Ну раз решили... значит войне быть.
Его лучший генерал Елена Сентрелина в 1609-1611 годах спланировала войну против Корее и начала развертывать войска. Первым этапом стало установление окончательной блокады северной границы. Для этого требовалось ликвидировать китайские укрепления в Ляодуне, на чем давно настаивали местные воеводы и наместники (князь Щепин и его родственник Нурхаци, получивший после брака с дочерью князя Щепина – Золотого титул князя Золотого). К 1613 году в Монголию и Приамурье были переброшены все 18 уланских и три из 12 дворянских сотен. Уже на месте они были «развернуты» в тысячи. Параллельно с Алтая доставили артиллерию и набрали добровольцев в Манчжурии и Монголии. Естественно, подобные приготовления не остались незамеченными, но Империя Мин не смогла подготовиться к отпору из-за масштабных внутренних беспорядков. В ходе подготовки к войне Лютый преодолел сопротивление части сестрорецкой элиты, считавшей войну с Китаем невыгодной. По этому вопросу боролись военная и торговая партии и последняя (ослабленная в ходе Смуты) проиграла.
Война началась после прибытия 2 московских стрелецких приказов (уже к 1610 году Лютый увеличил численность московских стрельцов с 3 до 5 тысяч, т.е. до 10 приказов, и начал широко использовать их в своих войнах) и 6 полков сестрорецкой пехоты (1,2,5,6,7 и 10, т.е. Калистова, Акватов, Утмарова, Сентрелина, Радонов и Ранскурт). Использование именно «столичных» частей было связано с их традиционно лучшей подготовкой и более высокой боеспособностью. К этому же моменту в Манчжурии был сформирован сводный отряд амазонок из 1600 девушек боевого отряда и 2 группировок по 1 200 бойцов из состава Монгольского и Амурского прайдов. Во главе собравшейся армии встал престарелый (восьмидесятилетний) князь Владимир Щепин – Золотой (реально управлял его зять князь Нурхаци Айсинь – Золотой, после 1617 он и был назначен главнокомандующим) и Елена Сентрелина (Лютый доверял этой талантливой и нечестолюбивой женщине). Нурхаци и Сентрелина очень выгодно дополняли друг друга – она предпочитала заниматься планированием и расчетом операций, он же реально руководил боевыми действиями.
Конечно, собранных сил (18 тысяч панцирной уланской кавалерии, 3 тысячи дворянской конницы с огнестрельным оружием, тысяча московских стрельцов, три тысячи сестрорецких пехотинцев со средствами усиления в 2 тысячи бойцов и 48 орудий, полк осадной артиллерии из 36 орудий и четыре тысячи амазонок) против Китая было крайне мало. Не помогало даже собранное ополчение – свыше 40 тысяч всадников с различным вооружением (но, в основном это тоже была панцирная конница). Но … Империя Мин находилась в кризисе.
Император Ицзюн управлением не занимался. Сильного лидера, способного взять управление на себя, также не нашлось. Чиновный мир разделился на множество группировок. Влиятельные евнухи, контролировавшие доступ к императору и потому осуществлявшие руководство страной, боролись друг с другом и с частью чиновничества. Штатские свысока взирали на военных. Провинциальные группировки боролись за власть со столичными кругами. Имоджинская война и стихийные бедствия опустошили казну. Это привело к увеличению налогов и более жесткому их сбору. Ситуация еще более осложнилась из-за массового казнокрадства. «Народ не видел спокойных дней», а страна стала подобна «кипящему котлу». Между тем государственная машина напоминала полупустой дом. В столице и на местах много чиновных мест подолгу оставались вакантными (т.к. назначения получались только после взяток). Во многих провинциях оставались незанятыми посты наместников, губернаторов и иных лиц. Во многих ведомствах отсутствовали ответственные лица. Из-за этого тысячи человек ожидали назначения на штатские и военные должности. Коррупция достигла своего апогея. Ввиду чрезмерно большого числа дававших взятки Ведомство чинов прибегало к аттестации на должность по жребию. Одно время этот способ называли «самым справедливым». Стихийные бедствия, внешние войны, земельная теснота, высокие налоги и произвол казны разоряли низы общества. Минская империя погружалась в острейший кризис.
В 1612 году политическую борьбу при дворе проиграл глава Ведомства Налогов Ли Саньцай, предвидевший войну с Россией и призывавший усилить Ляодунскую группировку китайских войск. Он был обвинен в воровстве и снят со своего поста. Войска с севера были частично переброшены в центр Китая, на борьбу с разбойниками. Мощные укрепления Южной Манчжурии остались с половинными гарнизонами (и с разворованными припасами).
Наступление русских войск летом 1613 года началось в тепличной обстановке. Четыре важнейших города на правом берегу реки Ляохэ не выдержали удара и пали (Кайюань и Фушунь были взяты сходу, Шэньян и Ляоян – после недолгой осады). На левом берегу проблемой оказалось отсутствие пехоты. Только поэтому Нинюань устоял. Армия Минской империи брошенная против наступающих войск была разбита в трех сражения (прекрасно обученную и вооруженную гвардию послать на север не рискнули, а без столичных сил пограничные отряды, несколько лет не получавшие жалования, противостоять панцирной коннице не смогли).
Однако, следующий год Щепин (Нурхаци) и Сентрелина потратили «зря». Вместо развития успеха они занялись «зачисткой территории», ограблением занятых земель и сгоном с них китайских поселенцев. По китайским данным более полумиллиона семей в 1614 году были вынуждены бежать с захваченных земель на территорию «Застенного Китая». В ходе грабежей крайне обогатились русские воеводы (и в первую очередь Нурхаци Айсин – Золотой), не был забыт и русский царь. При этом проявилась разница между набранными частями и ополчением. Последнее полностью утратило боеспособность (частично разошлось с добычей по домам). Военных успехов было только два. Языческая пехота (второй и шестой полки) при помощи подошедшего из Индийского океана флота (целых 17 кораблей) все-таки взяла Нинюань, а спешно переброшенный в Макао десятый полк Ранскурта смог удержать город от гуаньдунской группировки Империи Мин.
В этот момент сановники Империи Мин приняли решение использовать в боевых действиях корейские войска.
Ситуация в Корее была немногим лучше ситуации в самом Китае. С одной стороны на троне находился достаточно талантливый и энергичный Кванхэ-гун. Но он был сыном наложницы, что при наличии сына от законной жены (молодого Ёнчхан-тэгуна) создавало очевидные сомнения в законности его власти. Этим широко пользовались придворные партии – большая и малая северные, южная и западная. Правителя поддерживали только представители Большой северной партии. Взойдя на трон в 1609 году молодой монарх сразу попытался укрепить свое положение. Его брат Римхэ-гун (также сын наложницы) был обвинен в подготовке заговора и казнен. Одновременно была уволена часть чиновников ранее активно выступавших против Большой северной партии (но избавиться от всех сторонников «неблагонадежных» партий новый режим не смог). На пятом году своего правления (как раз перед началом русского вторжения в Китай) Кванхэ-гун начал масштабные репрессии. Ёнчхан-тэгун и его дед Ким Ченам (лидер Малой северной партии) были казнены. Расправа с ребенком вызвала протесты даже у некоторых высокопоставленных чиновников, которые заведомо были сторонниками Большой северной "партии". Один из высших чиновников Ки Чахон (председатель Ыйчжонбу – высшего государственного органа Кореи, т.е. фактически предесдатель совета министров) был снят со своего поста и отправлен в ссылку за попытку защитить вдову вана Сонджо (предыдущего монарха, отца Кванхэ-гуна и Ёнчхан-тэгуна). От казни его спасло только то, что он был одним из лидеров Большой северной партии (фактически лидером «голубей» в составе этой партии). После устранения «недостаточно лояльных» лиц в своих рядах Большая северная партия во главе с Кванхэ-гуном продолжила планомерное истребление своих противников. Их действия вызвали страх не только у янбан (корейских дворян), принадлежащих к другим "партиям", но и у членов правящего дома, над многими из которых нависла угроза убийства или опалы. В первую очередь это относилось к тем деятелям, которые пользовались наибольшей популярностью и влиянием. Создавалась реальная основа для заговора против Кванхэ-гуна и для участия в таком заговоре не только недовольных янбан, но и членов правящего дома Ли. С течением времени недовольство режимом только возрастало.
В подобной ситуации Кванхэ-гун не мог позволить своей стране проводить сколько-нибудь последовательную внешнюю политику. Не рискуя идти на конфликт с Китаем он послал в Манчжурию тринадцатитысячную армию (о её численности идут споры, т.к. Нурхаци насчитал в ней свыше 20 тысяч бойцов, Сентрелина – менее 10 тысяч, а в приказе говорится об отправке 13 тысяч). Но при этом командир экспедиционного корпуса Кан Хонним получил секретные инструкции действовать с «минимальной активностью». Корейское руководство даже не рассматривало вариант того, что Россия готовится воевать именно против их страны.
Экспедиционный корпус успешно соединился с китайской группировкой, одновременно направленной на север. Русский флот в 1615 году действовал неудачно, не сумев помешать переправе китайских войск на Ляодунский полуостров. Если верить донесениям Щепина – Золотого (который как раз в тот момент полностью устранился от дел в связи с сенсационным рождением у него сына – наследника) и Нурхаци Айсинь – Золотого объединенная китайско-корейская армия насчитывала свыше восьмидесяти тысяч бойцов (доклады Сентрелиной, Акватова и амазонок традиционно снижали их численность почти в два раза – до 50 тысяч). По любым подсчетам численность русских сил восточнее реки Ляохэ (где и развернулись основные события) была минимум вдвое ниже – все 18 уланских тысяч, 4 полка сестрорецкой пехоты (3 600 человек), 1 стрелецкий приказ (500) и 2 800 амазонок. Правда, следует признать что язычники имели подавляющий перевес в кавалерии (у китайцев было не более 10 тысяч всадников на «плохих лошадях и плохо обученных»). Бой у Ляояна стал единственным сражением Елены Сентрелиной в котором она не создала подавляющего преимущества в силах над противником. Это оказалось компенсировано плохой позицией противника и достигнутой неожиданностью. Крайне неудачные действия Кан Хоннима, совершившего грубейшую ошибку – разделившего свой корпус на три части и расположившего его в трех отдельных разобщенных лагерях предопределили быстрый разгром левого крыла Минской армии (как раз и состоявшего из корейцев), а вслед за эти – и всей армии. Ключевую роль в победе сыграли действия конницы под личным командованием Нурхаци.
В 1616 году Сентрелина приняла решение о нанесении удара по западным районам Китая. Был сформирован особый корпус Акватова в составе его второго «Молниеносного» полка, 2 уланских тысяч и десяти тысяч монгольских и ойратских ополченцев. С этими силами Акватов прорвал китайскую оборону у города Ганьчжой и ворвался в провинцию Ганьсу. К концу года китайцы были выбиты со всех территорий севернее Хуанхэ (естественно речь идет только о западном Китае, наступать восточнее Ордоса русские не могли еще долго). Территория была опустошена, китайское население бежало на юг. В Синине, Сучжоу, Ганьчжоу, Юньчане и Нинся были поставлены гарнизоны (в последующие десять лет в каждый из этих городов было переселено по тысяче семей из Сибири). На восточном (приморском) направлении язычники в этой кампании потерпели поражение при попытке захватить ключевую крепость Шаньхайгуань. По всей видимости победы трех предыдущих кампаний привели к некоторому «головокружению от успехов», поскольку иначе объяснить нападение на сильнейшую систему из трех цитаделей с сорокатысячным гарнизоном всего восемью сотнями пехотинцев (полк «Огненных» Утмаровой) объяснить нельзя. Численность монгольской конницы в данном случае роли не играла, поскольку против укреплений она была бесполезна. Ничем кроме неудачи эта авантюра закончится не могла. В каком-то смысле она оказала благотворное влияние на русское командование. После него начались мирные переговоры с Китаем.
Широко используя взятки и обман (в частности убедив придворных евнухов в том что русская армия на северных границах Китая насчитывает 150 тысяч всадников), Нурхаци добился заключения перемирия сроком на 15 лет. Захваченные территории оставались во владении России, русские купцы получали право торговать в трех китайских городах (Пекине, Ланчжоу и Гуанчжоу) вместо одного (Пекин). Вопрос о Корее на переговорах не поднимался, но поставив в Нинюани гарнизон, Сентрелина лишила империю Мин возможности быстро перерезать коммуникации армии, направленной на Корею.
А в Корее эти два года продолжались репрессии. В 1616 году был казнен племянник Кванхэ-гуна Рынчхан-гун, ранее сосланный в ссылку. После этой расправы в рядах Большой северной партии (к тому моменту «очищенной» от всех сторонников более осторожной политики – последователей Ки Чахона) стали раздаваться призывы к низложению супруги покойного Сончжо, которая к тому времени уже давно находилась в ссылке под домашним арестом. В начале 1617 она была официально низложена (лишена титула супруги монарха и разжалована в простолюдинки) – решение казавшееся бредом любому европейцу, но обычное для конфуцианства.
В такой обстановке в рядах противников Большой северной партии непрерывно возникали заговоры (планы государственного переворота и смены власти). Пока они успешно раскрывались сторонниками режима. Но непрерывные «чистки» по политическим мотивам снижали качество управления как гражданской администрацией, так и военной. Боеспособность армии еще более ослаблялась низкой престижностью военной службы (неоконфуцианская идеология заявляла о преимуществе гражданской службы над военной). Образованные слои населения уклонялись от военной службы, что снижало качество командного состава. Неожиданно наиболее боеспособными корейскими частями стали отряды Согогун (провинциальное ополчение, обученное основам пехотной тактики). Кавалерия, прекрасно проявившая себя в Имоджинскую войну (только она могла на равных сражаться с японскими войсками), стремительно деградировала (на военную службу шло все меньше представителей привилегированных классов). Господствовала теория что можно быстро мобилизовать крестьян и разбить любого агрессора за счет местных ресурсов (несмотря на то, что она полностью провалилась в Имоджинской войне).
29 декабря 1617 года русская армия в составе 15 уланских тысяч, 3 тысяч дворян, одного стрелецкого приказа (второй оставался в Нинюани), 3 сестрорецких полков, 2 тысяч амазонок и двадцати тысяч ополченцев вторглась в Корею. Боевые действия развивались крайне стремительно. Сильнейшие северные крепости (Ыйджу, Анджу, Кёнсон) были взяты штурмом в течение 1-2 дней. Корейские войска оказались совершенно не готовы к рукопашному бою. Стоило стрельцам, спешенным дворянам или амазонкам подняться на стены, как противник начинал разбегаться. Немаловажным оказался также подавляющий (примерно десятикратный) численный перевес. При штурме Ыйджу, проведенном сходу, одной тысяче гарнизона противостояло 25 500 русских (2 тысячи дворян, 500 стрельцов, полки Калистовой и Сентрелиной, 10 тысяч улан, 1 200 амазонок и тумен ополченцев). Через два дня (31 декабря) этой колонне встретился отряд из трех сотен воинов, вышедший из Анджу на помощь Ыйджу, который естественно был раздавлен превосходящими силами. При Анджу на следующий день тем же силам сопротивлялся двухтысячный гарнизон. 2 января 1618 года вторая русская колонна (5 тысяч улан, 1 тысяча дворян, полк Радонова, 800 амазонок и ополченцы в количестве 6-8 тысяч) вышла к Кёнсону, гарнизон которого составлял 1 300 человек. Пятого января русская армия, потратив сутки на подтягивание обозов, выступила из Пхеньяна на Сеул.
Кванхэ-гун узнал о вторжении русских только 31 декабря. На север сразу же был отправлен отряд в сотню всадников, который должен был возглавить собиравшееся ополчение. Но бегство многих чиновников (на которых возлагалось оповещение крестьян и сбор отрядов самообороны) сорвало этот план. Пятого – шестого января собравшаяся тысяча ополченцев была рассеяна уланами.
3 января 1618 из Сеула вышел четырехтысячный конный отряд (на тот момент – фактически все боеспособные части Кванхэ-гуна). 11 января состоялось сражение, которое можно назвать генеральным. И снова сказался подавляющий перевес русских. Конечно Нурхаци и Сентрелина оставляли гарнизоны (и несли потери), но все равно только улан было вдвое больше. Корейцы покрыли себя славой сумев дважды опрокинуть полк Калистовой (первый «Серебряный» полк сестрорецкой пехоты – лучшую или как минимум одну из лучших русских пехотных частей), но на результат боя это не повлияло.
Одержав победу русская кавалерия двинулась к Сеулу в котором в ночь с 11 на 12 января 1618 года произошел государственный переворот. Группа деятелей Западной партии воспользовалась уходом из столицы наиболее лояльных режиму частей и ворвалась во дворец. Схваченные лидеры Большой северной партии были убиты на месте. Сам Кванхэ-гун и его семья были схвачены и брошены в темницу (их дальнейшая судьба неизвестна). Той же ночью на трон был спешно возведен племянник Кванэ-гуна Рынян-гун.
Утром, узнав о поражении, новое корейское руководство покинуло столицу и попыталось укрыться на островах, но дорога уже была перерезана. Рынян-гун со свитой был вынужден укрыться в крепости Намхан. Русская армия начала её осаду 13 января. Корейский гарнизон составил свыше 5 тысяч бойцов, но припасов на такое количество людей не было.
Когда русскому командованию стало известно о смерти Кванхэ-гуна военный совет принял решение не форсировать события и не штурмовать Намхан, начав занимать корейскую территорию. В Сеуле 2 февраля был коронован шестилетний Юн-гун, ставший марионеткой в руках русских властей.
?