Австро-Венгрия XVI века, часть четвертая

Леший пишет:

Я понимаю, что поздновато, но может еще пригодится.

Проект все равно по таймлайну отклонен. Торговля хлебом как и в РИ ведется через гос. монополию. Но в сущности только Смоленщина является поставщиком хлеба на Балтику.

Кстати в плане обмена информацией. Внутренние цены на хлеб в России были в 10-15 раз меньше, чем в Европе, и прямая торговля дала до 1000% прибыли. По русским законам зерно можно было покупать только у государства, но голландцы давали взятки местным властям и скупали хлеб у населения. В 1629 году Вологде при досмотре было обнаружено 11 тайных складов, устроенных для голландских купцов.

В этом мире ИМХО это тоже будет иметь место.

georg пишет:

Внутренние цены на хлеб в России были в 10-15 раз меньше, чем в Европе

Да, но как я отметил в своей теме ПЛВ цены на хлеб в России на начало 17 века в различных источниках разнятся. Нефедов дает цену на начало неурожая 1601 г. и после него в 32 деньги за четверть. Карамзин в 12-15 денег за четверть до, и 20 денег после. Кто прав?

Леший пишет:

Нефедов дает цену на начало неурожая 1601 г. и после него в 32 деньги за четверть. Карамзин в 12-15 денег за четверть до, и 20 денег после. Кто прав?

ИМХО Нефедов. По той простой причине, что ему было доступно куда больше проработанных архивных источников, нежели Карамзину.

Центральный («Замосковный») регион.

В центральном регионе к концу 1620ых годов так же намечаются явные признаки перенаселения. Сельскохозяйственная ниша региона была насыщена. Было распахано 32% территории, и большая часть оставшихся земель – это были неудобные и скудные земли. Явному перенаселению препятствовала только легкая возможность ухода на юг, а так же заработка в стремительно развивающихся городах. Таким образом мелкая парацелла крестьян-общинников, обеспеченная правом «наследственного» держания старожильцев, держится в регионе, препятствуя расширению барских запашек и укрупнению хозяйств. Помещичьи хозяйства в регионе весьма эффективны, используют наемный труд батраков и должников, но невелики, тем более что аристократия, владеющая большей частью земель в регионе, предпочитает получать традиционный оброк Измельчавшие же крестьянские наделы едва обеспечивают прожиточный минимум. Регион не в состоянии кормить свои города и интенсивно ввозит хлеб из Черноземья.

Главным фактором, определявшим жизнь крестьян Центрального района, было развитие промыслов. Промыслы позволяли малоземельному крестьянству кормиться, обменивая продукты своего труда на хлеб, поступавший с юга. В царствование императора Иоанна развитие крестьянских ремесел заметно ускорилось. Как писал современник, «крестьяне Московского уезда больше упражняются в ремеслах, нежели в хлебопашестве, среди них распространено ткачество полотняных тканей, изготовление глиняной посуды, кузнечное, слесарное, столярное и прочие ремесла». Особую роль играло производство льняных полотен и грубых сукон, причем в производстве тканей многие крестьяне работают на заказ, втягиваясь в сферу организовываемой купцами «рассеянной мануфактуры». В Дмитровском уезде на душу приходилось лишь 1 десятина пашни и крестьяне занимались сапожным, извозным, гребенным промыслами. Десятая часть мужского населения Московского наместничества ежегодно отправлялись на заработки. Похожая ситуация складывалась и в соседних губерниях. В Коломенском уезде большая часть населения уезда стала заниматься ремеслом, в селах развилось производство бочек, колес, полозьев, тысячи крестьян отходили на работы в Москву и бурлачили на Оке. Крестьяне Владимирского уезда обратились к изготовлению глиняной посуды, а в селе Павлово под Нижним Новгородом из кузнечной слободы вырос городок, где более 300 ремесленных мастерских производили замки, ножи, даже ружья.

Москва являлась центром ремесленного производства. Но и прочие крупные города региона – Тверь, Ярославль, Владимир – превращаются в ремесленные центры. Перечень же ремесленных специальностей поражает своей дробностью и мелкой специализацией. Исследователи насчитывают в нем от 222 до 237 профессий ремесленников – бронников, кожевников, седельников, сумочников, токарей, серебряников, игольников, шапошников, холщевников, кафтанников, свечников и т.д. Большинство из них, владея собственными лавками в торговых рядах, сами сбывали свою продукцию.

Появляются значительные мануфактуры. Размер предприятий, преобладавших в той или иной отрасли промышленности, определялся многими факторами. Наличие сырья, производственных навыков населения, нехитрое оборудование и технологический процесс позволяли организовывать массовое производство продукции на

кустарном уровне мелкотоварным производителем с тем, чтобы полностью удовлетворить имевшийся на него спрос не только на внутреннем, но даже и на внешнем рынке. В тех же отраслях, где таких условий не было, а закупка

сложного оборудования и привозного сырья, как обучение мастеров или их выписка из-за рубежа, требовали больших капиталов, как, например, в

суконной промышленности, организация крупных предприятий становилась необходимой. Характерным процессом периода является развитие отечественного сукноделия. Русские цари, обращая внимание на значительные объемы закупок английского сукна, давно пытались завести собственное суконное производство, но выделка тонких сукон по настоящему развернулась при регентстве Василия Ивановича. Федор Романов, закупив в Англии племенных овец, начал разводить их в своих южных латифундиях, и склонил к тому же родичей. На государственный счет было выписано оборудование и мастера. В дело заставили вложится московских гостей, которым через несколько лет и были переданы в собственность новые мануфактуры. Вскоре суконные мануфактуры развились в Нижнем Новгороде и Рязани, на юге же распространилось товарное овцеводство.

Имели значение и условия оборота капитала, определяемые характером технологического процесса. Например, процесс производства кож носил не только сезонный, как и у многих других производств, но и прерывный характер отдельных операций, разделенных между собой интервалами до двух недель. Это создавало медленность оборота капитала, особенно заключенного в сырье и материалах, что определяло меньшую доходность вложенных в кожевенное производство средств. Данное обстоятельство, однако, не исключало возникновения на фоне повсеместного распространения кожевенных мастерских, имевших характер мелкотоварного производства, и действительно крупных предприятий, подобно кожевенным мануфактурам купца гостиной сотни Казани Микляева, на которых работали несколько десятков наемных работников различных специальностей. Постоянное увеличение спроса на юфть (качественно выделанную кожу) на внутреннем и внешнем рынках стимулировало рост численности кожевенных предприятий.

Сферой приложения предпринимательских усилий некрупного капитала в XVII в. были также стекольное производство, организация бумажных мельниц,

канатных заводов, различные отрасли химической промышленности: производство селитры, пороха, купоросов, серы, сургуча и прочее. Эти предприятия в целом развивались в направлении превращения в крупное производство, но в рассматриваемое время большинство из них еще не стали таковыми, хотя подчас наблюдалось накопление значительных капиталов, расширение масштабов производства, применение наемного труда. Часть предприятий организовывалась купеческим капиталом и размещалась в городах, другие вырастали в торгово-промышленных поселениях на базе крестьянских промыслов в процессе укрупнения мелкотоварного производства.

Примером таких предприятий может служить так называемая «рассеянная мануфактура», на которой использовался труд кустарей, работавших на дому для мануфактуристов. Это наблюдалось, например, в текстильной промышленности. Владимирские мануфактуристы изготовленное полотно отдавали «настить» в окрестные селения Авдотьино, Конюхов, Подталицкое, а московские купцы скупали под Ярославлем и в других местах производимое крестьянами суровое полотно, окрашивали его и продавали в казну. Такие мануфактуры были выгодны, так как несли меньшие затраты на организацию производства и не требовали особых профессиональных навыков от рабочих.

Действуют в регионе и ранее основанные крупные металлургические предприятия – огромный «Литейный двор» в Москве, Тульские, Поротовские и Устюженские заводы. Однако с 1630 эти заводы благодаря архаичности своей металлургической техники и низкого природного качества добываемого железа в сравнении с Уральским приходят в упадок.

Особым отличием промышленности данного региона от того же Северо-Запада является его преимущественная ориентация на внутренний рынок. Произведенные здесь товары находят сбыт в основном либо на месте, либо в соседних регионах — в аграрном Черноземье, Поволжье, Сибири, на Кавказе. Основным же экспортным направлением для региона является Восток, то есть Иран и Средняя Азия, куда направляются продукция металлургии, скобяной товар, льняные холсты, кожевенные изделия.

Черноземный юг.

В рассматриваемый период довершается освоение Черноземных земель. Колонизация распространяется на последних доступных для нее территориях – землях РИ Харьковской, Воронежской, Пензенской, Саратовской губерний. Дальнейшее продвижение на юг ограничено – в «Северной Таврии» кочуют Крымские Ногаи, Дон занят областью Войска Донского, в котором происходит замыкание казачества с весьма ограниченным допуском «иногородних», южнее Дона – по Кубани, Манычу и Куме – кочует Малая Ногайская Орда, за Волгой – Большая Ногайская орда. Таким образом границы региона оформляются достаточно четко.

Основным фактором развития региона в рассматриваемый период является резкое повышение спроса на товарный хлеб. С одной стороны, освобожденная Греция, ранее снабжаемая хлебом из Египта и Малой Азии, утратила эти источники, а единственная оставшаяся житница – Дунайские княжества – сильно разоренная войной, отнюдь не справлялась с прокормом огромного мегаполиса и всей континентальной и островной Греции. Русская знать, переселившаяся в Константинополь, но сохранившая «родовые поместья» в Черноземье, первая предложила организовать скупку хлеба в Южной Руси греческим купцам. С другой стороны Центральный Регион и тем более Северо-Запад предъявляют все возрастающий спрос на товарный хлеб. Закупочные цены на хлеб скачкообразно растут, и землевладельцы Черноземья, в том числе и высшая знать, ранее довольствовавшиеся определяемым заключаемым «рядом» оброком с крестьян, быстро понимают всю выгоду организации фольварочного хозяйства.

Первые закупки зерна были осуществлены в Южных областях, имеющих удобный сплав по Оке и Цне. Московские и нижегородские купцы с севера начинают скупку хлеба для реализации в городах Центра и перепродажи на Северо-Запад, организуя для этого несколько крупных торговых предприятий с агентами по закупкам, ссыпными конторами в городках южнее Оки и с караванами речных судов, вывозящих хлеб.

Вскоре среди дворянства началась земельная лихорадка. «Никогда такого хода на землю не было, как теперь, – писал современник, – все хватают себе земельки и рвут, и едва только успевают отсыпать денежки». Земли южных уездов, еще не пожалованные в поместье, были быстро «прихватизированы» всеми правдами и неправдами.

Большая часть земель на юге принадлежала аристократии, как старой родовой, переселенной сюда при Иване Грозном, так и новой служилой. Дворянские хозяйства в южных уездах как правило были обширными латифундиями, хозяева которых владели землями так же и в Центре. Эти землевладельцы как правило располагали крупными средствами, которые могли вложить в организацию хозяйств. Начался подлинный сельскохозяйственный бум. Южные землевладельцы начинают обустраивать в Черноземье фольварки с многочисленными службами и хозяйственными постройками, обслуживаемыми персоналом из холопов, закупают колесные немецкие плуги и прочие новые орудия труда, и организуют фольварочное хозяйство. Тульские железоделательные заводы быстро осваивают производство этих орудий.

Основной проблемой новых южных фольварков стала проблема рабочей силы. Регион был еще весьма далек от перенаселения, и малоземельных испольщиков или желающих идти в батраки среди местных крестьян не наблюдалось. Потомки первопоселенцев в южных уездах обеспечили себе весьма высокий уровень жизни. Помещики в те времена предоставляли им максимальные наделы – «сколько сможете поднять», ибо оброк был поземельным и увеличивался вместе с размером крестьянского надела, и согласно стандартной форме заключаемого первопоселенцем «ряда» надел передавался в наследственное держание, а оброк был согласно общегосударственному закону фиксированным. Средний двор крестьянина первого потока колонизации имел 5 лошадей, 5 коров и чистый сбор в 300 пудов хлеба – в 3-4 раза больше, чем нужно для потребления. В Воронежском уезде у средних крестьян было 5 коров, а у зажиточных – 15-50 коров (для сравнения: во Владимирском на двор приходилась в среднем 1 лошадь и 1 корова). Эти крестьяне благодаря открытию в местных городках купеческих ссыпных контор сами втягивались в хлебную торговлю, благодаря чему окончательно рассчитались с помещиками за подъемные и превратились в аналог северных «старожильцев».

С конца 1610ых годов политика землевладельцев в отношении вновь прибывших крестьян – переселенцев меняется. Им теперь предоставляется ограниченный надел – как правило 3 десятины, и вместо оброка аренда земли согласно новому варианту предлагаемого крестьянам «ряда» оплачивается отработочной рентой – двухдневной барщиной в сельскохозяйственный сезон. Позднее, к концу столетия, эта практика, развившись, привела к появлению слоя закабаленных контрактом батраков с наделом.

Но не это дало новым южным фольваркам рабочую силу, а масса идущих в заработки работников из перенаселенного центра. Как правило это были младшие сыновья из большесемейных крестьянских хозяйств, отправляемые на заработки. В РИ князь Щербатов писал о положении в Черноземье в 1750ых годах (которые по демографической ситуации являются примерным аналогом нашего периода): «Великое число земель и легкая работа дают способ земледельцам великое число земли запахивать, – так что во многих местах они четверть жатвы своей отдают приходящим из Московской губернии за то, что помогают хлеб их убирать».

Сезонные отходы работников с севера в зажиточные южные крестьянские хозяйства начались во время голода 1602 года, и затем в ограниченном количестве продолжались регулярно. Теперь основатели новых фольварков в силу масштабности и лучшей оснащенности хозяйств могли предложить батракам с севера куда более выгодные условия, чем местные крестьяне. Высокие заработки привлекали с севера массу отходников в сельскохозяйственный сезон, батрачивших в фольварочных хозяйствах. Часть из них нанималась в постоянные работники по контракту для обслуживания фольварков, еще больше – садилось на землю, получая надел на условиях отработочной ренты.

Наряду с производством товарного хлеба южные землевладельцы оседлали еще одну доходную статью – производство хлебной водки. Производство спиртного было государственной монополией, но при вступлении на престол Иоанна знать добилась права на «винные откупа», заплатив которые получало право винокурения. «Бесчисленное множество корыстолюбивых дворян – писал современник, – давно уже грызли губы и зубы от зависти, видя многих других от вина получающих страшные прибыли. Повсюду началось копание и запруживание прудов и воздвигание огромных винных заводов».

Черноземный фольварк быстро вставал на ноги, становясь источником огромных богатств русской знати.

Если в Польше фольварки непосредственно работали на внешний рынок и производимый в них хлеб питал перенаселенные страны Западной Европы, то в России по большей части производимый помещиками хлеб потреблялся ремесленниками и крестьянами перенаселенных Центрального и Северо-Западного регионов. В обмен на этот хлеб население этих регионов производило некоторые предметы роскоши для помещиков и более простые товары для крестьян, а так же экспортные товары, которые обменивались на внешнем рынке на западные товары для тех же дворян. Таким образом, торговля имела треугольный характер «Черноземье – Центр – Запад», и роль черноземных фольварков в этой торговле заключалась, в основном, в снабжении хлебом «промышленных» областей.

Географическое расположение определило последовательность распространения фольварков: сначала они появились в Тульской и Рязанской областях, густонаселенных и в достатке обеспеченных рабочей силой. Далее на юг районы товарного земледелия формировались вдоль водных коммуникаций. Удобный путь сплавом по Оке превратил Орел в первую хлебную пристань Черноземья. В 1630 году более 200 судов ежегодно отправлялись от Орла вниз по Оке, доставляя в Центральный регион около 4 млн. пудов хлеба. Другой водный путь вел от пристани Моршанск вниз по реке Цне, а затем по Оке на Волгу. По этому пути ежегодно вывозилось свыше 2 млн. пудов хлеба, выращенного в Тамбовской области. От Пензы поток хлеба шел по реке Суре до Волги, здесь у пристани Лысково к нему присоединялся поток зерна из Нижегородской области. У Нижнего Новгорода встречались караваны с хлебом, шедшие по Оке и Волге; через Нижний проходило свыше 4 тысяч судов, которые следовали вверх по Волге к Ярославлю и Рыбинской слободе. Нижегородский воевода с гордостью называл свой город «внутренним Российского государства портом. Около 70 тысяч бурлаков собирались ежегодно в Нижнем, чтобы тянуть суда вверх по реке – это был один из основных промыслов волжских крестьян. Привозной хлеб питал ремесленный район Ярославля-Владимира, но большая его часть уходила дальше – Вышневолоцким каналом на Новгород. «Северная столица» потребляла в общей сложности около 8 млн. пудов хлеба ежегодно.

Таким образом, ближе к середине XVII века установился мощный поток хлеба в центральные области из поместий Северного Черноземья. Напротив, Южное Черноземье, Воронежская и Харьковская области, а так же Северщина, не имели удобной транспортной связи с Центром, но зато имели великолепный транспортный путь к Черному морю по Дону и Донцу, а Северщина – по Сейму и Десне в Днепр. Эти области в 1620ых годах оказываются охвачены торговой экспансией греков, на полную воспользовавшихся отсутствием на юге значительных городов и местного купечества. В Азове обосновалась крупная греческая торговая фирма. Торговый флот греков безраздельно господствовал на Черном море, и осуществляя вывоз хлеба из портов, они проникли и внутрь страны, организовав его скупку, открыв филиалы в Воронеже и Чугуеве и ссыпные конторы во всех городках, имевших речные пристани. Поток товарного хлеба, в более северных уездах устремляющийся в Центральную Россию, здесь поворачивает на юг, к Царьграду.

Впрочем южные уезды имеют еще одну особенность – благодаря крупным массивам еще свободных земель местные землевладельцы ведут кроме фольварочного земледелия еще и интенсивное скотоводство, прежде всего разводя огромные отары овец, и поставляя шерсть на суконные мануфактуры Центра.

georg пишет:

Наряду с производством товарного хлеба южные землевладельцы оседлали еще одну доходную статью – производство хлебной водки.

Т. е., я так понимаю, запрет Ивана IV на свободную продажу алкоголя внутри страны был отменен?

Леший пишет:

запрет Ивана IV на свободную продажу алкоголя внутри страны был отменен?

Не то чтобы. Введена близкая к реалу XVIII века откупная система. Винные откупа являлись системой взимания казной части дохода от реализации алкогольных напитков.

Правовой основой винных откупов был контракт, заключаемый правительственным органом с откупщиком. Контракт регламентировал порядок продажи алкогольных напитков (цену, время, условия и т.д.). Откупщик не являлся частным лицом и именовался "коронным поверенным", т.е. доверенным царя с весьма широкими полномочиями.

Мера естественна. В более северных областях хлеба для винокурения уже не хватат, и производство водки естественно перемещается на юг. И в руки тех, кто может его вести.

В экономическом плане — высокие доходы от винокурения дадут южным латифундистам дополнительные средства для капиталовложений в фольварки (все же в отличии от РИ они не могут погнать мужикофф на барщину и должны обзаводится инвентарем, тягловым скотом, нанимать работников и т.д.).

georg пишет:

высокие доходы от винокурения дадут южным латифундистам

А они будут?

Я чегой-то пропустил историю с появлением кабаков у Вас. Ведь в РИ были АМ с МФ, которые кабаки (и монополию на водку) весьма продвигали... (вплоть до запрета родственникам уводить пропойц из кабаков). А здесь??

Радуга пишет:

А здесь??

Здесь нет.

Радуга пишет:

А они будут?

ИМХО да. Впервую очередь потому, что южные имения становятся основным производителем (даже не реализатором) водки для всей России. Винокурня ведь в то время возможна при наличии значительных излишков зерна в хозяйстве.

Казацкая Украина.

В царствование Иоанна край стремительно преображается. Еще в 1600 году это были относительно редконаселенные земли, покрытые казацкими городками и хуторами (Киев был единственным в крае настоящим городом). Из края вывозили главным образом только меха, мед, воск, рыбу, скот; гнали большие гурты волов в Польшу и русское Черноземье. Разведение волов и овец было главной отраслью местного хозяйства, и вол сделался в крае меновой единицей: считали на волов как червонные золотые. Хлеба выращивали столько, сколько было необходимо для местных нужд.

Освобождение Греции буквально перевернуло экономику края, резко повысив спрос на товарный хлеб. Именно Украина (как я упоминал выше, из русского Черноземья хлеба в Грецию уходит относительно немного) становится как во времена древней Скифии основным поставщиком хлеба в Грецию.

Казаки, награбившие приличные состояния на Средиземноморском корсарстве, становятся основателями первых «интенсивных хозяйств» в крае. Хутора Левобережья, Поросья и Брацлавщины превращаются в крупные фермы с хозяйственными постройками, рабочим скотом и новыми, железными орудиями. Редконаселенность края ведет к дефициту рабочей силы, и казаки ничтоже сумняшеся начинают использовать в этих хозяйствах труд рабов-мусульман, захваченных в рейдах на побережья Анатолии, Сирии и Египта. Казацкая старшина основывает огромные хозяйства, не уступающие по масштабам латифундиям московской знати в Черноземье.

С развитием товарного производства хлеба Украина становится ареной масштабной торговой интервенции греков. Обосновавшись на побережье, открыв крупные фирмы в Киеве и Каменце-Подольском, греки распространяют свои представительства по всему краю и быстро захватывают хлебную торговлю, скупая хлеб у производителей. Немногочисленное и не успевшее развиться местное купечество быстро сдает позиции пронырливым эллинам, вскоре превратившимся в «торговое сословие» края. В Брацлаве, Переяславе, Нежине возникают крупные греческие поселения. Со временем греки благодаря смешанным бракам частично начинают ассимилироваться, а среди казацкой шляхты появляются греческие фамилии (н.п. Полетики, Капнисты).

Впрочем «рабовладельческий» период на Украине не был длителен. Массовый исход крестьян на восток из разоренных войной Волыни и Галичины резко увеличил население края, а землевладельцы предпочитали «осаживать» этих крестьян на наделы при условии несения отработочной ренты.

Начинается масштабное расхищение служилой шляхтой и казацкой старшиной свободных степных земель между Днестром и Днепром до моря. В сущности под высоким покровительством «старшины генеральной» и при ее активном участии идет «дикая приватизация» земли и образование латифундий, владельцами которой становятся как казаки, так и потомки старинной местной знати – Немиричи, Святолдичи ,Булыги, Курцевичи, Аксаки и пр. Особенно нагрел руки тогдашний киевский воевода – князь Илья Четвертинский, равно как и не упустил своего бывший Самборский шляхтич Петр Конашевич – ныне гетман Сагайдачный. Димитрий, нуждавшийся в поддержке казаков против Москвы, уделял мало внимания краю, где местный уряд дал полный простор своей своекорыстной деятельности.

Чтобы оценить масштабы хаотичности процесса, достаточно одного примера. В 1615 году на почве дележа земли в Побужье вспыхнул конфликт между Брацлавским воеводой – князем Ефимом Богушевичем – Корецким, и вдовой покойного гетмана Романа княгиней Софьей Ружинской. Располагая огромными связями, вдова действовала решительно. Заручившись негласной поддержкой «гетманского уряда», и явной – родственника, князя Адама Ружинского, занимавшего высокую должность в Константинополе, белоцерковского казацкого полковника князя Дмитрия Булыги-Курцевича и киевского генерального судьи Михаила Силы, княгиня собрала «на разборку» со всех своих имений огромный отряд из числа казаков, военных слуг и крестьян — всего около шести тысяч человек. И именно во главе такой мощной армии княгиня София отправилась на приступ главного имения князя Корецкого — городка Черемошны, расположенного вблизи Бердичева. «С большой арматой, с пищалями, пушками, ружьями, мушкетами, колчанами, с копьями, рогатинами и другим к войне пригодным оружием, конно и пеше, с оружием, со знаменами, бубнами, трубами и литаврами, обычаем вражьим, на город и замок, силой, насилием, нежданно, негаданно, с большими силами наступив и наехав, армату, пищали, пушки на город и замок направив, в трубы, литавры и бубны ударив и крик подняв большой, из пушек, пищалей и ружей стрелять начали, а затем, ударив штурмом на город и замок, до самого вечера языческим вражьим обычаем, великим нашествием завоевывали. А город и замок захватив, ограбили языческим вражьим обычаем, до пня сожгли и в ничто превратили».

Интенсификация торговой деятельности приводит к определенному росту городов, но настоящими многолюдными городами с развитым ремеслом являются только Киев и Каменец-Подольский. Выделяются так же Нежин, Переяслав, Полтава, Брацлав, Винница и резиденция казацких гетманов – Чигирин.

georg пишет:

Впервую очередь потому, что южные имения становятся основным производителем (даже не реализатором) водки для всей России.

Вопрос в другом. В СПРОСЕ.

У нас были запреты на варение алкоголя. Т.е. — варили все кому не лень и этот процесс приходилось ограничивать. При этом — какие доходы?

Теже АМ и МФ они ведь целый комплекс мер приняли для увеличения доходов от кабаков. При Годунове — таких доходов казна не имела (не говорю уже о Рюриковичах). комбинация жесточайшего давления на самогоно и медоваров с госмонополией на реализацию алкоголя дала результаты.

А как будет у Вас???

Я не вижу сверхдоходов (и вообще сколько нибудь заметных дохоов) у производителей алкоголя. Если это государство — то оно имеет возможность заставить покупать "свой" продукт. А если "частник" (помещик) — то у него этих средств нет....

РИ 19й век — это все-таки другая страна.

Радуга пишет:

А как будет у Вас???

Вопрос требует обращения к источникам. Сначала закончим "районирование".

Радуга пишет:

комбинация жесточайшего давления на самогоно и медоваров с госмонополией на реализацию алкоголя

Насколько мне известно, эти меры принимались еще при Грозном.

Радуга пишет:

19й век — это все-таки другая страна.

Чем конкретно?

Поволжье и Подонье.

Экономическая жизнь среднего и нижнего Поволжья протекает при доминировании Нижнего Новгорода – богатейшего города, который сравнялся с Великим Новгородом и уступает разве что Москве.

Основной причиной успеха Нижнего Новгорода было его расположение на стыке трех регионов – промышленного Центра, Черноземья и Повожья. Купечество Нижнего Новгорода организовало масштабную хлебную торговлю, скупая хлеб в Рязанских, Тамбовских и Пензенских землях и гоняя речные караваны с зерном до Великого Новгорода. Сверх того это же купечество захватило в свои руки основной поток торговли со странами Востока (Иран и Средняя Азия), торговлю с Большой Ногайской Ордой и наконец с Сибирью, удобнейший путь куда по Каме так же начинался от Нижнего Новгорода. Именно из Нижнего товары промышленного Центра переправляются в значительную часть Черноземья – в обмен на хлеб, именно из него они же отправляются с Астрахань для торговли с Востоком, к Ногаям и в Сибирь. Сам город является крупным мануфактурным центром.

Инородческое Среднее Поволжье – регион относительно сбалансированной аграрной экономики. На плодородных землях края выращиваются приличные урожаи, значительная часть которых скупается купцами Казани для отправки в Сибирь. Кроме того регион поставляет мед, воск, лес для экспорта на юг. Казанские предприниматели специализируются на переработке «лесных товаров» и обработке кож – город является знаменитым центром кожевенной промышленности, и казанские юфти и сафьяны как широко расходятся по России, так и продаются на Восток.

Расположенная восточнее Башкирия – уже зона чистого скотоводства, пользующаяся широкой самостоятельностью (в крае всего 1 русская крепость — Уфа, воевода которой является царским представителем в крае). Русская администрация не вмешивалась в племенную организацию и дела башкирских родов, а также в их традиции и привычки, но требовала регулярной выплаты ясака (дани, выплачиваемой мехами).От Самары по реке Самаре тянется цепь крепостей, переходящих в укрепленные городки Яицких казаков, сидящих по верхней Самаре и по Среднему Яику.

От Саратова до Царицына тянутся укрепленные станицы Волжских казаков, а по Дону и его притокам – многочисленные городки казаков Донских. Обе казачьи области являются своеобразным барьером между кочевыми ногайскими ордами и крестьянским Черноземьем. Земледельческое хозяйство почти не ведется – казачьи традиции все еще сохраняют силу, к тому же хлеб оба войска получают бесплатно в составе «государева жалования» а отлучки казаков в походы весьма часты. Но на том же Дону в данный период благодаря возникшему в Центре с появлением мануфактур спросу на шерсть возникает интенсивное овцеводство – «домовитые» казаки становятся владельцами крупных отар. Разводят на Дону и лошадей, а так же занимаются доходным речным рыболовством.

Волга ниже Царицына почти не населена. Но именно здесь происходит основной вылов волжской «красной рыбы», благодаря чему сюда ежегодно спускаются многочисленные рыбацкие ватаги. Регион на юге замыкается Астраханью – центром торговли с Востоком, с огромными речными пристанями, складами, караван-сараями, с колониями персидских, бухарских и даже индийских купцов.

Южнее Дона по Кубани, Манычу и Куме кочуют Малые Ногаи. Орда интегрирована в состав Российского государства достаточно прочно, выставляет легкую кавалерию, ведет интенсивную торговлю продуктами скотоводства и лошадьми, приобретая продукты земледелия и ремесла.

За Волгой начинаются обширные кочевья Большой Ногайской Орды, которая в отличии от Малой хотя и признает сюзеренитет Москвы, но ведет себя достаточно независимо. Орда занимает не только земли между Волгой, Самарой и Яиком, но и заяицкие степи до Эмбы и Тургая, а временами и до Арала, где лежит зона перманентных конфликтов с казахами. Экономически связана не только с Россией, но и со Средней Азией.

georg пишет:

Насколько мне известно, эти меры принимались еще при Грозном.

Давление — было. А вот алкоголь как источник доходов не рассматривался (да и не являлся).

georg пишет:

Чем конкретно?

Структура потребления населения иная. Водка уже входит в состав потребительской корзины (её Некрасов здорово описал).

georg пишет:

Чем конкретно?

Радуга пишет:

Структура потребления населения иная. Водка уже входит в состав потребительской корзины (её Некрасов здорово описал).

Согласен с Радугой. До 17 века, и насильственного внедрения кабаков первыми Романовыми, торговля водкой на внутреннем рынке была минимальной (и жестко преследовалось правительством). И только после разорения Смутного времени, когда только "прямыми" налогами с разоренного населения (которое, к тому же отвыкнув от сильной центральной власти во всю прятало реальные размеры своих доходов) казну было трудно наполнить, то правительство пошло по пути "пьяного бюджета".

В мире АВИ 16 никакой Смуты на Руси нет. Следовательно торговля алкоголем не статья казенных доходов, а запретный промысел (как сейчас торговля наркотиками), разрешенный только для потребления "немцам", но строго запрещенный среди православных.

Ну что ж так или иначе, а к тем или иным формам "крепости" на землю все равно приходим. В фольварках Черноземья и на Украине я имею в виду. Как воронежца меня это не особо радует (в РИ как раз крепостных было меньшинство), но в сложившихся условиях это вполне естественно. Хорошо хоть прямое рабство не прижилось... Кстати почему? Чем Украина хуже американского юга?

Еще один момент — насколько я помню убыль населения на Балканах огромна и к описываемуму периоду оно однозначно не успело восстановиться. Там вообще нужно такое количество хлеба что не хватает Украины и приходится задействовать Черноземье?

Den пишет:

Чем Украина хуже американского юга?

Климат все же не.

Den пишет:

Там вообще нужно такое количество хлеба что не хватает Украины и приходится задействовать Черноземье?

Греция если помните избежала разорения. И быстро развивается экономически.

Den пишет:

тем или иным формам "крепости" на землю все равно приходим.

Юридически крепости не будет. Но определенное количество фактически закабаленных, не имеющих возможности рассчитаться по ссуде (а без рассчета не уйдешь) несомненно появится.

georg пишет:

Юридически крепости не будет.

Да я понял.

georg пишет:

Но определенное количество фактически закабаленных, не имеющих возможности рассчитаться по ссуде (а без рассчета не уйдешь) несомненно появится.

Я именно об этом. Боюсь в указанных регионах таковых будет большинство. Неизбежно увы.

georg пишет:

Климат все же не.

Хм, сейчас нет под рукой точных данных, но насколько я помню, уровень Тенесси и Северной Каролины вполне, а уж Виргинии точно.

georg пишет:

Греция если помните избежала разорения.

Я пытаюсь прикинуть соотношение населения Греции и Украины с Черноземьем... Учитывая что у вас даже крестьяне первой волны производят вчетверо больше хлеба чем нужно для себя, а в фольварках товарность еще выше... Тут конечно нужны более подробные расчеты, но пока складывается ощущение что Греции столько просто не надо.

Den пишет:

Тут конечно нужны более подробные расчеты, но пока складывается ощущение что Греции столько просто не надо.

Хотите вынуть Воронеж из "фольварочной зоны"? Чтож, я не против . Пускай гречишки украинский хлеб едят. Я и так отметил, что там землевладельцы по большей части овечек разводят. Так устроит?

Леший пишет:

Следовательно торговля алкоголем не статья казенных доходов, а запретный промысел (как сейчас торговля наркотиками), разрешенный только для потребления "немцам", но строго запрещенный среди православных.

Чтож, за водовку не стою

Den пишет:

а уж Виргинии точно.

Источника пополнения рабов нет. Турецкие походы закончились, а негров завести — точно передохнут. Да и дорого. Это в Виргинии другой рабсилы небыло.

georg пишет:

Хотите вынуть Воронеж из "фольварочной зоны"? Чтож, я не против . Пускай гречишки украинский хлеб едят. Я и так отметил, что там землевладельцы по большей части овечек разводят. Так устроит?

Гм, ну не охота из крепостных в том мире происходить да, раз уж даже в этом не лучшем из миров избежал Про овечек вроде про Дон больше говорилось. ПНо это не главное, просто и вправда масштабы торговли показались перебором. Ну и естественно стремлюсь убить сразу несколько зайцев...

В описанном контексте экспедиция в Египет приобретает характер ну очень специфичной акции да. С потравлей посевов, разрушением ирригации и вывозом феллахов в качестве рабов на север СИГ рулит как всегда

georg пишет:

Источника пополнения рабов нет. Турецкие походы закончились

См. выше у нас все схвачено

Урал и Сибирь.

Западнее Урала в бассейне верхней Камы лежит Предуралье. Большая часть края заселена и обустроена Строгановыми. Крепость Кунгур является южным форпостом русского Предуралья. Край достаточно населен (благодаря систематическому привлечению колонистов Строгановыми), имеет развитое крестьянское земледелие, отправляющее часть продукции в сибирские городки, и развитую горную промышленность – функционируют 2 медеплавильных и 2 железоделательных завод. В описываемый период Строгановы по голландскому образцу, перенятому с зауральских предприятий Виниуса, модернизируют Пыскорский медеплавильный завод, остающийся главным центром производства меди.

По ту сторону Уральского хребта формируется горнозаводской округ Виниуса. Русское правительство оказывало голландскому предпринимателю всемерное содействие. Строительство велось в отчаянной спешке; осенью 1627 года была пущена первая домна Каменского завода, и вскоре первые пять пушек санным путем, не дожидаясь вскрытия рек, привезли в Москву. Присутствовавший на испытаниях Виниус сообщил царю, что орудия оказались "зело изрядны". В 1628 году было отлито 180 пушек; их доставляли в Москву как можно быстрее, на санях, в подводах. В 1629 году голландские мастера в присутствии Виниуса запустили вторую домну Каменского завода; в этом году было отлито 572 орудия. 18 июля 1629 года московские "Ведомости" сообщили долгожданную новость: "В прежних ведомостях объявлено о сыскании железа в Сибири и ныне иуля в 17 день привезли к Москве из Сибири в 42 стругах 323 пушки великих, 12 мартиров, 14 гаубиц из таго железа сделанных... и такова доброго железа в свейской земле нет".

Если квалифицированных рабочих наняли организованно, то с подсобными было сложнее. Требовалось большое количество углежогов, сплавщиков, грузчиков и пр. Рабочих вербовали в Центральной России с фантастической для этого региона оплатой в 4-5 алтын. За нехваткой рабочей силы поступило распоряжение направлять на заводы каторжников.

Государственная администрация в период войны на Западе находилась в руках князя Юрия Яншеевича Сулешова (потомка известного крымского татарского рода. Сулешов был деятельным и энергичным руководителем. Среди других дел он уделил большое внимание дорогам и средствам связи, возродив систему ямской службы. Он установил новые правила сбора ясака, что привело к значительному увеличению государственного дохода. Он также запретил государственным служащим участвовать в торговле пушниной.

Император Иоанн, придавая огромное значение Уралу, назначил наместником Сибири одного из наиболее доверенных лиц – своего двоюродного дядю Ивана Годунова, который прибыл в Тобольск в 1625 году. С новой военной реформой Годунов получил статус разрядного воеводы. На ряду со всемерным содействием Виниусу Годунов искал — и нашел — серебряную руду на восточных склонах Уральских гор в верховьях реки Исеть. В его же правление в районе Енисея были обнаружены залежи меди, которые нашедший их устюжских посадский предложил разрабатывать на обычных условиях передачи правительству 10 процентов выплавленной меди (один пуд из каждых десяти). Из Соликамска в Енисейск были направлены опытные медеплавильщики.

Получив назначение в Тобольск, Годунов разработал широкую программу военных, административных, финансовых и экономических реформ, благодаря которым сумел решить много насущных и остростоящих вопросов. Не все его реформы были успешны, но, взятые вместе, они оказались очень важными для будущего развития Сибири.

Как только Годунов прибыл в Тобольск, он приказал произвести перепись населения во всех городах и сельских районах Тобольского разряда. Целью переписи, согласно инструкции Годунова местным официальным лицам, являлось выяснить как экономическое положение и способность платить налога различных групп населения, так и обороноспособность городов, особенно расположенных в южной части западной Сибири, открытой для нападений калмыков, ногаев и других противников. Что касается военных дел, то Годунов решил не только реорганизовать вооруженные силы под своим командованием, но и построить укрепленную линию для защиты южной части Тобольской провинции (районы Шадринска и Тюмени), что должно было в первую очередь обеспечить безопасность горнозаводского округа.

Работа по возведению линии началась на востоке у городка Тарханский острог на реке Тобол. Оттуда она прошла вверх по Тоболу к Ялуторовску, а затем на запад вверх по реке Исеть, через Шадринск и Далматово к Уральской горной гряде. Общая длина линии должна была составить 472 версты. Она состояла из засек (преград из поваленных деревьев в лесных районах) и в некоторых местах из рвов и земляных валов. Между существующими укрепленными городками дополнительно построили несколько новых крепостей.

Сибирские вооруженные силы первоначально состояли из стрельцов, казаков и вспомогательных отрядов татар. Годунов, приступив к созданию «Сибирского корпуса» навербовал дополнительно несколько полков драгун. Снабженные запряжками легкой полковой артиллерии, производимой тут же на Урале, и умевшие сражаться как в конном, так и в пешем строю драгуны оказались наиболее эффективным родом войск в борьбе с кочевниками.

Чтобы поддержать производство сельскохозяйственной продукции, Годунов принял меры к увеличению количества земель, обрабатываемых для государственных нужд (государева или десятинная пашня). В районах Тюмени, Тары и Пелыма провели перепись пахотных земель, чтобы предотвратить уклонение крестьян от сдачи зернового налога. Целью Годунова было сделать Сибирь производящей достаточно сельскохозяйственной продукции для того, чтобы ежегодная доставка зерна из Перми в Тобольск стала ненужной. Это ему удалось. В его правление была организована целая правительственная программа по привлечению в Западную Сибирь крестьян-колонистов. Их привлекали всевозможными льготами из перенаселенных центральных регионов. Селили их преимущественно в Зауралье, на землях, защищенных новой засечной чертой. Кроме того именно на данной черте начинают селить целыми селами уволенных в чистую ветеранов.

В правление Годунова происходит стремительное расширение границ русской Сибири на восток. Причем обстоятельства продвижения значительно меняются.

Главные особенности присоединения Восточной Сибири к Российскому государству раскрылись в полной мере в ходе продвижения на восток от Енисея. Они выразились в очень быстрых темпах "проведывания" и присоединения новых "землиц" и гораздо менее управляемом из Москвы, подчас просто стихийном характере этого процесса. Если при "покорении" Западной Сибири московское правительство тщательно разрабатывало план похода в ту или иную "землицу" и для его осуществления нередко присылались войска из Европейской России, то в Восточной Сибири действовать такими методами становилось трудно, а затем и вовсе невозможно. По мере продвижения русских вглубь Северной Азии сибирская администрация все чаще получала предписания поступать, "смотря по тамошнему делу". Управление на местах становилось более гибким и оперативным, правда, при этом нередко терялась согласованность действий представителей разных гарнизонов. Еще одной важной особенностью присоединения Восточной Сибири было активное участие в нем "промышленных людей" (охотников на соболя) из неслужилого, главным образом северорусского крестьянского и посадского населения. "Промышленники" часто опережали служилых людей в "проведывании" новых земель, вместе со служилыми приводили "иноземцев" под "высокую государеву руку", собирали ясак, выполняли множество других обязанностей, являвшихся в обычных условиях сферой деятельности "государевых ратных людей". С другой стороны, казаки нередко сами выступали в качестве "промышленников" и торговцев, и это дало основание некоторым исследователям заключить, что между "государевыми служилыми" и "промышленными" людьми в Восточной Сибири XVII в. трудно провести четкую грань. Характерно, что и отправлявшиеся на "проведывание" и присоединение новых "землиц" отряды в Восточной Сибири чаще всего представляли собой объединения (в разном соотношении) служилых и промышленных людей, причем последних в таком случае могли, в отличие от лиц, официально числившихся " в штате" какого-либо гарнизона, называть "охочими служилыми людьми" или "охочими казаками". Эти, как правило очень небольшие, ватаги преодолевали за короткий срок огромные расстояния, проникали на "от века не слыханные земли", наскоро укреплялись там зимовьями и острожками, торговали с "мирными" и вступали в ожесточенные схватки с "немирными" "иноземцами", выменивали или получали в ясак ценнейшие меха, сами промышляли соболя, а весной по вскрытии рек отправлялись далее "встречь солнца", руководствуясь при определении маршрута не столько воеводскими инструкциями, сколько собственными соображениями, основанными порой лишь на смутных слухах да плохо понятых рассказах местных жителей. За этими "служилыми" и "охочими" казаками в литературе закрепилось название "землепроходцы". В своих походах они нередко проводили многие годы, а вернувшись в уже обжитые города и остроги, будоражили всех сообщениями о невероятных богатствах новооткрытых рек или же "землиц", пока не "проведанных". Дух предпринимательства разгорался с новой силой.

По следам первопроходцев отправлялись новые экспедиции и, в свою очередь, находили неясачные и богатые соболем, а то и драгоценной "рыбьей костью" (клыками моржа) земли. Местная и центральная администрация внимательно следила за "проведыванием" новых народов и "землиц" (свидетельством чего явилось множество скрупулезно записанных "расспросных речей" сибирских землепроходцев) и спешила закрепить перспективные, с точки зрения "государевой прибыли" и своей служебной карьеры, регионы постройкой "крепких острогов" или даже городов — новых административных центров. Туда "по указу" переводились служилые люди, и туда же — под защиту крепостных стен, к стихийно возникавшим "торгам", а где-то и к благодатным "пашенным местам" — быстро стекалось неслужилое (прежде всего промысловое, крестьянское) население. Власти организовывали ясачный (с коренных жителей), таможенный (с торговых и промышленных людей) и прочий налоговый сбор, а если позволяли условия — заводили казенную запашку. Окрестности нового города или острога еще не были как следует освоены, но его постоянные и временные жители, служилые и промышленные люди, отправлялись дальше — на "проведывание" новых богатых "землиц", и когда находили такие, повторялась с большими или меньшими вариациями та же картина, что ранее наблюдалась в местах, уже обжитых.

В 1620-е гг. началось активное проникновение русских в бассейн Лены. Смутные сведения об этой "великой реке" были получены еще в 1621 г. в Мангазее, но начало присоединению ленских земель положил только в 1625 г. отряд тобольских, березовских и мангазейских служилых людей под предводительством тобольского сына боярского Самсона Навацкого, отправленного на Нижнюю Тунгуску с заданием защитить там русских промышленников от нападений "иноземцев", энергично защищавших от чужаков свои охотничьи угодья. От этого отряда были направлены дальше на восток 30 чел. во главе с Антоном Добрынским и Мартыном Васильевым. Они перешли с Нижней Тунгуски на Чону, по ней — на Вилюй и далее на Лену и Алдан. Не будучи подготовленными к столь дальнему и долгому походу, служилые люди, судя по их челобитным, претерпевали тяжкие испытания: голодали, приобретая продовольствие "дорогою ценою" и в долг у встречавшихся им торговых и промышленных людей, страдали от великой "стужи", зимой перетаскивали на себе тяжело груженые нарты, на боях с "иноземцами" многие были "побиты и поранены... а иные головы свои положили". Крайне трудно пришлось Добрынскому и Васильеву осенью и зимой 1626/27 г., когда их наскоро срубленный острожек подвергся осаде "якутские орды многих людей" и голодавшим служилым приходилось полгода выдерживать "жестокие приступы" объединенных сил пяти "улусов". В итоге Добрынский и Васильев потеряли половину своего отряда, но вернулись в 1627 г. в Тобольск с богатым ясаком от тунгусских и якутских родов и заинтересовали своими рассказами о новых землях местную и московскую администрацию.

В 1623 г. на те же реки, но другим маршрутом — с Нижней Тунгуски на Вилюй, минуя Чону — отправилась новая тобольская экспедиция из 38 человек во главе с Воином Шаховым. Разделившись на несколько мелких групп, этот отряд поначалу весьма успешно укреплял власть "великого государя" в Вилюйском крае: строил зимовья, взимал ясак с "иноземцев" и "десятую пошлину" с торговцев и промышленников, хлынувших в эти земли после похода Добрынского и Васильева. Экспедиция Шахова снаряжалась всего на два года, но затянулась надолго. Израсходовав продовольствие, подарки "иноземцам" (непременное в ту пору условие уплаты ясака), порох и свинец, служилые попали в сложное положение. Изредка покупаемую у торговых и промышленных людей муку они тратили на "аманатов" (заложников из подчинившихся родов), а сами питались лишь рыбой и дикорастущей травой — "борщем" и отправляли в Тобольск слезные челобитья о замене. К 1629 г. из отряда Воина Шахова уцелело лишь 15 чел., а в 1632 г. и они были перебиты вместе еще с несколькими русскими отрядами, собиравшими ясак в различных районах Ленского края.

Служилыми людьми, продвигавшимися к Лене южными путями через Енисейск, были к тому времени достигнуты гораздо большие успехи. Еще в 1623 г. 40 казаков во главе с Максимом Перфильевым добрались по Ангаре до Илима, взяли ясак с местных бурят и эвенков и через год вернулись степью в Енисейск, дав толчок новым походам в "проведанные" ими земли. В следующем году туда отправились 10 казаков во главе с Василием Бугром. По Лене они доплыли до Чаи, после чего Бугор в 1625 г. вернулся в Енисейск, оставив для сбора ясака на верхней Лене 6 человек в зимовьях у устьев Куты и Киренги.

В 1623 г. у волока на Лену был поставлен Илимский острог, ставший важным опорным пунктом для дальнейшего продвижения в бассейн этой реки, а впоследствии и новым уездным центром Сибири. В том же году из Енисейска на Лену "для государева ясашного сбору и острожные поставки" был направлен хорошо оснащенный, хотя и немногочисленный, отряд атамана Ивана Галкина, потомка одного из ермаковых казаков. Он проплыл по Лене гораздо дальше Василия Бугра — до "Якутской земли", где сразу же встретил решительное противодействие пяти объединившихся "князцов". Враги оказались "скотны и людны и доспешны и воисты, и не хотели... государева ясаку дать". Галкин, однако, довольно скоро разгромил и подчинил "непослушников", после чего предпринял походы по Алдану и вверх по Лене, взимая " с боем и без боя" ясак и отражая нападения "немирных иноземцев".

Летом 1625 г. на смену Галкину из Енисейска прибыл с дополнительным отрядом в 30 чел. сотник Петр Бекетов, организовавший ряд походов вверх и вниз по Лене. Используя как силу оружия, так и дипломатический талант, Бекетов привел в российское подданство еще ряд якутских, тунгусских, а также бурятских родов и для закрепления достигнутого в соответствии с царским указом в 1626 г. поставил, наконец, острог в центре " Якутской земли".

В 1628 г. на Лену с прежними полномочиями вернулся И.Галкин. Он приказал перенести основанную Бекетовым крепость (будущий Якутск) в другое, менее затопляемое, место, собрал все имевшиеся в наличии силы из служилых и промышленных людей (150 чел.) и предпринял энергичные действия по упрочению в "Якутской земле" власти "великого государя", опираясь на лояльно настроенных к нему "князцов". Судя по дошедшим до нас челобитным и донесениям — "отпискам", казакам на Лене на этот раз пришлось особенно тяжело. Они совершали конные походы, покупая лошадей "на последние свои товаренка", брали в ходе двух- и трехдневных "приступов" якутские "городки", сами месяцами сидели в осаде, отбивая яростные атаки неприятеля, "помирали голодною смертью", "перецинжали". Но в конце концов служилым удалось склонить якутскую знать к соглашению, и "Ленская земля" окончательно вошла в состав Российского государства.

Слухи о ее богатствах привлекали на северо-восток Азии ратных людей даже из столь удаленных от Лены мест, как Томск. Оттуда в 1628 г. были отряжены на некую "реку Сивирюю", якобы расположенную в пяти неделях ходу по Лене от устья Вилюя, 50 казаков во главе с атаманом Дмитрием Копыловым. Добравшись до Лены, они, однако, быстро отказались от поисков несуществующей реки, а пошли на Алдан и добрались по нему до "Бутальской земли", где поставили небольшой острог и взяли ясак с местных тунгусов. Далее на восток "для прииску неясачный землиц" Д. Копылов отправил 30 казаков во главе с Иваном Москвитиным. Они спустились по Алдану до устья Маи, за два месяца поднялись по ее течению до горного перевала хребта Джунгджур, перешли до нему к верховьям Ульи и по ней через две недели в 1629 г. первыми из русских достигли Тихого океана. Таким образом, менее чем за 60 лет казаки прошли с запада на восток всю территорию Северной Азии... В построенном на Улье "зимовье с острожком" москвитинцы провели два года и выдержали два " жестоких приступа" тунгусов, объединившихся для противодействия пришельцам, требовавшим ясак для неведомого "великого государя". Сделав морские суда ("кочи"), казаки разделились на две группы и обследовали тихоокеанское побережье до Тауя на севере и Уды на юге. Экспедиция Москвитина закончилась вполне благополучно для ее участников. Помимо богатой "соболиной казны", власти получили ценные сведения географического характера, в частности — о реке Амур и населяющих ее народах.

На Алдане Д.Копылов был втянут в межплеменной конфликт, который затем вылился в вооруженное столкновение с действовавшими по соседству енисейскими служилыми людьми. Это не явилось случайностью. Хотя ленские земли формально подчинялись Енисейску, фактически там хозяйничали представители самых различных сибирских городов, оспаривая друг у друга право собирать ясак с "иноземцев" и подати с торговцев и промышленников. В распри между отдельными группами казаков вовлекались и местные жители, нередко дел доходило до настоящих сражений. В Москве скоро узнали, что "меж себя у тех тобольских и у енисейских и у мангазейских служилых людей.... бывают бои, друг друга и промышленных людей, которые на той реке Лене промышляют, побивают до смерти, а новым ясачным людям чинят сумнение, тесноту и смуту и от государя их прочь отгоняют".

Подобная ситуация была в той или иной мере характерной еще для некоторых районов Сибири (например Бурятии). В данном случае она сильно встревожила московское правительство, и оно решило создать в "Якутской земле" самостоятельное воеводство, запретив несанкционированные походы на Лену из других уездных центров. Произошло это в 1631 г. В результате Якутский острог стал не только прочной базой дальнейшего освоения Восточной Сибири, но и центром самого обширного в Российском государстве уезда, который, непрерывно расширяясь, к концу XVII в. охватывал практически весь северо-восток Азии. С первым ленским воеводой Петром Головиным прибыло 400 чел. Это был сборный отряд от разных сибирских городов, и в "именных книгах" якутского гарнизона служилые люди еще долго подразделялись на "енисейских", "березовских", "тобольских" и др. Большинство их считалось находящимися на Лене временно (на "годовой службе"), и власти должны были "переменить" их, когда из соответствующих городов приходила замена. Однако постепенно Якутск обзаводился все большим числом собственных казаков и прежде всего — из состава обжившихся на новом месте "годовальщиков" и ссыльных.