По традиции — зарисовка
"Старик сидел на камне, и тусклый свет огонька, горящего в плошке с жиром, играл на его седых волосах, иссиня белой бороде и на выщербленных стенах, где местами оставались следы древней побелки. Плошка тоже была старая, по сути последнее, что осталось у старика от родителей — большое глубокое блюдце от чайного сервиза... Дети сидели рядом – маленькие, разновозрастные, но все не старше лет шести-семи. Самый маленький удобно устроился у старика на коленях. Чуть в стороне падал свет с улицы, сквозь большой вход внутрь.
— «Ну дедушка, ну расскажи!» — требовательно пропищала одна девочка из старших, толкая пращура в плечо.
— «А, что?!» — захлопал глазами задремавший было старик – «Лори, ты опять за свое… Я уже рассказывал вам сказку, хватит!»
— «Это было вчера, дедушка!» — безаппеляционно ответила ему девочка, совсем по взрослому закидывая сбившуюся прядь волос за спину.
— «Хм, а у девчонки большое будущее…» — подумал старик – «Интересно, оставит ее Глава, или продаст? Скорее всего, второе. Община наверняка получит за нее что то полезное, возможно несколько мешков селитры, или иного удобрения… Быть может даже немного пороха, если сильно приглянется кому то ТАМ… И конечно что то для Главы, Крисс любит побрякушки ушедшего мира. Надо будет только отмыть девчонку как следует, ЭТИ помешаны на чистоте…»
Сам старик давно свыкся с запахами, царящими в помещениях общины.
Однако, настойчивая девочка не отставала, поддерживаемая другими детьми, и наконец то старик сдался. Он кашлянул пару раз, прочищая горло, вытянул из кармана щепотку нюхательного табаку. Отчихавшись, снова недовольно оглядел десяток с надеждой взирающих на него детских глаз, с опаской поглядел на вход в помещение, и махнув рукой, начал.
— «Давным-давно, когда мой отец был совсем молодым, жили-были на Земле много людей! Очень много!»
— «Как на ярмарке в Туапсе?!» — спросил семилетний Ника, сын самого Крисса от старшей жены.
Мальчишка числился отцом в наследниках, поэтому и отношение к нему было несколько иным, чем к детям обычно. Его куда реже били, лучше кормили, меньше привлекали к подсобным работам.
Глава даже пару раз брал Нику с собой, в поездках по окружающему миру, и кругозор ребенка был гораздо обширнее, чем у его сверстников в племени.
— «Нет, Ника, гораздо больше!» — добродушно усмехнулся старик.
Он и сам никогда не видел вживую тех сотен тысяч, миллионов людей, кищащих на улицах тогда живых и процветающих городов, тех, что стояли сейчас серыми обрушившимися коробками, заросшими травой или заваленными снегом… Однако, отец показывал ему их на картинках и по телевизору, с этим… как черт назывались те круглые плоские штуки?! Не важно… Старик помнил что тогда, в пустом по сути мире, те картинки произвели на него ошеломляющее впечатление. А эти дети и представить себе такого не могут. Ну и по телевизору им никто ничего не покажет – старик сомневался, что телевизоры есть теперь даже у ЭТИХ…
— «И жили они совсем не так как мы, жили совсем по другому!» — продолжил старик свой рассказ – «По небу летали машины, машины же ездили по земле, люди жили в огромных домах…»
— «Как Глава Крисс?» — снова вмешался в повествование Ника, он один упоминал владыку общины без особого страха.
Старик вспомнил, что Крисс недавно принялся восстанавливать силами племенных пеонов старый кирпичный дом , что стоял на холме над полями. Дом имел почти целые три этажа, аляповатую архитектуру и даже не обрушившийся балкон-террасу, опоясывавшую полздания.
— «Гораздо больше, гораздо… А потом эти люди пропали, и остались лишь немногие. Одни стали нашими предками, другие постепенно одичали, а некоторые…»
— «Чертов старик!» — проревел голос в стенах старого помещения – «Ты опять за свое?!»
Здоровый бородатый мужик с одутловатым лицом закрыл собою вход в подвал на развалинах старого молокозавода, где и прятались от мелкого дождя дети со стариком. В сапогах из шкуры дикой коровы; обветшавших штанах в заплатах, что когда то звались джинсами; кожаной куртке с металлическими вставками и натянутой на голову армейской каске Глава общины Крисс Ставропольский был воистину грозен и великолепен. Дополняли костюм владыки семи деревень и пятнадцати хуторов, а так же мэра Большого града: плащ из древнего брезента; крепкий, хоть и немного проржавевший, тесак в ножнах на ремне со звездой; и двуствольное охотничье ружье, давно переделанное под стрельбу дымным порохом… С порохом правда были проблемы – ЭТИ его редко продавали, а в последнее время жить становилось все труднее. Волки и медведи грозили сожрать последних коров, мелкие группки бандитов шастали по округе и самому Большому граду, беспошлинно собирая там металл и самостоятельно грабя пеонов Крисса. Сам же Глава с полутора десятками своих секурити никак не справлялся по всем направлениям возникающих угроз…
Рядом с ногой Главы застыл крепкий пес черно-желто-тигрового окраса, с тупой мордой, доставшейся ему от бойцовых пород и чисто волчьими ушами, унаследованными от другой линии предков.
Гнев Крисса не стал неожиданностью для старика – его уже неоднократно предупреждали, чтобы не смел рассказывать подрастающему поколению о прежних временах, и особенно – об ТЕХ что живут на краю… Детям с рождения внушали – ТЕ страшные маги, и никто не смеет даже приближаться к их землям без разрешения Главы…
Старик вспомнил, что эта идея возникла у одного из прежних Глав, Мака Лысого, последнего человека в общине, умевшего читать и писать… Не считая, конечно, самого старика. Так Глава стал бороться с массовым уходом молодежи в земли ТЕХ, ведь даже самый захудалый слуга по слухам жил ТАМ куда приличнее, чем в общине. А теперь это уже культ, как и культ Первых…
— «Мне надоело, старик!» — продолжал Глава Крисс – «Я терпел тебя, ведь ты мог сидеть со щенками, когда женщины в поле, но ты ответил злом на мою доброту и пищу! Убирайся из общины! Чтобы ноги твоей не было на моих землях! Пошел вон!!!»
— «А ведь когда то,» — подумал старик –«у нас было очень много пищи, мы выращивали ее в огромном количестве, вспахивая бескрайние поля с помощью машин, гоняя многотысячные стада скота…»
Увы, немногочисленные машины перестали работать, когда старик был еще подростком, и вся работа шла теперь вручную… А за прошедшие десятилетия несколько эпизоотических вспышек уничтожили большинство поголовья стад, ведь у общины не было лекарств. Сыграли роль и хищники. Корова в доме пеона была теперь огромной редкостью, а Главы грызлись друг с другом за материнские стада, табуны и отары… Об изобилии больше не приходилось и мечтать, дети часто охотились на крыс и собирали по округе дикие фрукты и ягоды, стремясь унять голод в растущем организме.
Стараясь не покачиваться на старых ногах, дед аккуратно ссадил с колена двухлетнего малыша, поднялся и пошел…"