Извиняюсь. Ошибся. Сылку на историка давал не georg, а 39.
Надеюсь они не будут возражать, если я скопирую некоторые их посты сюда.
Немедленно после сливненской победы Дибич вернул армию в Айдос и 2 августа выступил оттуда на Адрианополь. У него оставалось под ружьем всего 25000, но малочисленность не колебала энергичного русского полководца. Деморализация остатков турецкой армии и дружественное расположение всего населения, даже не христианского (Дибич избавил мусульманские дома от постоя войск), вполне оправдывали эту решимость.
В шесть переходов русская армия прошла 120 верст в страшный зной, потеряв за эти шесть дней 5000 человек (пятую часть всего войска) от солнечных ударов и различных лихорадок. 7 августа русские стали под стенами Адрианополя, со времен Святослава не видавших русских дружин. На следующий день, 8-го, потрясенный Адрианополь сдался. Одновременно с Забалканским походом Паскевич истребил кавказскую турецкую армию.
................
Из войск, перешедших Прут весной 1828 года, вернулось в Россию менее четвертой части. Армия Дибича в Адрианополе насчитывала в момент подписания мира всего 7000{59} человек.
59}с. 65: «...в момент подписания мира всего 7000 человек». — Именно нехваткой войск и высокими потерями, а не «метафизикой Священного союза» объясняется столь поспешное подписание мира и «мягкость» его условий
В конце июля армия Дибича получила подкрепление, но новые части до прибытия на театр военных действий несли столь большие потери от эпидемии, что немногим усилили забалканскую армию. В конце июля у Дибича было в Айдосе всего около 25 тысяч бойцов. Это все, что было в распоряжении главнокомандующего для дальнейших активных операций; прочие силы связаны были специальными назначениями (наблюдение за Шумлой, охрана тыла). Вновь оккупированный край за Балканами был приведен в порядок в административном отношении.
После утверждения нашей армии за Балканами ближайшим объектом действий для нее служил Адрианополь — вторая столица империи падишаха. Это был как бы последний оплот турецких сил на пути к Константинополю. Движение к Адрианополю было естественным продолжением забалканского похода. Но прежде чем осуществить его, нашим войскам пришлось еще раз уклониться в сторону от намеченного пути.
В последних числах июля получены были достоверные известия, что значительный турецкий отряд собрался у Сливна. Здесь были части Галиль-паши, отступившие из [436] Ямболя, и новые подкрепления, присланные визирем из Шумлы. Дибич не мог, наступая к Адрианополю, оставить у себя на фланге значительные силы турок и поэтому решил первоначально покончить со сливненским отрядом, что и было исполнено 31 июля. Таким образом, попытка визиря воспрепятствовать наступлению нашей армии к Адрианополю не увенчалась успехом. У Айдоса, Ямболя и Сливна турецкие отряды последовательно терпели неудачи и, наконец, окончательно были рассеяны. Визирь, находясь в Шумле, ослабил свои силы последовательным выделением отрядов и потерял прямую связь с Адрианополем. Дибич обеспечил дальнейшее наступление к Адрианополю с тыла и с правого фланга и теперь мог двинуться без замедления к намеченной цели.
Хотя войск у Дибича было мало и он мог пополнить ряды полков, выждав подхода резервных частей, но, принимая во внимание спешное стягивание к Адрианополю турецких войск и быструю постройку укреплений, наш главнокомандующий предпочел быстроту действий численности, и 2 августа выступил через Ямболь к Адрианополю. Поход был тяжелым. Наступила знойная пора. Наши солдаты, непривычные к такой жаре, сильно страдали. Злокачественная лихорадка косила ряды. С каждым переходом армия таяла, как после кровопролитного боя. За шесть дней под палящим зноем войска прошли 120 верст, и 7 августа Дибич был у стен Адрианополя. В рядах его армии было не более 17 тысяч бойцов, и это под стенами сильной крепости, в сердце неприятельской страны, вблизи столицы падишаха. Биваки русской армии вечером 7 августа находились в 2–3 верстах от Адрианополя. Дибич с Толем выехали на рекогносцировку, предполагая на следующий день атаковать город.
В Адрианополе к этом времени собралось до 10 тысяч регулярной пехоты, 2 тысячи ополчения и 1 тысяча конницы. Жители также собрали до 15 тысяч вооруженной милиции. Местность вокруг города была чрезвычайно пересеченной, что способствовало упорной обороне, местами сохранились каменные стены с башнями. С незначительными [437] силами, бывшими в распоряжении у нашего главнокомандующего, нельзя было окружить город; решительный же штурм мог при упорстве обороны закончиться неудачей. Однако проявлять осторожность в столь решительную историческую минуту было наименее всего уместно, так как могло обнаружить нашу слабость. Только непоколебимая решительность и быстрота могли обещать успех, и надо отдать справедливость нашему главнокомандующему: он оценил обстановку и проявил смелость в наступивший решительный и наиболее важный период кампании.
Неожиданное появление русских под стенами Адрианополя ошеломило турок. Почти никаких мер к обороне заблаговременно не было принято. Общая растерянность, нераспорядительность, разногласие между начальствующими лицами, тупое безразличие войск и паника среди населения — вот состояние Адрианополя в день появления у его стен русской армии.
Вечером 7 августа к Дибичу явились посланные от Ибрагима и Галиля для обсуждения условий сдачи города. Турки согласились сдать город в случае свободного отступления войск без оружия. Нам досталась в Адрианополе богатая военная добыча. Занятие русской армией Адрианополя произвело огромное впечатление не только в Турции, но и во всей Европе. Настроение в Константинополе было весьма тревожным. Теперь начинали верить, что столице Турции угрожает непосредственная опасность.
9 августа авангард нашей армии продвинулся к Кирклиссу и Люле Бургасу — удар заносился над Константинополем.
Падение Адрианополя совпало с целым рядом неудач для Турции. На азиатском театре победоносное шествие русских войск завершилось взятием Эрзурума. Страна была охвачена смутой. Сторонники реформ и защитники старого порядка вели борьбу. При таких обстоятельствах султан склонен был начать переговоры о мире.
Однако положение русской армии на театре войны было также очень тяжелым. В Адрианополе войска сильно страдали от невыносимой жары, дождей и недостаточного питания. Заболеваемость была огромной; госпитали были переполнены. [438] Из тыловых областей шли неутешительные вести: Шумла держалась, генерал Киселев, назначенный командующим войсками на левом берегу Дуная, с трудом удерживал турок от нового вторжения в Валахию. Поэтому попытки турок начать мирные переговоры нашли благоприятный отклик в нашей Главной квартире. При этом все же Дибич считал, что дипломатические переговоры нужно вести с твердостью и решительностью, «на военный лад». Уместность с нашей стороны начать переговоры о мире, по мнению Дибича, подтверждалась тем, что 25-тысячной армии, бывшей за Балканами, было совершенно достаточно, чтобы дойти до Константинополя, но слишком недостаточно, чтобы предпринять [439] какие-либо операции против города, насчитывающего 600 тысяч мусульманского населения, или чтобы овладеть европейскими замками на Босфоре. Нельзя отказать в правильности суждений нашему главнокомандующему: чтобы взять Константинополь, ему нужно было занять сильным отрядом Дарданеллы, сбить турок с крепких позиций между Адрианополем и Константинополем, форсировать флотом проливы и штурмовать Константинополь. Посильна ли была такая боевая задача изнуренной долгим переходом 25-тысячной русской армии?
17 августа в Адрианополь прибыли турецкие уполномоченные для переговоров о мире вместе с европейскими дипломатами, старательно заботившимися о скорейшем прекращении войны, угрожающей общему спокойствию. Граф Дибич поручил ведение переговоров князю Горчакову и статс-секретарю Фонтону, но вскоре их заменили назначенные государем граф Орлов и граф Пален. Первоначально переговоры продвигались успешно, но когда возник вопрос о размере контрибуции, турецкие дипломаты, ссылаясь на удручающее состояние финансов в стране, проявили полную неуступчивость. Быть может, поводом к проявлению такой неуступчивости были слухи о малочисленности русской армии, возможности вмешательства Австрии, наконец, известие о движении на выручку столицы 40-тысячного корпуса албанцев. Видя несговорчивость турецких дипломатов, Дибич объявил им, что возобновляет военные действия. В подтверждение этого наши войска двинулись к столице. 2-й корпус занял Визу, 6-й — Люле Бургас, за ним наступал 7-й корпус. Решительная демонстрация увенчалась полным успехом. 2 сентября мирный трактат был подписан уполномоченными обеих сторон. Главные основания мира заключались в следующем: границей в Европе по-прежнему оставались Прут и Дунай; в Азии к нам отходило Черноморское побережье от Кубани до поста св. Николая и крепости Ахалкалаки и Ахалцых. Коммерческий флот получил право свободного плавания через проливы. Греция стала свободной страной, Сербия — вассальным княжеством, Молдавия и Валахия получили отдельное управление. [440]
http://militera.lib.ru/h/sbistoriarusskoy_armii/index.html
Ну и кроме того речь именно о ЧФ. 
А вот о действиях нашего флота супротив аглицкого хотелось бы узнать, Сенявин