Так внезапно оборвал.. ¶
Так внезапно оборвалась жизнь девятого князя Белозерско – Сестрорецкой династии. Его правление сложно оценить однозначно (как и многих его предшественников).
С одной стороны – именно при нем была закончена Ливонская война, в ходе которой в состав княжества вошел Юрьев. С другой – его заслуг в этом не было. Он смог стать русским царем (занять Московский трон), но ради этого крестился и потерял поддержку влиятельного сестрорецкого жречества не приобретя ничего взамен (среди православных большая часть иерархов осталась его противниками). Да и само крещение стало возможным во многом благодаря тому, что Паук и Сказочник скрутили языческих жрецов, отстранив от политики.
Пожалуй, самым важным шагом Игоря Кровавого стала военная реформа. Давно назревшая и необходимая. Но, как и любая реформа, она ослабила сестрорецкую армию. Создание артиллерии и пехоты, вооруженной огнестрельным оружием, произошло за счет снижения численности войск. Кавалерия осталась архаичной (раньше в случае войн её набирали «с нуля», теперь – на основе имевшихся сотен, разворачивая их в тысячи … разница не принципиальна). Сборы (учения), введенные князем, превратились в грандиозные развлечения и по большей части сводились к трате средств.
Корпус амазонок был реформирован (фактически – распущен), что также имело неоднозначные последствия. Да, альтернативой этому могло стать только «загнивание» корпуса, что хорошо видно на примере янычар Османской империи. Предпосылки уже были видны – в ходе реформы обнаружилось что, имея списочную численность в девяносто с лишним тысяч бойцов, корпус амазонок состоял только из 55 тысяч воинов. Это не говоря об устаревших тактике и вооружении. Но уменьшение списочной численности с 90 тысяч до 4 тысяч (пусть и с появлением «теневых» прайдов) армию ослабило. Еще одним немаловажным результатом реформирования амазонок стал подрыв их влияния на власть в княжестве. Это опять-таки совершенно необходимый шаг имел самые негативные последствия. Сил, которые бы слепо поддерживали режим в критические моменты, не осталось. Паук, Сказочник и Кровавый от них избавились последовательно отстранив от власти (принятия решений) храмовые структуры, купечество, чиновничество и амазонок.
Даже в народных преданиях Игорю Девятому места не нашлось. Несмотря на громкий успех – коронацию в Москве, несмотря на трагическую судьбу (способную стать основой для литературных произведений) о нем предпочли не вспоминать.
После смерти царя Игоря Первого положение на Руси стало неопределенным. Тринадцатилетний княжич Игорь Игоревич Десятый взять реальное управление в свои руки не мог в силу возраста и отсутствия «своих» людей. Через несколько лет он справедливо заслужил прозвище Лютого, но это произошло только через несколько лет.
Более того – впервые при молодом князе не нашлось группировки (или человека) способного править от его имени. В третий раз в истории Сестрорецка трон доставался несовершеннолетнему князю, но впервые не нашлось регента (ни триумвирата Утмарова – Антерова – теневой лидер амазонок как было в первые годы правления Щита, ни Сентрелиной как при Сказочнике). Потенциальные «серые кардиналы» Федор Басманов и Борис Годунов находились далеко, Ульбаров умер в 1601 году. Более того – и Басманов скончался в 1603 году. Естественным результатом отсутствия доминирующей силы стала борьба между различными группировками.
Первыми её жертвами стали Иван и Петр Басмановы, высланные из Сестрорецка. Они поручили почетные назначения воеводами в Чернигов и Новгород-Северский. Вскоре после них был отправлен в Брянск и Михаил Кашин. После этого власть сосредоточилась в руках богатейших представителей языческой знати (все те же Антеровы, Утмаровы, Сентрелины, Батарбековы, Байдаровы) и лидеров храмовых структур. Именно с ними пришлось вести дела Борису Годунову.
Роль молодого князя в это время была минимальной. Не обладая реальными рычагами управления, обеспечивать выполнение своих решений он не мог. На практике ему подчинялась только сотня Воронов, командиром которой его назначил отец. Только отсутствием явного лидера среди его окружения можно объяснить факт сохранения им власти. Единственным крупным политическим шагом молодого князя стал отказ от крещения, в чем его поддержала большая часть языческой элиты. Это привело к продолжительному кризису в отношениях между Москвой и Сестрорецком.
Борис Годунов не имел другой кандидатуры на царский трон и всеми силами старался возвести на престол Игоря Десятого (Второго). Но он не мог (да и не хотел) короновать язычника. В результате два года – с лета 1603 по лето 1605 годов на Руси царя не было. Безвластие не могло не привести к многочисленным проблемам, несмотря на все старания Годунова. Пожалуй только талантами московского правителя можно объяснить малый масштаб этих проблем.
К 1604 году последствия страшного голода удалось частично преодолеть (уродился относительно неплохой урожай). Главной проблемой стали массовые беспорядки на московских землях. Для борьбы с ними Борис направил из Москвы наиболее боеспособные части и наиболее преданных себе воевод. Михаил Сабуров был направлен в Астрахань, Андрей Хворостинин оставался на Кавказе, Василий Морозов отправился в Переяславль, молодой Михаил Шеин – в Смоленск, Иван Воротынский – в Коломну, Андрей Телятевский – в Киев, Андрей и Дмитрий Трубецкие – в Суздаль и Владимир, Михаил Салтыков – в Нижний Новгород. Каждого из них сопровождал отряд Московских дворян. В Твери по-прежнему оставался Семен Бекбулатович Муромский. Московский стрелецкий гарнизон под командованием Захара Сабурова и Ивана Годунова покинул столицу в мае 1604 года и более года воевал с мятежниками. Как можно видеть эти назначения привели к тому, что большая часть лично преданных Годунову и сестрорецкому режиму воевод (и вооруженных сил!) оказались вдали от столицы. Помимо этого в Казань направили Василия Голицина, а в Новгород – Дмитрия Шуйского. Наименее «благонадежные» области получили вождей и возможность организовать выступление. Но выбора у Бориса Федоровича, по большому счету, не было. Бунты и разбои требовалось давить быстро.
Главную опасность в 1604 году представляли многочисленные разбойничьи банды, состоявшие преимущественно из «воровских казаков» и обнищавших «похолопленных» дворян. Наиболее известными их вожаками были Корела, Лунев и Хлопка. По всей видимости они обладали незаурядными воинскими талантами, поскольку стрельцы и дворяне воевали с ними большую часть года. Только в августе наиболее крупный отряд бунтовщиков под командованием Хлопка был разгромлен Сабуровым. По описаниям очевидцев бой был жесточайшим, о чем свидетельствует тяжелое ранение Зиновия Сабурова и отсутствие пленных (вероятно стрельцы попросту никого в плен не брали). «Восстание» Хлопка считается первой фазой Смуты, начавшейся в связи с отказом Игоря Десятого принимать христианство. Осенью отряды Лунева и Корелы были оттеснены на земли Южного анклава язычников, где их удалось блокировать.
Но в это же момент появилась новая проблема. Трехлетний голод, обрушившийся на страну в правление Кровавого и Годунова стал причиной для появления всевозможных слухов о «настоящем царе». Этими слухами не могли не воспользоваться различные силы. В Польше появился некий человек, называвший себя царевичем Дмитрием (спасшимся в Угличе). По официальной русской версии им был беглый монах Чудова монастыря Григорий (в миру – Юрий) Отрепьев.
В это время Речь Посполитая переживала острый внутренний кризис (очередной). В 1591 году на православных землях произошло восстание Косинского, в 1594 – восстание Наливайко. В 1602-1603 украинские и белорусские земли вновь охватило брожение. Часть польского правительства рассчитывала направить наиболее опасные силы (в первую очередь – казаков) в Россию, другая (во главе с коронным гетманом Яном Замойским) опасалась что беспорядки перекинутся и на их земли. В конце концов восторжествовала первая группировка во главе с литовским канцлером Львом Сапегой, кардиналом Мациевским, сенатором Мнишеком и князьями Вишневецкими, сумевшая добиться поддержки со стороны короля Сигизмунда. Реальной помощи Самозванцу польский король оказать не мог. Но, благодаря покровительству Сигизмунда, Вишневецкий и Мнишек смогли навербовать для Отрепьева солдат. Сам он в это время установил связь с казаками и бунтовщиками на Руси (с Хлопком, Корелой и прочими).
13 октября 1604 года армия «царевича Дмитрия» перешла русскую границу. Киевский воевода князь Андрей Телятевский попытался остановить его, но потерпел поражение и был осажден в Киеве. Дополнительной проблемой для русских стало отсутствие на южных рубежах крупных сил, так как большая часть войск с Засечной линии во главе с Иваном Бутурлиным была направлена на Северный Кавказ. Поэтому против Самозванца были брошены войска Зиновия Сабурова и Ивана Годунова, к которым присоединились языческие отряды набранные братьями Басмановыми и Никитой Воронцовым (курским воеводой). В декабре этим войскам удалось разгромить силы Лжедмитрия в бою под Киевом.
Никита Федорович Воронцов почти непрерывно ругался. Просто и безыскусно, про себя. Так чтобы лихие засечники не слышали.
Ошибка Мнишека (разведка уже доложила, что войсками Самозванца командовал именно он), позволившая деблокировать Киев, привела к конфликту между князем Телятевским и братьями Басмановыми, не пожелавшими ему подчиняться. Причем, ладно бы старший из братьев – Иван, так нет. За него Петр «вступился». С трудом удалось споры «притушить», его стараниями и усилиями Ивана Годунова. Басманов – старший (непривычно Ивана старшим называть, не сравнить его с покойным Федором Алексеевичем) уступил воеводство и братца приструнил.
Так теперь Сабуров авантюру предложил. Ему бы в постели после ранения отлеживаться, а не войсками командовать. Вон – на носилках носят. Сдал бы командование родичу, что ли. Корелу оттеснил и блокировал, Хлопка раздавил – молодец. И отдыхал бы! В бреду он придумал свой план? Где это видано – всю конницу в резерв убрать и стрельцов против ляхов выставить? Сметут их гусары, и численный перевес не поможет. Пусть шляхты и менее трех тысяч, а гусар и копейщиков среди них – хорошо если полторы наберется. Пусть стрельцов и три тысячи с лишним…. Не поможет. Никогда еще московская пехота ударную конницу сама не сдерживала. Такое только нам, язычникам удавалось (амазонкам и наемникам-горцам из Европы), да и то давненько. Ну ладно, ему виднее. Ляшская конница строй сломает да замедлится – и то дело.
На той стороне поля сотни тяжелых, закованных в сталь гусар строились в шеренги, раздавались еле слышные команды на языке ляхов, доносимые в хрустальном утреннем воздухе.
С шага кони панцирников перешли на аллюр, со звоном и лязгом опустились длинные пики; «крылья», приделанные к панцирям шумели на ветру.… Меж закованных в блестящую сталь ляхов скакали, как тени, отряды украинских казаков.
Стрелецкие приказы растягивались по всей ширине поля, все более истончая свой строй. Вот уже только в восемь рядов стоят, в шесть, в четыре. Остановились.
Четыре ряда? Это прорвут сходу. И телеги, которые Сабуров приказал вперед выставить не задержат. По слухам Наливайко на Украине и в шесть рядов возы выставлял – не помогло.
Дистанция меж передними линиями стрельцов и крылатыми гусарами неумолимо сокращалась. А Сабуров на носилках все чего-то ждал. Наконец, когда несущаяся лавина рассыпалась на отдельные фигурки он слабо шевельнул рукой. По рядам прошелестела команда, первый ряд стрельцов опустился на колено, положив пищали на возы, второй ряд вскинул заряженные пищали к плечу. Иван Годунов зло оскалившись шагнул вперед и вскинул шестопер вверх. Его от несущейся конницы не отделяло ничего. Он тихо шептал «Ждать… подпустить поближе… ждать…».
Только через несколько томительных и страшных мгновений, когда до врага оставалось менее двадцати шагов, Годунов бросил шестопер вниз и дико заорал «Огонь», одновременно падая на снег.Четыре последовательных залпа почти слились в один. Первые ряды были спешены почти поголовно, немногие оставшиеся верхом повернули назад (все-таки наемникам Мнишека было далеко до регулярных коронных частей). И после этого вперед пошла русская конница. Дворяне гнали противника свыше 20 верст, до самого берега Днепра. Армия Самозванца была разгромлена, сам он предположительно погиб во время бегства (по крайней мере о нем больше не было слышно).
Эта блестящая победа предотвратила польскую угрозу. Но она была омрачена смертью Бориса Годунова в январе 1605 года. В Москве не оказалось ни войск, ни влиятельных политиков, верных режиму. Последствия не заставили себя ждать.
, ему не настолько князь доверяет).
). Посему одного 
Предполагаемый план по Смоленску вполне 
