КИНДЕРРЕЙХ от Владимира (все тексты и обсуждения).

Третья глава (полностью):

Новое утро взошло над миром затерянного в океане островка. В сорока пяти милях к западу уже полным ходом шли спасательные (а точнее поисковые, поскольку спасать было уже некого) работы, но никому и в голову не пришло, что кто-то с погибшего лайнера может оказаться на острове (остров, к тому же пользовался у суеверных моряков этой части Индийского океана дурной славой; и здесь мы сталкиваемся с целым комплексом необъяснимых фобий, зарождающихся у людей при виде некоторых очертаний островов на географической карте). Во всяком случае, обломки всех спасательных катеров находили либо в районе первого рифа, либо к северо-западу от него, куда их сносило сильное пассатное течение. Продолжалась перебранка российских и британских СМИ и политиков, а, когда обозреватель радио «Эхо Москвы» Юлия Латынина, естественно, оказалась в этой полемике на стороне англичан, один из слушателей, позвонив на радиостанцию, пообещал в прямом эфире убить ее как собаку.

Петя принес Славе утром целую блестящую бутылку:
--Вот, нашел на пляже. Выкинуло ночью прибоем. Знаешь, что я придумал – надо взять какой-нибудь листик бумаги – у нас еще осталось несколько – и написать записку, заткнуть бутылку смолой с деревьев и кинуть в море. Бутылку обнаружат – я надеюсь, не через десять лет – и нас найдут…
Слава взял бутылку, осмотрел ее и вдруг со всего размаха разбил о Камень Совета.
--Ты!? Что ты делаешь?? – заорал Петя.
Слава посмотрел на него, как взрослый на ребенка, и ответил, будто объясняя элементарную вещь:
--Бритвы. Я уже давно не брился.
Он аккуратно собрал осколки, проверил их на остроту, выбрал себе один из них, подошел к Вере, которая показывала Ксюше и Вале, как плести циновку из пальмовых ветвей, взял у нее зеркальце и начал бриться, обильно смачивая заросший подбородок водой из раковины.
--Петь, -- обернулся он к нему, -- все равно твоя бутылка далеко не уплывет. Или ее выловят через 100 лет… Ты не понял еще? Мы здесь навсегда. И даже когда нас найдут, мы уже настолько одичаем, что не сможем жить в Большом Мире.
--Но она откуда-то же приплыла!
--С нашего корабля… Ты бы лучше в первую ночь следил за костром, тогда нас уже давно нашли бы.
Петя не нашел, что ему ответить, но сказал:
--Я в детстве мечтал оказаться на необитаемом острове, как в передаче «Последний герой».
--Домечтался.., -- Слава решил отпустить себе красивую бородку, как у Дэна из давней передачи «За стеклом», которую он видел еще десятилетним ребенком. Он совершил фатальную ошибку, ибо, если бы он послушался Петю, бутылка с запиской через сутки неминуемо доплыла бы, влекомая течением, до места катастрофы и неминуемо была бы выловлена спасателями.
Потом пришли Игорь и Вадик со своими девчонками. Игорь сказал Славе, указывая на Вадика:
--Мы хотим поменяться женами. Эта рыжая скотина переспал с моей женой – Марой. Пока я ночью в сортир ходил. Я хочу его наказать и требую себе Мырзю. А он пусть берет Мару.
Вадик молчал, но вид у него был настолько грустный, что становилось ясно: ему сделали такое предложение, от которого невозможно отказаться. Слава видел на лице Мары неподдельный детский страх, а вот Мырзю, как всегда, было не прошибить. Она чесала на макушке и посматривала на буруны с белыми барашками на гребнях, которые мерно накатывались на берег.
--Как Совет решит, так и будет.
--Какой Совет, к б…дям?! Петька что ли будет против? Или ты?
--Это особый случай… У нас ничего не предусмотрено на этот случай. Вечером соберемся и решим. Лично мне – по барабану, но не оторвите друг другу головы.
Игорь при виде славиной покладистости тоже смягчился, указал на буруны и сказал:
--Хорошее море. Сейчас бы на доске прокатиться. Я катался в десять лет. Во Владивостоке. Чуть не убил одного парня – я на него свалился с волны.
Маша в линялом платье сидела на кромке берега, поджав под себя ноги и закрыв руками глаза. То, что она знала чисто теоретически – в том числе на уроках биологии – ночью открылось ей в своей грандиозности. Ей одновременно хотелось петь и танцевать от счастья, обнимать весь мир, и в то же время хотелось лечь и замереть в приятной истоме, глядя на барашки в небе Южного Креста. Хотя для Сергея по прозвищу Король и Шут, при всей его коммуникабельности, это тоже был первый опыт, он удался, и ни одной капли крови не потеряла его девочка, хотя ее вопли трижды оглашали окрестности. Шестнадцатилетняя женщина, рожденная не для офисов, не для милицейских отделений, не для одиночества на политических тусовках, а для любви, счастья и жизни проснулась в Маше. Сергей подошел к ней и сел поблизости. Он был немного смущен – ему казалось, что Маша чем-то недовольна, но Маша, оторвав руки от лица, одарила его самой прекрасной и солнечной улыбкой на свете: он казался ей самым красивым среди мальчишек – даже красивее Игоря. Она взяла расческу-ёжик и стала причесывать непослушные волосы фаната Короля и Шута.
Тем временем маленькая Ксюша, красиво переступая своими немного полными ножками, пошла к ручью, набрала воды в красивую большую раковину (их дюжину Петя вчера нашел у мыса, где шумело течение), принесла ему и доверчиво села к нему на колени. Недоласканой в семье, вечно за что-то наказанной, виноватой перед мамой даже в том, что сейчас идет дождь, ей он казался супергероем, которого нельзя не любить. Рассказывал ли он о жирных тунцах, которые в изобилии плавали у берегов острова, спорил ли со Славой, как городить бамбуковые стволы (Петя предлагал нарубить множество бамбуковых стволов, построить из них стены до двух метров высоты, а вместо крыши покрыть их пальмовыми листьями, хотя и допускал, что первый же серьезный ураган снесет эти бамбуковые домики), держал ли в своей большой руке ее две маленькие ручки – она чувствовала прилив к сердцу горячей крови и странное чувство в районе солнечного сплетения. Она была в пятом классе влюблена в одиннадцатиклассника, но он даже не знал об этом, а она жила дальше, приходила каждый день со школы в свою комнату Одиночества, тайком от матери коллекционировала открытки с суперменами, в том числе полуобнаженными (однажды ее коллекция попалась матери, и маленькую Ксюшу примерно наказали и выкинули все открытки в мусоропровод, а она потом лежала множество ночей, обнявши подушку и мечтая о древнегреческих героях, которые в учебнике истории любили ее ровесниц приятным аттическим вечером). А в школе она играла роль тихони, хотя и быстро сходилась с разными девчонками – даже с Валей с ее особыми наклонностями.
--А где Кузя и Юда? – спросил Слава, восседая за завтраком во главе импровизированного «стола» — Зевс, чистый Зевс! а Вера походкой Геры шла, чтобы занять место по левую руку от него. – Они там что – уже ребенка делают?
--Спят, -- ответила Вера, заглянув по дороге в их шалаш.
Кузя и Юда видели один и тот же сон, будто они первые из людей, идут по библейским дорожкам, и мир первозданен, и Левиафан еще плавает по волнам, и старая история повторяется заново, и у колодца герой находит героиню, и ее ноги заходят на небо, а он держит ее за руку…
--Разбудить! – приказал Слава, захлопнувши их книгу сновидений (он все-таки побрился, хотя и трижды порезался) – Так мы опять будем дрыхнуть до обеда и ничего не успеем… Петька, твое строительство мы отложим на другой раз…
--А ливень?! Мы тут уже третий день, и до сих пор не было ни одного ливня. Это тебе не в каюте сидеть!
Но Слава жестом дал ему понять, что дискуссия окончена. Когда все собрались, он поднял колено бамбука, наполненное «лимонадом» из кокоса, и сказал:
--Народ, поздравляю. Мы здесь уже третий день. Нас ищут и скоро найдут. А пока мы – я, Петя и оба Сережки – идем за яйцами…
--За чьими? – в тон ему спросил Сергей по прозвищу Король и Шут.
--За твоими, д…б! – ответил ему Слава, смерив недобрым взглядом, и продолжал. – Значит, идем за яйцами к восточной оконечности острова. Вернемся через полдня. За старшего без меня будет Игорь. Всем его слушаться, как меня! Ясно? Яйца будем жарить на раковинах и печь в костре. Вопросы есть?
--Давайте поднимем тост за нашего Президента! – предложил Петя, поглаживая Ксюшу по шее.
--Нет, я не президент. Президент у нас Путин, а я… вице-президент!
--Так такого поста в Конституции нет, -- заметил Петя.
--Мне батяня говорил, что будет. Петька, сфотографируй всех нас. Фотик еще работает? Давай нас на память – из фоторужья, хэ-хэ…
--Да, сейчас, -- Петя освободился из под доверчивой Ксюши, которая чистила банан, нашел, завернутый вместе с другими скудными вещами в тигровое полотенце, фотоаппарат. Верил ли он в тот момент, что этот групповой снимок, на котором запечатлелись четырнадцать детей: смеющийся КиШ, а рядом с ним откинувшаяся назад Машка, Слава и Вера – как небожители в центре композиции, Ксюша с большим бананом в руке, Юда, Кузя, хмурый Игорь, очень похожий на фаюмский портрет молодого человека, исподлобья смотрящий в объектив, Мырзя, заправляющая свою немереную грудь в лифчик, грустный Эндрю в клетчатой рубахе (он единственный из парней ее не снял, и никто от него ничего не требовал), еще более грустный Дима, всю ночь пролежавший в одиночестве со своего края бамбуковой палатки, Вадик, целующий Мару (на безрыбье и рак – рыба!), и хитрая Валя, в последний момент обнявшая сзади Ксюшу – этот снимок будет через пару недель мирно висеть в его московской квартире и хорошо смотреться на экране компьютера и лишь напоминать о пережитых приключениях? В общем, он щелкнул, и вспышка не вспыхнула, так как солнце уже залило светом пляж.

Когда экспедиция их четырех мальчишек с копьями и коленами бамбука для сбора яиц углубилась в лес, и их вновь окружили чарующие тени и яркие цветы, Петя воскликнул:
--А все-таки здесь прекрасно! Хорошо, что мы сюда попали!
--Ты ботаник долбанутый, --толкнул его Слава, идущий за ним с биноклем на шее. – Когда за нами приедут, мы тебя тут оставим, будешь, как тот старый м…к Робинзон, сидеть тут на острове и любоваться. Только без Ксюши.
--Только с Ксюшей! – у Пети немного кружилась голова после бессонной ночи, половину из которой Ксюша рассказывала ему о своей грустной, печальной и одинокой юности, а он готов был ей подарить весь жемчуг Индийского океана.
Тут Сергей по прозвищу Король и Шут стал рассказывать Славе о том, что вчера видел за банановой рощицей какое-то растение с огромными листьями, которые, если совать, можно использовать как мешок. Слава нехотя полемизировал с ним:
--Да, видел я вчера эти листья. Никакой это не мешок, а вроде нашего лопуха.
Но Сергей все тянул их в ту сторону, и им все-таки пришлось дать крюк.
--Ты п…р! – Слава нашел, наконец, это растение слева от банановых деревьев. – Это лопух, я тебе говорил! Ты посмотри! Придурок!
Сергей из принципа начал было спорить, но Слава просто зарычал на него и толкнул в сторону Белой Скалы:
--Иди, давай, за яйцами, не то я твои… лишу наследства. Ничего Машке не достанется.
--Плохо, что у нас нет ничего такого – мешкообразного, -- Петя рассматривал тем временем с интересом энтомолога гигантского палочника «бродящий лист» на ветке дерева, -- не во что собирать, кроме бамбуковых колен.
--Даже веревок нет…
--А лианы?
--Ты видел здесь хотя бы одну лиану, которая похожа на веревку? – Слава показал на ближайшее к ним «чудо», напоминавшее, скорее, толстенную бельевую веревку с бельем, а точнее с клоунскими костюмами всех сортов, которое обвивало гигантский фикус. На одном из листов дюжина красноватых жучков, напоминающих европейских божьих коровок, окружила дюжину прозрачно-белых яичек, и Славу чуть не стошнило.
Они шли дальше, знакомой уже дорогой к Белой Скале и дальше – в седловину между двумя вершинами. Тропический лес местами сходился над их головами. Яркие растения, цветы, гигантские бабочки и жуки, еще банановые растения, лианы, эпифиты – у них разбегались глаза. Ноги, обернутые джинсовыми тряпками, скользили по влажной поверхности, — сюда никогда не проникали солнечные лучи, а топор человека ни разу не рубил деревья, открывая гигантские окна в небо. В нескольких местах они заметили попугаев и других птиц, однако ни одного зверька нигде не было. Но их ноги уверенно ступали дальше и дальше. Петя воображал себя первопроходцем, тарзаном, данди по прозвищу Крокодил, охотником за кинг-конгами и прочими ужасами тропических лесов.
На полпути – а они пробирались через заросли уже около часа – им явилось высокое дерево с совершенно гладким стволом – чем-то напоминающее гигантскую сливу. Попугай сидел на его ветви и кричал, а затем прямо у них на пути сверху рухнуло что-то огромное и шарообразное. Они остановились в испуге в десяти шагах.
--Это дуриан! – Петя узнал растение, о котором читал у Майн Рида. – Эти плоды очень вкусные, но осторожно! Надо потихоньку его подобрать, потому что если такой мяч рухнет на башку – все, пиши родакам!
--Кузя, достань.
--Я боюсь… Свалится еще…
--От х…е помощники попались! Один – ботан – только языком трепать готов, а другой – вообще трус! Сейчас я.., -- Слава посмотрел на крону дуриана, смерил расстояние и осторожно, цепляя плод копьем, подкатил его к себе. Вблизи плод дуриана выглядел как зеленый футбольный мяч, утыканный торчащими во все стороны колючками, шестигранными в основании. Слава потрогал, как лиса ежа, колючки и отдернул руку. – Не понял, в чем здесь прикол?! Как этого ежа е…го есть?
--Все просто, -- сдерживая смех, Петя достал ножик из бамбуковой кружки, -- втыкается ножик, и раскалывается на части – почти как арбуз, -- впрочем, эта операция получилась у него не так блестяще, как у майнридовского героя, и он несколько раз укололся, но, в конце концов, пятигранный плод был разрезан.
Слава попробовал кусочек дынного цвета мякоти:
--Да, вкусно! – и протянул два других кусочка обоим Сережкам.
Мякоть дуриана выковыряли, нарезали, как дыню, на небольшие кусочки, наполнили одно из колен бамбука и собирались идти дальше, но тут Кузя заверещал и схватился за левую ногу. К ней присосалась довольно крупная бурая пиявка.
--Спокойно, Кузя, -- Слава ловко ножиком срезал ее с его ноги и вспомнил пиявок Средней Полосы, с которыми ему тоже приходилось иметь дело. Крови вытекло немного, но Кузя захромал. Вокруг себя они заметили во влажном тропическом валежнике еще несколько пиявок, которые довольно быстро стремились к ним, а поэтому мальчишки еще быстрее зашагали дальше.
--Может, пойдем берегом? – предложил Петя.
Берег был в сотне метров, но им пришлось продираться через такую чащу, что они опять все исцарапались, а Сергей по прозвищу Король и Шут взялся рукой за ядовитую лиану и просто взвыл от боли: вся ладонь опухла, а он тер ее и еще больше провоцировал боль. Наконец, вырвались на узкий в этом месте острова пляж, омыли раны в морской воде (Слава зло пошутил, что у них уже два инвалида) и пошли дальше, держась берега. Здесь скалы начали вздыматься еще в километре от восточной оконечности острова, и, в конце концов, четыре парня подошли к Птичьим Скалам, как их обозвал Петя, еще когда они стояли на Белой Скале и обозревали окрестности. Это был обычный птичий базар, каких десятки рассеяны по всем островам Индийского океана – такую колонию чаек они уже видели на Сейшелах. Здесь тоже было множество чаек, причем они вили гнезда в самых разных местах, как на скалах, так и внизу – почти у кромки воды. Из этого следовало, что четвероногих врагов у чаек на острове точно не было. Кроме чаек были еще какие-то другие птицы, но ни Петя, ни остальные не опознали ни одной, хотя Петя доказывал, что чайкообразные птицы покрупнее – это альбатросы. Скалы повсеместно оказались обгажены пометом. Колония при приближении людей всполошилась, вопли птиц, повторенные десятками тысяч глоток, оглушили мальчиков, но они, не обращая никакого внимания, начали собирать яйца – оливкового цвета, меньше куриных. Чайки летали над ними и орали, а Сергей все тер обожженную лианой правую руку – она местами покраснела, местами посинела, и его немного лихорадило. Собрали до трехсот яиц, наполнили ими колена бамбука, рубашки и футболки. Пару яиц Слава разбил и с недоверием рассмотрел их содержимое. Впрочем, оно почти ничем не отличалось от куриного. Потом Слава кивнул Сережкам:
--Сидите здесь! – а они с Петей, разувшись, начали подыматься на скалу. Сначала взбирались по крутой естественной дорожке, потом стали карабкаться – безо всякой страховки и страха (ибо для юности нет ничего невозможного). Гудели мухи. Жгло солнце. На всех карнизах и уступах также располагались кладки. Петя три раза наступил в них, и один раз чуть не слетел вниз, поскользнувшись, но Слава вовремя поймал его за руку. Так они взобрались метров на тридцать и тут же увидели удобный спуск с другой стороны – стоило ли корячиться? Вновь они увидели бескрайний океан с высоты десяти этажей. Птицы летали над ними и орали, а внизу Кузя и Сергей еще что-то собирали в гнездах. Слава поднял бинокль. На море ни паруса, ни единой точки надежды. – Петь, -- Славе стало не по себе, -- ты думаешь, мы отсюда выберемся?
--Должны. Нас же ищут?
--А если не найдут?
Петя почувствовал, что у него подгибаются ноги. Провести здесь – среди тысяч жгучих сороконожек и обжигающих лиан, орущих птиц и воняющего птичьего дерьма, чей запах напрочь отбивал всякое желание обедать – всю оставшуюся жизнь…
--Должны, -- повторил он еще раз, стараясь на сей раз убедить самого себя. – Мы здесь всего три дня…
--Но они ищут там, а мы – здесь. Сколько мы плыли на катере?
--Не помню. Я даже не могу сказать, с какой скоростью он плыл. С какой скоростью он может плыть. Мне рассказывали, когда мы еще садились в Сен-Дени, но я забыл, просто забыл и все. Я даже не могу сказать, в какую сторону мы плыли…
--Да, плыли мы вроде бы на восток, но когда этот м…б вырвал у меня руль, я думаю, он повернул куда-то в другую сторону. Ладно, чувак, не плачь. Что-нибудь придумаем. Идем, -- и Слава начал спускаться вниз с другой стороны. Здесь уже гнездились какие-то другие птицы – похожие на больших чаек, но с темной окраской и длинным клиновидным хвостом, а ближе к лесу расселись в одиночку, но иногда парами олуши – их Петя наконец-то узнал.
--Яичницы тут нам хватил надолго, -- сказал Петя, когда они подходили к Кузе и Сергею, -- надо сюда прийти всем завтра и набрать, кто сколько унесет – на неделю хватит.
Кузя в их отсутствие умудрился схватить чайку, но она исхлестала его по лицу крыльями и вырвалась. Сергей по прозвищу Король и Шут мучился от боли, вся правая рука до локтя покрылась волдырями.
--Потом будем охотиться за птицами. Нам нужно мясо, на яйцах и бананах долго не проживешь, -- Слава собрал свои колена бамбука с яйцами, завернул их в Машину куртку. – Пора домой.
Сергею дали копья, а сами со свертками, полными яиц, побрели вдоль берега к стойбищу.

У ручья их встретил Игорь:
--Докладываю – никаких происшествий. Только Мырзя и твоя Вера поцапались, даже не понял из-за чего.
--Они-то из-за чего? Я понимаю, когда парни дерутся, но бабы…
--Потом, Ксюша распапахала себе губу о бамбуковый стакан, но кровь остановили. Наловили рыбы, вон – висит, сушится. И еще я заставил, чтобы выкопали яму у леса, куда мы в сортир ходим, для объедков, потому что сюда повадились черные муравьи и укусили, с..и! меня за я..., -- он сам заржал. – Я одного потом пытал на огне.
Все тоже засмеялись.
--А эти… которые нас спасают?
--Никого! Недавно видели далеко-далеко самолет, но он летел слишком высоко. Орали, орали – ничего!
--У нас один раненый.
--О! Чего это у тебя?
--Взялся за лиану. Парни, в лесу хищников нет, но надо быть осторожнее.
Они подходили к стойбищу. Ксюша и Маша выбежали им навстречу. Юда ждала своего у палатки. Ксюша, как всегда расплакалась, — в отсутствие ее любимого, ее обидели, пусть даже это сделали не люди, а вещи, и никто не пожалел. Петя сгрузил ношу, но все-таки разбил пять-шесть яиц, и тут же обнял свою девочку, которая сразу же повеселела и стала рассказывать ему о крабах – их целое нашествие произошло ближе к полудню (об этом Игорь в борьбе с муравьями как-то позабыл). Крабы – пальмовые воры во время отлива вылезли на берег и направились к пальмам, а один добрался до лагеря и похитил кусок банана, который только что положила рядом с собой Вера. Крабов стали ловить, но мало кто умел это делать, и к старым ранам и шрамам добавились новые. Семь крабов все-таки поймали и зажарили.
Маша ужаснулась при виде руки Сергея. Он еле-еле дотащился до своей палатки и упал там на пальмовые листья. Рука опухла, а его самого лихорадило.

Пиршество с разнообразными блюдами, шутками и ржанием заняло весь вечер. Сергей, которому немного полегало, особенно, когда он промыл несколько раз руку чистой водой из ручья, полулежал у огня и слушал через наушники своего неизменного Короля и Шута. Петя взял у него одно «ухо», приложил к своему и вскоре спросил:
--У него их что – два?
--Да.
--И оба возбудились? Ха-ха-ха!!!
Тогда Слава нашел выход: он взял довольно крупную раковину особой формы и вставил туда наушники от мр-плейера. Стало слышно всем:

Тощий месяц по небу плывет.
Дед в огороде самогонку пьет.
Мысли гложат его,
Вспомнил он сынка своего.

С младенцем им увы не повезло —
Родился двухголовым, как на зло.
Жена сына взяла,
И в лес его унесла.

Ах, зачем позволил жене
Погубить такого младенца?
Был бы парень умнее вдвойне
На радость мне!

Кричала баба: твой пацан — урод!
Что подумает о нас народ!?
Тут дед слезу уронил
Выпил, снова налил.

Ах, зачем позволил жене
Погубить такого младенца?
Был бы парень умнее вдвойне
На радость мне!

Старуху начал он свою бранить.
Затем приспичило ему отлить.
Грозно дед смотрел на свои
Две больших, мощных струи:

Ах, зачем позволил жене
Погубить такого младенца?
Был бы парень умнее вдвойне
На радость мне!

--У тебя надолго еще хватит батареек? – спросил Игорь.
--Дней на десять.
--Скучновато. Эй, Ботаник, рассказал бы чего-нить.
--Я недавно нашел в Сети такой классный рассказ – на одном из форумов. Предупреждаю, мата много. В общем, сделали у нас в СССР в 1945 году ядрённую бомбу. И решили ее сбросить на США. А в США тоже сделали ядрённую бомбу и тоже решили ее сбросить, только на нас. Наши летчики – Покрышкин и еще кто-то – прицепили ядрённую бомбу к самолету и полетели на США. А американцы тоже прицепили ядрённую бомбу к самолету и полетели на нас. Только американские летчики были п…ы. И вот почему, -- Петя, когда рассказывал какую-нибудь историю, перевоплощался в Геродота и воздевал палец к небу. – Если у нас скинут бомбу на Кремль, погибнет все Советское правительство, и по всей стране мужики скажут: «Во, п…ы!» А они п…ы и есть! Летят они навстречу друг другу и встречаются над Японией. И видят друг друга. И американцы спрашивают наших: «Вы куда эту ядрённую бомбу заху…ь хотите?» Наши отвечают: «На Японию». И сами спрашивают. А те говорят: «И мы хотим заху…ь на Японию». «Ну так давайте, вы первые». «Нет, вы». Спорят. А тут американцы обнаружили, что у них топлива уже нет ни х…я. И решили заху…ь на первый попавшийся город. А первый попавшийся город был Хиросима. И заху…и. А там японцы говорят тут же: «Во, п…ы!» А они п…ы и есть! А тогда наши хотели лететь дальше – на Америку, но видят, тоже топливо кончается, и решили заху…ь на первый попавшийся город. А первым попавшимся городом были Нагасаки… В общем там целый рассказ. Вернемся, дам скачать.
Но Петин рассказ не произвел на слушателей должного впечатления. Все устали (Слава еще утром решил обставить развод Игоря и Мары и его новый брак особыми церемониями, но обо всем забыл, Совет сегодня не собирался, и Игорь получил Мырзю явочным порядком), зевали, а Кузя заметил:
--Такая вот… эта… альтернативная история.
Игорь же повернулся на локте к Пете и тоже заметил:
--Сталин твой м…б!
--Сам ты м…б! – ответил на это Слава. – Он войну выиграл.
Мальчишки, лежащие или полусидящие вокруг костра, с минуту думали, стоит ли из-за Сталина набить друг другу морду, но накопившаяся усталость взяла верх. С шелестом набегали волны на берег.
Все они почти одновременно позасыпали, опять не выставив никакого дозора. Костер вскоре потух, и ничто не могло бы указать на их местонахождение вновь пролетевшему над островом, только на гораздо большей высоте, вертолету британских спасательных служб, чей летчик получил задание остров, но в тот же день поругался по радио с женой и со злости замотал задание: пролетел над островом в ночное время, направляясь из района поисков на Кокосовые острова и отметил в поисковом отчете, что там ничего не обнаружено.

Главы с первой по третью: http://slil.ru/25043437 (будет висеть месяц).

ВЛАДИМИР пишет:

Тощий месяц по небу плывет.
Дед в огороде самогонку пьет.
Мысли гложат его,
Вспомнил он сынка своего.

С младенцем им увы не повезло —
Родился двухголовым, как на зло.
Жена сына взяла,
И в лес его унесла.

Ах, зачем позволил жене
Погубить такого младенца?
Был бы парень умнее вдвойне
На радость мне!

Кричала баба: твой пацан — урод!
Что подумает о нас народ!?
Тут дед слезу уронил
Выпил, снова налил.

Ах, зачем позволил жене
Погубить такого младенца?
Был бы парень умнее вдвойне
На радость мне!

Старуху начал он свою бранить.
Затем приспичило ему отлить.
Грозно дед смотрел на свои
Две больших, мощных струи:

Ах, зачем позволил жене
Погубить такого младенца?
Был бы парень умнее вдвойне
На радость мне!

Музыкальная тема вот этого очень хорошо подходит для сцены потери Петей невинности в Воронеже.

Скачать здесь: http://www.zaycev.net/pages/203/20385.shtml

Den пишет:

Максимум. Основные силы спасателей через сутки.

А расстояния вы учли? Это ведь не в Балтике вылавливать?

Виталий — "Вот тут Вы и не правы! Его папаша служит в охране президента РФ." — ну значит

вышеназванное охраняет ...

А дочки Абрамовича среди них нет ?!

Магомед пишет:

А дочки Абрамовича среди них нет ?!

Чего нет, того нет.

А что? У Абрамовича есть дочка?

КАРТА КИНДЕРРЕЙХА, СОСТАВЛЕННАЯ ПЕТЕЙ НА ПОСЛЕДНЕМ ЛИСТКЕ БЛОКНОТА:

ВЛАДИМИР, или кидайте на другой обменник, или хоть архивируйте, плиииз!

Ув. Кролик, скачали? Могу выслать на ящик.

ВЛАДИМИР пишет:

А расстояния вы учли? Это ведь не в Балтике вылавливать?

При чем здесь вылавливать? Я вам сказал через сколько спасатели будут на месте аварии.

ВЛАДИМИР пишет:

Ув. Кролик, скачали? Могу выслать на ящик.

скачалось, седня слил добр

Владимир — А кого на карте уже похоронили , на северном берегу у Птичьих Скал ?

Магомед пишет:

А кого на карте уже похоронили , на северном берегу у Птичьих Скал ?

Это видать следующие главы...

Den пишет:

Я вам сказал через сколько спасатели будут на месте аварии.

Т.е. прилетят самолеты и спустят спасательные лодки?

Магомед пишет:

Владимир — А кого на карте уже похоронили , на северном берегу у Птичьих Скал ?

Нет, гнемного поинтригую.

krolik пишет:

скачалось, седня слил добр

У меня тоже этот "слил" вечером почти не работает.

ВЛАДИМИР пишет:

Т.е. прилетят самолеты и спустят спасательные лодки?

Коллега по вашему сколько судов находится одномоментно в Индийском океане? И какая у них скорость? Или СОС вчера выдумали?

Den пишет:

Коллега по вашему сколько судов находится одномоментно в Индийском океане? И какая у них скорость? Или СОС вчера выдумали?

Это я все знаю, но район крушения (см. карту, но не Петину!) — один из самых малопосещаемых (см. радиосводку). Так что скорее всего, долетят первыми самолеты.

Кстати, каков именно предел скорости у спасательных судов? ЕМНИП не более 80 км/ч.

Наткнулся на Озоне:

http://www.ozon.ru/context/detail/id/1904915/

Ну это все-таки для более младшего поколения.

А игра на базе КИНДЕРРЕЙХа будет включать много еще чего другого (эротического в т.ч.)

Я ведь на самом деле тянул жребии за моих героев — так и получилось все, как описал!

Начало четвертой главы:

По селу промчался слух,
Будто деду кузнецу
Ночью выпустили дух,
Дав кувалдой по лицу
Трудно узнать было его
От головы
Не осталось ни чего

Разбирая свою печь
Кузнец за дверью увидал
Панцирь, латы, шлем и меч.
Драгоценным был металл
Он о таком не думал не гадал,
А его ученик
Рядышком стоял

Знать о находке моей
Не должен ни кто из людей
Из людей...

Чтобы людям ничего
Ученик не рассказал,
Задушил кузнец его
И в доспехи заковал.

Туркам кузнец рыцаря продал,
Был очень рад, денежки считал.

Но очнулся ученик
У султана во дворце
Вспомнил парень в тот же миг
О мерзавце кузнеце.

Латы прочные не снять
Чувство мести сердце жгло
Из дворца ему бежать
Только чудо помогло

Вряд ли бы кто мог
Представить хоть чуть-чуть,
Как был непрост
Его обратный путь.

По селу промчался слух,
Будто деду-кузнецу
Ночью выпустили дух,
Дав кувалдой по лицу.

Прошло около недели. Они потеряли счет дням, и только однажды Петя чисто теоретически спросил: «А какое сегодня число?» Все замерли в недоумении, и только Маша воскликнула: «Часы!» и бросилась к завернутому в то же самое тигровое полотенце у Камня Совета имуществу. И тут произошло нечто невероятное: четыре пары часов, сохранившиеся у детей, и долго уже лежащие без всякого употребления, показывали не только разное время, но и разные даты: одни – 20 августа, а другие даже 22-е. Их вертели, пытались завести и еще больше сбились с линии времени. Дима сказал, что это от воды, но Петя вспомнил, как они еще на Реюньоне никак не могли привыкнуть к новому часовому поясу, а потом, по мере того, как корабль плыл на восток, им говорили, что надо переводить часы при пересечении новых часовых поясов, но они не заботились об этом. Он даже напомнил, что матросы Магеллана, которые вернулись в Европу, вернулись, обойдя весь Земной Шар, на день позже, чем у них было на бортовом календаре. После долгих экспериментов и исследований, часы оставили в покое и забросили – их жизнь уже подчинялась совсем другим ритмам. Вставали ближе к полудню, завтракали, мальчишки шли за едой, а девчонки прибирались в лагере, потом общий обед, вечерние развлечения (Слава нашел совершенно засохший кокосовый орех размером с небольшой футбольный мяч, и они играли им в волейбол), вечером купание, ужин и сон, хотя они редко засыпали до полуночи, и даже глубокой ночью со всех сторон раздавался визг, слышались препирательства, рассказывали анекдоты, пару раз едва не подрались (опять Игорь со Славой). Но у Игоря 25 августа должен был случиться 16-й день рождения (его он предполагал отпраздновать тут же по сходу с трапа самолета в Шереметьеве, куда их должен был доставить рейс с Бали – конечного пункта круиза). Он решил через три дня его отметить, но в тот день случился первый мощный ливень за все время пребывания их на острове.
Ливень шел с северо-востока – там все небо стало не просто черно-синим, а совершенно неописуемого цвета, как иногда бывает в детских сетевых играх, хотя еще каких-нибудь четверть часа до того залитое солнцем небо блестело голубиной. Первой эта заметила Мара, которой Мырзя делала сложную прическу как у белокурой девушки из Guild wars. Она сидела лицом на север и сначала поразилась резкой перемене в цвете неба, а также дышащей в лицо прохладе. Это случилось после обеда, когда все дети валялись в разных местах лагеря и занимались самыми разнообразными делами: Эндрю, Вадик, Юда и Кузя играли микроскопическими картами, которые Кузя наделал из обложки Петиного блокнота и сам разрисовал, Петя помогал Ксюше построить песочный замок у самой воды, Маша и Вера плели новые циновки из пальмовых листьев, Сергей КиШ, чья рука мало-помалу зажила, но лихорадка не оставляла уже несколько дней, лежал в тени, погруженный в «Русский харкор», Дима ел вяленую рыбу (не было веревок для ее сушки, но они придумали расположить между двумя ветками тонкую крепкую палку, на которую нанизали за жабры штук двадцать рыбин), а Слава и Игорь плескались с Валей в море. Не все сразу услышали Марин возглас, но когда все наконец-то сбежались к дымящемуся костру, ветер уже бешено трепал верхушки пальм и с каждой секундой усиливался. Петя схватил полотенце, в которое были завернуты их вещи, а остальные стали лихорадочно собирать все, что валялось по всему лагерю – девчачьи заколки, раковины, фотоаппарат, рыбу. Свист ветра будто приближался к ним, по всему морю вздымались фиолетовые волны, а через минут пять на пляж и джунгли вокруг обрушились потоки воды. Это нельзя сравнить со скучными и малохольными европейскими дождиками, это было похоже на то, как будто в небе вылетало дно колоссального аквариума, и все его воды обрушились вниз. Мало того – в акваторию между рифом и их берегом ударила километровая молния. Если бы кто-нибудь их них в этот момент находился в воде, он погиб бы. А ведь у Пети мелькнула мысль переждать ливень именно в воде (все равно мокнуть), спрятав куда-нибудь пожитки, но он просто не успел этого сделать – настолько неожиданно примчался ураган. Валя выскочила из воды за минуту до удара молнии. Вихрь повалил бамбуковые палатки, и за какие-то считанные минуты дети промокли до нитки. У метеозависимой Маши мутило голову – столь велик оказался перепад давления. Потоки воды мчались из леса, неся с собой ветки, дохлых насекомых, сор, умершие цветы, мелкие камешки. Слева ручей вышел из берегов, но его журчание заглушали удары грома, следовавшие с пятиминутными интервалами. И каждый удар предваряла молния. Божество Индийского океана бушевало всерьез, и нигде нельзя было укрыться от потоков воды и порывов ветра: меньше всего защиты давали курчавые пальмы. Дети сгрудились вокруг одной из них, и видели как очередной импровизированный ручей, огибающий розовый Камень Совета, уничтожил их очаг, где огонь уже перестал гореть после первой же порции ливня. Молния ударила куда-то в лес на острове, и вскоре там задымилось дерево, но погасло, столь обилен был дождь. Недаром индийцы изображали божество дождя – Кришну с фиолетовым лицом. Ксюша в какой-то момент поскользнулась, упала, и ей показалось, что поток воды уносит ее в море, но Петя схватил ее за рубашку, и прижал это маленькое существо к себе, и она едва не умерла от испуга и от иного чувства – желания вечно и безраздельно принадлежать своему спасителю, чья беловатая борода уже довольно сильно отросла (Петя принципиально решил не бриться – как Фидель Кастро – до того дня, когда их найдут, — так и решил войти в свою московскую квартиру на пятнадцатом этаже над Ленинградским шоссе с бородой – символом своей воли к жизни), слиться с ним в экстазе вечности (в этот момент она полюбила его).
Дождь быстро стихал – такие бури непродолжительны, но опустошения в лагере не поддавались учету. Под последними каплями, когда с того же северо-востока уже выглянуло вымытое свежее небо, они бродили по пляжу, искали пропавшие вещи, выжимали одежду (после очередного купания она вообще потеряла право называться одеждой: Машино платье вылиняло окончательно и вместо розового стало бледно-бледно желтым, а свитер Мары и спортивные штаны Юды унесло в море, и их так и не нашли). Слава с ужасом подумал, что та же судьба постигла лупу, которой они собирались вновь добыть огонь, но нет – Верка вынула лупу из своего лифчика и с торжествующим видом вручила Славе:
--Вот! Что бы ты без меня делал, пацан!
И Слава театрально пал на колени перед богиней семейного очага. Другая проблема состояла в том, что вокруг не было ни единой сухой веточки, так что разведение огня отложили до вечера, и стали вместо этого чинить палатки. В одну из них поток воды из леса занес целый комок термитов, и Игорь, который еще с детства терпеть не мог муравьев и убивал при всяком удобном случае, терпеливо передавил их камнем. Зато шквал сломал несколько пальм, и их стволы притащили к лагерю и приспособили для строительных работ. Предложение Игоря построить общий большой шалаш вновь отвергли, но стволы удачно вкопали в землю и прикрепили к ним длинными и гибкими ветками новые стволы бамбука. Петя во время очередного похода в Ближний Лес обнаружил за зарослями жесткой голубоватой травы, произрастающей прямо на песке множество деревьев с розетками колючих лентовидных листьев, в центре которых сидели плоды, похожие на ананасы. Если бы он не видел ананасы на рекламных проспектах, он решил бы, что это они и есть. Сбегав к лагерю, он разрезал один плод ножиком и обнаружил внутри мясистую часть вокруг нескольких темных семян. Петя так и не смог определить, что это за дерево, но начал собирать плоды, а Ксюшу, которая ему помогала, неожиданно укусила небольшая ящерица, спрятавшаяся в ветвях дерева (оно именовалось панданусом). Когда Петя зализывал ей ранку, раздались громкие крики со стороны Северного мыса. Слава и Игорь, которые пошли туда, чтобы набрать новых раковин (Сергей по прозвищу Кузя умудрился во время бури наступить именно на то место возле Камня Совета, где они сложили свои раковинные запасы, отпрянул, перецепился, затоптался и передавил половину), и обнаружили, что на другой берег мыса волны выкинули гигантскую зеленую морскую черепаху: они просто не поверили своим глазам, настолько она была велика – лежала на спине и дрыгала ногами. Дети забыли обо всех бедах и прибежали туда – за полкилометра от лагеря. Триста килограммов – не меньше! весила черепаха, вокруг которой уже ходили Игорь и Слава и примерялись, как ее тащить к лагерю.
--Народ! – Слава был восхищен, почти как Петя в глубине тропического леса. – Живем! Это же деликатес. На неделю всем хватит! – Тут черепашья голова высунулась и едва не укусила его за руку. – Нож! У кого нож?
Петя подал ему Кузин ножик. Слава ловким движением резанул по шее черепахи, и хотя ножик явно не годился для разделки туши, пилил несколько минут, пока черепаха не замерла.
--Ой! Зачем вы ее убили? – Маша чуть не плакала, стоя в отдалении, а Ксюша в порыве любопытства трогала плоский панцирь черепахи.
Слава посмотрел на нее, как на полоумную (он и забыл, что на свете есть вегетарианки). Собственноручно прошлой осенью он пристрелил на берегах Байкала из папиного ручья лося, и никогда не испытывал угрызений совести, отнимая чужую жизнь для собственного насыщения. Кровь черепахи текла на песок, а Слава уже начал распределять остальных детей вокруг черепахи. Они с Игорем, а также Петя и Кузя должны были тянуть за передние ноги, а остальные одиннадцать человек – толкать сзади. Хотя Эндрю состоял в каком-то британском обществе защиты животных, он тоже не испытывал никаких комплексов и первым стал толкать. Ему помогали другие.
--Машка! Давай, помогай! – кричал Слава, изо всех сил дергая черепаху за правую переднюю лапу.
--Нет! Я не могу!
--Ну и дура! Обещаю: не дадим ни кусочка.
--А я и сама не буду!
--Дура! Психичная! Нет, лучше с кем-нибудь потерять, чем с такой … найти. КиШ! Быстро заставил ее! Резко!
Сергей по прозвищу Король и Шут на минуту оторвался от черепахи, но по лицу Маши (немного жидковатые волосы, особая лепка скулы, характерная для девушек из Заволочья) было видно, что ничто ее не заставит. Он махнул рукой:
--Я за нее буду тащить.
--Б…ь! Тогда все слышали: Машке не даем ни кусочка. Кто даст – я тому набью морду.
--А может ее лучше здесь разрезать, чем тащить как ослы? – предложил Игорь.
--А панцирь? Он нам все равно понадобится.
Четырнадцать человек час целый тащили гигантскую черепаху к лагерю, устали как собаки, обливались потом, а потом все, кроме Маши, которая ушла, обиженная, к ручью и села на камушек, бросились в воды океана. Петя и Игорь вынырнули нос к носу, и Петя, отфыркиваясь, сказал:
--Если бы найти на острове подходящую пещеру…
--Я тоже об этом думал. Но мы должны оставаться на берегу. Эти м…ки нас хоть когда-нибудь найти должны, а в джуглях х…й нас найдешь.
--А если нас вообще не найдут, -- Петя будто хотел это самое накаркать.
--Молчи, гад! Вот тогда и будем искать пещеру. Тебе на могилу!.. Нет, тогда я первым делом убью Мента – это он виноват во всем.
--Да ну! Забудь. Ты сам-то катер водить умеешь?
Слава не ответил. Не хотел ронять свой авторитет Главного.

Замеченная опечатка:

Петя и Игорь вынырнули нос к носу, и Петя, отфыркиваясь, сказал:
--Если бы найти на острове подходящую пещеру…
--Я тоже об этом думал. Но мы должны оставаться на берегу. Эти м…ки нас хоть когда-нибудь найти должны, а в джуглях х…й нас найдешь.
--А если нас вообще не найдут, -- Петя будто хотел это самое накаркать.
--Молчи, гад! Вот тогда и будем искать пещеру. Тебе на могилу!.. Нет, тогда я первым делом убью Мента – это он виноват во всем.
--Да ну! Забудь. Ты сам-то катер водить умеешь?
Слава не ответил. Не хотел ронять свой авторитет Главного.

Правильно:

Петя и Слава вынырнули нос к носу, и Петя, отфыркиваясь, сказал:
--Если бы найти на острове подходящую пещеру…
--Я тоже об этом думал. Но мы должны оставаться на берегу. Эти м…ки нас хоть когда-нибудь найти должны, а в джуглях х…й нас найдешь.
--А если нас вообще не найдут, -- Петя будто хотел это самое накаркать.
--Молчи, гад! Вот тогда и будем искать пещеру. Тебе на могилу!.. Нет, тогда я первым делом убью Мента – это он виноват во всем.
--Да ну! Забудь. Ты сам-то катер водить умеешь?
Слава не ответил. Не хотел ронять свой авторитет Главного.

Окончание четвертой главы:

Тем временем Мырзя выловила плавающую здесь со времен бури расческу (единственную на все детское сообщество! – кроме ежика, из которого уже выпали почти все иголки)
--Поздравляю! – улыбнулся Сергей по прозвищу Король и Шут.
--Еще бы! Если бы мы потеряли еще и расческу, я бы повесилась. Прямо на той пальме.
--Вот как мало надо девчонке…
--Нет, мне надо много, -- Мырзя лежа покачивалась на волнах. – Я бы хотела, чтобы у меня тут – на этом острове – была вилла. И я бы пила кофе – на веранде… Мальчишки, тут кофе растет? Я бы сварила в раковине.
--Не знаю…
--Так вот: я бы сидела на веранде, пила кофе, -- ее лицо стало таким манерным-манерным (она и прошлой зимой, когда на каникулах их класс ездил на экскурсию в Санкт-Петербург, ей так понравился Юсуповский Дворец, что она заявила, что не прочь в нем жить: вот так все мы в юности мыслим себя в будущем минимум генералиссимусами и дочерями графа).
Черепашьего мяса, конечно, вышло не три центнера, а гораздо меньше – много лишнего веса ушло на панцирь и прочие отходы (Петя хотел снять шкуру с черепашьих ног, промыть и сделать хоть какие-нибудь мешочки, но вся эта кровавая возня заставила его отказаться от затеи – отходы от разделки черепахи Игорь и Кузя относили и закапывали далеко от лагеря), но все-таки прекрасное черепашье мясо задымилось на палочках над разведенным костром, когда на небе загорелись первые звезды, и уже почти ничто не напоминало о пролетевшем урагане. Дети сидели вокруг и пиршествовали, запивая мясо кокосовым «лимонадом».
--Тут центнер мяса, -- оценил на глаз Петя. – Мы ж это все не сожрем за раз! Сколько килограммов на одного человека? Слав, давай все-таки Машке дадим…
--Ни за что! Я скорее закопаю в могильник, чем ей дам. Тоже мне…
Сергей по прозвищу Король и Шут доел свой кусок черепашьего мяса, потом пошел к ручью, где все еще сидела расстроенная Маша, и что-то ей говорил, а она все сидела, пригорюнившаяся. Если бы Сергей понес ей черепашину, Славе пришлось бы его избить, но Маша сама не желала есть то, что еще несколько часов назад жило и двигалось.
--Всего мы все равно не съедим, -- Игорь напомнил, как они ходили всей компанией за птичьими яйцами, набрали огромное количество, но через дня четыре оставшиеся не съеденными яйца испортились, их пришлось, как во времена Великого Кризиса 1929 года, выбрасывать в море, а сами они целый день поголовно (кроме Вадика, у которого желудок оказался как топка) мучились животами и просиживали в кустах друг напротив друга часами. – Надо как-то хранить продукты. Надо…
--…купить холодильник, -- подсказал Вадик.
--По морде ему за такие советы! – Слава заржал.
--Соль! – Петя даже хлопнул себя по голове: как эта простая мысль не пришла ему в голову раньше!? – Индийский океан самый соленый. Если мне не изменяет память, на каждый литр морской воды приходится 36 граммов соли. Надо выпаривать воду в раковинах, собирать соль и солить.
То, что они все до сих пор ели без соли, как-то никто не замечал: вообще все стали удивительно непривередливы в быту и еде
--Хм, попробуем завтра.
--А как ты собираешься солить яйца? – поинтересовался Игорь.
--Нет, туда придется таскаться через день. Пойдут завтра со мной Кузя, Дима и Эндрю. А ты, Петька, тут сиди и выпаривай соль… Что ж эти козлы нас не находят?!
Эндрю мало-помалу освоился в обществе наших детей. Девочки ему все-таки не досталось, но он, похоже, не чувствовал себя чем-то обделенным и переживал это куда легче, чем Дима, которого Валя продолжала игнорировать, и они спали в одной палатке, прижавшись к противоположным стенам, а овладеть ею насильственно у Димы не хватало духу. Зато Валя стала проявлять интерес именно к Эндрю, особенно после того, как Вадик стал «учить» Эндрю русскому языку: он вспомнил все матерные слова, какие существуют в нашем языке и уже просто не умещаются в китайском словаре, и присвоил эти названия окружающим предметам и явлениям, а затем научил этому Эндрю. И Эндрю стал пытаться соответствующим образом говорить по-русски. Сначала все ржали, но потом Слава сжалился, дал хорошую затрещину Вадику (он был по натуре суров, но справедлив) и поручил Маше и Вале научить Эндрю хоть немного говорить по-русски. Маша была очень довольна возможностью пообщаться «с носителем языка», хотя Эндрю, конечно, говорил не на «оксфордском» диалекте английского, на котором составляются англо-русские словари, и потом изучающие выглядят в англоязычных странах как академики в пивной, и исправил некоторые ее неправильные произношения. В целом Эндрю не представлял особых проблем для Сообщества: он ни с кем не ссорился, выполнял все приказы и общие решения, но все равно тоскливо смотрел на горизонт, где не появилось за все это время ни одного корабля.
А вот с Димой пришлось однажды изрядно повозиться. Было уже за полночь, дети разбрелись по палаткам, лагерь стал затихать. Петя лежал в их с Ксюшей палатке пятками наружу (не помещались) и смотрел сквозь просветы в пальмовых листьях на лунный свет, а Ксюша, сидя рядом, как домашний котенок мурлыкала о том, как она однажды разбила какой-то девчонке-однокласснице нос, а девчонка в ответ разбила ей лоб. Она уже ничуть не стеснялась Петю, и его джинсовая рубашка служила ей подстилкой, а трусики она вывешивала снаружи, как флаг. Послышались торопливые шаги, и в палатку заглянул Игорь.
--Ты чего? – Игорь попытался заслонить собой Ксюшу.
--Димка пошел топиться.
--Что? Сейчас я! – Петя выскочил, запутался в своих трусах (они тоже с каждым днем все более приходили в негодность, и он подумал, что через какое-то время им придется вообще отказаться от одежды, либо делать таковую из банановых листьев), чуть не упал, но побежал за Игорем. Славы не было в лагере (он отлучился в близлежащий лес по очень большой и долгой нужде – еще сказывались протухшие яйца), и они с Игорем бросились спасать самоубийцу вдвоем.
--Ко мне только что Валька прибегает, -- торопливо рассказывал Игорь, -- и кричит, что Димка пошел топиться. Дурак!
--Вон он! – Петя не успел одеть трусы, но успел надеть очки и заметил впереди в воде темную фигуру. Отмель тянулась до самого рифа, и можно было прошагать не меньше километра, прежде чем вода могла потопить человека, даже 158-сантиметрового роста. Дима шагал вперед к рифу. Игорь и Петя бросились в воду и погнались за ним.
--Стой!! – заорали они в один голос, но Дима зашагал еще быстрее. Погоня длилась минут пять, за которые Дима углубился в воду метров на сто, а вода дошла ему ключиц. Петя и Игорь его все-таки догнали, схватили, повалили, и он едва не захлебнулся (впрочем, на это он и рассчитывал, потому что тут же перестал двигаться и обрел беспомощность трупа) и потащили назад.
--Дурак, ты, Димка, -- приговаривал Петя. – Из-за бабы… Ты думаешь, у меня все так хорошо получалось в жизни? Думаешь, меня не дразнили отсталым ботаником?
--Да ты и есть отсталый ботаник, -- подтвердил Игорь и прыснул (они, не сговариваясь, разыгрывали перед Димой спектакль, в котором оба хотели выглядеть шутами, лишь бы он отвлекся от мрачных намерений и почувствовал, что мир вокруг прекрасен и разноцветен, и даже если ты всего лишь наделен ногами, руками, здоровьем и воображением, этого уже достаточно для счастья в мире, где тысячи подростков, больных ДЦП, еле ползают без инвалидных колясок, а по телевизору собирают средства для лекарств детям с доверчивыми и ни в чем не виноватыми глазами, больным лейкемией).
--Ну вот – видишь, -- Петя кивнул на Игоря. – А однажды одна девчонка (только-только с ней познакомился) из девятого класса – на первое мая – назначила мне свидание, от скотина! – на Домодедовской – на другом конце города. Дескать, она там будет и хочет со мной там погулять. Я как дебил туда приехал (цветочки ей еще купил) и как идиот простоял – прождал полтора часа: у нее мобильник все отвечал, что «вне зоны действия сети…» — как будто она еще в метро едет. Ну я прождал, а потом швырнул букет и поехал домой: за мной чуть милиционер не погнался – букет упал к его ногам, -- Петя тоже прыснул. – Так я простудился и отлежал с температурой неделю. Вот такой май получился! Думал, просто побью ее и все. А потом встречаю ее с ее парнем – старше меня и – увы! – красивее…
Петя подумал, что за последний год он, действительно, превращается в ботана – слишком много читает и вообще заучился и почти ни с кем из девчонок не знакомился и редко встречался с друзьями. Вот Слава как-то удивительно совмещает все – и отличник, и все остальное успевает (и еще на секцию карате ходит). А ведь в тринадцать лет Петя нравился прекрасному полу и еще не носил очки. Он поймал себя на мысли: «Хорошо, что я оказался здесь» и немного испугался ее смелости – неужели, когда придет помощь, он не захочет подниматься по трапу спасательного катера, а с Ксюшей скроется в джунглях?
--А меня однажды парень постарше заманил в подвал и издубасил из-за девчонки, -- продолжал Петю Игорь. – Потому я и пошел на бокс. Да не бойся, мы Вальку тебе за косы притащим. Ей Мырзя что-то ужасное на башке соорудила.
--Это из сетевой игры Guild wars, -- заметил Петя. – Я тоже пробовал играть.
Диму вытащили на берег и уложили. Он плакал. Ксюша и Мырзя уже все рассказали подошедшему Славе. Слава подошел к Диме:
--Ну, мужик, жив?
--Надо его отнести в его палатку, и пусть кто-то дежурит, -- это говорил Петя, и тут вдруг заметил, что он без трусов. Петя в первую секунду подумал, что потерял трусы в океане, но Ксюша, смеясь, размахивала ими, сидя у входа в палатку в отблесках потухающего костра. Потом Слава взял Валю под руку и пошел с ней к ручью, а Игорь позвал в другую сторону Мырзю. Петя остался у всхлипывавшего Димы один.
Слава строго смотрел на Валю. А она потеряла привычное самообладание (Игорь как-то сказал, что она «нышковая», как говорят у них на Украине – совершенно непереводимое по-русски выражение).
--Валя, -- начал Слава и не знал, что сказать. – Валя, ты видишь, что получается. Из-за тебя парень чуть не утопился.
--Слава, -- к Вале все-таки вернулось некоторое самообладание, хотя она тоже очень перепугалась, -- когда нас найдут?
--Не знаю, -- честно ответил Слава. – Может завтра утром, а может – никогда. Но я лично дохнуть здесь не собираюсь, и никому из вас не позволю.
--А зачем ты затеял все это с девчонками?
У Славы уже была готова целая защитительная речь (на случай, если те, кто их спасут, заинтересуются некоторыми подробностями их личной жизни на острове). Что иначе все просто перебили бы друг друга и изнасиловали девчонок, и что он лично никого ни к чему не принуждал – все согласились сами, а хаимочек – такой тихоня, а смотри ты! – они уже наверно с Юдой ребенка сделали, а они с Веркой вообще давно известны своей любовью всей школе-гимназии, включая педсостав, и их родители знали это, а папаша Славы, занимающий не самый последний пост в охране Президента, даже обещал устроить Веру в МГИМО. Но для Вали аргумент добровольности не годился, ведь получалось, что он ее сейчас заставляет быть с Димой…
--Я знаю, чего ты хочешь, -- Слава ухмыльнулся. – Так вот: ты можешь это. Петька против не будет – для него это будет очередной прикол. Но Димка… Не такой уж он и урод. Бывают такие хмыри. Да и ты – не Бритни Спирс.
Тут к ним подошла Мырзя:
--Славик, я с ней сама поговорю.
А у костра Диму держал за руку Эндрю, который все понял с первого взгляда и без перевода (так едва не ушел из жизни его двоюродный брат в Ипсвиче два года назад).
С тех пор они и подружились с Димой.

Другая история, менее трагическая, но более кровавая, произошла с Ксюшей. Однажды она напросилась пойти вместе с собирателями яиц к Птичьим скалам. Слава махнул рукой, но дал понять Пете, что он будет в случае чего ее нести на руках сам. Ксюшины ножки обернули джинсовыми обмотками, и они отправились тем же путем – вдоль южного берега. Но на беду Ксюше очень понравился яркий цветок на кромке леса – она побежала туда, но из-под цветка выскочила змея. Ксюша упала и порезала ноги на икрах о какие-то листья с острыми краями. Змея ее не укусила, так как сама спасалась бегством, но Петя пережил минуту ужаса: он представил, как умирает маленький любимый человечек, а он ничего не может сделать. Ничего. Ксюше промыли раны морской водой, и тут мнения разделились: хотя они отдалились от лагеря уже на километр, Слава требовал немедленно отправить – точнее отнести на руках – на Петиных руках – Ксюшу в лагерь, а Петя считал, что в этом нет необходимости. Наконец, Ксюша пришла в себя (она очень испугалась), и они продолжили путь, но Слава зарекся брать с собой в походы девчонок, хотя однажды они сводили всех на Белую скалу и показали панораму острова, а Петя сфотографировал (последние три кадра). Фотоаппарат уложили с остальными вещами в импровизированный пакет, свернутый из тигрового полотенца, и повесили его на пальму над Камнем Совета, а непромокаемую сумку приспособили для разных надобностей.
Черепаший панцирь Игорь с Петей вычистили от остатков черепахи, промыли, и Петя как алхимик стал колдовать – выпаривать в нем соль из морской воды – ее натаскали в коленах бамбука. Изведя множество хвороста, Петя все-таки выпарил воду из черепахового панциря – к нему еще три часа нельзя было прикоснуться – он обжигал руки, но соли получилось мало, и какая-то горькая. Куски черепашьего мяса все-таки засолили в больших раковинах, а потом повесили на дереве.

Еще одна замеченная опечатка (спасибо ув. Паше):

--Ты чего? – Игорь попытался заслонить собой Ксюшу.

Разумеется, не Игорь, а Петя.

Начало Пятой Главы:

Времечко настало, жить хреново стало,
Моряки твердили: "Дело — дрянь!"
Шли мы не по плану, верили обману,
И на корабле царила пьянь.

В трюмах споры, каждый вечер ссоры,
Если хочешь выжить – первым бей!
Голодно и тошно, травят, как нарочно,
Кормят, чем попало, как свиней!

Хей! Хей! Кто не трус, я тому отвечу!
Хей! Хей! Держим курс дьяволу навстречу!

Капитан в уюте прячется в каюте,
Мочится, наверное, тоже в ней,
К людям не выходит, за нос только водит,
А его приказы все глупей.

Это дело всем осточертело,
Недовольства много – целый пуд!
Видно капитану все по барабану,
В Тихом океане вспыхнул бунт!

Хей! Хей! Кто не трус, я тому отвечу!
Хей! Хей! Держим курс дьяволу навстречу!

Моряки с ножами к двери подбежали,
Голос из каюты прозвучал:
“Веселей ребята, наша песня — свята,
В бухту заходи, ищи причал!”

В эту же минуту ринулись в каюту
Моряки и замерли во мгле.
За столом сидело умершее тело,
Попугай бродил по голове!

Хей! Хей! Кто не трус, я тому отвечу!
Хей! Хей! Держим курс дьяволу навстречу!

И всё-таки попугай жив!

Пете приснился сон, что все вокруг – остров, другие дети, джунгли, попугаи и чайки – сон, и он проснулся в своей московской квартире: просыпается, встает, выходит в другую комнату, а там за столом сидят его родители и его двоюродная сестра Ира с тетей – и все они что-то празднуют. Но это был лишь сон, и Петя – как всегда – проснулся раньше других рядом с Ксюшиным сопением, полюбовался спящей девочкой, посмотрел на небо, сквозь просветы в пальмовых ветках, а потом вылез наружу и пошел по остывшему за ночь песку умываться в ручье. Вроде бы опять собирался дождь, и Петя отметил, что надо бы заблаговременно собрать все вещи и спрятать (куда?) Этот день он условно назвал первым сентября, потому что испытал этим утром почти атавистическое ощущение, что надо собираться и куда-то идти. Вчера у Сергея по прозвищу Король и Шут кончились батарейки мр-плейера, и отныне они только могли вспоминать любимые мелодии.
На утреннем берегу валялся принесенный течением чей-то шлепанец, а сама вода была в безветрие чудно как хороша – ее зеркальная гладь отражала весь остров и Петю, когда он подошел и посмотрел на свое отражение. На него смотрел белокурый хорошо загорелый парень в очках с небольшой беловатой бородкой, поджарый и мускулистый – ничего общего с домашним мальчиком, которым Петя иногда казался самому себе. Он подобрал шлепанец и пошел к лагерю. Игорь сидел и чистил древесной палочкой зубы (он где-то читал, что расщепленная древесина вполне может заменить зубную щетку):
--Что это ты принес?
--Вот – принесло течением.
--Еще кто-то потонул недалеко от нас.
--Могло просто смыть с палубы.
--И н…й нам он? Вот если бы пару смыло.
Когда все проснулись, дети по очереди примеряли шлепанец, но он был слишком большой. Слава с ругательством закинул его обратно в воду:
--Ты, Ботаник, думай, что собираешь на берегу. Вот если бы нам магнитофон выкинуло волной… Ладно, сегодня устроим девчачьи танцы. Когда вернемся от Птичьих скал.
Вера за завтраком стригла желающих (у нее в сумочке уцелели маникюрные ножницы – еще один бесценный предмет из их запасов). Петя подумал, не состричь ли бороду, но отложил на завтра.
В этот день Слава, Петя, Вадик и Дима пошли не южным берегом острова, а северным – Слава с удивлением вспомнил, что они еще ни разу не ходили по этому берегу острова, а там могло оказаться что-нибудь интересное. Они, взяв на дорогу по банану, дошли до Северного мыса, повернули на восток и пошли вдоль берега. Здесь остров омывался довольно мощным течением с востока, и в разных местах виднелись прибитые к берегу гнилые от морской воды стволы и потерянные кораблями вещи. Слава к своему удивлению – как во сне – обнаружил неожиданно совершенно целый, и даже чистый полиэтиленовый пакет. Все эти вещи приносились течением с востока, где в нескольких сотнях километров проходили важные морские пути и лежали Кокосовые острова. Полиэтиленовый пакет выстирали и взяли с собой – это была не слабая удача: у детей появилась большая сумка, в которую сразу могло поместиться десять килограммов бананов или яиц. Еще один шлепанец, но его тоже выкинули.
Вадик и Дима, рассмотрев немного выцветшее изображение на полиэтиленовом пакете, затеяли совершенно беспредметный в их положении спор о достоинствах немецких автомобилей. А Петя вдруг ни с того, ни с сего спросил:
--А как называется этот остров? – он не сказал «наш», потому что это было бы подсознательным признанием, что они никогда в жизни его не покинут, но здесь – на северном берегу – при виде полдюжины предметов цивилизации мальчишкам сразу же показалось, что вот-вот они найдут и людей – корабли или самолеты, регулярно наведывающиеся сюда.
--А это я у тебя хотел спросить, географ, -- Слава потрогал выброшенный на берег ствол дерева, но гниение древесины зашло уже слишком далеко, и в лучшем случае им удалось бы нарубить с него немного дров каким-нибудь каменным рубилом.
Но Петя, сколько не напрягал свою зрительную память, не смог вспомнить в акватории этой части Индийского океана ничего похожего на этот необитаемый остров. Кокосовые острова были больше и давно обитаемы, а остров Рождества располагался гораздо восточнее – почти у самой Индонезии – и тоже был обитаем.
--Знаешь что? – Пете стало немного не по себе от своего открытия. – Мне кажется, что наш, -- все-таки сказал это сакраментальное слово, -- остров не изображен на карте… Что он еще не открыт. Никем, кроме нас.
--Ну все… Пиши родакам! – у Славы опустились руки. Он ощутил, что все напрасно, и вся борьба за существование, понукание детей, мордобой – все это бесполезно, и они обречены оставаться здесь до самой смерти. А как они будут лечить болезни (вдруг у кого-нибудь схватит аппендицит)? Или принимать роды, если девчонки забеременеют?
--Да нет! – Петя стал сам себя опровергать, настолько ему не понравилась впечатление, произведенное его открытием на остальных трех мальчишек. – Этого не может быть. Индийский океан проплыли разные корабли тысячи, десятки тысяч раз. Его не могли не открыть. К тому же давно вся земля осмотрена из космоса..., -- но в его голосе не было уверенности.
--А как выглядеть может остров из космоса? – спросил Слава.
Петя вспомнил виденные в Интернете изображения Москвы из космоса, но ничего определенного сказать не смог. Дальше предметы цивилизации исчезли с берега, зато напротив седловины, делящей остров поперек на две возвышенности, и открывающейся сюда широким горлом, по которому в море вытекал еще один ручей, на пляже они заметили следы, напоминающие следы гусениц танков.
--Люди! – заорал Слава. – Сюда высаживались! Все, мы…
Но тут же осекся. Он увидел, кто оставляет такие следы. Это была черепаха, которая ползла к морю поперек их пути. Намного меньше той гигантской, которую они все еще доедали, причем это была, на сей раз, черепаха-самка, поскольку черепахи-самцы никогда не выходят на берег, а самки регулярно – обычно раз в два года каждая – откладывают яйца, преимущественно по ночам, так что ночью здесь была неплохая охота и собирательство. Славе все эти тонкости зоологии были в этот момент совершенно по барабану, он думал, как жестоко ошибся, поэтому схватил первый же камень и запустил в черепаху. Камень упал рядом, а черепаха спрятала конечности. И в этот момент Вадик схватил Славу за руку:
--Ты слышишь?
--Что!!! – испугался в первый момент Слава.
--Слушай, мне кажется, я слышал впереди собачий лай.
--Точно?
--Да.
Все стали вслушиваться, но кроме плеска волн и шума деревьев метрах в пятидесяти от берега ничего не слышали. Из четырех мальчишек только Петя захватил с собой копье – они (в виду того, что на острове не было хищных зверей, и похоже, вообще не было млекопитающих) перестали ходить с оружием, если только оно не требовалось для добывания яиц или рыбы; Игорь даже хотел сделать лук для охоты на птиц, но так и не собрался. Петя вставил в верхушку копья заколку для волос Юды, которую предварительно хорошо наточил о Камень Совета.
Решили идти дальше, и в полукилометре от ручья столь же неожиданно, как и многое в этот день, увидели полузатонувшую лодку, уткнувшуюся носом в песок.

Продолжение Пятой главы:

Решили идти дальше, и в полукилометре от ручья столь же неожиданно, как и многое в этот день, увидели полузатонувшую лодку, уткнувшуюся носом в песок. Это была длинная, но узкая лодка с высоким, немного загнутым кверху носом. Виднелось одно весло. Они бросились туда, но по пути внимательный Слава заметил, что на песке нет ни каких следов, даже черепашьих. В лодке лежало второе весло, виднелся новенький блестящий топор и еще какие-то пожитки, а также большая пластмассовая бутыль. Вода заполняла лодку наполовину – очевидно, она дала течь, и вряд ли на ней можно было пускаться в плаванье. К тому же размеры лодки удивляли – неужели на такой хрупкой долбленке, правда, с высокими ботами, можно пускаться через океан. Все они знали, что до ближайшей земли минимум несколько сот миль. Подойдя к самой лодке, они увидели хозяина: он лежал по правому борту в воде, на самом дне, потемневший, а слабое придонное течение понемногу сносило его от лодки и снесло уже метра на два. В прозрачной воде можно было даже различить, что у него кинжал на поясе. Вадика стошнило, и он стал блевать прямо на песок, не сдерживаясь. Слава отвернулся. Петя старался не смотреть на погибшего, но заглянул в лодку. Они не успели даже обменяться мнениями о том, что здесь могло произойти, как ситуация резко изменилась: сзади они услышали слабый топот и тяжелое дыхание какого-то зверя. Это была собака, пегая, крупная, вислоухая, но с примесью европейских овчарок (это Слава – сам собаковод, успел еще подметить). Собака заворчала, заметив, что ей не удалось подкрасться незамеченной. Но голод – не тетка, и крупный хищник, не евший ничего уже сутки (а унюхать тропинку к Птичьим Скалам ей не удалось), кинулся на добычу. Слава, стоявший ближе всех, метнулся в сторону, хотел закружить собаку, выгадать момент, но у него не оказалось в руках ничего, даже камня. Собака со зловещим ворчанием, которое гораздо опаснее лая, ибо лай – всего лишь выражение агрессии, а ворчание – явный признак того, что она будет кусать, бросилась на него и вцепилась в правую руку, которую Слава выставил вперед. Они упали, началась свалка. Дима от страха заскочил в лодку, и лишь Петя не растерялся: он схватил свое копье и с боевым кличем, больше походившем на рычание палеолитического охотника, нанес собаке, обеими руками держа копье, удар в загривок, а затем с тем же криком прыгнул на нее всем весом своих пятидесяти пяти килограммов. От удара собака разжала челюсти, упала на бок, и тут же у нее хрустнула грудная клетка, на которую обрушились Петины ноги. А Петя еще раз поднял копье и с силой и победным криком воткнул еще раз, едва не задев и не раздробив ногу Славы. Собака визжала в предсмертной агонии, Петя нанес еще два удара и отскочил. Слава, облизывая прокушенную руку, попытался подняться:
--Ну, Ботан.., Петька, я тебе по гроб жизни обязан…
--Ладно, м…б, вставай, -- Петя смеялся, а сам дрожал всем телом от упоения борьбой, кровью и победой. – Как рука?
Слава морщился от боли и трогал рану:
--Прокусила, но кость цела.
--Эй, воины!
Оказывается, Вадик успел убежать и с беличьей проворностью – здесь лес подходил почти к самому берегу – вскарабкался, цепляясь за лианы, на дерево. Дима виновато выглядывал из лодки. Уходило возбуждение первых минут после битвы. Собака была, действительно, довольно крупной породы, пегая и худая – наголодалась и бросилась на первое же попавшееся животное.
--Надо кровь остановить, -- Слава пытался это сделать другой рукой, но только перепачкался кровью.
--Снимай трусы, -- кинулся Петя к Вадику.
--Чего?
--Снимай трусы! Быстро!
--Ты это… что? Хочешь.., -- у Вадика глаза полезли на лоб.
При виде такой тупости Пете очень захотелось и его ударить хорошенько, хотя бы тупым концом копья. Он схватил ножик, распорол стоящему как балда Вадику трусы, извлек резинку и на скорую руку наложил Славе примитивный жгут.
--На час хватит.
--Ха! Молодец, Петька. Будешь у нас главврач. Ты, кстати, роды принимать умеешь?
--Вот только вчера этим занимался! Ха-ха-ха!!!
--А как же я? – Вадик держал одной рукой спадающие трусы-шорты.
--А ты как хочешь, так и ходи! Хоть совсем без трусов, п…с малолетний!
Острие копья засело у собаки в загривке, а последующие удары Петя наносил уже самой палкой. Он вынул из собаки немного погнутую заколку и вновь прикрепил к копью. В лодке Дима уже начал разбирать вещи: кусок ткани, пластмассовая бутылка с какой-то жидкостью (Петя отвинтил крышку и понюхал: «Что-то спиртное!» «Бухать будем!» -- сказал на это Слава), шапка, типа бейсболки, совершенно новенький топор – только из магазина! – хозяин и не рубил им еще ничего, под другими тряпками обнаружились рыболовные принадлежности и – сияние современной цивилизации среди средневековой утвари нищего яванца-рыболова – тоже новенький магнитофон с радиоприемником «Made in China». Петя подумал было, что у магнитофона тоже давно кончились батарейки, но нет – диапазон прослушивался, ручки свободно крутились, а в кассетник была вставлена кассета. Валялось еще несколько батареек к этому же магнитофону. Все это мальчишки собрали, положили в большой мешок из утвари, а Вадик подвязал себе трусы найденной в лодке веревкой – вообще в лодке была уйма самых разных веревок – настоящий клад для детей на острове! В задней части лодки нашли гнездо для небольшой мачты, но самой мачты не было, вероятно, она потерялась в плаванье. Также были два весла, одно сломанное. Две небольшие пробоины в днище потопили лодку, но она все-таки как-то добралась до берега.
--Значит, --подвел итог Слава, у которого уже кончилось кровотечение, -- этот мужик, -- он покосился на утопленника, -- приплыл на остров на лодке с собакой и тут же погиб.
--А может он здесь живет? – Дима озирался вокруг.
--Не похоже, -- Слава по праву Вождя, хотя и раненого, взял левой рукой топор и почувствовал себя вооруженным куда увереннее. Действительно, берег (если не считать нескольких проплывших сотни если не тысячи километров и выброшенных на берег вещей) казался совершенно диким: ни других собак, ни людей, ничего не указывало даже на присутствие хижины мертвеца. Слава подумал, что надо бы пошарить в его карманах, но никакая сила не заставила бы его – спокойно трогавшего убитую собаку – залезть в воду и заняться утопленником (еще неизвестно сколько пролежавшим здесь). Слава даже рану попытался промыть в морской воде подальше от лодки. Соль ужасно жгла рану, но он терпел.
--А собака не бешенная? – полюбопытствовал Вадик,
--Да, бешенная, б…ь! – Слава оскалился. – Сейчас всех перекусаю. Гав!!!
Петя тем временем взял свое копье и немного углубился в чащу (впрочем, как таковой «чащи» здесь не было – во все стороны виделось свободное пространство между огромными деревьями, похожими на колонны метрополитена), но ничего похожего на тропинки, протоптанные человеческими ногами или иных признаков человеческого жилья не обнаружил.
--Надо шкуру с собаки снять, -- сказал ему Слава, когда Петя вернулся. – Мех все-таки.
Но снимать шкуру никто не умел. После долгих и неудачных попыток Петя вырезал с собачьей спины бесформенный коврик размером с полватманского листа, а остальную тушу приказал Вадику и Диме взять за лапы и швырнуть подальше в море. Но тут Слава вспомнил:
--Собачатины никто не хочет? Мясо все-таки.
Вадик замотал головой: он сегодня уже выблевал весь завтрак.
--Ну, смотрите, а то корейцы вон жрут, и ничего…
--Я не кореец, -- Дима раскачал собачью тушу, и они с Вадиком кинули ее в воду. Собака упала на утопленника и успокоилась на его груди.
--Все-таки, от чего он умер?
--С голодухи. У него же в лодке ничего нет из еды, -- Петя еще раз пошарил в грязных тряпках на дне лодки – в той части, где не было воды. – Наверное, его унесло штормом, и он плыл, наверное, несколько недель.
--А рыбу ловить?
--Видимо, не смог. И он не смог даже выйти из лодки, когда ее прибило к берегу – упал в воду и умер.
Диму охватил тихий ужас, сродни ужасу, который навевают морги и неумолимые медицинские заключения, хотя в остальном мире ничто не давало повода для печали: пели птицы, из-за туч вырывались солнечные лучи, а сзади они вновь увидели небольшую черепаху на песке.
--Надо привязать куда-нибудь лодку, -- Слава взял самую длинную веревку и соединил ею загнутый кверху нос лодки и ближайшее дерево. Он не смог одной рукой завязать узел, и Петя помог ему. – Вернемся сюда завтра и перегоним ее к нашему лагерю.
--Поплывем? – глаза у Пети загорелись.
--Нет, ничего не получится. Ты на ней и мили не проплывешь – она же дырявая: даст течь и потонет. Да и не поместимся мы все на ней. А еще еду надо и все такое. Нет, Петька, придумай что-нибудь другое. А не то мы, б...ь, тут до пенсии сидеть будем.
Петя мог придумать только одно: поджечь на острове лес и ждать, пока на это явление природы не обратят внимание люди, хотя бы и со спутников. Но эта мысль ни разу не пришла ему в голову.
--А его искать не будут? – опять поинтересовался Вадик.
Слава даже отвечать ему не стал. Они нагрузили большую часть вещей (включая оба весла) на младших мальчиков, Петя нес копье и драгоценный магнитофон, а Слава шел позади всех и нес в левой здоровой руке топор.

Че , ваши "герои" , "убившие сотни врагов в компьютерных играх" так и не сняли с утопленника ножа ?

Я же не стратегию с юнитами пишу, а историю о РЕАЛЬНЫХ людях. Это к вопросу о лысине

Владимир — Ну так вам насчет РЕАЛЬНЫХ людей уже говорили , однако сослались вы как раз на компьютерные игры

Магомед пишет:

Ну так вам насчет РЕАЛЬНЫХ людей уже говорили

Но Вы же тоже имеете некоторое отношение к этой сфере и должны понимать, что помимо того, что ЛЮДИ РАЗНЫЕ, СИТУАЦИИ ТОЖЕ МОГУТ БЫТЬ РАЗНЫМИ для одного и того же человека. Особенно в этом возрасте.

Впрочем, не беспокойтесь, кинжал (традиционный — т.н. "крис") не пропадет.

Окончание пятой главы:

--Жаль, что у нас мыла нет.
--А из чего мыло делается?
--Из жира.
--А кто у нас самый жирный?
--Юда.
--Так, подать ее сюда!
--Ха-ха-ха-ха-ха-ха!!!!
--И еще Мырзя…
--Нет, у Мырзи сиськи большие, а сама она нормальная.
--Ты откуда знаешь, что нормальная? Она что, и с тобой тоже?
--Ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха!!!!!!!!
--Жаль, что этот мужик привез с собой только магнитофон…
--А, ну тебе тут надо было сразу ноутбук с четвертым пнем!..
--Зря собачку выкинули – столько мяса!
--А!!! Ха-ха!!!
--Говорят, в корейских ресторанах в Корее можно самому присмотреть себе четвероногого друга…
--Ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха!!!!!!!!
--Я тебе говорил? Тут Машка нашла в лесу какие-то грибы с красными шляпками, но пробовать не стали, вдруг ядовитые…
--Эй, Ботаник, ты у нас еще будешь главным… дегустатором. Ты все будешь пробовать первым, и если не подохнешь за день, есть можно.
--Анекдот про Вовочку…
--Про Путина что ли?
--Нет, про его папу!
--Ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха!!!!!!!!
--Так вот – анекдот: говорит Вовочка своей учительнице: «Мари-Иванна, у меня дома Кинг-конг есть» — «Не верю!» — «Пойдемте, покажу!» Приходят. Вовочка дверь открывает: «Папа, я тебе женщину привел!» — «Ыыыыыыыыыыыы!!!!!»
--Эй, Мырзя!.. Ыыыыыыыыыыыыыы!!!!!!
Мальчишки развалились вокруг костра и доедали соленое черепашье мясо, запивали крепкой бормотухой из бутыли яванца – праздновали событие – даже сами не зная, как его обозвать. А девчонки танцевали у самого костра (у неграмотного яванца-рыболова, как у медведя-коала, оказались очень привередливые музыкальные вкусы – пять кассет, и все с музыкой в стиле харкорд, точнее хэппи-харкорд), магнитофон установили на Камне Совета и включили на полную катушку, сначала Верка потащила танцевать Машку, а вскоре вокруг костра извивались семь девичьих тел (они скинули футболки, и даже Маша наконец-то рассталась со своим платьем) перед восхищенными взглядами мальчишек. Петя даже пожалел, что в фотоаппарате кончилась пленка. Девчонкам тоже налили «по маленькой», и они совсем ошалели. Ксюша, которой Петя, как охотник в доисторические времена, торжественно преподнес сегодня собачью шкуру (шкуру с изнанки пришлось долго мыть соленой водой и тереть камнем, похожим на пемзу), накидывала ее на плечи, срывала и плясала с ней, подпевала, смешно гримасничая, скутеровской девушке, а потом послала Пете воздушный поцелуй (она переняла этот жест у Мырзи). Маша и Вера вертелись, взявшись за руки. Мара и Валя – обе с «ужасом» на голове, трясли в так головками. Сущность девушек была слита с существованием, ибо они были божественны.
--Ну вот, наконец-то у нас нормальная дискотека, а то все слушали одного «Короля и Шута» — полный отстой, -- Игорь вскочил и присоединился к танцующим девчонкам.
Сергей, конечно, не разделял эту точку зрения, а Петя, эрудиция которого серьезно влияла на его шутки, обращался к Славе с серьезностью опьяненного:
--Вот, буду писать расписку: Я, Ксанф, обязуюсь выпить море, и мы вернемся домой…
Петя не закончил фразы, потому что подскочила Ксюша и что-то зашептала ему на ухо: доверчивую девочку надо было вести по нужде в лес, куда маленькая Ксюша ночью сама ходить боялась. А Игорь взял за руки Мырзю и в танцевальном ритме потянул ее к морю. Здесь харкорд тоже был хорошо слышен (звук отражала вода), и они, танцуя, погрузились в воду. Слава, который тоже не без удовольствия взирал на свое племя, поглаживал красивую рукоять топора – отныне топору надлежало быть знаком его власти, за которую он заплатил кровью. Петя вернулся с Ксюшей, и они стали танцевать друг напротив друга.
Они вновь забыли обо всем на свете: о родителях, англо-российских разборках, школе, всей мировой цивилизации – они были молоды, здоровы и красивы, а уже этого достаточно, чтобы больше ни о чем не думать.

ВЛАДИМИР пишет:

Петя даже пожалел, что в фотоаппарате кончилась пленка.

То есть кадры!