Леший пишет:
Запрашиваемая вами страница не найдена
Да, видимо статьи уже нет. Вот её скан:
Мои дорогие юные друзья.
Я рад быть сегодня здесь, в Москве, и иметь возможность встретиться с вами. Я еврей. Самые лучшие историки – это свидетели происходивших событий и я согласен с этим мнением. Мы не можем и не должны быть свободными от истории. Я очень обеспокоен нынешней ситуацией в Германии, да и в России тоже. Те молодые люди, которые становятся неонацистами неосознанно, не зная истории для меня просто глупцы. Но другие — те, кто делает свой выбор, понимая — для меня это предатели. Настоящие предатели.
Нужно признать, что немецкая история омрачена страшнейшими страницами. Это страницы ужаса и кошмара. Вторая мировая война стала самой безумной трагедией XX века, в которой погибло 6 миллионов евреев. И более 50 милллионов человек в целом.
Я всегда задавал себе вопрос – почему? Я не мог понять, в чем была причина такого отношения к людям других национальностей. Четыре года, которые я провел в Гитлерюгенде как ярый сторонник Гитлера и его расисткой теории, вскидывающий руку в приветственном «Хайль!», показались мне вечностью. Это были не четыре года, а четыре вечности. Ведь каждый день я жил в страхе, что меня обнаружат, раскроют, и тогда сразу лишат жизни. Я видел, как убивают евреев. Ведь я не человек, у меня нет права на жизнь. Однако я должен отметить, что при этом я никогда не отчаивался – даже в самые тяжелые моменты я сохранял желание жить и выжить. Я твердил себе снова и снова – я выживу, я выживу, я выживу. И это стало той молитвой, которая хранила меня. Которая не позволяла мне погибнуть.
В то время, о котором я вам рассказываю, понятие «любовь к человеку» было полностью забыто в Германии. Я до сих пор не могу понять, как же могло случиться, что, немцы, большинство из которых являлись христианами – как же могло случиться, что все они будут настолько одурманены? На тот момент не существовало любви, существовала только ненависть. Все немцы воспитывались в лютой ненависти по отношению к другим народам и особенно по отношению к евреям. Поэтому мы должны учиться на ошибках прошлого!
Во мне жили два совершенно разных мира. Они сосуществуют до сих пор, и я не могу понять, как это возможно. Однако, наверное, все дело в движении души, которое человеческий разум не в состоянии контролировать. Один человек во мне – Соломон — очень любил родителей и постоянно спрашивал, что я делаю среди людей, которые истребляют мой народ, а другой – Йозеф — вскидывал руку и неистово орал «Хайль, Гитлер». Во мне существовали два совершенно разных человека, причем оба были настоящими. Глубокое отчаяние и страх еврейского мальчика, с одной стороны, и восторженность, восхищение и желание служить молодого национал-социалиста, апологета теории, которая приказывала уничтожать евреев, с другой.
В то время расистская теория стала основой воспитания немецкой молодежи. Причем превосходство немцев – избранной арийской расы – доказывалось очень убедительно при помощи научных фактов, диаграмм, схем и рисунков. Все были убеждены и я в том числе, что арийская раса действительно самая лучшая – в физиологическом и ментальном смысле. Официальная доктрина нацистов утверждала, что арийцы обладают особыми внешними признаками — высокий рост, пропорционально сложенное тело, голубые глаза, белокурые волосы и т.д. В случае смешения рас ее «качество» портится, утверждали нацисты. При этом ухудшается не только физиология, культура человека также оказывается отравленной – он становится хуже. Все это оправдывалось объективными законами природы. Мне, между прочим, тоже нравятся белокурые и голубоглазые люди – они красивы. Особенно я люблю девушек–блондинок! Но разве это может играть решающую роль? И здесь я задаю вопрос – почему Генрих Гейне, еврей, стал гением немецкой поэзии? Его книги, как вы знаете, нацисты приказали сжечь вместе с другими классиками мировой литературы 10 мая 1933 года как не соответствующие арийскому духу. К неугодным гитлеровскому режиму были причислены также произведения Льва Толстого, Эмиля Золя, Марселя Пруста, Эриха Мария Ремарка, Томаса Манна, Герберта Уэллса, Джека Лондона. Этот факт говорит сам за себя.
Но тогда в подсознании Соломона/Йозефа отложились именно нацистские расистские постулаты. И они утвердились во мне так глубоко, что еще очень долгое время, десятилетия, я не мог от них избавиться. Вот какой великой была во времена Третьего рейха сила пропаганды! Ведь эти рассуждения не мог принять здравомыслящий человек.
Конечно, призраки моего прошлого продолжают преследовать меня. Я задаю себе вопрос, как я мог – с таким восхищением относиться к Гитлеру? Ведь только в газовых камерах был сожжен один миллион евреев. До сих пор у меня в ушах раздается вопль этих людей – почему, за что? Я слышу эти звуки и никуда не могу от них уйти. И конечно я спрашиваю себя – неужели я предал мой народ? Но, мои дорогие друзья, я отвечаю отрицательно – нет. Я отказался от своей национальности, чтобы выжить. Да, конечно, это чревато очень серьезными проблемами с совестью. И очень долго они меня мучили. Но потом я сказал себе — я был слишком молод тогда, и желание жить было слишком велико, поэтому никто не мог от меня ничего требовать.
Теперь о моей биографии, я родился в городе Пайне в Нижней Саксонии в еврейской семье. Когда мне было 8 дней, мне сделали обрезание. У моего отца был обувной магазин. В Германии я провел свои первые десять, очень счастливых лет жизни. О них я вспоминаю с упоением в сердце. Именно поэтому для меня Германия – это родина. А Израиль, куда я уехал жить после войны это мое отечество. Россия же, и это я осознал 9 мая при встрече с ветеранами у Большого театра это сосредоточие моей сентиментальности. Эта земля дорога моей душе. Конечно, у меня на глазах были слезы, когда я говорил со старыми солдатами. Возможно, один из них тогда, в 45-м дошел до
Берлина и стал моим освободителем. Однако это все случилось много позже.
Когда мне было 8 лет в 1933 году к власти пришли национал-социалисты. Гитлер являлся бесспорно харизматичным лидером – его невозможно было слушать равнодушно. Именно тогда преследование евреев стало узаконенным. Евреи больше не могли учиться в школе с немцами. Родители решили переехать в Лодзь, в Польшу, где преследования евреев еще не приняли такой оборот. В тот момент я и перестал понимать, в чем моя вина – разве я выбирал родителей, разве ребенок решает с каким цветом кожи или волос ему родиться? Почему тогда я хуже остальных? Но ситуация только усугублялась.
1 сентября 1939 года началась Вторая мировая война – нацисты вторглись в Польшу. Чтобы как-то предохранить нас от расправы, родители решились отправить меня и братьев к родственникам, в Советский Союз, в Белоруссию. Это очень важный момент моей жизни. Я даже не могу себе представить, как тяжело было родителям прощаться с детьми и понимать, что больше они их никогда не увидят. Расставаться, отправлять в неизвестность, только бы отсрочить их смерть. Мой отец тогда сказал: «Салли, всегда помни, кто ты». Конечно, он имел в виду мою национальную принадлежность. Это был наказ отца, который любил меня и хотел, чтобы я хранил в сердце верность еврейскому народу. Моя мама, прощаясь, сказала же так: «Помни, что ты должен выжить». Это была ее заповедь. Она не думала о цене, она только просила меня остаться в живых. Я вспоминаю слова матери очень часто и понимаю, что так велело ее материнское сердце и в этих словах была заключена огромная сила. В городе Гродно, в 15 километрах от границы с Польшей я попал в детский дом, в котором провел два года. Там я начал учить русский язык. Конечно, меня очень беспокоила судьба моих родных — я не знал, что с ними и постоянно думал о них, испытывая неимоверную тоску по дому.
Гитлер стал сравним с божеством. Он без особого сопротивления брал один город за другим, победно шествуя по Европе. Ему слагались оды. Каждый час по германскому радио передавались особые сообщения. А в конце этих сообщений звучала прелюдия Листа, которая глубоко врезалась мне в память. 22 июня Гитлер нарушил границу Польши и Советского Союза и начался ад на земле. В панике непобедимая Красная армия бежала, ужасаясь силе врага. Мне было тогда 16 лет. Конечно, немцы оказались в Гродно в считанные часы. Мы пытались бежать, но отряд немецких солдат арестовал нас. Каждый должен был спускать штаны и демонстрировать, что он не обрезан, он не еврей. Когда дошла очередь до меня, я пребывал в пучине дикого, животного страха. Однако неожиданно в самый последний момент у меня откуда-то появилась неимоверная внутренняя сила, сработал защитный механизм и на вопрос не еврей ли я, широко улыбнувшись офицеру, уверенно, как только можно, я ответил на чистом немецком языке, что я немец. И офицер мне поверил. Тут же я был отправлен в часть, где стал служить переводчиком, так как очень хорошо знал к тому времени русский язык. В фильме этот эпизод снят особенно удачно – когда немецкий офицер задает мне вопрос, на моем лице отражено колебание, но вдруг луч солнца освещает его. И это как знак Господа помогает мне произнести нужные слова. Господь, как и моя мать, хотел, чтобы я выжил…
В один миг из беглеца-еврея я превратился в арийца. В считанные минуты я должен был полностью измениться, придумать новое имя и надеть маску. И я его придумал – Йозеф.
В этот миг началась моя вторая, параллельная жизнь.
Мои товарищи на войне относились ко мне очень хорошо и мои отношения с ними были исключительно дружескими. Один из военачальников решил меня даже усыновить, полюбив меня как сына и пожалев сироту. Однако я понимал – если бы они узнали, кто я, они бы меня расстреляли на месте. Но они этого не знали. Я всячески прятался, старался избегать медицинских обследований, чтобы ни одна живая душа не заметила моей принадлежности к «низшей» расе.
Однако, однажды моей тайне все-таки было суждено раскрыться. В моем полку служил офицер, который был гомосексуалистом. Он всячески проявлял ко мне особое расположение, но я не понимал тогда, что могли значить его особенно крепкие объятия. Мы же тогда и подумать не могли о чем-то подобном, мы были очень наивными. Роберт, так звали офицера, подкараулил меня однажды в душе. И застал врасплох. Я не мог больше думать ни о чем другом, кроме как защитить себя. И Роберт все понял. Я сразу подумал, что погиб. Но Роберт… Друзья мои, этот немецкий офицер произнес тогда те слова, которые я не забуду никогда. Он сказал: «Йозеф, поверь мне, есть другая Германия». После этого случая он отказался от своих притязаний сексуального характера и стал моим лучшим другом. Какое это было облегчение знать, что кто-то может тебя поддержать – в этом злостном и полном ненависти и бесчеловечности к евреям мире. Я не могу вам передать мои чувства. Роберт, к моему глубокому несчастью, вскоре был убит, и я вновь остался наедине со своей страшной тайной.
Так как продвижение немцев в Советском Союзе оказалось не столь стремительным, как этого ожидал Гитлер, и дальнейшая ситуация становилась все серьезнее, мой командир вынес решение отправить меня в силу слишком молодого возраста обратно в Германию. Так я попал в Гитлерюгенд – нацистскую молодежную организацию, в которой в обязательном порядке в то время должна был состоять немецкая молодежь. Нас обучали наукам, мы много занимались спортом, играли в игры, дружили. И только по ночам я вновь впадал в состояние жесточайшей тоски по родным и волнения об их судьбе. Основой нашего образования в Гитлерюгенд была расовая теория о превосходстве немцев, о которой я уже упоминал. Однажды произошел курьезный случай. В очередном неистовом припадке стараясь нам доказать, что арийская раса совершенно превосходит все остальные, преподаватель указал на меня – низкорослого, темненького, худого юношу с длинным носом – и произнес: «Посмотрите на Йозефа – вот пример чистоты арийской расы!». Уже после окончания войны мне довелось повстречать этого человека, и тогда я сказал ему, кем являлся на самом деле. Он очень побледнел, потом покраснел, но потом, придя в себя, он произнес: «Йозеф, я всегда знал об этом». В это, правда, сложно поверить. Ведь обнаружить и убить еврея для любого немца было делом чести.
Я часто задаю себе вопрос, друзья мои, как могло произойти, что из молодых интеллигентных людей в Германии возникла управляемая, зомбированная толпа? Поэтому я утверждаю и призываю вас – молодежь должна оставаться критически настроенной! Иначе ее можно легко запрограммировать. Все внушаемые постулаты нужно согласовывать со своей совестью. Разве может доктрина, построенная на ненависти к людям, быть истинной? Я должен отметить, что обычно под влияние попадают психически слабые люди. Таким образом они решают свои личностные проблемы, самоутверждаются, угнетая других, стремясь почувствовать свое превосходство и состоятельность. Молодые люди – это сырой материл, из которого можно лепить все, что хочешь. Поэтому они и становятся прицелом властей, их прорабатывают, чтобы в дальнейшем обеспечить лояльность и безоговорочное подчинение.
Тоска по родителям заставил меня вернуться в Лодзь. Я, будучи немцем, не мог попасть в гетто, поэтому несколько раз в день во время своего отпуска я ездил на трамвае мимо гетто и однажды мне показалось, что со спины я увидел женщину, похожую на мою мать. Я был уверен, что это она. С другой стороны, я был рад, что она не обернулась, иначе мы бы не смогли побороть желание позвать друг друга, дать знак, и тогда мне бы пришел конец. Мои родители погибли. Но я уверен, что они бы меня простили, ведь я всего-навсего хотел остаться в живых. Холокост пережил только мой брат.
В Лодзе я познакомился с девушкой Лени. Немкой, истовой арийкой. Я полюбил ее. А любовь означает и доверие, поэтому я почти решился ей все рассказать. Но в последний момент какой-то внутренний голос меня остановил. Когда Лени после войны узнала о том, что я еврей, она призналась, что сразу бы сдала меня полиции в то время. Позже она хотела уехать со мной в Израиль, но мы расстались. Сейчас она живет в Канаде и мы вновь восстановили связь спустя 50 лет.
Рассказав вам часть моей биографии наиболее страшную и в то же время главную ее часть, я не стремился вызвать у вас чувство вины, упаси меня Господь. Я бы хотел обратиться к вам с моим посланием и прошу запомнить его. Я стар и скоро меня не станет на земле, но выступая здесь, разговаривая с вами, я бы хотел, чтобы вы стали моими свидетелями, чтобы то, что пережил я, вы прочувствовали и продолжили мое дело. Как будто не я, а вы были участниками тех событий – ведь только при условии передачи этого страшного опыта мы сможем избежать повторения этих бесчеловечных поступков.
Когда жизнь человека подходит к концу, он всегда задает себе вопрос – зачем я был рожден? Что я должен был сделать здесь, что оставить после себя? И я должен сказать вам, что нашел смысл – он состоит в общении с вами, в передаче своей истории жизни, и моего послания вам. Молодое поколении не может нести ответственность за своих предков. Но в вашем участии и будет состоять наше примирение. Ибо в Талмуде, священной книге для всех евреев, сказано – если ты спас одну душу, ты спас всех. Помните это.