В Константинополе хорошо осознавали, что конфронтация с Венгрией неизбежна – Лайош, окрыленный победой над Венецией, начал в 1358 году подготовку к завоеванию Белграда.
В этой ситуации вдвойне важным для Византии становился союз с Ордой. Византийская дипломатия начала активно действовать в Сарае. Для того, чтобы спровоцировать конфликт, не понадобилось многого – венгры в это время активно укреплялись в восточных предгорьях Карпат. Но из Сарая шли плохие вести – хан Бердибек, убивший отца и братьев, стремительно терял власть. На военную помощь Орды надежды становилось все меньше и меньше.
Весной 1359 года правитель западного улуса Неимет-мурза, раздраженный вегерским проникновением в земли между Карпатами и Серетом, предпринял набег на Венгрию. Его войска прорвались в Трансильванию, но там были встречены венгерской армией, возглавляемой палатином Иштваном Лакцфи. Лакцфи удалось навязать татарам сражение в предгорьях, в условиях, удобных для венгров. Татары потерпели сокрушительное поражение, Неимет-мурза погиб. Лакцфи немедленно воспользовался победой – Марамурешский князь Богдан в этом же году занял населенные влахами и аланами земли между Карпатами и Прутом и основал Молдавское воеводство.
Известие о разгроме Неимета совпало с вестью о гибели Бердибека. В Орде начиналась «замятня».
Здесь необходимо коснуться причин кризиса, охватившего Золотую Орду, чтобы уяснить возможности воздействия АИ-Византии на ситуацию в ней.
В отличии от прочих государств Чингизидов, Золотая Орда была в основном степным, кочевническим государством, не имеющим развитой земледельческой культуры, то есть «характеризовалась низким уровнем развития производительных сил». Но этот недостаток производительных сил вполне компесировался огромными доходами от транзитной торговли. Благодаря созданию империи Чингизидов был восстановлен Великий Шелковый путь. Товары, производимые самой выскоразвитой цивилизацией тогдашнего мира – китайской – потекли на запад. Караванный путь, пролегавший из Китая через Маваранагр и Хорезм к Волге, а оттуда – к Черному морю, стал источником благосостояния Золотой Орды, и позволил ей создать высокоразвитую городскую цивилизацию. Культура Золотой Орды сосредоточилась в городах, их роль — и вместе с тем сила Золотой Орды — во многом была связана с внешней торговлей. Говоря современным языком, уровень глобализации этого государства был значительно большим, чем у государств Востока и Европы (за исключением, возможно, торговых республик Венеции и Генуи).
Нормальный город связан со своим сельским окружением. Существует даже идущее от древних греков понятие "полис и хора", указывающий на их единство. Но Герман Фёдоров-Давыдов имел основание оценивать связи золотоордынских городов с окружающей сельской периферией как по большей части механический симбиоз: "Искусственное сосуществование кочевых орд и городов с их мощным ремеслом и торговлей держалось только одной объединяющей силой общей ханской власти. В степи пышно распускается совершенно чуждая кочевникам яркая городская культура, культура поливных чаш и мозаичных панно на мечетях, мусульманской духовной учёности, толкователей Корана и математиков-алгебраистов, изысканно тонкого орнамента и каллиграфии. Эта культура не опиралась на традиции оседлости в Нижнем Поволжье, где до этого были кочевые степи" (Г.Фёдоров-Давыдов, 1997, Указ. соч., с. 89).
Главная причина "механического соединения" города и "села", как писал Г.Фёдоров-Давыдов, состояла в том, что эти города не имели развитого земледельческого окружения. Природные условия не позволяли превратить земли вокруг нижней Волги в пашни и сады. Исключение составлял длинный узкий остров между Волгой и её протоком Ахтубой. Но и там занимались не земледелием в его главном воплощении — зерноводством, а разведением садов. Не было у городов Золотой Орды окружающего массового земледельческого населения, не было постоянных, связанных с городами сельских миров: были лишь временные сельские соседи — кочевники, приходившие к городам зимой и жившие практически в самом городе, составляя его временные палаточные (юртовые) кварталы, но уже ранней весной уходившие из городов. В то же время, будучи центрами социальной и экономической деятельности, местом притяжения и выхода товаров, финансов и информации, степные города вовлекали в эти жизненно важные процессы представителей не ближайшего сельского окружения, состоящего из конкретных горожан и селян, как правило, знающих друг друга хотя бы в лицо, а далёкого городского окружения — других стран и народов, анонимных массовых потребителей. В этом функционально они были отчасти подобны современным городам, особенно таким, как Гонконг и Сингапур.
После этого становится понятным, каким страшным ударом для Орды становился крах Великого Шелкового пути, наступивший с изгнанием монголов из Китая. Большинство горожан утратило стабильный высокий заработок и оказалось без средств. С началом Великой замятни начался массовый исход степного населения, прежде всего самой интеллектуальной и самой активной его части. Горожане-мусульмане — интеллектуальная, а также экономически активная, хотя и относительно малочисленная часть населения, лишившись своей важнейшей функции — обслуживания Великого шёлкового пути, мигрировали в другие страны, по большей части в Иран и Египет. "Заметное ухудшение общественно-политического состояния Золотой Орды в конце XIV — начале XV веков привело к большому оттоку интеллектуального потенциала из этого государства в страну мамлюков. Переселение образованных людей явилось основой для появления новых культурных очагов в Египте и сыграло определённую роль в обновлении его научной жизни" (Исламов Р.Ф. «Мамлюкский Египет и Золотая Орда: культурные взаимоотношения и взаимовлияния»).
Крах этих «искусственных» городов подрывал основы золотоордынской государственности. Военная мощь степняков, лишённая прочного и развивающегося промышленного тыла, падала до уровня производственных мощностей кочевого общества, что значительно ослабляло военный потенциал Орды. Ханская казна лишилась основного источника дохода. До этого ханы легко оплачивали верность кочевых эмиров, теперь доходы ордынской военной элиты так же резко упали. Разорившиеся степные аристократы, привыкшие к "благам цивилизации", и не желающие возвращаться в [del][/del] кочевое натуральное хозяйство, стремились уйти на службу к любым сюзеренам, способным оплачивать их труд. Аристократы увлекали с собой простых кочевников, которые были воинами, говоря современным языком, по совместительству. Уходили они в соседние страны — Великое княжество Литовское, в Польшу, на Русь, а также в Египет, Иран, другие мусульманские страны (в этом мире – и в Византию). Вслед за наиболее активной частью горожан начался длительный исход в другие страны воинов-кочевников.
В сложившейся ситуации и начался период длительных междуусобных войн татарской элиты, сражавшейся за оставшиеся доходы, и в этой борьбе в значительной мере истребившей друг друга. Власть держал тот, кто контролировал оставшиеся финансовые потоки, и имел средства для оплаты своих сторонников. Эти финасовые потоки были немногочисленны – таможенные пошлины оставшихся торговых путей, далеко не столь доходных, как канувший в небытие Шелковый – «шемаханский» путь с Руси по Волге, по которому шла торговля с Ираном, и «сурожский» путь опять же с Руси по Дону в Византию. Но большую часть оставшихся поступлений в ханскую казну давала дань с Руси.
Оба вышеуказанных торговых пути так же были завязаны на Русь, а второй – на генуэзские колонии в Крыму (в данной АИ греческие). В РИ за контроль над Волгой на протяжении 1360ых-70ых годов шла ожесточенная война, в которой эмиры Золотой Орды ожесточенно истребляли друг друга, интересы же основных «спонсоров» — Генуи и Москвы – столкнулись, и жертвой этого столкновения стал Мамай. В данной АИ Византия и Москва, координируя свою политику в рамках «православного содружества» и «покупая» совместно нужных ордынских деятелей (отчаянно нуждавшихся в деньгах), получали все рычаги влияния на ситуацию в Орде, и согласно известному принципу «кто платит, тот заказывает музыку» могли эффективно влиять на политику Орды.
. 
.
