Итак по событиям на Балтике я в целом согласен с Радугой. Не вижу смысла дублировать. Займусь лучше планами "попила" Турции в царствование Павла.
Итак на конец правления Павла внешняя политика России опиралась на концепцию фаворита Павла главноприсутствующего в Коллегии иностранных дел графа Ф.В. Ростопчина. Нет никаких оснований сомневаться в том, что в случае сохранения Павлом трона внешнюю политику Российской империи продолжал бы определять Ростопчин. Его мысли касательно внешнеполитических ориентиров России, были высказанны им еще в сентябре 1799 года в переписке с графом С.Р. Воронцовым (жесткая англофобия и стремление любой ценой устранить английское влияние в Европе), позже они претерпели некоторые изменения, связанные с появлением новых реалий на мировой арене. Речь идет о ноябрьском перевороте во Франции, в результате которого к власти пришел Наполеон Бонапарт, считавший своей главной внешнеполитической задачей в тот период сближение с Россией. Он так же хотел использовать Россию в борьбе с Англией, как в свою очередь Ростопчин — Францию. В своих обоснованиях идеи русско-французского союза оба ссылались на географическое положение России и Франции и отсутствие территориальных противоречий между ними.
Одним из наиболее впечатляющих моментов «Записки графа Ф.В. Ростопчина о политическихотношениях России в последние месяцы Павловского царствования», на которой с октября 1800 года официально основывалась новая внешнеполитическая система России, являлся проект раздела владений Порты Оттоманской. Это был своеобразный план реализации восточного вопроса без участия Англии, традиционно считавшей указанный регион сферой своих интересов. Активным участником в реализации этого плана, своего рода его двигателем, предполагалось сделать Бонапарта, пользовавшегося, как известно, немалым авторитетом в Европе и, кроме того, заинтересованного в выгодном для Франции разделе. Ростопчин считал, что намеченный раздел был действительно выгоден для Франции, поскольку, во-первых, являлся вернейшим способом «унижения» Великобритании и, во-вторых, реальной возможностью утвердить Францией всех сделанных ею ранее завоеваний.
Раздел Порты, являвшийся, по выражению Ростопчина, «безнадежным больным» (да это его фраза, а все кто использовал ее в николаевское время жалкие плагиаторы 
), предполагалось осуществить между Россией, Пруссией, Австрией и Францией. По плану к Российской империи должны были отойти Бессарабия, Молдавия и Болгария; Австрии — Босния, Сербия и Валахия; Пруссии — земли северной Германии (видимо так завуалированно обозначили Ганновер) и, наконец, Франции — Египет. Грецию с прилежащими островами предполагалось объявить республикой под защитой всех четырех держав, «а по времени, -писал Ростопчин, — греки и сами подойдут под скипетр Российский». На это император заметил на полях «Записки...»: «А можно и подвести». Ростопчин считал, что «успех сего важного, но легкого к исполнению предприятия зависит от тайны и скорости». При этом особые надежды относительно благополучного осуществления столь грандиозной по замыслу акции он опять же возлагал на взаимовыгодное сотрудничество России и Франции.
Восточный вопрос, стоявший перед Россией с особой остротой на протяжении практически всего XIX и начала XX столетий, имел, таким образом, определенные шансы быть решенным в царствование Павла I, причем с минимальными для России потерями. Сам Ростопчин возлагал поистине огромные надежды на результаты осуществления своего проекта. Он считал, что в случае его реализации, Россия и XIX век будут гордиться царствованием Павла I, соединившего воедино «престолы Петра и Константина: двух великих государей, основателей знатнейших империй света».
Годы спустя, в одном из своих писем к великой княгине Екатерине Павловне, Ростопчин высказал мысль о том, что Павлу I просто не хватило времени на свершение дел, которые возвеличили бы Россию. Будь у этого императора двадцать лет в запасе, полагал Ростопчин, он превзошел бы своими делами Петра Великого.
Принципиальное согласие Наполеона на этот раздел было получено. Таким образом уже весной-летом 1801 года началась бы русско-франко-турецкая война с решающими для союзников целями. Наверняка Россия задействовала бы большие силы чем в чуть более поздней русско-турецкой РИ. При условии военной поддержки Австрии и Франции и главное поддержке французской дипломатии возможно даже удалось бы принудить Турцию к мирной отдаче всего вышеперечисленного (так планировалось, а война в планах шла уже как продолжение политики) + с учетом последующего похода на Индию русско-французского мандата на Палестину и права прохода союзных войск через Ирак.
Спорный вопрос Константинополя стал спорным уже при Александре. При условии согласия на участие русской армии в Индийском походе, Наполеон вкорее всего отдал бы его России. Тем более в случае захвата "явочным порядком". В крайнем случае возможен проект австро-русского совладения.
Учитывая, что Ростопчин в перспективе собирался сильно "потеснить" и Австрию, то перспективы открываются весьма интересные...
Я очень не люблю слова унтерменши, но глядя как воюют и правят укронаци...
), предполагалось осуществить между Россией, Пруссией, Австрией и Францией. По плану к Российской империи должны были отойти Бессарабия, Молдавия и Болгария; Австрии — Босния, Сербия и Валахия; Пруссии — земли северной Германии (видимо так завуалированно обозначили Ганновер) и, наконец, Франции — Египет. Грецию с прилежащими островами предполагалось объявить республикой под защитой всех четырех держав, «а по времени, -писал Ростопчин, — греки и сами подойдут под скипетр Российский». На это император заметил на полях «Записки...»: «А можно и подвести». Ростопчин считал, что «успех сего важного, но легкого к исполнению предприятия зависит от тайны и скорости». При этом особые надежды относительно благополучного осуществления столь грандиозной по замыслу акции он опять же возлагал на взаимовыгодное сотрудничество России и Франции. 
