Ну и для затравки несколько отрывков из дневника:
1917 год.
6 июня
Какие изумительно бестолковые телеграммы присылает генерал Мальковский, он совершенно не может быть инаркором.
Наштазапом назначен генерал Марков — назначение, которое я не приветствую, нельзя 38-летнего выскочку, неуравновешенного человека, назначать на такой ответственный пост. Какой же может быть из него толк — из командиров полка на пост военачальника нескольких армий. Ни дивизией, ни корпусом не командовал. Я не любил генерала Квецинского, но нельзя же отнять в нем ума, я приветствовал назначение генерала Соковнина. Уже одно то, что он, вероятно, упивается новой своей властью — худо, я помню, как он мучительно завидовал Романовскому, теперь он еще выше него, но все же, как человек, как генерал он неизмеримо ниже.
Вечером ездил в Мясоту в воздухдив к полковнику Шуттингу, хотел послать его в Минск к инвоздухзапу, но оказывается, что заместитель, полковник Гебауер, на нашем фронте и завтра будет в Молодечно.
Послал телеграмму с просьбой заехать.
7 июня
Не могу выехать в 88-й корпус — нет автомобиля, мой 5007 ушел с французами, вот что значит не иметь своего.
Утром был железнодорожный техник, бывший на осмотре позиций новых батарей «В», выяснили вопрос работы тупиков.
Днем был подполковник Гебауер, говорил ему о необходимости получить аэростаты для операций, они не очень торопятся с этим, а между тем без ознакомления с местностью с «колбасы» заблаговременно трудно работать и наблюдать. Вечером ездил на вокзал к железнодорожному инженеру Лидеману выяснить окончательно постройку тупиков.
Целый день в хлопотах, устаю очень — время идет, а между тем мало продвигается вперед все то, что нужно сделать. Да и нервы не те, трудно жить без сознания продуктивности работы — вкладываешь труд, а результатов никаких.
8 июня
Автомобиля все еще нет, застрял, но все же назначаю на завтра. Вожусь все время с наштармом, полковником Шелль и инженерами по поводу тупиков для новых 12-дюймовых пушек.
Сегодня наштарм рассказал, что одна рота 171-й дивизии из полка, который шел на позиции, повернула назад и решила идти в Минск узнать, «почему Временное правительство до сих пор не обнародовало секретных договоров с союзниками». Рота идет без офицеров, которые остались при полку.
В той же 171-й дивизии верховой солдат, проезжая, толкнул офицера, на окрик хоть бы он извинился, солдат ответил что-то неподходящее; офицер выстрелил из револьвера, тяжело ранив солдата. Рота, с которой он шел, избила офицера до смерти.
Ни дисциплины, ни стойкости духа в офицерах. Распад делает большие шаги. Пестрота настроений в частях не постоянная, а переменная. Полк, бывший больным, становится выздоравливающим, и наоборот. Все в зависимости — полк на отдыхе мыслит удовлетворительно, полк должен идти на смену, сейчас же переходит в разряд волнующихся, протестующих и, наконец, сопротивляющихся. От службы, работы люди отказываются, все время проходит в митингах.
При этих условиях подготовка операций невыполнима, да и сама операция висит в воздухе. Предположение, что с началом артиллерийского огня явится воодушевление — продукт добросовестного желания, а не основан на реальной возможности.
Днем получено из фронта, что командарм и я вызываемся завтра к 13 часам в штазап. Едем на автомобилях.
Готовлю разные справочные данные.
...................
21 июня
Вчера вместе с главкозапом приехала из Петрограда депутация в составе члена Исполнительного комитета совета рабочих и солдатских депутатов г-на Соколова (ныне сенатора) и нескольких солдат. Вчера же они проехали во 2-ю Кавказскую гренадерскую дивизию... видимо, уговаривать, но уговоры кончились печально. Депутацию и главным образом г-на Соколова избили и арестовали, не давая даже сделать ему перевязку. Г-н Соколов был освобожден лишь Горийским полком (51-й дивизии), который потребовал освобождения, и в случае неисполнения его требований оставил за собой свободу действий вплоть до применения оружия[1].
Это подействовало отрезвляюще и ночью депутаты были освобождены. У г-на Соколова сильно разбита голова, его били по чем попало, а по голове железными касками (шлемами). Конечно, такое насилие недопустимо, но я очень рад, что господа Совета рабочих и солдатских депутатов на себе испытали всю прелесть разнузданной толпы, плоды их же стараний разложить и развратить армию. Они не слушали, когда им говорили такие люди, как Алексеев, Гурко и много других, они слушали господ поливановых, якубовских, туган-барановичей[2]и прочих прихвостней революции. Вот и дождались результатов на своих шеях. Соколов после избиения сознался — как же тяжело мученикам и героям офицерам. Да об этом никто не заботился, все старались втоптать офицеров в грязь. Где лес рубят — щепки летят, не все им изобретателям приказа № 1 и декларации прав солдата жить сладко, да речи говорить; это хорошо, что избили Соколова, он пользуется, говорят, влиянием в верхах революции... Побольше бы их избили, может, тогда поймут эти насадители свободы, почему во всех странах армия «вне политики». Это страшная сила — грозная, когда дисциплинирована и послушна, и ужасная, когда она ничем не управляется.
[1] Этот случай также описан в книге: Гончаров В.Л. 1917: разложение армии. М.: Вече, 2010. — Документ № 113. Телеграмма сенатора Соколова военному министру от 22 июня 1917 г.
[2] Здесь в нарицательном значении использованы фамилии известных своими демократическими взглядами генерала А. А. Поливанова, полковника Г. А. Якубовича и русского экономиста и социолога, примыкавшего в свое время к «легальному марусизму» М. И. Туган-Барановского, причем две последних фамилии искажены.
................................
6 июля
Особая эра — первый день артиллерийской подготовки. В 5 часов 5 минут, как сообщил комкор 38, был сделан первый выстрел.
К началу стрельбы были поставлены 7-я батарея литера «Г» (наконец-то) во 2-м Кавказском корпусе, 8-я батарея «Г» в 1-м сибирском корпусе, пришедшая два дня назад, и 9-я батарея «Г» штабс-капитана Карпинского (бывший 14-й бригады), пришедшая только вчера[1].
Этим дивизионом командует полковник Болдескул (тоже бывший 14-й бригады).
Целый день по телефону через Беницу собираю сведения о работе артиллерии. В штакоре 1-го Сибирского в Бенице находится дивизиона литера «Г» поручик [Литовцев][2] и к вечеру прибыл управления 203-й бригады прапорщик [...][3]. Они сидят на телефоне и получают сведения от полковника Шелля, который находится при генерале Бодиско.
Днем можно было уже говорить с 38-м корпусом и получить от генерала Мальковского сведения о работе артиллерии 38-го корпуса. С 20-м корпусом (инаркор 2-го Кавказского) до ночи связи не установлено и получено только донесение, что все намеченные на этот день задачи выполнены.
Подготовка идет успешно, проволока просекается чисто, окопы разрушаются.
7 июля
Ночью получил от генерала Шихлинского длинную записку с замечаниями главкозапа, который был на наблюдательном пункте в 38-м корпусе. Существенного ничего, но есть пункты, нарушающие все мои упорные старания убедить корпуса, что разрушить окопы по всей линии нельзя — не хватит орудий, а при наличном числе орудий нельзя из них выпустить нужного числа снарядов, стало быть, надо, характер разрушения должен быть различным на разных участках позиций: против проходов в заграждениях и на фланкирующих фасах разрушение полное, на остальных же в зависимости от их значения или только завалить окопы или даже только держать под огнем.
Главкозап же требует работы тяжелой артиллерии на всем фронте.
Затем и другое требование главкозапа неодобрительно — это усиление огня за два часа до атаки. Усиление огня подчеркивает наш переход в атаку, а усиление его за два часа даст возможность противнику подтянуть резервы как раз ко времени нашей атаки. Кроме того два часа интенсивного огня утомят артиллерийских номеров[4].
[1] Батареи, укомплектованные 203 мм гаубицами Виккерса, по 12 орудий на батарею.
[2] В оригинале фамилия написана неразборчиво.
[3] В оригинале фамилия пропущена. По-видимому, А. М. Сиверс хотел дописать фамилию офицера, но не узнал ее.
[4] А вот так вспоминает этот случай Али-Ага Шихлинский:
«Главнокомандующий мне сказал, что нужно участить стрельбу:
— Прикажите, чтобы артиллеристы стреляли чаще.
Я сказал, что такая стрельба невыгодна:
— Вы видели, какие результаты достигнуты, а при частой стрельбе ухудшится точность стрельбы. Все будет затянуто дымом разрывов снарядов.
Он на это возразил:
— Мы на Юго-Западном фронте так стреляли.
Я ответил:
— Австрийцы бегут и от дыма, но немцев надо повалить. Кроме того, это вызовет большой расход снарядов и преждевременную порчу тяжелых орудий, которые рассчитаны на ограниченное число выстрелов.
Он тогда обратился к начальнику штаба и сказал:
— Профессор, видите, этот артиллерист нас с вами считает дураками. Напишем сами командующему армией, чтобы участили стрельбу.
Я, ни слова не говоря, повернулся и ушел в свой вагон. Через четверть часа я принес им копию депеши, которую послал инспектору артиллерии генералу Сиверсу. Депеша была приблизительно такого содержания:
«Главнокомандующий сегодня посетил артиллерийские позиции. Работой артиллеристов остался отменно доволен, но желает участить стрельбу, чтобы создать музыку в нашем расположении от звуков выстрелов, а в расположении противника — от треска разрывов и легких осколков. Это повысит дух нашей пехоты и подавит дух противника. Предлагаю вам сообщить об этом вашему командующему и инспекторам артиллерии всех трех корпусов, но предостеречь их от излишнего увеличения скорости стрельбы, которая может привести к преждевременной порче дорогих орудий крупных калибров и к излишним расходам снарядов.
Главнокомандующий требует почаще заглядывать в душу нашей пехоты и постоянно учитывать современное состояние ее духа».
Деникин взял эту депешу, прочитал и с улыбкой сказал:
— Профессор, а ведь он лучше нас написал».
Шихлинский А. А. Мои воспоминания. Баку, 1984. С.166.
...........................................
25 октября
Неприятные и тревожные вести: вчера состоялось в Петрограде выступление большевиков. Подробностей пока нет, но, вероятно, хорошего немного. Пронеси, Господи!
Опять волнения, опять работа нервов!
Слепое правительство — умышленно или не умышленно оно вело к этому.
В «Новом времени» от 22-го числа в статье «Предатели России» пишут: «в действиях большевиков вы не найдете сумбурности, напротив — полная согласованность и планомерность... немцы на фронте — большевики в тылу, их выступления совпадают... От бдительности большевиков ничего не ускользает. Ни один город, ни один промышленный центр. России нужно топливо, нужен уголь — поднимаются волнения в Донецком бассейне. России необходим хлеб — Поволжье бунтует, в армии подсчитывают каждый куль зерна, а крестьянам нашептывают — лучше жгите, лучше сгноите, а не давайте ни одного пуда армии. Фронт требует пополнений — большевики уже на местах и доказывают в полках, что покуда власть в их руках, ни один солдат не будет уведен из тыла.
Часто большевикам помогает Правительство... если в каком городе или местечке спокойно, туда непременно направляют взбунтовавшийся или распропагандированный полк и через день порядка как не бывало...
До июльских расстрелов предателей народа называли идейными борцами — ...через три месяца все главные растлители страны и народа были выпущены на свободу и министр юстиции (Малянтович) в оправдание сообщает, что он наряду с предателями отпустил на поруки каких-то офицеров и прежних, теперь никому не нужных черносотенцев. А на фронте нашлись такие неожиданные командующие (Черемисов), которые стали поддерживать субсидиями большевистские газеты, доказывающие, что войну нужно кончать, а всех, кто против немедленного мира — убивать...
Люди без всякого опыта храбро берутся за реформу армии, разгоняют опытных и талантливых генералов, окончательно подрывают дисциплину и приходят к сознанию полного бессилия. Все правительство, все керенские, терещенки, некрасовы, верховские, никитины кроме разврата, сумбура, попустительства предателям и истерики ничего не дали России.
Они погубили армию, превратили революцию в голодные и тяжкие бунты, в погромы и самосуды, отдали мирное население на расправу каторжников и озверевшей черни и вместо войны и управления занимаются самолюбованием и переговорами с явными предателями народа!»...
Историческая картина настоящего времени!
26 октября
Новостей мало. Из какого источника не знаю, но телеграмма через Штаб, что большая часть министров арестована и находится в Петропавловской крепости. Большевики одни, человек 300; остальные примыкающие к ним партии откололись. На Петроград идут войска с Северного фронта, а Керенский, очевидно вовремя ускользнувший, идет во главе 3-го конного корпуса.
Ирония судьбы!
Что в этом верно, увидим впоследствии. Драма не кончена, бедные наши семьи, сколько переживаемых волнений — междоусобица, развал даже той призрачной власти и охраны, что была. Широкое поле для грабежей и преступных элементов.
Сидишь как на вулкане, ожидая каждую минуту всяких возможностей.
27 октября
Поступаемые сведения из Петрограда очень скудны — говорят, но откуда известно, не ясно, что пришедший в Неву крейсер «Аврора» открывал огонь по Зимнему дворцу. Зимний дворец взят приступом, много убитых и раненых с обеих сторон; защищали дворец юнкера и другие части.
Есть слух, что генерал Черемисов задержал войска, назначенные для водворения порядка и поддержки правительства под предлогом избежать кровопролития. Предатель. Но будто бы войска все же идут на Петроград.
Какие-то намеки, что борьба только у Зимнего дворца, район которого оцеплен, и никто из публики не пускается, на Невском нормальная жизнь. Бог милостив, может быть, ужасы этой уличной бойни не коснутся наших семей. Опасны, конечно, те преступные элементы, которые сейчас чувствуют, что внимание отвлечено, и на свободе занимаются грабежами. От них трудно уберечься.
Да будет воля Твоя!
28 октября
Сегодня разнообразные сведения о Петрограде. С одной стороны, что Зимний дворец занят штурмом, большие потери с «обеих» сторон. Крейсер «Аврора», вошедший в Неву, обстреливал дворец. Части, занявшие дворец, затем разграбили винные склады, перепились и бесчинствовали — это уже хуже, так как среди них должны были быть и измайловцы. Все ли благополучно в доме Гарновского?[1]
Затем была телеграмма Керенского, что Гатчина занята без кровопролития, высланные навстречу кронштадцы, измайловцы и моряки беспрекословно сдали оружие и присоединись к войскам, верным правительству. Это уже утешительнее, надо думать, что и петроградские трусливые войска также положат оружие «без кровопролития» и тогда порядок восстановится.
Но пережить эти дни все же должно оставить нравственный след, даже если все прошло благополучно для обитателей дома Гарновского. Неужели и теперь Керенский займется попустительством и не вздернет Ленина, Бронштейна (Троцкого) и других большевиков? Неужели не выгонит и теперь генерала-конфетку Черемисова?
Если этого не будет, не место ему в правительстве, это будет означать, что порядка он не даст никогда.
Были у меня сегодня руководители «курсов стрельбы» в корпусах. От 2-го Кавказского корпуса — Кавказской гренадерской бригады подполковник Попов, от 1-го Сибирского корпуса — подполковник Яковлев и от 38-го корпуса 62-й артиллерийской бригады — полковник Андреев. От 3-го корпуса «по сложившимся обстоятельствам» руководители прибыть не могут. Все организовано во 2-м Кавказском корпусе, намечено в 38-м корпусе и ничего не сделано в 1-м Сибирском (это как всегда).
Ночью в 4 часа приезжал ко мне временно командующий 6-м тяжелым дивизионом подполковник Вахарловский. Я его вызывал для выяснения вывода одной из батарей в резерв ввиду отсутствия орудий, ему передали, что немедленно явиться ко мне.
29 октября
Сегодня есть сведение, что Керенский вступил в Петроград — очевидно, с какими-нибудь войсками. Вступил, значит, без борьбы. Опять мягкость — воззвание сложить оружие и присоединиться всем, кто были введены в заблуждение. Опять задаром пролитая кровь останется без возмездия. «Новое время» от 26-го числа пишет о растерянности командующего округом полковника Полковникова, хаосе и бездействии штаба.
Громкие воззвания и приказы, призывавшие к порядку — и никакого плана обороны, никакой системы! Ровно ничего не было сделано для защиты Правительства и государственных учреждений.
Банк, почта, телеграф и телефон сразу были захвачены. Зимний дворец осажден и тоже захвачен. О выезде Керенского разноречивые указания — то в 7, то в 11 часов уехал в особом вагоне. Здесь ходит слух, что он вывезен был на подводной лодке (?!). здесь у нас тоже понемногу налаживается спокойствие. Минск очищен от большевиков. Как будто нарочно недавно в Минск переведены были два запасных полка, которые стали на сторону большевиков.
Вчера был в Молодечно какой-то съезд, кажется комитетов армии, который вынес сначала большевистскую резолюцию и хотел арестовать армейский комитет, выпустивший воззвание, призывающее стать на сторону Временного правительства.
К Молодечно подтянута сотня казаков. Комитет нестроевой роты Штаба вынес первоначально резолюцию перерезать всех офицеров штаба, затем отложил и решил арестовать, но и это не вышло.
Появляются провокаторские приказы даже за подписью Балуева. Кавардак полный.
Из подробностей зверских поступков сообщают, что Зимний дворец защищался женским батальоном — многие из них убиты, а остальные затащены в казармы Павловского полка и изнасилованы. Вот они, борцы за революцию!
Вчера получил протокол и удостоверение на право носить кольцо Лейб-гвардии 2-й артиллерийской бригады в память текущей войны.
Мне предоставлен № 1. Кольцо золотое с бригадной петлицей и надписью внутри.
Хорошая идея. Хорошая тем, что указывает, что бригада еще не разложилась, и добрый товарищеский дух не угас. В добрый час, дай Бог и дальше не поддаваться общему развалу.
В прибавлении к Минской газете большими буквами написано «Побег Корнилова» — очевидно, провокационная утка. Новая тема для волнений среди солдат.
[1] Дворцовое здание конца XVIII века, перестроенное при Павле I в казармы Измайловского и Лейб-Егерского полков. В описываемое время в нем жили семьи офицеров.
......................
21 ноября
Чудовищные вести — Духонин убит солдатами в вагоне. Прапорщик Крыленко телеграфирует: «Ставка ликвидирована, выезжаю Могилев». Сколько цинизма! Сколько позора! Нет сил выразить не скорбь, а жуткий ужас — главковерх убит солдатом!
Честный генерал так просто убран с дороги.
В газетах опять сообщают, что Корнилов сбежал из Быхова с 400 текинцев. Что-то непонятно, как он мог сбежать — по железной дороге нужно много поездов, походным порядком не очень правдоподобно. Вообще новый и очень странный слух.
Если верно, как бы его побег не окончился самосудом над остальными арестованными.
В Царском Селе умер Н. А. Мясоедов (бывш[ий офицер] Л[ейб] гв[ардии] 2-й бриг[ады]).
), но дешевле всего она в интернет-магазине издательства Кучково поле
