Stranger233 пишет:
Во-первых, Гонконг и Макао до сих пор не входят полноценно в Китай. Степень китайского управления там на уровне Тайваня.
Даже не знаю, как это комментировать. Это, примерно то же самое, что заявить, будто степень российского управления в Татарстане на уровне Польши. Не смотря на особый статус Гонконг под полным контролем Пекина, причем с полного согласия населения — что показала т.н. "революция зонтиков", когда демонстранты столкнулись с полным неприятием своих идей со стороны большинства населения города.
Stranger233 пишет:
Во-вторых, только почему-то успешно с этих страхом справлялась и развивать Маньчжурию не мешало.
Вы бы почитали хоть что-то по теме. Маньчжурия действительно разевалась и осваивалась, но не Россией, а Китаем — о чем современники говорили и писали совершенно открыто. Да и на российском Дальнем Востоке ситуация была аховая.
Как же складывалась ситуация на местах? Интересное мнение об уровне подготовленности и настроениях среди переселенцев мы находим в сохранившейся в материалах РГИА записке С.Е. Бельского о заселении Сибири и Дальнего Востока, отправленной на имя П.А. Столыпина 7 октября 1910 г. Настроения среди приезжих крестьян, характеризуются автором как упаднические. «Крайне неблагоприятным для русского дела на Дальнем Востоке является то обстоятельство, что на этой отдаленной окраине … много малодушных людей, которые не верят в прочность нашего положения; в то, что России долго еще удастся удержать за собой Амурскую и Приморскую области. Ирония слабых, маловольных людей по отношению к собственному делу составляет основной психический тон работы… Строят Амурскую дорогу и говорят: Мы строим, а ездить будут японцы и китайцы… Заселяют побережье и уверены, что на участках окажутся желтолицые земледельцы. Чувствуют себя словно в гостях. Россия начинается за Байкалом от Иркутска. Впрочем, один генерал-губернатор рассказывал переселенческим чиновникам, что, пожалуй, нас и из Енисейской губернии погонят. Чиновники, переселенцы, инженеры, промышленники, купцы, охвачены этим гибельным недугом недоверия к силе устойчивости России на ее далекой окраине. Это недоверие находится, конечно, в тесной связи с результатами войны, но поддерживается также множеством современных явлений, обыденной жизнью русского Востока» [35, л. 360–361]. Следует отметить, что в исследованиях постсоветского периода уделено значительное внимание истории резидентов-иностранцев на российском Дальнем Востоке. Выходили отдельные работы о японском (Б.С. Белоус [4]), китайском (Е.И. Нестерова [26], [27]) и корейском (А.И. Петров [29], [30], А.А. Торопов [44]) населении. Иностранцы составляли значительное количество жителей региона и принимали активное участие в его экономической жизни. Проблема «желтой угрозы» прослеживается во многих правительственных документах эпохи, тем более что корейцы и китайцы были приспособлены к ведению сельского хозяйства с учетом местных природных и климатических условий.
Д.Г. Янченко, Г.М. Слободзян "Колонизация русского Дальнего Востока в правительственной политике в 1909-1911 гг."
И ладно бы Дальний Восток. Но вот ситуация перед ПМВ на Северном Кавказе:
«Кто хорошо знаком с окрестностями гор. Владикавказа и знал их много лет тому назад, тому бросится в глаза резкая перемена в настоящем: прежде цветущие сады и культурные поля теперь заглохли и перешли в руки туземцев.
Вблизи Шалдона (новообразованного предместья города) находится масса разведённых русскими садов, кои в настоящее время, в громадном большинстве, в руках ингушей. Сады, расположенные по обеим сторонам жел.-дор. пути и далее против немецкой колонии, за небольшим исключением, перешли также в руки тех же "культуртрегеров". На дальних садах они обосновались очень прочно. Основали новый посёлок, выстроили мечеть и т.п. В тех же садах, где хозяевами являются не инородцы (ингуши), непременным условием успешного ведения дела является необходимость иметь сторожами их же за плату несравненно более высокую, нежели та, которую можно предложить культурному садовнику из другой, не туземной национальности. Всякого же другого поселенца более культурной национальности, задумавшего там поселиться, всяческими способами выживают. А способов для этого очень много по местным условиям. Как известно, Кавказ является классической страной грабежей и разбоев, а потому и способ устранения нежелательных элементов является вполне понятным: сперва потрава, потом кража, затем поджоги и т.п. Чтобы не быть голословным, я приведу, как пример, Летгольда и Дубунского, у которых сожгли все хозяйственные постройки и дома на данах.
И садовладельцы и сельские хозяева не-туземцы, не желая попасть под власть местных Ринальдо-Ринальдини и их присных, волею-неволею должны были прекратить свои культурные начинания, продав сады и поля за бесценок туземцам. Сад же, раз попавший в руки ингушей, из цветущего, действительно приносящего пользу и доход, становится заброшенным, так как целью приобретения сада является не получение дохода за фрукты, а пристанодержательство и сокрытие краденного. Сады эти лежат на пути селений, прославленных деяниями лихих абреков, и служат для них вследствие прославленного гостеприимства, операционным базисом и местом прикрытия отступления в случае не удавшегося грабежа. Благодаря этому все бесчинства, творимые абреками, являются совершенно безнаказанными и неуловимыми для администрации. Так, например, благодаря этому остались необнаруженными виновники ограбления на главной улице Владикавказа, почти средь бела дня, магазинов Русецкого, Шихмана, Симонова, Дорошинского и других».
«В то время как в большой и малой Кабарде и на Кумыкской плоскости — развились русские хутора, селятся колонисты — немцы, среди ингушей и чеченцев не только не образовалось поселений русских, но опустели те, что были заведены раньше. Можно сказать, что, если не произойдёт какой-нибудь внезапной перемены, то настанет момент, когда во всей Ингушии и Чечне, кроме некоторых начальников участков, не будет ни одного русского».
«Гоня отовсюду русских с чеченских территорий, чеченцы сами дружно лезут на левый берег. В Щедринской, Червлённой, Николаевской, Калиновской и т.д. станицах по Тереку мануфактурная торговля почти уже в руках чеченцев. Сюда же они гонят свои стада, умножая их на тихой стороне казачьей. Эти перебеглые коммерсанты и скотопромышленники не развивают промышленности на своей земле, потому что там у них крадут. Так они сами на тихой русской стороне занимаются тем же у русских. На русской стороне у них чрезвычайно умножаются стада и они богатеют быстро. ("Один кобила по 10 жеребят в год приводит", как сами чеченцы смеются над казаками ст. Щедринской). Ибо к ним сгоняется ворованный скот со всей калмычины и караногаев».
Ткачёв Г. А. Ингуши и чеченцы в семье народностей Терской области. 1911 г.
Stranger233 пишет:
Надо же. Ну выбирая между 2 тысячами русскими, ставших камчадалами за довольно продолжительный срок и свыше 30 млн. русских, ставших в одну секунду нерусскими. Выбор очевиден
Вы опять проявляете полное незнание о ситуации с национальным вопросом внутри русского населения в начале XX века. Вы видимо не в курсе, что до большевиков значительная часть русских воспринимала себя не как часть русской нации, а как "владимирских", имеющих мало общего с "рязанскими" или "псковскими". И только благодаря культурно-просветительской работе развернутой большевиками, русские к середине XX века начали воспринимать себя единой нацией. Вот, к примеру, ситуация с национальным самосознание русского населения на 1926 год:
Специалисты, изучавшие местное население всего лишь в нескольких сотнях миль от Москвы, например, встретили "владимирских" и "костромских", которые, кажется, совершенно не подозревали о возможности претендовать на более широко сконструированную национальную идентичность. Еще более поучительны сообщения этнографов, проводивших полевых исследования, например, В. Чернышева. Он сетовал, что у крестьян совершенно отсутствует чувство национального сознания или принадлежности к более крупному политическому сообществу.
Д. Л. Бранденбергер "Национал-большевизм. Сталинская массовая культура и формирование русского национального самосознания (1931-1956)"
И что характерно, в Российской империи знали об это проблеме, но попытки отдельных активистов (Мусин-Пушкин, Тростянский, Дмитриев и пр.) наладить культурно-просветительскую работу по воспитанию "национального чувства" у русского населения, вызывали сопротивление со стороны царской администрации. И только большевики начали работу в этом направлении.
Но мы еще дойдем до Ганга,
Но мы еще умрем в боях,
Чтоб от Японии до Англии
Сияла Родина моя.