Королевство Бургундия

Уже когдато выкладывал на паралельном форуме, но тема не получила разыития. Новый переработаный вариант.

По мнению многих историков во второй половине XV в. в Бургундии формировалось централизованное суверенное государство. Бургундским герцогам удалось добиться определенных результатов:

1. Была достигнута фактическая независимость от французской короны, что выразилось в следующем:

   – бургундские земли из апанажа был переведены в наследственное владение;

   – корона была лишена права контроля над финансовой деятельностью герцогов;

   – французский король потерял право требовать исполнения вассальных обязанностей;

   – Бургундия сама активно влияла на внешнеполитическую ситуацию во Франции.

2. Бургундское государство выступало в качестве самостоятельного субъекта международных отношений:

   – при заключении международных договоров с Англией, Францией, императором Священной Римской империи герцоги Бургундии выступали как равноправные партнеры;

   – Бургундское государство активно участвовало в крупнейших вооруженных конфликтах того времени и зачастую выступало в качестве решающей силы;

   – Бургундские герцоги создали систему брачных союзов со всеми крупнейшими домами Западной Европы;

   – к Бургундии были присоединены обширные территории в центре Европы (Нидерланды, Франш-Конте, Верхний Эльзас и др.)

3. Бургундские герцоги активно реформировали традиционную средневековую государственную систему, ради достижения действительной консолидации страны:

   – в рамках развития сословно-представительной системы были созваны общебургундские Генеральные штаты;

   – реформирование судебной системы завершилось созданием Большого Совета, как высшей судебной инстанции, а также был создан специальный парламент для комплекса Нидерландских владений;

   – были основаны первые бургундские университеты в Дижоне и Лувене, которые воспитывали собственные административные и юридические кадры;

   – была создана государственная налоговая система: были введены постоянные упорядоченные налоги, создана общегосударственная Счётная палата;

   – военная реформа привела к появлению постоянной наёмной герцогской армии, которая оттеснила на второй план феодальное ополчение.

4. Правители Бургундии добились серьезных результатов на пути создания единого экономического пространства:

   – через активное законотворчество герцоги проводили протекционистскую политику, защищая бургундских ремесленников и торговцев;

   – поддерживали и усиливали экономический рост перспективных регионов (Брабант, Голландия и др.);

   – развивали отстающие экономические районы и города с помощью налоговых льгот, снижений пошлин и т.д. (Франш-Конте, Люксембург);

   – способствовали преодолению последствий демографического и экономического кризиса во Фландрии;

   – поддерживали традиционные отрасли производства (сукноделие) и развивали новые (полотняное производство, ковроткачество).

5. Как важное направление в создании централизованного государства можно выделить деятельность герцогов, которая способствовала созданию единого культурного пространства. В данном направлении были предприняты следующие шаги:

   – целенаправленное культивирование рыцарского идеала в качестве бургундской государственной идеи, преследовало цель объединения сил общества вокруг герцога как его реального воплощения;

   – создание великолепного двора, призванного не только прославить герцогов и поднять их международный авторитет, но и выполнять общегосударственную функцию культурного и политического центра, где создавались новые эстетические и этические стандарты и ценности;

   – рыцарский идеал использовался как выражение отличительной особенности всего бургундского общества, в противопоставление его другим, при помощи него была предпринята попытка сформировать бургундское самосознание.

   Вышеозначенные направления деятельности бургундских герцогов должны были привести к созданию централизованного суверенного государства. Были заложены важнейшие основы государственной самоидентификации, то есть постепенного политического, социально-экономического и культурного определения своей самости, особенности и отличности от других европейских государств, что в итоге должно было привести к государственному суверенитету.

   Однако этого не произошло. В ходе борьбы за свое существование бургундское государство было уничтожено. Основной причиной поражения Бургундии стало её столкновение с Францией, где Людовик XI тоже проводил политику централизации.

   Двум таким личностям как – Карл Смелый и Людовик XI было невозможно ужиться рядом, остаться должен был только один, и в итоге выиграл король Франции – более талантливый политик и интриган.

   Но всё могло произойти по-другому:

Сражение при Монлери (16 июля 1465 г.) стало единственным крупным полевым столкновением войны "Лиги общественного блага". Французский король Людовик XI Валуа, противостоявший лиге мятежных принцев, был изолирован от столицы собственного королевства бургундской армией под командованием Карла, графа де Шароле, наследного принца Бургундского. На соединение с бургундцами двигалась вторая армия мятежников под командованием Франциска II, герцога Бретонского и брата короля Карла, герцога Беррийского. Ближе всех к Парижу, сохранившему верность короне, но находившемуся на осадном положении, оказались бургундцы, что и определило, по всей видимости, военные приоритеты французского короля. Тома Базен в своей «Истории Людовика XI» писал по этому поводу следующее: "Король вначале решил действовать против бургундцев. Когда он это сделал, то совершил ошибку, ибо если бы он прислушался к мнению окружающих, что сначала следовало победить бретонскую армию, вместе с которой был его брат Карл, и бретонцы не смогли бы сопротивляться королевским войскам, однако король горел желанием победить [сперва] бургундцев".

Бургундская армия, прибывшая со стороны Пикардии, в течение 10 суток без видимого успеха осаждала Париж, который защищал гарнизон под командованием маршала Жоакена Руо и Карла де Мелюна. 15 июля бургундцы выступили из Исси в сторону Лонжюмо, навстречу подходившей армии французского короля. Достигнув вечером того же дня Лонжюмо, где планировалось занять оборонительные позиции и дать противнику бой, Карл Смелый выдвинул вперед авангард под командованием Людовика Люксембургского, графа де Сен-Поля. Тот продвинулся на 7 км и занял позиции на поле перед деревней Монлери и одноименным замком. Ночью к Монлери подошел авангард французской армии. Сен-Поль, вместо того, чтобы, согласно плану отступить в Лонжюмо, укрепился в вагенбурге и вызвал подкрепление. Карл Бургундский выслал к Монлери 2000 лучников бастарда Антуана и, понимая, что бургундский план дать оборонительный бой в Лонжюмо разрушен, стал готовить к выдвижению главные силы. В 7 часов утра 16 июля Карл прибыл на поле перед Монлери и с помощью ветерана Гентской войны Гийома де Конте начал выстраивать войска для боя. Внеплановая и беспорядочная передислокация главных бургундских сил ночью и ранним утром (в спешке забыли отслужить мессу и оставили в Лонжюмо продовольственные запасы) спутала весь орданансдебатай. Левый фланг занял авангард графа де Сен-Поля, в центре встал арьергард Антуана, Великого бургундского бастарда, главная же баталия под командой самого Карла была вынуждена построиться на правом фланге. Участник битвы Жан д'Энен так описал боевой порядок баталии графа де Сен-Поля: "Все были в баталии, построенные под своим флагом-энсенем; большая часть жандармов спешена, перед ними, приблизительно в 4 или 5 дестрэ ( 1 дестрэ равнялся 3 футам) лучники; у каждого лучника по острому колу, воткнутому перед ним; перед ними изготовленные [к бою] серпентины". ещё один участник битвы, Филипп де Коммин так же запомнил боевое построение лучников: "Лучники были разутыми, и перед каждым в землю были воткнуты колья".

Бургундская армия насчитывала около 1400 копий, что дает от 2500 до 3000 кавалеристов, из которых половина жандармов и половина кутилье, а так же 8-9 тысяч лучников, т.е. всего 10-12 тысяч комбатантов и около 1500-2000 слуг. В составе главной баталии Карла Смелого находились 500 английских лучников Эдмунда де Бофора, графа Сомерсета, и 100 лейб-лучников самого графа де Шароле под командованием Филиппа де Кревкера. Полевая артиллерия, выдвинутая вперед для дуэли с французскими канонирами, состояла из 32 серпентин и курто под командой мэтра артиллерии Валерана де Суассона. Перед сражением бургундским солдатам было дополнительно выделено: 76 копейных древков, 360 окованных пик, 1800 луков из 18 сундуков, 38 400 стрел из 16 бочек и 8400 тетив из 2 бочек.

Около 8 часов утра силами двух рот Жака де Люксембурга, сеньора де Фьенна, и Адольфа Клевского, сеньора де Равенштейна, из арьергарда бастарда Антуана, бургундцы атаковали деревню Монлери, занятую французским гарнизоном. После непродолжительного боя бургундцы вытеснили противника – "вольных лучников" Понсе де Ривьера – из деревни, заплатив за успех жизнью бургундского вельможи и шамбеллана Двора Филиппа де Лалена.

Примерно в 10 часов вся французская армия выстроилась в боевой порядок на южном, более возвышенном, участке поля. Главная баталия, возглавляемая самим королем и состоявшая из савойских контингентов и дворян Дофине, встала в центре, чуть правее замка Монлери. В состав баталии так же входили шотландские гвардейцы короля (25 "лучников тела" и 75 "лучников охраны") под командой Вильяма Стюарта. Вперед были выдвинуты 7 полевых орудий, управляемых мэтром артиллерии Жиро де Самэном и 4 канонирами. Правый фланг заняли нормандские ордонансовые роты Пьера де Брезе, сенешала Нормандии и прославленного ветерана Столетней войны, и Роббера де Флоке. На левом фланге встали ордонансовые роты Карла Анжуйского, графа дю Мэна, и адмирала Франции Жана де Монтобана. Французская армия насчитывала около 1900-2200 ордонансовых копий. В то время французское копье состояло из 6 кавалеристов: 1 жандарма, 1 кутилье, 2 конных лучников, 1 слуги для жандарма и 1 слуги для лучников. Таким образом, Людовик XI располагал перед сражением 3800-4400 кавалеристами, половина из которых являлись жандармами, и примерно таким же количеством ордонансовых лучников. С учетом корпуса "вольных лучников" и дворянского ополчения из Савои, число бойцов французской армии могло достигать 10-12 тысяч. А вместе с нонкомбатантами – 15 000 человек. Силы противников оказались практически равны: у бургундцев преобладала пехота, у французов кавалерия.

До полудня противники не предпринимали никаких решительных действий, ведя беспокоящий артиллерийский обстрел. Людовик ожидал подхода парижского гарнизона, который должен был ударить в тыл бургундской армии, Карл, согласно заранее принятому оборонительному плану, так же не торопился с атакой. Бургундские жандармы то спешивались, то вновь садились в седла. К утомлению от ночного и утреннего марша добавились голод и жажда (армия осталась без завтрака), а так же усилившееся страдание от жары, усугубляемое душными доспехами. Наконец, прислушавшись к совету де Конте, Карл дал приказ наступать. Атаку начал авангард де Сен-Поля (500-600 копий и 3-4 тысячи стрелков): впереди конные арбалетчики, за ними лучники и спешенные жандармы. Пажи вели коней на поводу. Следом за Сен-Полем двинулся центр и правый фланг. Лучники и жандармы де Брезе, на которых была нацеле

на атака бургундского авангарда, укрывались за земляной насыпью и рвом. Когда первые бургундские стрелы ударили в насыпь, строй французов пришел в движение, принятое бургундцами за отступление. Жандармы Сен-Поля, порядком уставшие от пешего марша, принялись подзывать своих слуг, чтобы в конном строю пуститься в погоню за бегущим неприятелем. Возникла невообразимая сутолока, ещё более усугубленная громкими криками. Воспользовавшись хаосом на стороне противника, де Брезе дал сигнал к атаке. Французские жандармы с двух сторон обогнули насыпь и стремительным ударом опрокинули все левое крыло бургундской армии. Часть бургундского центра пробовала контратаковать неприятеля: жандармы Адольфа Клевского в конном строю прорвали цепи идущих впереди своих же лучников, потеряли скорость и так же были отброшены. Французы гнали бургундцев почти 2 км, до самого вагенбурга, рубя отставших и забирая их лошадей. Лишь круг из сцепленных повозок и свинцовые молотки обозной челяди остановили разгоряченных преследователей. К сожалению, эта блестящая атака стала последним боевым эпизодом в жизни Пьера де Брезе. Вместе с ним пал и Роббер де Флоке, так же находившийся на острие удара.

Тем временем, на правом бургундском фланге события развивались с точностью до наоборот. Граф Шароле, так же потоптав собственных лучников, во главе конных жандармов устремился в атаку. Однако на его фланге французы не приняли боя и стремительно отступили. В одночасье от 500 до 800 копий, т.е. треть всей французской армии, бежали прочь. Часть современников в последствии обвинила Карла Анжуйского в предательстве или трусости, другие, например Жан д'Энен, видели в его бегстве вполне объяснимые резоны. Так или иначе, французы упустили шанс развить успех на своем правом крыле и должны были думать, чем закрыть образовавшуюся брешь. К 13 часам у противников почти одновременно развалились левые фланги, и фронт сражения развернулся на 90 градусов.

Атака нормандских рот погибшего де Брезе захлебнулась перед вагенбургом. Свинцовые молотки обозной охраны и меткие выстрелы артиллерийских орудий сильно проредили французскую жандармерию правого крыла и отбросили её на исходные позиции. Тем не менее, французам удалось основательно разграбить не прикрытые вагенбургом обозы бургундского центра и взять множество пленных. Теперь именно в центре решалась судьба сражения. Людовик XI лично повел в атаку дворян из Дофине и Савойи. Бургундцы из корпуса бастарда Антуана встретили вражескую кавалерию шквалом артиллерийского огня и градом стрел английских лучников. Король почти сразу был убит шальным выстрелом из серпентины. Шотландские гвардейцы, потеряв несколько человек, сумели вытащить тело Людовика из свалки.

Многим из окружения короля в тот день тоже не повезло. Сражение очень быстро превратилось в бойню. Пленных не брали. Один из сбитых на землю французских дворян взмолился о пощаде, пообещав выкуп в 10 000 ливров, но тут же был добит. ещё одного французского дворянина победитель попытался было спасти, но того убили лучники. Французская атака была буквально перемолота бургундским центром. В жестокой схватке одних только дворян из Дофине погибло 54 человека. Тяжелые потери, стойкость обороны, бескомпромиссность боя и гибель короля сломили боевой дух атакующих. Французы отступили под защиту стен замка и своей немногочисленной артиллерии.

Сражение, тем временем, утратило последнее подобие некоего порядка. По пыльному полю хаотично перемещались группы всадников и пехотинцев, вступая в короткие стычки и разбегаясь. Жертвой одной из подобных стычек едва не стал Карл Смелый, когда, растеряв большую часть своих кавалеристов, возвращался на исходные позиции. Сначала графа де Шароле ударил вужем в живот случайный французский пехотинец. Затем на Карла и его маленький эскорт налетел отряд французских жандармов. Первым был убит Филипп д'Уаньи, знаменосец Карла и бальи Куртре. Жизнь самого наследного бургундского принца повисла на волоске: сильным ударом был сбит его стальной подбородник-бавьер и оцарапано горло. Вокруг графа Шароле началась свалка. Французы, признав Карла, во что бы то ни стало стремились взять его в плен. Два французских дворянина, Жоффруа де Сен-Белен и Жоффруа де Грассэ, заплатили за эти попытки жизнью. Наконец, отряд Антуана Бургундского отогнал неприятельских кавалеристов, дав возможность изрядно помятому в свалке графу де Шароле и его эскорту соединиться с армией.

С большим трудом, как бургундскому военному руководству, так и французскому штабу, удалось собрать остатки своих войск и выстроить их в некое подобие боевой линии. Люди буквально валились с ног от жажды, голода и тепловых ударов.

После того как распространилась весть о гибели короля, в его армии сразу же началась паника, и большая часть войск разбежалась. (В РИ только присутствие короля позволило избежать повального дезертирства. Как писал очевидец: "Наша армия была многочисленней королевской, зато им придавало силу личное присутствие короля, который обращался к ним с добрыми словами. Все, чему я был свидетелем, убеждало меня в том, что, если б только он отсутствовал, все его люди разбежались бы".

Несколько дней спустя к Монлери подъехали другие вожди Лиги – Карл Французский – единственный брат короля, бывший в то время герцогом Беррийским, герцог Бретонский, а также бывшие соратники Карла VII, разжалованные Людовиком – монсеньоры Дюнуа, де Данмартен, де Лоеак, де Бюэй и де Шомон с сыном Карлом Амбуазским. В их армии было 800 знатных кавалеристов, в большинстве своём бретонцев, недавно покинувших королевскую службу, и они составили ядро их сил. Было также много лучников и других пеших воинов, хорошо обмундированных. И около шести тысяч прекрасно снаряжённых конников.

Когда новость о гибели короля дошла до бретонского войска, все возликовали, предвкушая те блага, которыми осыплет их, сделавшись королём, Карл Французский.

На следующее утро собрался представительный совет, где присутствовали все сеньоры со своими особо доверенными слугами. На нём королём был объявлен Карл Французский, формальный глава Лиги, и было решено идти на Париж, где ещё держал оборону королевский наместник маршал Жоакен Руо.

Когда армия дошла до Шарантонского моста, расположенного в двух малых лье от Парижа, её встретили маршал Жоакен, главный королевский майордом де Нантуйе, епископ Парижский Гийом Шартье и многочисленная депутация из уважаемых горожан.

Ещё до подхода армии Лиги в парижской ратуше состоялось большое собрание, и после долгих и бурных словопрений по поводу гибели короля и публично оглашенных предложений и требований, выдвинутых сеньорами якобы ради великого блага королевства, было решено послать к ним людей для переговоров о мире. Сеньоры стремились войти в Париж, чтобы по-дружески договориться с горожанами о реформах в королевстве, которое, как они утверждали, дурно управлялось; при этом выдвигались тяжкие обвинения против покойного короля, пообещали горожанам снижение налогов и реформу. В ответ они выслушали весьма обнадеживающие речи.

И вот 17 августа 1465 новый король Карл VII торжественно въехал в Париж.

Здесь же в Париже в Венсеннском замке начались переговоры между сеньорами о дальнейшем управлении королевством. Видя, что граф Шароле остался в меньшинстве, бретонцы и французы стали поговаривать о том, как бы побыстрее спровадить бургундцев. Но тут к Карлу подошло подкрепление – герцог Жан Калабрийский, единственный сын короля Рене Сицилийского, с примерно 120 закованными в латы итальянскими и другими кавалеристами, которые участвовали с ним в боевых действиях в Италии. И с ним 800 кавалеристов из герцогства и графства Бургундского в сопровождении большого числа конных воинов и немногочисленной пехоты под командованием маршала Бургундии де Нефшателя. Среди них были Джакомо Галеотто, граф Кампобассо, сеньор де Бодрикур и другие – все очень опытные военные. Герцог привёл также 400 конных арбалетчиков, которых ему предоставил пфальцграф Рейнский и 500 швейцарских пехотинцев. Позднее к сеньорам присоединились ещё граф Арманьяк, герцог Немурский и сеньор д'Альбре.

По Венсеннскому договору Бургундии возвращались города по Сомме – Амьен, Абвиль, Сен-Кантен, Перонн и прочие, которые король выкупил у герцога Филиппа за 400 тысяч экю за три года до этого. Франциск, герцог Бретонский, получил в держание Кан и ряд городов в Нижней Нормандии и губернаторство во всей Нормандии. Остальные сеньоры тоже получили должности, приращения к своим владениям, и право почти бесконтрольно распоряжаться и собирать королевские налоги в них. Граф де Сен-Поль получил должность коннетабля. Все разжалованные Людовиком XI сановники восстанавливались на своих должностях, так же был издан королевский ордонанс, в котором государственные должности были объявлены пожизненными.

Сразу же после заключения договора граф Шароле выехал во Фландрию. Увидев, что другие сеньоры хотели было оттереть его от дележа пирога, и самим воспользоваться его победой, а Карл VIII слаб, и во многом им потакает, Карл сказал: "Судя по прошлым войнам между его отцом королём Карлом и моим – герцогом Бургундским, против нас все объединяются с легкостью. Следовательно, нужно искать друзей".

И только по этой причине к королю Эдуарду IV Английскому, был послан протонотарий Гийом де Клюни. Прежде Карл был настроен враждебно к этому королю и поддерживал дом Ланкастеров, с которым его связывало родство по линии матери. Де Клюни должен был начать переговоры о браке графа с сестрой английского короля Маргаритой, однако не доводить дела до конца, а, памятуя о том, что король явно заинтересован в этом браке, лишь заручиться его обязательством ничего не предпринимать против графа, а в случае необходимости оказывать ему поддержку. И хотя граф и в мыслях не держал заключить этот брачный договор, события тем не менее обернулись так, что через несколько лет договор был всё же заключён и, более того, граф получил орден Подвязки и носил его всю жизнь.

Карл VIII был слабым королём, как писал про него де Коммин: "самостоятельно ничего или почти ничего не предпринимал, во всех делах им руководили и направляли его другие люди".

В его правление говорили, что во Франции шесть королей, и фактически так оно и было – принцы в своих владениях не подчинялись королю, сами собирали налоги, а королевских чиновников изгоняли. Они заполнили своими людьми все должности при дворе и на местах, и чиновники исполняли волю не короля, а своих патронов. При дворе сложились две группировки: герцог Бретонский, имевший набольшее влияние на короля, с одной стороны, и герцоги Орлеанский и Анжуйский и примыкавшие к ним Бурбоны с другой, герцог Бургундский присоединялся то к одним, то к другим, действуя так чтобы не одна группировка не взяла верх и Франция оставалась слабоуправляемой.

Большое влияние на короля имел коннетабль Франции граф де Сен-Поль, хитрый политик, он лавировал между принцами, не примыкая ни к одной группировке. Благодаря коннетаблю во многом сохранилась армия созданная предыдущими королями, и главное её основа – ордонансные роты (compagnie d'ordonnance), хотя некоторые объясняли это только его алчностью – ведь коннетабль держал 400 кавалеристов, оплата которых не контролировалась – они должны были лишь являться на смотр. За это коннетабль получал свыше 30 тысяч франков в год, кроме жалования за службу, и имел доходы от нескольких прекрасных местечек, которыми управлял.

С королём Карл вёл свою игру, видя, что король и другие заинтересованы были в браке с его единственной дочерью и наследницей; несколько раз герцога Бургундского просили дать согласие на этот брак, и он никогда не возражал, но при этом всячески уклоняясь от каких-либо письменных обязательств. Что было совсем не удивительно, так как её руку он обещал отдать Максимилиану Австрийскому – сыну императора Фридриха III, и Джорджу Кларенсу – брату Эдуарда IV, такие же обещания он давал и другим, как писал по этому поводу де Коммин: "А герцог затягивал дело и поступал так со всеми, кто просил её руки; уверен, что он вовсе не желал иметь сына и не хотел, пока он жив, выдавать дочь замуж, а стремился лишь привлечь к себе тех, кто домогался её руки, чтобы пользоваться их помощью и услугами. Ведь у него были столь великие замыслы, что и целой жизни не хватило бы для их осуществления, и они были настолько обширны, что и пол-Европы его бы не удовлетворило".

16 августа 1467 г. умирает Филипп Добрый и Карл становится герцогом Бургундии, или как они сами себя называли Великим герцогом Запада. Карл Смелый в наследство получил разросшееся герцогство и располагал как флотом, так и сильной армией, ядро которой составляли 32 ордонансные роты (около 3850 человек). Герцог сразу дал понять, что армия не застоится без дела. Карл Смелый не зря получил свое прозвище, он не без оснований считал возможным силой оружия добиться того, чего не смогли достичь его предшественники.

В октябре того же года он спокойно подавил мятеж льежцев. После поражения в битве при Брюстеме, без поддержки Людовика XI, они быстро сдаются герцогу. Вскоре Карл торжественно въехал в Льеж. Для горожан он установил новые законы и обычаи и обложил их большим денежным побором, сказав, что они обязаны заплатить за то, что все эти годы нарушали условия мира и другие соглашения.

Он захватил также всю их артиллерию и оружие и приказал снести все городские башни и стены, а рвы закопать, после чего вернулся в свои земли, где его встретили с большим почётом и выказали полное повиновение, особенно жители Гента, которые вместе с некоторыми другими городами ещё до его похода в Льежскую область начали смуту.

В отсутствие франко-бургундских кампаний 1467-72 гг., и особенно французской поддержки мятежников в Нидерландах, Карл умиротворяет нидерландские города, действуя кнутом и пряником – где жестоко подавляя выступления, лишая города всех их привилегий, где наоборот возвращая, часто за деньги, привилегии отнятые ещё его отцом. Так, в 1469 самые знатные гентцы, после смерти Филиппа Доброго вынудившие вернуть Карла им привилегии, убоявшись гнева герцога приехавшего в Гент, пешими несли перед ним свои знамена до самого Брюсселя.

В феврале 1467 герцога посетил Фридрих, пфальцграф Рейнский, которого в течение нескольких дней с почётом принимали в Брюсселе, устроив в его честь большое празднество и разместив его в богато украшенных палатах. Пфальцграф старый враг императора, возглавлял большую группу имперских князей желавших провести реформу СРИ – ограничить власть императора, увеличить права князей и т.д. Карл Смелый, сам питавший императорские амбиции, и видевший, что ему скоро придётся столкнутся с Габсбургами, заключил тайный союз с Фридрихом Пфальцским, пообещав ему в случае своего избрания императором провести реформу, и по традиции руку Марии его племяннику и соправителю Филиппу.

Карл Смелый продолжает действовать на традиционных направлениях бургундской политики: нидерландском и восточнофранцузском. Ему также удается достичь существенных результатов. Воспользовавшись финансовыми трудностями, возникшие у Сигизмунда, графа Тирольского и эрцгерцога Передней Австрии, герцог убеждает его заложить за 100 тысяч золотых флоринов верхнеэльзасские земли Брейсгау (графство Феррета) и Зундгау (ландграфство Эльзас) с главным городом Фрейбургом. В 1469 г. Карл ввиду финансовой несостоятельности эрцгерцога аннексирует Эльзас.

Летом 1470, после того как небольшое судно из города Э захватило торговое судно из Фландрии, герцог Бургундский захватил у графа д'Э Сен-Валери и другие земли, которые он держал в округе Абвиля и в графстве Понтье. Кроме того, герцог принудил графа принести ему оммаж против всех, что вызвало большое неудовольствие остальных принцев. Они попытались было вызвать герцога на суд в Парижский парламент, но парламентские юристы герцога смогли сначала отсрочить рассмотрение дела, а позже вообще его отменить.

В 1473 в Нидерландах Карл Смелый достиг нового успеха, герцоги Гельдернские, владетели земель в устье Рейна, ведущие междоусобную борьбу, обратились к герцогу за помощью. Герцог согласился на условиях признания его сюзеренитета, и после гибели противоборствующих сторон он в июне-июле того же года присоединил Гельдерн, с главным городом Цютфеном, к своим владениям.

В РИ герцогов сильно заботило, что, несмотря на всё своё величие, они не были суверенными государями и по одним владениям оставались вассалами французского короля, а по другим – германского императора. Переговоры Филиппа Доброго с императором Фридрихом III о возведении его в королевское достоинство по его имперским землям завершились безрезультатно. Не более удачными оказались и домогательства королевской короны для Карла Смелого. Он добился от Фридриха III согласия, но на встрече в Трире (сентябре-ноябре 1473 г.), где должна была состояться коронация, для которой все уже было приготовлено, император накануне церемонии покинул город, оставив герцога при несбывшихся надеждах.

В этой же АИ герцог Бургундский могущественней и богаче, а так же отсутствует французское давление на императора, поэтому результаты встречи в Трире были другими. На ней Карл добивался от императора королевского титула и уступки ему четырех епископств – Льежа, Утрехта, Камбре и Турне, обещая взамен выдать замуж за его сына Максимилиана свою единственную дочь и наследницу, Марию. За весьма круглую сумму и уверения, что Карл вернёт Сигизмунду Габсбургу его земли в Верхнем Эльзасе, а так же поможет ему в войне со швейцарцами, Фридрих III согласился даровать Карлу королевский титул за его германские владения. 11 ноября 1473 года исполнилась полувековая мечта Великих герцогов Запада – Карл был коронован Иоганном Баденским, архиепископом Трира в присутствии императора королём Бургундии Карлом I.

А тем временем в Англии развивался очередной этап Войны Роз. В 1464 Эдуард IV тайно женится на Елизавете Вудвил вопреки советам Ричарда Невилла, графа Уорвика, из-за чего рассорился с ним. В 1469 граф Уорвик вместе со своим зятем герцогом Кларенсом восстал против короля, 26 июля в битве при Эджкоут-Муре он разбил королевские войска, а самого короля взял в плен. Уорвик пытался некоторое время править сам, но под давлением знати был вынужден выпустить короля.

Граф Уорвик был вынужден бежать. Снарядив судно, вышел в море вместе с герцогом Кларенсом. Вместе с жёнами, детьми и большим числом сторонников они добрались до Кале. В этом городе находился его наместник Вэнлок и некоторые из его домашних слуг, которые, вместо того чтобы его принять, открыли огонь из пушки.

Король Англии был чрезвычайно рад, что Вэнлок отказал своему капитану, и послал ему письмо, утвердив его самого в должности капитана. Карл Смелый был также им очень доволен, и назначил ему пенсию в тысячу экю.

Вэнлок в доме Склада в Кале в присутствии посланника герцога Бургундского принёс клятву на верность королю Англии против всех; то же самое сделал гарнизон и жители города. А в это время Карл находился в Булони, где собрал большой флот против графа Уорвика, так как тот отплывая из Кале, захватил несколько судов, принадлежавших подданным герцога Бургундского.

Граф Уорвик высадился в Нормандии, где был хорошо принят Франциском, герцогом Бретонским, в то время враждовавшим с Карлом Смелым, который щедро снабдил его деньгами, чтобы он мог содержать людей, и приказал своему флоту, крупными силами защищать его от флота герцога Бургундского, который был настолько велик, что никто не осмеливался выйти в море ему навстречу. На море герцог Бургундский превосходил и флот герцога Бретонского, и флот Уорвика, так как в порту Эклюз он собрал множество судов из Испании и Португалии, два судна из Генуи и несколько барок из Германии.

Герцог Франциск предоставил в помощь графу все суда, какие у него только были и какие он смог собрать, и посадил на них множество людей. Он добился заключения брака между Анной, второй дочерью графа Уорвика и Эдуардом, принцем Уэльским, единственным сыном короля Генриха VI, находившегося в заключении в лондонском Тауэре, так что все было готово для высадки в Англии.

Армия Уорвика была готова к отправке, а флот Карла, стоявший вблизи на якоре, был готов сразиться с ними. Но ночью поднялась сильная буря, и флот герцога Бургундского вынужден был спасаться: одни суда направились в Шотландию, другие – в Голландию, а через несколько часов подул попутный ветер, и граф в полной безопасности переправился в Англию.

Через пять или шесть дней после высадки граф Уорвик собрал большие силы; он расположился в трех лье от короля Эдуарда, у которого людей было, как он думал, больше и который жаждал сразиться с графом. Когда неожиданно маркиз Монтегю, брат графа Уорвика, и некоторые другие, перешли на сторону Ланкастеров.

Увидев, что дело принимает дурной оборот, король Эдуард бежал на двух барках и одном небольшом судне, а с ним около 1500 человек, у которых не было никакой одежды, кроме доспехов. Денег у них не было ни гроша, и они едва ли представляли себе, куда направляются. Эдуард IV решил плыть за помощью к своему зятю – Карлу Смелому, через несколько дней он высадился в Голландии, где его встретил губернатор Голландии де ла Грютюз.

А тем временем граф Уорвик вступил в Лондон, где направился в замок Тауэр и вывел оттуда короля Генриха VI, которого некогда сам же туда и засадил, обвинив в том, что он изменник и виновен в оскорблении величества; теперь же он называл его королём. Граф немедля послал в Кале 300 или 400 человек, которые прошли через весь район Булоннэ и были радушно приняты сеньором капитаном Вэнлоком. И тогда стало ясно, что он всегда оставался верен своему господину – графу Уорвику.

В конце 1470 герцог Бургундский встретился с бежавшими из Англии королём Эдуардом IV и его младшим братом Ричардом, герцогом Глостером в Сен-Поле, что в Артуа. Тогда в Англии шла ожесточенная война и обе враждующие партии обращались за помощью к Карлу, с одной стороны он был женат на сестре короля, а с другой по материнской линии был в родстве с Ланкастерами. Но, в конце концов, он предоставил людей, деньги и суда Эдуарду IV, чем помог вернуть королевство, откуда тот был изгнан графом Уорвиком. Карл сделал вид, будто не оказывает ему никакой помощи, приказав глашатаям кричать, чтобы никто не шел к нему на подмогу; а тайком велел выдать ему 50 тысяч флоринов с крестом св. Андрея, нанял для него три или четыре больших судна, которые велел снарядить в нейтральном голландском порту Вере, и тайно оплатил 14 хорошо снаряженных судов, предоставленных ганзейцами, которые обещали служить ему до высадки в Англии и 15 дней спустя. По тем временам это была очень серьезная поддержка.

Король Эдуард отбыл в 1471 году. Как только король Эдуард оказался на суше, он двинулся прямо на Лондон, поскольку у него было там более двух тысяч скрытых сторонников, из которых 300 или 400 рыцарей и оруженосцев, и это давало ему немалое преимущество, поскольку он не зависел от могущественных людей.

Едва до графа Уорвика, находившегося на севере с крупными силами, дошли эти новости, он поспешил в Лондон, надеясь войти в него первым. Он думал, что город поддержит его, но случилось обратное – весь город с большой радостью принял короля Эдуарда в Великий четверг (11 апреля).

Он пробыл в городе только два дня и отбыл в предпасхальный вечер со всеми, кого смог набрать, навстречу графу Уорвику, которого и встретил на следующее утро, в день Пасхи (14 апреля). Когда они оказались друг против друга близь Барнета, герцог Кларенс, брат короля, перешёл к нему с 12 тысячами человек.

Сражение было очень яростным и ожесточенным. С той и другой стороны все были пешими. Королевский авангард понёс большие потери, вступив в схватку с войском графа Уорвика. Но тут подошли основные силы, и король лично вступил в бой и сражался наравне с другими, и даже более, чем все остальные. В этом сражении Ланкастеры были разбиты, погиб и граф, и его брат, маркиз де Монтегю, и множество других рыцарей. Избиение было великое, в отличие от своего обыкновения король Эдуард приказал на сей раз не щадить никого.

Принц Уэльский к моменту сражения уже высадился в Англии; к нему присоединились герцоги Эксетер и Сомерсет и некоторые другие из его рода, как и прежние сторонники. У него было более 40 тысяч человек. И если бы граф Уорвик пожелал его дождаться, то, по всей видимости, они остались бы господами и сеньорами. Но страх перед герцогом Сомерсетом, отца и брата которого он умертвил, а также перед королевой Маргаритой, матерью принца, был причиной, вынудившей его сражаться, не дожидаясь их.

Как только король Эдуард выиграл сражение, он двинулся на принца Уэльского; произошла ожесточенная битва при Тьюксбери (4 мая), причём у принца было больше людей, чем у короля Эдуарда. Однако король одержал победу, принц Уэльский пал в бою, как и многие другие крупные сеньоры и множество людей из народа, а герцог Сомерсет был схвачен и на следующий день обезглавлен. Король Эдуард потеряв трон за 11 дней, а вернул за 21. Вновь вступив на трон он казнил многих людей в разных местах, особенно преследуя тех, кто выступил против него. После этой победы король Эдуард жил в Англии мирно до самой своей смерти, но это стоило ему больших трудов и требовало немалого ума.

4 января 1474 в Париже после долгой болезни умер от туберкулёза бездетный король Франции Карл VIII. Трон занимает 11-летний Людовик, герцог Орлеанский. Ещё до смерти короля вокруг малолетнего герцога собираются группировки, сплотившиеся против двух самых могущественных сеньоров Франции – герцога Бретонского и короля Бургундского. К Орлеанцам примкнули граф Мэн, Бурбоны, Арманьяки и другие сеньоры, старые сановники, служившие ещё Карлу VII, а так же коннетабль де Сен-Поль, фактически ставший во главе правительства. После коронации они решают, пока Карл Смелый занят в Германии, разобраться с Франциском Бретонским – его снимают с должности губернатора Нормандии, у него понемногу начинают отбирать держания пожалованные предыдущим королём, его ставленники один за одним предстают перед королевским судом и за хищения и растраты, подвергаются конфискациям, заключению, а кто и лишается головы. Франциск не остаётся в долгу: королевские чиновники изгоняются из спорных земель, случается даже несколько стычек, начинают распространятся слухи, что Карл VIII отравлен Орлеанцами и т.д. Обе стороны подкупом и угрозами вербуют сторонников. Люди уже начинают поговаривать, что возвращаются недоброй памяти времена борьбы арманьяков и бургиньонов при Карле VI.

Налоги в королевстве, несмотря на обещания общественного блага, давно уже поднялись до уровня Людовика XI, а то и выше, только они оседали в карманах принцев и чиновников. Напуганные таким усилением Карла Смелого, и опасаясь, что он сам может захватить трон Франции, Орлеанцы срочно стали изыскивать деньги для борьбы с ним. Благо в их распоряжении оказался сильно разросшийся королевский домен. По стране прокатывается волна конфискаций у проворовавшихся сановников, которые все, по счастливому совпадению, оказываются политическими противниками Орлеанцев. Начинается чистка парламента, центральных и провинциальных королевских органов управления от ставленников герцога Бретонского и короля Бургундского.

Став королём Карл вернулся в свои земли, преисполненный гордости; и решил вмешаться в Германские дела, поскольку император был не из храбрых и терпел что угодно, лишь бы не вводить себя в расходы, к тому же один, без помощи других сеньоров Германии, он был бессилен.

В связи со спором двух претендентов на епископский престол в Кёльне, один из которых Герман Гессенский, был братом ландграфа Гессенского, а другой – Рупрехт Пфальцский, родственником Фридриха, пфальцграфа Рейнского, Карл принял сторону родственника своего союзника пфальцграфа и попытался силой посадить его на этот престол, надеясь получить за это кое-какие крепости на Рейне. В 1474 году он осадил Нейс, возле Кёльна. В Нейсе же разместились ландграф Гессенский и многие его родственники и друзья, числом до 1800 всадников, были также пехотинцы.

Карл Смелый попросил о помощи войсками у короля Эдуарда Английский, у которого была большая армия, готовая выступить по первому же требованию короля Бургундского. Но дело затягивалось, поскольку король Английский не мог предпринять такой поход, не собрав парламента, и армия должна была подготовлена за год.

Летом 1474 году король Бургундии осадил Нейс. У него была самая прекрасная 15-тысячная армия, какую ему только приходилось иметь, особенно по части конницы. Ибо для осуществления некоторых своих замыслов в Италии он набрал несколько тысяч итальянских кавалеристов, и хороших и плохих, а их предводителем был граф де Кампобассо из Неаполитанского королевства, среди них был также Джакомо Галеотто, дворянин из Неаполя, и много других. Ещё он располагал англичанами, очень хорошими воинами, числом до трёх тысяч, и множеством собственных подданных на хороших лошадях и хорошо вооруженных, весьма опытных в военном деле, а также очень большой и мощной артиллерией, около 200 орудий. Всё было наготове, чтобы соединиться с англичанами, которые собирали силы, чтобы поскорее высадиться на континенте.

Император и курфюрсты, собравшиеся, чтобы обсудить этот вопрос, отсутствие в этой АИ французской помощи и субсидий прибавило весу противникам войны, но их перевесили опасения экспансионистской политики короля Бургундии, и рейхстаг с небольшим перевесом постановил набрать армию. Но, в деблокаде Нейса наотрез отказались принять участие пфальцграф Рейнский, архиепископ Майнцский, герцоги Юлихский, Клевский и Саксонский. А сбор феодального ополчения в условиях повсеместного самоуправления – характерной черты децентрализованной государственной власти империи – практически не зависел от воли императора и отдавался на откуп имперским князьям. Естественно, силы, собираемые посредством феодального призыва, были крайне малочисленны и ненадежны – в любой момент капризный вассал мог сняться с лагеря и увести свой отряд домой. Поэтому, начиная с XIV в. германские императоры возлагали главные свои надежды на более дисциплинированных наёмников. Однако, при формировании наемной армии неизбежно вставал вопрос о её содержании, ибо рейхстаг, обычно собиравшийся в Аугсбурге, – субсидировал денежное довольствие солдат с большой неохотой, и в итоге император потратил семь месяцев на сбор армии.

Финансовое положение Фридриха III накануне похода под Нейс было крайне плачевным. Император задолжал огромные суммы аугсбургским купцам, а судебный пристав Вюрцбурга даже арестовал часть императорского обоза, в связи с чем кёльнцам пришлось внести залог. Тем не менее, угроза со стороны Карла Смелого была столь сильна, а примеры поглощения Великими герцогами Запада ранее независимых имперских территорий (в частности, герцогств Брабант, Люксембург и Гельдерн) столь красноречивы, что часть владетельных князей империи с известными оговорками за собственный кошт обеспечили необходимое количество как ополченцев, так и наёмников.

Высшая знать Германии в армии Фридриха III была представлена, Иоганном Баденским, архиепископом Трирским, Альбрехтом Ахиллом, маркграфом Бранденбургским, Вильгельмом Саксонским, ландграфом Тюрингским, и, наконец, эрцгерцогом Сигизмундом Австрийским и графом Вальдемаром Ангальт-Цербстским. Помимо князей и епископов империи в походе приняло участие около 70 графов, а также 1700 баронов и рыцарей.

Наибольший энтузиазм в сборе войск для войны с Карлом Смелым продемонстрировали города, верно распознавшие в абсолютистских устремлениях бургундского короля смертельную угрозу для своего коммунального устройства. Именно города, прежде всего Кёльн, Франкфурт, Бремен, Эрфурт, Гамбург, Базель, Аахен, Нюрнберг, Кобленц, Любек, Ганновер, Страсбург и прочие, всего около 70, выставили под императорские знамена наибольшее количество воинов. Города снабдили Фридриха артиллерией и транспортными средствами. Так, отряд из Страсбурга, прибывший в Кёльн на 14 кораблях, имел в своем составе 100 кавалеристов и 400 пехотинцев, снабженных 6 артиллерийскими фургонами. Паёк страсбургцев включал большое количество вина, 40 засоленных мясных туш и муку для выпечки хлеба. Эрфурт отправил в поход 344 бойца, "крепких как оси телег", из них 103 кавалериста и 100 "трабантов" (70 арбалетчиков и 30 кулевринёров), сопровождаемых 40 обозными фургонами. На 3 кораблях, груженных провизией, прибыло 230 базельцев. 200 пеших и 50 конных направил Аахен. Всего же в имперской армии должно было собраться около 50 тысяч воинов.

Немецкая армия собиралась под Бонном, где был устроен смотр, в ходе которого каждый отряд старался блеснуть выучкой и вооружением. Каждый город и крупный феодал, подчеркивая собственное благосостояние, стремился "обмундировать" своих солдат в красочные ливреи. Например, воины Сигизмунда Австрийского носили белые "мундиры", солдаты Генриха фон Шварценберга – серые. Страстбургцы и кёльнцы были одеты в бело-красные ливреи, а аахенцы – в красно-синие. Базельцы украшали свои алые одеяния белыми крестами "Великого союза" и епископским гербом на левом рукаве. После смотра армия двинулась под Кёльн.

Естественно, в разношерстном и плохо организованном немецком воинстве, собранном в окрестностях Кёльна, существовали глубокие внутренние противоречия. Низкий же уровень дисциплины только способствовал распространению склок и драк.

Крупный инцидент произошел в конце апреля, когда базельский наёмник, проиграв в кости, в пьяном угаре убил своего оппонента. В завязавшейся драке приняли участие несколько сотен человек: базельцы и страстбургцы с одной стороны, нюрнбергцы и ульмцы – с другой. Итогом стычки стали "две дюжины" погибших и свыше сорока раненных.

Традиционная вражда разъедала и верхушку немецкой армии. Князья разделились на две партии: одни выступали за переговорный процесс с королём Бургундии, вторые – рвались в бой. Разногласия вызвал и вопрос о праве ношения главного флага империи, а также знамени Св. Георгия. Договорились, что представители только 6 городов империи, а именно, Аугсбурга, Кёльна, Страсбурга, Франкфурта, Нюрнберга и Ульма, через день сменяя друг друга, будут нести на походе императорский стяг.

Наконец, рано утром 8 мая армия Фридриха III выступила из Кёльна. Руководил походом главный имперский полководец (обергауптман) Альбрехт Ахилл. Над рядами воинов распустили знамя Св. Георгия – красный крест на белом поле (каждый солдат носил на груди значок с таким же изображением), а бургомистр Аугсбурга торжественно взмахнул главным императорским флагом (черный двуглавый орел на золотом поле), подавая сигнал к выступлению.

10 мая основные силы немецкой армии подошли к Цонсу. На следующий день солдаты авангарда уже видели далекие дымы вражеского лагеря и слышали грохот канонады. К северу от Цонса Фридрих III разбил укрепленный лагерь – огромный вагенбург с бесчисленными рядами палаток и шатров. 300 кораблей доставляли из Кёльна продовольствие, боеприпасы и отставшие от основных сил контингенты.

Тогда же английские войска под командованием Ричарда, герцога Глостера находились в Дувре, готовясь к переправе, Карл прислал туда 500 голландских и зеландских барок, плоскодонных и с низкими бортами, приспособленных для перевозки лошадей – их называют скютами, а также суда из Э способны взять людей вдвое или втрое больше, чем скюты. Много судов сумел приготовить сам Ричард, и на переправу от Дувра до Роттердама было затрачено менее недели. И вскоре английские войска высадились в Роттердаме и на тех же скютах двинулись по Рейну на соединение с Карлом. В английской армии насчитывала 800 кавалеристов, хорошо снаряжённых и с большим сопровождением, а также 7 тысяч конных лучников и достаточно пехотинцев, обслуживающих войско. Во всей армии не было ни одного пажа.

Нейс продолжал держаться, но дела его шли всё хуже – гарнизон крепости, возглавляемый Германом Гессенским, изначально насчитывал около 3000 бойцов: 1000 городских ополченцев, в том числе стрелки "Братства арбалетчиков", 71 гессенский рыцарь, 300 кавалеристов и 1500 пехотинцев из Марбурга и Хомберга. В ходе осады в Нейс сумело прорваться около 1000 наёмников из Бонна и Кёльна. Таким образом, максимальное количество защитников крепости можно определить в 4000 бойцов. Однако к маю 1475 г. их количество сократилось не менее, чем на половину. Так, 8 мая комендант крепости признал потерю убитыми более 1000 человек гарнизона. Кроме того, было много раненых, которые "умирали десятками". Учитывая практически полное истощение боеприпасов, гарнизон Нейса, скорее всего, был не способен поддержать сражающихся соотечественников и совершить вылазку.

"Лагерь на камнях" располагался напротив Нейса, на другом берегу Рейна. Он был занят изначально 4-тысячным гарнизоном под командой маршала Рудольфа фон Паппенгейма. К маю 1475 г. гарнизон так же был обескровлен (прежде всего дезертирством и отсутствием всякой дисциплины) и не представлял серьезной угрозы для осаждающих. Тем не менее, Карл Смелый вынужден был оставить на линии блокады крепости 3 ордонансовых роты и ополченцев, которые должны были воспрепятствовать возможным вражеским вылазкам.

Опасаясь скорого падения Нейса, обергауптман императорской армии Альбрехт Ахилл, уговорил императора перенести лагерь из Цонса вплотную к Нейсу до сбора всей армии, чтобы подбодрить осаждённый город и блокировать Карла от соединения с англичанами.

Утром 23 мая 1475 г., во вторник, 35-тысячная имперская армия ведомая Альбрехтом Ахиллом, Фридриха III, который в отличие от обергауптмана не рвался в бой, остался в лагере под Цонсом дожидаться подхода остальных войск, практически вплотную приблизилась к юго-восточному сектору осадных позиций бургундцев. На поле перед сожженной деревней Гримлинхаузен немцы спешно принялись устанавливать гигантский, окруженный боевыми фургонами, лагерь-вагенбург. Тыльная сторона лагеря выходила на берег Рейна, возле которого тут же встали на якорь и приступили к разгрузке многочисленные корабли. Правый (северный) фас вагенбурга, сразу усиленный многочисленной артиллерией, был обращен в сторону реки Эрфт, за которой располагался главный осадный лагерь бургундцев. Одновременно немцы приступили к сооружению выдвинутой вперед баррикады, которая позволила бы контролировать подступы к лагерю со стороны бургундцев.

О появлении императорской армии в непосредственной близости от расположения бургундских войск Карлу донесли около 10 часов утра. Без долгих раздумий король приказал своим солдатам готовиться к бою.

Диспозиция бургундской армии на 23 мая, согласно свидетельству самого бургундского короля, состояла из двух баталий. Передовая баталия, руководимая Филиппом де Круа, графом де Шиме, включала итальянские и английские контингенты, а также кавалерию феодального ополчения и пехоту. Вторая баталия под управлением Ги де Бриме, сеньора д'Эмберкура (номинального главнокомандующего), состояла из бургундцев, голландцев и, возможно, савойцев, придворных войск и гвардии.

Сбор и построение отряженных для боя подразделений заняли достаточно много времени. Солдатам расположенных вокруг Нейса частей следовало пройти вдоль циркумвалационной линии к точке сбора несколько километров. При этом бургундский штаб решал множество задач: нужно было не допустить перемешивания прибывающих войск, при этом нельзя было оголить фронт на направлении возможных вылазок вражеского гарнизона; кроме того, следовало снять с позиций и доставить к месту предстоящего боя несколько десятков артиллерийских орудий. Уже одно то обстоятельство, что Карлу Смелому и его штабу удалось справиться с этой задачей, говорит о хорошей выучке бургундской армии. Несомненно, у бургундского короля существовал план действий, и была заранее приготовлена диспозиция на случай отражения вражеского удара извне.

Выстроив свою армию поблизости от Гнадентхальского монастыря в боевой порядок ("хотя времени было затрачено сверх необходимого, ибо роты не успевали быстро занять отведенные для них места"), Карл Смелый приказал форсировать Эрфт вблизи сожженной деревни Гримлинхаузен. Граф де Шиме перевел солдат своей баталии в брод через реку – сперва жандармов и пехоту правого крыла первой линии, затем бойцов левого крыла первой линии. В такой же последовательности переправились резервные роты.

Следом за первой баталией на вражеский берег перешли основные силы. Сам Карл руководил переправой артиллерии через Глимлинхаузенский мост, расположенный рядом с бродом.

Имперцы не предприняли никаких попыток помешать форсированию реки, безучастно наблюдая за всеми перемещениями бургундской армии. Альбрехт Ахилл лишь выдвинул вперед авангард, включавший в свой состав 4-5 тысяч кавалеристов и большое количество пехотинцев, среди которых находились 3000 кулевринёров. Эти войска заняли позиции на холме перед лагерем. Согласно сообщениям участников боя, немцы к этому времени уже закончили установку вагенбурга и баррикады. Тем временем Карл выстроил свои войска на боевой позиции – фронтом к Рейну и юго-западному фасу немецкого вагенбурга, где было расположено меньше артиллерийских орудий.

Сбор войск, переправа через Эрфт, обход вражеских позиций по широкой дуге вне зоны действия немецкой артиллерии, боевое построение и развертывание собственной артиллерии заняли много времени. Наступил вечер, а сражение все не начиналось. Немецкое руководство заняло выжидательную позицию и не помышляло о нападении на малочисленного, но невероятно самоуверенного неприятеля.

Первые выстрелы прозвучали лишь в 8 часов вечера, так что на проведение активной фазы боевых действий оставалось несколько предзакатных часов. Вот как описал завязку боя сам король Бургундии:

"С кличем «С нами Богородица! Монсеньор Святой Георгий и Бургундия!» наши войска двинулись в наступление; впереди, в трех или четырех полетах стрелы, были выставлены артиллерия и итальянская пехота, и после того, как они вступили в дело, в лагере императора не уцелело ни одного тента, павильона или иного строения, а люди там могли оставаться с большим трудом. Затем, именем Бога, Девы и монсеньора Святого Георгия мы дали сигнал солдатам наступать. После этого зазвучали трубы, и все пошли радостно и с улыбкой на лице, сотворив крестное знамение и вверив себя Господу; англичане, согласно своему обычаю, чертили на земле знак креста и целовали его. И все подхватили вышеупомянутый клич".

Артиллерийский огонь бургундцев вызвал большие разрушения в немецком лагере. Пострадали и корабли имперцев, которые начали спешно сниматься с якоря и выходить из зоны обстрела. Как писал очевидец: "Примерно в 20 часов артиллерия короля и большая спрингальда начали стрелять в гущу врагов, и те ответили ужасной канонадой, как будто разверзся ад, дабы поглотить мир громом и огнем".

Тем временем жандармы правого крыла первой бургундской баталии под командованием Джакомо Галеотто и графа Кампобассо атаковали холм перед немецким лагерем, занятый имперскими отрядами, и обратили их в бегство. Контрудар кёльнских и мюнстерских подразделений, поддержанный лагерной артиллерией, вынудил бургундцев отступить.

Видя замешательство своего правого крыла, Карл ввел в сражение часть второй баталии – 5 рот. Разогнав коней, стальной вал бургундских жандармов опрокинул неприятеля и гнал его до самого вагенбурга. Однако, отсутствие пехотинцев, отставших на марше, не позволило бургундцам закрепить успех. Контратака больших масс германской кавалерии и стрелков-кулевринёров, возглавляемая ландграфом Тюрингским с главным знаменем империи в руках, отогнала бургундцев назад. На какое-то время под угрозой полного развала оказался весь правый фланг бургундской армии. Положение спасли мужество лейб-гвардейцев короля и сам Карл Смелый, прибывший на место схватки и сумевший сплотить вокруг себя дрогнувших было бойцов. Лично встав во главе эскадрона шамбелланов, король повёл кавалеристов правого крыла в бешенную лобовую атаку. При этом лейб-лучники поддержали огнём атакующую бургундскую кавалерию.

Левое крыло бургундской армии, возглавляемое графом де Шиме, действовало столь же успешно, загнав неприятеля за фургоны и частокол лагеря. Некоторые немецкие пехотинцы, покинув поле боя, стали в панике грузиться на корабли. Пристрелявшись, бургундские артиллеристы накрыли их залпом, только усилившим хаос. Обломки лодок и трупы течением снесло к острову Верт, чем немедленно воспользовался бургундский гарнизон, ограбивший мертвецов. Около 600-800 немецких кавалеристов, не выдержав накала схватки, обратились в бегство в сторону Кёльна, ещё 2-3 тысячи имперских пехотинцев утонули в Рейне. Тем не менее, немецкие солдаты отчаянно отбивались на валах артиллерийской баррикады и за фургонами вагенбурга, не позволяя бургундцам ворваться внутрь. Судя по всему, управление войсками оказалось потеряно, и какое-то время бойцы были предоставлены сами себе. Бургундцы перенесли артиллерию и начали обстрел лагеря, под её прикрытием началась общая атака на варенбург. И, наконец, левое крыло и резерв первой баталии, руководимые графом Шиме, ворвались в лагерь, где завязалась ожесточённая схватка, и только наступление ночи спасло немцев от полного разгрома. Маркграф Бранденбургский наконец сумел снова наладить командование и организовать отход имперской армии, под покровом ночи, к Цонсу.

Увидев поражение имперской армии горожане Нейса отчаялись и подумав, что император уже не придёт им на помощь и сдались на милость Карла Смелого. Через неделю к нему приплыли первые отряды англичан, и Карл оставил Нейсе свой гарнизон двинулся к Цонсу, где стоял император. Не желая принимать сражение Фридрих III, смущенный решительными действиями своего противника, отступил к Кёльну. Одновременно Оливье де Ла Марш, возглавив гвардейский корпус, провел успешный рейд на Среднем Рейне, разгромив немецкие войска в окрестностях Линца и внезапной атакой взяв город, таким образом Кёльн оказался запертым с двух сторон.

В конце июня 25-тысячная англо-бургундская армия подошла к Кёльну, не пытаясь вступить в сражение она разбила лагерь в полулье от императорского. Хотя в имперской армии и насчитывалось около 40 тысяч человек, но лагерь императора таял день ото дня, поражение под Нейсом подорвало дух армии, часть сеньоров со своими отрядами уже ушли домой, часть собирались уйти. Вражда разъедала как верхушку армии, не утихали споры по поводу дальнейших действий и командования – большая группа возлагала вину за Нейс на Альбрехта Ахилла и требовала его отстранения, так и низы – нередки стали схватки между контингентами с убитыми, десятками и сотнями раненых, и даже применением огнестрельного оружия. К тому же начинала сказываться бургундская блокада Рейна, уже ощущалась нехватка снабжения.

При императоре был Алессандро Нани, легат апостолического престола, и он каждый день бывал то в одном лагере, то в другом, обсуждая условия мирного договора.

Пока он упорствовал, ему в двух или трех местах объявили войну. Одну начал живший доселе с ним в мире Рене, герцог Лотарингский, который послал ему под Нейс вызов (май 1475); а побудил его к этому королевский наместник Шампани де Кран, ставленник недавно занявших трон Орлеанцев, которые уже со страхом стали посматривать на Карла, и которые не преминули пообещать герцогу сделать его могущественным человеком. Он без промедления начал действовать и произвел большие опустошения в герцогстве Люксембург – была снесена крепость Пьерфор, расположенная в двух лье от Нанси.

Ещё задолго до того, император добился заключения на 10 лет союза между эрцгерцогом Сигизмундом Австрийским и такими городами Верхнего Рейна, как Базель, Страсбург и другие (14 марта 1473). Сигизмунд так же начал переговоры о союзе со швейцарцами, поскольку хотел вернуть се ...

... бе графство Феррета, которое у него забрал Карл за неуплату залога. Они заключают 30 марта 1474 "Вечный мир". Этому договору сильно поспособствовали, посланники императора и французского короля, особенно последние отличившиеся щедрыми подарками швейцарцам.

Сигизмунд начал действовать, как только договорился со швейцарцами. В одну прекрасную ночь схватили Пьера д'Аршамбо, бургундского губернатора в области Феррета, а с ним и его 800 кавалеристов; их всех отпустили на волю, ни к чему не обязывая, а его самого отвели в Брейзак, где устроили над ним суд за разные злоупотребления и насилия, совершенные им в области Феррета. В итоге ему отрубили голову, а вся область Феррета оказалась в руках эрцгерцога Сигизмунда; швейцарцы же начали войну в Бургундии и захватили Бламон, принадлежавший маршалу Бургундии де Нефшателю. Бургундцы пришли ему на помощь, но были разбиты. Швейцарцы, сильно опустошив область, вернулись в свои края.

26 октября 1474 кантон Берн, воспользовавшись тем, что бургундцы осаждают Нейс, объявил войну Карлу Смелому. Бернцы вторглись в земли графа де Ромона, союзника короля. Первое крупное сражение произошло 13 ноября 1474 года при Герикуре. 18-тысячная армия швейцарцев, эльзасцев и австрийцев осадила эту крепость. С севера на выручку осажденных подошло бургундское войско, уступавшее неприятелю в численности. В результате атаки швейцарской пехоты бургундская пехота обратилась в бегство, а кавалерия отступила, не ввязываясь в бой. Бургундские потери составили около 600 убитыми, а швейцарцы и их союзники потеряли около 70 человек. 18 наемников-ломбардцев, попавшие в плен к эльзасцам, были обвинены в осквернении церквей и других преступлениях, совершенных во время бургундского вторжения в Эльзас, подвергнуты пыткам и сожжены заживо. После сражения они опустошили южные земли Бургундии.

В марте-апреле 1475 бернцы и эльзасцы неоднократно пытались вторгнутся в графство Бургундию, но Карл в этой АИ не опасавшийся французского вторжения из Шампани смог перебросить туда дополнительные войска – свеженабранные в Миланском герцогстве войска под командованием маршала Тибо де Нефшателя. Схватки с обеих сторон были обесточёнными, пленных не брали, так после победы бургундцев у Штеффиса пленных сбросили в пропасть.

После месячного противостояния под Кёльном, перемежающегося небольшими стычками, в то время как армия императора таяла, а короля Бургундии росла, император наконец решил пойти на мир. Хотя император никогда не отличался доблестью, он, однако, был человеком благоразумным; за свою долгую жизнь он сумел приобрести большой опыт. Переговоры между Карлом Смелым и ним и так сильно затянулись, к тому же он устал от войны. Карл видя как развиваются дела наконец пошёл на соглашение с императором. По Кёльнскому миру (24 июля 1475) за Карлом оставался Нейсе и ещё две крепости на Рейне, Рейнский союз выплачивают ему 50 тысяч рейнских флоринов, Рупрехт Пфальцский восстанавливался на архиепископской кафедре Кёльна, все бургундские войска, кроме гарнизонов крепостей выводились из области.

Отойдя с Рейна Карл Смелый отправился со своей армией грабить Бар и Лотарингию, потому, что герцог Лотарингский начал против него войну, послав вызов под Нейс.

Английские же войска, получив половину контрибуции с Рейнского союза и взяв много добычи, по договору между Эдуардом IV и Франциском Бретонским двинулись в Нормандию на помощь герцогу восставшего против короля Франции. Но в Англию прибыли французские послы и после долгих переговоров стороны договорились: 72 тысячи экю наличными до отъезда герцога Глостера, женитьба Людовика XII на старшей дочери короля Эдуарда, а ей на содержание герцогство Гиень или 50 тысяч экю ежегодно, которые следовало доставлять в лондонский замок в течение девяти лет, а по истечении этого срока король Франции и его жена смогут спокойно пользовались доходами с Гиени. Этот мир между двумя королевствами должен был длиться семь лет. В договор включались все союзники и с той и с другой стороны, и со стороны короля Англии это прежде всего король Бургундский и герцог Бретонский, если бы они пожелали быть включенными, и что если против Бретани начнут войну, то английские войска ещё раз пересекут море, чтобы её защитить. В конце лета 1475 английские войска, к большому неудовольствию короля Карла и герцога Франциска, вернулись домой.

К тому времени король уже взял несколько крепостей в Лотарингии и Баре и осаждал Нанси, который храбро оборонялся. Наконец, 20 декабря 1475, после трёхмесячной осады Нанси пал, герцог Лотарингский бежал в Париж. На Рождество, 24 декабря 1475, Карл Смелый торжественно въехал в город; герцогства Бар и Лотарингия перешли под его власть. Теперь он имел проход из Люксембурга в Бургундию и соединил все свои сеньории в одно целое (ибо, заполучив это небольшое герцогство, он мог теперь проехать по своей земле от Голландии до Лиона).

Итак, завоевав всю Лотарингию, Карл хотел дать своей армии отдохнуть, поскольку она была основательно потрепана под Нейсом и во время Лотарингской войны, а часть её разместить гарнизонами в некоторых крепостях графа де Ромона возле городов Берн и Фрибур, с которыми король собирался воевать, потому что, когда он был под Нейсом, они действовали против него и помогли отнять у него графство Феррету, а также отняли часть земель графа де Ромона.

Швейцарцы не заинтересованные, кроме бернцев, в войне с Бургундией, узнав о его приближении, направили к нему посольство и предложили вернуть всё, что они захватили у де Ромона, но граф де Ромон, со своей стороны, просил его лично прибыть к нему с подмогой. Король Бургундский пренебрег предложением послов, и решил выступить против швейцарцев. Карл, покинув со своей армией Лотарингию вступил в Бургундию, где к нему вновь явились послы Швейцарии, и сделали предложения более выгодные, чем раньше: помимо возвращения земель, они предлагали выйти из всех союзов, которые ему неугодны, в особенности из союза с эрцгерцогом Сигизмундом, и стать его союзниками и поставлять шесть тысяч человек за довольно умеренную плату всякий раз когда он только потребует. Король долго колебался, но в этой АИ швейцарцы не смогли так разорить Бургундию, как в РИ, и по этому гнев Карла был больше обращён на мятежных эльзасцев. К тому же уставшие после двух компаний войска требовали срочного подкрепления, и в нидерландских коммунах начались волнения из-за военных налогов, и он был вынужден послать туда часть войск во главе с Оливье де Ла Маршем. И, в конце концов, Карл Смелый принял предложение, вняв, так же, восторженному описанию воинской доблести швейцарцев Филиппа Пфальцского, который в то время был у него с поручением от своего дяди и соправителя пфальцграфа Фридриха Победоносного.

После заключения договора швейцарцы вернулись назад, чтобы предупредить о нём свой народ. А король подошёл со своей армией к области Во, в Савойе, которую швейцарцы отняли у де Ромона, и занял оставленные швейцарцами крепости которые принадлежали де Шатогиону. Согласно договору швейцарцы отдали все ранее захваченные земли, и их заняли войска Карла Смелого.

Король располагал довольно большой армией, поскольку к нему из Ломбардии ежечасно подходили люди – подданные герцога Савойского. Артиллерия его была хорошей и мощной, и он устроил пышный лагерь, дабы блеснуть перед посольствами, которые приходили из Италии и Германии. А в голове он вынашивал фантастические замыслы насчёт герцогства Миланского, где, как он полагал, у него были сторонники. Тем более что король располагал Савойским домом как своим собственным; герцог Миланский был его союзником, а король Рене Сицилийский намеревался передать в его руки Прованс.

Успехи короля Бургундского вызвали сильное беспокойство в Париже, и к его союзникам послали людей. Но, герцогиня Савойская, была его сестрой, а король Рене Сицилийский, его дядей, и он едва выслушал посланцев, сохраняя тесные отношения с Карлом. Французы послали людей и к Новому союзу верхнерейнских городов, но эти города высокомерно ответили: "Передайте королю Франции, что если он не объявит королю войну, то мы заключим с ним соглашение и объявим войну ему самому". Объявлять войну Карлу они не имели никакого желания и со страхом ожидали, каковы будут известия от их людей, разосланных по тем краям.

Как только герцог Миланский Галеаццо, узнал о союзе Карла со швейцарцами, он стал опасаться, хотя и был союзником Карла; но ведь он заключил этот союз, опасаясь того большого влияния, которое король Бургундии имел в Италии. Герцог Миланский срочно отправил к королю Франции человека с предложением союза. Французы согласились возобновить союз всего за 100 тысяч дукатов, вскоре союз был провозглашён.

Король Рене Сицилийский договаривался о том, чтобы сделать короля Бургундского своим наследником и передать в его руки Прованс. Для вступления во владение этой областью был отправлен де Шатогион, а с ним поехали и другие, чтобы набрать солдат для короля Бургундии, и везли они 20 тысяч экю наличными.

Как только об этом узнали в Париже немедленно направили кавалерию к Провансу и послов к королю Сицилийскому, дабы просить его прибыть к нему, уверяя в радушном приеме, а в случае отказа угрожал применить силу. Короля Рене убедили, и он приехал к королю в Лион, где был встречен с большим почетом и радушием. Король Рене встретился с юным королём, и после комбинации завуалированных угроз и щедрых подарков его уговорили погодить с передачей Прованса.

А в Германии, узнав о подготовке похода в Эльзас, со всех сторон стали объявляться противники короля, в том числе и такие имперские города, как Нюрнберг, Франкфурт и многие другие, объединившиеся со Старым и Новым союзами против него, постёгиваемые щедрыми подарками и посулами из Парижа и Вены.

Пока король Бургундии отдыхал в Лозанне, были собраны войска всех германских лиг, которые двинулись навстречу войскам Карла, и вскоре они встретились у маленького городка Муртен близь Берна, где Карл ожидал подхода обещанных 6 тысяч швейцарцев и войск набранных в Провансе.

Союзники, имели около 20 тысяч отборных и хорошо вооруженных пехотинцев: 7 тысяч пикинёров, 5 тысяч алебардщиков и 6 тысяч кулевринёров, а также 2 тысячи кавалерии.

Герцог Лотарингский приехал с небольшим отрядом за считанные часы до сражения 5 июля 1476. По его прибытии войска обеих сторон сошлись в боевом порядке, после того как союзники три дня простояли близ Карла в укреплённом месте. Войска союзников атаковали Бургундского короля укрывшегося за частоколом, бургундские воины (включая отряд английских лучников) были готовы к неизбежному штурму, и первые ряда авангарда понесли тяжёлые потери под плотным огнём арбалетов, больших луков и лёгкой артиллерии. На некоторое время наступательный их порыв был задержан. Когда внезапно выйдя из лесов Буггливальда в тыл союзникам ударил 6-тысячный отряд бернцев, цюрихцев и швизцев под командованием Ханса фон Холлвила. Бургундская тяжёлая конница, выйдя из-за частокола совершила смелый заход в тыл австрийской и лотарингской кавалерии Рене Лотарингского. Тем временем Карл, наблюдавший за ходом сражения, отдал приказ выступить миланской пехоте Антуана Бургундского. Союзники, зажатые с двух сторон оказав незначительное сопротивление, были разбиты и обращены в бегство, кавалерия короля Бургундского долго их преследовала. Сам Рене Лотарингский еле унёс ноги, и сумел сбежать с жалкими остатками своего отряда. Всего же в той битве погибло 5 тысяч союзников, и всего около 500 бургундцев.

После этой битвы Карл стал очень ценить швейцарцев, и позднее, в Нанси, провёл реформу своей пехоты – перестроив её по швейцарскому образцу.

Король дождавшись подхода свеженабранных войск из Ломбардии и Прованса, и с 20-тысячной армией двинулся в Эльзас. В августе он осадил Базель, который лишился почти всех войск после разгрома под Муртеном. Базельцы попробовали откупиться от него, но Карл был сильно зол на Новый союз за помощь Сигизмунду Австрийскому и эльзасцам, и решил устроить из Базеля показательный пример. Во время осады Карл применил более 300 пушек, днём и ночью обстреливающие город, по всему Базелю пылали пожары. 27 октября тяжелые бомбарды разрушили часть южной стены, за этим последовал долгий восьмичасовой штурм, но каким-то образом гарнизон ещё справлялся, отражая волны бургундской пехоты. К ноябрю обескровленный город сдался королю. Шультгейс и весь магистрат были казнены, Карл хотел даже полностью сжечь город, но советникам еле удалось его уговорить ограничиться казнями и контрибуцией. Жители были обобраны буквально до нитки, особенно в этом отличились швейцарцы, ограбившие даже церкви. У города были отобраны все пушки, город и цеха лишились своих знамён. Король взорвал все стены и башни Базеля, а рвы закопал.

Видя печальную судьбу Базеля, Новый союз поспешил заключить мир с Карлом, откупившись колоссальной по тем временам суммой в 500 тысяч рейнских флоринов.

Пока король осаждал Базель его кавалерия опустошала мятежный Верхний Эльзас. После окончания осады он собирался выбить оттуда Сигизмунда, но срочные дела потребовали его присутствия в Нидерландах.

Пока Карл Смелый занимался осадой, некоторые из его людей начали плести интриги против него. Осенью 1476 французским агентам удалось подбить на очередное восстание против своего епископа льежцев. Восставшие перебили много каноников епископа и бургундского губернатора д'Эмберкур, сам же епископ еле сбежал. Королю Бургундскому пришлось срочно возвращаться в Нидерланды. Осадив мятежный Льеж король после упорного сопротивления взял его штурмом, так как после предыдущего мятежа у города были срыты стены, а новые льежцы построили на скорую руку. Карлу осточертел этот постоянно бунтующий город, и он дал волю своему гневу: множество жителей было перебито, остальные бежали в Ардены. Кроме того, было решено сжечь этот густонаселенный город, запалив его с трёх концов. Для этого, а также чтобы уберечь от огня церкви, выделили три или четыре тысячи пехотинцев из жителей Лимбурга, которые были соседями льежцев, говорили на том же наречии и имели почти такие же обычаи.

В первую очередь был разрушен большой мост через Мезу, а затем было приказано взять под охрану дома каноников вблизи собора, дабы тем было где жить и отправлять службу. Такой приказ был отдан и в отношении других церквей. Сделав это, король выехал во Франшимон. Едва он оказался за городом, как запылали дома на том берегу реки, где он стал лагерем. Ужас охватывал людей, когда ночью доносился шум обваливавшихся и рушившихся домов.

Такая жестокая расправа над Льежем надолго отбила желание бунтовать у нидерландских городов.

После Льежа король Карл выехал в Нанси, который он объявил своей столицей, где стал готовить поход в Верхний Эльзас. Туда к нему приехал пфальцграф Рейнский Филипп, после недавней смерти дяди ставший единоличным правителем Пфальца. Филипп отличавшийся прагматичностью и прямодушием, за что был прозван Правдивый, рассказал Карлу, что император собирает рейхстаг, где собирается рассмотреть вопрос Лотарингии и Верхнего Эльзаса, и набрать армию, к чему его подталкивают из Парижа, направив ему несколько посланий. Император получили обещание, что будет выполнено всё, о чём он просил, более того – король обещал грамотой за своей печатью как императору, так князьям и городам, что, как только император прибудет в Эльзас и начнёт кампанию, 20 тысяч человек под командованием де Крана и Салазара вторгнутся в Пикардию, 10 тысяч набранных герцогом Рене в Лотарингию. А многие князья Германии, и светские и духовные, и епископы, и все общины пришлют людей в имперскую армию, и все помногу, потому что сами опасаются Карла Смелого. Но далеко не все князья хотят войны, и он может помочь в переговорах с ними, а в случае войны войсками, для чего предложил заключить союз Королевства Бургундии и Курфюршества Пфальц который будет доминировать на Рейне. А для скрепления союза Карл должен выполнить своё старое обещание – отдать ему в жёны свою дочь.

Карл сначала вспылил и чуть не выгнал Филиппа, но поостыв понял, что так сможет осуществить свою давнею мечту о контроле всего Рейна и возрождении Великой Лотарингии от Северного моря до Средиземного, и этот брак в будущем принесёт многие блага как Бургундскому королевству, так и ему самому. Карл согласился, но с рядом условий:

1) Филипп дал ему письменное обещание и поклялся на частице Святого Креста, что всеми силами будет помогать Карлу или его наследнику стать императором;

2) Филипп предоставит пфальцские войска для отвоевания Эльзаса, а в дальнейшем право набирать войска в его владениях;

3) в королевстве и пфальцграфстве будет принят новый закон о престолонаследии, по которому все владения достаются только одному наследнику;

4) в случае если Карл умрёт без мужского наследника его земли наследует только дочь, а после неё её сын;

5) если у Филиппа родится сын, то после смерти Филиппа все его земли вольются в единое Бургундское королевство.

19 марта 1477 в Нанси, к удивлению многих, произошла пышная свадьба Филиппа Пфальцского и Марии Бургундской, самой богатой невесты Европы. Позже многие заявляли, что Карл Смелый обещал её руку им, а сын императора Максимилиан даже предъявлял письмо с обещанием

В Бургундии Карл Смелый проводит ряд реформ, преобразования охватили широкие области внешней и внутренней политики, экономики, административного устройства и армии.

Реформы сословно-представительной системы:

В Бургундии 1460-70-х гг. существовала очевидная необходимость в диалоге власти с сословиями. Причина этого в том, что монархии было крайне затруднительно выйти из той или иной ситуации, особенно экстремальной (в случае войны или острых социальных столкновений), собственными силами, без поддержки и одобрения привилегированных сословий и горожан, располагавших на местах определенным суверенитетом (особенно в Нидерландах). Сбор налогов, набор армии в условиях войны и другие проблемы побуждают монархию искать сотрудничества с сословиями и их помощи, часто за счет значительных уступок с её стороны.

Отсутствие Генеральных штатов в Бургундском государстве тормозило процесс централизации. В отличие от провинциальных Генеральные штаты прежде всего решали общегосударственные вопросы и осуществляли централизаторские, а не партикулярные устремления, что являлось их несомненным достоинством. Так депутаты Генеральных штатов Нидерландов, избранные провинциальными штатами (Фландрии, Брабанта, Геннегау, Эно и др.), располагали императивным мандатом в их пользу; кроме того, раз в году генеральный орган подтверждал провинциальные вольности.

Карл Смелый созывает Генеральные штаты всех бургундских владений.

Таким образом, структурно Генеральные штаты накладывались на всю систему сословно-представительных учреждений и должны были преодолеть укоренившийся сепаратизм.

Судебная и административная реформы:

В Мехелене Карл учреждает парламент для Нидерландов. Позже, в 1477, парламент появляется и в Бургундии.

Карл Смелый создает Большой совет, функции которого распространялись на все владения.

Рыцарские идеалы оказывают влияние на своего самого блестящего представителя. Так старинную иллюзию относительно того, что государь самолично выслушивает и тут же разрешает жалобы и прошения малых людей, он облекает в пышную, великолепную форму. Два-три раза в неделю, после полуденной трапезы, окруженный первыми дворянами государства, герцог приступал к публичной аудиенции, и каждый мог вручить то или иное прошение.

Реформы в армии:

Процесс государственной централизации требовал профессиональных военных кадров, организованных с помощью жесткой дисциплины, направленной на подчинение исключительно монарху.

В армии последней трети XIV – в начале XV вв. было два рода войск: кавалерия тяжеловооруженных воинов и стрелки – по преимуществу пешие воины. Последние могли составлять половину состава армии, но главной силой оставалась кавалерия. В кавалерии служили в основном дворяне.

В середине XV в. герцоги меняют способ рекрутирования армии, переходя на контрактную основу. Герцоги стремились поставить себе на службу наиболее подготовленное в военном отношении сословие, тем самым, сохраняя его доминирующее положение. Принципы феодальной иерархии сохранялись и в контрактной армии. Но введением единообразных военных единиц в виде компаний и копий герцоги отошли от принципа феодального ополчения в армии (бана и арьербана), организационно оформив новый вид связи центральной власти с дворянством.

Тем не менее, размер оплаты носил ярко выраженный сословный характер и разнился в зависимости не только от должности, но и социального положения в феодальной иерархии: рыцарь имел двойной сольд оруженосца, а сержант пехоты получал в два раза меньше оруженосца. Карл Смелый меняет эту практику: все воины должны получать одинаковый сольд вне зависимости от социального статуса. Прибавки в жаловании обеспечивают только командные должности.

Вооруженные пешие воины все активнее включались в армейские подразделения в качестве военной силы (по примеру швейцарской пехоты), их роль возросла в связи с введением артиллерии, которая требовала специальных земляных работ и обслуживания. Состав пехоты при Карле Смелом был усилен за счёт привлечения к службе хорошо обученных иностранных наёмников.

Карл Смелый, всегда готовый к нововведениям в военном деле, не мог не сознавать того, насколько важно иметь хорошую пехоту. Он заботился о том, чтобы не только в разных "коммунах", аналогичных французскому ополчению, но и в его ордонансных ротах всегда были пешие воины. Абвильский ордонанс от 31 июля 1471 г. предусматривал набор 1250 кавалеристов (и столько же кутилье – вспомогательный воинов), 3750 конных лучников, а что касается пехоты – 1250 арбалетчиков, 1250 кулевринёров и 1250 копейщиков. Вероятно, он намеревался перенять тактику швейцарцев, которых видел в 1465 г. в битве при Монлери на службе у герцога Иоанна Калабрийского; они, как позже напишет Оливье де Ла Марш в своих «Мемуарах»: "ничуть не страшились конницы, ибо объединялись по трое совместно, один копейщик, один кулевринёр и один арбалетчик, и столь искусны были в военном ремесле, что при надобности выручали друг друга; и был при них один лучник из личной охраны графа Шароле, по имени Саваро, весьма хорошо показавший себя вместе с оными швейцарцами". Позже – может быть, под влиянием швейцарцев, может быть, из-за трудностей с ремонтированием и снабжением и из-за неудобной местности – доля пехоты в комплектном бургундском "копье" увеличилась: на одного кавалериста приходится девять пеших воинов, трое из которых были лучниками, трое – копейщиками и трое – кулевринёрами либо арбалетчиками.

Бургундский дом, доходы которого, в отличие от Франции, были менее высокими и, прежде всего, менее регулярными, а положение – гораздо более надежным, в течение долгого времени прибегал к традиционным методам набора войск: городские контингенты плюс ополчение феодалов, которым платили в зависимости от длительности кампании. При этом результат был удовлетворительным: Филипп Добрый без труда укрепил свое господство за счёт королевства; его вооруженные силы считались достаточно большими, чтобы он мог вести активную дипломатию в отношениях с Империей; городские восстания в Нидерландах были подавлены; в битве при Монлери (1465) бургундский арьербан оказал сопротивление регулярным частям Людовика XI. Но честолюбие нового герцога не могло удовлетвориться столь архаичными структурами. Карлу Смелому была необходима такая военная машина, которая бы включала в себя и учитывала всё лучшее из новшеств и традиций военного дела в великих державах Запада. В частности, во Франции была позаимствована организационная модель – и после переходного варианта с "домашним жалованьем" (нечто вроде половинного жалованья для резервистов) с конца 1470 стали набирать ордонансные роты.

31 июля, находясь в городе Абвиле на Сомме, Карл Смелый издал свой знаменитый указ (ордонанс) о формировании 12 регулярных рот. Каждая рота, согласно положениям ордонанса, состояла из 100 копий, сведенных в 10 взводов (dixains). Каждый взвод насчитывал 10 копий, разделенных на две неравные камеры (chambrеs) по 4 и 6 копий. Командир "четверки" – шеф де шамбр (chefe de chambrе) подчинялся командиру "шестерки" – дизанье (disenier), который, в свою очередь, находился в прямом подчинении у командира роты – кондюктера (conducteur). Кондюктер исполнял приказы главнокомандующего – капитана, т.е. самого герцога Карла, который, по словам Оливье де Ла Марша "хотел быть единственным капитаном своих людей и приказывать им в свое удовольствие". Состав копья сперва был определен в 6 (как во французской королевской армии), а затем в 9 человек: 1 жандарма (командира копья), 1 кутилье, 1 пажа, 3 лучников, 1 пикинёра, 1 арбалетчика и 1 кулевринёра (всего 6 конных и 3 пеших).

Ордонанс, изданный в Боэне-ан-Вермандуа 13 ноября 1472, немного изменил её структуру: предполагалось, что она будет состоять из 1200 "копий" по 3 всадника, 3000 конных лучников и 600 конных арбалетчиков, вооруженных арбалетами с воротом, 2000 копейщиков, 1000 пеших лучников и 600 кулевринёров – всего 8400 бойцов. Новый ордонанс так же более детально расписывал походный порядок роты, её расквартирование, уточнял некоторые элементы субординации.

Кардинальные изменения в организации регулярных рот произошли после издания Сен-Максиминского ордонанса в Трире (октябрь 1473 г.) – отныне, рота состояла из 4 эскадронов (escadres), распадавшихся, в свою очередь, на 4 камеры по 6 копий каждая. 25 копье эскадрона являлось личным копьем эскадронного командира – шеф дэскадр (chief d'escadre). Три из четырех шеф дэскадр назначались кондюктером, четвертый – герцогом. Сен-Максиминский ордонанс продолжил тему унификации рот и четко структурировал военные флаги.

Следующие параграфы ордонанса ещё более ужесточали дисциплину: солдатам запрещалось богохульствовать, ругаться и играть в кости. Не менее утопично выглядела и попытка герцога привить своим бойцам плотское воздержание: многочисленных проституток, сопровождавших солдат в походе или на постое, следовало разогнать, оставив на каждую роту лишь по 30 из них.

Более здраво выглядел раздел, посвященный проведению учений: солдат тренировали на предмет овладения тактическими приемами, учили взаимодействию на поле боя, отрабатывали боевые построения.

К исходу 1475 г. ордонансовые войска Бургундии уже включали в свой состав 24 роты. Численный состав рот по-прежнему был далек от задекларированных стандартов. Более или менее положения ордонанса выполнялись в отношении жандармов и конных лучников. Сложнее обстояло дело с кутилье и пехотинцами.

Собственно пехотинцы, т.е. пикинёры, кулевринёры, лучники и арбалетчики, в ходе боя, похоже, выводились из состава роты и формировали отдельные подразделения с отдельными, не входящими в штат роты командирами. Так, описывая сражение при Нейсе (23 мая 1475 г.), Карл Смелый подчеркнул, что пехотинцы, а именно стрелки, прикрытые пикинёрами, построились отдельно и подчинялись весьма именитым вельможам княжества – Фьенну, Руа, Креги, Эно, Пиену и прочим.

В мае 1476 г. в Лозанне Карл Смелый издал очередной военный ордонанс, в котором попытался устранить административно-тактическое противоречие, вытекающее из обособленного положения пехоты. Отныне пехотинцы полностью выводились из состава рот и образовывали отдельные пехотные отряды (enfants pied, всего 6), иногда так же именуемые ротами. Конные лучники теперь так же окончательно спешивались, что объяснялось как условиями пересечённой местности, так и тактическими соображениями: "лучник может с большей пользой использовать лук, будучи не верхом, а в пешем строю".

Ордонанс по большей части был посвящен тактическим и дисциплинарным вопросам. Смертной казни подлежал любой солдат, нарушивший приказ командира в ходе марша или сражения, а так же пойманный с поличным во время грабежа ("пусть даже и на вражеской территории"), разорения церквей или насилия над женщинами.

В январе 1477 г. В Нанси король принимает ордонанс о дальнейшей реорганизации бургундской армии. Карл провёл окончательное деление своих войск по родам оружия. Все жандармы были сведены в 12 рот тяжелой кавалерии (по 100 бойцов в роте), все конные лучники – в 24 роты легкой кавалерии (по 100 бойцов в роте). Ордонансовая пехота была сведена в три корпуса по 1000 бойцов. Каждый корпус делился на сотни или роты, под командой центенариев (капитанов). Сотни делились на десятки, под командой дизанье. Пехотное копье включало в свой состав 3 пикинёра, 3 арбалетчика и 3 кулевринёров.

Конструктивное значение для бургундской армии, в частности для упорядочения её структуры, слаженности и повышения профессионализма, имел прогресс в применении артиллерии. В наследство от Филиппа Доброго Карл Смелый получил прекрасную артиллерию, которую сделал предметом особых забот. В результате в 70-е гг. XV в. он обладал лучшей артиллерией в Западной Европе. Он впервые выделил артиллерию в особый род войск.

Общее руководство вооружёнными силами Бургундии, а также службой охраны Отеля (бургундский двор) осуществлялось военным ведомством Большого Совета. В штат военного ведомства входили четыре опытных рыцаря, обер-камергер, отвечающий за личную охрану Карла, канцлер, майордом (грандмэтр Отеля), маршалы армии и гвардии, мэтр артиллерии, герольдмейстер ордена Золотого Руна и два секретаря. По оценке Ла Марша, общая сумма расходов Отеля составляла 2 млн. ливров в год, из которых около половины уходило на содержание армии, артиллерии и флота.

Нужно заметить, что, несмотря на реформы, армия остается громоздким организмом, находящимся в процессе становления. Создав постоянную армию, герцоги не отказались от личной вассальной службы.

Налоговые реформы:

Усложнявшаяся в процессе централизации страны структура государственного аппарата управления, активная внутренняя и внешняя политика Карла Смелого обнаружили недостаточность домениальных, или, как их называли, ординарных доходов побуждая герцога обратиться кошелькам подданных. В то время всякий побор, сверх положенного обычаем, в том числе вассальным правом, рассматривался как экстраординарный набор, в необходимости или целесообразности которого следовало убедить общественные силы, располагавшие денежными средствами. Карл Смелый пытался решить финансовую проблему в свою пользу. По-видимому, это и было одной из причин созыва Генеральных штатов. Была учреждена счётная палата в Мехене для Нидерландов. Правда, для этого пришлось преодолеть сопротивление городов, не привыкших платить. Карательная экспедиция против восставших горожан Динана (1466), Льежа (1467), волнения в Генте (1468).

По примеру Франции Карл Смелый вводит косвенные налоги эд и габель и прямой налог – талью.

В РИ герцог из-за торговой блокады Франции и постоянной подрывной деятельности Людовика XI был вынужден так поднять налоги, что стала не выдерживать экономика, он пошёл даже на введение габели в 1474 в герцогстве Бургундия, которая всегда находилась в привилегированном положении. В результате Карл Смелый за десять лет получил столько же средств, сколько его отец, Филипп Добрый, выручил за сорок пять лет. Коммин сообщает: "его сеньории предоставили… помощь на десять лет… 350 тысяч экю ежегодно. Он собирал более 300 тысяч". Столь резкое увеличение налогового сбора вызвало падение популярности герцога в обществе.

В этой АИ Карлу не надо изыскивать столько средств, и налоги поднялись не так сильно, но благодаря отсутствию французской блокады поступления оказались не намного меньше реала. И в итоге восстание нидерландских городов в 70-х годах не произошло.

Социально-экономическое развитие Бургундии.

К началу правления Карла Смелого происходят важные изменения демографической ситуации в Бургундии. Прежде всего, после долгого периода спада вновь начинается подъем народонаселения. Впервые за долгий период численность населения увеличивается. Рост начинается с 1430-х гг., но именно с середины 1460-х гг. он начинает качественно влиять на экономическую ситуацию.

Подъем во многом связан с качественными изменениями в отношении к человеческой жизни, современник Э. Дешан в своей книге «Зерцало брака» отмечает произошедшие изменения: люди теперь стремятся сохранять здоровье, выхаживать детей, бороться с недугами. В результате увеличения сроков опеки сокращается детская смертность. Число выживших детей в середине XV в. в 1,3-1,4 раза выше, чем в середине XIV в. дети становятся главной ценностью семьи, о чем свидетельствует увеличение трат на воспитание в два раза. Количество бездетных семей сокращается с 30% в середине XIV в. до 18-20% в середине XV в. Таким образом, возраст наступления старости увеличивается с сорока лет до пятидесяти. Средняя продолжительность жизни составляет 50-55 лет. В результате этих процессов население Бургундского государства в 1470-х годах насчитывает уже 3-5 миллионов человек. А в Нидерландах даже отмечается перенаселение.

Впервые за долгий период в стране появляются относительно свободные рабочие руки, что не могло существенно не повлиять на экономическую ситуацию.

В середине XV в. Бургундия столкнулась с экономическими сложностями – это упадок традиционных производств, на которых держалось благополучие старинных экономических районов, в частности, сукноделие во Фландрии.

Но суконный кризис, который поразил Фландрию, не следует считать гибелью всей нидерландской промышленности. Даже промышленность Фландрии не погибла окончательно; не исчезла окончательно даже суконная промышленность Фландрии. Сдвиги в экономической ситуации XV в. были бы описаны неполно, если оставить вне поля зрения процесс перемещения промышленности – и, прежде всего шерстяной – из города в деревню. Этому процессу содействовал ряд факторов отнюдь не локального характера. Прежде всего, в нем прослеживается стремление предпринимателей избавиться от цеховых ограничений, от которых деревенское ремесло было свободно. Немаловажную роль играла также сравнительная дешевизна рабочей силы по сравнению с городом, а также близость к источником сырья.

С середины XV в. крестьянские ремесла и промыслы стали основой для некоторых форм торговли, прежде всего скупки. Б.Ф. Поршнев указывал, что крестьяне обращались к домашнему ремеслу как к источнику заработка, более стабильного, чем сельское хозяйство.

Во Фландрии произошло широкое вовлечение деревни в сукноделие. Стало обычным делом, что крестьяне, заводя ткацкие станы или на паях сукновальную мельницу, работали на предпринимателя. Имея землю, они довольствовались меньшей платой, чем горожане. Аналогичное положение складывалось и в ряде районов Голландии. Крестьяне из окрестностей Лейдена использовались на чесании и прядении, а в окрестностях Наардена – на всех предварительных операциях: сортировке и мойке шерсти, кордрвании, прядении. Для суконной промышленности Голландии было характерно сочетание корпоративного строя всё ещё могучих городских ремесленных организаций с предпринимательством раннекапиталистического типа (Амстердам). Города здесь боролись против деревенского производства и в конце концов задавили его, что привело к упадку всей отрасли.

Таким образом, суконная и полотняная промышленность перешла из города в село и приняла форму рассеянной мануфактуры. Во главе предприятия стоял купец – скупщик, который раздавал работу находящимся от него в зависимости ремесленникам. Цеховые правила не позволяли сократить издержки производства. Другое дело промышленность в селе. Крестьянин-землевладелец устраивает у себя ткацкий станок или валяльную мельницу, так как для него это подсобный кустарный промысел, то он ограничивается меньшей заработной платой. С помощью сельского труда предпринимателям удается сделать суконную промышленность Фландрии рентабельной.

Но этим не ограничивается промышленная жизнь страны во второй половине XV в. Население сумело найти новый источник существования. Фландрия перешла на производство полотна. Условия страны идеально подходят для льноводства. Во Фландрии и Брабанте возникает крупная полотняная промышленность. Но возникает она уже не на цеховой основе, и техника производства, и рыночная конъюнктура требуют её организации на основе домашней промышленности.

Другая отрасль промышленности, которая возникла в XV в. в Брабанте и Фландрии – производство ковров. Позднее ковры стали одним из главных предметов экспорта, благодаря высоким художественным качествам, так как в производстве участвовали знаменитые нидерландские художники.

Кроме того, всё активней в торговлю и промышленность втягиваются новые экономические районы, север Нидерландов: Голландия, Зеландия, Фрисландия, Гелдерн. Полотно, кружева, оружие (Динан), кожи, лес, медь (Гюи) – вот далеко не полный перечень производимых товаров. К традиционному рыболовству прибавились фрахтовое мореплавание и судостроение. В итоге старые промышленные центрам догоняют центры второго эшелона: Амстердам, Лейден, Делфт, Роттердам и др.

В этом процессе перехода от одного производства к другому заметно следующее явление: всё больше выступает на первый план Брабант, а Фландрия уже отстает в развитии. И в промышленности и в торговле Брабант быстрее приноравливается к новым условиям, и если даже что-то впервые появляется во Фландрии, в Брабанте это применяется и усовершенствуется гораздо быстрее. Фландрия окончательно теряет экономическую инициативу. Внешним проявлением этой тенденции является упадок Брюгге и возвышение Антверпена. Молодой Антверпен вырос в новых условиях, и что оказалось не под силу Брюгге, с тем блестяще справился его брабантский конкурент.

Его положение заранее предназначало его к выдающейся торговой роли. Он стоит в устье широкой Шельды, гавань его превосходно защищена, а с двух сторон находились два города, консервативный строй которых обрекал их в жертву Антверпену. Это Брюгге и Дордрехт, от которых предпринимателей стали отпугивать их тяжелые на подъем средневековые учреждения. Ещё в начале XIV в. в Антверпене появились колонии флорентийцев, генуэзцев и немцев. Но конкуренция Брюгге и Мехелена не дали ему развернуться, и только переход к Бургундии дал Антверпену возможность конкурировать на равных условиях. Филипп Добрый и Карл Смелый сразу оценили ценность нового приобретения, в Антверпене не нужно было бороться со старыми ограничительными традициями. Новый мобильный торговый центр стал объектом их пристального внимания, а идеи свободной торговли получили их поддержку в спорах со старыми городами. А этого было достаточно Антверпену. Он открывает свой порт для английского сукна, быстро приспособляется к изменившимся условиям; в связи с этим он теряет типичный фламандский отпечаток, но становится космополитичным городом, где иностранный купец чувствует себя как дома.

Две антверпенские ярмарки в XV в. имеют такое же мировое значение, как раньше шампанские. Но между ними огромная разница, город не налагает на иностранца никаких ограничений. Маклерский промысел, бывший в Брюгге, да и везде, привилегией горожан, здесь доступен каждому, а если бы иностранец захотел получить гражданские права, не возникло бы никаких затруднений: нет ни складочного закона, ни обязанности выставлять товары. Во дворе церкви св. Марии свободно заключаются огромные сделки по одним образцам. Постепенное развитие привело к созданию в 1460 г. товарной биржи, первой в Европе! При таком условии в ярмарочных сроках не было никакой необходимости, и они всё чаще стали нарушаться. Ганзейская контора в Брюгге подает жалобу, что в Антверпене перестали считаться с ярмарочными сроками. Но Карл Смелый твердо поддержал Антверпен. Герцог понимал, что Антверпен оживляет весь район Южных Нидерландов: он создает экспорт коврам и гобеленам Арраса, Турне, Брюсселя и Уденарда, чем поднимает промышленность люттихской области; он создает экспорт хлеба из Артуа и Геннегау, этим он поддерживает земледелие в этих областях и даёт расширить обороты Генту с его хлебным складом и вообще всей восточной Фландрии. Но так же, как в свое время Брюгге, Антверпен не принимает активного участия в мировой торговле, его горожанам достаточно дел и дома.

Вместе с товарной торговлей с каждым годом увеличиваются и обороты денежного рынка. Город постепенно оттягивает средства из Брюгге, и начинает котироваться в кредитном деле. Пример Антверпена характерен для всей динамики торгового и промышленного развития.

В целом для промышленности данного периода характерен процесс перехода от цехового типа производства к мануфактурному. В ходе этого процесса возникает следующее явление: всё больше выступают на первый план новые экономические районы (Брабант, Голландия и др.), а районы традиционного производства (Фландрия) постепенно отстают в развитии. И в промышленности и в торговле районы второго уровня развития быстрее приноравливается к новым условиям. Фландрия окончательно отдаёт экономическую инициативу динамично развивающимся новым районам.

Несколько слов необходимо сказать и о сельском хозяйстве. Для описываемого периода характерно следующее: к двум традиционным районам товарного сельского хозяйства (герцогство Бургундия и Южные Нидерланды) добавляются новые. Прежде всего, это связано с изменениями в промышленности. Новые промышленные регионы на севере Нидерландов требовали сырье – лён, шерсть, коноплю, растения, используемые для окраски тканей и т.д., и естественно, развивались соответствующие отрасли сельского хозяйства. Кроме того, растущие города требовали всё больше продовольствия, что делало скотоводство и земледелие рентабельным, в Нидерландах на товарной основе развивается даже пригородное плодоводство. Нужно отметить, что сельское хозяйство в Бургундских Нидерландах базировалось на раннекапиталистических отношениях, так в Брабанте 50% возделываемой земли находилось в руках свободных крестьян-собственников. Для остальной территории Бургундии также характерен низкий, по сравнению даже с Францией и Англией, процент зависимого крестьянства.

Сельское хозяйство Нидерландов чутко реагировало на изменение спроса. С развитием торгового мореплавания в середине XV в. выросла роль животноводства, ставшего основной отраслью хозяйства большинства провинций. Многие пашни превратились в луга, вместо зерновых стали сеять кормовые (турнепс, репу, брюкву). Этому способствовали обширные пространства низменных земель на севере Нидерландов, которые при тёплом, влажном и мягком климате представляли собой прекрасные пастбища. Разводили главным образом крупный рогатый скот. Селекционная работа в Голландии позволила вывести достаточно продуктивные породы молочного скота, а ломовые лошади из Голландии, Зеландии и Фрисландии шли даже на экспорт.

У меня есть несколько вопросов.

Пока что по экономике:

okami пишет:

Герцог понимал, что Антверпен оживляет весь район Южных Нидерландов: он создает экспорт коврам и гобеленам Арраса, Турне, Брюсселя и Уденарда

Экспорт куда?

okami пишет:

он создает экспорт хлеба из Артуа и Геннегау

Тот же вопрос — экспорт куда?

okami пишет:

Он открывает свой порт для английского сукна

При Йорках?

ЕМНИП объемы еще очень незначительны.

okami пишет:

С развитием торгового мореплавания в середине XV в.

Торговли с кем?

Потому как сильно подозреваю, что развитие Антверпена не обосновано в такой конфигурации. По Рейну и притокам все это экспортировать выгоднее.

Вот когда Бельгия стала испанской (в РИ) — появился стимул для вывоза по морю. Но здесь?

Радуга пишет:

Экспорт куда?

Франция, Англия, Германия, Испания.

Радуга пишет:

Тот же вопрос — экспорт куда?

Тут я не специалист, но как я понял, в Италию.

Радуга пишет:

При Йорках?

Да.

Радуга пишет:

Торговли с кем?

Насколько я знаю шла активная торговля с Испанией и Португалией.

okami пишет:

Насколько я знаю шла активная торговля с Испанией и Португалией

При Карле? ИЛи все-таки после него (и в других границах — когда путь по Рейну на юг оказался перекрыт)?

okami пишет:

Франция, Англия, Германия, Испания

В Францию — проще по Рейну.

В Германию — проще по Рейну.

В Испанию ... сомневаюсь ибо путь очень сложен.

В Англии смута.

okami пишет:

Тут я не специалист, но как я понял, в Италию.

И при чем здесь Антверпен?

Я все вопросы задавал именно применительно к этому городу.

Мне кажется, что в Вашей Бургундии рост этого города будет идти медленнее чем в РИ. Ибо Карл объединяет всю долину Рейна и Альпийские перевалы в одном государстве. Так купцам будет проще внутри неё торговать (и платить минимум пошлин).

Те события которые имели место в РИ происходили в других государствах. Будучи в составе империи Габсбургов Антверпен мог контролировать большую часть западногерманской торговли. В то же время коммуникации по Рейну были затруднены (обходились очень дорого). Но здесь-то ситуация иная.

моя тема о Великой Голландии...

плагиат!

Радуга пишет:

При Карле? ИЛи все-таки после него (и в других границах — когда путь по Рейну на юг оказался перекрыт)?

Ещё до Карла, при его отце точно.

Радуга пишет:

В Францию — проще по Рейну.
В Германию — проще по Рейну.
В Испанию ... сомневаюсь ибо путь очень сложен.

В Германию согласен.

Во Францию, путь по Рейну это много таможенных сборов — на этом стояли многии прирейнские города и княжества, да и в Северную Францию доставка морем быстрее.

В Англии смута подходит к концу, да и во время смуты торговля продолжалась.

С Иберийским полуостровом торговля шла в РИ.

Ещё при Филиппе Добром в Брюгге были конторы генуэзских домов которые занимались торговлей с Испанией и Италией.

Радуга пишет:

И при чем здесь Антверпен?
Я все вопросы задавал именно применительно к этому городу.
Мне кажется, что в Вашей Бургундии рост этого города будет идти медленнее чем в РИ. Ибо Карл объединяет всю долину Рейна и Альпийские перевалы в одном государстве. Так купцам будет проще внутри неё торговать (и платить минимум пошлин).
Те события которые имели место в РИ происходили в других государствах. Будучи в составе империи Габсбургов Антверпен мог контролировать большую часть западногерманской торговли. В то же время коммуникации по Рейну были затруднены (обходились очень дорого). Но здесь-то ситуация иная.

Смотри выше по Брюгге, а при Карле эти конторы перешли в Анверпен.

До полного контроля над Рейном ещё далеко, а контроль над перевалами помоему таймлайну Бургундия вскоре потеряет. Но и после установления контроля над Рейном Антверпен, как и в РИ, переключится на торговлю с Балтикой и Испанией, а в этой АИ станет центром колониальной экспансии.

inkvizitoR пишет:

моя тема о Великой Голландии...
плагиат!

Смотрим старый паралельный форум, смотрим дату, и удивляемся.

okami пишет:

До полного контроля над Рейном ещё далеко

И кто посмеет бросить вызов Карлу Бургундскому? Так или иначе обобрать его купцов?

Бретонцы — смогут (на морском пути). Гасконцы — смогут. А на Рейне кто?

okami пишет:

Смотри выше по Брюгге, а при Карле эти конторы перешли в Анверпен

Перешли ли?

До самой смерти Карла Смелого Брюгге оставался крупнейшим финансовым и торговым центром Европы, несмотря ни на что. Можно говорить, что он клонился к упадку, но до падения было еще очень далеко.

okami пишет:

он создает экспорт коврам и гобеленам Арраса, Турне, Брюсселя и Уденарда

Это Вы Чистозвонова цитируете?

Но обратите внимание на то — когда именно происходит расцвет коврового дела. Он только-только начинается в то время и ориентироваться на него... В общем я с Чистозвоновым не согласен — этот фактор еще не может играть большой роли.

Кстати, это Ваше?

http://www.bestreferat.ru/referat-41014.html

По крайней мере очень похоже. Но в нем-то Вы (или другой автор) справедливо отметили:

Выше изложено, как постепенно Брюгге клонился к упадку, но все же до смерти Карла Смелого он оставался главным финансовым центром северной Европы, и это спасло город от окончательной гибели.

Вот.

Или (говоря другими словами) Брюгге был добит нидерландскими бунтами (в ходе которых безопасность иностранцев — в первую очередь итальянцев — пострадала) при Карле и его дочери, разрушением связей с Италией (Лотарингия и Швецария), а также политикой Габсбургов. Но все факторы Вы в этой АИ убрали.

И зачем итальянским купцам переносить свою деятельность из Брюгге в Антверпен в Вашем варианте я не понимаю...

Радуга пишет:

И кто посмеет бросить вызов Карлу Бургундскому? Так или иначе обобрать его купцов?

Посмотрите таймлайн, там как раз Карл готовится отвоевать Верхний Эльзас.

Радуга пишет:

Кстати, это Ваше?

Нет, это не моё, моя дипломная была весьма далека от этой темы, но можно сказать из знакомства с этой работой и вырос таймлайн.

Радуга пишет:

Перешли ли?
До самой смерти Карла Смелого Брюгге оставался крупнейшим финансовым и торговым центром Европы, несмотря ни на что. Можно говорить, что он клонился к упадку, но до падения было еще очень далеко.

Выше изложено, как постепенно Брюгге клонился к упадку, но все же до смерти Карла Смелого он оставался главным финансовым центром северной Европы, и это спасло город от окончательной гибели.
Вот.
Или (говоря другими словами) Брюгге был добит нидерландскими бунтами (в ходе которых безопасность иностранцев — в первую очередь итальянцев — пострадала) при Карле и его дочери, разрушением связей с Италией (Лотарингия и Швецария), а также политикой Габсбургов. Но все факторы Вы в этой АИ убрали.
И зачем итальянским купцам переносить свою деятельность из Брюгге в Антверпен в Вашем варианте я не понимаю...

Да, Брюгге ещё оставался главным финансовым центром северной Европы, но первенство уже переходило к Антверпену. И не только из-за описываемых факторов, потомушто Антверпен был более открыт для иностранной торговли, несвязанный старой цеховой организацией:

Ещё в начале XIV в. в Антверпене появились колонии флорентийцев, генуэзцев и немцев. Но конкуренция Брюгге и Мехелена не дали ему развернуться, и только переход к Бургундии дал Антверпену возможность конкурировать на равных условиях. Филипп Добрый и Карл Смелый сразу оценили ценность нового приобретения, в Антверпене не нужно было бороться со старыми ограничительными традициями. Новый мобильный торговый центр стал объектом их пристального внимания, а идеи свободной торговли получили их поддержку в спорах со старыми городами. А этого было достаточно Антверпену. Он открывает свой порт для английского сукна, быстро приспособляется к изменившимся условиям; в связи с этим он теряет типичный фламандский отпечаток, но становится космополитичным городом, где иностранный купец чувствует себя как дома.

Две антверпенские ярмарки в XV в. имеют такое же мировое значение, как раньше шампанские. Но между ними огромная разница, город не налагает на иностранца никаких ограничений. Маклерский промысел, бывший в Брюгге, да и везде, привилегией горожан, здесь доступен каждому, а если бы иностранец захотел получить гражданские права, не возникло бы никаких затруднений: нет ни складочного закона, ни обязанности выставлять товары. Во дворе церкви св. Марии свободно заключаются огромные сделки по одним образцам. Постепенное развитие привело к созданию в 1460 г. товарной биржи, первой в Европе! При таком условии в ярмарочных сроках не было никакой необходимости, и они всё чаще стали нарушаться. Ганзейская контора в Брюгге подает жалобу, что в Антверпене перестали считаться с ярмарочными сроками. Но Карл Смелый твердо поддержал Антверпен.

А факторы которые Вы назвали никуда не денутся — будут ещё и бунты в Нидерландах, и разрыв связей с Италией.

Радуга пишет:

Это Вы Чистозвонова цитируете?
Но обратите внимание на то — когда именно происходит расцвет коврового дела. Он только-только начинается в то время и ориентироваться на него... В общем я с Чистозвоновым не согласен — этот фактор еще не может играть большой роли.

Может быть, признаюсь в экономической истории Средневековья я не специалист и буду рад любым замечаниям.

okami пишет:

но первенство уже переходило к Антверпену. И не только из-за описываемых факторов, потомушто Антверпен был более открыт для иностранной торговли, несвязанный старой цеховой организацией

Кстати — это очень серьезный МИНУС Антверпена (равно как и плюс). Точно также отказ от сроков ярмарки — тоже является минусом.

Ганза игнорировала Антверпен (уйдя из Брюгге они перебрались в Утрехт, со временем даже закрыв Антверпенскую контору), итальянцы игнорировали Антверпен. Факктически в нем до 65го года по крупному работали только англичане.

okami пишет:

А факторы которые Вы назвали никуда не денутся — будут ещё и бунты в Нидерландах, и разрыв связей с Италией.

Они у Вас (судя по всему) будут в другое время. А значит — в другой ситуации.

В РИ проблема Брюгге и Фландрии (с моей точки зрения) оказалась в том, что их кризис совпал с политическими потрясениями в Европе. Один источник их экономики (сукноделие) накрылся, а следующий (полотно) вырасти еще не успел. В этот момент серия потрясений перекрыла связь с Италией и Германией (войны Карла Смелого с сопутствующими налогами и беспорядками) и Брюгге этого не пережил. Антверпен, которому в 70е года также пришлось несладко смог пережить этот этап (за счет сукноделия), а в следующий момент даже оказался в более выгодной ситуации (как имеющий более удобный доступ к морю).

Когда Вы меняете один фактор (более быстрые и успешные войны) — Вы меняете весь расклад. Нет налогов, нет беспорядков в Нидерландах, нет блоикрованного на десятилетие Рейна. Брюгге кризис переживает.

Бургундские герцоги заинтересованы в развитии получившейся страны и упрочении внутриэкономических связей (иначе страна накроется) — значит начинают борьбу с сепаратизмом отдельных провинций (в первую очередь Брабанта с Антверпеном).

Радуга пишет:

Они у Вас (судя по всему) будут в другое время. А значит — в другой ситуации.

Во второй половине 1480-х.

Радуга пишет:

Когда Вы меняете один фактор (более быстрые и успешные войны) — Вы меняете весь расклад. Нет налогов, нет беспорядков в Нидерландах, нет блоикрованного на десятилетие Рейна. Брюгге кризис переживает.

Рейн уже блокирован.

А всё остальное будет, и даже в больших размерах чем в РИ, Карл Смелый, с его маниакальной идеей возрождения Великой Лотарингии, его притензиями на Прованс, контроль Савойи и Милана, так просто не успокоится и в конце концов надорвётся. Просто здесь он успел закрепится и сумел закрепить бургундскую государственность, да и противники у него слабее.

okami пишет:

Рейн уже блокирован.

Кем и насколько?

У Вас Карл очень быстро все завоевывает.

okami пишет:

Карл Смелый, с его маниакальной идеей возрождения Великой Лотарингии, его притензиями на Прованс, контроль Савойи и Милана, так просто не успокоится и в конце концов надорвётся. Просто здесь он успел закрепится и сумел закрепить бургундскую государственность, да и противники у него слабее.

ЕСЛИ Карл надорвется — бургундской государственности не будет. Это ведь критические годы. Одно серьезное поражение и все обрушится...

(тем более что Бретонским Вы так обошлись... в смысле он не стал строить свое государство, а борется за власть во Франции... конечно историки до сих пор спорят чего в последних Бретонских правителях было больше — стремления "порулить" Францией или создать свое государство, но Вы-то выбор обозначили однозначно. А значит Франция противника не имеет ни в Англии, ни в Бретани, ни в Испании... И Бургундии будет очень грустно).

Радуга пишет:

Кем и насколько?

Габсбургами в Верхнем Эльзасе, архиепископом Майнца, Старым и Новым союзом рейнских городов на Верхнем и Среднем Рейне. Из Эльзаса Габсбургов выбью в 1477, но потом завязнет на юге, и перестанет контролировать Рейн.

Радуга пишет:

ЕСЛИ Карл надорвется — бургундской государственности не будет. Это ведь критические годы. Одно серьезное поражение и все обрушится...

Здесь у него противники слабее, даже в РИ Максимилиан смог удержать значительную часть наследства, в этой АИ Карл завоюет больше, но потом почти всё из завоёваного потеряет. и не забывайте, что теперь Бургундия практически в унии с Пфальцем, курфюрст которого может привлечь союзников в Германии, например герцогов Баварии.

Радуга пишет:

тем более что Бретонским Вы так обошлись... в смысле он не стал строить свое государство, а борется за власть во Франции... конечно историки до сих пор спорят чего в последних Бретонских правителях было больше — стремления "порулить" Францией или создать свое государство, но Вы-то выбор обозначили однозначно. А значит Франция противника не имеет ни в Англии, ни в Бретани, ни в Испании... И Бургундии будет очень грустно

Почему это не имеет? Ведь прописано же противостояние с Бретанью, и договор с англичанами предусматривает их вмешательство в случае войны Франции с Бургундией и Бретанью. И вообще, Англия здесь первый союзник Бургундии. Так, что будет здесь война за руку Анны Бретонской и вторжение англичан и т.п.

okami пишет:

Почему это не имеет?

Потому что у вас герцог Бретонский является французским магнатом, а не строит самостоятельное государство. Как магнату Франции ему невыгодно отделение Бургундии. Также важно то, что в самой Бретони не не отсается сил стремящихся к независимости (их не культивируют).

okami пишет:

И вообще, Англия здесь первый союзник Бургундии.

Англия — это мясо. Добыча иначе говоря. Короли из Йорков слабы. И неважно насколько они талантливы (вопрос слишком спорный) они правят до первой неудачи. А потом приходит зверь в виде Тюдора, который устраивает резню (и еще несколько десятилетий Англия остается не субъектом политики, а её объектом).

okami пишет:

войны Франции с Бургундией и Бретанью

Этой войны не будет. Будет война с Бургундией. И в лучшем случае гражданская война в Бретани.

okami пишет:

теперь Бургундия практически в унии с Пфальцем, курфюрст которого может привлечь союзников в Германии, например герцогов Баварии.

И как после этого Рейнский союз городов может воевать против Бургундии?

Как Габсбурги могут воевать против Карла в Эльзасе? (в германии понимаю, но там получается война против Пфальца).

А Рейн перекрывается только боевыми действиями или разбоями.

Радуга пишет:

Потому что у вас герцог Бретонский является французским магнатом, а не строит самостоятельное государство. Как магнату Франции ему невыгодно отделение Бургундии. Также важно то, что в самой Бретони не не отсается сил стремящихся к независимости (их не культивируют).

Не выгодно и не строит до Людовика XII, когда он был фаворитом Карла VIII, а после когда его вытесняют ему ничего кроме союза с Бургундией и Англией не остаётся. И по таймлайну в царствование Карла VIII бретань фактически независима.

Радуга пишет:

Англия — это мясо. Добыча иначе говоря. Короли из Йорков слабы. И неважно насколько они талантливы (вопрос слишком спорный) они правят до первой неудачи. А потом приходит зверь в виде Тюдора, который устраивает резню (и еще несколько десятилетий Англия остается не субъектом политики, а её объектом).

По чему это Йорки слабы? И кто такой Тюдор без французской поддержки? Эдуард IV вполне справлялся, да и Ричард III, а при поддержке Бургундии и более слабой Франции никакого Тюдора не будет.

Радуга пишет:

Этой войны не будет. Будет война с Бургундией. И в лучшем случае гражданская война в Бретани.

Будет война с Бретанью, уже потом вмешаются Бургундия и Англия.

Радуга пишет:

И как после этого Рейнский союз городов может воевать против Бургундии?

А он пока и не воюет, война начнётся когда Карл завязнет во Франции и Северной Италии.

Радуга пишет:

Как Габсбурги могут воевать против Карла в Эльзасе? (в германии понимаю, но там получается война против Пфальца).
А Рейн перекрывается только боевыми действиями или разбоями.

Как и воевали — из Швабии, где у них владения, так, что возможно Швабский союз здесь появится раньше. Да и эльзасцы очень не любят Карла, впрочем как и он их, так что ещё будет новое восстание Башмака.

okami пишет:

И кто такой Тюдор без французской поддержки?

+1. Да даже в РИ он по баальшой случайности победил...

okami пишет:

И по таймлайну в царствование Карла VIII бретань фактически независима.

Вам не кажется, что вы смешиваете два понятия?

Фактически независима и стремится к незваисимости.

Описанная ситуация в которой герцог Бретонский активно влияет на события в Париже (настолько активно, что против него собирается фракция при дворе) превращает эту "фактическую независимость" в фикцию.

Одно дело — создавать свое государство, другое — активно бороться за власть в другом государстве.

okami пишет:

Эдуард IV вполне справлялся, да и Ричард III

Эдуарда 4 из Англии выбивали. Ричарда выбили вообще с первой попытки. Навести порядок в стране не смогли ни тот, ни другой.

Han Solo пишет:

Да даже в РИ он по баальшой случайности победил

Да просто Ричард всю знать так достать успел, что на сторону Генриха та перебегала радостно и наперегонки.

Чтоб из 4 генералов (Норфолк, Перси, Стэнли и Сарри) 1 прямо перешел на сторону противника, а двое отказались вступать в бой... Это сильно.

Я из сторонников Ричарда только Ла Поля вспоминаю... Да и то наверное он потому выступил, что права на трон имел. Ну Норфолк еще. И все.

Какие войны может вести такой король?

okami пишет:

Будет война с Бретанью

Кто в Бретани будет воевать против Франции? Профранцузская партия ничуть не менее сильна.

okami пишет:

Как и воевали — из Швабии, где у них владения

Разве?

Насколько я помню они воевали в союзе с Швейцарцами (и через Швейцарию).

Что вполне логично, поскольку в Швабии Габсбургов традиционно "не любили".

okami пишет:

А он пока и не воюет, война начнётся когда Карл завязнет во Франции и Северной Италии

Вот когда завязнет (главное — КАК) тогда и можно будет будет говорить об упадке Брюгге и росте Антверпена.

Пока же Вы об этом не написали.

okami пишет:

Будет война с Бретанью, уже потом вмешаются Бургундия и Англия

Учитывая как в Бретонских городах относятся к англичанам (одна история о том как Тюдора прятали в Ване чего стоит) будет весело. Да и среди дворян ... Эдуард IV многих подкупил, но еще больше оттолкнул.

Не зря он так и не добился выдачи Тюдоров и Оксфордов.

Радуга пишет:

Оксфордов

Естественно имеются в виду де Веры (Оксфорд просто старший из них и он-то в тюрьме в Англии сидел, а вот его братья были в Бретани и их выдачи Эдуард и Ричард требовали).

Радуга пишет:

Чтоб из 4 генералов (Норфолк, Перси, Стэнли и Сарри) 1 прямо перешел на сторону противника, а двое отказались вступать в бой...

Власть при Ричарде еще не стабилизировалась. А убей он тогда Генриха, так и все остальные бы смирились.

А без поддержки Франции (которой очевидно в данной реальности не до английских дел), так и шансов у Генри — никаких.

Кстати, Стэнли он мог вообще не брать с собой. Тех сил, которые у него были помимо, вполне бы хватило.

Han Solo пишет:

А убей он тогда Генриха, так и все остальные бы смирились.

Оксфорд?

Перси?

Стэнли?

Вот эти — почти точно не смирились бы. Прибегнуть к методу Ла Поля им ничто не мешало...

Да и насчет "убей" — это достаточно сложно. Прорубиться к командующему армией задача нетривиальная. И скорее чудо, что Тюдор заставил говорить об этой вероятности.

Кстати, даже в случае смерти Генриха, Ричард скорее всего тоже погибал (ибо находился в окружении врагов).

Радуга пишет:

Оксфорд?
Перси?
Стэнли?

Да, прошу у всех прощения.

Я одних магнатов титулами называю, других — по фамилии. Просто так запоминал, поэтому так и пишу.

Если есть неясности — уточню.

Радуга пишет:

Вот эти — почти точно не смирились бы

Перси бы смирился, а Стэнли задавили. Мнение Оксфорда (полный ноль по сути) вообще мало кого интересовало.

Han Solo пишет:

Мнение Оксфорда (полный ноль по сути) вообще мало кого интересовало.

Это сильно сказано.

Из той же области, что и "безродные Годуновы".

Первые герцоги Англии некоролевского рода. Первые маркизы Англии.

Одной из причин потери трона Ричардом Вторым наывают то, что он рассорился с графом Оксфордом...

Извините, но это имя. И имя, все еще весьма влиятельное как в Англии, так и в Европе.

Радуга пишет:

Вам не кажется, что вы смешиваете два понятия?
Фактически независима и стремится к незваисимости.
Описанная ситуация в которой герцог Бретонский активно влияет на события в Париже (настолько активно, что против него собирается фракция при дворе) превращает эту "фактическую независимость" в фикцию.
Одно дело — создавать свое государство, другое — активно бороться за власть в другом государстве.

Ну пока влиял он конечно онезависимости не думал, но как только его скинули так сразу вспомнил.

Радуга пишет:

Эдуарда 4 из Англии выбивали. Ричарда выбили вообще с первой попытки. Навести порядок в стране не смогли ни тот, ни другой.

Как выбили так и вернулся, и после этого порядок в стране был, и все ланкастриане сидели по заграницам и слабо шевелились. А Ричард просто ещё не успел закрепится, и выбили его со второй попытки — в 1483 он разбил Стаффорда. И где вообще был бы Тюдор без французских субсидий?

Радуга пишет:

Да просто Ричард всю знать так достать успел, что на сторону Генриха та перебегала радостно и наперегонки.
Чтоб из 4 генералов (Норфолк, Перси, Стэнли и Сарри) 1 прямо перешел на сторону противника, а двое отказались вступать в бой... Это сильно.
Я из сторонников Ричарда только Ла Поля вспоминаю... Да и то наверное он потому выступил, что права на трон имел. Ну Норфолк еще. И все.
Какие войны может вести такой король?

Насколько я помню основная поддержка у Ричарда была на севере и до Босуорта не успела подойти.

И даже вовремя сражения Стенли перешли на сторону Тюдора когда стало ясно, что он выигрывает.

Радуга пишет:

Кто в Бретани будет воевать против Франции? Профранцузская партия ничуть не менее сильна.

Теже кто и в РИ.

Радуга пишет:

Разве?
Насколько я помню они воевали в союзе с Швейцарцами (и через Швейцарию).
Что вполне логично, поскольку в Швабии Габсбургов традиционно "не любили".

Он воевал в союзе со швейцарцами и верхнерейнскими городами, а войска Сигизмунда шли из Тироля )через Швабию) и Швабии.

В Швабии наоборот императора поддерживали имперские города, а конфликты были с князьями, но здесь они будут больше опасаться Карла Смелого.

Радуга пишет:

Вот когда завязнет (главное — КАК) тогда и можно будет будет говорить об упадке Брюгге и росте Антверпена.
Пока же Вы об этом не написали.

Скоро.

А упадок Брюгге и рост Антверпена начался ещё при Филиппе Добром.

Радуга пишет:

Учитывая как в Бретонских городах относятся к англичанам (одна история о том как Тюдора прятали в Ване чего стоит) будет весело. Да и среди дворян ... Эдуард IV многих подкупил, но еще больше оттолкнул.
Не зря он так и не добился выдачи Тюдоров и Оксфордов.

События будут идти похоже на вторую половину Безумной войны и сражения за руку Анны Бретонской в РИ. Одним из претендентов будет Эдмунд де ла Поль которого поддерживают Англия и Бургундия (вот и до Тюдоров и Оксфордов доберутся).

Радуга пишет:

Оксфорд?
Перси?
Стэнли?
Вот эти — почти точно не смирились бы. Прибегнуть к методу Ла Поля им ничто не мешало...

Кто смирится, кого казнят. Ричард будет опиратся, как позже Тюдоры, на новое дворянство занявшее место выбитых старых родов и купечество (смотри его политику).

okami пишет:

но как только его скинули так сразу вспомнил

И сильно?

Он более стермился влияние вернуть, а не независимость укрепить.

okami пишет:

И где вообще был бы Тюдор без французских субсидий?

Будут они австрийскими...

Войска-то все равно в Бретани собирались частично.

okami пишет:

Насколько я помню основная поддержка у Ричарда была на севере и до Босуорта не успела подойти.

Граф Нортумбенленд (он же Перси) с сыном как раз северян и привел. В бой идти они отказались (причем их подчиненные не возражали).

Север и запад — традиционно Ланкастерские. Их конечно почикали серьезно после второй победы Эдуарда, но говорить о том, что Йорки там закрепились не приходится.

Их оплот — восток острова и запад собственно Англии (пограничье с Уэльсом), частично центр с Лондоном...

Возможно, если б Ричард отступил к Лондону у него шанс и был (причем неплохой ибо и денег у него много больше, и поддержка в развитых районах), но характер...

okami пишет:

И даже вовремя сражения Стенли перешли на сторону Тюдора когда стало ясно, что он выигрывает.

А это уже было ясно?

Вы Оксфорда переоцениваете. Он всего лишь остановил авангард Норфолка. Главные силы Йоркистов в бой еще не вступали. Вот только состояли они как раз из Стенли и Нортумберленда с сыном.

okami пишет:

Он воевал в союзе со швейцарцами и верхнерейнскими городами, а войска Сигизмунда шли из Тироля )через Швабию) и Швабии.

Не могли бы Вы рассказать об этих походах поподробнее.

Потому как в 1474 тирольцы шли через Швейцарию.

Или же Вы говорите об АИ?

Так в ней Сигизмунду на Рейне вообще делать нечего, если он не самоубийца. Тут целью Люцерн станет...

okami пишет:

А упадок Брюгге и рост Антверпена начался ещё при Филиппе Добром.

И снова все о том же. Вам не кажется, что мы по кругу ходим?

Купцов в Брюгге стало меньше приходить? Сделок меньше заключаться? Что именно то случилось?

Упали продажи сукна — да. Это было. И все. Корабли приходят, сделки проводятся, обороты огромны...

okami пишет:

Ричард будет опиратся, как позже Тюдоры, на новое дворянство занявшее место выбитых старых родов и купечество (смотри его политику).

О политике Ричарда мало что известно (в чем и состоит проблема). Но у него несколько лет было, однако число сторонников только таяло.