Возвращаюсь в "Медный Век" ¶
Хочу вновь возродить свою самую старую и... самую любимую альтернативу — "Медный Век".
Ув. Ага-Хан обещал с нею расправиться и вообще критиковать. Ну, что делать? Как заметил Оскар Уайльд, плохо, когда о тебе говорят слишком много, но совсем плохо, когда о тебе совсем ничего не говорят.
Еще раз напоминаю развилку: по каким-либо причинам, ни в XVIII веке, ни в XX паровая машина изобретена не была, а точнее, те модели, которые появлялись еще в 30-х гг XVIII века оказались совершенно неэффективны. И идею в конце-концов забросили, признав разновидностью вечного двигателя. Это, замечу (хотя у меня — стойкая репутация главного регрессора форума), вовсе не означает, что паровая машина не будет изобретена вообще никогда, но в 1750-2050 гг. этого не будет.
Отсюда ряд вопросов:
экономика Медного Века,
Геополитика Медного Века
Демография Медного Века
и т.д.
Еще давно я написал ряд очерков на эту тему. Прошу критиковать, но обоснованно:
Джеймс Уатт не изобрёл паровую машину. Вслед за тем тайной осталось употребление электричества, — в этом направлении верхом технического прогресса так и остался громоотвод. Некоторые успехи были сделаны в химии и оптике, но наука, за исключением некоторых отраслей, так и осталась на уровне блаженной памяти восемнадцатого столетья. Отсутствие точных приборов не позволяет сделать правильные измерения, хотя многие привычные нам устройства, например, телескоп, всё же появляются (конечно, и речи не может идти об электронных телескопах и микроскопах, эхолоте, радаре, приборах ночного видения – одним словом, любых приборах, в конструкции которых применяются электронные устройства; с другой стороны, многие из электробытовых товаров имели в прошлом свои неэлектрические эквиваленты, например, фотоаппарат). Интересно представить развитие химии и оптики – двух ключевых наук этой цивилизации. В лабораторных условиях с помощью приборов времен великих алхимиков создаются новые вещества, исследуются природные элементы (т.е. появление Таблицы Менделеева, пластмасс и искусственного каучука почти совпадает по времени с нашими достижениями, но все эти вещества производятся в небольших количествах и стоят в десятки или даже сотни раз дороже). Таблица Менделеева существует, однако не доказана на атомном уровне – просто учитываются валентности веществ. Оптика также находится почти на современном уровне: ни спектроскоп, ни фотоаппарат, ни даже гиперболоид не требуют электрической энергии, а поэтому появление этих технических новинок вполне вероятно, тем более что другие отрасли – физика, микробиология – практически стоят на месте (любопытно, что и наша мудрая как змий наука в исследовании, скажем, природы молнии не продвинулась далее неудачных опытов соратника Ломоносова Рихмана 250-летней давности!) Астрономия всецело базируется на оптике. Карты всё ещё строятся в меркаторовой проекции. Юрий Гагарин поднялся 12 апреля 1961 года на стратостате на рекордную высоту и сфотографировал Землю. Есть акваланг, правда, более примитивной конструкции.
Ядерной физики нет. О радиации никто ничего не знает. Урановую руду считают ядовитой.
Спектроскопы определили химический состав веществ во Вселенной. Эйнштейновская теория существует, но совсем в ином виде: главный её компонент – относительность движения. Скорость света найдена оптически. Физики в качестве доказательства атомистической гипотезы до сих пор цитируют Тита Лукреция Кара. Микроскопы недостаточны для генетических исследований. Некоторые биологи создают теоретические модели своего рода биокомпьютера на органической основе. Кибернетика – чисто биологическая наука. Зато география – гуманитарная наука. Путешественники ездят по миру и публикуют свои путевые заметки.Отсутствие паровых машин, естественно, делает невозможным весь тот комплекс процессов, который обычно именуется «промышленным переворотом». В развитых странах господствует мануфактура, удовлетворяющая потребность в товарах массового спроса, а высококвалифицированные ремесленники производят предметы роскоши – в обоих случаях сохраняется ручной труд с небольшими усовершенствованиями на уровне станка Нартова или прялки «Дженни». Нет ни пароходов, ни паровозов, правда, к концу XIX века в некоторых европейских столицах появляется хорошо знакомая всем конка; ходят омнибусы, а между городами – дилижансы. Путь из Санкт-Петербурга в Москву по-прежнему занимает 5-7 дней. Промышленность развивается черепашьим шагом. По расчётам западных экономистов, среднедушевое производство ВВП в мире в 1800 году едва превышало 900 долларов в современных ценах (в 2000 году – 7200 долларов), а в богатейшей на тот момент стране мира – Великобритании – 3000. Рост ВВП на душу населения за истекшие 200 лет, скорее всего, был бы на порядок меньше – не более 70%, и обуславливался скорее количественными, чем качественными изменениями. То же самое касается мировой торговли в силу неразвитости путей сообщения. Уголь и нефть добываются для местных нужд – отопления и освещения – в небольших количествах, и современные войны за обладание энергоресурсами в принципе невозможны. Неразвитость промышленности влечёт за собой ненужность урбанизации. Если даже в современном мире лишь половина населения всего проживает в городах, то в той ситуации доля горожан вырастает с 3% лишь до 5-7. Нетрудно представить себе Санкт-Петербург, чьё население едва превышает полмиллиона, и который так и не перешагнул через Обводный канал.
Не меньшие отличия наблюдаются и в демографической сфере. Средняя продолжительность жизни в самых благополучных странах не превышает 50 лет – на десять лет больше, чем в 1800 году. Среди причин смерти по-прежнему доминируют инфекционные заболевания (многие современные лекарства, которые возникли на базе микробиологии, могли быть созданы лишь случайно; не исключено, что даже существование бактерий до сих пор было бы тайной, хотя всё человечество исправно пользуется ими для производства кефира), зато отсутствует аллергические заболевания и куда меньше распространён рак. В итоге рост населения невысок, и уж точно развивающиеся страны не знали бы такого, пугающего демографов явления, как демографический взрыв второй половины ХХ века. Как и в Средние века, на фоне высокой смертности и высокой рождаемости население значительно сокращается в результате голодовок, эпидемий и войн, но при благоприятных обстоятельствах столь же быстро достигает докризисного уровня. Хочется отметить особо влияние войн на демографию: конечно, отсутствие современных средств уничтожения живой силы противника и обезлюживания вражеских территорий с одной стороны должны были значительно сократить потери, но с другой — невозможность быстрой и организованной эвакуации мирного населения из зон военных действий, большая подверженность вооружённых сил климатическим и эпидемическим воздействиям вполне компенсирует эту разницу. К примеру, техническими средствами XVIII века вряд ли можно было бы организовать доставку продовольствия в блокадный Ленинград или Западный Берлин 1948 года. Таким образом, если в 1800 году население мира составляло 905 миллионов, то к 2000 году оно не превышает одного миллиарда. Разумеется, происходит перераспределение довольно крупных масс населения по планете: точно также как и в нашем варианте, европейцы заселяют Северную Америку и Австралию, а русские – Сибирь, но всегда и везде эта колонизация носит преимущественно сельскохозяйственный характер.
Любопытно также проследить эволюцию систем оружия за два последних века в условиях отсутствия пара, электричества и, главное, атомной энергии. И в конце ХХ века военная мощь измеряется в штыках и саблях, а моря бороздят парусники. Широкое внедрение пулёмётов и автоматов невозможно из-за патронного дефицита (что и происходило в нашей реальности: ещё в начале 40-х автомат был редкостью во всех воюющих армиях, и лишь Эра Калашникова сделала его по-настоящему массовым оружием). Естественно, изобретён динамит. Вполне вероятно применение химического оружия. Авиацией именуются армады воздушных шаров. Вообще это направление получает существенное развитие: конструируются самые причудливые типы аэростатов и дирижаблей, используются сложные системы парусов, позволяющие воздушному судну, как и его водоплавающему собрату, двигаться против ветра и т.д. Господство воздушных шаров стимулирует развитие метеорологии и исследования стратосферы. Возможно даже преодоление потолка современной стратостатики в 22 километра. Нужда в чистом гелии для наполнения дирижаблей и воздушных шаров требует создания крупных химических производств, мануфактурного, естественно, типа. Нетрудно вообразить воздушные бои аэростатов, бомбардировки городов и противовоздушную оборону. При этом такая авиация не играет никакой роли в грузообороте и лишь незначительную – в пассажирообороте. Если перелёт из Лондона в Париж при хорошей погоде и попутном ветре не представляет серьёзной опасности и занимает несколько часов, то лишь самые отчаянные люди пытаются пересечь таким образом Атлантику или Тихий океан. Дирижабли также получают применение при строительно-монтажных работах.
Лучшие умы человечества сосредоточены в сфере гуманитарных наук. Никогда не появится памятное, возможно, многим противостояние физиков и лириков 60-х гг. Развитие гуманитарных наук в целом соответствует знакомому нам, но при этом нет ни малейшего влияния результатов естественнонаучных открытий на общественные процессы (хотя дарвиновская теория возникает совершенно независимо от уровня технического развития). Правда, теория систем никак не связана с вычислительной техникой (её нет – кроме очень примитивных механических арифмометров, смахивающих на старые кассовые аппараты). Соотношение технарей и гуманитариев – 10 к 90. Гораздо лучше во всём мире развито ораторское искусство (не только в США). Научные трактаты сохраняют характер беллетристики, статьи в энциклопедиях – не справки, а микророманы. В исторической науке борются сразу несколько школ, порой более эксцентричных, чем фоменковцы. Радиоуглеродный анализ отсутствует. Кварцевых часов нет. В психологической науке господствует фрейдизм и прочие психологические и парапсихологические шарлатанские теории (даже в большем количестве).
В литературе и общественном сознании отсутствует образ инженера – покорителя природы (само понятие борьбы с природой не может появиться), а фантастическая литература больше похожа на утопии доиндустриальной эпохи (Рип Ван Винкль в рассказе американского фантаста XIX века Уошингтона Ирвинга попал в будущее, уснув в некоей таинственной пещере). Парадоксально, но почти все великие фантасты от Жюль Верна до Хайнлайна и Бредбери пишут и читаются. Разумеется, техника в их произведениях едва превосходит реальную допаровую, но все идеи, высказываемые на страницах их произведений, присутствуют. Есть даже романы о звездоплаванье (см. Рапсе "Приключения барона Мюнхаузена") – корабли с солнечными парусами. Много сюжетов о путешествиях во времени (для этого надо всего лишь отыскать пещеру со входом в нужный век (популярно в японской фантастике)). Король сюжетов – альтистории. Все наши альтисторики – жалкий отряд сравнительно с уровнем медного века. Развит жанр фэнтэзи. Множество романов в жанре социальной фантастики. Популярен роман Сэмюэля Мэддена (1763 год) "Правление Георга VI 1900-1925" – король с обнажённой саблей в руке ведёт в бой кавалерию.
Да, чуть не забыл: все народонаселение Земли не должно к 2000 году превысить 1000 млн. человек.
Это особая тема, которую я могу развить гораздо подробнее.
"Я могу понять политиков, запрещающих людям свободно обсуждать и толковать прошлое. Не понимаю только одного: у них-то какие могут быть претензии к Гитлеру или Сталину?"
С.Б.Переслегин