Мир императора Германа

georg пишет:

Имелось в виду от Джейхуна. Просьба модерам исправить.

Исправил

Последствия победы Германа над Хосровом при Феофобоне сказались немедленно. В лагерь императора прибыла делегация армянских нахараров, чтобы обсудить условия перехода персидской Армении под власть императора.

В великих восстаниях V века армянам удалось отстоять свою автономию в составе Персидской державы. Шаханшахи признали права государственной церкви Армении, сохранился государственный аппарат Армянского царства, все должности в котором были наследственно заняты знатнейшими нахарарскими родами, главой правительства – ишханом – назначался один из армянских же нахараров. Персидский наместник в Двине имел весьма ограниченные полномочия. Сохранялась старая налоговая система и военная организация.

Все эти привилегии вынужден был дать Армении Кавад, отец Хосрова, которому только так удалось прекратить восстание Ваана Мамиконяна. Маздакитская смута, а затем постоянные войны с Византией не давали персам взяться за Армению. Положение изменилось когда Хосров заключил в 562 году мир с Юстинианом и вернул Дербент. Шах решил покончить с армянской автономией. Придерживаясь политики веротерпимости, Хосров не посягал на христианскую веру армян и права церкви. Но решено было урезать права знати, распространить на Армению те административные и налоговые реформы, которые Хосров провел в Иране и поставить мятежную провинцию под прочный административный контроль.

В 564 году марзбаном Армении был назначен представитель одного из знатнейших родов Ирана Сурен (да-да, потомок того самого Сурена, что разбил Красса при Каррах). Он начал осуществлять программу шаха. На административные должности были назначены персы, вводилась персидская административная и главное – финансовая система. Главным фактором развития дальнейших событий оказалась именно финансовая реформа – перепись и введение иранских налогов и ставок привели к значительному увеличению налогообложения. Благодаря этому армянская знать, лишаемая власти и привилегий, обрела в своем противостоянии персидским реформам массовую поддержку народа.

Начало войны между империей и Ираном было воспринято армянской знатью как удобный момент для выступления (в РИ Армения восстала двумя годами позже, в 571 году). Сбор нахарарского войска несмотря на усилия Сурена саботировался. Наконец, когда армянское войско выступило к границе, пришло известие о битве при Феофобоне. Получив известие о разгроме Хосрова, нахарары начали действовать немедленно. Сурен был убит, ополчение вернулось в Двин и вырезало там персов. Избрав предводителем спарапета Вардана Мамиконяна Кармира (Красного), нахарары отправили к Герману посольство с просьбой о принятии Армении под власть императора.

Герман принял армянскую делегацию в лагере над Тигром. Император был в раздумьях – возобновлять осаду Нисибина после того как персы разрушили все осадные сооружения и снабдили крепость запасами и подкреплениями, было бесперспективно – взять Нисибин до зимы теперь представлялось невозможным. Прибытие армян сразу же определило план дальнейших действий. Император утвердил все условия, на которых Армения входила в состав Римской империи – вся система управления должна была оставаться той, какой она была до недавних реформ Хосрова. Налоги и законы оставались прежними. Знать должна была как и ранее занимать наследственные должности, а императорским наместником в Армении должен был назначаться один из нахараров. По рангу ему присваивался высший римский титул патриция (армяне произносили «батрик»).

Подписав договор, Герман начал действовать немедленно. Император выступил в Армению. В то же время второй сын Германа Юстиниан двинулся в Иверию. В Иверии персы проводили такие же реформы, так что грузинские князья (мтавари) во главе с эрисмтаваром Иверии Гуарамом по примеру армян присягнули империи, сдали Мцхет и осадили персидский гарнизон в Тбилиси. Меж тем как император Герман в Двине принимал присягу Армении и назначал батриком Вардана Мамиконяна, Юстиниан блокировал персидские укрепления Дарьяла, и к зиме принудил крепость к сдаче. Овладение Дарьялом давало возможность удобной связи с тюркскими союзниками, которые уже вышли к Кавказу.

Меж тем Аварский каганат в Причерноморье агонизировал. Баян, оторвавшись от противника, отошел к Днепру. Оглядевшись и оценив обстановку, каган предался печальным мыслям. Десять лет назад он стоял здесь, на Днепре, имея 20 000 воинов – квалифицированных тяжеловооруженных всадников, ветеранов войны с тюрками за старый Жужаньский каганат. Теперь, после всех прошедших сражений, аварских воинов оставалось всего 8 000.

Союзники были ненадежны. Поражение в великой битве с тюрками деморализовало их, они перестали верить в Баяна. Утигуры, к границам которых уже подошли тюрки, явно были готовы покорится. Анты, на зиму отпущенные домой, только и ждали момента сбросить власть авар. И даже старые союзники кутигуры явно выглядели разочарованными и начинали «смотреть волком». Баян прекрасно понимал, что напуганные его былыми успехами тюрки теперь не успокоятся, пока не уничтожат авар под корень. Следующей весной они придут сюда. И тогда болгары не станут драться за авар.

Единственными верными друзьями оставались угры, ушедшие на запад вместе с Баяном. Этим дороги назад не было, теперь с аварами «в горе и радости». Их 10 000 воинов. Но угры не могут сражаться на равных вместе с аварами, ибо у них нет ни тяжелого вооружения, ни навыков. Обычная легкая конница.

Итак, надежды отбиться от тюрок не было. Оставалось уходить. И понятно куда. Римляне, ударив по персам, обрекли авар на поражение в войне с тюрками. Но теперь главные силы римлян сражаются на востоке, и не смогут воспрепятствовать аварам обосноваться на Среднем Дунае.

Два посольства немедленно отправилось из аварского хринга на Днестре. Одно – к старому союзнику, королю Австразии Сигберту. Другое – к дорогому соседу, королю гепидов Кунимунду.

Известия, поступившие с запада, помогли кагану воспрянуть духом – ход событий, произошедших в западной Европе за время отсутствия там авар, теперь вполне благоприятствовал им.

После выступления 567 года король Австразии Сигберт было примирился с братьями. Но мир этот быстро оказался расстроен одной «романтической» историей, каковые столь часто встречались в анналах любвеобильных властителей Галлии.

Еще в 566 году Сигберт направил посольство в Испанию, прося у короля вестготов Атанагильда руки его дочери. Сватовство было благоприятно воспринято, и вскоре невеста с внушительной свитой и огромным богатством в качестве приданого пересекла Пиринеи. Вестготскую принцессу звали Брунгильда – «окольчуженная воительница». И хотя по описанию исходившего из галло-римских стандартов Григория Турского она «была девушкой тонкого воспитания, красивой, хорошего нрава, благородной, умной и приятной в разговоре», дальнейшие события показали что вестготская красавица целиком оправдывала свое имя, надолго ставшее нарицательным в Западной Европе. С мужем Брунгильда быстро сошлась и обрела взаимное счастье, но со временем и немалое влияние, так что Сигберт довольно быстро заработал репутацию подкаблучника.

Хильперик Нейстрийский естественно не мог стерпеть, что его ненавистный братец получил союз с вестготами и такое приданое. Посему он тоже отправил посольство за Пиринеи сватать сестру Брунгильды, Галейсвинту. Атанагильд долго колебался – Хильперик был известен своей любвеобильностью, содержанием гарема, а в последнее время и пылкой страстью к бывшей служанке Фредегонде. Лишь получив от Хильперика клятву о том что Галейсвинта буде содержаться в чести, а все метрессы короля будут отосланы от двора, Атанагильд дал согласие и отправил дочь в Париж.

По словам того же Григория Турского, Хильперик испытал к Галейсвинте «любовь весьма великую, ибо она привезла с собой большие богатства». Однако к несчастью Галейсвинта сильно уступала старшей сестре в «уме, приятности в разговоре и тонкости нрава», и потому король в ее объятиях так и не излечился от страсти к прекрасной, умной и очаровательной Фредегонде. Их связь возобновилась, но Галейсинта не желала делится мужем. Она устроила настоящий международный скандал, взывая к отцу и мужу сестры и требуя высылки соперницы. Романтическая история закончилась трагически — однажды утром королеву нашли задушенной в её постели. Фредегонда же вернулась ко двору неоспоримой хозяйкой и скоро стала именоваться новой королевой.

Убийство Галесвинты вызвало родовую месть со стороны её сестры Брунгильды и её мужа Сигберта. Сигберт, возбуждаемый местью Брунгильды, уже имевшей над ним неограниченную власть, хотел биться до последней крайности, не останавливаясь даже перед мыслью о братоубийстве. Война была объявлена, и весной 568 года австразийское войско атаковало Нейстрию.

Этой ситуацией воспользовался неукротимый король лангобардов Альбоин, дабы решить старый спор о Норике Прибрежном. В 569 году он обрушился на баваров, и без того потерпевших большой урон в битве у Балатона, и наголову разгромил их. Герцог Агилульф бежал, а бавары вынуждены были изъявить покорность королю лангобардов.

Однако сверх ожидания франкская междуусобица быстро сошла на нет благодаря вмешательству Гунтрамна, решившего примирить братьев. Просьбами и угрозами он принудил Сигберта и Хильперика созвать франков на общественный суд и ждать его приговора. Согласно «приговору преславного короля Гунтрамна и благородных мужей, заседавших в Мальберге: города Бордо, Лимож, Кагор, Беарн и Бигор, которые Гайлесвинта, сестра превосходнейшей госпожи Брунгильды, по прибытии своём в землю франков, получила, как ведомо всякому, в утренний дар, вдовий участок, перейдут от сего дня во владение королевы Брунгильды и её наследников, дабы, через посредство такой пени, восстановлен был отныне мир божий между преславными государями Хильпериком и Сигбертом». Собрание разошлось, и оба короля расстались, по-видимому, примирённые (569 г.).

Теперь Сигберт собирал войска для похода на лангобардов и возвращения Норика Прибрежного. При этом его послы добрались до Сирмия и начали переговоры с Кунимундом, который с радостью ухватился за новую возможность разгромить лангобардов. Аварское посольство явились как нельзя более кстати. Оба короля призывали Баяна в Паннонию.

Весной 570 года Баян выступил в западный поход. Он оставлял аварские владения в Причерноморье, оставлял неверных болгарских и антских вассалов – пускай теперь налаживают отношения с тюрками. Аварам же предстояло завоевать новую родину, где тюрки их не настигнут.

Перевалив Карпаты, Баян двинулся к Дунаю и вышел на оперативную базу, облюбованную еще в прошлых походах – равнину Кишефельд, включавшую современные южную Словакию, Нижнюю Австрию и некоторые северо-западные комитаты Венгрии. Некогда эта территория была зоной проживания лангобардов, но с тех пор как они ушли в Паннонию, оказалась опустевшей – лангобарды ревниво поддерживали «право собственности» на эти земли, но там не жили, славяне же пытались их освоить, но крайне медленно. А меж тем край обладал и полноводными реками, и широкими равнинами, и предгорьями, и альпийскими лугами, и наконец раздробленными на мелкие племена соседними славянами (предками позднейших мораван и словаков) в виде готовых данников – всем тем, что давало аварам возможность выжить. А главное – в тылу были союзные франки, и можно было не опасаться удара в спину.

Обустроив там семьи и стада и наскоро воздвигнув руками согнанных славян «хринги», защищать которые должны был угорские гарнизоны, сам Баян в изгибе Дуная соединился с новым союзником – королем гепидов Кунимундом. Средства для переправы гепидами были уже заготовлены, так что союзники беспрепятственно вторглись в Паннонию.

Альбоин, который в это время ожидал в Норике Прибрежном атаки франков, как можно быстрее двинулся на восток чтобы защитить свои земли. Одновременно он отправил гонцов в Равенну, умоляя «остготского конунга» (который в глазах германцев был римским экзархом Италии по совместительству) о срочной помощи.

Двадцатилетний Герман Младший уже достаточно разбирался в европейской политике. Будучи сыном римского императора, он в то же время ощущал себя и правнуком Теодориха Великого, пытавшегося играть роль гегемона осевших на землях Западной империи германских народов. Галлия и верхнедунайские земли считались в Равенне своей «сферой компетенции».

Остготская армия готовилась снова перейти Альпы. Одновременно римские посольства снова устремились в Галлию. Для нажима на Гунтрамна были использованы все рычаги. Впрочем король Бургундии уже убедился, что примирение его братьев было неискренним, что их междуусобица возобновится неизбежно и что попытки примирить их не приносят ему ничего кроме убытков. Теперь, когда к этому могли добавится убытки от разрыва связей с империей, Гунтрамн тем быстрее пришел к решению, которое в итоге принял и в РИ – отказавшись вмешиваться в борьбу братьев, Гунтрамн пообещал Герману Младшему соблюдать строгий нейтралитет. Большего имперским дипломатам в Лугдуне добиться не удалось.

Но другое римское посольство, прибывшее в Париж, встретило восторженный прием. Хильперик никак не мог сродниться с мыслью, что он должен повиноваться решению суда; напротив он надеялся возвратить со временем свои города или вознаградить себя за счёт владений Сигберта. Теперь, когда послы империи привезли ему весьма значительную сумму денег на войну против Сигберта, Хильперик решился. Он начал военные приготовления с целью весной следующего года отобрать у Сигберта доставшиеся тому, после смерти Хариберта города Тур и Пуатье.

Меж тем Альбоин на восточной границе своих владений дал сражение аварам и гепидам. Благодаря находчивости и таланту Баяна победа осталась за союзниками – лангобарды были разгромлены.

Альбоин еще выступая на восток дал приказ эвакуировать население с равнины Паннонии во Внутренний Норик, защищенный горами и открытый для нападения лишь с востока. Теперь король, прикрывая отступление, засел с лучшим войском в своей столице – Сабарии, старой римской столице провинции Паннония Прима, чрезвычайно мощной крепости.

Герман Младший перешел Альпы и намеревался идти на помощь Альбоину, но его остановили известия о превосходстве вражеских сил. Сигберт с франкским войском занял Норик Прибрежный и восстановил вассальное франкам баварское герцогство, во главе которого снова встал Агилульф. Союзники – франки, авары и гепиды – сошлись у стен Сабарии. Кунимунд горел желанием мести и уничтожения Альбоина. Баян в свою очередь желал закрепить за собой Паннонию, что было невозможно без взятия ее столицы. Герман Младший (и его военный советник комит Унигильд), введя войско во Внутренний Норик и прикрыв отступившие туда остатки лангобардов, ясно понимали недостаточность своих сил для деблокады Сабарии и слали на восток донесения и просьбы о помощи.

Оборона Сабарии стала очередным сюжетом для германского эпоса а-ля Нибелунги, прославив в веках имя Альбоина. Полгода длилась эта эпическая осада. Альбоин совершал множество вылазок, давая целые сражения у стен города, и, неутомимый в своей находчивости, наносил врагам большие потери.

В октябре франки ушли домой – они не привыкли к зимним компаниям, к тому же Сигберт уже получил сообщения о военных приготовлениях Хильперика. Узнав об этом, Герман Младший решился на диверсию на помощь Сабарии. Однако остготское войско было обнаружено разъездами Баяна. Авары срочно выступили на помощь остготам и в серии боев по схеме «бей и беги» остановили их продвижение. Но Альбоин, заметив уход авар, пошел на прорыв из крепости. В ожесточенном бою прорубившись сквозь войска гепидов, король с остаткам дружины благополучно прорвался в Савию, а оттуда – во Внутренний Норик, где соединился со своими соплеменниками и «остготским конунгом» Германом Младшим.

По итогам кампании франки вернули Баварию. Лангобарды при поддержке остготов удерживали Савию и Внутренний Норик, но обе Паннонии перешли в руки авар, которые, опираясь на союз с франками, начали закреплять за собой край.

В то время как авары сражались в Паннонии, тюрки осваивали их бывшую территорию в Причерноморье. Весной тюркская армия, ведомая наследником Истеми Кара-Чурином, перешла Дон. Поход тюрок был триумфальным шествием. Болгарские племена одно за другим изъявляли покорность. Анты, уже восстановившие свою федерацию со столицей в Пастырском городище на Тясьмине, прислали посольство, возглавляемое двумя князьями, с предложением союза.

С бегством авар Кара-Чурину и Турксанфу оставалось лишь организовывать управление покоренным Причерноморьем. При этой организации тюрки строго соблюдали букву договора с империей. Тюрки желали уничтожить авар и разгромить персов, и становилось очевидным что ни та, ни другая цель недостижимы без помощи Империи.

В итоге было создано вассальное каганату болгарское государство. Утигуры, кутигуры и оногуры объединялись в конфедерацию под властью назначаемого каганом единого правителя, каковым стал утигур Гостун из рода Ерми. Вообще утигуры, первыми покорившиеся тюркам, доминировали в новой Болгарии. Гостун был наполовину антом и опирался на союз с северными соседями. Анты, до которых теперь собственно никому не было дела, обрели (как и в РИ) независимость и стали друзьями и союзниками каганата.

На третьем театре войны – на Ближнем Востоке – так же разворачивались интенсивные действия. Хосров, для которого потеря Армении стала катастрофой, попытался удержать хотя бы часть этой страны. Герман сосредоточил войска у стен столицы Армении – Двина. Персы, продвинувшись долиной Аракса, подошли к городу. Сражение Герман снова дал на избранной им позиции практически у стен Двина, на поле Халамах. Как опишет этот бой армянский историк, «царь Персии Хосров, собрав большое войско, отправил его в поход на Армению, и разыгралось ужасное сражение на поле Халамах, и благодаря непрестанным молитвам святого Нерсеса войска кесаря страшным ударом разгромили персов». На этот раз Герман применил «косое построение» в стиле Эпаминонда (относительно РИ – военный историк Шувалов именно Герману приписывает изобретение описанного в «Стратегиконе» Маврикия флангового кавалерийского охвата с разделением атакующей конницы на «дефензоров» и «курсоров»). После отвлекающего маневра в центре, осуществленного армянами, ударный кулак снес персидский фланг. Впрочем Тамхосро в полное мере проявил свое полководческое искусство, и, вовремя введя резерв, сумел отвести остатки армии в порядке и избежать полного разгрома. Тем не менее персам пришлось окончательно уйти из Армении.

Всего лишь через месяц после Халамахского сражения Герман получил известия с запада. Оставив на востоке Юстина и передав под его командование презентальную армию Востока и федератский корпус, сам Герман выступил на запад, ведя иллирийцев и гвардию. Посадив пехоту на мулов, он совершил бросок через Малую Азию по великолепным римским дорогам, и прибыл в Константинополь.

К весне по результатам переговоров с тюркскими союзниками был принят новый план действий. Император пообещал кагану добить авар. В свою очередь каган брался поддержать римлян в войне с персами, как прислав союзное войско в Закавказье, так и нанеся персам удар в Средней Азии. В то же время новым вассалам каганата – болгарам – предписывалось всеми силами оказать императору содействие в разгроме авар.

Начиналась кампания 571 года. На восточном фронте империи ситуация была следующей.

Поскольку лучшие силы римской армии были переброшены в Европу, главная роль на иранском театре военных действий переходила к тюркам. Истеми составил план кампании исходя из интересов каганата.

Главной целью войны с Ираном для Истеми было открытие свободного торгового пути на запад. Каган уже понял как трудно будет совершенно сокрушить столь крепкое и жизнеспособное государство как Иран Хосрова Ануширвана, а значит вряд ли можно было рассчитывать проложить прямой сухопутный путь для караванов; если же навязать персам соответствующие договоры, они нарушат их как только оправятся.

Но существовала возможность, захватив у Ирана несколько окраинных областей, проложить безопасный путь с одним водным участком – путь через Хорезм, русло Узбоя, Каспий и Албанию.

Если проанализировать историю Узбоя, окажется что он начинал функционировать при каждом великом похолодании. В Средней Азии в такие периоды увеличивалось увлажнение, в Памире и Гиндукуше таяло гораздо больше снегов, и Амударья оказывалась очень полноводной рекой. Доля воды, попадавшей через западный рукав великой реки в озеро Саракамыш, чрезвычайно увеличивалась, и излишки воды начинали сбрасываться Узбоем. Если он и не всегда превращался в полноводную реку на целый год, то во всяком случае часть года по нему шел непрерывный сток, а в оставшуюся часть года по маршруту его русла сохранялась цепь непересыхающих пресноводных озер.

Никто уже не сомневается, что в ту эпоху Древнего мира, когда климат был холодным и, по словам Геродота, зимой скифская конница свободно ходила через Керченский пролив, Узбой был полноценной рекой. Той самой рекой, у моста через которую произошла битва Кира Великого с Томирис.

В наиболее суровый сезон «Малого Ледникового периода» — XIV-XVI века – Узбой снова возродился, и Тимур пускал по нему транспортные суда. Мало того, по словам Абульгази в XV его берега были густо заселены. Вот выдержка: «…весь путь от Ургенча до Абуль-Хана был покрыт аулами, потому что Амударья, пройдя под стенами Ургенча, текла до восточного склона горы, где река поворачивала на юго-запад, чтобы направиться затем на запад и излиться у Огурчи в Мазандеранское море. Оба берега реки до Огурчи представляли сплошной ряд возделанных земель, виноградников и садов. Вся страна была очень многолюдна и в самом цветущем состоянии» .

Но между этими двумя великими похолоданиям было еще одно – с середины VI по IX век – период, в котором хроникой Феофана эпизодически (VIII век) отмечается даже появление льда в Босфоре. Относительно Узбоя в этот период источники скудны, ибо основная масса источников персидских и согдийских сгорела в огне арабского завоевания. Но сохранились арабские источники века IX. Самый ранний из этих географов, Ибн Хордадбех (писал около 865 г.), говорит, по толкованию Барбье де Менара, о впадении реки в Джурджанское, т.е. Каспийское, море. Другой географ IX века, Якуби (891 г.), ясно говорит, что река впадала в Дейлемское, т.е. в Каспийское, море. Но уже источники X века однозначно направляют Амударью в Арал, что может означать лишь одно – в конце IX века, синхронно с началом «Малого климатического оптимума» Узбой в очередной раз иссяк.

Рассматриваемое нами похолодание началось в 540ых годах, и увеличение увлажнения было столь серьезным, что к 620 году, несмотря на все искусство сасанидских инженеров, Тигр и Ефрат снесли все возведенные дамбы и затопили огромную территорию – всю Нижнюю Месопотамию, колыбель цивилизации. Древние города Шумера скрылись под водой, и край не несколько столетий превратился в огромное болото (в котором еще и в IX веке восставшие зинджи вели партизанскую войну против абассидской армии).

Соответственно можно уверенно предположить, что в 570ых годах регулярный, хотя возможно и не круглогодичный сброс воды по руслу Узбоя уже начался. Таким образом появлялась возможность проложить караванный путь в обход персидского Хорасана, по прочно контролируемой тюрками хорошо обводненной местности, которая обещала быстро стать густонаселенной и изобилующей всем необходимым. По составленному согдийскими купцами плану их караваны должны были через Хорезм по Узбою прибывать в город Балхан, расположенный у подножия одноименного хребта при впадении Узбоя в Каспий. В Балхане товар должен был перегружаться с верблюдов на корабли и переправляться в Албанию, в небольшой, но чрезвычайно удобно расположенный порт Баку. Туда и должны были прибывать византийские купцы за восточными товарами.

Оставалась только одна проблема – как Балхан, вошедший в недавно отнятую Хосровом у эфталитов провинцию Гурган (Гиркания) так и Албания находились в руках персов, что собственно и необходимо было исправить.

Поэтому на 571 год Истеми планировал двойной удар по Ирану. Сам он был намерен отнять у персов Гурган и опустошить соседние иранские области. В то же время Турксанф должен был пройти Дарьял, соединится с римским войском Юстина и совместными силами завоевать Албанию.

Хосров после понесенных поражений стал сугубо осторожен. Его сильно потрепанным войскам требовалось пополнение и организация, поэтому шах принял оборонительную тактику, в то же время не упуская возможности нанести врагу удар и поднять боевой дух войск. На востоке по его приказу были приведены в полную готовность мощные крепости старых оборонительных линий, возведенных против эфталитов. За линией располагалась подвижная армия спахбеда Адормаана, получившего приказ оказывать помощь крепостям, изматывать тюрок нападениями, но избегать генерального сражения.

Что касается западного фронта, Хосров здесь не собирался принимать генеральную битву с объединенным тюркско-римским войском. Необходимо было помешать Юстину и Турксанфу соединится. Для этого планировался удар по Сирии, на защиту которой Юстин вынужден был бы выступить. Там, на максимальном расстоянии от тюрок, следовало атаковать и разбить ослабленную уходом Германа на запад римскую армию, благо потрепанное персидское войско теперь благодаря этому уходу имела над римлянами даже определенное численное преимущество.

Сильные гарнизоны были размещены и крепостях Албании и Атарпаткана (Атропатены, будущего Азарбайджана). Шах считал что тюрки обломают себе зубы об эти цитадели, и без помощи искусных в осадной войне римлян ничего не смогут с ними сделать. Конечно они разграбят край, но население укроется в крепостях. Ничего не добившись, к зиме кочевники уберутся обратно за Кавказ.

Западная армия во главе со спахбедом Тамхосро должна была нанести удар по Месопотамии и Сирии, где с уходом Германа на запад и сосредоточением войск Юстина в Армении оставались лишь незначительные гарнизоны. Поскольку на границе римской Месопотамии возвышались чрезвычайно мощные крепости, Тамхосро решил миновать их, нападая только на те города, которые можно было быстро взять и разграбить. Персы должны были двигаться вдоль Ефрата через Осроену, а затем при благоприятных обстоятельствах перейти Ефрат и ворваться в беззащитную Сирию, которую Хосров столь лихо разграбил в 540 году. Южным берегом Ефрата двигалась армия вассальных Ирану лахмидских арабов во главе с царем Хиры Кабусом. По вступлении в Сирию обе армии должны были соединится и захватить максимально возможную добычу в богатой Сирии. С приходом армии Юстина – при благоприятных обстоятельствах атаковать и разбить его. В случае опасности – уходить южным берегом Ефрата под прикрытием арабов

Правда была в Сирии еще одна сила – вассальные Империи арабы Гассаниды, контролировавшие пограничные степи и оазисы от Пальмиры до Синая. Но истекшей зимой скончался их знаменитый правитель – царь Харит (Арефа) и смута после его смерти казалась неизбежной. В позднейшем арабском предании говорится, что «персидские арабы» были «в страхе и трепете» перед Харитом, и пока он был жив, они не смели нападать. Узнав о его смерти, они «пренебрегли его сыновьями, его знатными и его войском».

Весной 571 года Тамхосро выступил в поход. Минуя Дару, Константину и прочие крепости, он двигался к Эдессе, выжигая все на своем пути. Население Осроены в ужасе бежало в укрепленные города.

Юстин, узнав о вторжении, немедленно выступил из Двина на юг, но было ясно что он не успеет прикрыть Сирию. Тамхосро намеревался разорить окрестности Эдессы, перейти Ефрат, и, объединившись с арабским воинством Кабуса Лахмида (которому так же был придан персидский отряд), ворваться в Сирию.

Но и на этот раз планам персов не суждено было сбыться.

Вопреки ожидаемому власть у Гассанидов без спора получил старший сын Харита Мундар. Получил – и тут же решил отпраздновать свое воцарение набегом на персов. Двигаясь по степи к югу от Ефрата, Мундар внезапно столкнулся со войском Кабуса. Так 20 мая 571 года произошла воспетая арабскими поэтами битва у источника Убаг.

«Мундар тотчас внезапно напал и истребил их. Кабус увидел ужас уничтожения и бежал с немногими. Мундар же расположился в его палатке, забрав весь его лагерь и все имущество, схватил и связал его родственников и некоторых из знатных.»

Сокрушительный разгром Лахмидов кардинально изменил ситуацию. Юстин уже подходил к Мартирополю (Тигранакерту), его силы были примерно равны силам Тамхосро, никаких преимуществ у персов не было, битва могла принести как победу так и поражение. Возможность отхода на южный берег Ефрата теперь исчезла – там господствовали Гассаниды. Мало того, Мундар, не удовлетворившись захватом у врага огромных табунов и стад, перешел Ефрат и начал грабить персидскую Месопотамию. Имея в тылу враждебных арабов можно было в случае поражения потерять армию.

Поэтому армия Тамхосро начала быстро откатываться из Осроены, побросав осадную технику. Юстин, вступив в Дару, узнал что персы три дня назад ушли к Нисибину, покинув римскую территорию. Тамхосро надеялся по крайней мере перехватить Мундара, но проклятый араб успешно ушел с награбленной добычей за Ефрат.

Остаток кампании в Месопотамии стороны провели в обмене мелкими набегами из Дары и Нисибина. Желанием давать сражение не горела ни та, ни другая сторона. К зиме войска отошли вглубь своей территории.

В то время как Юстин мчался на юг, спасать Сирию, тюрко-хазарская армия Турксанфа прошла через Дарьял, и долиной Куры вступила в Албанию.

Целью пославшего его Истеми было не ограбление страны, а присоединение ее к своим владениям. "Если правители и вельможи страны той выйдут навстречу сыну моему, дадут ему страну свою в подданство, уступят города, крепости и торговлю войскам моим, то вы тоже позволите им жить и служить мне" – говорилось в инструкции Истеми военачальникам. В этом заявлении отчетливо звучала та программа, ради которой тюркюты ввязались в войну: торговля шелком, который можно было провозить в Константинополь не только через Хорасан, но и через Каспийское море и Кавказ.

Турксанф, выполняя приказ отца, предложил агванцам добровольно подчиниться. Он рассчитывал на недовольство персидским правлением – в их стране недавно проводились те же реформы, что и в Армении. Но католикос и знать, не зная, на что решиться, затягивали переговоры, и терпение тюркютов лопнуло. По заранее разработанному плану они приступили к систематическому разорению Албании.

"В домах и на улицах уста всех взывали: "вай, вай!". Крики варваров не утихали, и не было никого, кто бы не слышал убийственных возгласов злого неприятеля — и все это в тот же день и в тот же час. Потому что хищники заранее по жребию разделили наши области и села... и все в одно назначенное время простерли свои разрушительные набеги".

В один месяц вся страна кроме трех городов, имевших сильные персидские гарнизоны – Дербента, Партава и Пайтаракана – оказалась во власти тюрок. Католикос бежал в горы Арцаха (нагорный Карабах); тюрки выловили его там и снова предложили капитуляцию. Католикос собрал всех должностных лиц страны и предложил им решить, что делать: сопротивляться или покориться? Все единодушно высказались за покорность, и католикос лично повез дань к шаду, лагерь которого находился неподалеку от Партава. Турксанф принял католикоса ласково и сказал ему: "что же ты медлил прийти ко мне; тогда бедствие это не было бы нанесено стране твоей войсками моими". Турксанф приказал освободить всех пленных агван; его тиуны искали пленных в палатках и шатрах; "вытаскивали молодых людей, скрытых под утварью или между скотом, и никто не смел противиться им".

Режим, установленный тюрками в Албании, оказался нелегким.

"Он отправил смотрителей за разного рода ремесленниками, имеющими познания в золотопромывании, добывании серебра, железа и в выделке меди. Он требовал также пошлины с товаров и ловцов на рыбных промыслах великих рек Куры и Аракса, вместе с тем и дидрахму по обыкновенной переписи царства персидского".

Но шад знал что делал. Ему необходимы были средства на содержание тюркской армии (которую он с этого момента жестко удерживал от грабежей) в Албании. Ибо уходить, вопреки ожиданиям персов, Турксанф никуда не собирался. Не смотря на то, что ромеи не смогли помочь ему, необходимо было овладеть этой страной, которая являлась удобным плацдармом для войны с персами и позволяла легко координировать действия с Истеми, поддерживая связь морем. Расположив свою кочевую ставку на привольных пастбищах Утика (Равнинного Карабаха), Турксанф блокировал Партав, в то время как хазарское войско по его приказу осадило с двух сторон крепости Дербента. Тюркское войско оставалось зимовать в Албании.

На противоположном берегу Каспия вел наступление на персов отец Турксанфа, каган Истеми. Весной 571 года каган с войском быстро перешел Аму-Дарью и ворвался в Гурган. Тюрки не только захватили вожделенный Балхан, но и завладели всей этой бывшей эфталитской провинцией. Под власть кагана перешли «торговые города и порты сиров, прежде обладаемые персами».

Но линии пограничных укреплений, воздвигнутых персами еще в V в. против эфталитов вдоль хребта Эльбурс, оказались для тюрок непроходимыми. Так и не сумев прорваться в Кумис, Истеми к зиме прекратил боевые действия. Впрочем «программа-минимум» на востоке была выполнена – Балхан захвачен и сообщение по морю с Албанией установлено, а отвоеванный у персов Гурган должен был стать надежной «подушкой безопасности» для нового торгового порта. Истеми распорядился укреплять города Гургана, создавая укрепленную линию по реке Атрек.

Таким образом в истекшей кампании решающих успехов не достигла ни та, ни другая сторона. Но все же союзники почти достигли тех ограниченных целей, каковые они ставили перед собой, персы же под их натиском утратили Гурган и Албанию.

Но судьба вознаградила Хосрова на другом фронте, где успех пришел неожиданно и с минимальными затратами.

В Йемене с 533 года, когда взбунтовавшиеся эфиопские наемники свергли царя старой династии Сумайфу Ашву, царствовал Абраха, бывыший эфиопский офицер, возведенный на трон солдатами и восставшими горожанами. Признавая сюзеренитет Аксумского негуса и платя Эфиопии дань, Абраха в остальном пользовался полной самостоятельностью. Абраха был верным союзником Империи, а кроме того через Йемен пролегал единственный неподконтрольный персам канал торговли римлян с Индией. Абраха подчинил Хадрмаут и пытался завоевать Хинджаз, но его поход на Мекку провалился из-за эпидемии в войсках. Он исповедал христианство (как эфиоп — монофизитское) и возводил грандиозные соборы в Сане и Марибе.

Нельзя не отметить те исключительные трудности и сопротивление, которое встречали попытки жесткого подчинения арабских племен в Йемене. Достаточно вспомнить отказ „князей" (kail) поддержать Зу Нуваса. Абраха удерживал племенных кайлей в повиновении с помощью постоянного наемного войска из эфиопов, и пользовался тотальной ненавистью этой знати. Городское население изначально поддерживала Абраху, но к концу его правления содержание наемного войска стало разорительно и для богатых городов Йемена.

Стесненное положение химьяритской знати было очевидным, и часть ее решила искать защиты от Эфиопии у мощных держав Востока. Несмотря на связи империи с Эфиопией, можно было рассчитывать на независимые и самостоятельные действия Византии. Поэтому принадлежащий к старому царскому роду Химьяра Абу Мурра ибн Зу Язан был направлен в Константинополь, где он обратился к императору с просьбой освободить Химьяр от эфиопов, захватить его и прислать туда своего представителя, с тем чтобы Иемен находился в его власти. Посольство это прибыло на третий год правления Германа. В той ситуации Герман был не склонен вести военные действия в столь отдаленной стране. К тому же Абраха как союзник совершенно устраивал империю.

Тогда химьяритская знать обратилась за избавлением к персам. Царь Хиры Амр Лахмид сообщил Хосрову об Ибн Зу Язане, которому была назначена аудиенция. Последний поставил персидского царя в известность о положении Иемена, жаловался на притеснения и просил военной помощи у Ирана. Но Хосров затягивал свой ответ. Ибн Зу Язан остался при дворе и даже сочинил в честь Хосрова касыду „на химьяритском языке", которую ему перевели. Стихи понравились, но посылать войска в рискованную заморскую экспедицию Хосров не хотел. Абу Мурра ибн Зу Язан так и умер при сасанидском дворе, не дождавшись, чтобы царь выполнил данное ему обещание помочь Иемену. Его сын Сайф продолжал околачиваться при дворе Хосрова, надоедая ему своими просьбами и уверяя что стоит ему высадится – и против Абрахи восстанут все племена. Началась война с Империей и тюрками, и Хосрову было явно не до Йемена.

Положение изменилось в 569 году, когда шах искал любой возможности навредить Империи. В Ктесифон пришло известие – Абраха умер. Агенты доносили что сын Абрахи Яскум молод и неопытен, а племенная знать замышляет восстание. Сайф снова явился к Хосрову, умоляя отправить его в Йемен хоть с небольшим войском. У Хосрова не было ни одного лишнего солдата, ну тут подвернулся случай. Незадолго до того одна из частей дейлемской пехоты подняла бунт. Он был подавлен, и в тюрьмах Ктесифона сидело 800 воинов-дейлемитов, приговоренных шахом к смерти. Хосров, по предложению мобедан мобеда, дал Сайфу в качестве войска этих смертников. Потеря их ни с какой стороны не могла вызвать опасений. Если паче чаяния Сайф победит – возблагодарим Ахура Мазду. Нет – потеряем всего лишь 800 изменников и надоедливого арабского принца.

Дальнейшее показало, что эфиопская власть в Йемене действительно держалась лишь на силе. Как только Сайф высадился в Хадрмауте, царь этой страны, будучи вассалом Йемена, немедленно примкнул к Сайфу, а двигаясь дальше, Сайф поднял преданные роду Зу-Язан кланы и очень быстро собрал немалое войско. В бою Яскум, сын Абрахи, царь Йемена, был убит, после чего его растерявшиеся войска были разбиты. В старой столице Иемена, Сане, в знаменитом дворце Гумдан, новый царь — представитель химьяритской династии — принимал посланных от племен, выражавших радость по поводу избавления от эфиопского ига. Признав себя вассалом Ирана, Сайф обязался персидскому царю податью. «И назначил Хосров джизью и харадж чтобы он выплачивал ему в условное время и посылал ему».

В то время как на востоке разворачивались вышеописанные события, на западе император Герман готовил расправу с аварами.

Герман прибыл в Константинополь поздней осенью 570 года. Оставив Юстину на «презентальную армию востока» федератский корпус (а так же конницу армянских нахараров), с собой Герман привел гвардейские тагмы – схолариев, экскувиторов, букеллариев и оптиматов, общей численностью 12 000. В Европе к его армии должна была присоединится немногочисленная, но отборная «презентальная армия Иллирика».

Но не эти войска должны были решить исход войны. Император сразу же начал координацию действий союзников. Франки были уже выведены из игры – Хильперик вторгся в принадлежащую Сигберту Аквитанию и захватил Пуатье. Сигберт шел на запад воевать с братом. Теперь император раскидывал гигантскую сеть, которая должна была накрыть аваров, раз и навсегда решив «аварскую проблему».

Союзники были готовы. Болгары, впечатленные могуществом союза Империи и тюрок, готовы были отслужить свои провинности перед великим каганом. Правитель болгар Гостун извещал, что весной болгарская конница встанет в устье Дуная, ожидая приказа императора.

От антов явились послы с просьбой возобновить прежний союз. Герман торжественно принял их, одарил и предложил антам снова занять отнятый у них аварами Онглос (южную Бесарабию) и крепость Тирас в устье Данастра (которую анты на своем языке именуют Белгородом), как и прежде обязуясь защищать рубежи империи.

Союз с болгарами и антами император использовал для давления на Дунайских склавинов. Вот уже 20 лет дунайцы (как и в РИ) соблюдали мир с империей (набеги мелких шаек со стороны склавинов и ответные – со стороны лимитантов Нижней Мезии нарушением мира не считались). Но регулярный приток склавинов с севера давал себя знать, и земли начинало не хватать. Склавины с удовольствием вцепились бы в Империю, но союз римлян, антов и болгар был слишком силен. К тому же известие о том что франки не будущий год вряд ли смогут участвовать в войне, уже дошло до нижнего Дуная. Посему склавины решили что лучше быть на стороне сильнейшего. Глава Дунайского союза князь Добрята, поторговавшись, согласился выступить на стороне Империи. За это Дунайский союз должен был получить часть территории гепидов – а именно Олтению, которая так и просилась славянам в руки.

Эмиссары императора с посольством антов добрались далеко на север, включив в коалицию еще одного союзника. Выше было упомянуто об ушедших на запад от авар хорватах и сербах. Ушли лучшие и наиболее боеспособные, в том числе – вся дружинная знать (у сербов, понесших наибольшие потери в войне с аварами – все кто уцелел). Оба племени поселились по обе стороны Судет, в северной Богемии и Верхней Силезии (Нижнюю Силезию и Лужицу в то время занимали велеты, уже начавшие экспансию на север). Хорваты и сербы, сплоченные в дружины и имевшие опыт (пусть неудачный) борьбы с аварами, в новых условиях становились ценными и надежными союзниками для местных племен. Пришельцы вступали в союзы с местными «родами», женились на местных женщинах. Очень скоро пришлые анты стали главенствовать в еще очень непрочных словенских племенных объединениях. Приход антов, ускорил окончательный уход из Богемии германских жителей – свевов-баваров, которых притягивало возникшее за Дунаем, под покровительством франков, собственное государство. Вскоре вся Богемия оказалась под властью хорватов и подчиненных им племен. На территории Богемии и Верхней Силезии возник племенной союз, в котором главенствующее положение занимали анты, а правящим родом были наследственные вожди хорватов – князья-жрецы из рода Краков. В хорватский союз вошли чехи, населявшие центральные области страны по нижней Влтаве, а так же другие, только возникавшие тогда племена Чехии

и Силезии. В хорватский союз вошли и сербы, исторически и этнически тесно связанные с хорватами. Первоначальные места обитания «западных» сербов также помещаются в Чехии, скорее на севере страны. Центром союза стал воздвигнутый хорватами укрепленный град Либице над Цидлиной в северной Богемии.

Приход аваров на равнину Кишефельд и покорение мораван всколыхнули хорватов. Посему посольство Днепровских антов, приглашавшее к союзу против аваров вызвало немедленное согласие хорватского Крака.

И наконец с юга удар по аварам готовились нанести остготы и пылавшие жаждой мести лангобарды.

Баян, сидя в Сабарии, внимательно анализировал ситуацию. Ставка на союз с франками второй раз оказалась битой – император Герман, воистину достойный противник, снова умудрился противопоставить франков франкам. Теперь авары снова наедине с чуть ли не подавляющими силами врага. Из союзников остались лишь гепиды. О если бы этот надменный и самонадеянный болван Кунимунд отдал бы свое войско под его, Баяна, командование – можно было бы попытаться разбить врагов поодиночке. Но от недалекого гепидского короля этого невозможно ожидать. Теперь он требует чтобы Баян шел к нему на помощь, но намерен сам руководить войной. С юга уже наступают остготы и лангобарды, а с востока император ведет воинство болгар и славян. Пойти к Сирмию и потерпеть там поражение – означает лишится шансов на спасение. Меж тем долг кагана – спасти свой народ. Не для того он провел его через всю Ойкумену, чтобы теперь народ авар бесцельно погиб.

Баян так и не выступил на помощь Кунимунду. Авары давали серию мелких боев наступающим войскам Германа Младшего и Альбоина, отходя вглубь Паннонии.

Кунимунд, осознав что он брошен и франками, и аварами, попытался вымолить пощаду у императора. Но он проявил себя слишком ненадежным союзником. К тому же, подняв огромную массу варваров, император теперь не мог остановить разгром гепидов – иначе славяне и болгары были бы оскорблены из-за того что их лишили добычи, да и Альбоин требовал беспощадного мщения. Королевство гепидов было обречено.

Безнадежная битва с императором, ведшим в качестве союзников болгар и славян, была проиграна Кунимундом. Сам король и его сыновья остались лежать на поле сражения. Сирмий сдался императору, и из средств захваченной королевской казны гепидов был произведен расчет с союзниками.

Баян в Сабарии получил весть об этом одновременно с другими вестями с севера. В Кишефельде, в воздвигнутых хрингах, Баян расположил на зиму союзных угров, поручив им охранять тыловую базу. В начале лета огромное войско славян во главе с хорватами спустилось с гор. Безмозглые вожди угров начали преследовать напавших на хринги славян и дали заманить себя в предгорья, где вся масса славянского войска обрушилась на их из засад. Угры были почти полностью истреблены, а хринги разграблены. Баян мог теперь лишь порадоваться что семьи самих авар находились здесь, в паннонских крепостях, а стада – в окрестностях.

Теперь император шел с востока, остготы и лангобарды с юга, хорваты отрезали север. Нужно было срочно уходить, и путь оставался лишь один – на запад, вдоль Дуная, в королевство франков.

Приходилось снова бежать. Но каган знал что делать, и собирался еще вернуться в эту землю. Каган успел уже хорошо изучить Европу. Он понимал, что франки были бы незаменимыми союзниками, если бы были едины. Тогда, опираясь на союз с их державой, авары легко удержали бы Паннонию.

Но королевство франков раздроблено, Сигберту противостоит его брат. И когда аварам необходима помощь франков, распри братьев лишают их возможности эту помощь оказать.

Теперь авары пойдут на запад. Сигберт воюет с братом – что ж, нужно всеми оставшимися силами помочь ему победить в этой войне. И убедить его не щадить брата, а завоевать его королевство. Тогда ничто не помещает Сигберту помочь аварам на востоке. Мы еще вернемся в эту благодатную землю.

Забрав семьи и стада, авары долиной Дуная уходили на запад…..

Император, собираясь вернуться на восток, торопился организовать покоренные территории. Гепидское королевство прекратило свое существование. Часть гепидов бежала на север, перевалила Карпаты и исчезла из вида. (Эти гепиды достигли Мазурского поозерья, где покорив галиндов и еще несколько мелких балтских племен, создали королевство, впоследствии павшее в борьбе со славянами и пруссами. Результатом гепидского завоевания западного Поозерья стало возникновение здесь «мазуро-германской» или западномазурской археологической культуры.)

Другая же часть гепидов бежала к Дунаю и попросила короля лангобардов Альбоина, как мужа единственной уцелевшей наследницы Кунимунда, Розамунды, принять их в подданство.

Еще зимой остготская знать потребовала у Альбоина подписать договор, согласно которому он должен был за помощь возвращении Паннонии уступить Внутренний Норик, при Амалах принадлежавший Остготскому королевству. Альбоин в стесненном положении согласился, тем более что лангобарды во Внутреннем Норике не жили – он в то время все еще был заселен романским населением, которое уплачивало лангобардам подать. Теперь Герман потребовал у Альбоина подтвердить эту уступку, но в обмен согласился на то, что Альбоин примет под свою власть сдавшихся ему гепидов и с ними – большую часть их королевства. В состав нового Лангобардского королевства вошли таким образом Паннония, Тисская Пушта и Трансильвания. Император, понимая что авары, ушедшие к франкам, могут попытаться вернуться, передал лангобардам все территории, на которые авары могли претендовать. Из прочих территорий бывшего королевства гепидов привинция Савия между Савой и Дравой, вместе с городом Сирмием, отошла к Империи, а Олтения была занята славянами-дунайцами.

В то же время император оценил инициативу остготов. Возвращение Внутреннего Норика вызвало у них подъем и значительно подняло авторитет Германа Младшего, которого именовали восстановителем державы Теодориха Великого. В то же время новое поколение остготов не мыслило собственной державности вне альянса с империей, лояльность которой Теодориха всячески подчеркивалась (подчас в ущерб исторической истине). Поощряя их, Герман передал в состав Италийского экзархата Далмацию и только что присоединенную Савию с Сирмием – земли, при Теодорихе входившие в Остготское королевство. Иллирийский экзархат был упразднен, а Юстиниану предстояло новое назначение на востоке.

Земли же к северу от Дуная – РИ Моравия и Словакия – теперь вошли в состав Хорватского союза. Освобожденные от авар мораване подчинились хорватам и вступили в союз, а построенный на их землях аварский хринг превратился в град Бржецлав. На территории же РИ Словакии обосновались сербы, основавшие княжение с центром в другом бывшем хринге — граде Нитре.

И еще один фронт открылся в этом году на дальнем западе. Король вестготов Леовигильд в первые годы сохранял лояльность империи, укрепляя свою власть и давя мятежных магнатов. Но разумеется вестготы не могли смириться с захватом ромеями Бетики. Ситуация 570 года, когда империя оказалась в ситуации войны на два фронта, было сочтена удачной для нападения. Леовигильд заключил секретный пакт с Сигбертом Австразийским, женатым на его падчерице Брунгильде (Леовигильд, вступив на трон, взял в жены вдову своего предшественника Атанагильда, Госвинту).

Ситуация в Бетике была следующей. Империя непосредственно контролировала прибрежные районы от Кадиса до Дении (территории РИ Гранады, Мурсии и Картахены), и в городах этой зоны держала гарнизоны и администрацию. В долине же Бетиса (Гвадалквивира) имперских войск не было. Севилья на нижнем Бетисе оставалась в руках вестготов, на среднем Бетисе располагалась республика Кордова, зависимая от Империи, но управлявшаяся самостоятельно, на верхнем Бетисе располагалась такая же аристократическая республика Ортоспеда.

На эти буферные территории и был направлен удар Леовигильда. Найдя в Кордове сторонников, он хитростью ввел в город свои войска и овладел им. После чего приступил и к захвату Ортоспеды. Момент был выбран крайне удачно – экзарх Африки Маркиан снова воевал с маврами, а гарнизоны в южной Бетике были слишком малочисленны чтобы сражаться в поле. До конца 571 года Леовигильд овладел всей долиной Бетиса.

[HTML_REMOVED]<\/u><\/a>

Наступал 572 год. Империя, ликвидировав угрозу с запада, готовилась теперь нанести решающий удар на востоке. Императорский комитат снова выступал в Армению.

Отбывая из Константинополя, Герман имел непростую беседу с префектом претория Востока Феодором Эфесским. Старый финансист, сделавший карьеру в префектуре во времена префекта Петра Варсумы, поднимавшего финансы империи из руин после великой чумы, с испещренными колонками цифр папирусами в руках нелицеприятно объяснил цезарю положение. Имперская казна взывала о милосердии. Натуральные анноны, которые можно было эффективно взымать на нужды войска лишь в местах, удобных для вывоза, стала разорительной для приморских областей. В Египте, служившем главным поставщиком натуральной анноны, местами случались бунты. Средства на войну заканчивались, и завершать ее необходимо было как можно скорее. Затяжка войны требовала нового повышения налогобложения, что грозило свести к нулю успехи многолетней экономии Юстиниана, и снова повергнуть экономику в кризис, вызвав очередные миграции колонов и эмфитетов с насиженных мест и отяготив косвенными налогами торговлю.

Впрочем купеческие корпорации, особенно сирийские, ожидая после победы значительных прибылей от снижения цен на восточные товары, соглашались на внесение экстраординарных сборов. Но все же главную надежду император возлагал на перенесение войны на территорию противника, что дало бы возможность кормить солдат за чужой счет.

План новой кампании был достаточно быстро согласован. Истеми, поддавшись внушениям Турксанфа, полностью изменил план войны. Вместо того чтобы расшибать лоб об укрепленные линии восточного Ирана, он направил часть своих войск к Турксанфу в Албанию. К этому времени хазары принудили Дербент к сдаче, и обогнувшее Каспий с севера войско в июле явилось к Турксанфу. В это же время император Герман, пройдя Армению, соединился с тюрками на Араксе, согласно воле Истеми приняв верховное командование союзной армией. Это огромное войско должно было обрушится на Иран и принудить его к миру. С прочими силами Истеми двинулся на завоевание Тохаристана.

Хосров, успевший восстановить армию в прежней мощи и сняв войска с востока, готовился противостать нашествию. Командовал армией Ирана тот же испытанный Тамхосро.

Объединенная армия римлян и тюрок, перейдя Аракс, вторглась в Атрпаткан. Запылали города и села. Союзники беспощадно опустошали край.

Тамхосро встретил вражескую армию у Гандзаха. Персы были готовы победить или умереть.

Битва при Гандзахе стала вершиной полководческого искусства Германа. Располагая значительным численным превосходством над персами, Герман был намерен не просто победить, а уничтожить вражескую армию, лишив Иран возможности продолжать войну. Расположив войска в несколько эшелонов, Герман, раз за разом посылал конницу в атаку. После контрудара персов первая кавалерийская линия откатилась в просветы следующей линии, встретившей врага контратакой. С вводом в бой новых персидских сил и эта линия должна была отойти за линию пехоты, встречающей противника в обороне. А меж тем боевой порядок армии союзников выгибался дугой – крыльями вперед. И тюркская конница концентрировалась для флангового охвата – персов ожидали новые Канны.

Впрочем плану императора не суждено было осуществится полностью. Как напишет ромейский историк (в РИ о битве при Константине, данной Маврикием) – «полководец мидийцев, сражаясь в первых рядах войск, расстался с жизнью от удара копьем; варварское войско плохо повело бой и ромеи одержали победу». Гибель Тамхосро вызвала растерянность персов и потерю управления, а затем и поспешное отступление персов. Герман бросил тюркскую конницу в преследование, но все же полного уничтожения персидской армии не получилось, изрядная часть ее спаслась бегством.

Армия союзников, разоряя Атрпаткан, дошла до Казвина. Император желал чтобы отныне война кормила себя сама.

«Достигнув вод Гирканского моря и причинив много тяжкого парфянам, римляне не вернулись в свою страну. Этому помешало зимнее время, увеличив тем самым мучения персидской земли. С наступлением весны римляне опять вернулись в свою страну, сохраняя присущую им даже в чужих землях храбрость и постоянство.»

Лето 573 года приболевший Герман, передав командование старшему сыну, встречал в Антиохии. Из пышного дворца Констанция II в предместье Дафнэ он созерцал покрытые цветами склоны хребта Белус и пышные сады долины Оронта – воистину райский край. Воспоминания о том, как он покидал обреченную Антиохию в далеком 540 году, уже не угнетали – персы расплатились за все. А красавица Антиохия, пережившая и то памятное персидское разорение, и страшные землетрясения, и великую чуму, снова стоит, поднятая из руин заботой покойного Юстиниана Великого, снова наполняется народом, снова расцветают ее торговля и промышленность.

Посетив город, император принял явившегося в Антиохию Гассанидского царя Мундара. Мундар просил денег для оплаты войскам в том же количестве, которое выдавал его отцу во время войн покойный Юстиниан. Что ж, Мундар в позапрошлом году спас Сирию, и достоин награды. Таких федератов следует ценить. Приказав выдать просимую сумму, император посадил арабского царя рядом с собой в ложе Ипподрома на Антиохийских играх, и после «с великой честью» отпустил к войску, которое выступало вместе с армией Юстина против персов.

(В РИ Юстин II отказался платить, а когда Мундар выразил недовольство – приказал арестовать его, что начало распрю, окончившуюся уничтожением Маврикием Гассанидского царства).

В то время как Герман наслаждался прелестями столицы Сирии, его визави Хосров Ануширван пребывал в ином расположении духа.

«В то время он находился около гор Кардухов и перешел в селение Таману по причине жаркого времени и тамошнего умеренного климата, цезарь Юстин внезапно вторгся в Арахианскую землю, бывшую соседней и пограничной с данным селением, и беспрерывно все опустошал и грабил. Перейдя же течение реки Сирмы, продвинулся еще дальше и все встречающееся разграблял и сжигал. Итак, когда Юстин все до основания ниспровергал и опустошал, Хосров (он находился недалеко и настолько недалеко, что мог видеть поднимавшееся пламя горящих селений) не вынес вида неприятельского огня, как будто никогда раньше его не видел. Пораженный одновременно стыдом и страхом, он не вышел навстречу, не защищал своего, но скорбел о случившемся сверх меры. Доставленный на носилках с большой скоростью в Селевкийские и Ктезифонийские дворцы, причем его отступление напоминало бегство, старый царь впал в тяжкую болезнь.»

«Мидийцы, не имея сил переносить постигшие их бедствия, в гневе совершенно открыто поносили своего царя. Особенно огорчали их затяжка войны и весьма печальные ожидания в будущем. Персы не снабжаются продовольствием из государственных запасов, как римляне, когда отправляются на войну, и не собирают его для себя по деревням и полям. Но у них есть закон автаркии; обычно царь распределяет между ними [земли], и они ведут хозяйство на предоставленном им [участке], заготовляя сколько нужно им для жизни; отсюда они должны добыть продовольствие, нужное и для себя и для коней, пока они не начнут вторжений в чужую землю. И вот персидский царь, боясь мятежа в своем войске, решил вступить в переговоры с императором и договориться о мире. Уведомленный об этом император тоже решил начать эти переговоры. Он отправил в качестве послов для ведения и утверждения переговоров Иоанна и Петра, которые по своему высокому званию были первыми лицами в сенате (они в то же время были и патрициями); вместе с ними он посылает и Феодора, носившего звание магистра, высоко ценимого и уважаемого у римлян. С своей стороны и Хосров отправил Сарнахоргана , человека по своему высокому положению видного в персидском государстве, а с ним ряд других весьма уважаемых людей, поручив им договорится о мире.»

Мирные переговоры начались в Двине, куда через Балхан и Баку прибыли послы Истеми. От персов потребовали лишь уступить те земли, которые они уже потеряли – ПерсоАрмению (которая согласно договору нахараров с Германом присоединялась к Империи), Иверию (превратившуюся в вассальное Империи царство на трон которого был посажен эрисмтавар Гуарам), а так же завоеванные тюрками Албанию, Гурган и Тохаристан. Из вассальных эфталитам княжеств персы сохранили Гур, Забулистан и Буст, но уступали под сюзеренитет тюрок Бамиан, Кабул и Ар-Рохадж (Арахозию). Согдийцы таким образом целиком добились своего – для них открывался свободный торговый путь как на запад – через Балхан, Каспий и Албанию, так и в Индию – через Балх, Гиндукуш и долину Кабула. Согдиана под «крышей» тюркских каганов превращалась в главный посреднический и распределительный центр всей транс-евразийской торговли, что предопределило ее невиданный расцвет в ближайшие столетия.

Сори за качество карты, но таков оригинал.

[HTML_REMOVED]<\/u><\/a>

Йемен империя решила сохранить за Ираном?

Леший пишет:

Йемен империя решила сохранить за Ираном?

Сие от желания империи не зависит. В РИ (думаю и в этом мире тоже) Эфиопия в то же время пыталась отвоевать Йемен, но Сайф Зу-Язан без всякой помощи персов разбил войска негуса и даже совершил набег на Эритрею. Он был крут, хотя в итоге ему и перерезали горло собственые гвардейцы.

Нет никакого смысла "не оставлять". Все равно Сайфа придется изгонять силой, что означает весьма дорогостоящую заморскую экспедицию. Так что махнули рукой, тем более что с открытием торговли через Согдиану Йемен Империи параллелен.

В начале 574 года император прибыл в Константинополь.

Ситуация на западе была не простой. В Африке экзарх Маркиан погиб во время карательной экспедиции в Нумидию, его войска были разбиты. Император срочно выслал в Карфаген своего второго сына Юстиниана с подкреплениями и полномочиями экзарха Карфагенского. Юстиниану в течении года удалось замирить берберов, не столько войной сколько искусной дипломатией.

Но гораздо сложнее была обстановка в Галлии и Испании.

Война, раздирающая Галлию, началась еще в 570 году, когда Герман одерживал в Армении победу при Халамахе, а Сигберт, Кунимунд и Баян завоевывали Паннонию. Как указывалась выше, императорский посол тогда передал Хильперику весьма крупную сумму денег. Хильперик быстро собрал мощную армию, не только из своих салических франков, но и из наемников. Из тех 20000 саксов, что в этом мире не попали в несуществующий итальянский поход Альбоина, изрядная часть нанялась к Хильперику, прибыв морем. Кроме того король навербовал большое количество бриттов. Разумеется армия, имеющая в своем составе бриттов и саксов одновременно долго не просуществовала бы, но Хильперик развел их на разные направления. Старший сын короля Теодеберт повел часть франкского войска и всех бриттов на завоевание принадлежащей Сигберту Аквитании. Сам Хильперик с франкским и наемным саксонским войском весной 571 года выступил в Суассон, чтобы прикрыть границу от ожидаемого вторжения Сигберта. Хильперик собирался отразить нападение брата, дав сыну возможность беспрепятственно завоевать Аквитанию.

Как и ожидалось, в июне 571 года Сигберт, бросив Баяна в Паннонии, атаковал рубежи Нейстрии, но на легендарном поле Суассона потерпел поражение и вынужден был отступить. Спасти Аквитанию не удалось.

А меж тем на юге Теодеберт перешёл Луару и двинулся к Пуатье, где австразийцы сконцентрировали свои силы. Командующий австразийской армией в Аквитании Гондебальд имел неосторожность дать на равнине сражение нейстрийцам и бриттам, которые были гораздо многочисленнее, и потерпел поражение. Теодеберт вступил в Пуатье, и, владея этим городом в центре австразийской Аквитании, он мог свободно двинутся на каждый из городов, овладеть которыми ему было приказано. Он избрал направление на север и вступил в турские земли, лежащие на левом берегу Луары. Граждане Тура с ужасом увидели со своих стен облака дыма, который говорил о пожарах соседних деревень. Хотя они и были связаны с королём Сигбертом священной клятвой, однако, заглушив религиозные опасения, сдались на произвол победителя, умоляя его быть милосердным. Покорив Пуатье и Тур, Теодеберт осадил Лимож, который открыл ему ворота сам. Из Лиможа Теодеберт пошёл на Кагор. Длинный путь его армии был обозначен разорением селений и грабежом домов и осквернением святынь. При слухе о таком опустошении, общий страх распространился по всей Аквитании, от берегов Луары до Пиренеев. Теодеберт подошел к Бордо, и ему открыли ворота.

Именно осенью этого года, когда потерпевший поражение Сигберт счел Аквитанию потерянной, в его королевство с востока вступил Баян. Франкские хронисты с удивлением описали аварское войско, вышедшее на Рейн. Баян привел 8 000 копий. Внешность авар ничуть не кинулась франкам в глаза. В прошедших битвах коренные авары всегда оставались в резерве и наносили последний, сокрушительный удар. Основные потери несли хуни, болгары, угры, почти поголовно вырезанные славянами в Прикарпатье. Так что на Рейн Баян привел войско из европеоидов с изредка попадавшейся «слабой монголоидностью». Зато поразили франков выучка, вооружение, а главное – порядок и дисциплина, господствовавшие в аварском войске.

Сигберт обрадовался пришельцам. 8 000 элитной кавалерии, закованной в чешуйчатые латы и превосходно управлявшейся как с копьем в таранной атаке, так и с луком в стрельбе на скаку – такого войска еще не имел ни один франкский король. Баян со своей стороны изъявлял полное согласие помочь разбить Хильперика, прося лишь убежища для своего народа. Авары были размещены отрядами по стране, снабжаясь из королевских имений, Баян же был принят при дворе Сигберта в старом императорском дворце в Тревере, где и провел всю зиму.

Мудрый каган быстро разобрался в местных политических раскладах. Хильперика следовало уничтожить раз и навсегда, дабы он уже не мог бы открыть «второй фронт», помешав планам кагана. Поэтому Баян быстро столковался с королевой Брунгильдой, так же мечтавшей уничтожить Хильперика из мести за убийство своей сестры Галейсвинты. Всю зиму Баян и Брунгильда согласованно обрабатывали Сигберта, и в итоге король принял решение, к каковому в конечном итоге пришел и в РИ – расправится с Хильпериком.

Весной 572 года (когда Герман выступал на восток для совместного с тюрками вторжения в Атрпаткан) Сигберт начал набор армии. На этот раз кроме австразийских франков в армию включались дополнительные силы – не только авары Баяна, но так же и племенные ополчения алеманнов и тюрингов. До этого Сигберт не решался призывать в Галлию своих диких вассалов, которых, помня нашествия прошлого века, галло-римляне ненавидели, но в конце концов братец первый начал. Баваров решили оставить охранять остготскую границу, но вместо них Сигберт навербовал саксов – точнее «несколько мелких племен Нижней Германии, которые по доброй воле или по принуждению покинули грозную саксонскую лигу». В июне Сигберт выступил в поход во главе этого воинства.

Весть об этом великом вооружении в Австразии, вызвала чувство тревоги не только среди подданных Хильперика, но и среди подданных Гунтрамна, который сам разделял их опасения. Поэтому он благосклонно отозвался на просьбу о помощи, с которой к нему обратился Хильперик. Хильперик двинул свои силы к восточной части Сены, для того чтобы защитить переход через неё. Гунтрамн со своей стороны занял войсками северную границу, которая не была защищена естественными преградами. Войска короля Австразии, после нескольких дней похода, прибыли в местность, прилегающую к Арсису-на-Обе. По совету Баяна Сигберт собирался обойти с юга сильную позицию Хильперика на Сене. Но для этого Сигиберт должен был пройти через земли Гунтрамна. Сигберт в ультимативной форме потребовал от Гунтрамна разрешение на это. Король Бургундии не решился сопротивляться огромной дикой армии Сигберта и согласился на проход этих войск через мост в Труа. В этом городе он имел свидание с Сигибертом, и клятвенно обещал ему нерушимый мир и искреннюю дружбу.

Перейдя Сену, Сигберт двинулся на север ее западным берегом, рассекая Нейстрию пополам. В продолжение всего пути зарейнские варвары разоряли места, по которым проходили, и окрестности Парижа долго помнили их нашествие. Большая часть селений и деревень была выжжена, дома разграблены, и множество галлов отведено в неволю, так как король не мог ни предупредить, ни остановить подобных насилий. Причём разгрому подверглись и северные владения Гунтрамна. Это повлекло разлад между Сигбертом и Гунтрамном.

Хильперик дал сражение в окрестностях Парижа – и был наголову разбит. После этого Париж сдался. По распоряжению Сигберта Баян двинулся на юг, за Луару – мобильная аварская конница должна была быстро настичь и уничтожить войско Теодеберта. Семьи и стада аварских воинов остались у Парижа, в наскоро возведенном хринге, защищенном тысячным гарнизоном.

Баян быстро решил поставленную задачу. Теодеберт, явно не понимая с кем имеет дело, дал сражение на берегах Шаранты, возле Ангулема. Первым же ударом аварская конница протаранила бриттов, а затем вырубила подчистую дружину Теодеберта. Эмиссар Сигберта, Арнульф, подобрал тело Теодеберта, и из уважения к его «длинным волосам» погреб его в Ангулеме.

Бритты отступили в лагерь и были осаждены Баяном. Не видя иного спасения, они сдались. Каган предложил им поступить на службу к королю Сигберту под его командование – и они естественно согласились. Баян выступил обратно, ведя в дополнение к 7 000 аварский конницы 7 000 бретонской пехоты и 500 всадников (тактика бретонской конницы описана во франкских источниках — "воюют на конях, носят доспехи, как сами воины, так и кони, и мечут дротики с седла").

Аквитанский аристократ Василий Фортунат в своих писаниях (в данной АИ) упомянул об аварах, отмечая что «порядок у этих варваров совсем не варварский». Покорив Аквитанию Сигберту, Баян навел строгий порядок, припасы собирал организованно в виде контрибуций через местные власти, и даже побежденных саксов сумел отучить от грабежей.

А меж тем на севере решалась судьба Нейстрии. Разбитый Хильперик, доведённый до полного отчаяния, покинул берега Сены, поспешно прошёл через всё своё королевство и, с женой, детьми и самыми верными своими людьми, укрылся за стенами Турне. Крепкое положение этого города, первоначальной столицы франкского государства, побудило Хильперика избрать в нём убежище. В ожидании осады он занялся набором людей и пополнением боевых запасов, пока Сигберт, свободный в своих движениях по всей Нейстрии, овладевал городами этого королевства. Заняв те города, которые лежали к северу и востоку от Парижа, он направился на запад, решив всё завоёванное, и города и земли, отдать в уплату своим зарейнским воинам. Намерение это возбудило во всех франках, даже австразийских, сильные опасения. Австразийцы не желали иметь своих природных врагов соседями в Галлии, а нейстрийцы, со своей стороны, страшились утраты собственности, порабощения и всех бедствий, неразлучных с завоеванием страны. Нейстрийские знатные франки послали к Сигберту послов с просьбой стать их королём. Сигберт с радостью принял посольство и предложение нейстрийцев; он уверил их клятвой, что ни один город не будет предан войскам на разграбление, и обещал прибыть на собрание, где, по обычаю предков, его должны были провозгласить королём. Потом он совершил военную рекогносцировку до пределов Руана и, удостоверясь, что ни один из крепких городов на западе не намерен ему сопротивляться, возвратился в Париж.

Брунгильда, желая отклонить мужа от обращения к братской любви и для личного надзора за исполнением своего мщения, оставила город Мец, и прибыла к Сигиберту в Париж. Она была так уверена в несомненности своего торжества, что предприняла это путешествие с обеими дочерьми, Ингундой и Хлодосвинтой, и сыном Хильдебертом, трёхлетним ребёнком. Повозки с её имуществом были наполнены сокровищами и всем, что только было у неё лучшего из золотых уборов и драгоценных вещей. Сигберт, послав часть войска обложить Турне и начать осаду, сам же прибыл в Витри, на реке Скарпе, где намечалось провести собрание для провозглашения его королём западных франков.

Но в этот момент прошел небольшой детерминизм – все сложилось так же, как в РИ. Фредегонда подговорила двух убийц и те, пройдя через австразийский лагерь, добились приёма у Сигберта и закололи его смазанными ядом кинжалами, сами пав от рук его стражников. Убит Сигиберт был на 12-ом году своего правления, 38 лет от роду.

Австразийцы, узнав о смерти своего короля, сняли осаду Турне и ушли в свою страну. С ними уходили тюринги и алеманны. Хильперик, выйдя наконец из осажденного города, прибыл в Витри и предал со всеми почестями тело брата земле в деревне Ламбре на Скарпе. Впоследствии его останки перенесли отсюда в Суассон, в построенную им же самим базилику святого Медарда. Его погребли рядом с его отцом Хлотарем.

Государство Сигберта, лишенное суверена, погрузилось в анархию. Хильперик, вырвавшись из Турнэ, форсированным маршем шел на Париж, чтобы пленить Брунгильду и ее сына, наследника Австразии.

В РИ все так и произошло. Но в данном мире в этот момент Баян перешел Луару и, получив известие об убийстве Сигберта, ринулся к Парижу. Брунгильда встретила старого друга кагана как спасителя.

Баян огляделся. На юге был враждебный Гунтрамн, на севере – враждебный Хильперик, на востоке – австразийцы, не желающие видеть авар в своих землях. На руках – королева, которую ненавидит австразийская знать, и младенец, имеющий право на трон этой страны. А так же остатки своего народа, который должен, обязан выжить.

Спасение лишь в верных конях, тугих луках, острых мечах и быстроте действий.

georg пишет:

В 574 г. войска короля Австразии, после нескольких дней похода, прибыли в местность, прилегающую к Арсису-на-Обе.

Очепятка, имелось в виду в 572.

georg пишет:

на западе – австразийцы

Имелось в виду на востоке.

Просьба модерам исправить.

georg пишет:

Просьба модерам исправить.

Исправлено

georg пишет:

На руках – королева, которую ненавидит знать, и младенец, имеющий право на трон этой страны. А так же остатки своего народа, который должен, обязан выжить.
Спасение лишь в верных конях, тугих луках, острых мечах и быстроте действий.

Коллега у вас вышла славная сага о Баяне Отважном. Он вызывает все большую симпатию и вообще хочется чтобы авары таки осели где-нибудь на западе

В пооследний мой пост по моей просьбе внесены изменения — саксы и бритты в войне Хильперика и Сигберта поменялись местами.

georg пишет:

саксы и бритты в войне Хильперика и Сигберта поменялись местами.

И не зря.

Хильперик, похоронив брата, счел себя хозяином всего севера. Австразия, лишившаяся суверена, похоже погружалась в анархию. Следовало действовать немедленно. Хильперик бросился к Парижу. Австразийских войск в Париже почти не было – там накануне убийства собирались нейстрийские землевладельцы дабы присягнуть Сигберту как королю Нейстрии. Теперь они, выслуживаясь перед своим королем, извещали что Брунгильда и комит Гундобальд блокированы ими во дворце Юлиана Отступника в парижском Ситэ. Хильперик рассчитывал, захватив наследника Австразии, прибрать к рукам владения брата.

Но буквально на подступах к Парижу его встретили несколько тех самых нейстрийских аристократов и сообщили что город находится в руках аварского кагана. Всего днем опередив Хильперика, Баян подошел к Парижу. Нейстрийцы пробовали сопротивляться, но авары, крутя хоровод всадников, буквально смели защитников со стен ливнем стрел, меж тем как бритты, приставив лестницы, пошли на приступ и ворвались в город. Париж был взят в какие-нибудь два часа.

Сил для сражения у Хильперика хватало, а с кем имеет дело, он не понимал так же, как и его покойный старший сын. Когда разведка донесла что войско противника приближается, король отдал приказ строится в боевые порядки.

Баян разумеется и не подумал таранить глубокую и плотную фалангу франков, в которой аварская конница запросто могла увязнуть. Когда франки, преследуя отступающих бриттов (составивших центр армии Баяна) вышли на открытую местность в окрестностях города, аварская конница охватила их фланги. После чего стрелы дождем посыпались на сомкнутую массу пехоты. Фаланга с двух сторон простреливалась практически целиком, и доблестные франки штабелями укладывались на землю у подножья Монмартра.

Хильперик попытался отвести свое войско к лесу, но каган не оставил ему такой возможности – перестраивающиеся франки не успевали сомкнуть свой сильно прореженный строй, чему мешало и множество убитых и раненых, затруднявших передвижение живых. И аварская конница, вдруг сомкнувшись в плотные клинья, ринулась в атаку на разорванный строй франков.

Спастись удалось лишь тем немногочисленным счастливчикам, кто добежал до опушки леса. Нейстрийское войско было практически уничтожено. На поле боя остались лежать король Хильперик и оба его сына – Меровей и Хлодвиг. Комит Гундобальд, опознав тела Меровингов по длинным волосам, увез их в Париж, где епископ Герман погреб Нейстрийского короля с сыновьями рядом с Хлодвигом Великим.

Победа отдала в руки Брунгильды власть над большей частью Нейстрии. Местная знать снова стала являться в Париж с покаянием, принося присягу мальчику Хильдеберту. Брунгильда была охвачена эйфорией – ее сыну досталось королевство врага. Но он все еще не являлся государем отцовского королевства, ибо не был провозглашен королем в Австразии. Австразийская знать выражала полную готовность признать Хильдеберта, но для этого мальчик должен был лично явится в страну. Посему Брунгильда, рассчитавшись с бретонским войском и оставив в Париже Гундобальда наместником Нейстрии, отбыла с сыном в Мец. Там королева была подобающе встречена, а Хильдеберт возведен на трон Австразии.

Отбывая из Парижа, Брунгильда заключила договор с Баяном. Каган не оставлял мечты отвоевать дом для своего народа в Паннонии, и ради этого укреплял теперь королевство Хильдеберта. Пройдя Галлию с боями из конца в конец, каган не обнаружил территории где авары могли бы обосноваться со своим традиционным способом хозяйства. Полтора столетия назад аланы обрели в Галлии пастбища, но столь редкие, что вынуждены были расселится малыми группами по огромной территории. Теперь от них осталась лишь память – они растворились среди галлов. Но и тех пастбищ, которыми пользовались аланы, не обрели авары. Похолодание и увеличение увлажнения вызвали быстрое расширение лесов, коими зарастала прореженная чумой Галлия. На месте былых «Каталунских полей» уже шумели густые леса. Скотоводам в Галлии места не было.

Пока не было возможности вернутся с франкским войском на восток, нужно было где-то обосноваться. Обосноваться так, что бы держать войско в кулаке, не разделяя его на отряды, и иметь достаточное снабжение. Обеспечить это можно было, лишь получив в управление достаточно богатую провинцию, сборы с которой пошли бы на прокормление авар.

Брунгильда со своей стороны не желала терять столь мощную военную силу как авары. По заключенному с Баяном договору в управление вождю авар передавалась практически половина завоеванного благодаря ему королевства Хильперика – «Армориканский дукат». В состав дуката вошла большая часть современной Нормандии (к западу от Сены), Мэн, Анжу и Бретонская марка с Нантом и Ренном. Покинув Париж, Баян отошел на зимовку в Арморику.

Наступал 573 год. Год начался радужными надеждами для авар, но в течении зимы надежды эти рассеялись словно дымка. Отовсюду шли недобрые вести.

Гунтрамн, заключивший было соглашение с покойным Сигбертом, начал подготовку к войне сразу же после того как зарейнские варвары пограбили его северные земли. Король Бургундии обратился за помощью в Равенну, к «остготскому конунгу», и помощь была обещана.

Теперь Гунтрамн вовсе не собирался мирится с тем, что королевство Хильперика отойдет к малышу Хильдеберту. Король Бургундии готовил не весну 573 года поход в Нейстрию. Остготское войско Германа Младшего должно было вступить в Бургундию как только растает снег на альпийских перевалах. Причем «остготский конунг» не скрывал что расправа с аварами является одной из целей похода.

Мало того, сирийские купцы еще осенью принесли с востока весть о великой победе императора и тюрок над персами. Они утверждали что Персия обескровлена и вот-вот подпишет мир с империей. А это значит что вскоре император всеми силами сможет поддержать младшего сына в Галлии.

Но самым страшным ударом для Баяна было крушение надежд на Австразию. Гунтрамн и Герман Младший вступили в переговоры с австразийской знатью. И австразийцы, как уважая в Гунтрамне единственного дееспособного Меровинга, которому полагалась опека над юным Хильдебертом, так и страшась войны с Гунтрамном и императором одновременно, поддалась на внушения Гунтрамна. Брунгильда не смогла переломить ситуацию – австразийцы отказались признавать ее претензии на власть, заявив что опека принадлежит Гунтрамну. На Рождество 573 года в Шалоне на Соне представители знати Бургундии, Австразии и отчасти Нейстрии съехались по призыву Гунтрамна на общегосударственное собрание франков. Собрание постановило что выморочное королевство Хильперика отходит к Гунтрамну, за исключением Суассона и Токсандрии (Пикардия, Артуа и Фландрия), которые получает Хильдеберт в прибавку к унаследованным от отца землям Австразии и Аквитании.

Собрание так же выслушало жалобы нейстрийцев на передачу Арморики «гуннам». Создание дуката было признано незаконным, его дальнейшая судьба отдавалась на решение короля Гунтрамна.

Это был конец. Баян, выслушав гонца, пару минут сидел, обхватив руками голову. Франки предали. Надежды нет. В уже недалеком мае армии франков, остготов, а может и императора двинутся в поход с целью уничтожения авар.

И куда теперь? Идти на юг, в Аквитанию? Но и там не удержаться против такой силы. Брунгильда не поможет – ей теперь важнее сохранить королевство для сына. Уходить в Испанию и просить убежища у Леовигильда? Но если придется трудно, не предадут ли и вестготы авар ради мира с императором? Обратится к императору? Но он не может щадить авар – иначе рухнет его дружба с тюрками, благодаря которой он одержал столько побед.

Мартовским вечером кагану доложили о прибытии гостя, услышав имя которого, Баян приказал немедленно ввести его в шатер. Прибывший был уже испытанным боевым товарищем кагана, командиром тех самых британских наемников, что недавно воевали под командой Баяна. Звали его Алан, и был он третьим сыном нынешнего западного соседа авар, короля Бретани Вароша.

Обменявшись дружеским приветствием с каганом, принц Алан представил Баяну своего спутника.

— Мой двоюродный брат Константин, сын Геррена, короля Думнонии с того берега пролива……

georg пишет:

И куда теперь?

georg пишет:

Константин, сын Геррена, короля Думнонии с того берега пролива……

Такого еще не было! Проду!!!

Den пишет:

Такого еще не было! Проду!!!

Пришел король аварский

Безжалостный к врагам

Прогнал он наглосаксов

К скалистым берегам

Подробности последуют.

Британия 583.

[HTML_REMOVED]Увеличить<\/u><\/a>

Здесь следует сделать паузу и осветить ситуацию в Британии. Карта прилагалась.

В первых десятилетиях VI века королевства Кент и Сассекс были вассальны Артуру, Уэссекса и Эссекса не существовало вовсе – эти земли были частью артуровской Логрии, в Восточной Англии повиновались владыке Британии два отдельных племени федератов англов – Норфолк и Саффолк (северное и южное), Берниция была не английским, а британским королевством, а англы Дейры были просто служилыи военнопоселенцами британского короля Эбраука (римского Эборака и английского Йорка). Основанное англами королевство Линдси (Линкольншир), отделенное от остальной страны болотами нижнего Трента и лесными дебрями на юге, давно установило с бриттами мирные отношения..

Но с тех пор Британию посетила великая чума. И оная же чума совершенно не затронула зарейнскую Германию. Из находящейся на грани перенаселения континентальной Саксонии переселенцы хлынули в Британию – по призыву англосаксконских королей, бросившихся на добычу. В Британии царил «пир во время чумы» — описанная Гильдасом междуусобица британских королей.

Посему за 20 лет карта Британии серьезно изменилась. На землях нижней Темзы возникло королевство Эссекс. Заселено оно было саксами, призванными королями Кента, и правитель Эссекса числился «элдорменом» Кентского короля. В таком же положении оказался и Сассекс, тоже ставший вассалом Кента. Единственным независимым от Кента саксонским плацдармом в Британии стало королевство, известное нам как Уэссекс, но первоначально именовавшееся Гевиссе. Это королевство было порождением новой, «послечумной» миграции саксонских племен в Британию, возглавляемой вождем Кедриком. Артуровская Логрия, как наиболее пострадавшая от чумы, и сверх того опустошаемая междуусобицами, пала, и на ее лучших землях, с центром в районе Винчестера и Солсбери, и возникло королевство Гевиссе – Уэссекс. В дальнейшем, привлекая новых мигрантов с континента, саксы Уэссекса вели «перманентную войну» с бриттами.

Следует отметить что королям Уэссекса приходилось время от времени воевать и на востоке, где короли Кента, претендуя на верховенство над всеми саксами Британии («бретвальда») не оставляли попыток подчинить Гевиссе. Король Кента Этельберт (женатый на ранее упомянутой Берте, сестре жены Германа Младшего) в 565 году предпринял попытку покорить Гевиссе, но был разгромлен королем Кевлином в битве при Виббандуне.

В середине VI века возникает и Восточная Англия — вождь Вуффа объединил «саффолк» и «норфолк» и основал королевство. А вскоре заявили о себе и англы северной Британии. К тому времени на севере уже имелись две колонии англов. Одна – в бриттском королевстве Бринейх, между реками Форт и Тайн, а другая – в юго-восточной части Эбраука (Йорка), называемой Дейра. Первоначально короли Бринейха и Эбраука использовали англов в качестве наемников во время войн с пиктами. Затем англы стали исполнять функции телохранителей при кельтских королях, и вскоре полностью взяли власть в свои руки.

В 547 г. англы изгнали последнего короля Бринейха, Моргана, захватили его крепость Дин-Гуарди (Бамбург) и основали на месте кельтского Бринейха англское королевство Берниция. А в 560 г. восстали англы Дейры под предводительством Эллы. Они прогнали бриттов с земель в низовьях Хамбера и создали там свое королевство Дейра. Столица Дейры находилось где-то в районе современного Поклингтона в графстве Йоркшир. Англы Дейры продолжили борьбу за весь Эбраук ( и в РИ в 580 году взяли Йорк).

Королевства бриттов ко второй половине VI утратили остатки былого единства. На юге борьбу с наступлением англосаксов вели Думнония, Гвент и Калхвинед, образовывавшие более или менее устойчивый союз. Кроме них сильными государствами были Поуис на верхнем Северне, управляемый династией потомков Вортигерна, и Гвинед (северо-западный Уэльс и остров Англси).

На севере лежали земли, управляемые ветвями династии Коэла Старого, и простиравшиеся от Антонинова вала до Трента. Элмет был самым южным из этих королевств. Но не смотря на единство происхождения короли севера не образовывали устойчивого союза. В 550ых большая часть севера (оба Регеда и Элмет) была объединена под гегемонией Элиффера, короля Эбраука, но после смерти Элиффера его держава распалась, а вскоре восстание англов и отпадение Дейры покончили с могуществом Эбраука.

События в Британии, близкие к текущему моменту таймлайна, известны нам по реконструкции коллеги Могултая, проводившего комплексный анализ хроник, «легендарных и полулегендарных источников» и просто преданий.

Согласно его реконструкции около 550 г. правителем острова Мэн (королевство Инис Манау) стал местный князь, сын некоего Гориона, вошедший в историю под прозвищем “Худышка из Манау”, Кул-Манавид. Возможно, он и его отец Горион принадлежали к династии местных правителей Мэна и происходили от скоттов, колонизировавших остров ок. 400 г., но с тех пор (аналогично таким же колонизаторам Уэльса в начале V в.) полностью “обританившихся”. Как бы то ни было, Кул-Манавид добился полной независимости и стал хозяином Ирландского Моря. Он совершил какие-то завоевания в Ирландии, во всяком случае, в воспоминаниях потомства он постепенно превратился во владыку Ирландии, а после его смерти короли ирландской Улидии (Ольстер) принимали активнейшее участие в разделе наследства Кулманавида. На другой стороне пролива Кулманавид завоевал британский Галвидел, присоединенный к королевству Инис-Манау.

К середине 560ых годов Кулманавид добился гегемонии на севере Британии, подчинив и обложив данью северный и южный Регед и отбросив пытавшегося развернуть экспансию в эти земли короля Гвинеда Рина ап Мэйлгуна. Сфера его гегемонии раздвинулась вплоть до границ Берниции, с которой Кулманавид воевал. Как властитель Ирландского моря Кулманавид располагал влиянием и на скоттов Далриады. Только Стратклайд, где правил отважный и энергичный Ридерх, отбил все атаки Кулманавида. На юге таким же препятствием для дальнейшего расширения державы Кулманавида явился отбивший все его атаки уэльский Гвинед, управляемый Рином ап Мэйлгуном.

Располагая сильным флотом, Кулманавид совершал дальне морские походы, грабя даже побережье франкской Аквитании. Он попытался захватить плацдарм на юге, чтобы взять Уэльс в клещи. Целью для удара было избрано королевство Гвент, чрезвычайно удобно расположенное в низовьях Северна. Примерно в конце в 560-х гг. Кулманавид ворвался в эстуарий Северна, опустошил территории добуннов, взяв Кориниум-Киренкестер (Чичестер), разбил в сражении короля Гвента и пришедшего ему на помощь Калхвинеда, а затем продвинулся на восток и навсегда сокрушил могущество Калхвинеда, так что позднейшее предание считало его «опустошителем Логрии». Удержать завоевания на Северне ему не удалось (как видно вмешались Думнония и Поуис), но Гвент и Клахвинед (служивший ранее главным бастионом сопротивления англосаксонскому завоеванию) были обескровлены, и вскоре стали жертвой завоевателей. В начале 570ых годов Калхвинед уже потерял половину своей территории, завоеванной саксами Уэссекса и англами-иклингами. В то же время Кулманавид на севере победил английского короля Берниции Теодрика и заставил его подчинится – правда на почетных условиях, выдав за короля англов дочь. Кулманавид готовился к подчинению Эбраука и новому броску на юг.

В РИ битва при Дирхеме, после которой Калхвинед и Гвент оказались обречены гибели, произошла в 577 году. Причем определенную роль в том что Келвин начал новое наступление, сыграло прибытие очередного подкрепления – тех самых саксов, что Сигберт привел в Галлию, но которым из-за гибели Сигберта на удалось получить там земли. В данной АИ благодаря тому что Византия проплатила Хильперику, поход Сигберта и появление саксов в Галлии произошло уже в 572 году. Оказавшись после гибели Сигберта у разбитого корыта, саксы захватили суда в Токсандрии и переправились в Уэссекс, где Кевлин, ведя войну с бриттами, принял из с распростертыми объятиями. Король Уэссекса немедленно развернул наступление на Гвент. Войска Думнонии и Калхвинеда пришли на помощь союзнику. Осенью 572 года на поле Дирхема армия трех бриттских королей была разгромлена силами саксов. Кевлин завершил кампанию взятием второго по значению города королевства Гвент – Аква Солис (Бат).

Положение бриттских королевств оказалось критическим. Сил остановить наступление саксов не было. Гвент и Калхвинед ожидала близкая гибель, Думнонию – потеря лучших земель и оттеснение в глухой Корнуолл (что и произошло с ними в РИ в ближайшие годы).

И в этот момент с противоположного берега Ла-Манша пришло предложение – призвать в Британию авар. Идея возникла в голове принца Алана. Прибыв в Думнонию с отрядом своих ветеранов осенью 572 года, но не успев принять участие в битве при Дирхеме, Алан и его воины во всей красе расписали королю Думнонии Геррену боевые качества авар, легко победивших грозных франков. Когда же зимой вернувшийся в Британию Алан узнал о сложном положении, в которое попали авары, он убедил своего брата Вароша, короля Бретани, немедленно снестись с Думнонийским двором и предложить перевезти авар в Британию.

В столице Гвента, городе Глевум (Глостер) съехались на совещание короли Думнонии, Гвента и Калхвинеда. Мнения разделились, вопрос «чем эти авары лучше саксов» сразу же был поставлен. Алан, взяв слово, описал порядок и обычаи авар – вовсе не варваров по его мнению. Вслед за тем выступил король Калхвинеда Кадрод. Подчеркнув что дело бриттов стоит на грани гибели, Кадрод сказал «не важно каковы эти авары, ибо мы находимся в положении утопающего, который как известно хватается и за змею; по крайней мере их всего 8000, и за ними не явятся из-за моря новые полчища требовать новых земель».

Решение было принято, и союзники вступили в переговоры с Баяном. Соглашение было быстро достигнуто – авары должны были получить земли, отвоеванные у саксов, Баян провозглашался верховным главой бриттов в грядущей войне с саксами, и наконец три королевства обязались поставлять аварам определенное количество продовольствия. Взамен Баян обещал защитить земли новых союзников от саксов и уважать их права в рамках заключенного договора.

Овладев Руаном и уже располагая Нантом, Баян конфисковал годные к морской переправе суда на Сене и Луаре. Другую часть кораблей поставили бритты, они же давали экипажи.

Весной 573 года, как только установилась хорошая погода в Ла-Манше, грандиозная флотилия покинула гавань современного Шербура, и вскоре авары уже высаживались на берег Думнонии.

В Дурноварии (Дорчестере), у стен которого был возведен первый в Британии аварский ринг, Баян встретился с союзниками. Здесь были принесены клятвы, положенные при заключении договора, и определившие на ближайшие столетия государственное устройство Британии.

Действовать приходилось незамедлительно. Кевлин уже наступал. Саксы осадили город Корин в верховьях Темзы, прикрывавший путь на Глеву, столицу Гвента.

Ни Кевлин, ни его воины не имели представления о том, что такое авары в бою. Получи в известие об их высадке в Британии, король Уэссекса счел что раз он все равно располагает численным превосходством, то все шансы на победу за ним. Саксы готовились к борьбе с той кавалерией, с которой они сталкивались в войнах с бриттами или на континенте.

Баян применил стандартный прием. Боевые качества и тактику как бриттов, так и саксов он уже знал по войне на континенте, и сумел вполне успешно воспользоваться бриттами, завязавшими бой по фронту и давшими возможность аварам охватить фланги саксов. Саксов Уэссекса постигла судьба франков под Парижем – битва закончилась грандиозной резней, в которой войско Уэссекса прекратило свое существование. Среди трупов остался лежать и король Кевлин с аварской стрелой в шее.

Не теряя времени Баян двинулся в Уэссекс, устраивая его тотальную зачистку. Саксы разрушили стены британских городов, и теперь им негде было укрыться от мести разъяренных бриттов. Всех мужчин убивали, женщин и детей брали в рабство. В течении лета Уэссекс как саксонский плацдарм перестал существовать. Его лучшая часть с городами Вента Белгарум (Винчестер) и Сорбиодун (Солсбери), некогда бывшими резиденциями Артура, оказались теперь в руках авар. Меньшую часть королевства захватил король Кента Этельберт.

Баян был доволен. Авары обрели собственную землю, а бритты поверили в новых союзников и нового вождя, о котором уже начинали звучать песни бардов. Совершив стремительный переход на север, в Калхвинед, Баян атаковал англов-иклингов и нанес им сокрушительное поражение.

Меж тем Этельберт готовил контрнаступление. Уничтожение его врага Келвина едва ли не обрадовало короля Кента – теперь он рассчитывал, победив авар, стать единственным государем саксов на острове. Приняв под свое командование уцелевших уэссексцев, Этельберт призвал новых добровольцев из континентальной Саксонии. До зимы прибыло несколько дружин, еще большие силы ожидались в следующем году. Воспользовавшись уходом Баяна в Калхвинед, Этельберт попытался отбить Венту Булгарум, но молниеносный рейд Баяна в Эссекс заставил его отступить.

Завершался 573 год. Обе стороны готовились к решающей битве за Логрию.

georg пишет:

Баян провозглашался верховным главой бриттов в грядущей войне с саксами

Только в грядущей войне? Просто georg пишет:

Здесь были принесены клятвы, положенные при заключении договора, и определившие на ближайшие столетия государственное устройство Британии

... подчинение бриттов Боюну с признанием его главенства в мирное время сомнительно...

Den пишет:

... подчинение бриттов Боюну с признанием его главенства в мирное время сомнительно...

Для аварского каганта реала была характерна "иерархия племен" — как и у римлян были там "граждане латинского права", "союзники" и "детитиции". Первое место в иерархии занимало несколько примкнувших к Баяну и ушедших с ним в Паннонию антских племен, стоявших чуть-ли не на равной ноге с аварами. Менандр Протектор приводит требование императора Тиберия Константина при заключении мира с аварами дать ему заложников не из "дома кагана", а из числа детей союзных князей, ибо без их согласия каган начать войну в принципе не может.

В таком же положении окажутся (в итоге) призвавшие Баяна три королевства. Первоначально о подчинении в мирное время речь не пойдет, но прочие бриттские и уцелевшие англские королевства уже войдут в новое государство на правах вассалов, а старые союзники Баяна разделят с аварами господствующее положение. На выходе получится государство, где есть династия верховного монарха, есть несколько "великих родов", наследственно занимающих высшие должности, и есть княжеские династии на местах.

Почти аналог Парфии, где первое место занимал царский род Аршакидов, второе — "великие дома" Каренов, Суренов и Михранов, и третье — "катак-хватаи", царьки вассальных "шахров".

Красиво. Такой Англии мы еще не знали Ждемс продолжения банкета.

Офигенно

Красиво, здорово

Вопрос относительно христианизации авар-процесс очевидно неизбежный,но если в РИ Кент вводил христианизацию римского образца,то победа бритов даёт преимущества кельтскому варианту,думаю будет независимая церковь,особая ветвь.georg пишет:

Почти аналог Парфии, где первое место занимал царский род Аршакидов, второе — "великие дома" Каренов, Суренов и Михранов, и третье — "катак-хватаи", царьки вассальных "шахров".

Но 8 тысяч аваров неизбежно растворятся в массе кельтов,хотя и неизгладимо изменят облик последних.Получится видимо аналог РИ-Болгарии,династия тюрко-гуннского происхождения,славянские подданые.Здесь верховная династия аваров,но население бритты.

Вот только если Византия продолжит укреплятся,не вспомнит ли она о своих исторических правах на Британию как повод для экспедиции против авар.Сейчас конечно ещё не до этого,но в будущем?Но проблема-Галлия не под властью империи.

Этельберт хорошо подготовил кампанию. В Саксонии нашлось достаточно добровольцев, чтобы едва ли не удвоить армию короля Кента, создав подавляющее численное большинство саксов. Кроме того с помощью жены Этельберт пригласил несколько знатных франкских воинов, участвовавших в предыдущей войне в Галлии и знавших тактику авар. Те посоветовали Этельберту наступать на те земли, которые авары побоятся потерять. Нужно непременно захватить инициативу в войне, не давая аварской коннице опустошать королевство своими набегами. Следует дать сражение на позиции с хорошо защищенными флангами, и как можно более быстрым ударом разгромить центр противника, не дав аварам успеть обстрелом пробить бреши во флангах.

В начале 574 года Этельберт развернул наступление. Король Восточной Англии Уффа, приняв под командование остатки иклингов, наносил удар по Калхвинеду, чтобы разделить силы бриттов. Этельберт со своей армией наступал на новый оплот Баяна Сорбиодун (Солсбери).

Баян оказался в сложном положении. Король Калхвинеда Кадрод вынужден был остаться оборонять свои земли и крепости от нашествия англов, и бриттская часть армии союзников оказалась уменьшенной на треть. Набег на Сассекс с целью отвлечь силы Этельберта успеха не возымел – за зиму саксы успели отстроить укрепления, где и отсиделись. Снова терять завоеванное Гвинессе было нельзя – для авар это была единственная принадлежащая им земля, для бриттов Думнонии и Гвента – единственный заслон от германского нашествия.

Началась серия переходов и маневров с целью занять более удобную позицию для битвы. Тут то Баян с горечью осознал, что уже не имеет былых решающих преимуществ в скорости и маневренности. Британская пехота замедляла движение, а воевать одной конницей возможности уже не было. Потери были слишком критичны для аварского народа, имеющего всего неполных 8 000 мужчин-воинов.

Продолжая маневрировать по территории разоренного Уэссекса, Баян всякий раз заставлял саксов покинуть закрытую позицию, которую они себе избирали. В конечном итоге вожди континентальных саксов вышли из терпения и потребовали у Этельберта прекратить «нелепые танцы» и дать битву. Вождь одной из саксонских дружин, Людольф, предложил смелый план – в начале сражения саксы, ринувшись в атаку бегом, сметут и обратят в бегство бриттов. От разделенных на две части авар можно будет затем легко отбиться, опираясь на лесные опушки. Атаковать авары не решатся – эти трусы явно боятся потерь, предпочитая действовать луком, и атакуя лишь расстроенного противника. И не мудрено – их не так уж и много. Вожди высказались за план Людольфа.

Битва свершилась неподалеку от Сорбиодуна. Саксы заняли позицию, в которой лишь один фланг был защищен лесом. Баян, уже не имевший возможности искать более благоприятную позицию (да таковой пожалуй и нет в этом лесистом краю), принял сражение. Каган выставил бриттскую пехоту в центре, конницу на фланге, а второй конный отряд с кавалерией бриттской знати отправил в засаду в лес на противоположном фланге.

Битва началась страшным натиском саксов, масса которых бегом ринулась на боевые порядки бриттов. Немногочисленная британская пехота была разгромлена и обращена в бегство столь быстро, что авары даже не успели толком охватить фланг. Однако командир засады, пытаясь спасти центр атаковал фланг саксов, врубился – и увяз.

Баян, наблюдая с холма стремительно разворачивавшиеся события битвы, впился пальцами в поводья. Разбиты. Потерь от обстрела фланга саксы, охваченные боевым неистовством, словно не замечают. Нужно отводить конницу, сберечь воинов…... В мозгу ударило молнией «куда»? Другой земли у нас нет. Нет и уже не будет. Уходить некуда – разочарованные бритты уже не примут нас, саксы – смертельные враги. За нами будут охотится по этим лесам словно на оленей, наших женщин и детей будут продавать на невольничьих рынках.

Миг сомнений прошел. Баян приказал знаменосцу развернуть самое дорогое из знамен – некогда подаренное жужаньскому кагану табгачским императором Северного Китая при очередном «признании вассалитета». На алом шелковом знамени, расшитом золотым шитьем по кромке, извивался золотой дракон, обращенный к древку пастью. Ранее авары не поднимали над своим войском табгачское знамя, но теперь – чем страшнее герб тем лучше. Тронув коня, Баян поскакал, разгоняясь, вниз по сколу холма, сопровождаемый охраной и знаменосцем. Трубач протрубил сигнал коннице – и десятники отдали приказ по фронту – луки в чехлы. Копья к бою. Сомкнуться в клин.

Баян летел вдоль строя. Над полем раздавался его громовой крик – «За мной, авары. Некуда больше бежать. За нашу землю. За наш народ. За нашу новую родину.»

Еще миг – и страшный, ощетиненный копьями железный клин, расшвыривая вражеских воинов покрытыми чешуйчатыми нагрудниками грудьми коней, врезался в массу саксов. Авары вошли в строй пехоты как в масло, но вдруг остановились, словно упершись в преграду. Саксы не бежали. Началась рубка конницы с плотной массой пехоты.

Баян, вырвав однолезвийный аварский палаш из очередного тела, осмотрелся. Саксов слишком много. Атака не возымела того эффекта, который он ждал – германцы не бежали. Авары уже нарубили кучи тел, но враги бьются – и их еще много. Вот бородатый сакс, взмахнул секирой – и авар упал с седла с отрубленной ногой, а секира вошла по обух в бок коня, сокрушая конские ребра. Вот пал всадник вместе с конем, которому поползший сакс вспорол скрамасаксом брюхо. Сколько уже пало? – мелькнуло в мозгу кагана.

И вдруг до слуха кагана донесся неистовый крик сотен глоток – «Пендрагон, Пендрагон».

Каган увидел на противоположной стороне массы саксов неистово рубящихся бриттских всадников засады, которую он было считал погибшей. Он узнал Константина, принца Думнонии, который, указывая на знамя кагана, орал – «Пендрагон».

А меж тем на опушке леса бегущую бриттскую пехоту встретила шеренга монахов в черных одеяниях. Посередине возвышался на коне епископ Глевы Кадок, брат короля Гвента. Он был в полном облачении, и поднятый золотой крест ярко сиял.

— Куда бежите, бритты – воззвал принц-епископ. Куда бежите, никем не гонимые?

Опомнившиеся воины, оглядевшись, обнаружили что преследование прекратилось.

— Там идет битва – продолжил епископ. И наши одолевают. Не опоздайте же и к часу девятому, дабы принять награду от Господа.

И тронув коня, епископ провозгласил.

— За мной. С нами Сила Божья.

Первое что увидела ринувшаяся в атаку за епископом Кадоком пехота, было развевающееся шелковое алое знамя, на котором, под удачно падающими лучами солнца, ярко сиял золотой дракон.

Баян лишь успел услышать справа новый крик тысяч глоток – «Пендрагон, Пендрагон». Вдруг огромная масса саксов заколебалась – и стронулась. Враг побежал. И лишь теперь каган увидел пехоту центра, которую почитал уничтоженной, и которая теперь гнала саксов с фронта.

Смеркалось. Баян достал из переметной сумы кусок войлока, обтер им палаш и вбросил оружие в ножны. Сколько авар пало сегодня? Саксов – никак не меньше половины. Прочие бежали, но сил для преследования уже нет.

Поймав на себе восторженные взгляды британских воинов, Баян задумался. Он, еще отнюдь не в совершенстве изучивший кельтский, и плохо зная местные предания, не очень понимал, почему они назвали его Пендрагоном – прозвищем одного из своих былых вождей. Но по взглядам и отношению бриттов каган понял что он для них теперь нечто большее, чем чужеземный военачальник.

georg пишет:

Но по взглядам и отношению бриттов каган понял что он для них теперь нечто большее, чем чужеземный военачальник.

Только родных аваров совсем мало осталось.

georg Отлично. Со знаменем находка просто.

Александр пишет:

Только родных аваров совсем мало осталось.

Зато есть основа для бритто-аварского синтеза.

Подсчитав потери, Баян впал в неподдельный ужас. В Британию он привел 8 000 бойцов. Теперь в наличии было 5 тысяч с небольшим. Было очевидно, что еще одна такая победа приведет к исчезновению авар как народа. Нужно было что-то делать. В первую очередь – как-то пополнить войско. Но как? Союзные бритты имеют знать, умеющую сражаться верхом и имеющую сносное тяжелое вооружение. Из нее можно было бы быстро подготовить копейщиков аварского образца. Но они сражаются во главе со своими королями. Да и сколько всадников дадут три королевства? Тысячи полторы самое большое. И они будут союзниками, не подчиненными кагану напрямую, не входящими в аварскую военную организацию, а значит не очень-то и управляемыми.

С тяжелыми мыслями Баян шел на север. Не смотря на потери необходимо было теперь оказать помощь Калхвинеду. Король Кадрод был все это время лучшим другом авар, давал кагану наиболее разумные советы, да и призвать авар по слухам насоветовал он. Такого союзника следовало беречь. Всю свою жизнь Баян дорожил своей репутацией верного союзника и умел находить искренних друзей. Престарелый король Кадрод был здесь, на этом острове, лучшим таким другом.

Используя британских проводников, Баян внезапно атаковал англов под стенами осажденной Раты (Лестера). На этот раз все было просто – не успевшие построится англы были легко протаранены аварской конницей и вырезаны бриттами. Король Восточной Англии Уффа, узнав о разгроме «великой армии» Этельберта в панике бежал на восток. Баян, соединившись с Кадродом, окончательно уничтожил королевство Иклингов, передав его территорию законному владельцу – Калхвинеду.

В отнятом у англов Дуролипоне (Бедфорде) состоялось совещание кагана с королем Калхвинеда Кадродом.

Старик Кадрод быстро понял опасения кагана. Да, каган прав. Необходимо пополнить армию бриттами, обучив их аварскому строю. И союзных королевств недостаточно. Нужно привлечь под знамена кагана массы британцев из других земель. На вопрос как Кадрод ответил просто – необходима поддержка Церкви.

На севере нет единого духовного авторитета, а господствующий там Кулманавид – наш враг, ударивший нам ранее в спину. Но вот на западе – весь Уэльс повинуется духовному авторитету одного человека – Давида, соборно избранного верховного митрополита Британии. Он может одним словом призвать валлийцев к оружию. Это бедная страна, у местной знати немало младших сыновей, владеющих лишь конем и оружием, да и в пехоту там можно набрать немало добровольцев. Победы Баяна пробудили в бриттах надежду, и особые надежды питает Церковь, радуясь изгнанию язычников-германцев. Этим необходимо воспользоваться. Явившиеся по призыву Церкви и привлеченные славой Баяна добровольцы, оторванные от своих родов, вольются в армию кагана и подчинятся аварской организации, благо слава и авторитет Баяна в Британии после одержанных побед велики.

Но для того чтобы получить поддержку Церкви – нужно быть христианином. Если народ авар примет веру во Христа – он немедленно станет для бриттов своим и близким. Сам каган, будучи христианином – безусловным лидером Британии, поддерживаемым обще-британской Церковью.

— Я стар – продолжал Кадрод. Мои сыновья пали в битвах с англами. На мое наследие претендует родственник, король Элмета Гваллог, но он не помог нам против англов. Я выдам свою внучку за твоего сына, уже славного в Британии, и сделаю его своим наследником, а мое войско станет твоим – если твой сын будет крещен.

Баян слушал внимательно. Он уже достаточно хорошо знал могущество и влияние Церкви. Его воины за время пребывания в Галлии так же ознакомились с христианством. Богослужение и величие церкви произвели на них впечатление, а величие Римской империи и королевства Франков внушило мысль что Бог христиан – Бог сильный и могущественный. Многие авары даже стали поклонятся ему – как одному из богов, который может оказать помощь, но совершенно по язычески. Каган так же заметил что монахи и священники, следующие с британским войском, внимательно изучают жизнь и быт авар, учат их язык, вступают в общение с воинами.

Внимательно все обдумав, каган согласился с доводами Кадрода. В Меневию, резиденцию митрополита Давида, было отправлено посольство с приглашением в Сорбиодун для восприятия от купели кагана авар.

Планируя пополнение армии и уже начав обучать аварскому строю всадников Калхвинеда, Баян почти обрадовался, когда Этельберт прислал посольство с предложением о перемирии. Обе стороны надеялись восстановить силы.

В августе 574 года митрополит Давид прибыл в Сорбиодун. Здесь состоялось крещение авар. Сам обряд прошел без эксцессов. Авары, сражаясь рядом с бриттами, давно заметили их благоговейное отношение к воде. В языческие времена святые источники почитались источником жизненной силы, омовение из них было исцеляющим. Ничего не изменилось и после крещения бриттов. У былых святых источников выросли часовни, место языческих — покровителей источников — заняли христианские святые, а воду для крещения и водосвятия священники брали именно оттуда. Поэтому сам обряд крещения был воспринят аварами как обряд побратимства с бриттами и вступление под покровительство еще одного могущественного бога – бога этой земли, на которой они теперь поселились. Разумеется крещеные авары не перестали поклоняться своим родовым духам, но кельтские миссионеры, имеющие огромный опыт в обращении язычников, смотрели на это сквозь пальцы. Постепенно, по ходу «разъяснительной работы» эти духи превратятся в христианских святых, а их культы примут христианский характер.

Здесь же, в Сорбиодуне, состоялся собор Британской церкви, в котором правда принимали участие лишь южно-британские епископы. На соборе Давид торжественно помазал Баяна как короля Логрии, и провозгласил что каган был избран Промыслом для освобождения Британии от язычников. Сам каган был наречен при крещении Амворсием – в память былого Британского короля, хотя его и продолжали звать Баяном – именем, уже вошедшим в песни бардов. Его сыну, который после крещения сразу же вступал в брак с наследницей Калхвинеда, Давид дал еще более амбициозное имя – Константин. Под влиянием проповедей митрополита бриттов охватила надежда на восстановление былого величия. До провозглашения аварского кагана верховным королем Британии оставалось совсем не много.

По призыву митрополита из Уэльса действительно прибыла тысяча с лишним экипированных всадников – младших сыновей знати. Вместе с калхвинедцами это почти покрывало понесенные потери. Баян немедленно взялся за обучение бриттов. Принимали и новых добровольцев со всей страны, умеющих хорошо ездить верхом. Новые всадники вливались в аварскую военную организацию и начинали жить по ее правилам. Вскоре многие из них женились на аварках – молодых вдовах и девушках. Баян, понимая что ребенка воспитывает мать, рассчитывал что дети от этих браков вырастут хотя бы частично аварами. Бритты теперь составляли треть аварского войска, и сами авары почти все худо-бедно начинали говорить по кельтски. Что ж, наверное аварам суждено утратить свой язык и многие обычаи. Но не дух аварского народа, не его воинские и организационные традиции.

Год перемирия прошел весьма плодотворно. Летом 575 года Баян был готов к возобновлению войны.

[HTML_REMOVED]Увеличить<\/u><\/a>

[HTML_REMOVED]Креститель авар святой Давид Валлийский.<\/u><\/a>

georg пишет:

Его сыну, который после крещения сразу же вступал в брак с наследницей Калхвинеда, Давид дал еще более амбициозное имя – Константин.

А первоначальное имя какое?

Александр пишет:

А первоначальное имя какое?

Неизвестно. После Баяна европейские источники не упоминают имен, используя "каган" практически как имя собственное. Известно лишь что сын Баяна правил ориентировочно до 630 года.