Причины, по которой Петр III не сможет удержаться на троне.
Реал (по вики и Нефедову):
К числу важнейших дел Петра III относятся упразднение Тайной канцелярии (Канцелярия тайных розыскных дел; Манифест от 16 февраля 1762 года), начало процесса секуляризации церковных земель, поощрение торгово-промышленной деятельности путём создания Государственного банка и выпуска ассигнаций (Именной указ от 25 мая), принятие указа о свободе внешней торговли (Указ от 28 марта); в нём же содержится требование бережного отношения к лесам как одному из важнейших богатств России. Среди других мер исследователи отмечают указ, разрешавший заводить фабрики по производству парусного полотна в Сибири, а также указ, квалифицировавший убийство помещиками крестьян как «тиранское мучение» и предусматривавший за это пожизненную ссылку. Он также прекратил преследование старообрядцев. Петру III также приписывают намерение осуществить реформу Русской православной церкви по протестантскому образцу (В Манифесте Екатерины II по случаю восшествия на престол от 28 июня 1762 года Петру это ставилось в вину: «Церковь наша греческая крайне уже подвержена оставалась последней своей опасности переменою древнего в России православия и принятием иноверного закона»).
Законодательные акты, принятые за время короткого правления Петра III, во многом стали фундаментом для последующего царствования Екатерины II.
Важнейший документ царствования Петра Фёдоровича — «Манифест о вольности дворянства» (Манифест от 18 февраля 1762 года), благодаря которому дворянство стало исключительным привилегированным сословием Российской империи. Дворянство, будучи принуждённым Петром I к обязательной и поголовной повинности служить всю жизнь государству, при Анне Иоанновне получившее право выходить в отставку после 25-летней службы, теперь получало право не служить вообще. А привилегии, поначалу положенные дворянству как служилому сословию, не только оставались, но и расширялись. Помимо освобождения от службы, дворяне получили право практически беспрепятственного выезда из страны. Одним из следствий Манифеста стало то, что дворяне могли теперь свободно распоряжаться своими земельными владениями вне зависимости от отношения к службе (Манифест обошёл молчанием права дворянства на свои имения; тогда как предыдущие законодательные акты Петра I, Анны Иоанновны и Елизаветы Петровны, касающиеся дворянской службы, увязывали служилые обязанности и землевладельческие права). Дворянство становилось настолько свободным, насколько может быть свободно привилегированное сословие в феодальной стране.[L 2]
Правление Петра III отмечено усилением крепостного права[L 2]. Помещики получили возможность своевольно переселять принадлежавших им крестьян из одного уезда в другой; возникли серьёзные бюрократические ограничения по переходу крепостных крестьян в купеческое сословие; за полгода правления Петра из государственных крестьян были роздано в крепостные около 13 тысяч человек (на самом деле их было больше: в ревизские списки в 1762 году включались только мужчины). За эти полгода несколько раз возникали крестьянские бунты, подавлявшиеся карательными отрядами. Обращает на себя внимание Манифест Петра III от 19 июня по поводу бунтов в Тверском и Каннском уездах: «Намерены мы помещиков при их имениях и владениях ненарушимо сохранять, а крестьян в должном им повиновении содержать». Бунты были вызваны распространившимся слухом о даровании «вольности крестьянству», ответом на слухи и послужил законодательный акт, которому не случайно был придан статус манифеста.[L 12]
…
В рамках демографически-структурной теории наступление дворянства объясняется увеличением его численности и, соответственно, уменьшением поместий и относительного уровня потребления. Однако, как и в других случаях, течение исторического процесса объяснялось совместным действием нескольких факторов, и окончательная победа дворянства была обусловлена тем, что демографический фактор действовал совместно с фактором внешних влияний.
После реформ Петра Великого модернизация по образцу Запада, или «вестернизация», стала постоянным фактором российской истории, и в данном случае «вестернизация» явственно проявлялась в характере требований дворянства. Главным требованием дворянства было освобождение от обязательной военной службы, и мотивация этого требования изложена в докладе Комиссии о вольности дворянства, созданной в 1763 году Екатериной II. Если будет подтверждено право дворян служить по своей воле, говорилось в докладе, то «тем уподобится российское дворянство всем просвещенным в Европе государствам» [1].
Таким образом, в основной своей части дворянская программа следовала идее модернизации по европейскому образцу; это была новая волна модернизации, связанная с победами Фридриха Великого.
Реформы «короля-философа» Фридриха II создали из Пруссии образец просвещенной монархии и «регулярного государства», о котором мечтал Петр I. Среди поклонников прусского короля был и наследник русского престола, сын голштинского герцога Карла Фридриха и дочери Петра I Анны, Карл-Петер, которого в России называли «Петром Федоровичем». Став императором Петром III, Карл-Петер заключил союз с Фридрихом II и попытался ввести в России прусские порядки: наладил дисциплину в государственных учреждениях, ввел в армии прусскую форму и прусскую муштру, разрешил вывоз хлеба, ликвидировал Тайную канцелярию и запретил пытки . Немцы вновь заполнили императорский двор, из ссылки вернулись Миних и Бирон. Император конфиденциально советовался с Фридрихом II о возможности введения в России протестантской религии – причем прусский король выражал опасения относительно возможных последствий. Тем не менее, Петр III конфисковал церковные имущества и, в духе свободы вероисповедания, прекратил преследование старообрядцев. 19 февраля 1762 года Петр III подписал «Манифест о вольности дворянства», даровавший русскому дворянству ту привилегию, которой уже давно обладало немецкое дворянство – свободу от обязательной службы [2].
«По существу, своими законодательными актами он совершил революцию в системе социальных отношений России, – пишет А. Б. Каменский, – в борьбе с государством дворянство одержало окончательную победу».
Таким образом, реформа Петра III означала социальную революцию. В контексте демографически-структурной теории эта реформа являлась трансформацией структуры «государство-элита-народ»: она качественным образом меняла отношения государства и элиты. Элита освобождалась от служебных обязанностей по отношению к государству и приобретала относительную независимость. Освобождение дворянства означало ликвидацию государства, господствовавшего над сословиями и регламентировавшего их положение в своих целях, – то есть ликвидацию этатистской монархии. Новая монархия уже не могла приказывать дворянству: как только Петр III попытался навести дисциплину в дворянской гвардии, он был сразу же свергнут .
Орудием дворянской гвардии на этот раз стала жена Петра III, Екатерина. Немка, воспитанная на произведениях французских философов, она, тем не менее, была вынуждена проводить политику русского дворянства. Посаженная на престол гвардейцами, пишет В. О. Ключевский, «Екатерина чувствовала себя на угольях». В разговоре с иностранным послом она сравнивала себя с зайцем, которого поднимают и травят со всех сторон [4]. Заговоры следовали один за другим. В 1772 году (после девяти лет правления), узнав об очередном заговоре в гвардии, императрица перепугалась до такой степени, что бежала из столицы в Финляндию, а когда заговорщики были арестованы, не посмела казнить никого из них [5].
…
Смерть императрицы Анны вызвала династический кризис и ослабление монархии; в этой обстановке дворцовый переворот 1741 года завершился падением бюрократической «немецкой» партии. Бирон, Остерман и Миних были сосланы в Сибирь. Пришедшая к власти в результате переворота императрица Елизавета Петровна чувствовала себя неуверенно, и ей пришлось пойти на уступки дворянству. Сбор податей стал не таким строгим, и помещиков уже не держали под караулом. Вступление императрицы на престол стало поводом для уменьшения в 1742 и 1743 годах подушной подати на 10 копеек. Подать постоянно собиралась с недоимками, которые в 50-х годах составляли 7-14% душевого оклада. Эти недоимки время от времени списывались, в 1752 году были прощены недоимки за 1724-1746 годы на сумму 2,5 млн. руб. [65]
Фактическим главой правительства императрицы Елизаветы был граф П. И. Шувалов; он проводил линию на частичную замену подушной подати косвенными налогами – прежде всего, пошлинами на соль и вино. В 1750 году цена соли была увеличена с 21 до 35 коп., а в 1756 году – до 50 коп., и затраты на покупку соли в расчете на ревизскую душу возросли с 12 до 18 коп. в 1750 году и до 32 коп. в 1756 году. За счет этих доходов подушная подать была немного уменьшена; в 1750-х годах она составляла 62-67 коп. в год – таким образом, по своей обременительности для крестьян покупка соли составляла половину от подушной подати. Цены на вино в правление Елизаветы увеличились вдвое, и, в целом, к 1758 году косвенные налоги превзошли по своим размерам прямые. Даже когда началась Семилетняя война, Елизавета Петровна не осмелилась увеличить прямые налоги; война финансировалась за счет дальнейшего повышения цен на вино и соль – но главным образом за счет огромной эмиссии медных денег. В 1757-1762 годах было начеканено медных денег на 15 млн. рублей; это вызвало инфляцию, и в следующие пять лет, в правление Екатерины II, цена на хлеб возросла в 2 раза [66].
Другой уступкой дворянству стало поощрение дворянского винокурения. В начале 1720-х годов у дворян было лишь 40 маленьких винокуренных заводов, а в 1753 году – 280 заводов, и среди них встречались значительные предприятия. Винокурением занималась в том числе и высшая знать: граф П. М. Апраксин, граф С. А. Салтыков, граф П. И. Шувалов. Формально дворяне производили хлебное вино по подрядам казны, но на деле сбывали часть продукции на сторону, что приносило им огромные доходы. В 1754 году было подсчитано, что на дворянских и купеческих заводах выкуривается 4 млн. ведер, а из казны продается не более 2 млн. ведер; при этом Сенат совершенно резонно считал, что оставшееся вино продается тайно. Однако результат обсуждения был парадоксальным: правительство запретило купцам заниматься винокурением, и эта самая выгодная отрасль предпринимательства стала монополией дворян [67].
Еще одним каналом перераспределения средств в пользу дворянства стала основанная в 1750-х годах по инициативе Шувалова сеть банков: Государственный заемный банк, Медный банк, Артиллерийский банк. Идея создания таких банков состояла в том, чтобы помочь дворянству расплатиться со своими долгами: к тому времени в залоге у ростовщиков находилось около 100 тыс. дворянских имений. Однако деятельность банков ограничилась предоставлением огромных ссуд сравнительно немногочисленным представителям высшей аристократии; вельможи не собирались отдавать свои долги, и, таким образом, капитал банков был практически расхищен. В 1763 году Медный и Артиллерийский банки были ликвидированы, их деятельность обошлась казне в 3,2 млн. руб., по большей части присвоенных дворянами [68].
Главным средством получения денег для удовлетворения потребностей дворянства было увеличение оброков и барщины. При восшествии на престол Елизавета отказалась принимать присягу у помещичьих крестьян; присягу за крестьян приносили их помещики – это говорило о том, что правительство отныне считает крепостных подданными помещиков и намерено свести к минимуму свое вмешательство в их отношения. Другим свидетельством ухудшающегося положения крестьян было нарушение принципа фиксации ренты. Как отмечалось выше, в XVII веке денежная рента оставалась практически постоянной и составляла около 25 коп. с души. При Петре I принцип фиксированной ренты сохранял свое действие, о чем говорят, в частности, данные об оброках в поместьях князя Меньшикова, расположенных в восьми центральных уездах. По нашим подсчетам, в 1727 году в этих поместьях числилось 20876 душ мужского пола, с которых полагалось 10560 руб. оброка – то есть в среднем 25 коп. с души обоего пола [69]. Для 30-40-х годов имеющиеся данные сравнительно немногочисленны, но, тем не менее, весьма показательны: данные 1742 года говорят о росте ренты примерно до 40 коп. К концу правления Елизаветы оброк крестьян на суздальщине и ярославщине достигал 67 коп. с души или 5,9 пуда в пересчете на хлеб (см. табл. 3.8). Оброк с государственных крестьян, составлявший со времен Петра 40 коп. с души мужского пола, в 1745 году был увеличен до 55 коп. Оброк с дворцовых крестьян, формально также равнявшийся 40 коп., в 1743-1750 годах составлял в среднем 67 коп. В 1755 году дворцовый оброк вырос до 1 руб. с души мужского пола, а в 1762 году – до 1 руб. 25 коп. Поскольку оброк дворцовых и государственных крестьян всегда рассматривался как эквивалент тех оброков, которые платят своим хозяевам помещичьи крестьяне, то его рост был отражением роста ренты в помещичьих хозяйствах. В 1761 году оброк государственных крестьян был увечен до 1 руб., и в указе особо отмечалось, что почти все помещичьи крестьяне уже давно платят такой оброк своим владельцам [70]. В отношении барщины у нас не имеется статистических данных, но характерно, что в это время появляются помещичьи инструкции, вводящие невиданные ранее нормы отработок – до 1 десятины в пересчете на душу [71].
Таким образом, в период правления императрицы Елизаветы элита одержала первые (в XVIII веке) победы в борьбе за распределение ресурсов в структуре «государство-элита-народ». Государство было вынуждено уступить дворянству (на первых порах небольшую) часть прямых и косвенных налогов. Одновременно дворянство сломало старый принцип фиксированности крестьянской ренты и приступило к увеличению крестьянских повинностей.
Альтернатива:
А есть ли она? Петр III также, как и в реале, захочет навести порядок в гвардии и также умрет от «геморроидальных колик» или «удара». Екатерина тут вторична… Нет одного орудия, найдется другое. Тот же Бестужев-Рюмин (будущий опекун и регент малолетнего императора Павла I).
) Павел I в интернете. Самому интересно стало.
