ымы пишет:
А казна пополнялась из сборов
Не було такого. Не выдумывайте. В росписи войсковых доходов такой графы нет.
ымы пишет:
Вы привели плач княжны Тмутараканской какой-то.
Я привел конкретные цифры расходов и доходов казачьего хозяйтсва. А то, что они противоречат вашей идеологической позиции, не моя вина.
ымы пишет:
Вы как-то определитесь. Или отдельно, или вмес
Вообще-то все конкретно и ясно. После боев "белых" и "красных" хоронили поотдельности (в разных могилах). И только в случае с "белоказаками" и "буденовцами" этот приницп был нарушен (все погибшие похоронены в братской могиле), что говорит только об одном — для победителей побежденные были "своими", причем настолько, что они не сочли оскорблением для своих павших товарищей похоронить их вместе. Что полностью исключает утверждение о превалировании в 1-й Конной армии иногородних, поскольку в этом случае захоронения были бы стандартными — раздельными.
ымы пишет:
Вы про некоего Буденного слышали? Самое простое и известное.
Опять-таки, Буденный. Где признаки его ненависти к казакам? То что некий Колегаев (который к Буденному никаким боком) призывал к резне, не означает ровным счетом ничего.
Что же касается землевладения иногородних, то как вам такая ситуация:
тем, кто владел недвижимой собственностью в прилегающей к пристани ст. Таманской местности, между крепостями Турецкой и Фанагорийской вглубь на одну версту, приобретенной у переселенцев в Закубанье или через женитьбу на казачках-вдовах и девицах – даровалось право полной потомственной собственности на землю под усадьбами без пошлин.
ымы пишет:
Расказачивание началось отнюдь не с директивы Свердлова, который аццки решил "извести казаков по непреодолимой злобе своей иудейско-большевиской", и послал других жыдобольшевиков казаков морить. Сие миф, причем ламерский.
М-да, ымы вы меня разочаровываете. Вы путаете попытки уравнять казаков и иногородних с теми репрессиями, которые обрушились на казаков после циркулярного письма Свердлова. Которые стыдливо сейчас называют расказачиванием (хотя как можно назвать ситуацию, когда в во многих станицах ежедневно расстреливали "просто так" до 60 чел., причем стариков, детей, женщин).
Как раз в это время коммунисты Москвы из Замоскворецкого и
Сокольнического районов были посланы на Дон для разъяснения идеалов
революции и укрепления Советской власти. О своей работе они информировали
казачий отдел ВЦИКа, в частности, рассказывали, как на практике
осуществляется директива Свердлова о расказачивании.
Слово М. В. Нестерову:
"Будучи командирован ВСНХ в Донскую область для организации
Совнархозов, я имел возможность ознакомиться почти за 2 месяца не только с
экономической жизнью завоеванной местности, но и политической. Я находился в
станице Урюпинской, центре Хоперского округа. Зная казаков раньше, еще при
царском режиме, свободолюбивыми, имеющими еще в то время свою выборную
власть, привыкшими к коллективизму в работе (и сейчас можно встретить семьи
в 25-30 человек, работающих на коммунистических началах, без найма рабочей
силы и обрабатывающих большие участки земли), теперь я встретил забитого
казака, терроризированного, боящегося незнакомому человеку сказать лишнее
слово, враждебно относящегося к местным порядкам, к местной власти, сидящего
по хуторам и боящегося показаться в окружной станице, а то, чего доброго,
отберут лошадь да и расстреляют. А расстрелы тогда были ужасные, ревтрибунал
расстреливал казаков-стариков, иногда без суда, по донесению местного
трибунала или по наговору соседей. Расстреливались безграмотные старики и
старухи, которые еле волочили ноги, расстреливались казачьи урядники, не
говоря уже об офицерах. Все это, по словам местных властей, по инструкции
центра. Иногда в день расстреливали по 60-80 человек. Руководящим принципом
было: "Чем больше вырежем, тем скорее утвердится советская власть на Дону".
Не было ни одной попытки подойти к казаку деловым образом, договориться
мирным путем, а подход был один — винтовка, штык. Можно было почти каждый
день наблюдать дикую картину, когда из тюрьмы вели партию на расстрел.
Здоровые несли больных, конвой с винтовками, револьверами разгонял с улиц,
по пути шествия, прохожих. Все знали, что это обреченные на смерть. Часто
мне приходилось видеть слезы у казаков, сочувствующих советской власти, при
виде таких сцен. Они возмущались и спрашивали, неужели советская власть
несет такой ужас, не верили этому...
При обысках агенты Ревтрибунала и власти отбирали всякую посуду:
стаканы, ложки, и часто в свою пользу. Все это делалось на глазах казаков,
которые возмущались, затаивали злобу против советской власти. Страдали и
ждали какого-нибудь спасения от местного произвола. Некоторые ждали
какой-нибудь ревизии из Москвы, некоторые ждали наступления донской
белогвардейской армии.
Не лучше дело обстояло и с продовольственной политикой. Во главе
продовольственного отдела стоял некто Гольдин. Его взгляд на казачество был
таков: казаки его враги, нагаечники, зажиточные, а посему, до тех пор, пока
всех казаков не вырежем и не населим пришлым элементом Донскую область, до
тех пор советской власти не будет. Отсюда инструкция — быть беспощадным к
казакам. Агенты с винтовками грубо врывались в хаты, не объясняя принципов
советской власти, требовали хлеба, скота, масла, яиц и т. п. Вся эта
реквизиция носила безответственный характер, неорганизованный. Иногда
отбирались дойные коровы на убой... Был случай в станице, в которой
реквизировали 30 голов на убой, из них 12 стельных коров; казаки
предупреждали, что это стельные коровы, когда их стали резать. Можно
привести еще много фактов несправедливого отношения к казакам местных
властей, но все эти факты имели и имеют единственную основу — неверный
подход к казачеству.
Член РКП (б) Замоскворецкого района М. В. Нестеров"
Слово К. К. Краснушкину:
"Был целый ряд случаев, когда назначенные на ответственные посты
комиссары станиц и хуторов грабили население, пьянствовали, злоупотребляли
властью, чинили всякие насилия над населением, отбирая скот, молоко, хлеб,
яйца и другие продукты и вещи в свою пользу; когда они из личных счетов
доносили в Ревтрибунал на граждан и те из-за этого страдали... Отдел
розысков и обысков при Ревтрибунале, а также те же комиссары при
производстве обысков отбирали вещи, продукты — совершенно беззаконно на
основании лишь личных соображений и произвола, причем, как видно из
переписок по дознаниям, отобранные предметы исчезали неизвестно куда. Эти
отобрания и реквизиции производились сплошь и рядом, как можно судить по
жалобам письменным и устным, с совершением физических насилий. Эти действия,
в особенности отдела розысков и обысков, настолько возбуждали население
района, что было признано необходимым возможно скорейший разгон этого
отдела, что, однако, не было приведено в исполнение, потому что наступил
момент общего восстания в Хоперском районе и необходимости срочной эвакуации
ввиду наступления деникинских банд. Как будет видно дальше, одной из
серьезных и главных причин всеобщего восстания в Хоперском районе была,
несомненно, террористическая по отношению к мирному населению политика
Ревтрибунала, руководимая неправильными указаниями из Гражданупра... Дело в
том, что трибунал разбирал в день по 50 дел, а по этому можно судить,
насколько внимательно разбирались дела. Смертные приговоры сыпались пачками,
причем часто расстреливались люди совершенно невинные: старики, старухи,
дети. Известны случаи расстрела старухи 60 лет неизвестно по какой причине,
девушки 17 лет по доносу из ревности одной из жен, причем определенно
известно, что эта девушка не принимала никогда никакого участия в политике.
Расстреливались по подозрению в спекуляции, шпионстве. Достаточно было
ненормальному в психическом отношении члену трибунала Демкину заявить, что
подсудимый ему известен как контрреволюционер, чтобы трибунал, не имея
никаких других данных, приговаривал человека к расстрелу... Расстрелы
производились часто днем на глазах у всей станицы по 30-40 человек сразу,
причем осужденных с издевательствами, с гиканьем, криками вели к месту
расстрела. На месте расстрела осужденных раздевали догола, и все это на
глазах у жителей. Над женщинами, прикрывавшими руками свею наготу,
издевались и запрещали это делать... Начало восстания было положено одним из
хуторов, в котором Ревтрибунал в составе Марчевского, пулемета и 25
вооруженных людей выехал для того, чтобы, по образному выражению
Марчевского, пройти Карфагеном но этому хутору".
Именно эта бессмысленная резня, а не мифическое желание терять еще более мифические привиллегии сподвигла казаков на восстание.
Что же касается "злой воли Свердлова", то как пишут даже "либеральные" историки:
О происхождении директивы Р.А.Медведев высказывает одновременно две точки зрения (7): 1) что она была принята Оргбюро ЦК РКП(б) по докладу Донбюро; 2) что она была вынесена лично Свердловым. Совершенно очевидно, что если директива была принята Оргбюро по докладу Донбюро, то она не была вынесена лично Свердловым, если же она была вынесена единолично Свердловым, то не была принята на заседании Оргбюро. Эта неувязка вызвана не только невозможностью согласовать оба объяснения между собой, но и шаткостью каждого из них в отдельности.
Как правильно указывает Р.А.Медведев, январская директива противоречила всем предыдущим постановлениям Совнаркома о работе в казачьих районах, всем недавним декабрьским декларациям СНК, ВЦИК, РВС республики и лично Ленина и Свердлова в их обращении к казачеству, что Советская власть не будет наказывать тех казаков и казачьих офицеров, которые добровольно оставят армию генерала Краснова, что Советская власть не будет покушаться на основы казачьего быта, что казачеству будет предоставлена полная самостоятельность в устройстве своей жизни, что земли трудового казачества не будут затронуты новым аграрным законодательством, что право на землю в казачьих районах будет сохранено только за трудящимися, оседло живущими на войсковых территориях (III, 7). Нет ни малейшего сомнения в том, что все эти постановления и декларации отражали точку зрения политического руководства РКП(б), и Оргбюро никак не могло ни отменить их, ни поступать противоположным образом. Оргбюро вообще не обладало полномочиями для принятия январской директивы, так как это был исполнительный орган ЦК, который не решал вопросов партийной политики, а занимался внутрипартийной организационной работой, партийным строительством, пропагандой политических постановлений партии. Принимать же такого рода постановления мог в промежутках между пленумами только руководящий партийный орган – Бюро (Политбюро) ЦК.
Р.А.Медведев пишет: “Нет никаких свидетельств того, что данная директива обсуждалась в Политбюро или где-либо вне Оргбюро ЦК” (III, 7). Но где свидетельства ее обсуждения в Оргбюро? Протокол – свидетельство не безусловное. Даже состав участников заседания в протоколе не указан: “В протоколе этого и ряда последующих заседаний оргбюро присутствующие не указаны” (8).
В конкретных деталях текст протокола Оргбюро расходится с текстом циркулярного письма. В циркулярном письме не Оргбюро, а “ЦК постановляет” не “предложить наркомату земледелия”, а “провести через соответствующие советские учреждения обязательство Наркомзему” разработать “фактические меры по переселению бедноты на казачьи земли”, причем сделать это “в спешном порядке”. Оргбюро не могло разговаривать таким тоном ни с Наркомземом, ни, тем более, с вышестоящими советскими учреждениями – Совнаркомом и ЦИКом. В связи с этим подлинность протокола заседания Оргбюро от 24 января представляется в высшей мере сомнительной.
...Ввиду того, что принятие январской директивы на заседании Оргбюро в противовес всем предыдущим постановлениям и обращениям Совнаркома, ВЦИК, РВС республики и лично Ленина и Свердлова совершенно невероятно, единственно правдоподобным является предположение Р.А.Медведева, что директива была разработана и вынесена единолично. Но почему именно Свердловым? Р.А.Медведев дает этому такое обоснование: “ … выступая на 8-м съезде РКП(б), Ленин говорил, что “в этой работе мы были вынуждены всецело полагаться и имели полное право полагаться на товарища Свердлова, который сплошь и рядом единолично выносил решения”. В своей речи на экстренном заседании ВЦИК в день похорон Я.М.Свердлова Ленин также говорил, что Свердлов целиком и единолично ведал крупнейшими отраслями работы” (III, 7).
... Может быть, у Свердлова в это время появились основания для изменения своей позиции, скажем, изменилось в худшую сторону положение на Дону, усилилась контрреволюция? Напротив. Директива появилась в обстановке, когда казачьи полки один за другим переходили на сторону Советской власти, а станичники встречали Красную армию “хлебом-солью”. В январе 1919 г. семь станиц во главе с Вешенской подняли восстание против генерала Краснова, перебили часть офицеров, отправили делегации для переговоров с Красной армией, а 28-й казачий полк бросил позиции у Калача и пошел в Вешенскую искать Краснова, чтобы с ним расправиться. 2 февраля Краснов докладывал Деникину, что под влиянием большевистской агитации “северный фронт Донской армии быстро разваливается…, люди в лучшем случае расходятся с оружием в руках по домам, в худшем – передаются “товарищу Миронову” (II, 98-99). Краснову пришлось оставить Донскую область и уйти за Северский Донец. В связи с этим в конце февраля председатель Реввоенсовета республики Л.Д.Троцкий, выступая в Кремле, в Колонном зале Дома Союзов, заявил, что на Южном фронте одержана решающая победа. Резервы, предназначенные для Южного фронта, стали перебрасываться под Петроград, против Юденича, обмундирование передавалось Восточному фронту (II, 99).