строил засечную линию Белев – Одоев – Рязань – Мещера и линию обороны по Десне и Сейму (Чернигов – Путивль – Рыльск – Курск). Данные оборонительные линии еще не составляли единого целого и потому их можно было обойти, но все равно сыграли ключевую роль в отражении набегов 1517 и 1518 годов.

В 1517 году хан Мухаммед-Гирей направил на Русь двадцатитысячную группировку, которая была разбита в сражении под Тулой. Основной причиной победы стало взаимодействие московских и сестрорецких войск – своевременный подход от Серпухова и вступление в бой московских полков под командованием князя Воротынского. В том же году язычники «вернули долг» успев на помощь отрядам Андрея Булгакова, которого Сигизмунд осадил в Великих Луках. Менее масштабный набег крымских татар в следующем году принес намного больше вреда. Всего лишь один тумен смог обойти обе оборонительные линии язычников (пройдя восточнее Курска они не доходя до Белевских засек повернули на запад) и разграбить Мценск и Карачев. Московские войска под командованием князя Шуйского не смогли или не захотели помочь сестрорецким отрядам. На обратной дороге татар перехватили Курские и Елецкие дружины, которые отбили большую часть полона, но это послужило слабым утешением. Тем не менее два набега подряд закончились поражениями и несколько лет крымцы не рисковали нападать на Русь. Они сосредоточили свои усилия на Казани в которой в 1518 году скончался хан Мухаммед-Эмин и Мухаммед-Гирей смог возвести на трон своего родственника Сагиб-Гирея. Однако борьба за Казань затянулась на несколько лет, поскольку Василий Московский выдвинул своего кандидата – тринадцатилетнего Муромского князя Шах-Али.

В 1518 году скончался князь Семен Калужский и Можайский. Его удельное княжество было упразднено, тем более что ни жены ни детей у него не было (Василий запрещал ему вступать в брак).

Все это время Игорь Шестой посвятил обучению своего нового наследника – Игоря Ледяного. К этому моменту четвертого сына князя уже свыше десяти лет готовили как помощника своим старшим братьям, а не как будущего князя. И в рамках этой подготовки старательно отучали принимать самостоятельные решения по важным вопросам. Анализировать ситуацию он умел прекрасно, принимать неважные или немасштабные решения – просто великолепно, но брать ответственность на себя… от этого его отучили. Иначе говоря из Ледяного вырастили прекрасного боярина и воеводу, но не князя. Теперь приходилось переделывать девятнадцатилетнего человека. Во многом именно этим объясняется излишне авантюрная политика язычников на западном направлении в последующие годы. Не менее важной причиной стала уверенность в собственных силах и значительный экономический (финансовый) перевес над всеми соседними государствами. После того как в самом начале века началась постоянная торговля с Китаем и Средней Азией и была реквизирована большая часть храмовых сокровищ Сестрорецкое княжество на какое-то время стало одним из богатейших государств Европы.

После того как в 1502 году Утмаров решил, что его не устраивает содержать торговые «представительства» в Самарканде и Бухаре совместно с Антеровыми и основал собственные…. После 1506 года в котором в Китай успешно посетили и вернулись два торговых каравана (отправлялось больше, но целых три экспедиции не вернулись)…. Какие могут быть сравнения? С кем? С Москвой? Которая могла торговать только с Персией? И то — только пока в Казани правили союзники? С Польшей и Литвой? Которые к мировой торговле доступа вообще не имели? С Данией? Она – да, могла. Но в ней пылала междоусобная война, но ей противодействовала Ганза и потому в этот момент она была финансово слаба. С Германией? Разделенной на несколько десятков государств, в которой не стихали крестьянские восстания? С Ганзой? Которую разногласия между Бременом и Гамбургом с одной стороны и Любеком с другой уже фактически разделили на две части, которую Кристиан Второй вытеснил из датских проливов, которую уже «попросили» из Англии и Голландии? Несерьезно…. Так и получилось, что в этот момент, в эти несколько десятилетий Сестрорецкое княжество имело средства на финансирование всех своих начинаний.

С 1514 года в Германии непрерывно шли крестьянские восстания. В 1517 году их «подогрел» Мартин Лютер опубликовав 95 тезисов по которым у него были разногласия с католической церковью. Так в Европе началась Реформация, а крестьянские восстания приобрели религиозный оттенок. В 1518 году при помощи агентов сестрорецкого княжества (в первую очередь разведки амазонок – Диких Кошек) в Верхней Швабии возник Красный отряд. Цель его создания была двоякой. Одной из причин стала попытка внедрить в массы языческую идею, другой – желание использовать данный отряд для силовой поддержки. Честно говоря обе запланированные цели остались невыполненными. Пропаганда политеизма имела крайне ограниченный успех, а участвовать в боях против поляков в 1519-1524 годах бунтовщики не захотели (каждый раз когда в этом отряде возникала необходимость оказывалось, что в приемлемые сроки он не успевает дойти из Альпийских предгорий в Пруссию). Тем не менее действия этого Красного отряда спасли жизнь нескольким языческим разведчикам и позволили в 1521 году нанять несколько тысяч швейцарских наемников.

В 1519 году стараниями Василия Московского и Игоря Сестрорецкого магистр Тевтонского ордена Альбрехт Брентонбургский объявил войну Польше и Литве. Однако силы были несоизмеримы и орденское войско было разбито очень быстро. В этой ситуации Игорь Паук был вынужден послать ему крупные подкрепления. Фактически с лета 1519 года войну в Пруссии вели язычники – Орден находился на вторых ролях.

В 1514-1519 годах амазонки смогли сформировать еще два легиона. И снова странный шаг – те легионы, которые Стратег подготовил и успешно применил в боях, были распущены и в бой пошли вновь созданные части. С другой стороны легионы и создавались как сугубо временная структура (все-таки они были ополчением, а не боевыми частями). В Пруссию пошли они и один из боевых прайдов. Также в бой была направлена часть храмовых дружин и наемные отряды.

Переправа в Пруссию настолько крупного войска и его последующее снабжение стали свидетельством успешности действий Игоря Ледяного на посту воеводы – наместника Карелии и Финляндии, а также показателем развития языческой торговли на Балтике. При основании Александрии ни один сестрорецкий купец не вел морскую торговлю с странами Западной Европы (это ганзейцы и датчане приплывали на Ладожское озеро, а не наоборот). Сейчас же у язычников нашлись корабли для переправы десанта. Конечно, помимо своих, пришлось фрахтовать и датские суда. Это было не сложно потому что король Дании был занят войной против шведских сепаратистов и старался не обострять отношения с соседями. Но необходимо учесть и то, что наиболее крупные капиталы на Балтике присутствовали крайне мало, сосредоточившись на налаживании торговых путей в Среднюю Азию и Китай. В частности из трех богатейших семей – Антеровых, Сентрелиных и Утмаровых – первые вообще с Европой не торговали, а вторые имели только один свой корабль. И только Утмаровы содержали на Балтике более – менее приличный флот из десятка судов. Основной объем торговли обеспечивали менее богатые и влиятельные (а следовательно и более мобильные, легкие на подъем и склонные к авантюрам) семьи.

Попыток помешать переправе не было. Сработал и фактор неожиданности и количество отправленных войск. Рижские и Ревельские суда пытавшиеся перехватить эти эскадры и отдельные корабли сами оказались взяты на абордаж (артиллерия еще играла незначительную роль, а в ближнем бою основную роль играют численность, вооружение и подготовка в чем набитые бойцами транспорта имели явный перевес).

Удар нанесенный язычниками в 1519 году был страшен. Удачно комбинируя три фактора – численность и подготовку своей пехоты, действия Диких Кошек и огромные финансовые средства потраченные на взятки гарнизонам, легионы амазонок смогли последовательно взять Эльблонг, Мальборк, Хелмно и Торунь, а также несколько десятков менее значительных замков. Все полевые сражения амазонкам удалось свести вничью. В каждом из них шла война нервов – польская конница надеялась, что пехота дрогнет, а легионы верили, что всадники остановятся или отвернут. В результате все решали лошади, которые отказывались идти на монолитный строй ощетинившийся копьями. Западная Пруссия, занятая поляками не так давно, была ими потеряна.

Это успешное наступление остановили только осенние дожди. К этому моменту язычники и тевтонцы взяли под свой контроль всю Пруссию, отрезав Польшу от Балтики. Верность Сигизмунду сохранял только Данциг, атаку на который Игорь Ледяной счел преждевременной.

Зимой боевые действия не велись. А весной сестрорецкие войска потерпели первую неудачу. Операция по захвату Данцига провалилась. Нет, каждый этап в отдельности был удачен – Дикие Кошки смогли набрать в городе несколько десятков бойцов с которыми захватили ворота. Легион амазонок скрытно подошел к городу…. Вот только между этими событиями прошло двое суток…. Обычная несогласованность – одни были вынуждены выступить раньше по объективным причинам, другие из-за необходимости скрытного подхода на день задержались. А результатом стала гибель нескольких девушек из числа Диких Кошек и бесплодное стояние Третьего легиона под стенами (без осадных орудий). Именно после этого события руководство амазонок приняло решение о создании отряда Диких Рысей – отряда силовой поддержки разведки корпуса. Взаимодействие Кошек и Рысей отрабатывалось и подобных провалов более не возникало.

Еще одним результатом этой неудачи стала потеря инициативы в Пруссии. Летом корабли из Данцига, Риги и Ревеля смогли заблокировать побережье и языческое войско осталось без снабжения. Конечно, реши Паук и Ледяной направить в Пруссию крупные силы, воспрепятствовать этому капитаны Сигизмунда бы не смогли. Но… не направили.

Вместо этого во второй половине 1420 года амазонки и храмовники вторглись на территорию Дании. Сестрорецкий князь (или его сын) решили воспользоваться ситуацией – крупными восстаниями в Швеции и Дании против короля Кристиана Второго.

Бли, нафиг!!!! Что за невезуха. Это все я набрал еще в понедельник. И вчера-сегодня хотел довести до логического конца (1524го года). И ни одной строчки не добавил....

Поскольку до следующего понедельника и так ничего не добавлю — выкладываю неполным куском.

Радуга пишет:

вторглись на территорию Дании

Имеется в виду собственно Дания или Швеция?

Вал пишет:

Имеется в виду собственно Дания или Швеция?

Финляндия, которая в то время является частью Дании.

А также Швеции. Точнее — частью Швеции, которая в свою очередь в 1518-1520 была частью Дании.

Радуга пишет:

Финляндия

Теперь понятно А то привиделись амазонки штурмующие датские острова....

Штурма не будет...

Так отдадут.

Прекрасная ситуация — или Вы дадите нам чуть-чуть земель — все что в Финляндии осталось, север Норвегии и север Швеции (Лапландия), Исландию.... или мы Вашему противнику армию "купим" (деньги у нас есть). А если дадите — эту армию мы купим Вам.

(Вплоть до взятия русскими Казани Сестрорецкое княжество может без особых проблем нанять несколько тысяч швейцарцев или ландскнехтов. До 1528-1530 язычники их даже контролировать могут).

Радуга пишет:

Исландию

А ее то зачем? Толку до конца 19 не предвидится...

Вал пишет:

А ее то зачем? Толку до конца 19 не предвидится

Занятие Датских проливов я считаю невозможным. Максимум — их можно взять на одно поколение, но не удержать.

Т.е. нужна база за ними в которой торговцы смогут отстаиваться во время войны. Ничего блие Исландии не находится.

Точно также нужны порты в которых корабли могут дождаться открытия навигации на Белом море (чтобы в Белоград прийти). У Колы, Нарвика и Тромсе есть огромный минус — там прокормиться достаточно сложно.