Языческая Россия-2 (продолжение)

Вал пишет:

Вот подобных должно быть больше, помимо посыльных это разведывательные суда
(ну и каперы разумеется).

А сколько?

Если не 1 на 6 ЛК, то 1 на 4? или 1 на2?

(функции каперов что у нас, что у англов — сугубо вторичны).

В принципе до 1 на 4 (30 фрегатов на 120 ЛК) можно увеличить даже без правки тектса (отказавшись от конвойных, роль которых могут выполнять корабли Торговой Палаты).

PRIVAT

Исправленный вариант:

Также был принят новый штат военно-морских сил, согласно которому численность действующего флота (без учета сил Черного и Азовского морей) должна была дойти до 120 линейных кораблей и ста фрегатов (точнее – кораблей пятого и шестого классов с вооружением в 36 орудий – конвойные фрегаты, 22 – разведывательные, и менее). Помимо этого Иченов считал необходимым иметь «резерв флота» (корабли с рангоутом и артиллерией, но без припасов) в размере четвертой части от сил «первой линии» (т.е. еще 30 линкоров и 6-10 фрегатов). Таким образом (по мнению Иченова) потеря любого корабля могла быть скомпенсирована очень быстро. И, разумеется, оставался еще и глубокий резерв в котором состояли корабли не снаряженные вовсе (фактически – только корпуса без мачт и орудий). Траты на флот, точнее – на строительство кораблей, из года в год практически не менялись и каждый год на воду спускалось 10 кораблей линии и 2 фрегата, что, при среднем сроке службы русских парусников в 20-25 лет, позволяло иметь до 200 линейных кораблей.

В остальном текст не изменился.

Весной 1726 года царь принял решение о начале новой войны. Эта наступательная война не пользовалась поддержкой в столицах и не имела экономического обоснования, но её необходимость была понятна всем. Существование Бухарского ханства при русских Герате, Хорезме, Туркестане и Кашгаре; с трех сторон окруженного русскими владениями было нетерпимым. Ситуация обострялась еще и слабостью ханства в котором постоянно вспыхивали восстания (как низших слоев, так и знати), что приводило к постоянным беспорядкам на русских границах. Этот вопрос необходимо было решать и, к сожалению, иного пути кроме военного в Сестрорецке не нашли (не факт что он вообще был). Не потребовалось даже собирать крупную армию. Часть сил Кондарова (лучшие стрелецкие полки и все уланы), пополненных «добровольцами» из Герата и Хорасана в течение одного года практически не встречая сопротивления заняли Мерв, Бухару и Самарканд. Впоследствии русскую власть признали Фергана (Коканд), Балх, Гиссар, Кундуз и Бадахшан.

Последующие несколько лет не отмечены никакими заметными событиями. В России продолжались вялотекущие боевые действия в Средней Азии, более похожие на полицейские операции. Турецко-персидская война, затянувшаяся из-за восстаний шиитов в тылу успешно наступавших османских войск, пока что не затрагивала русских интересов.

Только после того как в 1729 году турки заняли большую часть Азербайджана и вышли к Каспийскому морю правительство Игоря Двенадцатого решило перейти к активным действиям. Было принято решение напасть на Турцию совместно с персами. На Пруте стали собираться войска, из Средней Азии отозвали Кондарова (его сменил Айсингорев, ничем себя не проявивший). Параллельно с этим активизировались и действия в Иране. Для начала Тахмаспу были предоставлены новые крупные субсидии, дана возможность набрать войска на Русском Кавказе (среди осетин, чеченцев, ингушей и кабардинцев), безвозмездно передано 60 артиллерийских орудий, а также в персидскую армию направили свыше сотни «инструкторов» (бывших офицеров русской армии). Эти шаги позволили временно переломить ситуацию и в начале 1730 года иранская армия смогла освободить Азербайджан.

Неудачи на фронте послужили поводом для восстания в Стамбуле. Правлением султана Ахмеда Третьего (или точнее – правлением Великого Визиря Ибрахима-паши, поскольку султан не интересовался государственными делами) было недовольно большинство населения Османской империи. Постепенное ослабление султанской власти привело к ужесточению налогового гнета и усилению произвола местной знати. Сельское население, не способное выплачивать огромные налоги, массово бежало в города, власти которых старались обеспечить горожан продовольствием (для чего принудительно изымали зерно у крестьян). В Стамбуле за относительно короткий период скопились десятки тысяч люмпенизированных бродяг, готовых взбунтоваться в любой момент.

Восстание, вспыхнувшее в августе-сентябре 1730 года привело к казни Великого Визиря и смене султана. Взошедший на трон Махмуд Первый смог подавить столичный бунт только в декабре. Однако старые методы управления сохранялись, что вновь привело к бунтам (фактически на территории огромной империи постоянно где-то шли боевые действия против повстанцев). В Стамбуле новое выступление состоялось уже в марте 1731 года. Впрочем подавили его вдвое быстрее чем осенью (уже в апреле).

Случайно так получилось или нет – неизвестно, но передовые части русской конницы во главе с Ольгой Игоревной форсировали Днестр как раз во время Стамбульского восстания, а к моменту его подавления дворянские полки уже стояли в Хотине, Сучанах и Яссах, главные силы Кондарова заканчивали переправу через Днестр, а передовые части осаждали Измаил. К тому моменту как турки смогли собрать силы для отправки против русских Молдавия и Буджак были потеряны. Боевым действиям предстояло развернуться в Валахии.

Примечательно, что Игорь Двенадцатый немедленно начал укреплять русско-австрийскую границу. На Карпатских перевалах устанавливались укрепления и таможни, князь Боровский направился в Вену с целью договориться об уточнении границ. Русские показали, что твердо намерены сохранить Молдавию за собой.

Европейская ситуация этому в целом благоприятствовала. Опасный англо-французский альянс, сформировавшийся после смерти Людовика Четырнадцатого и направленный против Испании распался после смерти своих создателей. После смерти принца Филиппа Орлеанского (регента Франции) власть перешла к кардиналу Флери, который добился бездефицитного бюджета, энергично развивал заморскую торговлю и всячески поддерживал морского министра маркиза Морепа (их стараниями началось закрепление во Франции, а остров Гаити стал давать более четверти доходов французской казны). Также они смогли преодолеть влияние наиболее известных французских адмиралов, таких как Дюге-Труэн, которые призывали отказаться от строительства линейных кораблей и сосредоточиться на развитии крейсерских (каперских) сил (все эти адмиралы прославились в войну за Испанское наследство именно как корсары). В результате Франция и вошедшая в тесный союз с ней Испания (вошедшая усилиями Флери) могли выставить 91 линкор. Англия же имела 122 линейных корабля, но годных к плаваниям было только 84. В этой ситуации англо-французские отношения постоянно ухудшались. Ситуацию еще более усугубляли конфликты в Индии (между Ост-Индскими компаниями) и Северной Америки (в которой французы продвинулись дальше русских владений на Великих озерах и вышли в бассейн Миссисипи как с севера так и с юга, а союзные им индейцы продолжали нападать на английские земли). В этой ситуации назревала новая война между Англией и Францией, но кардинал считал, что Франция недостаточна сильна и всеми силами оттягивал вступление в неё. Одновременно он старался создать широкую профранцузскую коалицию в Европе. Основные усилия были направлены на включение в нее Испании и России (в дополнение к Швеции и Баварии остававшихся в союзе с начала века). Именно поэтому Людовик Пятнадцатый удовлетворился обязательствами данными русскими послами не влиять на франко-турецкие отношения. Впрочем это означало всего лишь военное и дипломатическое невмешательство Франции в войну на Балканах. Султану был предоставлен кредит на кабальных условиях, который Порта так никогда и не выплатила, французские же торговцы получили право экстерриториальности и беспошлинной торговли в крупнейших городах Леванта. Аналогично, не стала вмешиваться в войну и Англия, правительство которой опасалось толкнуть Россию, имевшую второй по силе флот (120 линкоров) на альянс с Францией.

Таким образом две из сильнейших держав Европы не сочли возможным вмешаться в русско-турецкую войну, ограничившись выжиманием у правительства Османской империи новых льгот для своих купцов (англичане – в Ираке, французы – в Ливане). Третья же империя, Австрийская, нуждалась в улучшении отношений с Россией. Дело в том, что у императора Карла Шестого не было сыновей, равно как и у его предшественника и старшего брата Иосифа Первого. В 1713 году Карл Габсбург выпустил Прагматическую санкцию в которой наследником Австрийской (Священной Римской) Империи становились женщины. Первоначально дочери Иоанна – Мария Жозефа и Мария Амалия, а после их выхода замуж – дочь Карла Шестого Мария Терезия. К 1725 году внутри Империи Габсбургов права Марии Терезии на трон подтвердили все сословные сеймы. Однако в зарубежных странах возникли проблемы. Каждая из них требовала уступок и Карлу Шестого пришлось вести длительные переговоры. К 1731му году большая часть европейских держав уже признала Марию Терезию в качестве наследника трона, но сильнейшие из них (Франция, Англия, Россия и Голландия) еще колебались. Угроза состояла еще и в том что Швеция (желавшая заполучить Силезию) и Бавария (претендовавшая на Императорский трон в лице курфюрста Карла Седьмого как потомка Фердинанда Первого Габсбурга и супруга Марии Амалии) в этот момент занимали непримиримую позицию. Поэтому Игорю Двенадцатому без затруднений удалось добиться австрийского нейтралитета и даже поддержки. Западная (Малая) Валахия с городом Крайовой, захваченная австрийцами в 1718 году, стала одной из баз русской армии.

В результате условия ведения боевых действий были крайне выгодными для русских. Турецкая армия, возглавляемая сераскером Али-пашой беспрепятственно форсировала Дунай и двинулась на север, но была окружена превосходящими силами Кондарова. Попытки прорвать окружение к успеху не привели. Шестого августа 1731 года сорокатысячная турецкая армия капитулировала.

Параллельно с этим на северном берегу Черного моря было высажено несколько турецких десантов. Но все удобные для десантирования места и устья рек были блокированы русскими крепостями, высаживаться приходилось в чистом поле, вдали от источников пресной воды и развернуть сколько-нибудь крупную группировку им не удалось. Малочисленные же отряды без проблем уничтожались амазонками, территориальный (Юго-Западный) прайд которых был усилен боевыми тактическими отрядами. В высадках османы фактически губили лучших своих офицеров, но султан надеялся поднять восстание среди татар и ногаев. Однако и здесь успеха достигнуто не было, наоборот – кочевники Причерноморья поставили в русскую армию почти десять тысяч добровольцев (восемь конно-стрелковых полков). В Крыму вроде бы собрались две тысячи татар, но они были разогнаны местным ополчением (татарским, русскими или греческим – неясно) еще до подхода стрелецкой роты из Феодосии.

Персидский фронт, растянувшийся от Кавказа до Персидского залива, на котором в начале войны находились все боеспособные войска Турецкой империи, не позволил османам сосредоточить на севере (против России) крупные силы – отсюда и кажущаяся легкость русских побед. В течение 1732 года пали Галац и Измаил. На северном берегу Дуная владений султана не осталось.

Осенью через Дунай переправилось шесть русских полков (по два стрелецких, уланских и конно-стрелковых) во главе с Великой княгиней Ольгой Юрьевной, которые устремились на юг. Не отвлекаясь на посторонние направления, почти идеальным «полетом стрелы» этот корпус устремился к Стамбулу. Малочисленные отряды, которые попадались навстречу сметались почти моментально (численный перевес в любом из десятка столкновения был как минимум трехкратным). В октябре были захвачены Варна и Бургас и дорога на турецкую столицу была открыта. В общем-то со стороны Кондарова и Ольги вся эта операция была не более чем гигантским блефом поскольку сил для занятия территории, равно как и поддержки со стороны местного населения, не имелось (даже в крупных городах гарнизонов не оставлялось). Соответственно, снабжение практически отсутствовало. Уже в Бургасе стрельцы начали экономить боеприпасы. Но об этом турки не знали.

Известие о броске русской армии к столице вызвало при дворе султана ужас. В принципе, в стране войск было достаточно. Но в Стамбуле боеспособных частей не было, и подойти из Персии они не успевали. Правительство послало навстречу уланам столичные янычарские орты (полки), но они были рассеяны практически без боя. В этой ситуации Махмуд Первый решил просить мира.

В результате переговоров война между Турцией и Персией прекращалась, а граница между ними устанавливалась той, что была до начала боевых действий (идентичной Зохабскому миру 1639 года). К России отходили Молдавия и Валахия. Мир был заключен сроком на 20 лет, но обе стороны понимали, что он будет нарушен при первой же возможности. Впрочем, и с соблюдением его условий не все было хорошо. Турки, обязанные очистить огромные территории на востоке, всячески затягивали отвод войск и, в конце концов, удержали за собой довольно крупные территории в Закавказье с городами Тбилиси и Ереван.

Уже в 1733 году Россия столкнулась с новыми проблемами. Валашское и молдавское боярство, первоначально поддержавшее вторжение русских войск (и даже арестовавшее господарей назначенных султаном – Константина Маврокордата, Григория Гику и уже отъезжавшего в Стамбул Михаила Раковицу) быстро поняло, что действия московских и сестрорецких чиновников подрывают их власть. Распространение российских законов на новые территории, произошедшее одновременно их включением в состав Юго-Западного (Киевского) разряда, автоматически означало прекращение крепостнических отношений и освобождение крестьянства (что подрывало благосостояние боярства). Михаилу Кондарову два года пришлось бороться с заговорами и подавлять боярские бунты. Впрочем, неизвестно насколько реальными были эти восстания, а насколько вызваны действиями самого воеводы. Кондаров, помимо того что был последовательным сторонником сильной царской власти, также являлся одним из идеологов «одноклассового государства» и «принципа равных возможностей». Получив неограниченную власть в бывших румынских княжествах, он беспощадно расправился с местной олигархией (или прямо, или предварительно спровоцировав её). Как минимум – наиболее «взрывоопасные» законы, такие как освобождение крестьян и наделение их землей без какого-либо выкупа, были проведены им до получения указаний из Сестрорецка. Судя по всему, он и в Средней Азии действовал подобным образом (несколько ранее), но во-первых кочевая туркменская, афганская и хорасанская знать пользовалась у него (и большинства сестрорецких язычников) большим уважением нежели земельная аристократия, а во-вторых иностранных путешественников в то время ни Хорасан, ни Бухару не посещало. По крайней мере о репрессиях в Бухаре, Герате и Хорасане достоверных данных нет.

Второй серьезный кризис разразился в Персии. Полковник Даор Ольдаев, глава русской миссии, уже в 1732 доносил что персидская знать и лично шах недовольны условиями мира с Турцией. К тому же беспошлинная торговля московских и сестрорецких купцов подрывала персидскую экономику. Да и утеря Хорасана многими иранцами воспринималась крайне болезненно. В результате – с одной стороны командиры полевых отрядов требовали ухода русских на которых опирался шах, с другой – и сам Тахмасп уже тяготился присутствием северных эмиссаров. Однако на прямое выступление они пока не решались, т.к. наиболее организованные и вооруженные части персидской армии находились под командованием русских офицеров – инструкторов. Ольдаев предлагал или заметно увеличить численность его подчиненных, или вообще вывести их из Ирана. Вместо этого Игорь Двенадцатый приказал ему подготовить и осуществить переворот, с целью привести к власти «человека более лояльного России». Полковник нашел кандидата, которым стал Карим-хан из курдского племени Зандов, но готовить и проводить восстание отказался. Упрямый и фанатичный Даор считал, что фактическое нарушение существующих договоренностей подорвет влияние русских в Персии. Раз Сасанидская знать и полевые командиры плетут против северных соседей заговоры и готовят бунты – русские также имеют право готовиться, но выступать первыми недопустимо ни в коем случае. Естественно, подобные доводы не могли повлиять на царя, но приходилось учитывать, что глава миссии был лучшим в России специалистом по Ирану. К тому же Ольдаев был очень популярен в уланских полках и среди языческого жречества. Поэтому просто отбросить его мнение было нельзя.

Весь 1733 год был потрачен на уточнения планов. В конце концов непримиримый Ольдаев был снят со своего поста и заменен Кит-Бугой Ульбаровым, который в октябре 1734 года во время пира устроил бойню в ходе которой была уничтожена большая часть персидской знати вместе с шахом. Практически все представители династии Сасанидов были уничтожены.

Впоследствии оказалось, что данный шаг стал ошибкой Игоря Двенадцатого. Практически моментально начались восстания и Сасанидская держава начала распадаться. В 1736 году в Персию пришлось ввести шестнадцать полков, которые заняли Азербайджан (с Тебризом), Гилян и Мазандеран. Армия Ольги Игоревны организованного сопротивления не встречала, но дальнейшее продвижение оказалось невозможно, поскольку в каждом городе приходилось оставлять гарнизоны. В конце года Царь фактически признал свою ошибку и сменил сестру на Ольдаева, получившего генеральское звание. На переговорах с Карим-ханом (кандидатуру которого на шахский трон русские все-таки поддержали) ему были обещаны крупные субсидии, поставки вооружения с боеприпасами и предоставление русских инструкторов. Помимо этого беспошлинная торговля русских купцов по всей территории была прекращена – с них начали взимать налоги в том же размере, что и с местных. В обмен к России отошли занятые ею территории (Азербайджан, Гилан и Мазандеран), в которых позиции Зандов были очень слабы. Однако это не означало конца боевых действий.

Только после пятилетних беспорядков, в 1742 году, Ольдаеву и Ульбарову удалось установить мир (как на русских, так и на иранских землях). Огромную роль в этом сыграл Карим-хан, которому удалось навести порядок на своих землях. Государственные налоги и феодальные сборы были им сокращены, строились новые ирригационные сооружения. За счет этого удалось преодолеть хозяйственную разруху.

Нельзя не признать, что Занды практически стали марионетками русских властей. Их власть опиралась на полки новой армии, часто и обильно насыщенные русскими подданными (изначально являвшимися инструкторами, но впоследствии занявшими и строевые офицерские должности). Остальная часть офицерства этих частей была обучена русскими и их готовность сражаться против России находилась под сомнением.

Да, за это пришлось заплатить – и отказом от получения прямых доходов, и согласием на уплату русскими купцами всех налогов наравне с иранцами, и непрерывными субсидиями Зендам; но в течение ста лет Персия была сателлитом России, приносившим крупные косвенные доходы, Из иностранцев в Иране торговали только русские, закупки оружия производились только в России и так далее. Если в результате русско-персидских отношения Сестрорецкая казна несла убытки, то языческое и православное купечество обогащалось.

Эти две проблемы (румынская и персидская) отвлекли все внимание Игоря Двенадцатого и его ближайших соратников. Большая европейская война, начавшаяся после смерти австрийского императора (и императора Священной Римской Империи) Карла Шестого Габсбурга стала для них неожиданностью. Россия не желала принимать в ней участия и в этот момент не имела никаких претензий к Австрии, но по условиям русско-шведского союзного договора в случае начала войны одной из держав вторая вступала в неё автоматически (в частности Швеция объявляла войну Турции в недавнем конфликте). А четыре сына Карла Двенадцатого имели счет к Австрии.

Так началась война за Австрийское наследство.

На суше — все ясно.

Франция + Испания + Швеция + Россия + Бавария + Гессен + Вюртемберг + Баден + Кельн + Майнц имеют явное преимущество над

Австрия + Англия + Голландия + Савойя + Саксония + Брауншвейг + Бранденбург.

Австрийцев обкорнают как пить дать (в одну войну спрессуются все пропущенные — итальянская 1718, польская, турецкая и собственно эта).

А вот на море есть сомнения...

Россия + Франция + Испания + Швеция против Англии + Голландии.

По линкорам 120+50+40+30 против 130+30... вроде бы все ясно. НО

Россия часть флота оставит на Балтике (24 ЛК), которые совместно с 30 шведскими будут держать Датские проливы.

Еще часть флота она пошлет в колонии (36 лк).

Остается всего 60. Т.е. нпосредственно на ТВД будет 60+50+40 (150) против 130+30.

Равенство

Французские и испанские корабли лучше английских, но комнады на них хуже (в среднем).

Русские корабли... большие — чуть лучше английских, но основная масса — хуже (у русских в основном 6 пушек, у англов — больше). Команды одинаковы.

И чем все должно закончиться? (особенно если вспомнить, что с одной стороны Россия воевать не особо рвется, а с другой — Мадрас к французам должен в результате отойти).

Радуга пишет:

Большая европейская война, начавшаяся после смерти австрийского императора (и императора Священной Римской Империи) Карла Шестого Габсбурга стала для них неожиданностью.

Ну и почему?Карл VI явно предполагал кризис,заставлял всех признавать Прагматическую санкцию.Радуга пишет:

Австрия + Англия + Голландия + Савойя + Саксония + Брауншвейг + Бранденбург.

Австрия и Бранденбург заодно?Как это получилось.Что же Фридриха II здесь нет?

Радуга пишет:

Французские и испанские корабли лучше английских,

В Ри в это время испанские ещё нет.

Олег пишет:

В Ри в это время испанские ещё нет.

Они в это время как раз французские и английские, и даже венецианские, генуэзские, голландские..)))) Альберони скупал все то, что плохо лежит..)))

guest пишет:

Альберони скупал все то, что плохо лежит..)))

ЕМНИП к середине 30х покупные уже сгнили, в строю были свои корабли.

Олег пишет:

В Ри в это время испанские ещё нет.

Разве?

Эд писал:

В 1733 г. Франция имела 50 ЛК, Испания — 41 (постр. по фр. образцам), Англия — 124 (но годных было 83).

(источник не помню — просто дискуссию сохранил).

Кардинал Альберони в 1714 г. начал покупать корабли в Англии, Франции и Голландии, конкурируя с Петром I, но весь новый флот Испании был уничтожен при Пассаро, в 1720-е гг. он был в довольно жалком виде.

С конца 1720-х — начала 1730-х гг. испанцы приняли французскую систему, хотя их 70/74-пуш. ЛК были вооружены слабее французских — 24-18-8-фунт.

Эти две цитаты — с Бруммеля (парусные вопросы).

Я ориентировался на него.

Радуга пишет:

Я ориентировался на него.

Я ориентировался на книгу "Испания дорога к империи".

Олег пишет:

Я ориентировался на книгу "Испания дорога к империи".

На Кеймена в этом деле ориентироваться вряд ли стоит. Найдите лучше «Генеральную морскую энциклопедию Испании» по редакцией адмирала Карлоса Мартинеса-Вальверде.

Извините — заметил не сразу.

Александр пишет:

Ну и почему?Карл VI явно предполагал кризис,заставлял всех признавать Прагматическую санкцию

Проблема в том, что при Юрии Первом и Игоре Великом в России не было европейской политики вообще. Если по колониям — имелись различные позиции в самом русском истеблишменте, ситуация отслеживалась, планы менялись и т.д., то в Европе все ограничивалось пожеланиями "поддерживать Швецию" и "не пущать на балтику етвертую державу".

Россия Прагматическую санкцию признала и выступать не собиралась. Аналогично — Франция, Англия, Голландия. Выступление прочих против Австрии было сомнительно. Предположить, что Бавария выдвинет своего кандидата на Германский и Венский престолы, что Испания и Швеция воспользуются моментом чтобы урвать себе кусок территории... уже было достаточно сложно (в Москве, Сестрорецке и Западном дворце и НЕ предположили). А уж ожидать, что Франция пошлет на помощь баварцам и испанцам ТРИ армии (в Германию, Италию и Бельгию) — вообще не смогли.

Александр пишет:

Австрия и Бранденбург заодно?Как это получилось.Что же Фридриха II здесь нет?

Бранденбург здесь — такая мелочь... После того как Карл Десятый его раскатал в тонкий блин ...

Столь сокрушительная победа привела к немедленному окончанию войны. Новый курфюрст – двадцатилетний Фридрих был вынужден заключить мир на условиях Карла Десятого – после боя на Шпрее шведские войска занимали один город за другим. Минден и Магдебург (юго-западная часть с городом) отошли к Брауншвейгу, Марк и Клеве – к Гессен-Касселю. В пользу Бадена и Вюртемберга была выплачена контрибуция в размере десяти миллионов талеров (по пять миллионов каждому). Дополнительно такая же сумма была выплачена и Швеции. До полной выплаты на территории Бранденбурга оставались шведские войска (впрочем уже через год вся сумма была отдана и оккупационные силы покинули страну). Помимо этого все земли восточнее Одера отходили к Швеции, а северные районы – к России (линия границы сократилась, поскольку исчез выступ вклинивавшийся между Мекленбургом и Померанией).

Бранденбург стал австрийским сателлитом. С мертвыми финансами и очень слабой армией. Уровня Гессена, Брауншвейга и Бадена. Уступая Баварии и Саксонии. Зато с мечтами о реванше над шведами.

Олег пишет:

ЕМНИП к середине 30х покупные уже сгнили, в строю были свои корабли.

Насчет середины 30х не знаю, но на Сайлингваршипе на 1740й года у испанцев корабли в основном свои (не покупные), построенные после 1723 года в Гуарнизо и Гаване. Изредка попадаются Кадис и Генуя. Т.е. постройка именно своя, вопрос только по чьим чертежам.

guest пишет:

Найдите лучше «Генеральную морскую энциклопедию Испании» по редакцией адмирала Карлоса Мартинеса-Вальверде.

А вы нашли? Назваие на испанском не подскажите?

Олег пишет:

А вы нашли?

Да в бумажном варианте

Вот кстати статья Вальверде, которое многое проясняет.

http://www.todoababor.es/articulos/sicie.htm

Вообще на мой взгляд лучший испанский сайт.

Вот как раз оттуда о Реал Фелиппе —

El casco del navío español Real Felipe, el más fuerte, hacía mucha agua aumentaba el agua hasta 10 pulgadas cada ampolleta, y aún llegó a más. Hasta se pensó que sería necesario dejarlo en Tolón cuando llegase el momento de la salida para continuar las operaciones. Al fin se le reemplazaron planchas, y quedó en buenas condiciones de navegabilidad. Sin este buque hubiese quedado muy mermado el potencial de la escuadra española.

А вот об испанских кораблях и подготовке экипажей, а так же о том, чем они занимались в Тулоне

Los buques españoles estaban pesados pues no se habían carenado antes de salir. Ello fue la disculpa de algunos comandantes al ser reprendidos por Navarro, cuando no acudieron a auxiliar al Real Felipe cuando éste desarboló antes de entrar en Barcelona (9). En Tolón se limpiaron fondos lo mejor que se pudo a fuerza de dar pendoles reales tumbando unos navíos sobre los otros. No fue pues muy perfecto el sistema. Lo mejor de los recursos es de esperar quedase para los franceses que también los necesitaban y estaban en su casa.

Se adiestraron nuestros artilleros efectuando continuamente ejercicios de cañón, y con alguna frecuencia ejercicios de tiro al blanco. En el afán de criticar, dicen los franceses que no eran buenos —es frecuente la crítica entre aliados—; pero sea porque lo eran o porque mejoraron, demostraron gran eficacia en el combate, rechazando enérgicamente y con graves daños una gran superioridad de los enemigos, batiéndoles, manifestándose eficaces aún los de los barcos marchantes, armados en guerra, de nuestra escuadra.

Los franceses, por su parte, mejoraban su adiestramiento para navegar en escuadra con ejercicios tácticos efectuados por las lanchas de los buques,arboladas con dos palos, con verguillas, para en sus drizas hacer señales con banderas. Para poner en, práctica, dice Navarro, las evoluciones de Tourville, a cuyo efecto salían a la gran rada, y comenta —ahora les toca criticar a los españoles—: no lo hacían uniformemente, o lo habían olvidado o los que mandaban las lanchas eran muy principiantes.

Dieciocho largos meses en Tolón dieron de sí para muchos ejercicios. Con ellos, aparte de mejorar el adiestramiento, cosa muy necesaria, se mantenía algo la moral de las dotaciones, forzosamente caída en unas fuerzas bloqueadas.

Pese a que esas dotaciones de los buques españoles y franceses eran más numerosas que las de los ingleses comparando buques semejantes (10), se consideraba que eran necesarios aún más hombres para completar algunas que se tenían por incompletas. Se esperaba la llegada de personal de España por tierra, pero los temporales de nieve del duro invierno retrasaban aquélla. Navarro piensa que la solución será dejar en Tolón, al efectuarse la salida que todos anhelaban, algunos buques, los más débiles, para completar con sus dotaciones las de los demás. De Court se oponía a esta medida diciendo que siendo tan grande la superioridad de fuerzas del enemigo todo era poco para hacerle frente... ¡Al fin llegó el refuerzo!, pero insignificante: setenta y seis hombres tan sólo, muchachos los más de ellos y sin ser del gremio de la mar. Navarro decidirá entonces dejar en Tolón tres fragatas y un pequeño navío —fragata puede considerársele—. Piensa que la escuadra combinada —cuesta aún trabajo llamarla así al ser neutrales los franceses—, se arreglará con las fragatas de De Court.

El contacto en puerto entre el general español y el francés no parece fuese tan directo y sostenido como fuera conveniente para obtenerse una buena compenetración, ¿carácter del octogenario general?. Hay escritos de Navarro a De Court que éste contesta de palabra— a boca —se decía entonces— por medio del mayor general de Navarro, el capitán de navío Saint Just, uno de los franceses de nuestra escuadra; éste sí escribe la contestación pero haciendo presente que se la han dado de palabra. Algo raro hay en todo esto, sin duda.

Олег пишет:

Назваие на испанском не подскажите?

Martínez-Valverde y Martínez, Carlos. Enciclopedia General del Mar. Garriga. 1957.

guest пишет:

А вот об испанских кораблях и подготовке экипажей, а так же о том, чем они занимались в Тулоне

А перевод? Хотя бы очень краткий?

Т.к. Гугл дает такое вот:

Испанские корабли были тяжелыми для обтекателей они перед отъездом. Это было оправданием некоторых командиров быть выговор Наварро, когда они пошли, чтобы помочь Фелипе Real когда он dismasted перед входом Барселоне (9). В Тулоне очищено средства лучше мы могли бы дать реальную власть в судах вешалки стук одних над другими. Это было не совсем идеально подходит для этой системы. Лучший ресурс Ожидается, что пребывание на французском языке и были необходимы также в домашних условиях.

В течение долгого времени, пока испанцы пребывали в Тулоне, они и французы осуществляли ремонт кораблей. Корпус Реал Феллипе был сильно поврежден и каждый день прибавлял в трюмах по 10 дюймов воды. Иногда даже думали оставить его в Тулоне на тимберовку, но без него ценность испанской эскадры сильно уменьшилась бы.

На наших кораблях было много течей, что было результатом использования некачественного дерева, а так же неприспособленности наших кораблей к штормам.

Дополненный вариант.

Персидский фронт, растянувшийся от Кавказа до Персидского залива, на котором в начале войны находились все боеспособные войска Турецкой империи, не позволил османам сосредоточить на севере (против России) крупные силы – отсюда и кажущаяся легкость русских побед. В течение 1732 года пали Галац и Измаил. На северном берегу Дуная владений султана не осталось.

Осенью через Дунай переправилось шесть русских полков (по два стрелецких, уланских и конно-стрелковых) во главе с Великой княгиней Ольгой Юрьевной, которые устремились на юг. Не отвлекаясь на посторонние направления, почти идеальным «полетом стрелы» этот корпус устремился к Стамбулу. Малочисленные отряды, которые попадались навстречу сметались почти моментально (численный перевес в любом из десятка столкновения был как минимум трехкратным). В октябре были захвачены Варна и Бургас и дорога на турецкую столицу была открыта. В общем-то со стороны Кондарова и Ольги вся эта операция была не более чем гигантским блефом поскольку сил для занятия территории, равно как и поддержки со стороны местного населения, не имелось (даже в крупных городах гарнизонов не оставлялось). Соответственно, снабжение практически отсутствовало. Уже в Бургасе стрельцы начали экономить боеприпасы. Но об этом турки не знали.

Известие о броске русской армии к столице вызвало при дворе султана ужас. В принципе, в стране войск было достаточно. Но в Стамбуле боеспособных частей не было, и подойти из Персии они не успевали. Правительство послало навстречу уланам столичные янычарские орты (полки), но они были рассеяны практически без боя. В этой ситуации Махмуд Первый решил просить мира.

В результате переговоров война между Турцией и Персией прекращалась, а граница между ними устанавливалась той, что была до начала боевых действий (идентичной Зохабскому миру 1639 года). К России отходили Молдавия и Валахия. Мир был заключен сроком на 20 лет, но обе стороны понимали, что он будет нарушен при первой же возможности. Впрочем, и с соблюдением его условий не все было хорошо. Турки, обязанные очистить огромные территории на востоке, всячески затягивали отвод войск и, в конце концов, удержали за собой довольно крупные территории в Закавказье с городами Тбилиси и Ереван.

Уже в 1733 году Россия столкнулась с новыми проблемами. Валашское и молдавское боярство, первоначально поддержавшее вторжение русских войск (и даже арестовавшее господарей назначенных султаном – Константина Маврокордата, Григория Гику и уже отъезжавшего в Стамбул Михаила Раковицу) быстро поняло, что действия московских и сестрорецких чиновников подрывают их власть. Распространение российских законов на новые территории, произошедшее одновременно их включением в состав Юго-Западного (Киевского) разряда, автоматически означало прекращение крепостнических отношений и освобождение крестьянства (что подрывало благосостояние боярства). Михаилу Кондарову два года пришлось бороться с заговорами и подавлять боярские бунты. Впрочем, неизвестно насколько реальными были эти восстания, а насколько вызваны действиями самого воеводы. Кондаров, помимо того что был последовательным сторонником сильной царской власти, также являлся одним из идеологов «одноклассового государства» и «принципа равных возможностей». Получив неограниченную власть в бывших румынских княжествах, он беспощадно расправился с местной олигархией (или прямо, или предварительно спровоцировав её). Как минимум – наиболее «взрывоопасные» законы, такие как освобождение крестьян и наделение их землей без какого-либо выкупа, были проведены им до получения указаний из Сестрорецка. Судя по всему, он и в Средней Азии действовал подобным образом (несколько ранее), но во-первых кочевая туркменская, афганская и хорасанская знать пользовалась у него (и большинства сестрорецких язычников) большим уважением нежели земельная аристократия, а во-вторых иностранных путешественников в то время ни Хорасан, ни Бухару не посещало. По крайней мере о репрессиях в Бухаре, Герате и Хорасане достоверных данных нет.

Второй серьезный кризис разразился в Персии. Полковник Даор Ольдаев, глава русской миссии, уже в 1732 доносил что персидская знать и лично шах недовольны условиями мира с Турцией. К тому же беспошлинная торговля московских и сестрорецких купцов подрывала персидскую экономику. Да и утеря Хорасана многими иранцами воспринималась крайне болезненно. В результате – с одной стороны командиры полевых отрядов требовали ухода русских на которых опирался шах, с другой – и сам Тахмасп уже тяготился присутствием северных эмиссаров. Однако на прямое выступление они пока не решались, т.к. наиболее организованные и вооруженные части персидской армии находились под командованием русских офицеров – инструкторов. Ольдаев предлагал или заметно увеличить численность его подчиненных, или вообще вывести их из Ирана. Вместо этого Игорь Двенадцатый приказал ему подготовить и осуществить переворот, с целью привести к власти «человека более лояльного России». Полковник нашел кандидата, которым стал Карим-хан из курдского племени Зандов, но готовить и проводить восстание отказался. Упрямый и фанатичный Даор считал, что фактическое нарушение существующих договоренностей подорвет влияние русских в Персии. Раз Сасанидская знать и полевые командиры плетут против северных соседей заговоры и готовят бунты – русские также имеют право готовиться, но выступать первыми недопустимо ни в коем случае. Естественно, подобные доводы не могли повлиять на царя, но приходилось учитывать, что глава миссии был лучшим в России специалистом по Ирану. К тому же Ольдаев был очень популярен в уланских полках и среди языческого жречества. Поэтому просто отбросить его мнение было нельзя.

Весь 1733 год был потрачен на уточнения планов. В конце концов непримиримый Ольдаев был снят со своего поста и заменен Кит-Бугой Ульбаровым, который в октябре 1734 года во время пира устроил бойню в ходе которой была уничтожена большая часть персидской знати вместе с шахом. Практически все представители династии Сасанидов были уничтожены.

Впоследствии оказалось, что данный шаг стал ошибкой Игоря Двенадцатого. Практически моментально начались восстания и Сасанидская держава начала распадаться. В 1736 году в Персию пришлось ввести шестнадцать полков, которые заняли Азербайджан (с Тебризом), Гилян и Мазандеран. Армия Ольги Игоревны организованного сопротивления не встречала, но дальнейшее продвижение оказалось невозможно, поскольку в каждом городе приходилось оставлять гарнизоны. В конце года Царь фактически признал свою ошибку и сменил сестру на Ольдаева, получившего генеральское звание. На переговорах с Карим-ханом (кандидатуру которого на шахский трон русские все-таки поддержали) ему были обещаны крупные субсидии, поставки вооружения с боеприпасами и предоставление русских инструкторов. Помимо этого беспошлинная торговля русских купцов по всей территории была прекращена – с них начали взимать налоги в том же размере, что и с местных. В обмен к России отошли занятые ею территории (Азербайджан, Гилан и Мазандеран), в которых позиции Зандов были очень слабы. Однако это не означало конца боевых действий.

Только после пятилетних беспорядков, в 1742 году, Ольдаеву и Ульбарову удалось установить мир (как на русских, так и на иранских землях). Огромную роль в этом сыграл Карим-хан, которому удалось навести порядок на своих землях. Государственные налоги и феодальные сборы были им сокращены, строились новые ирригационные сооружения. За счет этого удалось преодолеть хозяйственную разруху.

Нельзя не признать, что Занды практически стали марионетками русских властей. Их власть опиралась на полки новой армии, часто и обильно насыщенные русскими подданными (изначально являвшимися инструкторами, но впоследствии занявшими и строевые офицерские должности). Остальная часть офицерства этих частей была обучена русскими и их готовность сражаться против России находилась под сомнением.

Да, за это пришлось заплатить – и отказом от получения прямых доходов, и согласием на уплату русскими купцами всех налогов наравне с иранцами, и непрерывными субсидиями Зендам; но в течение ста лет Персия была сателлитом России, приносившим крупные косвенные доходы, Из иностранцев в Иране торговали только русские, закупки оружия производились только в России и так далее. Если в результате русско-персидских отношения Сестрорецкая казна несла убытки, то языческое и православное купечество обогащалось.

Третьим направлением, отвлекавшим внимание русской (в данном случае – сестрорецкой) элиты стал Индокитай (Таиланд – королевство Аюттайя). Ранее язычники воздерживались от проникновения в эту страну, поскольку основные усилия направлялись на более легкие направления. Действия отдельных купцов не оказывали серьезного влияния на происходившие события. Даже попытки тайских королей заключить союз с Россией долгое время игнорировались, т.к. требовали конфликта с союзниками (сначала в 1602-1612 годах на первые роли в торговле с Таиландом вышла Голландская Ост-Индская компания, затем в 1657-1688 – французы). Только после прихода к власти Пра Петрачи в 1688 году ситуация несколько улучшилась, и то – только потому что голландцы и французы были вынуждены свернуть свою активность (голландцы закрыли факторию как нерентабельную, а против французов были настроены представители новой династии).

Однако, все выше сказанное относится только непосредственно к русским. Выходцы с территорий в той или иной степени находившихся под русским влиянием постепенно смогли занять ключевые позиции в экономике Аюттайи. Речь идет о торговцах из конфедерации Яо, которых обычно называли китайцами. Рыхлость этого конгломерата и противоречия между его членами приводили к росту влияния воеводы Макао как третейского судьи и защитника. Соответственно, при возникновении серьезных проблем купцы обратились напрямую в Макао.

После смерти Аюттайского короля Тайсры в 1733 году началась борьба между претендентами на престол. Одним из них был младший брат короля (и его первый министр), другими – сыновья короля. В результате убедительную победу одержал брат, ставший известным под именем Боромакот. Китайская диаспора решительно поддержала другого кандидата и после поражения её представители подверглись репрессиям (было казнено свыше 300 человек). Тем не менее именно при помощи китайцев один из сыновей Тайсры (принц Апаи) смог покинуть пределы страны и добраться до Макао.

На встрече с воеводой Вельяминовым Апаи попросил вооруженной и финансовой помощи, обещая в обмен огромные льготы для китайских и русских купцов. Местные воеводы (Вельяминов – Макао, Фогранов – Индия, Къюд – Австралия и Пуладов – Малакка) приняли решение вмешаться в происходящие события без согласования с метрополией, на основании устаревшей информации. Ключевой стала позиция Фогранова, который счел нежелательным ни распускать Орисскую армию, ни тратиться на её содержание её в отсутствии боевых действий в самой Индии. Впрочем, предварительно он проконсультировался с Къюдом (который считался фаворитом Игоря Двенадцатого) и Пуладовым, который должен был обеспечить снабжение войск. Расследование, произведенное позже, показало что они знали только об успешном окончании войны против Турции, известий же восстаниях в Валахии с Молдавией и проблемах в Иране они не имели. Главной силой вторжения должна была стать Орисская армия Фогранова. Так началась Индокитайская колониальная война, которая затянулась на несколько десятилетий.

Первоначально индийцы добились крупного успеха. В 1734 году пал Пхукет после чего от войск Боромакота было очищено все побережье Андаманского моря. В следующем году орисская армия вторглась в центральную часть Таиланда с наименее укрепленного южного направления. Столица (также называвшаяся Аюттайей) была осаждена. В июне к войскам прибыл принц Апаи и на его сторону начали перебегать представители тайской знати. Верность Боромакоту сохраняли только буддистские монахи, но и среди них началось брожение. Однако 22 июня 1735 года принц получил тяжелое ранение при встрече с очередными перебежчиками в живот. Ни местные, ни русские врачи не смогли ничего поделать с заражением и через несколько дней стало понятно, что он умирает. Основания для вмешательства в дела Аюттайи у Фогранова исчезли. В этой ситуации он не нашел лучшего варианта чем заставить Боромакота капитулировать до того как Апаи умрет и повел войска на штурм. Нападение привело к полному успеху – 26 июня Аюттайя пала, но заключать мир оказалось не с кем. Король Таиланда погиб во время штурма (скорее всего – при попытке вырваться из горящего дворца). А через три дня скончался и принц Апаи. Законного претендента на трон более не было – все представители династии Петраджи были мертвы (равно как и предшествовавшей ей династии Нараев). Это дало повод многим честолюбцам объявить себя монархами. Русская (Орисская) армия ввязалась в длительную войну.

В конце 1736 года Мстислав Фогранов был снят с должности Орисского воеводы (т.е. с поста правителя всей Русской Индии) и назначен до командующего войсками в Индокитае. Формально он остался воеводой, но в Сестрорецке все понимали что смена административного поста на военный означает понижение. Новым воеводой Индии стал Петр Годунов. Одновременно с этим в Малакке Пуладова сменил князь Рязанский, но это назначение было «плановым», поскольку Всеволод Пуладов получил должность Александрийского воеводы (считавшуюся одной из самых «знатных» в Сестрорецкой иерархии).

Фогранов оставался в Таиланде еще более десяти лет, одерживая одну победу за другой (он неожиданно раскрылся как сильный тактик и мастер штурмов), но будучи не в состоянии закончить войну. При этом ему постоянно требовались подкрепления, которые и направлялись из Ориссы. В результате Россия оказалась не в состоянии проводить агрессивную политику в Индии.

Эти ТРИ проблемы (румынская, персидская и индокитайская) отвлекли все внимание Игоря Двенадцатого и его ближайших соратников. Большая европейская война, начавшаяся после смерти австрийского императора (и императора Священной Римской Империи) Карла Шестого Габсбурга стала для них неожиданностью.

Следует признать, что неожиданным могло стать любое событие в Европе. В России в тот момент попросту отсутствовала Европейская политика. Все интересы сестрорецкой и московской элиты сосредотачивались в колониях. Для примера – по поводу дальнейших действий в Иране существовали несколько различных вариантов, каждый из которых поддерживали влиятельные государственные деятели (от отказа от прямых действий и сосредоточения на получении экономических льгот, до большой войны с целью захвата Кандагара и выхода к Индии). Точно также тщательно прорабатывались дальнейшие действия в остальных азиатских регионах и Америке. Европа же была схожа с Африкой. Взгляды русской элиты на собственно европейские события ограничивались «поддержкой союзника – Швеции» и желательностью (даже не необходимостью) ослабления агрессивных колониальных держав (Британии). Соответственно, послы и агенты при всех европейских дворах более интересовались позицией монархов, фаворитов и министров по поводу событий в Индии, Китае и Америке, чем по вопросам «какой-то там санкции». Австрия, не имевшая колоний и военно-морского флота, не попадала в сферу российских интересов. Поэтому, признав Прагматическую санкцию в обмен на поддержку в занятии Молдавии и Валахии, Игорь Двенадцатый более к этому вопросу не возвращался.

Достоверно известно, что Россия не желала принимать участия в войне за Австрийское наследство и пыталась склонить к этому Швеция, но четыре племянника Карла Двенадцатого (сыновья его брата Ульриха) имели счет к Австрии (все те же Силезия и Богемия, которые бесплодно пытались завоевать их дядья и отец). А по условиям русско-шведского союзного договора в случае начала войны одной из держав вторая вступала в неё автоматически (в частности Швеция объявляла войну Турции в недавнем конфликте).

Достоверно известно, что Россия не желала принимать участия в войне за Австрийское наследство и пыталась склонить к этому Швецию, но четыре племянника Карла Двенадцатого (сыновья его брата Ульриха) имели счет к Австрии (все те же Силезия и Богемия, которые бесплодно пытались завоевать их дядья и отец). А по условиям русско-шведского союзного договора в случае начала войны одной из держав вторая вступала в неё автоматически (в частности Швеция объявляла войну Турции в недавнем конфликте).

Против Австрии собрался очень сильный альянс в составе Франции (желавшей получить Бельгию и Лотарингию), Испании (пытавшейся вернуть итальянские земли), Швеции (стремившейся к захвату Силезии и Богемии), России (союзной Франции и Швеции), Баварии (курфюрст которой Карл Альбрехт претендовал на трон Священной Римской империи Германской нации), Вюртемберга, Бадена, Кельна и Майнца (давно ставших послушными марионетками либо Франции, либо России). В защиту Марии-Терезии (дочери карла Габсбурга) выступили Англия, Голландия, Савойя, Саксония, Ганновер, Бранденбург и Брауншвейг, а также большинство мелких государств Германии, не желавшие усиления Франции. Нейтральными в Европе остались только Швейцария, Дания и Гессен.

Большая часть 1741 года (Карл Шестой скончался в октябре 1740 года) ушла на переговоры и развертывание войск и боевые действия начались только в августе. Одна шведская армия, возглавляемая лично Карлом Тринадцатым, вторглась в Силезию, вторая, во главе с Ульрихом (средним из братьев короля), – в Бранденбург. Десятитысячная вспомогательная русская армия подходила к Кракову. Месяцем позже Карл Альбрехт во главе своего войска и французского вспомогательного корпуса в Верхнюю Австрию. В октябре брат испанского короля дон Карлос с пятнадцатитысячным отрядом высадился в Неаполе, а французы напали на Савойю. И наконец, в ноябре главные силы Франции во главе с Морицем Саксонским начали наступление на Австрийские Нидерланды (Бельгию).

Австрийская армия, усиленная венграми массово поддержавшими Марию-Терезию, нанесла ответный удар и освободила Верхнюю Австрию. Однако этот успех стал возможен только благодаря тому, что баварские войска перешли в Богемию. Прага была взята в конце ноября, а в декабре чехи присягнули Карлу Августу как королю. В начале следующего года он короновался в германские императоры под именем Карла Седьмого. Этой зимой его союзникам продолжал сопутствовать успех на всех фронтах. Австрийцы потеряли Южную Италию, Бельгию, Силезию и Богемию. Короли Савойи и Саксонии были вынуждены пойти на сепаратный мир (первый – будучи окружен французами, второй – потерпев жестокое поражение от шведов). Впрочем Австрийский блок еще далеко не был разгромлен и англо-голландская армия только готовилась вступить в войну.

В этой ситуации в Москве Игорь Двенадцатый (или кто-то из его православных советников) сумели найти позитивные цели в войне. В мае 1742 года Кондаров начал наступление в Валахии уже через месяц осадив Белград. Одновременно в Брест пришла эскадра в составе 60 линейных кораблей и 24 фрегатов, возглавляемая адмиралом Рязанским. Объединенные силы русской эскадры и французского флота Океана были примерно равны англо-голландскому флоту (89 ЛК против 94) и Британия не смогла послать корабли в колонии и Средиземное море. В сентябре французы попытались организовать высадку в Ирландии Карла Стюарта и у Нормандских островов состоялось жесточайшее пятидневное сражение между флотами Рязанского и Энсона (?????????). В результате русские потеряли четыре фрегата (попали в штиль в виду английских линкоров и были взорваны экипажами дабы избежать абордажа), французы – один линкор, а англичане – два. Однако, в личном составе потери были намного выше – только у русских свыше шести тысяч человек. Что касается последствий боя, то они оцениваются по-разному. С одной стороны впоследствии англо-голландский флот был вынужден находится вблизи своих берегов (что позволило французам вести активные действия в Индии и Средиземном море), с другой – от планов высадки Стюарта на Британских островах французы отказались. Еще одним следствием этого боя стал конфликт между Россией и Францией.

В бою погиб первый адмирал князь Всеволод Рязанский. Его сменил первый адмирал Владимир Леонтьев. И моментально начались проблемы в отношениях с французскими офицерами. Во Франции в офицерском корпусе могли быть только дворяне, производство в следующий чин зависело не от старшинства, а от воли морского министра и протекция играла огромную роль, особенно при назначении на адмиральские должности. К тому же главным происхождение, а не звание, более знатные, но младшие по чину офицеры, позволяли себе фамильярность в отношениях со старшими и часто оспаривали их приказы. В России ситуация была совершенно иной – производство в следующий чин зависело исключительно от наград (которые давались в том числе и за выслугу лет, и за плавания). Впрочем, идеализировать систему повышений на русском флоте тоже не следует. Наиболее характерными являлись как раз карьеры Рязанского и Леонтьева. Первый поступил на флот в восьмилетнем возрасте – юнгой, на корабль своей семьи. В 12 лет он совершил первое плавание в Индию на военном корабле Торговой палаты, в 15 получил первый офицерский чин (опять же на флоте Торговой палаты), в 20 экстерном сдал выпускные экзамены Морской академии, а в 22, имея десятилетний опыт дальних плаваний получил под командование корабль. Уже к 37 годам князь Рязанский стоял первым номером в числе претендентов на адмиральское звание. Леонтьев тоже начал путь с юнги, но на обычном рыбацком судне (что не учитывалось при определении выслуги). В 16 он на общих основаниях поступил в Морскую академию, которую и закончил в 20. Потом была пятилетняя командировка на Черное море (плавания на куттерах и гребных судах). Нормальную службу он начал только достигнув 25 лет. Но в дальнейшем никаких препятствий у таких как он не было. Все зависело исключительно от талантов и везения (если четырехконечные звезды выслуги давались всем одинаково, то трехконечные награды чрезвычайных ситуаций, пятиконечные боевые и восьмиконечные за плавания зависели в первую очередь от удачливости). К 50 годам Владимир Леонтьев заслуженно получил адмиральское звание. Эта система способствовала поддержанию высокого уровня профессионализма на флоте, но в отношениях с союзниками (в первую очередь Францией и Испанией) она дала сбой. Если богатые и знатные потомки Темучжина и Рюрика (Иченов и Рязанский) были знатнее большинства французских адмиралов и могли свободно «давить авторитетом», то Леонтьев таких возможностей не имел. Невыполнение его приказов стало систематическим.

В бою 14 июля 1743 года французский авангард, возглавляемый ????????????, не выполнил приказ русского адмирала и разорвал линию. Возможно французы пытались прорезать колонну голландцев, но в результате попали в два огня. Строй русско-французской эскадры смешался и, к тому моменту как его удалось восстановить, два линкора были отрезаны и окружены. Как написал Леонтьев в отчете о сражении: «Благом стало уже то, что удалось их спасти. О победе и думать не приходилось». Его донесение стало последней каплей склонившей Россию к мирным переговорам с Австрией. Другой (и более важной) причиной стали неожиданно успешные действия французов в Индии где французам удалось захватить Мадрас и укрепиться в Южной Индии. Русские, занятые в Таиланде, никак не могли на это отреагировать.

Известие о том, что Россия требует начать мирные переговоры с Австрией и её союзниками, угрожая в противном случае заключить сепаратный мир, подкрепленное позицией кардинала Флери в самой Франции привело к Мюнхенской мирной конференции. Фактически к этому моменту исход войны уже был ясен (союзники Марии Терезии проиграли), но достичь полной победы антиавстрийским силам не удалось (в довоенных планах речь шла о полном разделе государства Габсбургов). Впрочем и так уступки были очень велики.

К Франции отошли Бельгия (от Австрии) и Лотарингия (от Священной Римской империи), к Швеции – Силезия, к России – Малая Валахия и Северная Сербия (с Белградом). В Италии из Сицилии, Сардинии и Южной Италии создавалось Неаполитанское королевство во главе с Карлом Третьим (бывшим доном Карлосом), а к Австрии отходили Парма и Тоскана (которые на тот момент удерживались их войсками). Императором признавался Карл Альбрехт Баварский, но его преемником должен был стать супруг Марии Терезии Франц Лотарингский.

Между Англией и Францией было заключено перемирие по условиям которого границы устанавливались на основании текущей ситуации. В результате Мадрас остался у французов, а остров Ньюфаундленд отошел к англичанам. В обмен на настолько крупную уступку (канадский остров обладал явно меньшей ценностью чем база в Индии) французы выводили войска из Голландии, большую часть которой Мориц Саксонский успел оккупировать.

Понимая, что это перемирие не более чем временный шаг и что война возобновится в ближайшем будущем, морской министр Франции Жан Поншартрен маркиз Морепа предложил довести численность флота до 110 линкоров и 54 фрегатов, в чем был полностью поддержан кардиналом Флери.

В результате Мюнхенского мира Франция явно и однозначно стала сильнейшей державой мира, что не могло не вызвать опасений в России, но разбираться с этим пришлось уже другим людям. 26 сентября 1743 года скончался русский царь Игорь Двенадцатый. Последовавшая вскоре смерть его сестры окончательно ввергла страну в династический кризис.

В историю Игорь Юрьевич вошел как Великий. Возможно это несправедливо по отношению к предшественникам, поскольку ничего особого при нем совершено не было. Завоевания Азербайджана, Бухары и Валахии на величие «не тянут», равно как и начало войны в Индокитае. И даже победы в Персии (Хорасане) и Индии, обычно приписываемые ему, ситуацию кардинально не меняют. А вот ослабление власти монарха при нем явно имело место. Но если вспомнить о том, что эти захваты были осуществлены без повышения налогов и напряжения экономики, ситуация уже меняется. Да и ослабление власти не столь однозначно. Впервые переход власти был осуществлен без репрессий (до того и Лютый, и Ольга были вынуждены арестовывать и уничтожать противников). В целом, восемнадцатилетнее правление Игоря Юрьевича Великого характеризуется в первую очередь спокойствием в стране и экономическим ростом.

А кризис возник из-за того, что в России отсутствовал закон о Престолонаследии. На трон потенциально могли претендовать пять человек. У Игоря Великого были дети, рожденные в известном браке с Елизаветой Серпуховской сын Юрий (1723 года рождения) и дочь Юлия (1727), а также сын Олег (1728), рожденный Прасковьей Юсуповой. Но помимо этого он признал своими и детей Ольги – Игоря (1722) и Ольгу (1723). Ходили устойчивые слухи, что они не только считались, но и являлись его детьми. Косвенно это подтверждалось их психической неадекватностью.

Господа — с именами не поможете?

Кто в 1742-1743 годах в Англии достаточно авторитетен, чтобы возглавить весь флот?

А во Франции, наоборот — нужен второй-третий человек во флоте Океана (т.е. раельно шестой-седьмой из адмиралов).

А то у меня картина обратная — по англам известно много молодежи, которая начала блистать позже, а по французам вообще только де Курт вспоминается (и Галиссоньер).

Радуга пишет:

Кто в 1742-1743 годах в Англии достаточно авторитетен, чтобы возглавить весь флот?

Увы, не в курсе. Хотя, даже если такой человек и был, вряд ли ему доверили командование всем флотом. Во избежание...

Радуга пишет:

Кто в 1742-1743 годах в Англии достаточно авторитетен, чтобы возглавить весь флот?

Вернон, Энсон, Мэтьюз — все адмиралы. Может сделать как в 17 веке — формальный главком принц, Энсон у него советником?

У французов — может назначить какого-нибудь герцога (вплоть до принца Орлеанского) — флот в этой АИ в большем почёте.

Радуга пишет:

Кто в 1742-1743 годах в Англии достаточно авторитетен, чтобы возглавить весь флот?

Адмирал Джон Норрис

Адмирал Джордж Бинг-младший.

Ричард Лесток.

Чарльз Уоджер (этих двух обошли, хотя они по выслуге должны были быть на месте Меттьюса).

Адмирал Чалонер Огль

Естественно же самый талантливый из всех коммандор Джордж Энсон, но ему вряд ли флот доверят, молод еще.

Адмирал Томас Меттьюс

командор Уильям Роули (у этого уже срок подходит производства в контр-адмиралы)

Лесток и Огль вице-адмиралы, весь флот им не доверят.

Олег пишет:

Лесток и Огль вице-адмиралы, весь флот им не доверят.

По выслуге и заслугам они могли быть адмиралами. Особенно Лесток.

Олег пишет:

У французов — может назначить какого-нибудь герцога (вплоть до принца Орлеанского) — флот в этой АИ в большем почёте.

Герцога Орлеанского сына Регента ничего не интересовало кроме молитвы,кто-нибудь другой.